Железный лес

Через чащу леса, уже облитую ясным осенним золотом, двигалось войско. В сумеречной чащобе, лишь иногда освещаемой солнечным лучом, можно было разглядеть их лица. По большей части воины были светлокожи, как обитатели полунощных стран, волосы - всех оттенков от белых, как песок на берегу Алатырьного моря, до огненно-рыжих. Солнечные блики, пронизывая уже поредевшие кроны дубов, отражались то от железных шлемов и лат передового отряда, то от наконечников копий, в эту минуту мирно притороченных у седла. Хоть войско шло уже по своей земле, но соблюдало осторожность, не спешило снимать доспехи. Кто знает, как быстро соберется с силами разбитый враг, и не ринется ли вдогон удачливым победителям?.. По сплошной броне и рослым могучим коням можно было принять воинов за аллеманских рыцарей, в очередной раз собравшихся в набег. Но зеленое знамя с серебряным пардусом, воздевшим меч, реяло над головами передового отряда, указывая на другое. Это шли литты, загадочное племя, веками таившееся среди лесов и болот, и вдруг поднявшееся вровень с издавна славными державами. Литтские витязи двигались с песней, радостные и гордые. И немудрено: ведь они возвращались домой с победой! Даже те, кто прятал под одеждой еще свежие повязки, забывали боль от ран, думая о том, что совершили. Они снесли с лица земли Фрейбург, воткнутый аллеманами в середину Литтской Земли! Выдернули занозу, что столько лет гнала по телу гной и отравляла кровь! Теперь из Фрейбурга не бросятся на них снова закованные в броню рыцари, не разорят литтских селений, не заберут жителей в плен, не сожгут их святилищ! Благодетельный Перкунас, наконец-то, послал своему народу надежную защиту, и, если так пойдет и дальше, они скоро вовсе отучат имперцев хозяйничать в Литтской Земле! С уважением и благодарностью глядели литты на вождя, что привел их к победе - на князя Алджимантаса, едущего впереди на буланом коне. Еще молод был Алджимантас, - двадцать шесть лет недавно исполнилось, - но уже показал, что может постоять за свой народ. Не первый раз он давал урок недобрым соседям. За это его почитал народ, воспрянувший духом, а литтские воины готовы были за него в огонь и в воду. Став князем, Алджимантас перестроил литтское войско, добился, чтобы оно умением и вооружением не уступало рыцарскому строю. Князь Алджимантас ехал впереди, в сопровождении своего младшего брата Вилмантаса и оруженосца Бутримаса, державшихся чуть позади. Они одобрительно подтягивали воинскую песню о красавице, ждущей витязя с войны. Сам же князь не пел, хотя на его устах нет да нет мелькала горделивая улыбка. Он разделял со своими воинами общую радость, но она не мешала ему размышлять. Князь управлял конем едва заметными движениями колен и поводьев, и умное животное самостоятельно выбирало дорогу сквозь лесную чащу, огибало могучие деревья, переступало через выступавшие узловатые корни, не беспокоя всадника. Ему было о чем поразмыслить. Уезжая на войну, Алджимантас оставил свою жену на последних сроках беременности. Совсем скоро она должна родить. Может быть, уже родила? Нет, вряд ли: к нему бы послали гонца, а найти большое войско даже в лесной глуши сумеет и слепой... Но совсем скоро станет известно. Только бы все было в порядке с его княгиней и будущим сыном! У князя Алджимантаса от первой жены, умершей от родов, остались двое сыновей, Гедрюс и Таутвигас. Но год назад князь женился снова, на сварожской княжне Святогневе, и та, хоть и чужеземка, пришлась ему по сердцу куда больше, чем первая литтская супруга, с которой его поженили в ранней юности, по сговору родителей. Святогнева была умна и восприимчива, быстро освоила язык и обычаи литтов, из своего приданого построила храм в Лутаве. Все это привлекло к молодой княгине сердца подданных, и мужу также нравилось. А когда Святогнева пообещала ему родить сына, радости Алджимантаса не было предела. Но счастье имеет свои пределы, иначе люди уподобились бы предвечным