***
— Дочь, это ты? Хлопок входной двери. Топот. Хлопок второй двери в «детскую». Мама кладёт кухонное полотенце на стол и, уменьшив огонь, направляется в твою комнату. Спотыкается о сумку с коньками, в очередной раз ругая тебя за привычку раскидывать вещи. Ты искренне не хочешь никого видеть, но закрыть дверь на щеколду не решаешься, у вас в семье не приняты подобные действия, тем более со стороны детей. Считаешь шаги и ждёшь привычный мамин вопрос с нотами волнения и ненавистной тебе усталости. Усталости, которая слышится в голосах всех членов твоей семьи при упоминании тебя и фигурного катания. Вот и он: — Тина, как прошла тренировка? — мама садится на край кровати и гладит тебя по спине. Ты из-за всех сил вжимаешься лицом в подушку. Порезанными о лёд пальцами скручиваешь её углы, вдыхая медленно, но глубоко. Кожа на локтях и коленях горит от никогда не заживающих ссадин. А сердце от необъяснимой обиды... обиды без адресата. — Все нормально, — цедишь, не надеясь, что ей будет достаточно такого ответа. — Что-то не так с завтрашней поездкой? — знаешь, что мама не оставит тебя. Любой ценой добьётся ответа и правды. Знала бы она, насколько сложно тебе даётся эта правда. — С ней все отлично. Со мной нет. — Упала с трикселя? — кажется, знает тебя лучше, чем ты сама. Не удивишься, если мама скажет, что провожая тебя на тренировку, уже знала, какие именно элементы у тебя не получатся. Слышишь, как она огорченно вздыхает, и от этих понимающих вздохов становится только хуже. Хотя тебе и так тошно. Внутри настолько тоскливо, что хочется выть. Забраться на подоконник и смотреть на луну. Как будто это она виновата во всех твоих невезениях. Возлагать ответственность на кого-то всегда проще, чем искать причины в себе, тем более луна никогда не сможет за себя постоять и оправдать себя. Наверное, последнее умение тебе не помешает заимствовать у неё. — Его заменили на двойной аксель, мама, — эта фраза — удар даже для неё. Лишиться единственного прыжка ультра-си в самом разгаре взрослого сезона — это досрочное поражение, — Мария Александровна сказала, что я не прыгну. Проблема не в технике, не в случайных соскоках на выезде, а в психологии... Мама, я теперь неконкурентоспособна. Я еду не для того, чтобы бороться, мой максимум — попадание в десятку, которое кажется тренерам чудом. Всхлипываешь, душа в себе слезы. — Доченька, ну как неконкурентоспособна? Ты же у нас лучшая, ты наша гордость, — фраза, которую мама говорит тебе уже второй десяток лет, сейчас даётся ей особенно сложно. Она держится, пытается вселять в себя и в тебя позитив, но ты все прекрасно понимаешь. Ты уже слишком взрослая, чтобы не понимать, что происходит. Слышите, как с работы возвращается папа, продолжаете говорить чуть тише. Хотя знаете, что он и так все поймёт. Никто в семье не помнит, когда ты приносила с катка добрые вести, за последние два года твоими результатами были только травмы, порча инвентаря и регулярные понижения сложности программы. Прогресс в обратную сторону. Скоро опять будешь танцевать программу в костюме божьей коровки с одним перекидным прыжком. Не зря фотография с этого выступления до сих пор висит в гостиной. Наверное, это был первый и последний раз, когда тобой по-настоящему гордились дома. Было ведь чем: самая маленькая, самая худенькая, а откатала увереннее и задорнее всех. Вот бы сейчас то время — лак с блестками на волосы и тело, коньки самого маленького размера и плюшевая панда от папы после выступления. Такая же, как дарят настоящим фигуристкам, ты по телевизору видела. Сколько тогда в тебе было надежд. — Мама, я лучшая в этом чёртовом городе, в этой спортивной