Грешный Нью-Йорк: Кровавые васильки

Медики осмотрели Федю, уложили его на каталку, накрыли сверху термоодеялом, поставили капельницу и стали увозить его вместе с другими похищенными. Иван тут же запрыгнул в машину с Федей внутри. Коллеги на это лишь помахали ему руками, сказав, что разберутся с остальным сами. Иван был им бесконечно благодарен. Федя лежал в машине и лишь тихо скулил, шепча: «Ваня, Ваня, Ваня». Мужчине было больно на это смотреть, он чувствовал себя беспомощным – Федя зовет его, а все, что может сделать Иван – это взять Басманова за руку, что он и сделал, аккуратно обхватив ледяную ладонь юноши, что покоилась у него на животе. - Не переживайте, все будет хорошо, - сказал один из работников скорой, обращаясь к Грозному. Иван на это ничего не ответил, лишь крепче сжал руку юноши. В больнице их с Федей разлучили – парня отправили на более детальный осмотр и обработку ран. Грозному только и оставалось, что сидеть в коридоре и ждать. Прождал он час, когда увидел, что Басманова везут в палату. Мужчина молча последовал за врачами. Остановившись в одноместной палате, врачи стали перечислять Ивану все повреждения Феди, а также сообщили, что в данный момент ему нужно почистить организм от наркотиков, на что уйдет еще пара часов. Мужчина поблагодарил врачей, сел подле Фединой кровати и принялся ждать. Спустя час Ивана стало клонить в сон, и, чтобы не заснуть, он решил себя отвлечь, позвонив Скуратову, чтобы узнать, как у него с Вяземским идут дела. Чтобы не тревожить Федин сон, мужчина вышел в коридор, где и набрал номер напарника. Ответили практически сразу. - Я уж думал, что ты никогда не позвонишь. Как я понял, твоего ненаглядного вы нашли, - вместо приветствия, проворчал Григорий. - Да, я в больнице, жду, пока Федю прокапают. Как дела у Афони? - Афоня мертв. - Что?! – шокировано выпалил Грозный. - Да, а ты думаешь, как я узнал, что у вас все получилось? Понял это, когда к нам ворвалась группа из какой-то шпаны в масках. То же мне, маскарад. Но положили они многих наших, не лыком шиты. Тем не менее, их цель была именно Вяземский. Наши ребята как могли его от них отгораживали, но те прорвались. Получил парень шесть пуль, одна из которых попала прямо в лоб. Шансов у него не было. Зато наши смогли отбиться от этих подонков и забрать на допрос тех, кто в живых остался, - рассказал Скуратов. – А Вяземского жалко, он сказал, что его долго не было в городе – так он в Россию улетал, хотел по программе защиты свидетелей там поселиться под другим именем, но не судьба. - Блять, - выругался Иван. – Я обещал Афоне полную неприкосновенность, я его подвел, его кровь на моих руках, Гриша, - выдохнул мужчина. - Слишком много на себя берешь, - фыркнул Григорий. - Ты у нас и Федю потерял сам, и Афоню убил тоже сам. Еще что себе припишешь? Вань, в жизни случается пиздец, но не всегда ты в нем виноват, порой ты лишь пешка, которой движет кто-то другой. Ты не отдавал своего Басманова в руки похитителям, ты не приставлял ко лбу Вяземского пистолет и не спускал курок. Это сделали другие люди, так бывает. Ты уже взрослый мужик, Ваня, должен понимать, не мне тебя учить, - проворчал Скуратов. Иван мог поклясться, что тот сейчас закатывает глаза. - Спасибо, Гриша, - улыбнулся Иван. Ему действительно сейчас нужны был эти слова, которые, словно пощечина, привели его в чувства. Распрощавшись с напарником, Иван уже был готов идти назад в палату, когда телефон, который Грозный не успел убрать в карман, завибрировал. Звонила Николь – одна из тех, кто шел вместе с Иваном спасать похищенных парней. Грозный уже мысленно готовился к плохим новостям, предполагая, что все подозреваемые последовали примеру Курбского на допросе. - Слушаю, - сказал мужчина. - Иван, у нас отличные новости – один из них заговорил. Рассказал все, что знает об этой группировке, - Грозный вздохнул с облегчением. Дело двигается, это хорошо. - И что же он рассказал? - Сказал, что все они верны некой «королеве», имя ее он не знает, но зато знает, где она обитает: у нее есть охраняемая вилла за городом у моря, я скину тебе