богам. Не хотелось князю в такое время идти на войну, но выбора не было. Разведчики сообщили, что аллеманы собирают во Фрейбурге большое войско для похода на Литтское княжество. И Алджимантас, не теряя времени, напал на них сам, застал врасплох спесивых рыцарей, взял много пленных, а саму крепость приказал разрушить. Вся история борьбы литтов с аллеманами доказывала князю, что лучше всего действовать на опережение, нежели обороняться, когда враги уже рассыпались по твоей земле, как саранча. Глядя вперед сквозь желтеющие своды дубравы, Алджимантас усмехнулся, и в его зеленых глазах появился жесткий блеск. Воистину, - размышлял он, - литтское княжество создано войнами. Когда-то, в древности, боролись с соседями-сварожанами, пока те сами не попали под пяту чжалаирской Орде. А до них, литтов, дотянулась с заката Аллеманская Империя. Сколько раз проходили они несокрушимым строем по Литтской земле! Иные из племен литтов истреблены подчистую, другие переселены на новые места, говорят и думают по-аллемански, молятся их богам, и сражаются за аллеманов, забыв своих братьев! А все же, что ни говори, чем сильнее враг, тем больше набирает силу упрямое литтское племя! Их предков защищали от аллеманов в основном естественные преграды: лесные чащи, озера да болота, по которым трудно пройти рыцарской коннице. Крепостей литты тогда не строили. Если уж враг добирался до их поселений, защиты не было: ведь деревянный частокол вместо стен конь снесет копытом. Еще прадед Алджимантаса, Буквидас, будучи вождем племени, происходя от самого Лиитаса - сына русалки, как все, пахал землю и ловил рыбу в озере Белтане. Но с тех пор их род сильно поднялся, потому что для защиты литтам необходимо было постоянное войско. Им пришлось научиться встречать врага в сплоченном строю, вооружиться не хуже аллеманов. И вот она - настоящая победа! К сожалению, вряд ли она станет окончательной. Недаром говорят, что, куда пришли аллеманы, оттуда их уже не выставишь. Они не смирятся с падением Фрейбурга, это точно. Алджимантас оглянулся назад, туда, где тащился обоз, где месили размокшую от дождей землю пленные аллеманы. Полон был большой. Литты сразу отделили знатных рыцарей и их родню, за кого в Империи заплатят выкуп. Их отправили в Лутаву вперед. Ну а простым кнехтам, ремесленникам, горожанам и землепашцам вкупе с их семьями придется потрудиться на литтских землях. Это будет не хуже той судьбы, какую сами аллеманы готовили для литтов. Во Фрейбурге князь Алджимантас захватил команду мастеров по камню, готовившихся возводить на литтской земле новые аллеманские крепости. При них были обнаружены чертежи будущих зданий. Чем-то они привлекли внимание литтского князя, и он не один час просидел, изучая строительные планы. Мысленно видел за ними, как взметнутся к небу высокие башни каменного замка, как город опояшется надежной каменной стеной. Такой замок не возьмет огонь, его трудно будет разрушить даже стенобойным машинам! Алджимантас уже мечтал поставить на своей земле крепости не хуже аллеманских. Потому-то и усмехался хитро, глядя на тащившихся в обозе пленников. Чтобы пленные аллеманы строили крепости литтам - такого еще не бывало! Помимо военных целей, каменная крепость добавит соседям уважения к ее обладателю. Каждый уважающий себя правитель живет в собственной крепости. Даже самый захудалый аллеманский барон, владеющей одной деревенькой, непременно гордится своим замком. Даже кочевники чжалаиры - и те, говорят, огородили свой Сарай стенами, выстроили для хана Золотой Дворец. Здесь вопрос равенства. Вождь, живущий в деревянном доме, для своих соседей будет дикарем, в каменной крепости - равным повелителям могущественных держав. Мысленно князь уже видел будущие башни, что возведет в Лутаве: восьмигранные, из красного кирпича, с черепичной крышей, отраженными в ясных водах озера Белтане... Но затем ему подумалось, что Лутава не очень-то годится в столицы будущего великого княжества. Она