Из Красных лепестков и Черных Перьев/Of Red Petals and Black Feathers

— Я не понимаю, почему ты делаешь из этого проблему, — заявила Вайсс, ее тон был таким же суровым, как и ее ледяной взгляд, которого Руби никогда раньше не видела у девушки, даже в ее злобном состоянии, когда они впервые встретились. Было ясно, что она не отступит от своей позиции. — В этом-то и проблема, что ты отказываешься понять! — ответила Блейк, гораздо более открыто выражая свой возмущенный гнев, глядя на своего товарища по команде, оскалив зубы в усмешке. Было ясно, что она тоже не собирается отступать. Мерл, сидевший на ее плече, устало вздохнул, а Янг, сидевшая рядом с ней, не удержалась и неуверенно взглянула на младшую девочку, которая с растущим беспокойством смотрела то туда, то сюда между спорящими сторонами. В итоге, несмотря на все попытки Руби разрядить напряженную ситуацию на улицах Вейла, лучшее, чего она смогла добиться от своих товарищей по команде, — это согласия на временное прекращение огня, по крайней мере, до тех пор, пока они не вернутся в свою комнату в общежитии. Конечно, спустя несколько часов, когда луна уже была довольно высоко в небе, а все они уже улеглись спать, две девушки все еще рычали друг на друга, их спор разгорался с новой силой, когда девушка, презиравшая Белый Клык со всей страстью, и та, которая, казалось, пыталась их защитить, продолжали сталкиваться лбами в противостоянии, которое девушка в красном плаще не могла не считать бессмысленным. — Прекратите… — мягко вмешался лидер команды, снова пытаясь уладить ситуацию мирным путем, из-за чего на нее упали два сердитых взгляда, на которые она даже не отреагировала. — Согласиться на несогласие? — Да, — вклинилась ее сестра, так же желая, чтобы дискуссия закончилась. — Руби права. Я понимаю, что это… чувствительный вопрос для вас обеих, но, может быть, будет лучше, если вы пока оставите это дело? Подобные взрывы никому не принесут ничего хорошего… Обе стороны молчали несколько мгновений, казалось, обдумывая сказанное, затем Наследница слегка пожала плечами, бросив презрительный взгляд на черноволосую девушку. — Я бы не возражала, так как не понимаю, о чем тут спорить. Это ее ты должна спрашивать, — властно сказала она, на что Руби моргнула, Янг поморщилась, а Блейк предсказуемо ощетинилась. — Я знаю, что мне не следовало ожидать от Шни понимания, но ты, ты выводишь менталитет антифавна на совершенно другой уровень, — прорычала девушка с бантиком. — Как ты можешь быть настолько легкомысленной, настолько не замечать, как несправедливые действия твоей семьи подталкивают фавнов к экстремизму? — Конечно, естественно, поскольку я Шни, я имею право голоса во всем этом, не так ли? — ответила Вайсс, ее слова внезапно стали саркастичными, капая ядом на уши. — Поскольку я — Шни, мой отец, конечно же, выслушает все мои идеи о том, как разрушить жизнь наших сотрудников, что, несомненно, является отличной практикой. Поскольку я — Шни, я, безусловно, та, кого нужно ненавидеть и преследовать наряду со всеми остальными в компании, кто просто пытается делать свою работу. Поскольку я Шни, конечно же, я — корень всего зла, которое когда-либо постигло фавнов, и заслуживаю соответствующего обращения. Не дай Братья, если я всего лишь один человек, такой же запутавшийся в проблеме, как и все остальные, а не удобный козел отпущения для таких, как ты, которые не видят всей картины, верно? Блейк была застигнута врасплох этой жаркой тирадой, и если быть честной, то часть ее понимала, откуда у неё растут корни. Но, несмотря ни на что, она все еще не могла найти в себе силы оставить все как есть, и поэтому ухватилась за единственное, что позволило ей ответить. — Вся картина? Что вы можете знать о целостной картине, как ты можешь видеть ее, проведя жизнь в уютном