Папоротниковые руки

В темноте перед глазами замелькала белая пустота. Прикрывающиеся веки мешали осознать реальность, но слух включился раньше. Юнги расслышал мерный писк, что уже когда-то сопроводил его обратно к жизни. Он резко распахнул глаза и на слабых руках, даже не осознавая, насколько немощно тело, свесился с кушетки. В вену была введена игла, писк аппаратов проникал в уши, нагнетая панику. В нос была засунута какая-то хрень. Словно от мерзких смертоносных тварей, он принялся избавляться от всех приблуд, рождавших чувство дежавю. Пульсометр на пальце стал первым. Игла, вонзённая в вену на сгибе локтя, была с силой выдернута и отброшена в сторону. Кровь мелкими каплями брызнула на одеяло и на пол. Следом Юнги за трубки вытянул канюли из носа. Его атаковали кошмарные воспоминания о реанимации после аварии на химзаводе. Он уже просыпался до этого? Юнги не мог самостоятельно вдохнуть — нечто глубоко затыкало глотку. Это произошло совсем недавно или всё же тогда, тринадцать лет назад? Юнги хрипло закричал, вторя пронзающему верещанию аппарата, взбесившегося от отсутствия пульса. Он дёрнулся к краю кровати и упал на пол, глухо взвыв от боли в изморённом теле. Стойка капельницы повалилась на пол, рождая металлический звук, обернувшийся выстрелом прямо в сердце. Сердце. У него болело сердце. И желудок свело. И… казалось, у него было что-то прицеплено между ног. Он задрал больничную робу дрожащими руками. Прежде, чем он попытался избавиться от этих чёртовых орудий пыток, в палату забежал медперсонал. Ему зафиксировали руки крепкой хваткой, не давая двинуться, принялись уговаривать успокоиться, уверять в том, что всё нормально, но Юнги думал только о том, что его вновь пытались заразить, вернуть в этот ужас принятия смерти родного брата, да чёрт, препятствовать однозначно принятому решению уйти из ненавистной жизни. — Н…т, пожа…а…уста! — взвыл он, продолжая упираться, но вместо слов мольбы, из рта вылетали какие-то хриплые нечленораздельные звуки. — Не тр-рогайте! Навалилось чувство невыносимой усталости, он так ослаб, что больше не мог упираться. Темнота настигла вновь. Только на этот раз она не была желанной.

***

Юнги проснулся вновь. Перед плывущим взглядом предстало чьё-то лицо. — Вы в медицинском центре Святой Марии. У вас был инфаркт, вы попали к нам с острым отравлением и передозировкой наркотическими веществами. Вы были в токсической коме, но теперь вашей жизни ничего не угрожает, — мерно проговорил спокойный мужской голос. С ним говорили как с ребёнком. Со временем взгляд прояснился, и он смог рассмотреть лицо врача над собой. Он резко дёрнулся и зажмурился, когда доктор направил яркий свет фонарика прямо в глаз. Доктор, покрутившись вокруг, оставил его. В палату вошёл кто-то ещё, но Юнги лежал с закрытыми глазами, не желая больше видеть белые стены. Мысли о совершённом медленно подкрадывались к нему, но они не скалились и не стремились сомкнуть острые зубы на шее. Скорее были просто… Просто мыслями. Появляясь где-то глубоко в сознании, не рождая ничего, кроме равнодушия. — Привет, — после некоторой паузы заговорил сосед. — Это я, Намджун. — Ты это сделал? — едва шевеля пересохшими губами, спросил он. Чертовски хотелось пить. — Вызвал скорую? Да. Другие тоже здесь. — Зачем ты это сделал? — сдавленно спросил Мин, почувствовав лёгкое пощипывание на веках. — Я хотел умереть. — Можешь меня ненавидеть… — Я тебя ненавижу, — попытавшись сглотнуть, ответил он. Сглатывать было почти нечего. Такой сухости во рту он никогда не ощущал. — Кто другие? — приоткрыв глаза, спросил он. Прежде, чем сосед успел ответить, в палату вошёл Сокджин. Доктор прикрыл за собой дверь и одним кивком сообщил Намджуну о том, что тому стоило бы выйти. — Юнги… Как ты? — Хуёво, — отвернувшись к окну, прошептал он. — Ты не любишь ходить вокруг да около. Я тоже. Ты сильный парень, так что я сразу скажу, что полиция обыскала твою квартиру и нашла очень много запрещённых веществ. Я буду ходатайствовать о том, чтобы тебя признали невменяемым, но ты ещё должен пройти психиатрическую экспертизу. В наркологичке тебя вылечат. Это всяко лучше, чем тюрьма, согласись? Юнги так хотелось спрятать лицо в руках, стянуть с себя эту мерзкую кожу, оголив все сосуды. Вместо этого он отвернулся к окну, взглянул на слепящее солнце позднего лета и… заметил вдруг букет на прикроватной тумбе. Жёлтые тюльпаны, яркий всплеск цвета среди голубовато-белых оттенков палаты. — Я хочу побыть один, — на выдохе произнёс он, ощутив небывалую усталость. Кривая усмешка на губах, отстранённость на душе. Чем его накачали? Ему это было нужно. — Уверен? — с явным подозрением спросил Джин. За спиной у доктора скрипнула дверь, белый халат мелькнул в проёме. Мин в безудержной истерике начал хватать воздух, смеяться так, как никогда. Ничто ещё не смешило его настолько сильно. — Выметайтесь! — рявкнул он, начав ослабевшими пальцами выдёргивать цветы из вазы, пока не взял ту и не швырнул через койку. Он целился в дверь, но сил не хватило, — якобы хрусталь разбился о пол совсем неподалёку. Звон осколков пропал за воем подбитого зверя. Юнги спрятал лицо в ладонях и скрутился на постели. Конец.