Грешный Нью-Йорк: Кровавые васильки

Иван стоял возле бара и размышлял об очередном похищении. Вновь молодой, красивый, черноволосый и голубоглазый парень. Ивана это настораживало, поэтому сегодня он отпросился ненадолго из участка и стоял ждал Федю, пока смена того не закончится. Иван стоял спиной к бару и курил, потому что, если Федя выйдет и увидит мужчину с сигаретой, то устроит скандал. Неподалеку от себя Грозный услышал восторженные девичьи голоса, которые, кажется, говорили о нем. - Он такой красивый, - восхищенно сказала миловидная афроамериканка. - Да-да, может, он свободен? – хихикнула другая девушка со сбритой половиной головы. Иван лишь усмехнулся таким разговорам о себе. - Ваня! – послышался голос Феди, и мужчина, мгновенно выкинув сигарету на землю и притоптав ее, развернулся к юноше и подошел к нему. - Наклонись, любимый, - усмехнулся Федя, маня мужчину указательным пальцем. - Зачем? – улыбнулся Иван, но просьбу выполнил, склонившись над Федей. Басманов же привстал на цыпочки и, положив руки Грозному на грудь, нежно поцеловал его. Мужчина улыбнулся в поцелуй, ровно как и Федя. Когда они отстранились друг от друга, то Иван мельком взглянул на тех девушек, которые стояли с широко раскрытыми глазами и пялились на все это, а затем, к удивлению мужчины, начали переглядываться между собой и хихикать. Странные девушки, подумалось Грозному. – Как давно ты стоял у бара? – усмехнулся Иван. - Достаточно, чтобы увидеть, как ты тайком куришь - будто с пепельницей поцеловался - а также заприметить двух девиц, которые явно хотели тебя охмурить, - фыркнул Федя. Иван на это рассмеялся. – Что смешного? – буркнул юноша. - Ты меня ревнуешь, это так мило, - по-доброму улыбнулся мужчина, обвивая своей рукой Федину талию. Парень что-то пробурчал себе под нос, но все же обхватил своими тонкими руками руку Ивана. Так они и дошли до дома, где мужчина попрощался с Федей и вернулся к работе. Иван был весь на нервах – последний похищенный был почти полной копией Басманова, разве что волосы у него были короткие. Не улучшало ситуацию и то, что похищают исключительно парней с русскими именами. Ему срочно нужно раскрыть это дело, иначе, он был уверен, рано или поздно они придут и за Федей. Грозный чувствовал укол вины перед всеми похищенными парнями оттого, что участь их его волнует намного меньше, чем потенциальная угроза Фединой свободы, а, может и жизни. Грозный был на сто процентов уверен, что в похищениях была виновата та же преступная группировка, в которой состоял Курбский, хотя Скуратов на эти слова лишь покрутил у виска пальцем и назвал Ивана параноиком. У Грозного, тем не менее, был один туз в рукаве в пользу его теории о том, что работает та же группировка – показания ее бывшего члена. Иван вышел на него после смерти Курбского, через его же убитых горем родителей. Старики в слезах сказали, что он дружил только с одним человеком – Афанасием Вяземским, и Иван его нашел. Тот сначала долго отмалчивался, однако вскоре выдал, что да, он раньше состоял в мафии, но уже ушел из нее. Он утверждал, что после того, как они начали промышлять не только наркотиками, а чем-то большим, что, правда, было пока что только в планах, он решил уйти. Его не отпустили просто так, естественно. За каждым его шагом следили, поэтому Иван предложил Вяземскому программу по защите свидетелей, чтобы тот смог скрыться от группировки, по крайней мере до того момента, пока Иван ее не накроет. Вяземский согласился, но сказать, где члены группировки обитают не мог, так как, по его словам, они все время меняют свои точки, чтобы их было труднее найти. Он также понятия не имел, кто на самом деле глава мафии, так как лично с ним не встречался, да и вообще он держится в тени и из нее, словно кукловод, тянет подчиненных за ниточки. К сожалению, когда начались все эти исчезновения, Вяземский позвонил Ивану, что не может на данный момент оставаться в городе и не знает, когда вернется. Видимо, боялся, что по его душу придут, однако сегодня он вернулся в город, о чем и сообщил Грозному. В следующую смену надо будет обязательно связаться с Афоней. Вернувшись домой вечером, Иван застал там Федю, у которого был выходной, сидящим в одном только нижнем белье и слишком большой для него футболке, которую тот стащил у Грозного и присвоил себе, на диване в гостиной. Федя читал книгу в наушниках и не сразу заметил, кто пришел домой, а когда, наконец, заметил, то, подорвавшись с места и отбросив книгу, подбежал к Грозному и заключил того в крепкие объятия, потянувшись за поцелуем, который и получил. Иван углубил поцелуй, зарываясь руками в Федины прекрасные кудри. Басманов мурчал в тонкие