Параллели.

Субботнее утро выдалось на редкость солнечным для начала октября в штате Нью-Йорк, округа Бронкс. Осень уже начинала набирать обороты, но, видимо, сегодня решила взять себе выходной, чем бабье-лето умело воспользоволась, одарив всех прекрасный погодой. Девушка с чуть резкими чертами, и от чего-то хмурым выражением, лица, бодро шагала по аллее переполненной людьми. Лёгкий осенний ветерок забавно раздувал её длинные локоны цвета вороньего крыла, заставляя юную особу, время от времени, хмуриться. Одна непослушная, короткая прядка у лица, так и напровила попасть в глаза. Темно-волосый мужчина, одетый в твидовй костюм, очевидно, опаздывал на работу, потому спешил скорее попасть в метро, умело лавируя сквозь толпу, наперевес со стаканчиком кофе из старбакс-а и парой скоросшивателей в другой руке. Неподалёку, на небольшой лужайке, несколько девушек в спортивных костюмах, выгуливали своих питомцев — которые, по мнению нашей героини, больше походили на смесь хомяка и крысы — такие же мелкие и пугливые. Наверняка вы уже поняли, что речь шла про чихуа-хуа — так полюбившуюся породу декоративных собак, таким гламурным дамам, вроде тех двух. Стайка тинейджеров маленьким торнадо пронеслась мимо, едва не сбив нашу героиню. Один из мальчишек, бежавший самым последним — и казывшийся самым младшим на вид — обернулся с виноватой улыбкой, в которой гордо зияла дыра на месте переднего зуба. Поправляя сбившуюся лямку школьного рюкзака, чудом успел перебежать сфетофор на жёлтый свет. Шумный ритм большого мегаполиса, по-обыкновению, притягивал своими множеством дорогих ресторанов, уютных кафе, неоновыми вывесками развлекательных заведений и кучей пестрых баннеров на каждом столбе. Однако, для таких людей, как наша юная особа — проживших всю свою сознательную жизнь в Бронксе — все это казалось мнимым и ненужным. Конечно, дочери самой жены владыки подземного царсва и богини плодородия, всегда было несколько дискомфортно находится среди большого скопления людей. Усиливалась и пресловутая дислексия, преследующая всех полукровок, как она. В очередной раз поправив волосы и чудом не свалившись в открытый канализационный люк, девушка в который раз подумала, что сегодня определённо не ее день. Зачёт по истории благополучно проспала, за что наверняка получит очередной выговор от миссис Гаунтер. Любимая утренняя глазунья сгорела, превратившись в непонятный, обугленный комок, пока она старательно обводила чёрным карандашом левый глаз, который, как назло, всегда выходил не асимметрично правому. Голову наспех высушила — хотя «высушила» по определению, слабо подходило к тому, что девушка наспех промокнула волосы полотенцем и пару раз прошлась расчёской, стоя в низ головой. Ко всем бедам этого дня, любимые чёрные джинсы не успели высохнуть, отчего пришлось надеть примилейшую юбочку ярко-алого цвета, которую когда-то купила ей мачеха на распродаже в Marks and Spancer и брюнетка зарекалась, что не наденет ту даже в случае войны, если не будет выбора. Но, так как на днях ей пришлось сразиться с мантрикорой, испортившей ей последнюю приличную пару джинс, надеть было больше нечего. В общем, настроение было превосходным. Хотелось убивать. Честно. Такой случай представился даже быстрее, чем темноволосая даже могла себе представить. Внутренне чутьё, которое редко ее подводило, подсказывало, что что-то тут не чисто. Окончательно в этом убедило то, что все люди, находящиеся на аллее, неожиданно куда-то исчезли. Остались лишь брюнетка и пустынная улица. «Прекрасно, для полноты антуража не хватало только саунд-трека из боевиков про дикий запад и перекати-поля. » — пронеслось в мыслях девушки. А уж, когда появился чёрный туман, то не стоило обладать даром пророчества, чтобы предугадать, что сейчас произойдёт. Действо сопровождалось сильным запахом тлена, гнили, серы и горелых волос. Мелания всегда знала, что жизнь полукровок вне лагеря была не самой приятной, ибо их на каждом шагу преследовали всевозможные мерзкие твари — мерзопакостные порождения тартара — но жизнь единственной дочери Персефоны, была в разы труднее. Знаете почему? Наверное, следует начать с того, что само наличие полубожественых детей у Персефоны, казалось диким нонсеносом — даже в мире, где оживают сказания и мифы, считающиеся плодом воображения язычников. О том, что строптивая жена подземного владыки любит нарушать правила, казалось бы, знал весь Олимп. Однако, каким-то чудом эти дивные сведения, всегда проходили мимо ушей Аида. Да, и откуда взяться незаконорожденным детям, если та, большую часть времени сидит в его царстве, выбираясь на землю один раз — да, и то в десять лет — и на один единственный день, который, обычно, проводит в компании матери. Вот и Аид думал так же. Думал, до определённого момента, когда в порыве ссоры — из-за очередного «увлечения-на-поверхности-куда-она-ещё-семь-лет-ступить-не-может» — Персефона сама, не призналась, в совокуплении со смертным, от которого понесла ребёнка. Наверняка, тот день запомнился всем обитателям подземного царства. В таком гневе Аида ещё не видевал никто. Кто же знал, что в гневе он проклянет всех будущих отпысков Персефоны, открыв лазейку Тартара для одной из самых древнейших сил, обязав тех до скончания веков охотиться за детьми богини весны и плодородия. Их будут преследовать демоны. Само слово «демон» очень и очень неоднозначно. Впрочем, человечество придумало не мало других названий. Они чужды нашему миру и противны нашей природе. Если вы уничтожимся физическую оболочку демона, то сгусток той злой энергии, заменяющий демонам душу, тут же вернётся обратно в ад. Говорят, правда, что некогда демоны были частью нашего мира, однако за многочисленные злодеяния были изгнаны в далины Тартара. Но Персефона