особняке в Атласе? Что ты можешь знать о том, что ты жертва?! — Она просто вскрикнула в порыве гнева. И это оказалось ошибкой. На короткое время воцарилась тишина, и все присутствующие, кроме беловолосой девушки, могли поклясться, что температура в комнате резко упала. И это не говоря уже о самой Вайсс, ее холодный и бесстрастный фасад треснул, обнажив ярость под ним, такую сырую и ледяную, что черноволосая девушка в испуге сделала шаг назад. — Прости, — нерешительно произнесла Блейк, понимая, что, возможно, зашла слишком далеко. — Это было… — Скажи мне, Блейк, — потребовала Вайсс, ее голос был спокойным, собранным, совершенно лишенным тепла. — Ты хоть представляешь, откуда у меня этот шрам? — Я… — Нет, конечно же, нет. Тогда позвольте мне поведать вам эту историю, — продолжала Наследница с хрупким, совершенно фальшивым весельем. — Видите ли, много лет назад, когда Белый Клык впервые перешел к насилию, мой отец получил известие от атлезианских военных. Напряжение достигло своего апогея после ряда протестов, переросших в насилие, и, очевидно, планировалось нападение на нашу семью, которая, представьте себе, окажется первым из многих, — она позволила тишине, последовавшей за этими словами, ненадолго затянуться, изображая драматическую паузу. — Увы, отец, всегда проницательный бизнесмен, подумал, что это возможный сценарий, и предусмотрел несколько запасных вариантов. Одним из них было отправить его семью в укромное убежище, подальше от посторонних глаз, пока все не уляжется настолько, что станет безопасно. И вот мы отправились — я, моя сестра Винтер и моя беременная мать — на корабле в уединенное частное поместье на севере Атласа, где даже Гриммы отказываются жить из-за низких температур. Можно подумать, что мы были в безопасности, верно? Девушка нежно потянулась к шраму, неприятному и постоянному напоминанию о том дне, и насмешливая веселость исчезла с ее лица. На долю секунды Руби увидела на лице своей напарницы грусть, боль, которые вызвало воспоминание обо всем этом. Но только на долю секунды, потому что гнев быстро взял верх. — Увы, чего не смог предугадать дражайший отец, так это того, что Белый Клык видит его насквозь. Представьте себе наше удивление, когда половина экипажа, люди, которым мы думали, что можем доверять, оказались лазутчиками Белого Клыка. Представьте себе мое замешательство, когда они ясно дали понять о своих намерениях в отношении нас. Представьте мой страх, когда они заставили корабль совершить аварийную посадку в горах посреди снежной бури. Представьте мой ужас, когда я осталась одна среди обломков с неподвижным телом матери и ледяным ветром вокруг, наполовину ослепшая от собственной крови застилающей глаза. Блейк отшатнулась, как от физического удара, все ее тело дрожало от шока, она смотрела на наследницу с выражением чистого ужаса. Янг была немногим лучше: с ее губ сорвался вздох, и она смотрела на происходящее с тревожным беспокойством и более чем легкой жалостью. Руби, со своей стороны, просто моргала, когда Мерл вдруг с тревожной сосредоточенностью взглянул на происходящее. — Вскоре после этого я, конечно, потеряла сознание, — продолжала Вайсс, не обращая внимания на реакцию товарищей по команде. — Когда я снова очнулась, я находилась в медицинском учреждении, получая лучшее лечение, которое только можно купить за деньги. Каким-то чудом я и моя сестра выжили в метели и были замечены спасателями. Только мы, — подчеркнула она. — Никто, кроме избранных, конечно, не знает об этом. Отец не хотел давать этим животным ни удовлетворения от победы, ни повода стать еще смелее. Для всего мира смерть моей матери и брата объяснили медицинскими осложнениями при родах, и с тех пор я всю жизнь наблюдаю, как Белый Клык снова и снова пытается сделать все возможное, чтобы добраться до