губы мужчины, в особенности когда Грозный оттянул его нижнюю губу зубами. Оторвавшись друг от друга, Федя приказал мужчине переодеться, помыть руки и идти есть ужин, который парень приготовил. Иван лишь усмехнулся этому командному тону, но выполнил приказ, и вскоре они уже сидели за столом и ели вкусную пасту. За ужином Федя расспрашивал, как идут дела на работе, как продвигается расследование, на что получил лишь вздох. - Никак не продвигается, у нас нет ни одной улики, похитители действуют крайне осторожно и не оставляют, а может и подчищают за собой следы. И, Федя, я прошу тебя, не ходи больше на работу, я не всегда могу отпрашиваться, чтобы тебя оттуда встречать. - Чего? Из-за каких-то похищений я должен, по-твоему, отказаться от работы? Ни за что! – отрезал Басманов. - Федя, ну как ты не понимаешь, они похищают людей как две капли воды похожих на тебя, к тому же русских! – повысил голос Грозный. - Ваня! Ты просто параноик, со мной ничего не случится, обещаю тебе! Мне теперь, что, вообще их дома не выходить?! – вскипел юноша. - Федя! Это для твоего же блага! Возьми отпуск за свой счет, пока мы не раскроем дело, а деньги я тебе потом верну, - примирительно попросил мужчина. - Вот еще что! Отпуск за свой счет! И деньги мне твои не нужны! Я сказал, что буду работать и точка, - крикнул Федя, и лицо его исказила злобная гримаса. - Так, ладно, хорошо, так мы ни к чему не придем. Давай так: ты звонишь мне, как только идешь на работу, звонишь также как только ты там оказался , а еще ты будешь звонить мне, как только выйдешь из бара, а также сразу же по приходу домой. Ты все понял? – тоном, не терпящим заявил Иван. Федя расцвел на глазах. - Понял, - улыбнулся он. – Но я все равно считаю, что ты зря переживаешь, черт, да кому я вообще нужен? – усмехнулся Федя, за что получил щелчок пальцев по лбу от Ивана. – Эй, за что? – возмутился парень, потирая лоб. - За то, что самоуничижительно говоришь о себе. Ты нужен многим, в том числе и мне. Но, будем надеяться, что похитителям не нужен. - Конечно не нужен, - закатил глаза Федя Поужинав, пара стала смотреть фильм, остановившись на ужасах, которые Федя так любил. Иван его любовь к данному жанру фильмов не разделял, но с Федей он готов был смотреть что угодно. Басманов же, хоть и любил ужастики, но ужасно боялся их, потому постоянно вскрикивал от каждого резкого появления призрака на экране или слишком громкой музыки, а затем хватался за Иванову руку, пряча лицо в широком плече возлюбленного. Одна из причин, по которой Грозный любил, когда Федя выбирал фильмы ужасов, заключалась в тактильном контакте между ними, потому что Басманов то и дело то сжимал руку Ивана, то обнимал его в особенно страшные моменты, а то и вовсе, как сейчас, прятал лицо, уткнувшись в грудь мужчины. Полицейский в такие моменты всегда утешительно обнимал бармена, шепча, что готов защитить его от всего этого мира. Они так и сидели, пока Федя то вскрикивал, то матерился, то вжимался в Грозного, пока фильм не закончился. Вздохнув с облегчением, они обсудили картину и пошли спать. Федя лег, уткнувшись Ивану в грудь, а мужчина же накрыл парня одеялом и придвинул его ближе к себе своей сильной рукой, приобняв при этом Федю. - Я люблю тебя, ты знаешь об этом? – хихикнул Федя. - Знаю, малыш, а я люблю тебя. И никому не дам в обиду, - улыбнулся в ответ Иван. – У меня завтра тоже выходной, я заскочу в один магазин с утра, и мы можем спокойно провести день вместе, - мягко продолжил он, поглаживая Басманова по волосам. - Обожаю, когда у нас выходные в один день, - расплылся в улыбке Федя. – Давай проведем этот день дома, совсем не хочу никуда идти, - вздохнул Басманов, а Иван с ним мысленно согласился – не стоит парню почем зря показываться на улице, пусть и в сопровождении Грозного. Они еще немного поболтали ни о чем, пока сон не одолел их обоих. На следующее утро Иван проснулся ни свет ни заря и с теплотой и нежностью в груди наблюдал за спящим Федей. Он выглядел так трогательно, так невинно и беззащитно, что Иван не удержался и оставил на его щеке невесомый поцелуй. Федя во сне нахмурился, но не проснулся. Иван легонько, чтобы не разбудить, погладил парня по волосам и, налюбовавшись им, встал, сходил в душ, оделся и вышел на улицу. Сегодня у Феди День рождения, ему исполняется девятнадцать лет, и Грозный хотел сделать юноше подарок, который такой сороке, слетающейся на все блестящее, точно понравится. Грозный заехал в ювелирный магазин, где долго и скрупулезно изучал украшения из серебра – к Фединым глазам серебро подойдет лучше всего. Выбрав подходящий набор, состоящий из длинных, увесистых сережек с голубым, ниспадающим каплями