Мам, прости

Естественно она соглашается. Здравый смысл, в отличие от вечно ускользающей памяти, пока верно служил ей. А значит, отказывать начальнику в его «просьбе» — как минимум глупо, как максимум опасно. Таким образом, несмотря на то, что жизнь всё ещё продолжала идти своим ходом — навязчивое чувство постоянной тревоги не покидало. Словно, ты проходишь в игру, а на фоне всё время играет музыка для сражений. Всё дело в мелочах. Камэ, как и всегда, приезжала на работу с утра — но стала ловить на себе необычные взгляды главы смены и работниц. Естественно, они не могли знать о договоре с Кубо. Даже глава знала только то, что работница не только не уволена, но и её заработная плата повысилась — вполне достаточно для поспешных выводов. Однако старшая — в отличие от остальных — не осуждала, лишь поджимала губы и старательно отводила взгляд в сторону, когда Ханагаки ловила её на слишком пристальном разглядывании. Также пришлось пожертвовать своими обеденными перерывами для того, чтобы проводить сына до дома Сано. По настоянию господина Кубо, Камэ проводила время в общей столовой, где обычно обедали все работницы цеха. Причем насыщались не только желудки, но и мозги — именно столовая была колыбелью всех возможных сплетен. Сплетни о её связи с Кубо — как раз — пошли оттуда. — Ох, Камэ, тебе-то можно и не жаловаться на ближайшее сокращение. Ты на особом счете у господина Кубо. — Подобная фраза в различных вариациях и от различных коллег стала обыденностью, на которую приходилось лишь молчать и спешно переводить тему на что-то другое. Ханагаки всё ещё помнит своё возмущение пополам со стеснением, когда рассказала об этом начальнику, но получила в ответ лишь смех и лукавую ухмылку: — Вы так сильно их стараетесь переубедить, словно — действительно — хотите, чтобы это было правдой. — С каждым днем он начинал раздражать её всё больше и больше. Хотя с каждым сданным отчетом росла и смелость Ханагаки. Теперь Камэ могла себе позволить закатить глаза и цыкнуть из-за его замашек. Абсолютно безнаказанно. Хотя, возможно, дело тут было в том, что начальник попросту забывал о ней, когда получал подробный пересказ всех сплетен из столовой. Камэ и не была против таких взаимоотношений. Будь её воля — они бы и вовсе не общались. Но общаться надо было. По крайней мере, ради того, чтобы выклянчить в замен занятого обеденного перерыва, уход с работы пораньше. Не довела ребенка до кружка, так хоть отведет до дома. Иногда это срабатывало. В зависимости от того, какими «новостями» Камэ поделилась в этот раз. — Повышение цен на рынке? Хочешь сказать, что у вас всех такая скучная жизнь, что вы час обсуждали стоимость мяса? — Кубо иронично вскидывает бровь и смотрит на Камэ поверх каких-то бумаг (Ханагаки уверена, что они пустые, и Кубо просто хочет напустить на себя важный вид). — Поживите на наши зарплаты, так вы вообще удивитесь, что у нас есть деньги просто думать о мясе. — Устало буркает Камэ и — в который раз — смотрит время на своих часах. — Ну, уж не тебе на это жаловаться. — Резонно парирует начальник и со вздохом откладывает бумаги на стол. Камэ косится на них, чтобы проверить свою теорию, но тут же поднимает взгляд опять на лицо Кубо, когда он внезапно резко встаёт и проходит к окну: — Вы все безнадежны. — Не понимаю, что вы вообще ожидаете от швей в возрасте от двадцати до шестидесяти четырех лет. — Выдыхает Камэ больше ради приличия, чем — действительно — так считая. Это ведь классика жанра, якудза для прикрытия своих грязных делишек покупают любое законное предприятие, чтобы делать фальшивые бухгалтерские учеты на незаконную выручку, превращая её в доходы от лицензированной компании. И беспокоятся, как раз для того, чтобы это не вскрылось. А поскольку женщины всегда считаются самым недооцененным — а от того всегда сильным — противником, то не удивительно, что и потенциального шпиона так старательно ищут в рядах обычных швей. А то что от неё требуется ежедневная «подборка» всего что происходит, то можно предположить, что шпион уже в этом цеху. И задача Кубо выяснить кто это как можно скорее. А поскольку на сообразительность обычной девушки из бедного района в виде самой Камэ он рассчитывать не может — приходиться слушать всё самому. Ну, а вдруг там был какой-нибудь шифр: как же простая мать-одиночка его поймёт? Но это уже проблемы самого Кубо. Камэ было предостаточно своих, чтобы не делить ответственность вместе с начальником и изо всех сил притворяться, что абсолютно не понимает происходящего. — Возможно, у вас самого такая скучная жизнь, что вы развлекаетесь, слушая сплетни дам о подскочивших ценах на мясо. — Кубо поворачивает голову, чтобы оценивающе посмотреть на неё вполоборота. Камэ тут же опускает взгляд на его руки, сложенные в карманы. Ощущение того, что его лицо ни на один пиксель не воспринимается её сознанием — всё ещё пугало. Поэтому Ханагаки предпочитала смотреть куда угодно, только не вглядываться в чужие черты. — Мне сегодня надо раньше уйти. — За сыном? — Кубо никогда не упускал случая завести разговор о семье Ханагаки. Таким образом каждый раз напоминая, что она в его руках. И в случае чего: он ведь не побрезгует воспользоваться самыми гнусными методами против Такемичи. Камэ прикусывает щеку изнутри и коротко кивает. Взгляд с рук скользит по брюкам и останавливается на его лакированных туфлях. Всегда кристально вычищены. Ханагаки не удивилась бы будь у Кубо специальный штат специально для чистки его итальянской обуви. Выпендрёжник ещё тот конечно. Но, по крайней мере, выпендрёжник, который всё-таки отпускает её. Внутренний голос любезно добавлял, что это ещё и выпендрёжник, который может сломать её жизнь. Но зачем задумываться о плохом, чтобы потом опять не спать ночами. Поэтому Камэ чуть встряхивает головой, словно в попытке вытрясти все назойливые мысли и переключает всё своё внимание на выбегающего из дома Сано Такемичи. — Я сегодня выучил такой крутой приём! Прямо как у того супергероя из вчерашнего фильма! — Ханагаки прыгает вокруг неё и, кажется, одновременно размахивает всеми конечностями. Напоминает взбалмошного щенка, вернувшегося с прогулки. Камэ широко улыбается, изредка кивает и в перерывах, когда Такемичи замолкал, чтобы отдышаться, вставляет что-то по типу: — Вау! Ого! Так круто! Ты большой молодец! — Каждая её фраза словно заряжала сына, и он начинал двигаться ещё быстрее и хаотичнее. Часто к нему присоединялся ещё один вечный двигатель в лице смеющегося Баджи. Они на пару с Такемичи разыгрывали сцены боя и шутливо ссорились, решая кто из них сильнее похож на персонажа какого-то супергеройского фильма. Залогом такого беззастенчивого взаимодействия, кстати, стала всего одна несчастная пачка пластырей с котиками и похвала. Камэ даже завидовала самой себе. Баджи с его эмоциональным и тактильным голодом хватило пары недель, чтобы привязаться к ней. Такемичи же всё ещё не мог окончательно побороть блок на контакт с матерью. По крайней мере, больше не просит прощения за каждое своё действие. — Манджиро, ты идёшь? — Камэ отвлекается от вертящихся у нее под ногами малышей и оборачивается на Майки, вновь чувствуя на себе его любопытный взгляд. Он вальяжно доходит до них и чуть склоняет голову на бок с самым невинным выражением лица: — Шиничиро обещал сегодня пойти с нами. — Он оглядывается по сторонам и ёжится от внезапного порыва ветра: — Опять опаздывает. — Надень капюшон, а то продует. Да, и Шиничиро опять будет ворчать. — Мам, а потом он ударил прямо в прыжке, вот та-а-а-к. — Такемичи с Баджи пытаются продемонстрировать приём персонажа. Камэ с улыбкой наблюдает за ними, следя, чтобы они не ушиблись. Боковым