школе, за пределами я никто. Этот триксель был последним шансом бороться, но теперь... — Хочешь, я поговорю с тренером, чтобы тебе вернули его в программу? Вдруг сегодня был просто не твой день? — мама стирает с твоего лица слезы и обеспокоенно ослабляет на своей талии пояс. Видишь, как она волнуется, как краснеют её грудь и шея. — Вернут, а я его прыгну? — Прыгнешь, ты соберешься и обязательно его прыгнешь. Доченька, ты боец. Ты всегда была у нас бойцом. Вы говорите недолго, мама уходит, чтобы накрыть ужин для отца и брата. Пока Стаса нет в комнате, запихиваешь в сумку необходимые вещи и готовишь одежду на завтра. Принимаешь душ, включаешь в телефоне запись крайнего чемпионата мира, который пятнадцать раз посмотрела от корки до корки. Засовываешь наушники в уши и закрываешь глаза, слушая виртуозное скольжение тех, на чьём месте хотела бы оказаться ты. Раньше ты смотрела на чемпионок и с жадностью представляла себя на их месте. Когда-нибудь, когда подрастешь. Подросла. Нынешние чемпионки твои сверстницы, кто-то даже младше. А ты максимально далека от своей хрупкой мечты. И кажется, шансов уже нет. Хочешь поскорее уснуть, чтобы не слышать насмешки брата. Знаешь, что он не упустит возможности с иронией назвать тебя олимпийской чемпионкой и пожелать безоговорочной победы на завтрашних соревнованиях. Несмотря на всю мамину заботу, есть одна вещь, которую ты до сих пор не можешь ей простить. Она всегда с минимальными опущениями пересказывает все ваши разговоры отцу и твоему старшему брату. Так заведено, они главные в вашей семье. Так принято. А у тебя из-за этого принято нет ни одного человека, с которым можешь поделиться самым сокровенным. Спишь беспокойно, дрожишь. Ты всегда переживаешь перед важными стартами, но в этот раз волнение другое. Когда надежд нет — нет страха их не оправдать. Но есть другой страх, о котором боишься признаться даже себе. Ты в первый раз настолько явно чувствуешь, как трещит по швам твоя единственная в жизни мечта.***
С неприличной лёгкостью встаёшь под первый аккорд мелодии на будильнике. С трёх лет каждое утро ты проводишь на катке. У тебя единственной в ледовом дворце нет выходных и праздников — на этом настояла мама. Утренние валяния в постели для тебя что-то незнакомое и далёкое. Пытаешься вспомнить, когда спала подольше, но в голову не приходит ничего кроме двух недель в гостях у бабушки и единственной ангины в десять лет, с которой провалялась в больнице практически месяц. Если честно, тебе уже не хочется. Человек обретает привычку за двадцать один день, у тебя на это обретение было практически семнадцать лет. Надеваешь олимпийку и тёплые штаны, делаешь тугой хвост и скромно подкрашиваешь губы блеском. Вне льда ты не любишь быть яркой. На соседней кровати спит брат, будить его тебе запрещено, поэтому ты перемещаешься по комнате на носочках, практически летаешь. Ему утром на лекции по праву, он на втором курсе юридического. Им твоя семья гордится. Выходишь на кухню, там тебя ждёт привычный завтрак — омлет с крепким чаем. Без аппетита ковыряешь вилкой в тарелке с советским цветочным орнаментом, слушая, как за стенкой разговаривают родители. Мама просит у отца деньги на поездку. Он ругается и повторяет привычные за столько лет фразы: «Вы до могилы меня доведёте» «Сколько можно возить её на соревнования, Тине шестнадцать, уже пора думать о будущем» «Её фигурное катание слишком дорогое увлечение для нашей семьи» «Сейчас потратимся, а результатов все равно нет и не будет» Ты научилась глохнуть на его последней фразе, ведь услышала её от отца уже в три года. Тогда он в первый раз привёл вас с братом на каток. Завязал коньки, намазал