с серьги, топазом, кольцо с таким же камнем, обрамленным циркониями и браслет крупного плетения. Мужчина был доволен покупкой, поэтому, положив украшения в красивые бархатные коробки, он направился домой, где его ждал сюрприз. Федя стоял на пороге с накрашенными глазами, в одних только капроновых черных гольфах, явно женских стрингах с рюшами, а также в Ивановой полицейской куртке, в которой парень утопал. Слышалось тихое жужжание. Мужчина так и завис на пороге с открытым ртом взирая на это поистине горячее зрелище. Федя же усмехнулся реакции своего возлюбленного и, кошачьей походкой подойдя к тому вплотную, мягко провел изящным пальчиком по Ивановой груди. - Нравится то, что ты видишь, дорогой мой Ваня? – ухмыльнулся Федя. - А что… - Иван прокашлялся, еле справляясь с возбуждением. – Что жужжит? - Как что? – Федя невинно захлопал глазками. – Вибратор. - И что же ты устроил, Федя? – спросил Грозный хриплым голосом. - О, я просто решил устроить себе подарок на День рождения, ничего более, - хихикнул Басманов. – Так что ты скажешь, Вань? Как тебе мой вид? – облизнув губы, спросил Федя, томно глядя на мужчину из-под накрашенных ресниц. - Я скажу: «быстро в спальню», - приказал Иван, таща весело смеявшегося Федю в сторону спальни. В комнате мужчина первым делом скинул с Феди свою куртку, открывая вид на острые ключицы и нежные, твёрдые соски, к которым Иван жадно прильнул. Он кусал, зализывал укусы, оставлял метки на нежной коже, словно дикий, неприрученный зверь, не упустив, в том числе, и внутреннюю сторону бедра, зная, что это Федина эрогенная зона. Юноша лишь ловил воздух ртом, отчаянно пытаясь не стонать слишком громко. - Не смей сдерживаться, - прорычал мужчина в чужое покрасневшее ухо, прикусывая мочку. Федя из-за переполнивших его чувств и ощущений издал громкий звук, больше похожий на отчаянный скулёж. Иван же страстно, словно сорвался с цепи, жадно поцеловал Федю, кусая чужие губы до крови, тут же слизывая, извиняясь, красную горячую жидкость. В один момент мужчина перевернул юношу на живот и одним рывком вытащил маленький вибратор, предназначенный, в основном, для женщин и клиторного оргазма, а значит Федю надо будет растягивать, в особенности учитывая, что они оба были в последнее время так заняты, что у них уже давно не было секса. Полицейский вновь развернул парня, на этот раз на спину, просто потому что хотел видеть лицо Федя во время секса, и эта вседозволенность буквально срывала ему крышу. Он достал из тумбочки смазку, от напряжения не рассчитывая силы сжал тюбик так сильно, что несколько капель упали на Федин живот. - Скажи если будет неприятно, - прошептал Иван и начал поочередно входить пальцами в чужую горячую, узкую дырочку. Он вставил сразу два пальца и стал их разводить в стороны, словно ножницы. Послышался шумный выдох, но Федя терпеливо сказал, что Грозный может продолжать. Тогда мужчина вставил третий палец, вновь разводя их стороны, пока не услышал тихий выдох. - Все хорошо, малыш? Мы можем остановиться, стоит тебе только сказать, - обеспокоенно сказал мужчина. - Вань, я хочу этого так же, как и ты, так что продолжай, я просто немного отвык, - Басманов улыбнулся. Долго уговаривать Ивана не пришлось, он продолжил двигаться пальцами в Феде, пока ни попал по нужной точке, и юноша так сильно изогнулся в спине, что можно было услышать хруст. - Ещё, - проскулил Федя, закатив глаза. Иван улыбнулся и медленно задвигал пальцами, пока юноша не выругался, сжав пальцы Грозного внутри себя, и излился себе на живот. Иван усмехнулся - уж очень чувствительное тело у его малыша. Мужчина подставил к колечку мышц свой сочащийся смазкой член и медленно толкнулся одной головкой. Федя чертыхнулся. - Я уже отвык от твоих огромных размеров, - усмехнулся юноша, хоть в глазах его блеснули слёзы, которые Грозный тут же сцеловал, на что получил полную благодарности улыбку Феди. Иван стал двигаться сначала аккуратно, отвлекая юношу от боли поглаживанием того по внутренней стороне бедра и прикусывая соски, вызывая из чужой груди стоны полные боли и наслаждения. Вскоре Иван попал по простате, и Басманов, изогнувшись в спине и сминая в руках простыни, во весь голос издал гортанный крик. Иван закинул его ноги себе на плечи и буквально стал втрахивать в матрас, попеременно склоняясь к нему, вдыхая запах вишни, что исходил от его волос, и целуя то в кончик острого носа, то в припухшие губы, то во взмокший лоб, к которому прилипла челка, которую Иван бережно убирал с лица. По квартире разносились Федины крики и всхлипы, а также приглушенное рычание Ивана и шлепки тела о тело. Вскоре они решили сменить позу: Иван сел на кровать, а