зрением замечает, что Майки начинает копошиться. Поворачивается к нему и пару мгновений смотрит на то, как он безуспешно пытается вывернуть капюшон на своей легкой ветровке. — Нет, Такемичи, он вообще не так делал. Ты с закрытыми глазами смотрел на него? — Да, в смысле не так. Это копия была! Камэ всё ещё продолжает поглядывать на расшумевшихся детей, но всё внимание фокусирует уже на Манджиро. Тихо произносит: — Я помогу? — Неуверенно, от того, что всё их взаимодействие обычно как раз сводилась к фразам о том, придёт ли сегодня Шиничиро, и что он опять опаздывает. Майки прищуривается, оглядывая Камэ с головы до ног. Зачем-то косится на Такемичи — он что-то говорил про взаимоотношения в семье? — но коротко кивает и делает шаг к ней. Камэ быстро расправляет завернувшуюся ткань и тщательно расправляет капюшон, накидывая на светлую макушку Сано. Затем тянет за шнуровку и ловко завязывает её под подбородком ребенка. — Не туго? — Майки вместо ответа качает головой и резко стартует со своего места, внезапно решая присоединиться к перфомансу Такемичи и Баджи. Естественно, в секунду забирая роль главного героя. — Боже, не прыгайте вы так, вы же её снесете! — Шиничиро всегда появлялся непонятно откуда. Шутливо ворчал на заигрывавшую малышню и трепал каждого по макушкам, подходя к Камэ. Не сказать, что идти домой вместе стало прямо традицией. Но старший Сано довольно часто сопровождал их. Обычно, вместе с пакетом из магазина, в котором — по очертаниям — явно угадывалась форма. Пока они шли разговор обычно бурлил среди Баджи, Такемичи и Манджиро. Взрослые лишь изредка перебрасывались короткими фразами по типу: — Нужно обработать ссадину. Шиничиро тянется рукой к щеке, на что получает хлопок по руке от Камэ и предупреждающе сверкающий взгляд. По привычке, навязанной ей, главным любителем получать вечные раны — Такемичи. Когда Камэ осознаёт свои действия, то неловко улыбается и извиняюще произносит: — Извини, я по привычке. Не надо трогать грязными руками. — Всё в порядке. — Шиничиро улыбается краем губ, но руку всё же убирает в карман. Пакет задевает штанину и от того, создаёт почти убаюкивающий шорох. — Спасибо за беспокойство, просто упал. Ничего серьезного. И Камэ кивает, мол верит. Как и у Кубо напускает на себя благодушно-простоватый вид. Да, конечно, упал с кем не бывает. А то, что костяшки сбиты в кровь — ну, это, наверное, из-за раздражения сухой кожи. Что-что? Хочешь нашивки на вашу — абсолютно не вызывающую подозрений — одинаковую форму? Без проблем — золотую, со званием хозяина, в тон надписи «Черные драконы»? Так классно, что у современных парней такой изящный вкус. Только сначала надо бы пришить оторванные с «мясом» пуговицы, рукава и воротники — мальчишки, всегда были непоседами. Всё хорошо — это всё обычные мелочи. Шиничиро, спасибо большое, за такую замечательную возможность подработать. Приходи ещё. Но подобное притворство не может продолжаться слишком долго. Поэтому, когда Шиничиро забирает уже починенную форму, то Камэ осторожно хватает его за рукав. Приближается, заглядывая ему в лицо. Тот смотрит на неё сверху вниз: немного удивленно, но — несомненно — доверительно. — Прости за то, что вмешиваюсь не в своё дело. Но просто я всё же косвенно связана с тобой и твоими друзьями. Можешь не отвечать, если это будет проблематично — я сделаю вид, что ничего не было. — Что такое? — На его лицо ложится тень беспокойства. Он рефлекторно делает шаг вглубь квартиры Камэ и закрывает за собой дверь. Чуть наклоняется, словно боится пропустить хоть одно слово от Камэ. — Я наткнулась на пятна крови на нескольких куртках. Опять. Есть что-то, что я должна знать обязательно? — Она движется слишком медленно в исполнении своего плана. Нужно как можно скорее сблизиться с Шиничиро и через него уже выйти на прочие фигуры «спасения».