Дочка убийцы

Веатрикс проснулась от лёгкого толчка в плечо. Она приоткрыла глаза и в приглушённом утреннем свете разглядела силуэт Гарри. — Что такое? — спросила Веатрикс, зевнув. — Идем, мне нужно кое-что тебе показать Веатрикс поднялась с кровати и пошла вслед за Гарри. Они остановились у комнаты ее отца. — Если ты мне хотел показать папину комнату, то я знаю про нее, спала там все лето перед пятым курсом. — Нет, не комнату, а то что внутри — Гарри отворил дверь и пропустил Веатрикс вперед. Комната эта была просторной и когда-то, должно быть, красивой. Большая кровать с резной деревянной спинкой в изголовье, высокое окно, задернутое длинными бархатными шторами, густо покрытая пылью люстра, из которой еще торчали огарки с восковыми сосульками. Тонкая пленка пыли покрывала картины на стенах и доску в изголовье кровати; паук растянул паутину между люстрой и верхушкой большого платяного шкафа. Еще подростком Сириус понаклеил здесь такое количество плакатов и картинок, что они почти полностью закрыли серебристосерый шелк, которым были обтянуты стены. Было много фотографий магловских мотоциклов и несколько плакатов, изображавших магловских девушек в купальниках. Ясно было, что это маглы, поскольку они оставались совершенно неподвижными, выцветшие улыбающиеся губы и глаза их словно примерзли к бумаге, составляя контраст единственной здесь магической фотографии — изображению четырех учеников Хогвартса, стоявших перед камерой, держась за руки и смеясь. Веатрикс окинула взглядом пол. Небо снаружи стало ярче: пробивавшийся в комнату луч света позволял хорошо разглядеть листки бумаги, книги и мелкие вещицы, разбросанные по ковру. Ясно было, что комнату ее отца тоже обыскивали, хотя найденное в ней было, похоже, сочтено — по большей части, если не целиком, — не имеющим ценности. Несколько книг кто-то грубо встряхнул, отчего обложки их наполовину оторвались, а пожелтевшие страницы рассыпались по полу. Гарри наклонился, поднял с пола несколько листков, всмотрелся в них. Один оказался страницей из старого издания «Истории магии» Батильды Бэгшот, другой — из руководства по уходу за мотоциклом. Третий был исписан от руки и смят, Гарри разгладил его. Дорогой Бродяга! Спасибо, огромное тебе спасибо за подарок на день рождения Гарри! Он все еще остается у мальчика самым любимым. Гарри и Веатрикс всего только год, а они уже летает на твоей игрушечной метле и выглядят страшно собой довольными — прилагаю снимок, посмотри сам. Как ты знаешь, метёлка поднимается над землей всего на два фута, но Гарри уже едва не прикончил кошку и расколотил кошмарную вазу, присланную на Рождество Петуньей (вот тут мне жаловаться не на что). Разумеется, Джеймс находит все это забавным, говорит, что мальчик станет великим игроком в квиддич. Нам пришлось убрать и упаковать все безделушки, и теперь мы не спускаем с него глаз, когда он летает по дому. День рождения прошел очень тихо, в гости к нам заглянула лишь старая Батильда, которая всегда была к нам добра, а Гарри попросту обожает. Мы так жалели, что ты не смог появиться, но, конечно, Орден прежде всего, да к тому же Гарри еще не настолько вырос, чтобы понять, что это его день рождения, но я вижу как сильно по тебе скучает Веатрикс. Джеймса начинает немного расстраивать необходимость сидеть здесь, будто взаперти, он старается не показывать этого, но я же вижу. А тут еще Дамблдор никак не вернет его мантию невидимку, и это лишает Джеймса возможности совершать хотя бы небольшие вылазки. Если ты сможешь нас навестить, это его очень обрадует, да и Веатрикс тоже слегка развеселится. В прошлые выходные к нам заезжал Хвостик, по-моему, он чем-то подавлен. Батильда забегает к нам почти каждый день. Она очаровательная старушка, рассказывает о Дамблдоре совершенно поразительные вещи, не уверена, что он был бы доволен, узнав об этом! Не знаю, впрочем, можно ли им верить, потому что мне кажется невероятным, чтобы Дамблдор… Он подбирал листок за листком, осматривал их. Не особенно церемонясь, совсем как тот, кто проводил здесь обыск, вытаскивал ящик за