оказалась хитрее. Знаяя, что рано или поздно, эти твари придут на зов божественной крови её единственной дочери, она заключила сделку с Аидом, заставив того поклясться на реке Стикс. Подземный владыка должен был позволить смертной навещать свою мать, взамен, дочь Зевса и Деметры, поклялась, что не выносит больше младенца от рода человеческого. На её счастье, договор был нерушим, тем самым найдя лазейку в указе Зевса, запрещающем богам общаться с их отпысками. Из личного опыта зная, что договориться с подземными тварями невозможно, Мел активировала дар матери — меч из стигийской стали, закаленный в ледяных водах Стикса. С самого раннего детства — благодаря стараниям матери, желавшей, чтобы единственное дитя дожило хотя бы до совершеннолетия — девушка была прекрасно осведомлена о высших демонах, таких как: Марабас, Миссис Дарк и других представителях высшей демонической иерархии. Но сегодня ей предстояло столкнуться с Пожирателей. Этот демон — истинное воплощение безобразий ада. Его длинное, чешуйчатое тело оканчивалось приплюснутой, похожей на крокодилью, головой, которую венчают глаза на стебельках, как у гигантского краба. Тело демона оканчивается мощным чешуйчатым хвостом, напоминающим плеть, по краям которого растут острые, как бритва, костяные наросты. Конечно, не малую опасность представляют когти и клыки, однако самым мощным оружием все же является яд, который струится по длинному, раздвоенному, как у змеи, языку. И знаете что, вынести этот запах, исходивший от «существа» — само по себе уже настоящее испытание. Из того места, где предположительно находился рот этой твари, донеслось низкое шипение, среди которого можно было различить: »…дочь Персефоны… встретились… смерть…». Девушка звучно хмыкнула. — Слушай, мы это уже проходили. Всё кончилось за три минуты, поправь, если я не права? — губы дрогнули в лёгкой усмешке, а от меча, крепко зажатого в маленькой ладони, стало исходить приятное золотое свечение. Дочь Персефоны итак была в не лучшем расположении духа, а тут ещё и такое «счастье» привалило… прям из Тартара, ради неё. Брюнетка, столь широкий жест явно не оценила. Ровно, как и сотню предыдущих. Шипение повторилось, уже более чёткое и на этот раз переполненное гневом. — Мерз-з-зкая девчонка! Однаж-ж-жды ты проиграеш-ш-шь! От проклятья не с-с-суж-ж-ждено с-с-скрытьс-с-ся! Из пасти на асфальт, начав подозрительно пенится, упала крупная капля яда. — Может я прогираю. Но, перед этим вы — проклятые твари — сгините от моего меча. Все, до единой. Мамашин характер, взрощенный веками брака с не самым дружелюбным из богов, взыграл вверх, в то время как по небу, словно кнутом, полоснула молния. — Ты не з-з-знаеш-ш-шь с-с-своего пророчес-с-ства. Никто из отпрыс-с-сков Перс-с-сефоны и Аида не дож-ж-живет до двадцатилетия, — шипение превратилось в подобное смеха. — Вы вс-с-се-е-е… Поганые полукровки, с-с-сги-и-ините-е-е… Терпение Мелании медленно, но верно, подходило к концу. Да, она не знала своего пророчества и как бы она не упрашивала мать, та оставалась непреклонна: «Всему своё время!» . Что-ж, она явно что-то знала, но тщательно скрывала это от дочери. Взмахнув мечом девушка успела нанести удар, который пришёлся точно на уродливую лапу демона, которая тут же превратилась в горстку пепла. Черёда нескончаемых ударов, обрушилась на демона, который едва успевал уворачиваться. Всё движения были чёткими, грамотно продуманны и оттачены. Сверхъестественными боевыми рефлексами и обостренными чувствами, были наделены все полукровки — включая, несколько нарцистичных, отпрысков Афродиты. Но, не только заслуги «сдвг» играли существенную роль. В предпоследнее посещение девушкой подземного царства — а было это добрых лет семь назад, если считать по тому времяисчислению, что прошло на земле — Аид, пребывая, наверняка в одном из лучших своих настроений, устроил, тогда ещё десятилетней девчушке, эдакий «курс молодого бойца», продлившийся по земному времени около добрых трех месяцев. Отчим, на поверку, из Подземного Владыки оказался ужасный. Хотя чего, собственно, следовало ожидать — мало того что проклял, так ещё вручив девочке меч и наслав пару десятков скелетов — он просто развернулся и пошёл заниматься своими делами. Драться в юбке было не удобно. Они, конечно, были не на показе мод, где председателем жюри был уродливый демон, но ткань постоянно задиралась, а светить своей филейной частью, пусть даже это и будет едва ли не последним, что перед кончиной увидит Пожиратель — желания не было от слова вовсе. Радовало, что все же не согласилась на уговоры гипперактивной мачехи и не надела те уродские туфли, оставшись в привычных и удобных мартинсах. Иначе её бренную тушку давным-давно переживали и выплюнули. Темноволосая вновь занесла руку, дабы нанести последний удар, но демон наконец-таки решил перейти от обороны к атаке, одним резким движением хвоста, откинув её метров на пять. Три средней глубины раны, гордо украшали правое бедро. Но это было меньшим из зол. Мел ещё следовало поблагодарить эту тварь за то, что ноги на месте остались. Слабо обращая внимания на мелкую рябь перед глазами, Мелания неуклюже поднялась, перекинув меч из одной руки в другую. Хотела было вновь выдать какую-нибудь язвительную фразочку, дабы разозлить монстра, как в его спину, в районе сердца, врезается золотая стрела, превращая Пожирателя в горстку пепла. Напротив девушки стоял юноша практически её возраста, его глаза переливались всеми оттенками моря, а короткостриженные волосы были взлохмочены и забавным ёжиком торчали во все стороны, словно которкие шупальца. Он все ещё стоял в боевой позиции, выставив вперёд меч из небесной бронзы. Невооружённым взглядом было заметно, что это отпрыск Посейдона. Слева от него стояла