лежит слишком далеко в глубине страны. Предки Алджимантаса выбрали Лутаву именно потому, что она со всех сторон прикрыта лесами и водой, расположена на полуострове, куда можно подойти лишь с одной стороны. Для своего времени Лутава была хороша. Но нынче у литтских князей другие цели: им не прятаться надо в глуши, а зорко следить за соседскими границами, чтобы быть готовыми ко всему, и в случае опасности быстро подвести войско в любое время года. Вдохновившись такими мыслями, князь Алджимантас стал внимательно оглядывать окружающую местность. Ему нравились могучие тихие дубравы, высокие холмы, тихое журчание полноводной реки. Этот край оставался нетронутым, люди сюда заглядывали разве что случайно, в поисках дичи. Раза два вдалеке слышался треск - видимо, там ходили какие-то звери, но держались поодаль от людей. И, чем больше оглядывался по сторонам князь Алджимантас, тем сильнее крепло в нем чувство, что это место принесет удачу ему и его роду, а значит - и всей Литтской земле. А он не был бы вождем, если бы отмахивался от знаков судьбы. К тому времени спустился вечер. Проезжая сквозь густую чащу, литты не видели заката, и, когда выехали на открытое место, на небо уже поднялась полная луна. Огромная и чистая, серебряно-белая, она струила во все стороны свой сияющий блеск, и вокруг было совсем светло. Легкие прозрачные облака бежали по небу, тоже светясь. Деревья, кусты и уже пожухлая трава серебрились, а поодаль - чернели, как обугленные. Остановив коня, Алджимантас глядел на вершину самого высокого холма, не отводя глаз. На один миг ему привиделось, что там стоит, сияя в лунном свете, белокаменная крепость. Могучие дубы превратились в башни, высокие речные обрывы - в стены, облитые лунным серебром, а через город бежала невидимая в ночи река, тихий плеск которой слышался путникам. Наваждение развеялось так же быстро, как и нашло. На холме вновь стоял лес, нетронутый рукой человека. Однако князь Алджимантас с новыми чувствами узнавал это место. Он сказал себе, что его расположение как раз годится для новой столицы Литтского княжества, которая затмит старую Лутаву, как луна - звезду. "Айваре" - "Прекрасная, как луна", - мысленно произнес литтский князь название будущей столицы, словно пробуя его на вкус. Оглянувшись к своему войску, князь Алджимантас скомандовал остановку. Его приказ тут же многократно повторили дальше по всем рядам, еще петляющим по лесным чащам и тянущимся к месту своего ночлега. Весть встретили с радостью, потому что шли весь день и сильно устали. В скором времени ночную темноту нарушили звуки устраиваемого становища. Воины обихаживали своих коней, ставили шатры, разводили огонь, готовили пищу. Кругом слышалась болтовня, смех, шутливая ругань. Литтские воины устраивались на ночлег сноровисто, быстро. После ужина князь Алджимантас обошел становище. Все было в порядке, и вождь мог ложиться спать, но почему-то медлил, задержавшись на вершине того самого холма, где привиделась ему сияющая крепость. Теперь он глядел, как внизу горят костры, точно огромные сияющие цветы. Становище потихоньку засыпало. Снова воцарилась тишина. Лишь переступит с ноги на ногу конь или всхрапнет во сне усталый воин. Кто-то легко коснулся плеча князя, и тот, раньше, чем встревожился, узнал брата. Тот засмеялся, довольный, что застал старшего врасплох. - Испугался? - спросил он. Алджимантас укоризненно взглянул. - Я же знаю, что подкрадываться ко мне среди войска можешь ты один, Вилмантас! И почему ты еще не спишь? - Как и ты. О чем ты думаешь весь день? О Святогневе, наверное? Старший брат задумчиво взглянул на младшего. Они были сильно похожи: оба высокие и стройные, белокурые, с продолговатыми узкими лицами, как у большинства литтов, с наследственными зелеными глазами. Только старший брат часто выглядел задумчивым, даже суровым, а лик младшего всегда оставался ясным. И это был тот случай, когда младший брат нисколько не завидовал жребию