Барышня-сорванец

Энакин уже подходил к дому, когда заметил в темноте несколько странных и подозрительных субъектов. Сперва он не обратил на это внимание, мало ли, кто там шарится по дворам в тёмное время. Мужчина уже почти дошёл до дверей подъезда, как вдруг возле его первого виска что-то просвистело и прежде, чем тот успел понять, что это такое, как странная штуковина с размаху врезалась ему в лоб, прямо в правую бровь. Скайуокер резко дёрнулся в сторону и уже нырнув в подьезд, как в защитную капсулу, почувствовал, как по его лбу течёт что-то противно-тёплое, а вся бровь почти онемела от острой, давящей боли. Это ощущение на время притупило инстинкты и потому Энакин не бросился вслед за теми, кто это сделал, как поступил бы раньше в подобной ситуации. Сейчас его лишь порадовало то, что дома все спят и никто не увидит тот ужас, что был на лице мужчины, а то, что он был Скайуокер понимал даже без зеркала. И войдя в темную прихожую, Энакин, едва сбросив плащ и сапоги, прямиком направился в кухню, где всегда лежала аптечка первой помощи. Не включая свет в коридоре, дабы не привлекать внимание домашних, Скайуокер просочился к раковине и открыв кран, решил прежде всего смыть кровь с лица и уже потом посмотреть в зеркало и определить, насколько серьёзно повреждение. Похоже, оно не выглядело столь безобидным, как надеялся Энакин, ведь даже лёгкое прикосновение к брови посылало в мозг острые болевые импульсы. От них сильно кружилась голова и туманилось сознание. Поэтому, наверное, мужчина не сразу отреагировал на появление рядом с собой другого человека и не сразу услышал его дикий, испуганный крик. Хотя, почему же его, если её?