адрес, - отрапортовала женщина. - Отличная работа, Николь. Показания задержанных у нас есть, ждем только когда очнутся пострадавшие, опросим их и тогда можно требовать ордер на арест, - сказал мужчина, но сам взглотнул – он не представлял, как будет допрашивать Федю, когда тот придет в чувства, однако не мог и мысли допустить о том, чтобы подпустить кого-то другого к Басманову. Слишком личное, слишком щепетильная тема, к тому же именно Грозный спас мальчишку, когда его насиловали, так что Иван просто обязан пересилить себя и допросить Федю. - Я отправлю к вам еще пару человек для допроса пострадавших, - сказала Николь, заставляя Грозного вынырнуть из потока своих мыслей. - Благодарю. На этом все? - Да, - с готовностью ответила женщина. - Отлично. Прекрасная работа, Николь, - вновь похвалил Иван женщину. Распрощавшись с ней, Иван вернулся в палату и вновь стал ждать. Прошло еще полчаса, когда в дверь сначала постучались, а позже отворили ее. На пороге стоял Никита Серебряный – лейтенант отдела Грозного. Хороший работник, доблестный полицейский и просто добрый человек. Ивану он нравился - побольше бы таких самоотверженных полицейских. - Ваня, меня прислала Николь для допроса, - сказал Серебряный. – Я понимаю твои чувства, но, может, лучше я допрошу твоего парня? Тебе это лучше не слушать, - ободряюще положил Никита руку на плечо мужчины. - Нет, Никита, я должен это услышать. Мне необходимо понимать, с какими паскудами мы имеем дело. Это уже не просто работа, Никит, это личное, - выдохнул Грозный, подойдя Фединой кровати и нежно убирая с его лица прядку волос. Ресницы Феди задергались, он нахмурился, а потом открыл глаза. Взгляд его был осмысленным, но напуганным – видимо парень даже не понимает, где оказался. Грозный подорвался к Басманову, тихо присаживаясь подле него и мягко беря его за руку. – Федя, малыш, ты в больнице, родной, все закончилось, - мягко сказал Иван. Басманов же отвел взгляд в сторону и прикусил губу. – Федя? – ответа не последовало. - Ты избегаешь меня, малыш? –удивленно спросил мужчина, и ответом ему была вновь тишина. – Федя, милый, прости меня, я знаю, я виноват перед тобой, я не защитил, не усмотрел, черт, я так себя ненавижу за это, любимый, мне ужасно жаль, если бы я мог забрать всю твою боль, я бы с радостью это сделал. Прости меня, – на одном дыхании сказал Грозный. Федя в ответ что-то прошептал сам себе, но Иван не расслышал. Зато услышал Никита. - Он сказал «использованный», - осторожно известил мужчину Серебряный. Федя лишь опустил глаза. Его начала бить крупная дрожь. - Федюш, ты думаешь, мне неприятно оттого, что тебя изнасиловали? Милый мой, ты лишь жертва, это было против твоего согласия, твоей воли. И ты не использованный, ты не вещь, ты человек, - мягко говорил Грозный, поглаживая Федю по руке, которую Басманов одернул и прижал ко рту, заглушая вой. – Боже, Федя, - прошептал Иван. - Ваня, дай я с ним поговорю, прости, но с тобой ему тяжело, - положил руку на плечо Грозного Никита. Мужчина колебался, он не хотел, чтобы его Федю допрашивал кто-либо другой, слушал, что с ним делали, узнавали ужасные подробности. Однако умом Иван понимал, что Федя, кажется, боится реакции полицейского, а возможно ему было стыдно перед любовником. Так или иначе, Иван пришел к выводу, что все равно хотя бы попытается достучаться до Феди, а, если тому будет слишком тяжело, то Грозного подменит Никита. Серебряный согласился и вышел в коридор, а мужчина осторожно присел на кровать подле Федя, отчего тот отшатнулся от Ивана, как от огня. Иван лишь тяжело вздохнул. Терпение, ему нужно набраться терпения. - Федя, это я, я тебя не обижу, никогда не причиню тебе боли, слышишь, я ведь люблю тебя, милый, давай просто поговорим? – мягко сказал полицейский, тем не менее, не предпринимая больше попыток коснуться Басманова. - Ты меня ненавидишь? – шепотом спросил Федя. Иван заметил, что глаза у того покрылись пеленой слез. Его все еще било крупной дрожью, а руки его сжали простыни с такой силой, что побелели костяшки. - Федя, любимый, как я могу тебя ненавидеть? Я ненавижу только себя за