высокая и стройная девушка, с правильными чертами лица и надменным взглядом пронзительных светло-серых глаз — она держала тот самый лук, из которого был убит Пожиратель, а за её спиной виднелся колчан с золотыми стрелами. Сомнений в том, что это дочурка Афины, быть элементарно не могло. Pov Мелания — Полукровка? — подал голос юноша, на которого я до этого не обратила внимания. Он был сатир, принодлежность к парнокопытным показывали небольшие завитки рожек, проглядывающие сквозь кучерявые волосы. Что-ж, он явно где-то отличился. Странная, однако, команда. — Призрак, — усмехнулась. В голове промелькнула мысль, что после боя и падения в грязную траву я выгляжу далеко не самым лучшим образом — явно не как подобает воспитанным леди, которую из меня безуспешно пыталась вырастить мачеха — и, тем более, дочерям Персефоны. В памяти тут же всплыл образ платья, расшитого всевозможными бутонами, которое моя божественная матушка хранила на случай, если мне понадобиться спуститься в подземное царство и провести время с ней. Вот в нем я может и выглядела, хотя бы отдалённо аристократично, и, возможно, была хоть и слабо, но похожа на леди. Да уж, шикарная «леди», которая на досуге кромсает на куски демонов и прочих тварей. Дочь Афины окинула меня сканирующим взглядом, будто у неё в сумочке чисто случайно завалялось Око Правды. После чего, что-то прикинув в светловолосой голове, девушка окинула коротким взглядом мой меч, и тут же уставилась на меня во все глаза — будто я действительно была призраком. — Ты… Не может быть! Дочь Аида?! Э-э-э, нет, крастока. Ты конечно, попала, но немного не туда. Послышались охи и ахи — естественно, дети у богов большой тройки рождались крайне редко — буквально раз в столетие, а то и меньше. А тут сразу, как на подбор, в одном месте и падчерица Аида и сын Посейдона. Не хватает ещё какого-нибудь отпрыска Зевса, для полного набора. — Ребят, я опоздала, там это, фурия… Напала…— темноволосая девушка, очевидно, пробежавшая несколько сотен метров, моментально замерла, стоило ей только взглянуть на мой меч. Почему все думают, что мой отец — Аид?! Моего отца зовут Стив, и, насколько мне известно, он начальник крупной строительной компании, может он и бывает зол «как черт» и в его подчинении есть пара сотен «душ», но до бога ему ещё явно далеко. — Присвятые яички Фаберже… — пробормотала я, по ауре распознав родителя темно-волосой. Кажется, я начинаю сходить с ума. — Существует двенадцать Олимпийских Богов. Главные из них Зевс, Посейдон… и Аид… — начала было Аннабет, но я ее быстро перебила. Древнегреческую историю я знала и в тысячный раз слышать одно и то же было несколько дискомфортно. Истории о том, как ссорились боги, почему Персефона стала женой Аида, я тоже прекрасно знала, как-никак моя мать. — Дабы прийти к власти, они свергли своего отца — Кроноса, и изрубили его на кусочки, а его останки низвергли в глубины Тартара. С тех пор эти трое соперничали, вечно спорили, вечно угрожали войной и бла-бла-бла… . Поймите уже наконец, я это знаю! — не удержавшись, воскликнула, откинувшись на спинку дивана в небольшой, но довольно-таки уютной кофейне, в которую наша бравая компания зашла поговорить. Интерьер был приятен, именно эстетически приятен. Очевидно, дизайнер просчитал всё, наиболее подходящее для приема пищи и уединения. Светло-зеленые обои, удобные кремовые диванчики, красивые столики из чёрного дерева. В помещении было просторно и очень светло. Хотелось пошутить, что завались в эту кофейню сейчас монстры, блюдом от шефа, стало бы четверо полукровок и один сатир. К нам медленной походкой, приближалась официант, наша беседа моментально прекратилась, стоило девушке подойди к нашему столику, который располагался в сами дальнем углу, скрытый от любопытных глаз. — Определились с заказом? — проговорила девушка, низким, приятным голосом. В левой руке она держала маленький блокнотик, а в правой чёрный карандаш. — Воды, без газа. — сухо ответил Перси, прекрыв глаза рукой. Было видно, что он совершенно ничего не хотел заказывать, но под взглядом светловолосой кое-как выдавил из себя, дабы не привлекать внимания. — Облепиховый чай. — Капучино и какое-нибудь пирожное, на ваше усмотрение, — улыбнулась Талия, показав милые ямочки на щеках. — А мне… — я задумалась, разглядывая раздел горячие напитки, в вы данном ранее меню. — Давайте тоже капучино, только с карамельным сиропом. Офицант дублировала заказ, ответом послужили наши короткие кивки. —…Так что, можете не утруждаться. Всю необходимую базовую информацию я знаю. Моя мать — Персефона, заключила сделку с Аидом, от чего, мне в какой-то степени повезло, ведь я могу с ней видеться. — Почему ты не в лагере? Вопрос принадлежал Перси и мне он показался несколько глупым, очеведино это поняли все, за исключением сына Бога Морей. Я вновь искривила губы в усмешке, теребя краешек меню. — Может, потому что я — единственный ребёнок Персефоны?! У меня нет желания становиться одной из кучки наивных придурков, возомнивших себя героями, на которых боги спихнули всю грязную работенку, сделав пушечным мясом. Думаете мне живется лучше, чем вам, потому что мне доступно общение с матерью?! Мне приходится громить таких тварей как сегодня, едва не каждый день, –не считая остальную мерзость, которая охотится на полубогов. — Приходится жить в доме, испрещенном пентаграмами… Да, что вы вообще знаете о том, когда тебя проклинают сами боги… впрочем, не важно… — пробормотала я, понимая, что все это в пустую. Нет смысла объяснять то, чего они не поймут. Наверняка для них я — счастливчик. Единицы из полукровок видели своего божественнго родителя или же хотя бы слышали его голос. Учитывая, чем я за это плачу — я с большой радостью поменялась с ними ролями. — Всё не