ящиком, перетряхивал книги, встав на стул, провел рукой по верху платяного шкафа, заглянул под кровать и под кресло. — Гарри, ты хочешь всю комнату перевернуть? — спросила Веатрикс. — Нужно найти окончание письма... Наконец, улегшись на пол, он обнаружил под комодом что-то вроде рваного клочка бумаги, а когда вытащил его, клочок оказался половинкой той самой фотографии, о которой писала Лили. Черноволосый мальчик, громко хохоча, влетал в эту фотографию и вылетал из нее верхом на крошечной метле, а за ним гонялась пара ног, принадлежавших, по-видимому, Джеймсу. Гарри уложил фотографию в карман, где уже находилось письмо Лили, и продолжил поиски второго листка. Однако еще через четверть часа он поневоле пришел к заключению, что окончание письма матери пропало. Просто ли потерялось оно за шестнадцать лет, прошедших со дня его написания, или листок забрал тот, кто обыскивал спальню? Гарри снова перечитал начало письма, пытаясь отыскать ключ к тому, что сделало его окончание ценным. Игрушечная метла вряд ли заинтересовала бы Пожирателей смерти. Единственную потенциальную ценность могла представлять информация о Дамблдоре. «…кажется невероятным, чтобы Дамблдор…» — что? — Гарри! Гарри! Гарри! — Я здесь! — крикнул он. — Что случилось? На лестнице застучали шаги, и в спальню Сириуса влетела Гермиона. — Мы проснулись, а где ты — неизвестно! — задыхаясь, сказала она и, повернувшись назад, крикнула: — Рон! Нашла! Издали, с расстояния в несколько этажей, донесся сердитый голос Рона: — Хорошо! Передай ему от меня, что он козел! — Гарри, пожалуйста, не исчезай так, мы страшно перепугались! И вообще, зачем ты сюда забрался? — Она оглядела перевернутую вверх дном комнату. — Что ты тут делал? — Посмотри, что я нашел. Он протянул ей письмо матери. Гермиона взяла письмо, прочла. Гарри наблюдал за ней. Дойдя до конца страницы, она подняла на него глаза: — Ох, Гарри… — А еще вот это. Он отдал ей разорванную фотографию, и Гермиона заулыбалась, наблюдая за мальчиком на метле. — Я поискал окончание письма, — сказал Гарри, — но его здесь нет. Гермиона огляделась вокруг: — Это ты тут такой беспорядок учинил или до тебя кто-то постарался? — Кто-то уже обыскивал комнату, — сказал Гарри. Я так и подумала. В какую комнату я ни заглядывала, пока поднималась наверх, везде одно и то же. Как потвоему, что тут искали? — Если это был Снегг, сведения об Ордене. — А ты не думаешь, что у него и так уже есть все необходимое, он же состоял в Ордене, верно? — Ладно, — сказал Гарри, которому не терпелось обсудить его теорию, — тогда как насчет сведений о Дамблдоре? Они могли искать, к примеру, окончание этого письма. Батильда, которую упоминает мама, ты знаешь, кто она? — Кто? — Батильда Бэгшот, автор… — «Истории магии», — явно заинтересовавшись, сказала Гермиона. — Так твои родители знали ее? Она была потрясающим историком. — Она еще жива, — сказал Гарри, — и живет в Годриковой Впадине. Ронова тетушка Мюриэль рассказывала о ней на свадьбе. И семью Дамблдоров Батильда тоже знала. Интересно было бы побеседовать с ней, правда? Улыбка Гермионы стала слишком уж понимающей, и Гарри это не понравилось. Он отобрал у нее письмо и фотографию, засунул их в мешочек, который висел у него на шее, просто чтобы не смотреть на нее и не выдать своих чувств. — Я понимаю, почему тебе хочется поговорить с Батильдой о твоих маме и папе, да и о Дамблдоре тоже, — сказала Гермиона. — Но ведь в поисках крестражей это нам ничем не поможет, так? — Он не ответил, и Гермиона торопливо продолжила: — Гарри, я знаю, тебе очень хочется отправиться в Годрикову Впадину, но я боюсь… боюсь легкости, с которой нашли нас вчера Пожиратели смерти. И поэтому сильнее, чем раньше, уверена — нам не следует появляться там, где похоронены твои родители. От тебя наверняка именно этого и ждут. — Дело не только в родителях, — все еще стараясь не глядеть на нее, сказал Гарри. — На свадьбе Мюриэль много чего наговорила про Дамблдора. Я хочу узнать правду… И он пересказал Гермионе все, что услышал от Мюриэль. Когда он закончил, Гермиона сказала: — Я