щеки кремом, чтобы не замёрзли, брату выдал маленькую клюшку. Ты так ждала этот день, но в первую же секунду распласталась на льду, разбив губу. Папа тогда сказал, что у тебя проблемы с равновесием, а тебе просто нужна была его рука. Крепкий хват, чтобы почувствовать лёд. Всего лишь. Вот таким был твой первый шаг на льду, на что ты рассчитываешь теперь? После пятнадцатиминутной ругани отец в очередной раз сдаётся и дает маме минимум, которого едва хватит на дорогу и её проживание рядом с тобой. Несмотря на то, что ты уже достигла возраста, когда можешь ездить на соревнования одна, мама не пропускает ни единого старта. И за это, наверное, ты благодарна ей больше всего. Ведь твой тренер не стала для тебя второй мамой, как для других девочек. Она даже не стала человеком, которому ты просто можешь доверять. И это ещё одно достижение в твоей никудышной спортивной карьере. Молча шагаете по серым улочкам города. Порывы ветра, поднимающие верхний слой снега, неприятно обжигают лицо. Утром город выглядит особенно унылым, и ты с полным принятием осознаешь, что абсолютно равнодушна ко всему тому, что, наверно, должно нести тёплые воспоминания из детства. Они у тебя все слишком мрачные: этими качелями тебе разбили лоб, в этой песочнице вы хоронили хомячка соседки, в этом магазине работает злая продавщица, которая продаёт конфеты с недовесом и пропускает своих подруг без очереди... Обид на мир у тебя больше, чем самого мира в жизни. Через плечо сумка с коньками, самыми дорогими вещами в твоей жизни. У мамы рюкзак с костюмами и всем необходимым для того, чтобы сделать причёску. Мысленно прогоняешь в голове программу, а мама пытается распределить на два дня тысячу гривен, которую дал отец. Не понимаешь, почему мать каждый раз должна так унижаться перед отцом, всеми правдами и неправдами выпрашивая деньги на поездки, костюмы... Наверное, должно быть по-другому. Как именно, ты не знаешь. По приезде на базу мама находит Марину Александровну и долго с ней разговаривает. Обе напряжены. В конце концов видишь, как тренер машет рукой и бросает уставшее: «Пусть делает, что хочет, уже разницы нет». И в этом взмахе кроется две истины: ты попытаешься сегодня прыгнуть тройной, и на тебе поставили окончательный крест. как неожиданно. Сжимаешь сумку с коньками и пытаешься внушить себе, что тебе абсолютно не больно.***
Свое отличие от остальных чувствуешь уже в раздевалке. Состав соперниц заметно помолодел. Твои ровесницы уже отобрались на более крупные старты или закончили спортивную карьеру. А тринадцатилетние девчонки, вчерашние малышки, уже заявляют в произвольной четверные прыжки. Фигурное катание — беспощадно молодой вид спорта. И практически у всех здесь один шанс. Ты не хочешь его упустить. Собираешь все силы в кулак и прыгаешь в короткой программе тройной аксель. Знаешь, что он получился не совсем чистый, goe будет невысокие. Но ты прыгнула его, а это для тебя важная внутренняя победа. Во время вращений после прыжка в глазах плывёт от адреналина и йоты надежды. «Может мы все-таки справимся? Всё-таки сможем?» — спрашиваешь у самой себя во время поклона. Мамино лицо на секундочку расцветает, прежде чем волнение сменится на привычную усталость. Марина Александровна подбадривающе стучит по плечу и помогает надеть олимпийку. По итогам короткой ты оказываешься на твёрдом пятом месте, тренер видит задор в твоих глазах и не решается ничего сказать. И ты не знаешь, благодарить её за это или ненавидеть. Ты обо всём узнаешь завтра: Катаешь произвольную программу под номером восемнадцать и в итоговом тотале остаёшься примерно на этом же месте. Не ждете с мамой, когда откатают