Федя, подставив горячий член к своему проходу, начал аккуратно и неспешно насаживаться на него, вбирая в себя горячую плоть сантиметр за сантиметром. Он кривился, задерживал дыхание, влажно и долго выдыхал, кусал свои истерзанные губы, но все же сел на ноги мужчины, полностью вобрав в себя его член, а затем начал двигаться. Любые движения были поначалу медленными и неуверенными, словно юноша вновь привыкал к слишком большим для себя размерам. Но после Иван, не выдерживав, обхватил Басманова, узость и жар которого просто сводили с ума, за бедра так сильно, что потом обязательно останутся синяки, и стал медленно насаживать Федю, что исступленно то ли скулил, то ли что-то шептал про себя от переполняемых его ощущений. Басманов, впился короткими накрашенными ногтями в чужую спину, после чего начал хаотично ее царапать. Грозного же это лишь сильнее распаляло. Их распирало от полноты чувств и ощущений, движения двух разгоряченных тел друг о друга приносили едва ли не боль. У Ивана голова шла кругом от невероятной узости Феди, который то всхлипывал, то стонал, а во время особо резких толчков и вовсе приглушал вскрики тем, что прикусывал мужчину за плечо, а после прятал в нём же свое заплаканное, но полное удовольствия лицо. За каждый заглушенный звук Иван звонко, тяжело шлёпал Федю по ягодицам, напоминая тем самым, что любит его голос. В один момент мужчина схватил юношу за узкий подбородок и жадно стал сминать чужие припухшие губы, терзая их, но и Федя не отставал, проникая юрким влажным язычком в рот Грозного. Вскоре севшим от криков голосом юноша прохрипел, что он на пределе, потому Иван, обхватив его член, стал двигать рукой по нему в такт своим толчкам, а двигался он в Феде особенно яростно, то и дело попадая по простате и вызывая очередные стоны, крики, так и слетавшие с губ Басманова. Ещё через несколько толчков Федя сильно сжал член Ивана внутри себя и излился мужчине в руку; не выдержал и сам мужчина - кончил практически сразу же за юношей, заполняя его нутро своей горячей спермой. Иван поднес руку с чужим семенем к своему рту и стал его слизывать, вызвав смущение у Феди, на что лишь усмехнулся. Решив отправиться в душ вместе и провести так ещё один раунд, пара вышла счастливая и разгоряченная. Одевшись, Иван подошел к своему портфелю, достал из него подарки Феде и с улыбкой вручил их имениннику. Федя так и ахнул, глядя на такие дорогие украшения и потребовал, чтобы Ваня немедленно их вернул. - Тебе не нравится? – удивленно спросил Иван. - Ты что, шутишь, что ли? Конечно нравятся, но, черт, Ваня, они же такие дорогие! Ты с ума сошел? – возмущенно спросил Федя. - Мне для тебя ничего не жалко, милый, я просто хотел тебя порадовать, - улыбнулся Иван. – Пожалуйста, прими эти подарки, тем более, что я выбросил чек, - усмехнулся Грозный. - Ты сумасшедший, - вздохнул Федя, но подарки все же принял. - Да, но я твой сумасшедший. - Мой, - улыбнулся, Федя начал примерять украшения. – Ну, как я выгляжу? – спросил он, с улыбкой демонстрируя Ванин подарок на себе. - Ты выглядишь просто прекрасно, камни очень подходят твоим глазам, - улыбнулся Иван. Оставшийся день они провели в компании друг друга. Смотрели сериалы под попкорн, паром от которого Федя обжег руку, которую Иван тут же подставил под холодную воду, назвав своего парня ходячей катастрофой, за что получил болезненный тычок под ребра. Иван возмутился, заявив, что он помогает тут, вообще-то, на что получил в ответ самые невинный в мире взгляд. Мужчина просто не мог злиться на такого очаровательного юношу. В конце дня они много целовались, обнимались и, просто забыв про сериал, были больше заняты друг другом, чем просмотром картины. На следующий день Федя, как и обещал, позвонил Ивану сразу, как только вышел из дома, позвонив вскоре вновь, чтобы доложить, что он в баре. Иван был рад этому, их план, кажется, работал исправно. Так прошло еще два дня, но на третий звонка о том, что Федя добрался до работы, не поступило. Иван звонил на телефон, но никто не отвечал. Липкий страх стал распространяться вместе с кровью по всему его телу. Нет, этого не может быть. Только не Федя, боже, лишь бы не он! Он же просто мог потерять телефон, верно? Но почему тогда не позвонил по телефону коллег? Иван старался успокоиться, однако, наплевав на то, что сейчас рабочее время, он выбежал из участка, уселся в свою машину, включил мигалку, и на полной скорости рванул к бару. Приехав на место, ворвался в помещение, но в нем юноши не было. Грозный подбежал к бармену, что стоял на привычном месте Феди. - Где Федя? – спросил Иван, забыв даже поздороваться. - Не знаю я, где он шляется, но на работу он сегодня не