то, что не усмотрел за тобой, а также тех ублюдков, что тебя похитили и сделали это с тобой. Но тебя – ни за что, малыш, я люблю тебя, - ответил Иван, вновь предприняв попытку погладить Басманова по руке. На этот раз вышло, даже больше – тот раскрыл ладонь, предоставляя Ивану возможность сжать его руку. - Ты не виноват, - тихо сказал Федя, закусывая губу. – Это я виноват, Ваня, я! Надо было тебя послушаться, надо было не ходить на работу! Во всем этом виноват только я! – не выдержав, взревел Федя, содрогаясь от рыданий. Он со всей силы сжал Иванову руку, будто это был его спасательный круг. - Что ты такое говоришь, мальчик мой? – вздохнул Иван. – Ты – жертва, и ты ни разу не виноват в случившемся. – Грозный стал вытирать слезы Феди с его щек, но тот лишь громче заскулил. - Я грязный, я сам себе противен, Ваня. Мне кажется, никакой душ никогда не смоет с меня всю эту грязь! – икая и всхлипывая, продолжил Федя. - Ты нисколько не грязный, Феденька, милый мой, все хорошо, я здесь, с тобой, я никогда тебя не брошу и не позволю никому тебе навредить, - убрав прядку волос с бледного, заплаканного лица юноши, мягко сказал Иван. Не выдержав, Грозный схватил Федю в охапку и стал поглаживать того по волосам и спине. Басманов лишь уткнулся в плечо мужчины и громко всхлипывал. Ивану никогда не было так больно, как сейчас – у него на руках был тот, кого он не побоялся бы назвать любовью всей своей жизни, и эта любовь сейчас нуждалась в нем, как никогда, а все, что мог сделать разбитый Грозный – это говорить успокаивающие слова и гладить плачущего парня, прекрасно понимая, что всего этого совершенно недостаточно – юноше всю жизнь предстояло жить с этой травмой, как и Ивану предстояло всю жизнь жить с чувством вины за то, что не спас, не уберег, не защитил. Им обоим было до жути больно, но они нуждались друг в друге сейчас, как никогда. Когда истерика отступила, юноша, опустив голову тихо и попеременно все еще хлюпая носом, стал рассказывать Грозному все, что знал. Рассказал, как его похитили, как держали вместе с другими парнями в подвале дома, прикованных наручниками. Не похитители их избивали – заказчики. Их временами поили водой и давали кусок хлеба. Федя есть и пить отказывался. Большую часть времени их глаза были завязаны, но, когда их развязывали, чтобы они смогли поесть, Федя видел, что все похитители были в масках животных. Им всем прожгли кожу клеймом в знак того, что теперь они рабы. На этих словах Грозный тяжело вздохнул – надо будет потом дать Феде денег на сведение шрама. Практически все время, что похищенные там пребывали, они находились под действием наркотиков, однако Федя клялся, что все отлично помнит. Грозный взглотнул, но не стал озвучивать шальную мысль – лучше бы не помнил. Значит, то изнасилование юноша тоже прекрасно запомнил. Ивана начало мутить, но он продолжил слушать. Федя сказал, что еще эти люди часто упоминали некую королеву, имя которой они однажды так неосмотрительно проронили – Анастасия Захарьина. Иван побледнел и переспросил Федю, не ослышался ли он, но тот сказал, что прекрасно его услышал. Нет, только не она, только не Настя. Не может же быть такого, чтобы за всем этим стояла она, верно? Однако, отбросив мысли об Анастасии, Иван продолжил слушать. На моменте, когда Федя стал говорить про то, как его накачали двойной порцией наркотиков и отнесли наверх к неизвестному мужчине, Ивану стало настолько плохо от накативших его воспоминаний, что тот не выдержал и, поднявшись с кровати, извинился перед Федей, вышел и попросил караулившего до этого дверь Никиту дослушать рассказ самому. Мужчина физически ощущал подступающую тошноту, головокружение и ужасную боль в районе грудной клетки – нет, он не мог слушать о том, как Федю насиловали, ему хватило того, что он видел, он не мог заставить себя слушать из первых уст об ощущениях на тот момент. Прости, Федя. Когда Иван вышел в коридор и простоял там какое-то время, то внезапно почувствовал, как его обняли со спины. - Я тебе все-таки противен, - прошелестел Басманов, уткнувшись лицом в спину мужчины. - Нет, Феденька, дело