нас, причинить нам хоть малейший вред. Поэтому, — тут она бросила ледяной взгляд на своего товарища по команде, и в этих голубых глазах застыла ярость самой яростной, холодной бури. — Скажи мне, Блейк, разве я не жертва? Разве я груба, что не забочусь о людях, которые ненавидят меня за то, к чему я не причастна? Неужели я слепа, что не вижу, как их действия причинили столько же, если не больше страданий, чем те, через которые они якобы прошли? Неужели я легкомысленна, раз ненавижу чудовищ, убивших мою семью?! — Я, я… — Столкнувшись со всем гневом, которому наследница наконец-то позволила вырваться из-под ее отточенного контроля, черноволосая девушка только и могла, что кротко заикаться, отчаянно пытаясь придумать что-нибудь, хоть что-нибудь, что она могла бы сказать, но терпела неудачу. — Что, — продолжила Вайсс, ее тон выражал насмешливое вежливое удивление. — Никакого гневного ответа? Никаких возмущенных попыток защитить свою позицию по этому вопросу? Очень хорошо, тогда позвольте мне задать другой вопрос. Выражение ее лица снова стало твердым как лед, в голубых глазах промелькнуло подозрение. — Почему, собственно, для тебя так важно, каким я вижу Белый Клык? Почему ты так стараешься оправдать действия убийц, от которых отвернулись даже твои родители? … … На другой стороне Ремнанта могла бы упасть булавка, и звук был бы оглушителен в наступившей гнетущей тишине. Янг могла только смотреть в замешательстве, а Руби могла только моргать, когда Блейк снова отреагировала на вопрос, как будто ее ударили физически: воздух выходил из легких с хрипом, глаза почти выскочили из глазниц, а челюсть двигалась вверх-вниз, когда ее разум, слишком потрясенный шоком, почти отключился от того, что она только что услышала. — Ч-что? — Ну же, Белладонна, — насмехалась наследница. — Ты только что выслушала мою историю. Неужели ты думаешь, что я не собрала бы столько информации о Белом Клыке, сколько смогла, даже когда мой отец пытался держать меня в позолоченной клетке, которую он называл особняком? Такие вещи, как то, как они на самом деле начинали, и кто на самом деле начал все это? Я знала, что у Гиры Белладонны есть дочь. Было очевидно, что это ты, как только я увидел тебя в первый день, я просто ничего не сказала, потому что, честно говоря, не хотела иметь с тобой ничего общего, а после того, как мы стали товарищами по команде, потому что это казалось лучшим способом сохранить мирные отношения между нами. Ну так что? Мерл издал тревожный вопль, и Руби согласилась с ним. Может, она и не очень хорошо умела распознавать социальные сигналы, но даже она могла сказать, что позволять этому продолжаться, вероятно, очень плохая идея. — Вайсс… — Не сейчас, Руби, — наследница прервала младшую девушку, слишком разозлившись, чтобы понять, что она только что сделала это. Ее взгляд не покидал другую девушку, даже когда она сделала требовательный шаг вперед. — Я все еще жду ответа, Белладонна. Но ответа не последовало, потому что дрожащая девушка просто не могла придумать, что сказать, слишком потрясенная всем, что только что произошло. — Лучше бы тебе ответить, Белладонна, — жестко надавила беловолосая девушка. — Почему ты, дочь бывшего лидера Белого Клыка, одобряешь то, во что он превратился… подожди… На краткий миг выражение лица Вайсс исказилось в задумчивом замешательстве. Затем, к ужасу Блейка, ее глаза расширились от удивления, осознания и ярости. — Ты… — прорычала беловолосая девушка, и прежде чем кто-либо успел отреагировать, она с силой сорвала черный бант с головы другой девушки… оставив ее кошачьи уши открытыми для всеобщего обозрения. — Ты все еще одна из них, не так ли?! Ты все еще Белый Клык! — Н-нет, я имею в виду, я, я… Давление, наконец, стало слишком сильным для разоблаченного фавна. В ужасе от того, что она