понимаю, конечно, почему тебя это расстраивает, Гарри… — Не расстраивает, — ответил он. — Я просто хочу выяснить, правда это или… — Гарри, ты действительно думаешь, что от злобной старухи вроде Мюриэль или от Риты Скитер можно услышать правду? Как ты можешь им верить? Ты же знал Дамблдора! — Думал, что знаю, — пробормотал он. — Но тебе же известно, сколько правды было во всем, что Рита писала о тебе. Дож прав. Как ты можешь позволять этим людям марать твою память о Дамблдоре? Гарри отвел взгляд в сторону, стараясь не выдать негодования, которое его охватило. Все то же самое: выбор веры. А ему нужна истина. Почему все с таким упорством стараются не подпустить его к ней? — Может, пойдем на кухню? — помолчав немного, предложила Гермиона. — Поищем что-нибудь на завтрак. Гарри нехотя согласился, последовал за ней на площадку лестницы, прошел мимо второй выходившей сюда двери. Под незамеченной им в темноте маленькой табличкой на ней виднелись в краске глубокие царапины. Он остановился, чтобы прочитать написанное на табличке. Табличка выглядела эффектно, надпись на ней была аккуратно выведена от руки — такую мог повесить на дверь своей спальни Перси Уизли. Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка От волнения кожу Гарри словно закололо иголками, хоть он и не сразу понял, чем это волнение вызвано. Он перечитал надпись на табличке еще раз. Гермиона уже спустилась на один лестничный марш. — Гермиона, — позвал он и сам удивился спокойствию своего голоса. — Вернись. — В чем дело? — Р. А. Б. Помоему, я его нашел. Гермиона ахнула и бегом взлетела по лестнице. — В письме твоей мамы? Но я не заметила… Гарри покачал головой, ткнул пальцем в табличку. Гермиона прочитала надпись и вцепилась в руку Гарри с такой силой, что он поморщился от боли. — Брат Сириуса? — прошептала она. — Он был Пожирателем смерти, — сказал Гарри. — Сириус рассказывал мне о нем. Вступил в Пожиратели совсем молодым, потом перетрусил, хотел уйти — и они его убили. — Все сходится! — выдохнула Гермиона. — Если он был Пожирателем, то имел доступ к Волан-де-Морту, а разочаровавшись, мог пожелать его падения! Она выпустила руку Гарри, перегнулась через перила и крикнула: — Рон! РОН! Поднимайся сюда, скорее! Минуту спустя появился запыхавшийся, державший наготове палочку Рон. — В чем дело? Опять больших пауков увидела? Дай позавтракать, а уж потом… Нахмурив лоб, он прочитал табличку, на которую молча указала ему Гермиона. — И что? Это ведь брат Сириуса, так? Регулус Арктурус… Регулус… Р. А. Б.! Веатрикс это же твой дядя? Медальон… Ты думаешь?.. — Надо выяснить, — сказал Гарри. Он толкнул дверь — она оказалась запертой. Гермиона ткнула в дверную ручку палочкой и произнесла: — Алохомора! Раздался щелчок, и дверь отворилась. Все четверо переступили порог и заозирались по сторонам. Спальня у Регулуса была меньше, чем у Сириуса, но также наводила на мысль о былом великолепии. Однако если Сириус старался показать свое отличие от всех прочих членов семьи, то Регулус норовил подчеркнуть противоположное. Изумрудносеребристые цвета Слизерина встречались здесь на каждом шагу — на покрывале постели, на стенах и окнах. Над кроватью был старательно изображен родовой герб Блэков и их девиз: «Чистота крови навек». Под ним висели пожелтевшие вырезки из газет, склеенные таким образом, чтобы получился коллаж, теперь уже сильно обветшавший. Гермиона пересекла комнату, чтобы разглядеть его. — Все вырезки посвящены Волан-де-Морту, — сказала она. — Похоже, Регулус был его поклонником задолго до того, как вступил в Пожиратели. Гермиона присела, подняв облачко пыли, на кровать, чтобы прочесть вырезки. А Веатрикс попалась на глаза обрамленная фотография, с которой улыбались и махали руками члены хогвартской команды по квиддичу. Она подошла к ней поближе и увидела на груди каждого игрока изображение змея: слизеринцы. В мальчике, сидевшем в середине первого ряда, мгновенно узнавался Регулус — темными волосами и немного надменным выражением лица он очень походил на брата, хоть был пониже и похудощавее Сириуса, да и красотой