пришел, приходится одному за двоих отдуваться, - проворчал бармен, а Грозный на ватных ногах покинул помещение. Решил отойти покурить, чтобы привести свои чувства в маломальский порядок. Шел Иван опустив голову, когда заметил на земле нечто сверкающее в свете фонаря; наклонившись, чтобы убедиться, что это не то, о чем он подумал, Иван отшатнулся в ужасе – порванный браслет, одна серьга и телефон Феди валялись на земле. Грозному очень хотелось забрать их с собой, но умом он понимал, что сюда первым делом должны приехать криминалисты. Почему, почему именно Федя? За что? Почему они схватили его? Что Федя сделал такого в этой жизни, чтобы его похитили? И куда смотрел Грозный? Почему он не защитил, не помог, не спас? Черт, лучше бы отпрашивался с работы, получая за это выговоры, но сам, лично отводил и приводил Федю. Он же понимал, что за парнем рано или поздно придут, так почему не усмотрел за ним? Чувство вины буквально сжирало мужчину изнутри, но единственное, что он понимал – он должен расследовать это дело, чего бы ему это ни стоило. Первым делом Иван стал, как и всегда в таких случаях, проверять камеры. Федю похитили вечером, прямо у бара, судя по находке Ивана, и, к несчастью похитителей, прямо под камерой близрасположенного дома. Грозный дал себе пару минут на то, чтобы бешеное сердцебиение унялось, и только тогда включил запись. На ней Федя спокойно идет по улице, достает телефон, видимо, чтобы позвонить Ивану и доложить о своем прибытии, как вдруг из-за угла выходит высокая мужская фигура в маске свиньи, преграждающая Басманову путь. Фигура мигом настигает Федю и хватает того за руки, телефон выпадает из Фединых рук, сам же Басманов вырывается, как может, пока его обхватывают, заводя руки за спину, но, к удивлению Ивана, Федя проделывает то, что сам Иван делал во время спарринга со Скуратовым – выгибается вперед, от нападающего, и, согнув ногу в колене, резко бьет того в пах, отчего похититель по всей видимости ослабляет хватку, и Федя, вырвавшись, начинает убегать и вскоре исчезает из предела видимости одной камеры, появившись на другой, что была рядом. Сердце Ивана начало стучать с бешеной скоростью, умница, Федя, мы потом еще это отработаем, думал мужчина, однако радость его тут же испарилась, когда он увидел, как Федя пятится назад, видимо, не сориентировавшись от страха, что идет прямо в руки согнувшемуся пополам похитителю. Грозный нахмурился – от чего парень уходит? А потом Иван похолодел – на него грозной тенью наступал второй неизвестный в маске лисы, держа нечто в руках. Приглядевшись, Иван чертыхнулся – в руках у второго человека был шприц. Федя медленно пятился назад, когда его схватил первый нападавший. Басманов задергался и попытался снова лягнуть его, но мужчина просто обхватил парня руками, вплотную прижав того к себе и приподняв над землей, в то время как второй неизвестный быстро подошел к юноше и, схватив того за подбородок, сделал ему инъекцию неизвестного препарата. Федя еще с минуту дергался, когда его движения стали внезапно совсем слабыми, вялыми, а после он и вовсе обмяк в руках похитителя. Ивану стало дурно от этого зрелища. Между тем, похитители подхватили парня под руки и ноги и быстро потащили в неизвестном направлении, не попадаясь больше на камеры. Черт, они ведь знали, где расположены все камеры, так почему так глупо попались? Или вовсе не глупо? Знали, что Иван будет это смотреть, и решили просто поиздеваться над ним? Что ж, у них это получилось, так как мужчина схватился за волосы, согнулся пополам и стал кричать. Кричал он громко, со всей болью, что испытывал в данный момент. Как? Почему? За что? - Федя, прости, Феденька, я найду тебя, милый, просто потерпи, я скоро найду тебя, дорогой, - исступленно шептал Грозный, сам того не осознавая, что по его лицу скатываются непрошенные слезы. Внезапно, он почувствовал на плече чью-то руку. - Найдем мы его, не хнычь, - проворчал Скуратов. От его беспристрастного тона мужчина почувствовал, как кровь внутри него начинает закипать. – Не парься, - добавил Гриша, и от этого у Ивана окончательно снесло крышу. - Не парься? Не парься?! Пошел ты нахуй, я потерял его, это моя, блять, вина, я не доглядел, я виноват в его пропаже! Как ты мне говоришь, блять, не париться, когда я своими глазами сейчас увидел, как самое дорогое, что было в моей жизни, украли у меня из-под носа?! Нахуй иди, Гриша! – взревел Иван, яростно отбрасывая стул на пол. Туда же полетели и все предметы, что стояли на столе: кружка, пепельница, бумаги, клавиатура, шнур от которой мужчина злобно вырвал из системного блока. Некоторые бумаги Грозный разрывал на мелкие кусочки, предметы ломал, сметал