узнала, в агонии от того, что её секрет всплыл, в страхе от ярости, которую демонстрировал ее товарищ по команде, инстинкт борьбы или бегства Блейк, уже не в первый раз, сработал в пользу последнего, и поэтому девушка повернулась и в панике направилась к выходу из комнаты. Она не успела далеко уйти, так как Руби внезапно оказалась рядом, преграждая путь, с косой в руках. — Остановись, — сказала она, все так же безучастно. — Руби, пожалуйста… — взмолилась фавн-кошка, отчаянно вращая глазами по сторонам, тщетно пытаясь найти путь мимо младшей девочки. — Позволь мне… — Нет, — ответила лидер команды. — Не беги. Стой. Сядь. — Но… — Сядь, — настаивала Руби, делая шаг вперед, ее бледно-зеленый глаз сверкнул всего на долю секунды, оставив дрожащей, испуганной Блейк мало выбора, кроме как подчиниться, медленно отступая перед натиском меньшей девочки, пока она не уперлась в край своей кровати, дальше всех от оскалившейся напарницы, и ее ноги не ушли из-под ног в поражении, выглядя на все сто, как человек, для которого прозвенел смертный приговор. — Отличная работа, Руби, — шипела Вайсс, не сводя взгляда с Блейк, которая в этот момент очень боялась за свою жизнь и свое будущее, прежде чем сама двинулась к двери. — Присмотри за ней, пока я иду сообщить… Бам! — Ой! Последовавшая тишина прорезала напряжение в комнате, как коса косит пшеницу, все присутствующие девушки уставились на своего лидера команды широкими, непонимающими глазами, особенно слезы выступили на глазах Вайсс, которая осторожно потирала голову, где младшая девушка ударила ее тупой стороной своего оружия. — Что ты…?! Бам! — Ой, прекрати! — Нет, это ты прекрати, — просто ответила младшая девочка. — Остановитесь обе. Сядь. — Что ты вообще…?! — Сядь, — еще раз подчеркнула Руби, снова сверкнув глазами, и наследница тут же умолкла, чинно усевшись на ближайшую кровать, чувствуя себя ребенком перед взрослым, который устанавливает закон. В наступившей тишине младшая девушка, положив одну руку на косу, а другую на талию, вопреки всему выглядящая как ругающий родитель, перевела взгляд между двумя ранее спорившими товарищами по команде, оба из которых слегка вздрогнули от зрительного контакта, и кивнула сама себе. — Хорошо, — пробормотала она. — Поговорим. Ненадолго забыв о своей нынешней вражде, двое спорящих подростков в замешательстве посмотрели друг на друга, каждый из которых находил другого таким же невежественным в отношении текущей ситуации. — О чем… о чем ты хочешь, чтобы мы поговорили…? — нерешительно спросил Блейк. — Не обо мне, — прозвучал ответ, вместе со слабыми следами раздражения в невыразительном, двухцветном взгляде девушки в красном плаще. — О себе. … — …Что? — в конце концов спросила Вайсс, ее тон быстро перешел от ровного непонимания к шоку. — Ты действительно предлагаешь нам просто, что ли, поговорить об этом? — Да, — кивком подтвердил лидер команды. — …Ты не можешь быть серьезной, — с недоверием выдохнула наследница, ткнув пальцем в сторону девушки-фавна. — Эта… негодяйка все это время пыталась скрыть от нас, что она фавн. И она только что пыталась сбежать, когда я обвинил ее в том, что она Белый Клык! — Она выплюнула эти слова, как будто они были чем-то отвратительным. — Невинные не пытаются бежать, Руби. О чем тут вообще можно говорить?! Блейк попыталась отчаянно вмешаться, но ее быстро оборвали, и, вопреки ожиданиям, это сделала не разъяренная беловолосая девушка. — Я знала, — заявила младшая девочка со всей смертельной серьезностью человека, комментирующего погоду, и снова оказалась в центре внимания очень удивленных взглядов. — Никогда не волновало. Член команды. Партнеры по команде говорят, если возникают проблемы. Так что, говори. — Ты, — фавн в комнате замялся, не зная, как осмыслить это новое откровение. Неужели все здесь