Мам, прости

Камэ не сразу осознает, что наконец может дышать. Делает рваные вздохи — воздух обжигает. Но она продолжает жадно хватать его потрескавшимися губами. Чужие пальцы всё ещё ощущаются на шее. Но когда девушка вяло пытается коснуться их, то понимает: это всё фантом. Её больше не удерживают на весу, сжимая горло с садистским удовольствием. Она безвольно лежит на полу. Распростертая, как кукла на сломанных шарнирах. Зрение подводило. Туман после недостатка кислорода всё ещё не рассеялся. Но Камэ всё равно напрягает глаза, не забывая хрипло выдыхать. Очертания Ханмы медленно проступают в её расфокусе. Он стоял у ленты. Пиджак небрежно скинут на пол. Кажется, рукава закатаны? Он размахивает руками и не отрывает взгляда от звенящей ленты. Что произошло? Камэ прикрывает пылающие глаза. Опирается дрожащими руками о пол. По руке проходятся мурашки, как при онемении. Но девушка рывком заставляет подняться себя. Пусть на коленях, но уже не лёжа. Вновь открывает глаза и смахивает с них остатки слез. Дрожащая ладонь медленно спускается на изуродованную кожу шеи — почти невесомо повторяет след от пальцев Ханмы. Тяжело сглатывает и тут же непроизвольно мычит — больно. Но подобная боль практически сразу же отрезвляет. По крайней мере, зрение тут же проясняется, и Камэ уже заново оглядывает местность. Вновь смотрит на Ханму. Тот никак не реагирует на неё. Всё его внимание направлено на кадр ленты. Хмурый в своей сосредоточенности, он продолжал делать какие-то систематические движения руками. Камэ переводит взгляд на ленту и едва удерживается от удивленного вскрика. Огромная трещина змеёй извивалась через каждый кадр будущего. Стеклянная крошка сыпалась, а картинки проваливались в темноту. В пустоту. Камэ переводит взгляд вниз. На сброшенный пиджак Ханмы. В этот раз видит, что тот был небрежно брошен в кучу пепла. Рядом валялась обугленная трость, словно металл принял на себя мощность молнии. Оригинальной героини нигде не было видно. Ханма нервно проходит вперёд, к следующему кадру. Наступает на разлетевшийся пепел, даже не глядя. И продолжает свои манипуляции с другим участком киноленты. Камэ тупо смотрит за тем, как его подошвы топчут пыль, и мягко массирует свою шею. Мысли формировались медленно. Непростительно медленно. Или она просто не хотела признаваться себе в том, что это горка пепла и есть оригинальная мать Такемичи? — Что произошло? — Она неуверенно, что задала вопрос достаточно громко, чтобы это было не про себя. Но Ханма на миг останавливается и поворачивается к ней. Впивается в неё мрачным взглядом. Впервые с их знакомства не ухмыляется: — Не притворяйся тупее, чем ты есть. Камэ судорожно вздыхает всей грудью. Затем вновь опирается ладонями и медленно поднимается на ноги. Конечности не слушались. Подгибались, мягкие, будто у тряпичной куклы. Девушка рефлекторно машет рукой в попытке схватиться за что-то, чтобы не упасть. И изумленно замирает, когда обретает устойчивое положение. Когда поднимает кружащуюся голову и сталкивается с внимательным взглядом Ханмы. Когда вновь ощущает холод его пальцев на своей коже. В этот раз на своём предплечье, за которое он схватил её, чтобы та не упала. — Ну, давай, ты ещё грохнись на ленту. Мне же проблем мало. — Цедит божок и небрежно швыряет девушку к дивану. Та тяжело приземляется на подушки. Пытается сесть прямо и устремляет мутный взгляд на Ханму. Она не хотела трогать киноленту. Несмотря на все свои смелые слова и убеждение оригинальной героини — она никогда бы в жизни не заставила себя прикоснуться к потенциальному апокалипсису. В планах был шантаж — не уничтожение мира. Но сейчас лента крошилась прямо на глазах. Трещины становились всё длиннее, расползались по