***

А было всё так. Асока, как порядочный педагог, в положенного время легла спать, до этого проверив как чувствовали себя дети и узнав, не нужно ли им чего. Убедилась при этом, что Эзра уже спал, а Сабин, по-прежнему дула губы на всех и вся, считая весь мир виновным в том, что её наказали. Асока в который раз сдержала порыв отвесить этой нахалке подзатыльник и, мирно пожелав девочке спокойной ночи, вышла из её комнаты и пришла в свою. Она здорово устала и потому уснула сразу, как только легла, не став даже болтать со своим пластмассовым другом. Однако, спустя пару часов, проснулась от того, что ужасно хотела пить. Такое иногда случалось, если Асока перед сном ела много солёного, как и в этот раз. - Надо сказать мисс Герт, чтобы она не солила пищу так обильно, - проворчала Асока, садясь на кровати - Я и без того знаю, что она очень любит нас всех. Наверное, как моя мама, если бы я только помнила её... Тогрута поднялась с кровати и набросив на себя зелёный халат Алексы, бывший ей как балахон, стараясь ступать бесшумно, прошла на кухню. Там она видела графин с водой и думала напиться из него, но жажда прошла и так, стоило девушке увидеть, что творилось возле раковины. Там стоял её хозяин, бледный, как побелка, и старательно промывал под краном большую, ярко-красную ссадину, идущую через правую сторону лба, вдоль пересекая бровь, раскроив её на совесть. Кожа вокруг посинела и припухла. Было заметно, что Энакин еле стоит, похоже, тот едва держался, чтобы не потерять сознание. Асока не смогла на это долго смотреть и едва войдя в кухню, громко воскликнула, не сдерживая своих эмоций: - Мистер Скайуокер! Какой ужас! Вам надо срочно к врачу! Я немедленно вызову скорую! Этот голос ненадолго привёл Энакина в чувства и выключив кран, мужчина повернулся на голос и даже не посмотрев, кто говорит, он решительно произнёс: - Нет, не нужно этого делать, я запрещаю! Но, увы, он не учёл, что эта фраза отнимет у него последние силы и едва произнеся последний звук, Скайуокер закатил глаза и побледнев до синевы, кулем повалился на пол. Асока едва успела его подхватить и кое-как усадить на банкетку возле стены. Случившееся здорово напугало тогруту, в частности то, что будет, если Энакин умер. Неужели, её и в этом убийстве обвинят? Нет, только не это. Только не снова. Только не опять. И поэтому Асока принялась, как умела, приводить Энакина в чувства. Она хлопала его по щекам, плескала в лицо холодную воду, при этом отчаянно взывая: - Скайуокер, придите в себя! Прошу вас, не умирайте! Не оставляйте меня наедине со своими мелкими! Но вот случилось настоящее чудо. Энакин приоткрыл мутные глаза и удивлённо посмотрел на Асоку и даже попытался сказать: - На меня напали возле дома, бросили камень, попали, теперь сами видите, что. - Да, я вижу, что надо бы скорую вызвать, неспроста же вы сознание потеряли, - настаивала на своём Асока и помогая Энакину встать, но он предложил другое решение: - Нужно позвонить Тру Вельду, это мой друг, он целитель, сможет помочь мне. Энакин не мог сам набрать контакт и потому это сделала Асока и, как могла, объяснила ситуацию незнакомому мужскому голосу. Она искренне надеялась, что раз сама не знает этого товарища, то и он тоже не слышал о ней. Это вполне могло быть так, поскольку в Ордене несколько тысяч адептов, жизни не хватит даже на то, чтобы просто узнать всех по именам, не то, что близко сдружиться. По крайней мере, пока всё шло, как надо и Тру просто предложил Асоке привезти Энакина к нему, а там он самостоятельно увидит проблему и подумает, как её решить. Асоке ничего не остаётся, кроме как наскоро переодевшись и закрыв половину лица очками, спуститься вниз, вместе с Энакином и сесть за руль его спидера. Водить тогрута умела в совершенстве и дорогу до медкорпуса храма знала хорошо, поэтому долетели без приключений, Асока даже не побоялась сама зайти в помещение, до того ли было. Впрочем, в такой маскировке её бы и мать не узнала. Впрочем, насчёт Тру, бывшего в этот день, точнее, ночь, дежурным целителем, Тано и не нужно было переживать, этого молодого мужчину расы тифанцев она видела действительно впервые и потому могла смело говорить с ним, не опасаясь разоблачения. Но и говорить долго им не пришлось, Тру оставил в кабинете лишь Энакина, а её попросил остаться в коридоре. Асоке не особо жалела об этом, в её положении гораздо выгоднее находится наедине с собой, чем общаться даже с условно знакомыми. Однако, Тру хорошо знал своё дело и уже через полчаса Энакин вышел в коридор и с радостью сказал Асоке: - Вы только представьте себе, мисс Роден, я почти в полном порядке. У меня всего лишь небольшое сотрясение, но кость цела. В общем, Тру наложил мне несколько швов и прописал несколько дней покоя, так, что следить за этим придётся вам, ибо я прошу никому в доме не рассказывать о том, что было этой ночью. - Как скажите, хозяин, - с готовностью произнесла тогрута - Я никому не скажу о том, что этой ночью произошло между нами. И густо покраснела, поняв, что она сморозила, но Энакин не заметил её оговорки, не то было у него состояние. Хотя, визуально всё не выглядело таким уж страшным. Да, лицо хозяина до сих пор было бледным, а правую сторону лба скрывала белая повязка, но всё равно в целом не так и плохо. - Шрам, скорее всего, останется, - продолжил Энакин уже в спидере - Но это уже мелочи, я не стесняюсь такой ерунды, я придумаю, что сказать своим. Асоке пришлось снова везти его домой и помогать подняться в квартиру, а затем и лечь спать. Даже, представьте себе, снять с него всю одежду, кроме трусов, но тут Энакин наконец подал голос: - Я не могу спать в трусах, я не одену на них пижаму. Тут Асока уже встала насмерть и категорично заявила: - Ну уж нет, дорогой хозяин, можете меня уволить, но трусы ваши я не сниму, никогда и ни за что. - Хорошо, - проявил удивительную покладистость Скайуокер - Тогда, просто дайте мне пижаму и отвернитесь, я сам сниму с себя трусы. Тано отвернулась к окну и даже прикрыла глаза, понимая, что на самом деле с трудом сдерживает желание повернуться и посмотреть за явлением миру запретного плода. Что делать, если с Лаксом до этого не дошло. Но, к большому своему удивлению, Асока поняла, что давно уже не вспоминала о женихе. Не вспомнила и сейчас, ибо случилось что-то поинтересней.