знали о том, что она отчаянно пыталась сохранить в тайне?! — Вы знали…? Почему вы ничего не сказали…? — Очевидный фавн, — был ответ, каким-то образом в своей пустоте указывающий на то, что, если бы это был любой другой человек, он бы закатил глаза. — Отдыхала по особенному. Сказать раньше — не имело смысла. Есть секреты, не мое дело. Теперь — это важно. Вайсс сердится. Блейк, напугана. Факты есть, но не все. Поговорим, разберемся. — Ты чертовски права, я злюсь! — Беловолосая девушка взорвалась, окончательно потеряв всякую претензию на контроль над своими бурлящими эмоциями. — Я приехала в Бикон в надежде, что смогу хоть на короткое время оставить в прошлом имя Шни и Белый Клык и хоть раз прожить жизнь на своих условиях, не будучи наследницей компании или объектом недовольства фавнов. А теперь я узнаю, что один из моих товарищей по команде — лазутчик Белого Клыка, и что руководитель моей команды, мой собственный напарник, был каким-то образом осведомлен об этом и скрывал это от меня все это время. И теперь у тебя хватает наглости предлагать решить это путем диалога? Ты, которая даже не может нормально говорить?! Янг, до сих пор молчавшая и все больше волновавшаяся по мере продолжения спора, вдруг потрясенно вскрикнула, глаза панически расширились, когда резкие слова были услышаны. Последовала гробовая, почти неестественная тишина. Руби, как всегда, стояла перед вспышкой гнева товарища, как гора перед ветром, и единственной ее внешней реакцией было легкое покачивание головы, в то время как Мерл, сидящий на ее плече, пристально смотрел на беловолосую девушку. Вайсс, в свою очередь, почувствовала, что слова, которые она собиралась произнести вслед за этим, замирают в горле, когда она ощутила на себе пронзительный взгляд этих близнецов-зеркал души из жидкого серебра и бледно-зеленого цвета, которые были глазами младшей девочки, и по причинам, которые она не могла понять, она почувствовала, как холодок пробежал по ее позвоночнику, краткий миг сырого, первобытного страха перед странным, почти нечеловеческим присутствием, которое она там увидела… … А потом мгновение прошло, и губы Руби сложились в твердую линию, а пустая апатия на ее лице сменилась выражением невероятного усилия. — Я не разговариваю нормально… — слова не были невнятными, словно полусонными. Они были ясными, четкими и напряженными, а голос, произнесший их, — спокойным, собранным, но хрипловатым, почти булькающим, что говорило о недостатке практики. — …потому что это… трудно сделать… при повреждении мозга. Каково… твое оправдание? Вайсс отшатнулась от вопроса, и она, и Блейк были потрясены простым признанием своего лидера, их чувства гнева и страха были смыты перед неожиданностью этого нового откровения, ни один из них не имел представления о том, что они должны делать или как реагировать, и поэтому Руби продолжала беспрепятственно, а ее сестра печально смотрела на нее. — Очень легко… принимать простые вещи… как должное. Но я не хочу… видеть, как вы ненавидите друг друга… когда это можно предотвратить. Я знала, что она фавн… Я не знала о Белом Клыке… И меня это не волнует. Она услышала тебя… теперь твоя очередь. Я тоже не люблю принуждать других… но ты заставила меня быть… взрослой здесь. Вы будете… вести себя как разумные люди… слушать, что говорят другие… и решать эти глупые вопросы… и никто не покинет эту комнату… пока мы… не достигнем соглашения. Сделав указ, девушка в красном плаще почти рухнула на кровать, привалившись спиной к стене, ее коса мягко лежала на коленях и сама Руби выглядела по-настоящему усталой от напряжения, вызванного разговором. Однако ее пронзительный, ожидающий взгляд не терял своей остроты и не покидал спорщиц, которые просто сидели в полной растерянности. — Я… это правда, — внимание дуэта переключилось на