последние девочки. Это уже не имеет значение. Ни ты, ни мама, ни Мария Александровна не думали, что ты отстаешь настолько сильно. Вы не думали, что большинство соперниц уже мастерски справляются с одним или двумя четверными. Не думали, что даже вымученный триксель не позволит тебя бороться. Ты теряешь сложность и компоненты практически на каждом элементе. Все, что ты делаешь, хорошо, но абсолютно недостаточно для чемпионства. Несмотря на то, что это был один из самых лучших твоих прокатов, ты выглядишь на общем фоне тускло и слабо. Нужно больше, настолько больше, что ты даже боишься об этом думать. Теперь без сомнений: неконкурентоспособна Развязываешь шнурки, понимая, что в такой ситуации оставаться в большом спорте — это ни что иное, как каприз и полное отсутствие здравого смысла. «Видимо, пришло время подумать о чем-то серьёзном, папа» — признаешься самой себе, на секунду представляя тот момент, когда скажешь эту фразу отцу. Мама видит твоё состояние, пытается как можно быстрее доставить тебя на базу. Она не переживет, если ты разрыдаешься при людях и опозоришь истерикой семью. Держать лицо в любой ситуации она учила тебя с рождения. Ты из последних внутренних сил сдерживаешь эмоции, изредка хлюпая носом и больно сглатывая. Входишь в вашу крошечную комнату и бросаешься на кровать, чтобы обнять любимую панду-талисман, которую тренер запрещает брать на прокаты. Мама устало вздыхает, снимая шапку и шаль. Терпеливо ждёт десять минут пока ты порыдаешь, потом садится рядом. Повторяет про себя молитву и ласково гладит по голове, распуская тугой пучок. — Тина, нам нужно поговорить. Пойми, ты уже взрослый человек, и я хочу поговорить с тобой по-взрослому. — Я готова быть фармацевтом, — выкрикиваешь на эмоциях, ударяя кулаком по спинке кровати, — звони папе! — Подожди, я лишь хотела сказать, что фигурное катание больше не может оставаться просто хобби. Пора решать, либо мы уходим из большого спорта и больше не трепим себе нервы, либо мы собираемся и делаем квантовый прыжок. Ты же ещё мечтаешь стать фигуристкой? — Мечтаю, но мама... Это уже невозможно. Я взрослая, у меня нет четверных, да и аксель получается через раз. Меня перегоняют маленькие девочки, лёгкости выполнения элементов которых мне никогда не достичь. — Тина, я спросила тебя, ты хочешь кататься дальше? — Хочу, — без каких-либо сомнений, это абсолютная правда. — Тогда давай не ныть и не жалеть себя, пенсионерка ты моя... — прижимает к себе и целует в макушку, в маминых руках в первый раз за день становится немного легче, — давай лучше придумывать, что мы с тобой будем делать дальше. — Провалимся под лёд и уйдём в плаванье? — Таких резких шагов предпринимать не стоит, Тинусь, — смотрите друг на друга и улыбаетесь. Не знаешь, как бы справилась со всем происходящим, если мамы не было рядом. — Кстати, я тут в дороге статью читала... — неумело листает закладки в телефоне, — вот, смотри, двадцатого января английский фигурист с молдавскими корнями Дан Балан приезжает в Киев. Спортсмен полгода назад неожиданно для спортивного сообщества закончил свою карьеру в большом спорте, теперь возвращается, но уже в качестве тренера, чтобы готовить новых чемпионов. Он ищет себе учеников по всему миру. Тина, я подумала про тебя. Мария Александровна тебя не держит, да и ты не держишься за неё. Возможно, стоит... — Мама, ну какой Балан? Он будет искать юниорок, перспективных девочек, которых будет лепить под себя. Зачем ему я? — фыркаешь, не веря во все эти кастинги. — Дочь, это один из последних шансов, тебе нечего ловить в Ивано-Франковске, ты это понимаешь... Нужно ехать, нужно ехать срочно. Вдруг это твой шанс?