Мам, прости

Прошел день, а макушка всё ещё ощущала на себе тепло ладони Шиничиро. Изана неотрывно смотрит вдаль, словно пытается высмотреть там родной силуэт. И сам же насмехается над своей простодушной надеждой: — Идиот, то, что он сказал, что вы скоро встретитесь, еще ничего не значит. — Ничего не значит для Шиничиро? Он каждый раз прощался с ним этими словами, однако «скоро» в его понимании порой растягивалось на несколько месяцев молчания. Будто бы он исчез. Нет, будто бы его никогда и не существовало. Будто бы все их прогулки, совместные обеды в местных кафешках, трепание волос и ласковые улыбки — всё это лишь болезненный плод воображения на фоне гнетущего одиночества. Изана прикрывает глаза и удерживает тяжелый вздох. Не в силах признаться даже самому себе в собственной слабости. В этот раз всё по-другому. Всё будет по-другому. Да? Всё было необычно с момента, как местный грузчик уведомил воспитательницу о том, что видел, как Шиничиро выходил из вагона электрички. Значит, он скоро будет здесь. После стольких недель ожидания радость всё равно захлестывала вопреки упрямству. Разум беспощадно отчеканивал все вранье старшего брата, однако сердце неумолимо заходилось от счастья. Он здесь. Он помнит о нём. Он его не бросил. Среди всех этих запутанных эмоций, он успел уловить и удивление: почему в этот раз Шин решил обойтись без байка? Сломался, что-ли? Но медленно начинает ломаться сам Изана, когда видит, как Шин заходит в дом в сопровождении незнакомки и какого-то ребёнка. И пустой взгляд Шиничиро, обращенный на него — явно никак не улучшил эту отвратительную ситуацию. Ровно как и слова этой женщины — как там её звали? — о том, что Шиничиро не раз рассказывал об Изане. Она решила поиздеваться над ним? Показать, мол, смотри: насколько мы близки, раз даже самый большой секрет — ты — для меня лишь обыденная история. Шиничиро ведь даже Манджиро не рассказывал — почему решил вдруг разоткровенничаться с ней? Это и стало основной целью их встречи с Шиничиро. Цель разузнать об этой женщине всё — затмила и прошлые обиды, и горечь разочарование, и злость на брата. Оставила лишь дикую раздраженность на новых посетителей — будто бы под одежду забился песок. Хочется выцарапать его когтями, так, чтобы разодрать собственную кожу до мяса. Ответы Шиничиро ничего толком не прояснили. Не встречаются, просто вместе работают, он тоже считает её странной и тоже подозревает в чём-то. Его слова и действия противоречили друг другу, вызывая резкий диссонанс. Знакомые в разговорах, на деле были близки друг другу до неприличия. По крайней мере, Шиничиро перед ней был словно раздетым. И он сам осознавал свою беспомощность и открытость перед ней — это можно было с легкостью прочитать по его мрачному лицу и крепко сжатым кулакам. Ну, ничего. У Изаны оставался ещё один источник необходимой информации о ней. И прямо сейчас, этот источник беззаботно выходил с крыльца и неспешно направлялся прямо к темному палисаднику. Какучо Хитто — недавний воспитанник их детского сада. Всё это время, что он находился здесь — ему единственному было позволено выходить поздним вечером. Сентиментальная воспитательница судьбу каждого своего ребёнка принимала слишком близко к сердцу. И искренне считала, что мальчику, пережившему такую трагедию — необходимо давать несколько минут на одиночество. Как она выражалась: «право выражать тоску по утерянной семье». Как будто бы у других жизнь была сахар и в этом детском доме они оказались просто на каникулах. Курокава действует быстро. Неслышно идет вслед за ничего не подозревающим Какучо. Быстро пинает его в голень: тот мигом оказывается на земле. Тяжело упирается ладонями о землю, чтобы подняться с едва слышными ругательствами. — Какого хрена? — Наконец, с трудом встаёт на колени, и всё ещё