так… Ну, про лагерь. Отец всегда го… — начал было Перси, но был прерван своей девушкой, которая тактично толкнула его локтем в бок, очевидно, хоть ещё один человек со мной согласен. — Посейдон, — лёгкая усмешка, судя по всему, не хотела покидать моих губ. — Боги жестоки, Перси. Даже твой папаша ни раз прибегал к проклятьям. И, возможно, будь у него хотя бы приблизительно похожая ситуация с женой, поступил бы так же. Если не хуже. — Ты говорила про пророчество… Мы могли бы сопроводить тебя до лагеря. Думаю, наш Оракул сможет помочь, — спокойно проговорила Аннабет. — В любом случае, ты ничего не теряешь. У неё были длинные, немного кудрявые, волосы цвета расплавленного золота, большие серые глаза, в которых плескалась мудрость, ровный нос, красиво очерченые губы и правильный овал лица. В целом, девушка была вполне симпатичной. В этот момент чувствовала целую гамму эмоций. На задворках сознания, зарождался коварный червь моего любопытства, который, я уверена, рано или поздно меня погубит. Что уж тут поделать, страсть к приключением и геройству, как ни странно, у меня в крови. — Вы хотите вынудить мою мать публично признать меня? Или понаблюдать за тем, как кто-то из детей Аида лешит меня головы?! — С чего ты взяла, что Нико тут же захочет тебя убить? — голос подала Талия, увлеченная до этого момента пироженным. Понятия не имею про какого Нико идёт речь. Я знала, что у самого хмурого из трех верховных богов, из ныне живущих, было лишь двое отпысков-полубогов, но я не была уверена, что и те ещё не отправились на покой. Кто-то из них даже навещал Аида, но за все время моего пребывания в царстве мертвых, я так ни с кем из них не пересекалась. Оно и к лучшему, учитывая, что их папаша — меня ненавидит и терпит пребывание на территории в своего замка исключительно из-за клятвы, согласно которой в царстве мёртвых ни одно существо не может причинить мне вреда. Семнадцать лет назад Персефона перехитрила Аида, оставив мне место, где я могу быть свободной от родового проклятья. Но ведь не буду же я прататься в чертогах отчима, убегая от той участи, которую он сам мне подписал. Сумасбродно. — И где я останусь ожидать этого Вашего пророчества? Не думаю, что, по чистой случайности, в Вашем лагере оказался домик Персефоны. — К сожалению, ты права, — дочурка Афины, видимо, решило возложить на себя дипломатическую миссию. — Фактически, ты можешь остановится в домике Аида — Персефона его законная жена. Сказанное блондинкой, заставило меня поперхнуться кофе. Остановится. В. Домике. Аида. На секунду, я начала сомневаться, что девушка сидящая напротив меня — дочь богини мудрости. Это её «мудрый» вывод? Да Аид наверняка ждёт моей скорейшей кончины, чтобы потом вдоволь поиздеваться над моей душонкой, за все косяки мой строптивой матушки. Пришлось как следует прокашляться, прежде чем придти к закономерному выводу, что день начинает становиться все хуже и хуже. — Не уверена, что это лучшая идея.

***

К собственному стыду, мне пришлось признать, что лагерь полукровок впечатлял своим величием. Каждый дюйм воздуха, запертого под защитным барьером, буквально сочился особой энергетикой, которая обволакивала тело наполняя его небывалой досле силой. Персефона рассказывала, что для полукровок существует единственное безопасное на земле место — лагерь, с до боли вычурным названием «Божественная Кровь». Но, по всей видимости, забыла упоминуть, что это место обладало небывалой красотой, вполне способной посоревноваться с садами матери. Все полукровки живут в домиках. Как объяснил Джексон, которого оставили мне в качестве экскурсовода — судя по стушевавшемуся выражению лица, он был не больно рад этому обстоятельству. Один домик для каждого Олимпийца, но позже по просьбе всё того же Джексона были добавлены еще домики для незначительных богов и богинь. Всего было двадцать таких домиков. Ели полубоги в специально отведённом обеденном павильоне, где каждому домику соответствует свой стол. Я опять же в пролете, ибо домика моей матери, увы, не предусмотрели. Могли, конечно, для приличная поставить, авось богиня решит заглянуть на огонёк, а остаться не где. Видимо руководствовались той же логикой, что и Чейз. Во-первых, навряд ли Персефона — вынужденная годами томиться глубоко под землёй, видя тусклый кроваво-алый свет от искусственного солнца — в своей единственный день, когда может вырваться, решит наведаться в лагерь полукровок, где у неё даже нет детей. Глупо. Во-вторых, даже если богиня действительно придёт в лагерь, то вполне спокойно может остаться в домике своего мужа. Существовали также поле для стрельбы из лука, арена для боев на мечах, стена с лавой для обучения скалолазания, амфитеатр, конюшни, арсенал и Большой Дом. Большой Дом — место, где жил дух Дельфийского Оракула (именно на чердаке) перед тем, как дух взял тело некой Рэйчел Дэр, с которой меня чуть позже и познакомили. Это также является основным местом встречи лидеров домиков для решения основных проблем и обсуждения идей любых заданий. Рэйчел оказалась вполне приятной девушкой, она была смертной способной видеть сквозь Туман, в которую вслелился Дух Дельфийского Оракула. Девушка была похожа на средневековую ведьму: длинные огненно-рыжие волосы, сложённые в аккуратные завитки; ярко-зеленые глаза; пухлые губы и бледное веснусчатое лицо с чётко выраженными скулами. Как только я ее увидела, она без слов передала мне в руки лист бумаги, на котором корявым подчерком было выведено пророчество, которое пришло к ней за пару часов до моего приезда. На данный момент, кроме Рэйчел, никто не располагал сведениями о пророчестве, поэтому все, кто находился в большом доме уставились на меня выжидающим взглядом — как будто я в любую минуту могу вспыхнуть синим пламенем.

