Мам, прости

— Прежде чем зайти туда, — Вакаса кивает на штаб-квартиру якудза, которую те даже не пытались скрыть. — Давай подумаем ещё раз: ты уверен? — Ты знаешь, мы примем любое твоё решение. Скажешь: умереть за тебя — умрём, но так ли тебе, действительно, это нужно? — Такеоми первый спешивается с мотоцикла, но не спешит парковать его. Ладони вцеплены в руль, глаза так же жестко — в Шиничиро. Весь его вид, так и говорит о том, что стоит боссу лишь подумать, то он тут же вскачет обратно на мотоцикл и помчится за Ханагаки. Бенкей к разглагольствованию товарищей не присоединяется. Как всегда сохраняет мрачное молчание и лишь повторяет взгляд Такеоми, вгрызаясь в Чёрного Дракона на спине Сано. Шиничиро тем временем, словно не слышит их. Спрыгивает с мотоцикла и умело наклоняет его под идеальным углом в сорок пять градусов. То, что он паркуется первым, тем самым выстраивая всю полосу парковки от себя — для его команды самый громкий ответ на все волнующие их вопросы. Никаких отказов, откатов и отмен. Он принял решение и собирается следовать ему до конца. Упрямый засранец. Троица красноречиво переглядывается, понимая, что все думают об одном и том же, но всё же начинает парковаться. Затем они расправляют куртки и спешно присоединяются к своему лидеру, образуя вокруг него неприступную стену. Их уже ждут. Охранники переглядываются, затем кивают друг другу и расходятся на два ряда, освобождая путь к двери. — Пришел как-то глава гопников к боссу якудза, а его уже ждут. Звучит как начало анекдота про тайных любовников. — Вакаса не удерживается от шутки, но произносит её так тихо, чтобы слышал только Шиничиро. И даже воздерживается от панибратского хлопка по спине друга, понимая, что это не только навредит его репутации в глазах охранников якудза, но и может быть расценено как начало атаки. Сано едва слышно вздыхает, чем вызывает у Вакасы гордую ухмылку, а у Такеоми закат глаз. Однако выдерживает строгое выражение лица, с каким и кивает рядовым мафиозникам, проходя мимо них. — Только он. — Охранники мгновенно собираются обратно в одну линию и останавливают Вакасу. — Мы так не договаривались. — Хмуро произносит Такеоми и демонстративно кладёт руку в карман, явно намекая на оружие в нём. — Только он. — Как болванчики повторяют охранники и тоже весьма красноречиво кладут ладони на кобуру. Шиничиро кивает своим друзьям: — Сейчас действует перемирие. Всё в порядке. — Оно закончится, как только ты выйдешь отсюда. — Тянет Вакаса, нисколько не смущаясь кобуры охранников и не отходя от них ни на шаг. — Если ты вообще выйдешь отсюда. — Внезапно комментирует Бенкей и напрягается, играя мышцами в предвкушении драки. — Ждите. — Черный Дракон бросает напоследок своим подданным, прежде чем исчезнуть в темном помещении: — Если не выйду через час, возвращайтесь. — Ну, точно анекдот про любовников. Только непонятно кто кого в жопу выебет. — Ворчит Вакаса и смеряет охрану уничижительным взглядом, прежде чем отойти к мотоциклам. Такеоми присоединяется к нему, пока Бенкей остается на месте недвижимой скалой. Никто не произносит ни слова, но каждый уже понимает, что это единственный приказ босса, который они не смогут выполнить. Каждый из них уже прикидывает в голове, как будет пробиваться мимо шестёрок якудза и сколько ещё человек успеет вырубить, прежде чем доберется до Шиничиро. Об этом же думает и Шиничиро, пробираясь по лабиринтам офисного помещения вслед за провожатым. Но мысли о побеге тут же сменяются мыслями о том, что в его жизни слишком много стало держаться просто на слепой вере. Вера Камэ, вера якудза, вера в себя — слишком много неизвестных, которые в любой момент потянут его на дно. Но почему же он продолжает твердо шагать по кафелю и держать осанку и лицо, когда массивная дверь распахивается перед ним, открывая кабинет главы якудза. — Я тебя уже заждался! — Глава приветливо ему улыбается и гостеприимно машет рукой на место за столом напротив него: — Ты уже ел? Присоединяйся к моему завтраку! Шиничиро безмолвно принимает приглашение и садится на другой конец стола, заставленного различными блюдами. Уже под столом украдкой вытирает потные ладони о форменные штаны, пока глава якудза приказывает провожатому: — Поди, принеси молодому господину… — Затем поворачивается к Шиничиро и вопрошающе смотрит на него: — Что ты хочешь? — Обсудить дело. — Цедит