старшего, и они могли вполне доверять друг другу. - О ней, конечно, тоже. Но не только... Так думаю, что скоро кое-что изменится в нашей земле! Но пока еще мне надо подумать. Когда я буду готов, обещаю, ты узнаешь первым! - Алджимантас хотел сперва убедиться, вправду ли его замыслы полезны для литтского племени. Вилмантас пожал плечами, собираясь уйти. Подмигнул старшему на прощание: - Ну, уж если ты мечтаешь с загадочным видом, значит, что-то будет! Он ушел, а к князю приблизился его оруженосец Бутримас, крепко сложенный воин лет тридцати пяти, с густой соломенного цвета бородой. Лоб Бутримаса пересекала едва зажившая рана от топора аллеманского рыцаря, которую он получил, сражаясь плечом к плечу со своим князем. - Государь, для тебя поставили шатер, приготовили ложе, - сообщил он князю. Тот лишь теперь очнулся от размышлений. Потянулся, ощущая накопившуюся за день усталость. Однако к шатру не пошел. - Не надо ложа. Заночую здесь, у костра. Воздух теплый, дождя не должно быть, - сказал он, повернувшись к оруженосцу, чтобы тот стащил с него тяжелую кольчужную рубаху. - Не понимаю, зачем князь всех литтов собирается ночевать на земле, как бездомный пес, - проворчал Бутримас, расстегивая доспехи на своем господине. - Стало быть, у него есть для этого причины, медведь ты лесной, - шутливо откликнулся Алджимантас. Он улегся возле тлеющего костра, завернувшись в одеяло. Свой меч вонзил в землю у изголовья, чтобы в случае тревоги быстро схватить его. В ногах у князя улегся Бутримас, и тут же заснул. Сам же князь Алджимантас, несмотря на крайнее утомление, не сразу сомкнул глаза. Некоторое время он глядел на плывущую по небу волшебную серебряную луну, то прячущуюся за ветвями деревьев, то опять появляющуюся. Внизу, под холмом, засыпало литтское становище. Медленно гасли красные глаза костров. Лишь ветер шелестел в кронах дубов, роняя вниз пожелтевшие листья, да где-то вдали кричала ночная птица, да неумолчно журчала река. Все эти звуки, привычные для ночного леса, не тревожили, а убаюкивали усталых путников. Вскоре все, кроме часовых, мирно спали. Кому-то, может быть, виделось недавнее сражение, а кому-то - родной дом в Лутаве, куда она возвратятся уже скоро. Заснул, наконец, и князь Алджимантас, больше не видя сквозь зарытые веки сияющего лика луны. Но взамен ему явилось видение - и такое, что, без сомнения, могло быть лишь посланием небесных сил мужественному литтскому вождю и его племени. Алджимантасу вовсе не привиделось во сне никакого другого места. Нет - он и во сне лежал на ковре из дубовых листьев возле тлеющего костра, с мечом у изголовья. Но, пока он смотрел на себя со стороны, его меч вдруг пустил в землю корни и стал расти, словно молодой древесный побег. Князь с удивлением видел, как меч выбросил боковые ветви, и они зазвенели, трепеща на ветру - еще тонкие, но все сильнее наливающиеся соками, твердеющие и крепнущие. Вот на ветвях проросли листья из чистого железа, крупные и прочные, как щиты. И очень быстро на вершине холма уже высилось огромное железное дерево, сверкающее в лунном свете холодным булатным блеском. Но на этом не ограничилось. От корней железного дерева подымались все новые побеги, и они поднимались вокруг, высокие и крепкие, как воины в строю. Вдруг подул ветер, и железные деревья грозно зазвенели, будто издавая боевой клич. Мгновенно ощетинились острыми лезвиями ветвей, выставили листья-щиты. Встретили стремительный напор ветра, оттолкнули его прочь! Ветер засвистел еще злее, закружился смерчем со всех четырех сторон. Он пригибал к земле траву и с корнем вырывал из земли зеленую дубраву. Но железного леса одолеть не мог. Тот высился несокрушимо. Рассекал ветвями потоки вихря, смирял его буйство стеной из щитов. Железные деревья поддерживали друг друга, стоя в сомкнутом строю. Страшный лязг железа, вой бури, стон, грохот стояли такие, что, будь это наяву, любой, кто услышит, лишился бы слуха. Но князь Алджимантас видел