Мрак жаждет света, она голодна… Минует пять лун и пять на север пойдут, где у богов нету силы, Дочь мудрой богини укажет им путь. В тёмном огне будет гибнуть Олипм, покуда ангел не скинет плети любви. Найдёт он ответы, но сделает выборт — сына Морей, обрекая на гибель. Ненавистная дочь падёт на пути, где закованны в цепи шесть дивных дам. Кровь главного бога поможет восстать. Капля души поражденной в проклятье, прольётся на мраморный лик проотца. Дитя запертой богини спасет заблудшую душу. Всегда рядом враг был. Он не жив и не мёртв. Тьма верный друг, но здесь проклят герой…

— Вы что-нибудь поняли? Аннабет, заместитель директора лагеря Хирон и непосредственно сам директор — загадочный Мистер «Д», который на деле оказался Дионисом — богом виноделия на сотню лет проклятый Зевсом — сидели с крайне задумчивыми выражениями лица. Пророчества — обычно зарифмованные тексты, которые помогают полубогам совершать поиски или определяют судьбу мира и их, в том числе. Но на самом деле, как я уже успела понять, от них обычно больше неясности и недоразумений, чем помощи. Хоть я и не была сильна в расшифроке пророчеств, это определённо не было тем, которое знали те демонические отродья. Я практически была готова възвыть от досады. Не было ясно, сколько ещё мне придётся проторчать в этом месте, прежде чем к Рэйчел придёт новое пророчество. Уверенность в том, что на лагерь не смогут напасть демоны, была где-то между «мало-вероятно» и «барьер их не пропустит в любом случае». Мало кто знает, о глубинах Тартара, в которых нашли себе приют демоны. Человечество за все время своего существования придумало много названий этому, без сомнения мрачному месту — Ад, Хаос, Тартар. Что собой представляет Тартар, есть ли там города и страны — не известно ни одному смертному. Лишь единицы из полукровок смогли найти оттуда выход и, уж поверьте, это приключение они запомнят надолго. Расписывать о том, что можно увидеть в загробном мире, не самое приятное, ровно как и побывать в этом мрачном, кошмарном местечке, кишащем прислужниками Аида и разрывающегося от криков заблудших душ. Никому не пожелаешь такой участи, но, такова жизнь и мы не в праве что-либо изменить. Все мы — лишь смертные, которых Боги, зачастую, просто не берут в расчет, наивно полагая, что до нас просачивается лишь та информация, которую нам дозволенно знать. Вроде где-то у меня завалялась одна из жемчужин. Может пока навестить Персефону, а Рейчел скинет моё пророчество на e-mail? end pov. — Это правда?! У Персефоны есть дочь?! — дверь Большого Дома едва не слетает с петель, запуская лёгкий тёплый ветер и долговязого юношу, на мертвенно-бледном лице которого, сложно было определить эмоций. Его волосы, глубокого угольно-черного цвета были коротко сострижены сзади, в то время, как спереди длинная чёлка находились в лёгком беспорядке и практически скрывала пронзительные, антроцитовые глаза. Прямой нос, тонкий изгиб губ, чётко выделяющиеся скулы и волевой подбородок. Он был высок, гораздо выше среднестатистических подростоков, и явно выше Мелании на добрых пятнадцать дюймов. Сложно было определить телосложение, ибо юноша был одет в армейские ботинки — какие обычнно носят либо служивые, либо байкеры — обычные чёрные джинсы со множеством цепей и бесформенную фотболку того же цвета с огромным черепом во всю спину. Мелании стоило огромных усилий не пошутить про то, что парень похоже косит под Билли Армстронга. Дочь Персефоны тут же сделала вывод, что слухи по Лагерю распространялись, едва ли не быстрее, чем новый скандал украшает сводки The Daily News. — Д' Манжело, мог бы и постучать, прежде чем сносить дверь. Мистер Д. в очередной раз искаверкав фамилию ученика, лениво махнул по нему взглядом, «под шумок» подходя к графину с вином. Деонис, видимо, решив, что это именно тот момент, когда можно попробовать (авось Зевс отвернулся) перелить вино из стеклянного фужера в бокал, но, к сожалению, вино — как и подобает проклятью — превратилось в воду. Для бога виноделия это было оскорблением, но, как известно, на обиженых воду возят… Формулировочка, явно не для итак оскорбленного мистера Д. — Это правда, Херон?! Нико Д’Анджело нарочно игнорирует слова директора. Дионис никогда не отличался любовью к ученикам и прежде, чем из него выбъешь ответ хоть на один из своих вопросов, забудешь вообще за чем подходил. — Теоритически, Персефона ещё не признала Меланию, — кентавр, как бы невзначай, кивнул головой в сторону мисс Вуд. — Я думал, что вы уже знакомы, но видимо, ошибался. Надеюсь, ты не будешь против, если у тебя в домике появится новая соседка. — Новая… простите, что?! Лицо сына подземного владыки искажается в гримасу, а взгляд цепляется за девчонку на которую указал Херон, что сейчас ковыряет паркет носком ботинка. — Отец ни разу не обмолвился, чтобы у Персефоны были дети. То как презренно прозвучало имя матери из уст этого парня, заставило брюнетку иронично приподнять бровь. Не уж-то новые родственнички объявились. В этом их божественные родители были схожи. Они оба до безумия ненавидели детей другого. — Я единственная дочь Персефоны. — девушка прочищает горло, приближаясь к сыну Аида на расстояние вытянутой руки. — Но даже учитывая кто твой отец, мальчишка-сбежавший-с-рок-концерта, это не даёт тебе права смотреть на меня, как на букашку. — А ты запрети мне это делать, — с вызовом бросил Нико. Все присутствующие в Большом Доме