Янг, блондинка опустила глаза, как бы избегая их, ее голос был наполнен сожалением. — Когда мы были моложе, произошел несчастный случай. Руби заблудилась в лесу, и что-то случилось… С тех пор у нее проблемы с речью… Она не заметила, как внимание сестры сосредоточилось на ней, ее фарфорово-бледное лицо ничего не выдавало. … … После долгого, долгого молчания первой ответила Вайсс, издав громкий, усталый вздох. — Ладно, думаю, мы можем попробовать по-твоему, — согласилась она, гнев улетучился из ее голоса, уступив место усталости, и она снова устремила взгляд на фавна-кошку, хотя сейчас он был скорее ожидающий и недоверчивый, чем убийственный. — Ладно, Белладонна, объяснись. Я слушаю. Блейк, со своей стороны, просто не могла поверить в то, как развивались события. Только что произошел абсолютно худший сценарий, при котором ее секрет станет известен, и все же она была здесь, не вынужденная, или, возможно, лучше было бы сказать, не сумевшая, сбежать, спасая свою жизнь. Но её жизнь и будущее больше не подвергались непосредственной опасности, и все благодаря быстрому и совершенно неожиданному вмешательству ее странного, пугающего, сбивающего с толку руководителя группы. В этот момент она, честно говоря, не знала, смеяться ей или плакать от странности происходящего. Однако, хотя ее шея была спасена от разрубания, черноволосая девушка была достаточно умна, чтобы понять, что она еще не выбралась из леса. Оглядываясь назад, и как бы ей не хотелось признавать это, она не могла винить Вайсс за ее гнев, не после того, что она только что узнала (и разве это не горькая пилюля, которую нужно проглотить…), и ее собственная паническая реакция определенно не рисовала хорошую картину. И даже если после всего этого мысль о том, чтобы выдать правду, и каковы бы ни были последствия этой правды, пугала ее больше всего на свете, в данный момент у нее не было выбора, не было и проблеска надежды разрядить ситуацию. Кот был выпущен из мешка, в некотором смысле буквально, и Блейк нужно было отстаивать свою правоту здесь и сейчас, потому что другого шанса у нее не будет. И вот, выдохнув через нос в отчаянной попытке успокоить расшатанные нервы, разоблаченная фавн начала делать именно это. Она рассказала о своей молодости, о том, как вместе с семьей усердно работала над улучшением отношений между людьми и фавнами. Она разочаровалась в отсутствии прогресса. Ее глупое решение остаться и попытаться что-то изменить, когда Сиенна Хан захватила власть и началось насилие. Ее растущее беспокойство и страх, когда она, наконец, поняла, что они медленно скатываются в экстремизм. Ее переломный момент, когда она больше не могла выносить пренебрежение к жизни невинных людей. Она отвернулась и просто попыталась уйти от всего этого. И ее прибытие в Бикон, единственный путь, который, как она чувствовала, она могла выбрать… — Да, — в конце концов сказала она, каким-то образом сумев удержаться от заикания. — Это правда, я когда-то была частью Белого Клыка, как старого, так и нового. И признаюсь, я совершала некоторые… неблаговидные поступки, потому что по глупости считала, что это правильно, что так будет лучше для всех. Она увидела, как ее товарищ по команде смотрит на нее, похоже, взяв пример с лидера их команды, и просто смотрят с нервным пассивным видом на протяжении всего ее объяснения, не произнося ни слова. Не желая больше видеть эти взгляды, фавн опустила голову. — Я знаю, что сейчас у вас нет причин принимать мои слова за чистую монету, — ее тон стал умоляющим, отчаянным, а на глаза навернулись слезы, несмотря на все усилия сдержаться. — но, пожалуйста, поверьте мне, я больше не с ними. Я никого не убивала, я ушла именно потому, что делать это становилось все труднее и труднее, и я пришла сюда под прикрытием не для того, чтобы напасть на