опирается ладонью о землю, чтобы рывком поднять своё тело. Однако Изана склоняет голову набок и наступает на его кисть грубой подошвой рабочих ботинок: — Разговор есть. Какучо морщится, из-за чего его лицо со шрамом искажается ещё сильнее. Но удерживается от болезненного шипения. Лишь поднимает на Изану усталый взгляд и выдыхает: — Может, для начала уберешь свою ногу? — Красноречиво косится на его ботинок, всё еще опасно находящийся на его хрупких пальцах. — Это будет зависеть от твоих ответов. — Изана пожимает плечами и еще раз надавливает ботинком на чужую руку, чтобы показать серьезность своих слов: — Та тётка, что к тебе приходила сегодня. Кто она? — Тебе зачем? — Какучо прикрывает глаза, но скорее от утомления, нежели от боли. Изана склоняется перед Какучо и хватает его за подбородок, чтобы тот не отводил от него взгляда: — Вопросы здесь задаю я. Если хочешь дожить до следующего завтрака: держи эту мысль у себя в голове, договорились? Естественно это блеф. Он не собирался причинять Хитто никаких серьезных увечий. Шиничиро в принципе запретил ему подходить к Какучо. Если до него дойдет, что Изана, несмотря на его слова, всё равно что-то с ним сделал, то… Он просто окончательно в нём разочаруется. И уйдёт навсегда. — Кто сказал, что хочу? — Какучо резко поворачивает свою голову, выбираясь из хватки чужих пальцев. Зажмуривается и обессиленно шепчет: — Делай уже, что задумал. Изана опешивает. Заглядывает в поблекшие глаза своего оппонента, но не видит там ничего, кроме своего удивленного отражения. «Оставьте его в одиночестве. У него должно быть право выражать тоску по утерянной семье» — да тут как бы и некому выражать тоску. Перед ним словно сидел мертвец. Будто значительная часть его погибла вместе с родителями в той аварии и до детского дома добралась лишь пустая оболочка. Страх, от которого Изана бежал изо всех сил, внезапно вцепляется в него и грузом наваливается на слабые плечи. Прижимается к нему так тесно, что просачивается в каждую клеточку тела. Он не хочет повторять судьбу этого парня. Он не хочет, чтобы у него появлялась право выражать тоску по утерянной семье. — Из-за неё у моего брата проблемы. — Глухо признается Изана и мягко убирает ногу с чужой руки. Какучо этого даже не замечает. Удивленно вскидывает бровь и устремляет на Изану растерянный взгляд: — Из-за Ханагаки-сан? У твоего брата? Как, она же простая швея? — Вот и я пытаюсь понять: как. — Изана сжимает руки в кулаки и нервно засовывает их в карманы старой ветровки, пряча от чужого взгляда. — А для этого мне нужно понять: кто она такая. К концу их встречи, Шиничиро начал подозрительно часто оглядываться. А когда пришло время возвращаться в детский дом внезапно предложил идти иным путём — более извилистым и длинным. Подсознание Изаны наивно верило, что это из-за того, что Шиничиро подольше не хотел расставаться с ним. Но когда они прибыли на место, тот сразу же начал искать взглядом эту… Ханагаки-сан? Растерянно распрощался с самим Изаной и строго приказал не выходить за пределы детского дома. После вновь потрепал по макушке, нервно озираясь вокруг: — Не скучай, скоро увидимся. — Ага. — Послушно врал Изана, пытаясь поймать взглядом любое малейшее движение брата, чтобы после вспоминать о нём, перематывая собственную память. — В этот раз точно скоро. — Шиничиро наконец смотрит прямо в его глаза и убежденно кивает своим словам: — Обещаю. Именно это «обещаю» стало решительным аргументом начать действовать. Потому что очевидно: все повадки Шиничиро в этот вечер указывали на то, что за ними была слежка. И его взгляд, брошенный на Ханагаки, обнимающую на прощание Какучо — явно говорил о том, что она в этом замешана. Какучо, наконец, поднимается на ноги и потирает ушибленную кисть, вырывая Изану из плена его воспоминаний