сквозь сжатые зубы Сано. Глава кивает провожатому и тот исчезает из кабинета, оставляя их наедине. — Эх, молодежь. Всё куда-то торопитесь, всё куда-то спешите… Никакого уважения ни к нам старикам, ни к нашим традициям. — Ворчит он, пока наливает себе чай. Только после этого поднимает на Шиничиро внезапно твердый взгляд и переходит на деловой тон: — И что ты решил? — Черный Дракон не торгует жизнями. — Повторяет свою недавнюю фразу Сано и сжимает руки в кулаки, всё также скрытый столешницей. Глава внезапно начинает смеяться. Смех у него был похож на уханье совы — такой же прерывистый и гулкий. — Ох, ну и дурак, же ты. Если бы Черный Дракон не торговал жизнями, то сейчас бы не обменял их на безопасность одной женщины. Всё в этом мире купля-продажа. Насколько будет выгодной сделка, зависит лишь от человека. — Произносит босс якудза сквозь смех и вытирает, выступившие на глазах, слезы салфеткой, поднимаясь с места. Он подходит к окну и оттуда смотрит на троицу, стоящую у мотоциклов: — Ты плохой торгаш. Они все умрут, а Ханагаки в итоге станет нашей. Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на реакцию молодого гопника. Однако тот в своём упрямстве доходит практически до нахальности, когда отвечает лишь твердое: — Нет. — Нет? — Эхом повторяет за ним глава и поворачивается всем корпусом к столу, не сводя с Шиничиро насмешливого взгляда. Так взрослые смотрят на неразумных детей: в ожидании очередной нелепой глупости из их неразумных уст. — Нет. — Повторяет Шиничиро и позволяет себе нагло откинуться на спинку стула. — Потому что я знаю о будущем чуть-чуть больше вашего. Сердце внутри бушует набатом, на лице Сано безразличие, а внутри лишь страх, что его блеф сейчас же раскроется. Глава якудза задумчиво хмыкает и медленно возвращается к своему месту. Садится обратно и упирает локти о стол, скрещивая пальцы в шпилеобразном жесте: — Но ведь никто не знает ничего о будущем. Оно же еще не наступило. — Улыбается ему почти отечески, но черные глаза сохраняют настороженность и жесткий блеск. — Как выяснилось: для нас с вами — это не помеха. И не только для нас. Глава якудза улыбается шире и прикрывает глаза на миг, словно повторяет про себя фразу Шина. — Женщины — главное испытание любого мужчины, да? Даже самая непримечательная из них способна создать вокруг себя такой хаос, что мир рухнет. Все действия мужчин — от дам и для дам. Последняя карта перевернута лицом вверх. Глава гопников и глава якудза сидят друг напротив друга и видят насквозь все козыри и тузы, припрятанные в рукавах. Больше не было смысла скрывать, что кто-то из них не знает о «способности» Ханагаки Камэ. — Мне, в силу возраста, нечем ответить на эту мудрость. Я ещё слишком молод. — Шиничиро не сводит взгляда с лица врага, словно пытается прочитать по нему его следующие слова. — Разве что, могу крыть пословицей: женская воля непоколебима. — Особенно воля матери. Она рассказала тебе всё в обмен на защиту ребёнка, верно? Не совсем, но Шиничиро предпочитал думать, что так бы всё и было, если бы не её странная «память». Он наклоняет голову в жесте, подтверждающим чужие слова и спрашивает в ответ: — А до вас дошли сплетни от бывшего начальника Ханагаки? — Я бы не назвал это так уж «сплетнями». — Якудза вновь выдавливает смешок и звенит в колокольчик, который лежал на его стороне стола. На звон тут же приходит один из его подданных и исчезает едва получает резкое: — Принеси тетрадь. Тут же появляется обратно с какой-то старой тетрадью с загнутыми и пожелтевшими страницами. С поклоном передаёт её в руки якудза и уходит всё с той же скоростью тени. — Я по своей сути скептик. Если что-то нельзя доказать, значит этого не существует. И если бы мне просто так рассказали или, как ты выразился, «насплетничали» о способности видеть будущее — я бы вырвал ему язык, чтобы он не беспокоил меня своей чушью. — С тактом произносит глава, неспешно пролистывая мятые страницы, сплошь исписанные резким, угловатым и размашистым почерком. Затем он кидает тетрадь на стол и переворачивает её, передавая в руки к Шиничиро. Тот хмурится. Смотрит на раскрытый разворот и первым же делом подмечает неровные кружочки от слез поверх слегка размытых слов: «Шин 23 года смерть S.S.Motors др Майки Казутора и Баджи» Непонятный набор слов сразу же обретает смысл, когда Шиничиро прочитывает название