все, что видел, в конце концов он перевернул стол, оставшиеся предметы вместе с рабочим компьютером повалились на пол, и Грозный стал нещадно их пинать и давить, пока ни услышал хруст и, глянув на то, что только что раздавил, он выдохнул, опускаясь на колени. Он сидел среди настоящего хаоса, будто комнату настиг ураган, его било крупной дрожью, но он смотрел на разбитое стекло, что покрывало фотографию в красивой, но сломанной Грозным рамке. Иван трясущейся рукой потянулся за фотографией, на которой был запечатлен Федя: на ней он показывал язык, заговорщицки подмигивал и демонстрировал сердечки, сложенные из указательных и больших пальцев. Иван устало вздохнул, вытащил фотографию из рамки и стекла, не обращая никакого внимания на то, что порезался о разбитое стекло – на это ему сейчас откровенно наплевать – и провел подрагивающими пальцами по лицу Феди на фото. - Ваня, я думаю, тебя надо отстранить от этого дела для твоего же блага, - сказал Скуратов, потирая виски. Иван уже успел забыть о нем, так сильно увлекся погромом. - Нет, Гриша, я в порядке, - он не был в порядке, но, по крайней мере, сейчас он мог здраво мыслить – он выпустил пар, а эта фотография лишь отрезвила его и придала больше сил действовать. Иван хочет увидеть Федю таким же веселым и счастливым, как на этом фото. И он увидит. Скуратов, тем не менее, с сомнением обвел взглядом погром. – Правда, Гриш, я смогу работать, даже знаю, к кому обратиться за информацией. Но мне нужна твоя помощь, я не справлюсь с этим делом один, - кажется, спокойный тон Ивана придал Скуратову больше его уверенности в Иване, потому тот лишь кивнул напарнику и сказал, что сделает все, что от него потребуется. – Спасибо. И прости, я сорвался на тебя. - Ничего, дружище, если бы мою жену похитили, думаю, я бы и сам хаос устроил. Ничего, найдем мы твоего мальчишку, и не с таким справлялись, - хмыкнул напарник. – Говори, что надо делать. - Для начала нам надо будет кое-кого навестить, - вздохнул Иван, бережно кладя фотографию Феди во внутренний карман куртки. Найти Афоню не составляло труда – Иван записал его адрес и номер телефона, по которому в тот же день и позвонил. Вяземский сказал, что он дома, что было на руку Грозному, который не мог терять времени – неизвестно, что сейчас с Федей, а, главное, в городе или вообще в стране ли он сейчас. Мужчину мучала совесть за то, что он не связался с Вяземским еще в тот момент, как только узнал, что тот вернулся, ведь тогда Иван, возможно, уже раскрыл бы это дело, и Федя был бы с ним, а не неизвестно где. В том, что он жив, Иван не сомневался – похищали только парней определенной внешности и возрастной категории, что означало практически одно – рабство, однако мужчина не мог знать, в каком Басманов состоянии, и это его пугало. Афоня жил в довольно бедном районе, в котором приезд полиции – дело не редкостное, тем не менее, Ивану все равно было тут неприятно оставлять машину – однажды он приехал на вызов в неблагополучный район, а, вернувшись, увидел, что шины машины проколоты, а на стекле красовалась надпись, сделанная баллончиком: «сосите, копы!». Однако сейчас было не до машины – главное, узнать, где могут быть похищенные парни. Вяземский во время допроса весь мялся, заламывал руки, опускал взгляд. Иван был на взводе, хоть и старался говорить спокойно, а Григорий был просто далеко не приятным в общении человеком. Коллеги на работе не раз говорили, что они идеально подходят под понятие «плохой коп, хороший коп», но в данный момент Грозный не считал себя «хорошим копом», так как наседал на Афанасия, как только мог. - Афоня, я не желаю тебе зла, просто, блять, скажи, зачем и куда они забирают этих парней, я же вижу, что ты знаешь! – взорвался мужчина. - Я правда не знаю ничего, - завел старую шарманку Афоня. - Так, Вяземский, слушай сюда, ты мне все мозги выебал своим «я ничего не знаю», ты либо говоришь, либо я засажу тебя в тюрьму за все твои старые грешки, и, поверь, тебя оттуда никакой адвокат не вытащит! – взревел Скуратов. Афанасий затравленно посмотрел на Ивана. - Так, Гриша, успокойся и не угрожай, пожалуйста, - прошипел Грозный, потирая переносицу. – Афоня, пожалуйста, я обращаюсь к тебе не как полицейский, а как человек в отчаянии. Они забрали у меня самое ценное, что было в моей жизни, никого важнее этого парня у меня никогда не было и не будет, он – моя драгоценность, тот, кем я ужасно дорожу, и я проебался, я его не спас, не уберег, а должен был. Я не знаю, что мне делать, у нас никаких зацепок, потому что единственное, что мне известно – крыс эта группировка убивает. Я понимаю, ты боишься за свою жизнь и обещаю тебе, что тебя день и