всему полотну в каком-то таинственном узоре. Оригинальная героиня сделала это, пока сама Камэ беспомощно трепыхалась в руках божества. Пока она была на грани смерти — оригинальная героиня... Нет. Не оригинальная героиня. Эми Тейлор. Лучшая ученица старшей школы. Перспективный танцор и лидер танцевальной группы. Кандидат на победу в хореографическом конкурсе по стране. Хороший друг, профессионал своего дела, самый смелый человек, которого знала Камэ. Она была ею. Ханагаки одергивает себя и заставляет следить за движениями божества. Если она не хочет закончить точно так же как и Эми, надо что-то срочно придумывать. Ханма останавливает воспроизведение жизни на сломанном экране. Затем силой тянет к себе. Будто...отматывает события? Действительно, картинка исчезает только после этих манипуляций. Будущее исчезает не из-за трещин, как кажется на первый взгляд, а из-за того, что Шуджи отматывает время. Убирает эту временную линию до безопасного момента? — Мы можем друг другу помочь. — Хрип вырывается из горла быстрее, чем она успевает его осознать. — О, — Ханма не оборачивается к ней. Продолжает убирать чужую судьбу, откатывая всё к прошлому, до которого трещины ещё не добрались: — Я очень рад, что у тебя в кармане оказалась ещё одна магическая временная лента, которая появилась с мирозданием. Спасибо, что так любезно одалживаешь мне её. Камэ закатывает глаза на его иронию и вновь встаёт на ноги, чтобы подойти к нему. По полу продолжает разлетаться пепел. Ханагаки на миг останавливается, завороженно глядя на мельчайшие частицы, которые плавно кружились у её ног. Танцует даже после уничтожения. Это словно придаёт ей силы. Камэ делает еще один шаг к Ханме и решительно хватает его за руку, мешая ему закончить начатое. — Клянусь, я убью тебя. — Ханма сверяет её испепеляющим взглядом. К его чести стоит заметить, что несмотря на всю ситуацию, на его лице не искажается ни единый мускул. — Я уже мертва. — Напоминает ему Ханагаки крепко впивается ногтями в его запястье. По пальцам вновь проходит странная дрожь, но она не обращает на это внимание: — И ты поможешь мне это исправить. А я помогу исправить тебе это. Она кивает головой в сторону трещин и в ожидании заглядывает в глаза Ханмы, защищенные очками. — Отличный план. Надежный, как швейцарские часы. Давай, маленький гений пространственно-временного континуума, поясни за разрушающееся мироздание. Камэ закатывает глаза и строго замечает: — Будь серьёзней. — Слушаюсь, мамочка. — Язвит Ханма в ответ и вырывает свою руку из её хватки, чтобы продолжить отматывать время. — Давай, выкладывай. — Трещины не добрались до прошлого. — Я заметил. Чем я по твоему сейчас занимаюсь? И если твой гениальный план состоит в том, чтобы вернуть тебя в безопасную точку прошлого, чтобы оттуда ты начала новый виток будущего — нет. События могут быть другими, но будущее только одно. Только один путь развития сюжета — вперёд. Вдоль ленты. К трещинам. Поэтому спасибо за предложенную помощь, теперь помолчи, как твоя подружка. Не мешайся. Камэ поджимает губы, недовольная слишком быстрым раскрытием карт. Послушно замолкает и следит за тем, как все отвратительные события будущего исчезает под взмахом руки Ханмы. Все сливаются в какой-то кадр из прошлого, слишком засветленный, чтобы разглядеть, что это за момент прошлого перед которым останавливаются трещины. Не сказать, что дело было конкретно в этом моменте. Скорее всего здесь простой физический расчет площади поражения. Трещина остановилась здесь не потому, что события прошлого стали для неё преградой — просто потому что сила удара не была равноценна полной площади поверхности ленты. Но Камэ всё равно не могла сдержать какого-то мистического любопытства. Словно