и слышал все, дивясь невиданной битве. Долго бушевала буря. Но железный лес все же выстоял. Когда все стихло, он высился на холме, еще более могучий, чем прежде. Его сверкающая крона раскинулась в полнеба. Под его кров собралось лесное зверье: олени, зайцы, белки, ежи. На железных ветвях запели птицы. Взошедшее солнце озарило тишину под сенью железного леса. Алджимантас проснулся в большой тревоге. Он запомнил свой сон до мельчайших подробностей, и не мог не соотнести его со своими мыслями о будущем Литтской земли, о новой столице. Но к добру или к худу привиделся ему железный лес? Что предвещает его видение? Проснувшись, князь понял, что еще темно. В становище было тихо, значит, все еще спали. Костер почти догорел. Его меч спокойно торчал у изголовья, не подозревая, что только что был железным деревом. В ногах у князя спал Бутримас, свернувшись, как спящий зверь. Не без труда Алджимантасу удалось растолкать своего оруженосца. Тот ворчал и зевал, протирая кулаками глаза. - А, государь! Ночь же еще, пошто будишь? Покоя тебе нет... - Покой нам будет на Пути Птиц, когда заслужим, - усмехнулся в темноте Алджимантас. - Сходи сейчас, приведи ко мне Ишментаса. Ты, наверное, застанешь его на ногах, он же почти не спит. Быстро и тихо! Дело тайное. Княжеский оруженосец, успев зажечь факел, взглянул недоумевающе, круглыми как у филина глазами. - Настолько важное, что до утра не подождать? - Да. Не рассуждай, иди! - князь подтолкнул Бутримаса в плечо, посылая вперед. Ишментас, которого он велел позвать, был знающим жрецом - вайделотом. Он обучен был священным рунам и умел составлять заклинания, умел читать по звездам и разгадывать сны. Во всей Литтской земле не найти было жреца мудрее Ишментаса. Недаром говорили, что богини судьбы передают через него свои повеления людям. Говорили также, что, когда Ишментас был ребенком, священный уж лизнул ему уши, и у будущего жреца открылся слух на голоса зверей и птиц, и всего живого, и меньших духов - кауне, хранителей природы. Вот с ним-то и решился посоветоваться князь Алджимантас, спросить, что значит его видение. Он ушел в свой шатер и стал ждать, когда придет жрец. Тот не заставил себя ждать. Совсем скоро Ишментас вошел неслышными шагами, потому что он всегда ходил босиком, даже зимой по снегу. Он был высокого роста, очень худ, но отнюдь не выглядел болезненным - напротив, выносливостью превосходил многих крепких воинов. Сколько лет Ишментасу, никто в точности не знал. Длинные, до пояса, волосы и борода были совершенно седы, но осанка прямая, и лицо, почти без морщин, вовсе не выглядело старческим, а глаза - и вовсе без возраста: то веселые, озорные, как у юноши, то исполненные вековой скорби, какой, пожалуй, не выдержать человеческому сердцу. Носил Ишментас обычную одежду жрецов: длинную, до колен, белую льняную сорочку, вышитую изображениями коней, козлов, ужей, рысей, летящих птиц, дубов, колосьев и других священных знаков. Талию его семь раз опоясывал длинный белый пояс. С собой жрец носил резной посох, оканчивающийся двумя крючками, глядящими в противоположные стороны. - О чем ты хотел поведать, князь? - поинтересовался Ишментас без тени удивления. Алджимантасу даже пришло в голову: уж не увидел ли тот и сам железный лес, сдерживающий бурю?.. Князь обстоятельно пересказал свое видение, не упуская ни одной мелочи, что могла иметь значение. Жрец внимательно слушал его, ни разу не перебив. Затем взглянул вверх, словно различал что-то сквозь ткань шатра. Поглядел в землю, а затем - в огонь, горящий в жаровне. И лишь потом пристально взглянул в глаза князю, сдерживающему волнение и тревогу. - Государь, твой вещий сон будет значим для тебя и всего литтского племени! Железный лес - это род твоих будущих потомков. Ибо от тебя произойдет и в дальнейшем приумножится сильный и многочисленный род. И, если они станут, как лес в твоем видении, всегда держаться заодно - никакому врагу их не одолеть! С какой бы стороны