ночь будет караулить патруль, если только ты мне скажешь, с кем мы имеем дело и как нам их найти и обезвредить. После этого ты будешь свободен и тебе не придется ни от кого прятаться. Только прошу, молю тебя, скажи все, что знаешь, пожалуйста, Афоня, ты моя единственная надежда, - Иван не врал, он был готов обеспечить Вяземского любой охраной, которую только мог себе позволить, лишь бы тот дал ему хоть крупицу информации о том, где его любимый и что с ним. Вяземский хмурился и теребил рукав рубашки. Тень сомнения скользнула по его лицу, но после он выдохнул и слабо улыбнулся Грозному. - Хорошо, надеюсь, ты не обманываешь, Иван. У меня есть приятель, он состоит в группировке и тайно сливает мне информацию. Богатеньким мужчинам в Европе нравится типаж Феди, а еще нравятся русские. В Вашингтоне одна группировка продает таких мальчиков в Европу, а наша, так как в Нью-Йорке много русских, им их поставляет. Их накачивают наркотиками, держат какое-то время тут, пока не прибудут покупатели, чтобы опробовать, эм… Товар, и, если он им понравился, то покупают его. Они сами не везут товар к себе, за них это делает организация из Вашингтона. Это сложная схема, но, что главное, у вас еще есть время, - выдохнул Афоня, а у Ивана кровь кипела в жилах. Он яростно сжимал кулаки. Товар? Опробовать? Если кто-то хоть пальцем тронет Федю… - Где их держат? – вмешался Скуратов. - В Мотт-Хейвене. Там стоит двухэтажный кирпичный заброшенный дом, в нем их и держат. Точного адреса я не знаю, да и домов там таких куча, но это единственное место, рядом с которым не околачиваются бездомные, так что найти сможете. Большего я не знаю, - выдохнул Вяземский. - Спасибо, Афоня. Ты мне помог, помогу тебе и я, ты под защитой полиции, - сказал Грозный, подорвавшись с места. – С тобой побудет Скуратов до приезда патруля. – сказал Иван, подходя к двери. - Вань, я надеюсь, ты не один туда собрался? – хмыкнул Гриша. - Конечно нет, я соберу еще ребят, поедем искать этот чертов дом, - кулаки мужчины, казалось, сами сжались. - Тогда вперед, спасай своего ненаглядного. - Удач, Иван. И спасибо, - улыбнулся Вяземский, хлопнув полицейского по плечу. Грозный ему кивнул в знак благодарности и вышел из дома. Мужчина разъезжал по улицам Мотт-Хейвена и разглядывал каждый заброшенный дом, что показывался ему на глаза, но пока что у каждого из этих домов были бездомные, у некоторых всего один-два, а у других целая стайка. Ивану нужен был хоть бы один пустующих дом, он не просил о большем. Спустя полчаса Грозный уже нервно сжимал руль, резко выворачивая с одного места к другому, когда по рации ни сообщили, что дом найден. Грозный никогда не ездил так быстро: чуть ни сбил пешехода, вписался в мусорный контейнер на повороте, еле избежал столкновения с дорожным знаком, однако, вот он, тот самый дом. Сомнений в том, что этот дом заброшен, не было – кое-где были дыры в крыше, труба покосилась, дорожка перед постройкой заросла, однако окна были не забиты, а чем-то заделаны, возможно чем-то, что можно убрать, так как одно окно, что располагалось на втором этаже, было не заделано. Чутье подсказало Ивану идти именно туда. Еле дождавшись остальных коллег, все направились к двери. Естественно, она оказалась запертой, но выбить ее не представляло проблем, поэтому вскоре все оказались в помещении, которое освещали редкие напольные лампы. Иван, окончательно убедившийся в том, что Афоня не соврал, молился лишь о том, чтобы Федя был здесь. Половицы скрипели, по дому гулял вой ветра из открытой двери, а еще был слышен голос, однако разобрать слова было невозможно. Грозный дал полиции знак, что идет проверять второй этаж. С ним пошли еще трое, остальные стали проверять первый. Ступеньки скрипели так же, как и половицы, если не сильнее, но тот, от кого исходил голос, этого, кажется, не услышал. Иван шел на него, на этот проклятый голос, который что-то кричал и усиливался с каждым шагом. Сомнений в том, что шел он из той самой комнаты, которую сразу заприметил Грозный, не было. Мужчина стал тихо туда подходить, когда, наконец, смог разобрать слова, и от того, что он услышал, его тело вмиг похолодело. - Теперь я твой хозяин, слышишь меня, сука?! Я, а не Ваня! – кричал кто-то. Иван в два шага преодолел расстояние и подошел к двери, откуда послышался звук удара. – Еще раз назовешь его имя, и я тебя убью! - Ваня… Не хозяин… Хороший… Он хороший, - Иван готов был прямо тут расплакаться, услышав тихий и слабый голос Феди. Такой родной, такой любимый. Не раздумывая, Грозный распахнул дверь. - Полиция Нью-Йорка, руки за голову! – крикнул он. Пред ним оказалась маленькая комната, освещенная дневным светом, льющимся