не в этом, - заверил его Иван, обхватывая руки Феди и накрывая их своими. – Я… Мне так больно это слушать. Вина меня просто сжирает. Я подвел тебя, подвел самое дорогое, что у меня есть, - вздохнул Грозный. Он развернулся и обхватил лицо юноши руками, нежно поглаживая его большими пальцами. – Но я обещаю, они за все поплатятся, я сделаю все, что в моих силах, дорогой. Никита тебя уже опросил? - Да, - тихо ответил Федя. - Тогда пошли, вернемся в палату, я хочу еще немножко побыть с тобой, любимый, - сказал Грозный. Федя лишь бледно улыбнулся и, прихрамывая, пошел обратно, везя за собой капельницу. Ивану только и оставалось, что поразиться его силе и выдержке. Его малыш такой молодец. В палате все еще сидел Никита и что-то печатал на планшете. Завидев пару, он отрапортовал Грозному, что все показания записал и теперь готов направляться к другому потерпевшему. Иван дал ему на это разрешение, и Серебряный их покинул. Федя аккуратно, не без помощи мужчины, залез на кровать, где Иван помог тому удобнее расположиться, а сам вновь подсел к юноше на кровать и стал гладить того по голове. - Кто такая Анастасия? Ты ведь знаешь ее, я по лицу видел, что знаешь, - тихо спросил Федя. Иван про себя отметил, что Басманов в данный момент растерял всю свою излишнюю эмоциональность. Что ж, неудивительно, но Грозный с этим еще поможет юноше. - Анастасия… - мужчина вздохнул. Неприятные воспоминания закружились в его голове. – Очень бы хотелось, чтобы это была не та самая Настя, о которой я думаю, но если это она, то ты имеешь право знать. Мы встречались лет десять назад. Около года встречались, я даже хотел на ней жениться, однако я был полицейским с повышенным чувством долга, а она ввязалась в плохую компанию. Она была из бедной семьи и мечтала о богатой жизни. Вскоре я узнал, что она начала грабить, продавать наркотики и сама же их принимать. Я разрывался между чувствами к Насте и полицейским долгом, однако, когда она убила человека, решил, что она должна понести наказание, однако Настя исчезла. Я остался один на один с собой, думал, что никогда больше не полюблю никого так сильно, как ее… Как же я ошибался, ведь спустя десять лет встретил тебя и понял, что чувства к тебе в сто раз сильнее, чем к Анастасии. Однако я надеялся, что больше никогда о ней не услышу, но вот сейчас я узнаю, что она глава преступной организации. Как же тесен мир, правда? – усмехнулся Иван, закончив рассказ. Федя все это время слушал молча и внимательно. - У тебя все еще остались к ней какие-то чувства? – спросил он внезапно. - Конечно нет, дорогой. Единственный, к кому я что-то испытываю – это ты. Чувства к Насте в прошлом, а чувства к тебе – в настоящем. Я должен защитить этот город от нее. Защитить тебя. Теперь понятно, почему ее прихвостни похитили тебя прямо перед камерами – скорее всего она знала, чей ты парень, и специально подстроила все так, чтобы вывести меня из себя. Сумасшедшая, - прорычал мужчина. Внезапно он почувствовал неуверенное прикосновение к своей руке. Взглянув на Федю, Грозный поразился той нежности, что плескалась в его глазах. Наконец, они были не пустыми, а живыми. - Спасибо, Ваня. Ты спас меня, ты не отвернулся от меня после того, как меня взял другой мужчина, и ты готов сделать все, чтобы защитить меня. Я так тебе благодарен, ты даже представить себе не можешь, - мягко улыбнулся юноша. – Засади эту стерву в тюрьму, пусть она больше никому не сможет навредить, - ободряюще сказал Федя, потянувшись к Грозному, чтобы заключить того в объятия, на которые полицейский с радостью ответил, кладя свой подбородок на чернявую макушку. - Обязательно засажу. Она поплатится за то, что сделала с тобой, малыш, - поглаживая Басманова по спине, сказал Иван. – А теперь, прости, милый, но мне пора идти. Я должен передать всю полученную информацию в участок и готовиться к аресту Захарьины. - Удачи, Ваня. И спасибо, - улыбнулся Федя, получив в ответ поцелуй прямо в израненные губы. Грозный с нарядом полиции отправился за город, лишь только получив от начальства ордер на арест Анастасии. Сомнений в том, что