ни налетала буря, твой род сможет отразить ее. Его предсказание воодушевило князя Алджимантаса. Он взволнованно заходил по шатру, не находя применения своим силам. Хотелось сесть на коня и мчаться вскачь куда глаза глядят, или взлететь, как птица... Наконец, он обернулся к жрецу, бурно дыша, с горячим блеском в зеленых глазах. - Мои сыновья и их потомки станут железным лесом, о который разобьются все враждебные бури! Какая высокая судьба выпала нашему роду! Я видел, как буря налетала со всех четырех сторон. Кто у нас соседи? - проговорил князь, загибая пальцы. - С полунощи - аллеманы. С ними все ясно, это давний враг, и остановить эту бурю - задача для героев! С заката - Лугия, которая не раз пыталась погреть руки за наш счет. На восходе лежат Сварожские княжества. Мне бы не хотелось сражаться с соотечественниками моей жены, но ведь победить можно не только военной силой. Возможно, ветер с восхода означал, что мы объединимся со сварожанами против общих врагов?.. А вот на полудне... На полудне лежит чжалаирская Орда! Жестокая, хитрая и непобедимая... до сих пор! Но, если мое видение истинно, если ты говоришь правду, в чем я не смею сомневаться, - значит, мой род сумеет взнуздать и Орду! - Если он всегда будет стоять заодно, государь, как лес в твоем видении, - серьезно напомнил ему жрец. Алджимантас тут же опомнился, и устыдился про себя, представив, что его потомки могут оказаться недостойны великой чести. - Будь спокоен: я сделаю все возможное! Воспитаю их так, чтобы они с детства знали о своем предназначении... Быть может, Святогнева уже родила сына - новый побег железного леса, нежный росток, из которого вырастет могучее дерево!.. Ишментас, о твоем пророчестве должны узнать все литты! Прикажи жрецам-сказителям петь о железном лесе по всем селениям. И пусть в святилищах запишут мое видение и твой ответ. Пусть эта история войдет в плоть и кровь литтского племени. Ишментас пристально взглянул в глаза князю, и кивнул, словно получил подтверждение своих догадок. - Я вижу, государь, ты от своих целей уже не отступишься! Я поведаю людям о твоем видении. Когда литтское становище пробудилось поутру, воинов сразу созвали на торжественное жертвоприношение. Еще никто не знал, в чем дело, но все столпились вокруг походного алтаря. Князь со свитой и жрецы были уже там, в своих праздничных одеяниях. Когда закололи белого быка, его тушу разделили на четыре части, и князь Алджимантас стал ногами на еще дымящиеся куски, в знак важности того, что собирался сказать своему народу. - Храброе мое племя, гордость Литтской земли! - так начал свою речь вождь всех литтов. - Ныне мы - не безвестные жители лесов и болот! Мы - великий народ, боги сулят нам еще более славные победы! Чтобы так стало, в нашей жизни должно кое-что измениться. Потому-то я сообщаю вам две важных вести. Первая: на этом месте мы воздвигнем новую столицу. Ее будут звать Айваре. Она будет устроена красиво и крепко, как наилучшие города аллеманов. Благо, теперь есть кому строить для нас каменные крепости! - князь указал рукой на аллеманских пленников, угрюмо ютившихся за частоколом, вдали от литтов. Воины радостным гулом встретили речь своего князя. Им понравились его слова, а при мысли, что заносчивые аллеманы станут работать на них, в толпе покатывались со смеху. Выждав время, чтобы люди успокоились, князь Алджимантас продолжал свою речь. - Вторую весть мне послали этой ночью всемогущие боги! А мудрейший Ишментас открыл мне ее значение. Она гласит, что мой род, держась заодно, отразит любого врага, и многократно расширит наши владения. Наш род станет воедино железным лесом, смирит сильных, а слабые будут искать у него защиты. И такова вторая моя весть в это утро! - Есть и третья, государь! - прокричал сильным голосом воин, мчащийся галопом навстречу князю. - Княгиня Святогнева родила тебе сына! Князь Алджимантас радостно вскрикнул. После стольких важных знамений, узнать о рождении сына в