его не отличался. — Он был ловцом, — сказал Гарри. — Что? — рассеянно откликнулась полностью ушедшая в чтение Гермиона. — Он сидит в середине первого ряда, а это место ловца… Ну ладно, не важно, — сказал Гарри, сообразив, что никто его не слушает: Рон стоял на четвереньках, заглядывая под платяной шкаф. Гарри оглядел комнату в поисках возможных тайников, подошел к письменному столу. Однако и стол кто-то уже обыскал. Содержимое ящиков переворошили совсем недавно, стерев коегде пыль. Ничего ценного в них не было: пожелтевшие гусиные перья, устаревшие, со следами неласкового обращения учебники и совсем недавно разбитый пузырек чернил, еще липкие остатки которых покрывали содержимое одного из ящиков. — Есть способ попроще, — сказала Гермиона, увидев, как Гарри вытирает о джинсы измазанные чернилами пальцы. Она вскинула палочку и произнесла: — Акцио, медальон! Однако ничего не произошло. Рон, перебиравший складки выцветших штор, разочарованно оглянулся: — Вот так, значит. Его здесь нет. — Может, и есть, только на него наложены контрзаклятия, — ответила Гермиона. — Ну, знаешь, чары, не позволяющие приманивать его посредством магии. — Да, вроде тех, какие Волан-де-Морт наложил на чашу в пещере, — сказал Гарри, вспомнив, как ему не удалось приманить поддельный медальон. — И как же мы его тогда найдем? — спросил Рон. — Вручную, — ответила Гермиона. — Роскошная мысль, — сообщил, выкатив глаза, Рон и снова занялся шторами. В течение часа они обшаривали каждый дюйм спальни и в конце концов пришли к выводу, что медальона в ней нет. Тем временем встало солнце, ослепительный свет его пробивался даже сквозь покрытые копотью окна. — Вообще-то он может быть где угодно в доме, — словно ободряя Гарри и Рона, сказала Гермиона, когда все трое спускались по лестнице: чем в большее уныние они впадали, тем, казалось, большей решимости она преисполнялась. — Пытался он уничтожить его или не пытался, ему нужно было спрятать медальон от Волан-де-Морта, правильно? А помните, сколько жутких вещей нам пришлось выбросить, когда мы были здесь в последний раз? Часы, которые стреляли во всех арбалетными стрелами, старые мантии, пытавшиеся придушить Рона. Регулус мог разместить их здесь для защиты тайника, в котором лежал медальон, хотя мы еще не знали в то… в то… Гарри с Роном обернулись к ней. Гермиона стояла, подняв одну ногу и вообще походя на человека, которого только что саданули заклятием Забвения — глаза ее явно утратили способность фокусироваться на чем бы то ни было. — …в то время, — шепотом закончила она. — Что с тобой? — поинтересовался Рон. — Там был медальон. — Что? — в один голос спросили Рон и Гарри. — В шкафчике, который стоял в гостиной. И никто этот медальон открыть не смог. И мы… мы… Гарри показалось, что из груди его прямиком в желудок рухнул кирпич. Он вспомнил: медальон передавался из рук в руки, и все пытались по очереди вскрыть его. А потом медальон бросили в мусорный мешок заодно с табакеркой, заполненной Бородавочным порошком, и музыкальной шкатулкой, вгонявшей всех в сон. — Кикимер тогда умыкнул кучу разных вещей, — сказал Гарри. Это был их единственный шанс, единственная оставшаяся у них слабенькая надежда, и Гарри намеревался держаться за нее, пока ее силой не вырвут из его рук. — У него в кухонном чулане целый склад был. Пошли. Он полетел, перепрыгивая ступеньки, вниз по лестнице, двое друзей с топотом мчались за ним. Шума они наделали столько, что, проносясь через вестибюль, разбудили портрет матушки Сириуса. — Мерзопакость! Грязнокровки! Отбросы общества! — завизжала она им вслед, но они уже ворвались в подвальную кухню и захлопнули за собой дверь. Гарри пробежал через всю кухню, притормозил, заскользив по полу, перед дверью Кикимерова чуланчика, рывком открыл ее. Старые одеяла, на которых когда-то спал Кикимер, в этом грязном гнездышке все еще валялись, а вот спасенных Кикимером поблескивающих безделушек больше не было. Остался лишь древний экземпляр книги «Природная знать. Родословная волшебников». Не желая поверить глазам, Гарри схватил одеяла, встряхнул