недоверчивым вопросом: — Ты точно не ошибаешься? Она, конечно, строгая мать, но не до такой степени, чтобы угрожать кому-то. — Давай, ты мне всё расскажешь — а уже я решу, до такой степени она или нет. — Изана изнеможенно опирается плечом на старое дерево и по привычке смотрит за ворота. — Помоги мне спасти брата. Высматривает вернувшегося Шиничиро или затаившуюся угрозу? — Да нечего рассказывать. Мы с её сыном дружим с детства. Они пришли меня проведать. Всё. — Какучо пожимает плечами, показывая, что добавить ему нечего. Однако Изана не успокаивается: — Вы столько знакомы, ты должен знать о ней хоть что-то. Какой её характер? Ты сказал, она строгая мать? — Изана вспоминает, как нежно её руки всё время скользили по её сыну и цепляется именно за эту деталь. Может, она притворяется? Решила обмануть его брата, используя собственного ребёнка? — Ну, обычная строгая мать. Я не знаю, я же не с ней был знаком, а с её сыном. — Хорошо. Взрослые что-нибудь о ней говорили? Взрослые всегда много говорят о других. Какучо устало вздыхает и потирает виски — у него явно началась мигрень. Но, несмотря на головную боль, всё равно находит в себе силы выдавить: — Ну, мои родители… — Он тяжело сглатывает от неприятных воспоминаний. И Изана на мгновение чувствует вину за то, что заставляет Какучо проходить через это: —… не особо были рады моей дружбе с Такемичи. Говорили, что у него не очень хорошая семья и с ним лучше не водиться много. — Не очень хорошая семья? — Ну, у него же одна мать только. — Какучо перенимает нервозность Изаны и тоже оглядывается через плечо, потирая шею. — Только из-за этого плохая семья? — Изана испытующе смотрит в глаза напротив. Но не находит в них и капли лжи. — Ну, да. Я не знаю, что они имели в виду. Знаю, что меня не всегда могли отпустить с ним погулять. Знаю, что никогда не пускали на ночевки к нему. Знаю… — Какучо внезапно всхлипывает и тут же прикрывает лицо локтем, чтобы скрыть внезапно брызнувшие от прошлого слезы. Изана задумчиво похлопывает его по плечу, не особо погружаясь в чужое горе. Он знает, что такое плохая семья, состоящая только из матери и ребёнка в глазах других взрослых. Он много раз слышал их оскорбления за спиной матери. Много раз становился объектом их жалости из-за его гулящей родительницы. Он знает, что такое жить в крошечной коморке с одной матерью. Знает, каково это: ловить на себе её взгляды, обжигающие ненавистью. Знает, когда надо притвориться, что они с ней незнакомы, чтобы не портить ей жизнь еще больше. Знает, что плохая семья — это семья неблагополучная, конфликтная, презираемая обществом. Плохая семья — это его семья. Плохая семья — это плохая мать. Изана трясет головой и рассержено поправляет сам себя: нет, хватит думать о той женщине, как будто бы она для тебя больше, чем никто. Она тебя бросила. Избавилась от груза. Наконец, начала новую жизнь — едва не загубив его. Сейчас его семья Шиничиро — и, черт побери, как же унизительно страшно даже думать о том, что он точно так же оставит его одного. Его пальцы крепче сжимают плечо Какучо, отчего тот удивленно отпускает руку и поднимает заплаканное лицо к нему. Тебя ведь тоже бросили. Отправились на тот свет, оставляя тебя наедине с этим чудовищно громадным миром. Ты тоже чувствуешь себя крошечным слизняком, которого в любой момент могут раздавить и размазать по гнилым доскам? — Будем держаться вместе. — Изана говорит сухим тоном, из-за чего его слова кажутся приказом. Или это и был он? Потому что постоянный испуг упасть в одиночество настолько разъел все нервные окончания, что он хватается за любую возможность приковать к себе любое живое существо. Он не знает: кто такая эта Ханагаки-сан. Но уверен точно в одном: он сделает всё возможное, чтобы спасти собственного брата. Иметь семью — вот его право.