вас. Мне… мне жаль твою семью. Я не знала о том, что с вами случилось, никто из тех, с кем я работала, не знал. И мне жаль, что я сделала поспешные выводы и позволил своему характеру взять верх. Я даже не знала, что ты будешь здесь, пока не увидела тебя в первый день! Я пришла в Бикон, потому что тоже хотела получить второй шанс! Я просто хотела получить шанс исправить свои ошибки и начать новую жизнь. Пожалуйста, пожалуйста, поверь мне… Вайсс долго, очень долго ничего не говорила, нахмурившись, когда услышала отчаянную мольбу, сидя на кровати и почему-то выглядя так, будто она судья, выносящий вердикт относительно всего будущего замаскированного фавна. Янг, сидевшая чуть поодаль, смотрела то туда, то сюда, нервное ожидание излучала блондинка, горячо молясь о мирном разрешении этого конфликта, о том, чтобы их команда не развалилась и не рассыпалась из-за этого спора. А Руби просто лежала, не мигая наблюдая за тем, как тикают минуты, со всей бдительностью горгульи. В конце концов, молчание нарушилось. — Я верю, — пробормотала девушка в красном плаще, ее тон был очень сонным, что заставило ее черноволосую подругу по команде поднять голову, в ее желтых, почти кошачьих глазах блестели слезы, удивление и облегчение. Вайсс, в свою очередь, бросила короткий взгляд на младшую девушку, а затем снова издала протяжный вздох. — Хорошо, — сказала она, ее тон был измученным, плечи опустились, когда она сбросила властную, жесткую позу, в которой сидела. — Вопреки моему здравому смыслу… Я согласна с оценкой Руби. И тебе я тоже верю. Блейк почти потеряла сознание от этих слов, выпустив дыхание, которое она не осознавала, что сдерживала в течение почти нездорового количества времени. — Спасибо, я… — Оставь это, Белладонна, — резко оборвала ее беловолосая девушка. — Я верю тебе, но это не значит, что я тебе доверяю. Честно говоря, в данный момент я просто… слишком устала, чтобы беспокоиться. Разговор окончен, и уже поздно. Спокойной ночи. С этими словами она легла на свою кровать и повернулась к ним спиной, давая понять, что разговор окончен. Янг заметила это и обернулась, чтобы посмотреть на своего партнера, которая сидела, подавленная суровым упреком, с грустными глазами, но все же смирившаяся. — Она действительно права, — рискнула блондинка и улыбнулась, когда фавн обратила на нее внимание. — Уже довольно поздно, и это сильно выбило нас всех из колеи. Она перевела взгляд на свою младшую сестру, и в который раз обнаружила, что та все еще находится в той же кукольной позе, но с закрытыми глазами, и очень мягкое, почти незаметное вздымание и опадание ее груди было единственным признаком того, что она все еще жива. — Наверное, будет лучше, если мы оставим её здесь. — …Да, ты права, — в конце концов ответила Блейк, но затем заколебалась. — Янг, я… — Я знаю, Блейк, — блондинка прервала ее, ее улыбка стала грустной, а тон слегка обиженным, почти заставив фавна вздрогнуть. — Мы еще поговорим об этом. Только… не сейчас, хорошо? Ее партнер, которого она все это время держала в неведении, все еще хотел дать ей шанс после всей этой неразберихи… — Хорошо. Спокойной ночи, — ответила она, не чувствуя себя в праве сказать что-то еще, а блондинка лишь улыбнулась ей еще одной натянутой улыбкой и тоже легла. И вот Блейк оказалась одна в комнате их команды. Она неуверенно посмотрела в сторону двери, а маленький, трусливый голосок в ее голове спрашивал, не слишком ли поздно уходить… Ворон Руби уселся на ручку двери, его черные глаза-бусинки смотрели на нее с упреком, прежде чем он устроился на ночлег на своем насесте. Блейк тряхнула головой, чтобы заглушить этот голос, и наконец легла сама. Дальнейшие события будут непростыми, но ей дали призрачный шанс, и в этот раз она не собиралась его разрушать. Не больше, чем она уже сделала.