их. Наружу выпала и грустно покатилась по полу дохлая мышь. Рон, застонав, упал на кухонный стул, Гермиона зажмурилась. — Еще не конец, — сказала Веатрикс и громко крикнула: — Кикимер! Раздался звучный хлопок, и перед холодным очагом возник домовый эльф, которого Веатрикс с такой неохотой унаследовала от Сириуса: маленький, в половину человеческого роста, с висящей складками бледной кожей и такими же, как у летучей мыши, ушами, обильно поросшими белым волосом. Он был все в том же грязном тряпье, какое носил при первом их знакомстве, а презрительный взгляд, которым он наградил Гермиону, показывал, что переход к другому владельцу на его принципах нисколько не сказался. — Хозяйка, — квакнул Кикимер голосом бычьей лягушки и низко поклонился, бормоча себе в колени: — Снова в старом доме моей хозяйки вместе с осквернителем крови Уизли и грязнокровкой… — Я запрещаю тебе называть кого бы то ни было «осквернителем крови» и «грязнокровкой»! — рявкнула Веатрикс. Кикимер с его носом рыльцем и налитыми кровью глазами казался ей существом на редкость непривлекательным и до того, как он выдал Сириуса Волан-де-Морту. — Я собираюсь задать тебе вопрос, — продолжала Веатрикс, чье сердце при виде эльфа забилось быстрее, — и приказываю ответить на него правдиво. Ты понял? — Да, хозяйка, — ответил Кикимер и снова поклонился. — А нельзя ли повежливее? — спросил внезапно появившийся Регулус — Нет, нельзя, это мой эльф как хочу так и разговариваю с ним, а ты вообще мертв — Веатрикс хмуро посмотрела на Регулуса. — Тебя в хлеву воспитывали? Кто тебя так научил со старшими разговаривать? — Призраки не стареют, значит теоретически сейчас мы ровесники — ответила Веатрикс. — Только теоретически, но это не отменяет факт того, что ты мне племянница, значит должна общаться как полагается — Я не общаюсь с пожирателями смерти и теми кто струсил и погиб же от руки собственного хозяина — Ты думаешь, что я струсил? — поинтересовался Регулус вскинув брови вверх — Да — Кто же тебе такое сказал? — Папа — А ну конечно... Ты побольше верь ему. Он и не такое еще скажет и вообще он не знает как тогда дело было — Ладно, все уберись, я сейчас не с тобой разговариваю — А ты спроси у Кикимера из-за чего я погиб, а потом уже думай общаться со мной или нет. — Я кому сказала убраться? — поинтересовалась Веатрикс — Два года назад, — сказала Веатрикс, обращаясь снова к эльфу, — в гостиной наверху был найден большой золотой медальон. Мы его выбросили. Ты после украл его? На миг наступило молчание — Кикимер выпрямился и взглянул в лицо Веатрикс. А затем сказал: Да. — Где он сейчас? — ликующе спросила Веатрикс. Лица Рона и Гермионы радостно просветлели. Кикимер зажмурился, похоже, реакцию на следующее его слово видеть ему ничуть не хотелось. — Пропал. — Пропал? — повторил Гарри, чувствуя, как сникает весь его восторг. — Что значит «пропал»? Эльф задрожал. И даже закачался. — Кикимер, — свирепо произнесла Веатрикс. — Приказываю тебе… — Наземникус Флетчер, — проквакал, не открывая глаз, эльф. — Наземникус Флетчер украл все: картинки мисс Беллы и мисс Цисси, перчатки моей хозяйки, орден Мерлина первой степени, кубки с родовым гербом и… и… — Кикимер глотал воздух, его впалая грудь быстро поднималась и опускалась, потом он открыл глаза и издал леденящий кровь вопль: — …и медальон, медальон хозяина Регулуса, Кикимер поступил дурно, Кикимер не выполнил приказа! Веатрикс отреагировала инстинктивно: как только Кикимер бросился к стоявшей в решетке очага кочерге, она прыгнула на него и прижал к поду. Визг Гермионы смешался с воплями эльфа, однако Веатрикс перекричала обоих: — Кикимер, приказываю тебе хранить неподвижность! Почувствовав, как эльф закоченел, Веатрикс встал на ноги. Кикимер так и остался лежать на полу, из его глаз лились слезы. — Разреши ему подняться, Ви, — прошептала Гермиона. — Чтобы он сам себя кочергой лупцевал? — фыркнула Блэк и опустилась рядом с эльфом на колени. — Нет уж. Хорошо, Кикимер, мне нужна правда: откуда ты знаешь, что медальон украл Наземникус Флетчер? — Кикимер его видел! — просипел