отчаявшийся человек, который награждает сакральным смыслом вполне обыденные вещи. Просто потому что нужно во что-то верить. Нужно на что-то надеяться. Верить в то, что смерть Эми не была напрасной. Надеяться на то, что она ещё сможет спасти своего сына. — Что будешь делать, когда отмотаешь все события к прошлому? Ханма не отвечает, слишком погруженный в свою работу. Камэ вновь вздыхает. Прижимает ноющую руку к груди и медленно проходится вдоль ленты. Темные кадры с контрастно белой трещиной на них пугали едва ли не больше тех ужасов, что транслировалось до этого. Пустота. Они все пришли из неё и уйдут в неё же? Камэ останавливается у засветленного кадра, перед которым не властно даже разрушение ленты. Девушка недовольно вздыхает: опять этот мистицизм. Тихонько растирает ноющую руку и вглядывается в кадр до рези в глазах. — Ты же не собралась самовольно лезть туда? — Голос Ханмы раздаётся прямо за её спиной слишком неожиданно. Камэ вздрагивает и оборачивается к нему. Тот стоит вальяжно, засунув руки в карманы брюк. Сверяет её насмешливым взглядом сверху вниз. Будто только что не откатал всё будущее к прошлому. — Видишь, я тебе здесь только мешаюсь. Всё так и твердит о том, что мне нужно вернуться. — Она говорит это не в серьёз. Ханма тоже это понимает и лишь насмешливо фыркает в ответ: — Всё так и твердит о том, что ты охуела. — События всё равно будут развиваться. Будешь их каждый раз отматывать? Ханма снимает очки, чтобы неспешно протереть их о край расправленной рубашки. Затем вновь надевает их на нос и переводит взгляд на последний кадр. — А как же твоя мечта об интересной концовке? Теперь ты точно будешь смотреть одно и то же. — Ну, хватит давить, а. — Ханма легко щелкает её по лбу и закатывает глаза. — И без самых умных в курсе. — Ты даже убрать меня сейчас не сможешь. Потому что тогда останешься совершенно один, обреченный на вечность повтора. — Всё равно мстительно продолжает Камэ, сбрасывая чужую руку со своего лба. — Жестоко. — Ты меня чуть не задушил вообще-то. — Хватит уже жить прошлым. Было и было, чего теперь-то бубнить. — Ты засранец. — А ты заноза в заднице. Вообще-то мы в этой ситуации из-за тебя. Может возьмешь ответственность? Они оба одновременно закатывают глаза и отворачиваются друг от друга. Камэ всё ещё продолжает смотреть в загадочный кадр. Напряженные мысли никак не хотели собираться во что-то стройное и адекватное. — Вообще ничто не сможет её починить? — Камэ вновь оборачивается к Ханме. Тот в очередной раз закатывает глаза и терпеливо цедит: — Если бы я его знал, мы бы с тобой не чесали так дружески языком. Или ты думаешь, что мне просто приятна твоя компания, поэтому я не спешу что-то предпринимать? — Ну, может быть такие случаи были в прошлом? — Она ловит взгляд Ханмы и не удерживается от насмешливого: — Боже, ты буквально один такой уникальный, который разъебал важную ленту мира. — Из-за тебя. Если бы ты не подала ей идею, она бы этого не сделала, и мы бы здесь не застряли. — Её звали Эми Тейлор. — Резко замечает Камэ и хмуро сводит брови у переносицы. — Кис, вообще плевать. — Ханма разворачивается на каблуках и плюхается на диван, закидывая ногу на ногу. Щелкает пальцами. В его руках тут же оказывается бокал с виски. Ханма задумчиво его покачивает в своих руках и не сводит пристального взгляда с девушки. — Что ещё? — Недовольно отзывается она, ловя его взгляд на себе. — Вообще у меня сейчас появилась одна идейка. Твоя помощь была бы весьма кстати. — Он делает щедрый глоток виски и протягивает бокал Камэ. Та смотрит сначала на янтарную жидкость, затем на задумчивого Ханму и решительно отказывается от протянутого алкоголя. — Хорошо. Но в этот раз работаем на моих условиях.