это именно бывшая Ивана, не было – других Анастасий Захарьиных в Нью-Йорке просто не числилось. Грозный был полный решимости засадить за решетку ту, кто поломала не одну жизнь, оставаясь при этом в тени. Доехав до нужной виллы, Иван ничуть не удивился охране, что стояла у ее дверей. Не удивился он и тому, что охрана эта была в масках. Естественно, члены группировки сразу же оказали сопротивление полиции, но тут же были обезврежены бравыми защитниками правопорядка. Пробравшись внутрь дома, полиция разделилась по группам – кто-то отправился изучать первый этаж, кто-то, Иван в том числе, отправился на второй. Захарьина всегда говорила Ивану, что мечтает о доме с видом на море, потому Грозному не составляло труда догадаться, в какой именно комнате искать свою бывшую, потому мужчина направился прямиком к комнату, ведущую на балкон. По пути им вновь оказывали сопротивление, как только могли, однако приспешники Анастасии не рассчитывали на то, что полиции будет так много. На Ивана же, в данный момент, неслось трое человек с оружием наготове – они целились прямо в него. Один получил пулю от Серебряного, что следовал за Грозным, а еще двое от самого Ивана, что был гораздо быстрее двух охранников. Бежали они от огромной расписной двери в конце коридора, и Грозный понимал умом, что это самое место, где прячется Анастасия. Распахнув дверь, Иван нисколько не удивился, найдя в помещении свою бывшую. Женщина, лицо которой уже тронули морщинки, оставалась, тем не менее, все такой же красивой, какой была десять лет назад. Сейчас же она спокойно сидела за столом перед зеркалом и расчесывала свои длинные, доходящие до поясницы, волосы. Заметив в отражении Ивана, она даже не повернулась в его сторону. - Привет, Ваня. Вижу, мои ребята провалили задание, - усмехнулась она. - Да, твои ребята, сколько бы ты их ни запугивала, боялись нас больше тебя, сумасшедшая сука, - прорычал Грозный. Он всеми фибрами души ненавидел сейчас эту женщину, из-за которой пострадал Федя. - О, как я вижу, ты зол на меня. Не из-за своего ненаглядного, случайно? – усмехнулась Анастасия. - Ты специально все это подстроила?! – гаркнул Иван. - Да, - просто ответила она. - Ты не поверишь, сколько у меня было заказов на различных типажей парней и девчонок, но, прознав про твоего ненаглядного, я остановилась на его типе. Чтобы заставить тебя немножко понервничать, заставила похитить сначала нескольких других, и только потом твоего дорогого Федю. Под камерами его похитили тоже по моей инициативе – очень уж мне хотелось, чтобы ты потерял самообладание. Но я просчиталась – ты продолжил поиски, - фыркнула она. - А еще ты не думала, что Афоня расколется, - заметил Грозный, все это время держа пистолет, направленный на Анастасию. - Да. Я привыкла, что подчиненные меня боятся. Не знаю, как ты умудрился уговорить Вяземского поделиться информацией, но у тебя это вышло. Я проиграла, признаю, - усмехнулась она. - Зачем, Настя? Зачем тебе все это? Я помню тебя другой, доброй и нежной, а не сумасшедшей тварью, - выплюнул мужчина. Женщина лишь рассмеялась его словам. - Я просто поняла, как легко зарабатывать деньги в криминальном мире. Сначала я была обычной пешкой, пока ни убила своего лидера группировки. Мой авторитет вырос, я стала не просто той, кто распространяет наркотики, я стала управлять такими же пешками. Вскоре я убила и того, кто стоял надо мной. Я шла по головам очень хладнокровно и спокойно – я хотела больших денег, хотела выбраться из бедности, в которой родилась и варилась всю жизнь, и смогла, посмотри, где я сейчас! Я добилась того, чего хотела! – расхохоталась она. - Ты просто сумасшедшая, - помотал головой Иван. – Наркотики окончательно затуманили твой мозг, иначе ты не допускала бы столько ошибок. - О, Ваня, я, может, и сумасшедшая, но счастливая. Мое дело растет, а, главное, оно будет жить и дальше, даже после того, как я исчезну! - усмехнулась женщина, достав из ящика пистолет, однако, направила она его не на Ивана, а на себя. - Нет! – вскрикнул Грозный, но ничего не успел сделать – Захарьина выстрелила себе в висок. Она