эльф — слезы, миновав нос, влились ему в рот, полный зеленоватых зубов. — Кикимер видел, как он выходил из чулана К-кикимера с руками, полными сокровищ Кикимера. Кикимер сказал гадкому вору «Перестань», — но Наземникус Флетчер засмеялся и уубежал… — Ты сказал «медальон хозяина Регулуса». Почему? — спросила Веатрикс. — Откуда он взялся? Что собирался сделать с ним Регулус? Сядь, Кикимер, и расскажи мне все, что ты знаешь о медальоне и о том, что связывало с ним Регулуса! Эльф сел, сжался в комок, опустил мокрое лицо между коленей и принялся раскачиваться взад и вперед. Когда он заговорил, голос его звучал приглушенно, но в тихой и гулкой кухне различался достаточно ясно. — Хозяин Сириус сбежал, скатертью дорога, он был плохой мальчик, он разбил своим беззаконным беспутством сердце моей хозяйки. А хозяин Регулус был истинной гордостью семьи, знал свой долг перед именем Блэка, знал, в чем величие чистой крови. Много лет он беседовал с Темным Лордом, который собирался вывести волшебников из тени, чтобы они правили маглами и магловскими выродками. А когда ему исполнилось шестнадцать, хозяин Регулус присоединился к Темному Лорду. Он так гордился, так гордился, так счастлив был послужить… И однажды, через год после вступления в ряды, хозяин Регулус пришел на кухню, чтобы поговорить с Кикимером. И хозяин Регулус сказал… сказал… — Старый эльф начал раскачиваться намного быстрее. — Он сказал, что Темному Лорду нужен эльф. — Волан-де-Морту понадобился эльф? — переспросила Веатрикс и оглянулась на Рона, Гарри и Гермиону, которые выглядели не менее озадаченными, чем она. — О да, — простонал Кикимер. — И хозяин Регулус предложил ему Кикимера. Это высокая честь, сказал хозяин Регулус, честь для него и для Кикимера, который должен сделать все, что прикажет ему Темный Лорд, а потом вевернуться домой. Кикимер закачался совсем уж быстро, теперь дыхание его перебивалось рыданиями. — И Кикимер отправился к Темному Лорду. Темный Лорд не сказал Кикимеру, что они станут делать, но взял Кикимера с собой в пещеру у моря. А за той пещерой была другая, гораздо больше, и в этой пещере было огромное черное озеро… У Веатрикс поднялись волосы на загривке. Ей казалось, что квакающий голос Кикимера долетает до нее через простор той темной воды. Дальнейшее она видела так ясно, словно сама присутствовал при всем, что там происходило. — …и там была лодка… Конечно, там была лодка; Веатрикс знала ее, крохотную, призрачно зеленую, заколдованную так, чтобы она могла нести к центру озера лишь одного чародея и одну его жертву. Вот, значит, как Волан-де-Морт проверил средства защиты своего крестража — позаимствовав никому не нужное, бросовое существо, домового эльфа… — На острове стояла чачаша, полная зелья. И Тетемный Лорд велел Кикимеру пить его… — Эльфа трясло с головы до ног. — Кикимер пил, и пока он пил, он видел страшное… Кикимер горел изнутри… Кикимер кричал, молил хозяина Регулуса спасти его, молил хозяйку Блэк, но Темный Лорд только смеялся… он заставил Кикимера выпить все зелье… и бросил в пустую чашу медальон… и опять наполнил ее зельем. А потом Темный Лорд уплыл, оставив Кикимера на острове… Веатрикс видела все как наяву. Видела белое змеиное лицо Волан-де-Морта, исчезавшее во тьме, видела безжалостные красные глаза, не отрывавшиеся от сотрясаемого корчами эльфа, которому оставалось до смерти лишь несколько минут, потому что по истечении их он уступит безумной жажде, насылаемой жгучим зельем на своих жертв… Но дальше воображение Веатрикс идти отказывалось, она не понимала, как Кикимеру удалось спастись. — Кикимер хотел воды, он подполз к берегу острова и пил из темного озера… и руки, мертвые руки, высунулись оттуда и утащили Кикимера под воду… — Как же ты выбрался? — спросила Блэк и нисколько не удивилась, обнаружив, что задала этот вопрос шепотом. Кикимер поднял уродливую голову и взглянул на Веатрикс большими, налитыми кровью глазами. — Хозяин Регулус позвал Кикимера назад, — сказал он. — Понятно, но как тебе удалось спастись от инферналов? Кикимер, похоже, не понимал, о чем его