их окна. В углу комнаты стоял человек в маске собаки и с пистолетом в руках, которым тут же попытался воспользоваться, но разъяренный полицейский не дал ему этого сделать – выстрел был вовсе не предупредительным. Безучастно взглянув на осевший на пол труп, от которого вдоль стены шла кровавая полоса, Иван повернулся в сторону того, кто и привел его в ярость – голого низкорослого мужчину с плешью на голове, который сидел на коленях на кровати и еще пару секунд назад трахал Федю. Его. Блять. Федю. Юноша, кажется, почти ничего не понимал, он лежал практически не двигаясь, взгляд его был затуманен и расфокусирован, на всем его нагом теле была роспись синяков, кровоподтеков и укусов. Из носа по щеке текла струйка крови. Парень был неестественно-бледным, волосы были в беспорядке, глаза красные и заплаканные, а на тонких запястьях ярким пятном выделялись следы от наручников. Между его ягодиц проглядывались кровавые пятна как на коже, так и на простынях. Ивану стало так больно, как не было никогда в жизни, ему казалось, что его сердце вырвали из грудной клетки, проломив ребра, а потом на его же глазах сжали все еще бьющийся орган с такой силой, что от него осталась только кровавая каша. Мужчина взревел и набросился на притихшего до этого момента насильника. Схватив того за шею, Грозный одним ударом впечатал того в стену лицом. Послышался булькающий звук крови, хруст костей и звон упавшего изо рта на пол зуба. Не убил, но увечья нанес сильные. А лучше бы убил, но он свое наказание еще понесет, Иван об этом позаботится, сейчас главное – Федя, к которому Грозный тут же и подлетел. - Малыш, эй, ты слышишь меня, милый? – быстро зашептал на ухо парню мужчина, аккуратно приподнимая его, чтобы накинуть на голые плечи свою куртку. Взгляд Феди стал чуть более осознанным, чем был до этого. - Ваня? – прошелестел он, еле двигая языком. – Ты пришел? - Конечно, малыш, я пришел, - Иван чувствовал, как в уголках его глаз скапливаются слезы, но он не мог сейчас заплакать, не при Феде, напротив, он должен оставаться сильным и спокойным, чтобы показать, что все хорошо, что его больше никто не тронет. - Я знал… Они говорили, не придешь… Не верил… Больно, Ваня, - выдохнул Федя, поморщившись и всхлипнув. - Как я мог не прийти, мой хороший? Где болит? – спросил Грозный, просто чтобы держать Федю в фокусе и сознании, и так понимая, что у него скорее всего болит. Однако глаза мужчины широко раскрылись, когда юноша, еле шевеля рукой, откинул ее на бедро одним неуклюжим, но резким движением. Аккуратно отодвинув израненную руку, Иван почувствовал, что хочет теперь добить ту тварь на полу – на внутренней стороне бедра у Басманова виднелось клеймо, выжженное на коже. – Боже, милый мой, что они с тобой тут делали, любимый… - Грозный закусил губу, чтобы не начать кричать в голос от боли. Нет, он должен держаться ради Феди, ему в сто раз больнее сейчас. По рации сообщили о еще четырех найденных парнях, все под действием наркотиков, также полиции было оказано сопротивление, в результате чего погибло семеро неизвестных в масках, четверо без сознания, одного допрашивают. Скорая едет. Иван сидел в комнате и укачивал на руках Федю, который временами то проваливался в бессознательность, то выныривал из нее, еле шепча имя Грозного. Мужчина даже не удивился тому, что не слышал разборок между мафией и полицией, настолько он был сейчас сфокусирован на Феде. На его бедном, использованным, словно какая-то вещь, Феде. Для похитителей и заказчика он и был вещью, а для Ивана – самой большой драгоценностью в этом мире, и он больше никому не позволит даже рукой ее коснуться. Они поплатятся. Грозный уничтожит эту группировку. - Слышишь, Федя? Обещаю, я всех их уничтожу, от них и следа не останется, я тебе клянусь, малыш, они поплатятся, - исступленно шептал Иван, поглаживая Басманова по волосам. - Колечко, - всхлипнул юноша внезапно. Мужчина будто из воды вынырнул. - Какое колечко, Федюш? – спросил он удивленно. - Ты подарил… Колечко… Забрали… Мне нравилось, - еле держа глаза открытыми, пытался сфокусировать свой взгляд на Иване Федя. - Феденька, ничего страшного, я подарю тебе новое, малыш, оно будет лучше, чем прошлое, все будет хорошо, слышишь, у нас с тобой все будет хорошо, - Грозный не знал, кого именно пытался в этом убедить - почти ничего не соображавшего Федю или себя. - Дорого, - просипел он. - Какой же ты дурачок, Феденька, не думай сейчас об этом, - сказал мужчина и лишь сильнее прижал к себе юношу, вскоре услышав шаги по лестнице. Он напрягся, потянувшись за пистолетом и держа его наготове, но выдохнул, когда в комнату зашли работники скорой помощи. Скоро все будет хорошо.