своего магазина. Двадцать три судя по записи — возраст, в котором он умрёт. Др? День рождения? Она никогда не называла Манджиро Майки, но в записях именно это имя. Причем здесь он? И его друзья? — Значит, всё-таки, она сказала тебе не всё. — Довольно подмечает главарь, цепко следя за каждой эмоцией на лице парня. — Видимо, почему-то решила, что твоя смерть тебя не касается. — Вас тоже. Там было написано что-то и про вас, раз вы всё-таки поверили в то, что это не какие-то бредни? — Шиничиро с трудом сохраняет равнодушие в голосе и лениво пролистывает дальше. Взгляд цепляется за: «ИЗАНА!!! детдом» — несколько раз обведенное ручкой. Как давно это было? В какой момент она узнала о его брате? Судя по всему гораздо раньше, чем он сам предполагал. — Да. В тетради было написано о том, что меня предаст мой подчиненный. Это же и случилось, точно так же, как и было описано. Шелест страниц, кривые записи говорят о непонятных датах и о том, что записывалось всё это явно на ходу. И явно самой Камэ — её почерк он помнит хорошо, со времён, когда она помогала детям с домашкой и часто точно также оставляла какие-то кривоватые записи в их черновиках. Да, и тетрадь тоже знакомая. У Такемичи целый набор из таких, и Камэ брала оттуда по одной штуке для своего ежедневника. Что ж для ежедневника тут, пожалуй, слишком безумные записи: «Доракен 03.08.2005» — чья-то дата рождения? Или очередная смерть? Когда Шиничиро доходит до последней страницы, то хмурится, читая самую крайнюю запись: «Хаттори его сын яд в саке» Вновь появляется чувство, словно его обманывают. — Хаттори? — Спрашивает он, не поднимая головы. — Приятно познакомиться, Сано. — Сын? — Кормит червей в выгребной яме. Что-то не так. Почерк тот же, но то ли форма, то ли содержание — что-то полностью выделялось из общего стиля дневника. Словно, кто-то талантливо подделал последнее предложение. — Как мило, что вы сохранили тетрадку с бреднями от падали, которая хотела просто выжить. — Сухо бросает Шиничиро и начинает листать тетрадь к началу, чтобы найти хоть какую-то подсказку к новой загадке. — Он слёзно молил сохранить её, даже если я его убью. Последняя воля закон, таков кодекс якудза. Возможно, он думал, что сын решится на убийство раньше. — Хаттори не сводит прищуренного взгляда с мрачного лица юноши. — Но время работало против Кубо. Внезапно из тетради вылетает какой-то лист. Сано успевает поймать его в воздухе. Переворачивает и понимает, что это объявление о наборе в школу каратэ. Одно их тех самых, которых он когда-то расклеивал по всем дворам, чтобы помочь дедушке набрать группу для занятий. Так странно осознавать, что они уже были связаны до того, как познакомились лично. — Кажется, время начинает работать и против меня. Стал слишком стар, слишком сентиментален что-ли. Но что-то, словно заставило меня поверить в эту историю. В эту провидицу. Шиничиро аккуратно вставляет листок обратно и обращает внимание, что на этой странице только одна надпись в обрамлении всё тех же капелек слёз: «Найти Сано» Насколько ты была в отчаянии, что ты записывала эту неровно нервную фразу вместо того, чтобы вытирать собственные слезы? Насколько радостно тебе было найти это объявление, что ты сохранила его на года, бережно согнув липкую часть и спрятав так, чтобы бумага не повредилась? — Можешь забирать тетрадь. Всё равно там больше информации про тебя. Да и я уже изучил её полностью. Шин доходит до самого начала и сетчатку тут же прожигает жирная надпись: «Надо заслужить доверие своего сына» — практически единственная страница без слёз, но просто с огромным количеством восклицательных знаков. Ты ведь уже рассказывала про это? Не всё, но по крайней мере попыталась ему раскрыть хоть часть правды? — Всё равно бумажный носитель не сравнится с живой провидицей, не так ли? Расскажи же, что она тебе нагадала? То, что ты сегодня не умрёшь? — Шиничиро слышит как щелкает затвор пистолета. Спокойно закрывает тетрадь, но не убирает с неё свою ладонь, словно защищает от чужих взглядов. С готовностью врёт, игнорируя дуло, направленное в его лоб: — Она сказала, что умерев сегодня, я стану гибелью всей якудза. — Это ложь. — Беспристрастно парирует Хаттори. Вместо ответа Шиничиро лишь двигается ближе так, чтобы дуло упиралась прямо в его лоб. Со спокойствием заглядывает в лицо главы якудза. — Тогда убей меня и проверь.