Дом и жизнь в нем

В беседке под сосной тихо развеваются белые занавески в холодном свете. Луна на ясном небе с вершины скалы кажется огромной. — Такая красивая, — задумчиво изрекает женщина. Мужчина заглядывает в ее большие черные глаза. По подбородку от черных губ медленно стекает черная капля. Он усмехается и аккуратно стирает ее. Под лунным светом весь мир черно-белый, но на рассвете будет видно, какой же это на самом деле яркий красный. Идеальна. Просто идеальна… — Умереть можно от ее красоты. Она снова изящно глотает из бокала. Он впивается впивается глазами в четко очерченную тенью скулу, сережку с драгоценной блестяшкой. — Неуже-ели? Не верится, что неколебимый господин из Камня мог так расчувствоваться, глядя на ночную красоту. Господин из Камня радуется, что в темноте не видно, как он заливается краской, разрушившей бы весь мужественный образ. Как какой-то юнец, ни капли гордости не имеющий за душой. — Я… весь мир готов сложить к ногам той единственной, что красивее всех красот!.. Женщина медленно, оценивающе окидывает его взглядом. Улыбается ласково и ядовито — и непонятно, как это вообще возможно сочетать. — Попробуй, попробуй… Сейчас творятся такие вещи, что можно усомниться в достоверности собственного рассудка. Столько земель заграбастал глупый мальчишка-водяной, даже защитить их не способный, подумать только. Не удержит их — опять начнутся распри и борьба. Она кажется очень печальной и очень логичной. Внутри поднимается волна яростного, упертого желания и правда подарить весь мир ей. Никто мудрее и разумнее править не сможет… Он не замечают, как колеблются тени от беззвучного кошачьего хохота. Мечутся тени. Вода легкая, невесомая, будто острая, способная прорезать кожу и чешую малейшим течением. Возможно, такой делает ее лишь расползающийся ядом дух безумия… Заполошно мелькает напуганная рыба в зарослях водорослей. С поверхности океана льется то ли багряный свет, то ли кровь. Где-то вдали, ему кажется, кричит кит. Весту страшно. Он не глупый малек и знает, что происходит. Правитель-Жемчужина, не оправдавший доверие, умирает от рук собственного народа. И мир вокруг, сочувствуя его агонии, тоже расплывается красками и кажется искусственным, будто из кучи слоев собранным. Поэтому и страшно… Жемчужины ведь не просто сидят на троне и занимаются непонятно чем. Вокруг одной души, одной личности закручивается вся энергия мира. Душа заставляет ее течь дальше, циркулировать, как кровь по телу. Сейчас же она ускользала, как туман сквозь пальцы. Дышать становилось все тяжелее. Страшно, как бы мир не лопнул по швам и не выплюнул их всех в космос. Страшно, что эта странная неправильность мира доберется и до него, вцепится, просочится, затопит. Страшно когда-нибудь так же облажаться и всех подставить… Страшно было бы брать на себя такую ответственность. Страшно, что придется. — Вестиджиум! — зовет мама. — Тебе приказали прибыть во дворец немедленно, поторопись. Почему так страшно жить?.. Водяной резко вдыхает, врываясь на поверхность реальности. Пялится в потолок, боясь пошевелиться и приходя в себя. В бок тычется чуткая на кошмары анькина пятка. Серые трещины на изрисованном синими звездами потолке расползаются паутиной над головой. Кажется, скоро начнет светать. Тихо выскользнув из-под одеяла, он тащится на кухню, ставит чайник. Тихо вздыхает, потирая предплечья. Нервно крутятся в голове обрывки мыслей, клубится в груди подспудная тревога. Ведь ответственность на нем все-таки уже лежит — за втянутых в политические пляски людей, за подводные миры, за баланс между государствами. Мало лишь самоуверенно командовать… Из полутьмы бесшумно выскальзывает Асх. Все вокруг подозрительно чуткие в последнее время… — Что не спишь, страдаешь? Молча кивает, отворачивается и стаскивает чайник с плиты. Демон подкрадывается, легко трясет за плечи. Вест трясется пофигистично, уйдя куда-то в себя. — Ну не страдай… — Что, если мы не справимся?.. Асх убирает руки, складывает вместо них подбородок на плечо. Чувствуется, как вздыхает глубоко, всей грудью, ребрами, даже чуть поясницей. Закипает. — Не знаю, честно. Но знаю, что тяжело тащить все это на себе. — А что я должен еще сделать, забить и махать пальцем на троне? — Перестать нервничать и позволить сделать хоть что-то для тебя?.. Мы не дети, которых надо опекать, можно хоть раз довериться. — И что ты собрался делать? — Ну, — Асх неловко пыхтит. — Заглянуть к Воздушным. Они одни держат нейтралитет с тех пор, как старуха померла. По стене расползается зубастая кошачья улыбка, как у чешира, открываются глаза. — А ты вовремя, пацан. Купи валерьянки заодно его нервному величеству, скоро тако-ое веселье начнется…