значительно напряглись, ощутив насколько сильно, накалилась обстановка, между двумя отпрысками богов. Ко всей иронии, эти вышеуказанные боги были ещё и женаты. Картина была, что надо. Темноволосый юноша, возвышался над стоящей напротив него миниатюрной девушкой. Глаза обоих полыхали небывалой злостью и адским пламенем. Волосы цвета вороньего крыла разметались по спине и плечам брюнетки — словно ползучие змеи, готовые ужалить в любую секунду — губы изломились в противный оскал. Казалось, они оба в любой момент могут обнажить свои мечи и накинуться друг на друга, просто потому что одному не нравится каким тоном, упоминая его отца, с ним говорит девчонка, а другой как он с ней разговаривает и какие пренебрежительные взгляды бросает в её сторону. — Здесь не время и не место для выяснения отношений, — весьма резонно отметил Херон, выступив вперед, разделяя двух недовольных подростков. — Нам необходимо разработать план наших дальнейших действий, и решить, кто отправится в поиск. Полагаю, что присутствие вас обоих не оспоримо! — голос кентавра стал несколько жестче, после чего он смерил строгим взглядом Нико и Меланию. — Я не собираюсь рисковать своей жизнью, в поисках неведомо кого! — заявила брюнетка, на секунду отрывая взгляд от Д’Анджело. — Я пришла сюда исключительно получить свое пророчество, о котором мне, никто не говорит. Поэтому можете слать кого угодно и куда угодно, я — пас. Бровь Диониса медленно поползла вверх, а вино начало переливаться через стакан. Директор лагеря был в замешательстве. Вот вроде и наорать хочется, ведь он директор — или кто, в конце концов — но в, то же время он для нее никто, разве что незначащий бог. А, уж старина Дионис был уверен, что связываться с отпрысками Персефоны, если те унаследовали характер мамаши, себе дороже. Так, что пока Мистер Д, активно шевелил своими божественными извилинами, а вино трансформирующееся в воду, медленно стекало тонкой струйкой на деревянный паркет, все находившиеся в помещении подняли гул.

***

Первоначальной темой обсуждения стало: кто же будет этими пятерьмя «счастливчиками», которые отправятся спасать Олимп от грядущей угрозы. Аннабет настаивала на том, что согласно пророчеству должны отправиться все, кто на данный момент находился за круглым столом Большого Дома. В качестве главного довода, которым оперрировала девушка было то, что это не могло оказаться простым совпадением, как стоило Мелании прочесть пророчество и спустя считанные минуты, пятеро полубогов собрались вместе. В то же время в мыслях Мел пронеслось, что у дочурки Афины явно не все в порядке с мозгами, ибо каким боком в пророчестве указанно, что именно она — Мелания Вуд — была одной из тех пяти «героев», когда со всеми остальными все было более ли менее логично. Дочь мудрой богини — определённо Аннабет, которую брюнетка уже мысленно называла зазнайкой. С сыном моря, к пророку не ходи, Перси Джексон, ибо других парней с рыбьими мозгами в лагере не наблюдалось. Кровь верховного бога, из их разношерстной компании, принадлежала только Талии. — Причём здесь я и мальчик-который-переслушал-грин-дей? — У тебя какие-то проблемы?! Д’Анджело сжимает челюсть и едва сдерживает желание стереть ухмылку с лица брюнетка. Сам не до конца понимает, от чего девушка, которую он знает от силы час, уже бесит его до чёртиков одним своим присутствием. — Да. И одна сидит напротив меня. — Прекратите ссориться, как дети в песочнице! — дочь богини мудрости, не без помощи Джексона, с шумом опускает на стол потреппаный фолиант, тем самым фиксируя ватман, на который переписали пророчество. — «…Покуда ангел не скинет плети любви», — девушка процитировала строку, быстро сделав пометку на бумаге, испрещенном маленькими подписями и стрелками. — Это относится к «мальчику-который-переслушал-грин-дей», — фразу: «прости, Нико» можно было с лёгкостью прочесть в её взгляде обращенном другу. — Что касаемо тебя, в пророчестве есть пара строк про проклятье, — Аннабет тут же обводит их красным маркером, поставив рядом подпись Мелания с вопросительным знаком. — И… я не до конца уверена, но «запертая богиня» вполне подходит под описание Персефоны. — А ещё под пару тройку других запертых богинь. Насколько я знаю, она не слишком то жалуется на свое положение, — припоминая ту самую встречу в Аду, когда спасал мать, и каким взглядом Персефона тогда смотрела на его лучшего друга, Перси Джексон внес вполне резонный аргумент, за который тут же был вознагражден двумя скептичными взглядами от Нико и Мел. — То, что папаша этого «недо-рокера» её выкрал не имеет значение, да? Мел не могла дать определённого ответа, почему так старательно и упорно пыталась задеть сына Аида. За последний час они сцепились словами, по меньшей мере, раз пять. Возможно, подействовало пресловутое правило первого впечатления — а произвели они друг на друга, далеко не то, что распологает к приятельским отношениям в дальнейшем. Возможно, платоническая неприязнь, передавалась на генетическом уровне. А потому, отказать себе в удовольствии лицезреть, как и без того чёрные глаза полубога, багровеют от наростояющией злости, увы, не могла. — Достала, — юноша со звучным скрипом отодвигает стул. — Я сваливаю, пока не прикончил эту выскочку. Как буду нужен, дайте знать. — Счастливой дороги, псих, — успела отсалютовать девушка, прежде чем Мальчик-Смерть скрылся в тенях. — Какие будут ещё предложения насчёт пророчества?