тяжелым грузом осела на пол. Половина ее головы была прострелена, из черепной коробки вытекали мозги, а на лице Анастасии застыла безумная улыбка. Что эта сумасшедшая подразумевала под тем, что ее дело будет жить? Неужели она думает, что даже после ее смерти найдутся те, кто будет продолжать все то, что начала она? Грозный не хотел об этом думать – все, чего он хотел – вернуться к Феде. Доложив по рации о том, что Анастасия совершила самоубийство, Грозный провел еще некоторое время в вилле вместе со своими коллегами, допрашивая подчиненных Захарьины. Те сказали, что королева никогда не умрет для них, что их полным-полно по всему Нью-Йорку, что они обязательно отомстят Ивану и всей полиции за смерть своей королевы. Грозный слушал и понимал только одно – они будут пытаться добраться до него через Федю, потому, первым делом, нужно обезопасить любимого. Вернувшись в больницу, мужчина поведал обо всем, случившемся юноше. Тот сначала долго молчал, а затем выдал: - Давай переедем? Я больше не хочу оставаться в Нью-Йорке. Не хочу думать ни о каких группировках. Просто переедем в маленький, тихий городок, где ты сможешь и дальше работать в полиции, я – поступить в университет, и никогда больше не вспоминать об этом кошмаре. Пожалуйста? – тихо взмолил Федя. - Ты не злишься на меня? – задал вопрос, которые его сильно беспокоил, Иван. - Нисколько, - пожал плечами Басманов. – Да, через меня тебе пыталась отомстить твоя сумасшедшая бывшая, но ты ни в чем не виноват – не ты натравил ее на меня. Можно сказать, у нас обоих есть мертвые бывшие с неустойчивой психикой, - грустно улыбнулся Федя. – Так давай переедем? Пожалуйста, - попросил он, заглядывая Ивану в глаза и беря того за руку. Мужчина не мог отказать Феде в этой просьбе. Когда Басманова выписали, Иван уже подал прошение о переводе в Окленд. Да, город не такой уж и маленький, зато безопасный и тихий. Распрощавшись со всеми близкими коллегами, Иван и Федя сели на самолет до Окленда. Долетели без проблем, вскоре доехав до своего нового дома. Обустроилась пара только к вечеру, хотя оставалось еще несколько коробок, которые грузчики привезли сюда заранее. Грозный схватил Федю в охапку и усадил к себе на колени. Его все еще беспокоило состояние парнишки – тот временами просыпался в слезах по ночам, иногда отшатывался от прохожих, панически боялся ходить один в темное время суток и всегда звонил Ивану, докладывая о своем местоположении. Грозного это не утомляло, но тревожило – похоже, парень остался с травмой на всю жизнь, потому мужчина как-то не выдержал после очередного кошмара Басманова, и сообщил, что наймет тому психотерапевта. Федя лишь уткнулся тогда мужчине в плечо и заплакал, благодаря за заботу. Сейчас же Грозный зарылся мальчишке в волосы и притянул его к себе для нежного поцелуя. Поцелуи – это единственное, чего не боялся Федя. С тех пор они ни разу не занимались сексом, но Иван и не торопил своего возлюбленного, однако кое от чего удержаться он не смог. - Федя, я тут купил тебе кое-что, - сообщил Иван, залезая в карман джинс рукой. - Что купил? – удивленно спросил юноша, заинтересованно глядя на то, как мужчина достает бархатную коробочку. – О боже, Ваня, ты все еще помнишь про колечко, - усмехнулся Федя, наблюдая за тем, как Грозный открывает коробочку и демонстрирует тому кольцо с ониксом. - Конечно помню. Ты тогда так переживал, - улыбнулся Иван. – Позволишь? – спросил он, протягивая свою правую руку к Фединой левой. Юноша лишь хихикнул и вложил свою ладонь в Иванову, но каково же было его удивление, когда Грозный надел кольцо Басманову на безымянный палец. - Погоди, Ваня, ты что… - широко распахнув глаза, спросил он. - Ты выйдешь за меня, Федя? – нежно улыбнулся Грозный, мягко поглаживая Федю по щеке. Вместо ответа юноша лишь набросился на Ивана с объятиями, уткнувшись тому в шею. Мужчина гортанно рассмеялся почувствовав, как его кожи касается горячая влага слез. Конечно Федя ответил «да». Теперь ничто их не разлучит, теперь никто не заберет у Ивана его драгоценного возлюбленного, теперь они всегда будут вместе. Всегда.