спрашивают. — Хозяин Регулус позвал Кикимера назад, — повторил он. — Понятно, и всё-таки… — Это же очевидно, Гарри, — сказал Рон. — Он трансгрессировал. — Но… в той пещере нельзя трансгрессировать, — сказала Веатрикс, — иначе бы Дамблдор… — У эльфов своя магия, не такая, как у нас, правильно? — сказал Рон. — В Хогвартсе они трансгрессировали в любую сторону, а мы не могли. Наступило молчание, Веатрикс переваривала услышанное. Как мог Волан-де-Морт совершить такую ошибку? И пока он думал об этом, Гермиона ледяным тоном произнесла: — Разумеется, Волан-де-Морт считал ниже своего достоинства вникать в особенности домовиков и на манер всякого чистокровки относился к ним, как к животным. Ему и в голову не пришло, что они могут обладать магией, о которой он ничего не знает. — Высший закон домовика — приказ хозяина, — нараспев сообщил Кикимер. — Кикимеру велели идти домой, Кикимер пошел домой… — Вот видишь, ты сделал, что тебе велели, ведь так? — ласково сказала Гермиона. — Значит, в невыполнении приказа ты не повинен! Кикимер, раскачиваясь все с той же скоростью, потряс головой. — Что произошло, когда ты вернулся? — спросила Веатрикс. — Какими словами ответил Регулус на твой рассказ о случившемся? — Хозяин Регулус очень встревожился, очень, — заквакал Кикимер. — Хозяин Регулус велел Кикимеру спрятаться, из дома не выходить. А потом… это было немного позже… хозяин Регулус ночью пришел к чулану Кикимера, и хозяин Регулус был странный, не как обычно, в расстройстве ума, сказал бы Кикимер… и он попросил Кикимера отвести его в ту пещеру, в пещеру, где Кикимер был с Темным Лордом… И они отправились в путь. Веатрикс снова видела все совершенно ясно — испуганного старого эльфа и худого смуглого ловца, так похожего на Сириуса. Кикимер знал, как открыть потаенный вход в пещеру, знал, как поднять со дна крохотную лодчонку, и на этот раз к острову, на котором стояла чаша с ядом, с ним плыл его обожаемый Регулус. — И он заставил тебя выпить зелье? — спросил охваченная отвращением Блэк. Но Кикимер лишь покачал головой и заплакал. Гермиона прижала ладонь ко рту — похоже, она что-то поняла. — Хохозяин Регулус достал из кармана медальон, такой же, как у Темного Лорда, — сказал Кикимер, слезы уже текли по обеим сторонам его рыльца. — И он велел Кикимеру взять его и, когда чаша опустеет, поменять медальоны… Рыдания Кикимера обратились в подобие скрежета, Веатрикс приходилось напрягать слух, чтобы разобрать его слова. — И он приказал… Кикимеру уйти… без него. И он велел Кикимеру… идти домой… и никогда не говорить хозяйке… что он сделал… но уничтожить… первый медальон. И он выпил… все зелье… а Кикимер поменял медальоны… и смотрел, как хозяина Регулуса… утаскивали под воду… и… — Ах, Кикимер! — простонала расплакавшаяся Гермиона. Она опустилась рядом с эльфом на колени, попыталась обнять его. Но он немедля вскочил на ноги и с нескрываемым отвращением отпрыгнул от нее. — Грязнокровка коснулась Кикимера. Что сказала бы хозяйка? — Я же велела тебе не называть ее «грязнокровкой»! — рявкнула Веатрикс, но эльф уже и сам наложил на себя взыскание: упал на пол и начал биться об него лбом. — Останови его, останови! — закричала Гермиона. — Разве ты не видишь, как ему плохо? Они же обязаны подчиняться любому приказу! — Кикимер, стой! Стой! — крикнула Блэк. Эльф лежал на полу, задыхаясь и дрожа, вокруг его носа поблескивала зеленая слизь, на мертвеннобледном лбу, которым он колотился об пол, набухали ссадины, налитые кровью глаза припухли, наполнились слезами. Ничего более жалостного Веатрикс еще не видела. — Итак, ты принес медальон домой, — сказала она, ей было не до милосердия, хотя она чувствовала, как по ее лицу стекают слезы от рассказа Кикимера, требовалось выяснить все до конца. — И попытался уничтожить его? — Что ни делал Кикимер, он не смог даже царапину на нем оставить, — простонал эльф. — Кикимер перепробовал всевсе, что знал, и ничего, ничего не помогало — так много могучих заклятий было наложено на крышку медальона. Кикимер был уверен: чтобы уничтожить медальон, нужно его открыть, а