***

— Твою мать! — воскликнула брюнетка, привлекая внимание девушек, сидящих на порожках домика Афродиты, то что те были отпрысками богини Любви, было заметно за версту. — Чего уставились?! — гаркнула на них, стараясь хоть так выместить на ком-то накопившуюся злость. Они просидели в Большом Доме практически до ужина, но так и не смогли окончательно расшифровать пророчество. Грядёт что-то масштабное, раз речь шла о гибели самого Олимпа. Но никаких зацепок насчёт того, кем мог быть новый враг они так и не нашли. Он рядом… Предатель? Что из себя представляет тёмный огонь, может — это какая-то интерпретации разрушительной войны? Плети любви, связано ли это как-то с делами Афродиты и Эроса? Порожденная в проклятье капля души, которая прольётся на чей-то лик — это же тоже интерпретация, только вот чего конкретно? Что из себя представляет Тьма, которая якобы друг? И наконец, что за заблудшая душа, которую должна спасти дочь Персефоны, да и каким образом она должна это сделать? Куча вопросов без ответов. Чем больше Мелания думала над этим, тем больше у неё начинала болеть голова. А вопросы лишь только добавлялись один за другим, что впору заводить отдельную тетрадь, чтобы их записывать. — Вот скажи мне, Джексон, какого, Зевс подери весь этот гребанный лагерь, эта «лошадь» смеет мной помыкать?! Перси беззаботно пожал плечами. Его вновь назначали провожатыми. В принципе, Джексона устраивало такое положение событий, Аннабет наверняка в это время громила домик Афины, а тут всего-лишь послушать Меланию и сделать задумчивое лицо, как будто на самом полностью с ней согласен. — Не стоит злиться на Херона, он предложил разумную иде… — речь Перси была моментально оборванна взмахом руки. Девушка посмотрела на него словно на сумасшедшего — Разумную идею?! Уснуть в домике Аида, а проснуться уже в его царстве, потому что его сынок «случайно» задушил меня подушкой? — Ты эгоистка, — спустя минутную паузу проговорил Перси, прекрасно понимая, что эта девушка скорее сочтет это слово за комплимент. Они как раз проходили мимо тренировочных полей, когда врезаясь в хлипкое деревцо манекена, аккурат в паре дюймов от Вуд, вонзились несколько клинков. Нико Д’Анджело, который ранее покинул их собрание, стоял с самым невозмутимым видом, словно это не он решил поупражняться в искусстве владения клинками и все произошедшее — чистой воды совпадение. — Скорее, реалистка, — хмыкнула темноволосая, вытащив один клинок из дерева, метнув прямиком в саркастично ухмыляющиего сына Аида. — Не я начала эту войну, приятель. Юноша, переместившись по теням поймал его прямик за лезвие голой рукой, оставляя длинный кровавый след. — Как насчёт спарринга? На взвешивания все за и против согласия на авантюру предложенную Д' Анджело просто не было времени. Нико и сам не понял как выпалил это предложение, но идти на попятую уже было поздно. Прошло мучительные три секунды, каждую из которых парень молил богов лишь бы девчонка отказалась, ибо расстворись он в тенях прямо сейчас — её предположение о том, что он псих, оказалось бы правдой. Он не понимал, что творит. Не понимал, от чего в душе зарождалось желание показать нахальной брюнетке свое превосходство. Возможно, его задели эти прозвища, которые она генерировала со скоростью сверхмощного компьютера… Ну, если только самую малость… Нет. Его до чёртиков бесили эти прозвища и бесила эта девушка. Вуд коснулась зачарованного кольца, мгновенно трансфигурировавшегося в меч. — Идёт, «мистер-зловещее-зло». — Учти, то, что ты девчонка — не означает, что я буду нежен. — Боги, скажи это своей девушке, — брюнетка закатила глаза, принимая боевую стойку. Назвать это спаррингом было сложно. Со стороны больше казалось избиением. Брюнетка раз за разом шлифовала лицом песок, едва успевая уворачиваться от нескончаемого потока ударов, грозившись отрубить ей руку или ногу. На правой щеке уже зиял порез, одежда насквось пропиталась пылью и потом, а совсем рядом валялся клок волос, который отсек меч Нико, когда она чудом увернулась от удара, предназначенного для её шеи. Д’Анджело же выглядел так как и вначале спарринга, только слегка влажные волосы и раскрасневшееся лицо со сбитым дыханием от частых ударов. По правде признать ему становилось даже скучно. Девушка либо уворачивалась, либо переходила в защитные позиции не спешив переходить от обороны к атаке, хоть и упала от его подсечек раза три. — Это все что ты можешь?! Брюнет кружил вокруг девушки, словно удав перед добычей. Удар, метивший в корпус. — Только зло пыхтеть и падать? Пустяковый обманный маневр, за которым следует удар ноги в живот. — Не думал, что беру в партнёры такую слабачку. Воздух из груди вышивает напрочь, а кожу рядом с сонной артерией опаляет холод клинка. Мелания пытается привстать лёжа на лопатках, что тут же отдаёт ноющей болью. Она уже не помнила, когда в последний раз приходилось