тот же день было особенно значимо. - Благодарю вас, милостивые боги! - воскликнул он, воздев руки к небу. На глазах его выступили слезы. И тут же, звенящим торжественным голосом он проговорил: - Пусть родившегося сына зовут Радвилас - "Нашедший надежду"! Быть может, именно ему предстоит в будущем сделать Литтское княжество великим! Еще более громкий вопль всего литтского воинства был ответом князю. - Да живет вечно Литтская Земля! Да здравствует князь Алджимантас! Да здравствует княжич Радвилас! Пусть крепнет железный лес! - доносились пожелания гордых собой литтов. Для Алджимантаса это была одна из тех счастливых минут, когда хочется раствориться в своей радости, и все удается, и все видится возможным. Так, должно быть, чувствуют жизнь боги и души праведных людей в Ирие, а живые - лишь иногда и ненадолго. Но даже одна такая крылатая минута освещает целую жизнь и служит утешением, что бы ни происходило впоследствии. Теперь же литтский князь видел ликование своего народа, и их чувства передавались ему, словно у них была одна на всех душа и сердце. - Как же нам такие важные вести не отметить пиршеством! - объявил он, будто с удивлением. - Несите угощение, катите бочки с медовухой! Скоро мы с вами еще не так отпразднуем на этом самом месте, как построим Айваре! Как он и думал, воины не возражали. Они возвращались домой с победой, имели право гордиться собой, а тут поводов устроить праздник было более чем достаточно. В лиитах того времени оставалось еще много от простодушия их безвестных предков. Охваченные воинственным пылом, они сражались, не жалея ни себя, ни врага, в горе не стыдились слез, ну а в радости хотели веселья. Место и время, по их мнению, всегда было подходящее. До полудня пировало литтское воинство в дубраве, где вскоре предстояло вырасти будущей столице. Много было съедено и выпито, много песен и историй обошли воинский круг. Больше всего говорили, конечно, о новой столице и видении князя. Неоднократно желали обещанному сбыться. Таким образом, "железный лес" укоренялся в памяти и в сердцах литтов, и тем самым сплачивал их племя заблаговременно. А к полудню князь Алджимантас велел двигаться дальше, и балагурящая подгулявшая толпа очень быстро превратилась в послушное войско, выстроившись по первому приказу. Доспехов, впрочем, надевать не стали. Если даже аллеманы в других крепостях узнали так быстро о падении Фрейбурга и послали погоню, то им уже не настичь литтов. Они были в глубине своей земли. Еще два дня - и они будут в Лутаве, встретят заждавшихся близких. Князь Алджимантас придержал коня, наблюдая, как строятся в поход его воины. Сзади опять тащился обоз. Груженые добычей телеги, за ними - толпы пленных. Угрюмые, покрытые дорожной грязью, аллеманы по большей части старались не глядеть на своих победителей. Лишь кое-кто на миг вскидывал глаза, чтобы хрипло выругаться в сторону литтов. Те делали знаки от сглаза. Впрочем, мало кто верил в силу проклятий побежденных: ведь, если бы наслать порчу было так легко, первой рухнула бы сама Аллеманская Империя: уж ее-то с давних пор есть кому проклинать!.. Позади вели могучих толстоногих рыцарских коней, способных нести всадника, закованного с ног до головы. Литты очень ценили эту породу и старались в любой стычке с аллеманами отбить их коней, потому что для сражений на равных с рыцарями кони важны не меньше, чем вооружение. Разглядев пылящий позади табун, сменивший владельцев, князь Алджимантас представил, как в будущем на таких вот могучих скакунах ринутся в бой новые полки литтских витязей. Сперва он сам будет их водить, затем его сменят наследники. Быть может, новым вождем всех литтов станет тот сын, что родился нынче, быть может - другие, что уже есть или будут еще: железный лес должен быть многочислен. Но главное - он будет силен единством, и тогда ничто его не сокрушит, а он сам одолеет многих! Залогом тому служит имя, данное князем своему третьему сыну, первенцу Святогневы.