так долго драться. — Ждала… пока ты… выдохнешься, — слова даются с трудом, а сухой язык прилепает к небу. Желание остаться в горизонтальном положение все больше начинает казаться идеальным решением. — Признаю… боец ты великолепный… Резкий перекат вправо, подальше от смертоносного оружия. Низкая подсечка, заставившая оппонента отпрыгнуть на пару шагов назад. —… Но ты не учёл, что я девчонка… Удар эфесом в челюсть. Д’Анджело делает несколько шагов назад, ослабив оборону. Перед глазами плывёт мелкая рябь, а во рту появляется металлический привкус крови. Вся правая половина лица отдаёт резкой болью. Вуд, еле стоящая на ногах, продолжала держать меч — хоть и не так крепко как в начале их боя — запоздало отмечая, что пока проделывала свой маневр стигийская сталь меча Д’Анджело оставила глубокую рану на левой голени. От подступающей резкой боли, она тут же падает на колени, сдирая те в кровь. — Поверь, — практически прорычал брюнет. — Я учёл, что ты девчонка. Ещё один удар с ноги в грудь, выбивает те последние крупицы воздуха, что девушка так старательно пыталась сохранить в теле. Последнее что видет дочь Персефоны, прежде чем окончательно потерять связь с реальностью, горящие злостью глаза Нико. На задворках сознания проносится мысль, что ночевать она сегодня будет все же на больничной койке. — И обязательно было доводить до этого? — Джексон максимально скептично осматривал плод стараний друга, который бережно перекладывали на носилки дети Апполона. Сын Аида иронично изгибает тёмную бровь. — Доводить до чего, Перси? У нас был честный спарринг, как ты мог заметить. Мог ли я не вырубать её? Конечно. Но показать этой выскочке её место, определённо, стоило. Поэтому не тебе меня осуждать, Джексон.

***

Воскресний вечер для Мелании не отличался ни чем другим от тысяч предыдущих, разве что в этот раз её ужин проходил не дома, а в огромной трапезной и командовало ей парнокопытное существо, которого она уже неоднокртно грозилась изрубить на мелкие кусочки и отдать их церберам. Ко всему прочему, несмотря на то что в лазарете девушку щедро откормили амброзией, голова болела так, словно по ней ударили чугунным котлом. Хотелось сбежать. Но сделать это днем было нереально, в виду того что Херон — заместитель директора, приставил к ней «пса-проводника» — Аннабет, ускользнуть от которой было едва ли возможным. Дабы совершить желаемое ночью — пришлось бы убить с десяток гарпий-надзирателей, и увы, состояние здоровья мисс Вуд, пока не позволяло идти на такие геройства. В целом, это утро можно было было назвать вполне сносным, Мелания смирилась с тем, что ей придётся практически идти на верную смерть. Нико вернулся из путешевствия бизнес-классом по теням, куда он благополучно свалил после диалога с Перси на арене. Даже дочь Афины относительно успокоилась и перестала вымещать злость на предметах обихода. Но! На утреннее собрание в Большом Доме, явилась Кларисса Ла Ру, дочь Ареса — бога кровавой войны, которая брызжя слюной доказывала, что по сравнению с ней весь так называемый отряд из пяти полубогов — ничто, её отец видите-ли — сам кровавый и ужасный бог войны. » — В таком случае, может я могу спокойно свалить? А вы просто потащите с собой пол лагеря, все же боги в какой-то степени важны?!» — огрызнулась в тот момент Мелания, гробо бортанув плечом зазнавшуюся девушку. Получив категорический отказ от директора лагеря, Ла Ру удалилась в присквернейшем расположении духа — а уж учитывая, что вышеописаная особа не отличалась приветливостью — это была катастрофа абсолютно для каждого, кто посмеет вторгнуться в её личное пространство. Мелания лениво ковыряла вилкой по тарелке, сидя за столиком Аида — другого выбора, к сожалению, никто не предоставил. Скрежет металла о фарфор, издавал наинеприятнейшие звуки. Девушку это, конечно, абсолютно не заботило, однако сидящие за столиком Гермеса уже буквально бежали в лазарет за берушами. Настроение темноволосой былизилось к отметке: «минус сто ниже положенного уровня», поэтому хотелось бесить всех, кто находился в радиусе мили. А уж капать людям на нервы, она умела едва-ли не на профессиональном уровне. Дико хотелось спать, койки лазарета были тем ещё удовольствием, поэтому даже провалявшись без сознания порядка тринадцати часов, она все равно не могла сказать, что выспалась. Глаза беспрерывно слипались, а рука над тарелкой время от времени подрагивала, издавая ещё более мерзкие звуки. Овсяная каша лежала комком, от вида которого уже тянуло блевать. » — Похоже еда здесь всегда такая мерзкая. Хотя вчера на ужине вроде все было относительно сносно.» Дико болела голова, вновь хотелось убивать. Да, только жаль ни оскарбленная дочь Ареса, ни — так удачно нокаутирующий Меланию — сынок Аида, не соизволили показать свои унылые рожи на завтраке. Поэтому, единственное, что оставалось — бесить всех окружающих в гордом одиночестве.