он не открывался… Кикимер наказал себя и попробовал еще раз, потом еще наказал и опять попробовал. Кикимер не смог выполнить приказ, Кикимер не уничтожил медальон! А его хозяйка сходила с ума от горя, потому что хозяин Регулус пропал, а Кикимер не мог рассказать ей, что случилось, нет, потому что хозяин Регулус вевевелел ему не говорить никому в сесемье о том, что было в пепещере… Кикимер зарыдал так, что произносить связных слов больше уже не мог. По щекам смотревшей на него Гермионы текли слезы, однако притрагиваться к нему она больше не решалась. Даже Рон, к поклонникам Кикимера не принадлежавший, выглядел расстроенным. Веатрикс опустилась на корточки, потрясла головой, стараясь прояснить ее. — Я не понимаю тебя, Кикимер, — в конце концов сказала она. — Волан-де-Морт пытался убить тебя, Регулус умер, чтобы сокрушить Волан-де-Морта, и всё-таки ты с радостью выдал ему Сириуса? С радостью отправился к Нарциссе и Беллатрисе и передал через них сведения Волан-де-Морту… — Ви, у Кикимера голова устроена подругому, — сказала Гермиона, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Он раб. Эльфы домовики привыкли к дурному, даже жестокому, обращению. В том, что сделал с Кикимером Волан-де-Морт, ничего такого уж необычного не было. А войны волшебников — что они значат для эльфов вроде Кикимера? Он предан людям, которые добры к нему, и миссис Блэк, наверное, была добра, а Регулус был добр определенно, вот он и служил им с полной охотой и разделял их верования. Я знаю, что ты хочешь сказать, — продолжала она, увидев, что Гарри собирается ей возразить, — что взгляды Регулуса изменились… Но, похоже, Кикимеру он об этом не сказал, так? И я, пожалуй, знаю почему. И Кикимер, и родные Регулуса чувствовали себя в большей безопасности, придерживаясь давних воззрений на чистоту крови. Вот Регулус и старался защитить их всех. — Но папа… — Сириус вел себя с Кикимером ужасно, Веатрикс, и не смотри на меня так, ты знаешь, что это правда. Когда Сириус перебрался сюда, Кикимер уже провел в одиночестве долгое время и, наверное, изголодался по хоть какой-нибудь привязанности. Уверена, «мисс Цисси» и «мисс Белла» были очень милы с Кикимером, когда он оказался у них, вот он и услужил им, рассказав все, что они желали узнать. Я давно говорила: волшебникам еще придется заплатить за то, как они обращаются с домовиками. Что же, Волан-де-Морт заплатил… и Сириус тоже чуть не заплатил. Веатрикс не становись той кто тоже заплатит за это цену. — Кикимер, — спустя некоторое время сказала Веатрикс — когда тебе станет немного лучше, сядь… ээ… пожалуйста. Прошло еще несколько минут, и наконец икота Кикимера стихла. Он сел и выпрямился, потирая глаза кулачками, совсем как маленький ребенок. . — Я хочу попросить тебя кое о чем, Кикимер, — сказала Блэк. В поисках помощи она взглянула на Гермиону: приказ Веатрикс хотела отдать мягко, но в то же время не притворяясь, будто это не приказ. Впрочем, ее изменившийся тон, видимо, заслужил одобрение Гермионы — она поощряюще улыбнулась ей. — Я хочу, Кикимер, чтобы ты отыскал Наземникуса Флетчера, пожалуйста. Нам нужно выяснить, где медальон… где медальон хозяина Регулуса. Это очень важно. Мы хотим закончить работу, которую начал хозяин Регулус, хотим… мм… сделать так, чтобы его смерть не была напрасной. Кикимер опустил кулачки и уставился на Веатрикс. — Найти Наземникуса Флетчера? — проквакал он. — И доставить его сюда, на площадь Гриммо, — сказала Блэк. — Как тебе кажется, ты сможешь сделать это для нас? Кикимер кивнул, поднялся на ноги, а на Веатрикс вдруг накатило вдохновение. Она вытащил из Хагридова мешочка поддельный крестраж, медальон, в котором Регулус оставил записку для Волан-де-Морта. — Кикимер, я, ээ… хотел бы, чтобы ты взял эту вещь, — сказала она, вкладывая медальон в руку эльфа. — Она принадлежала Регулусу, и, я уверена, он был бы рад, если бы ты владел ею, как знаком его благодарности за все, что ты… — Перебор, подруга, — сказал Рон, когда эльф, взглянув на медальон, одурело и горестно взвыл и снова бросился на пол. Почти полчаса ушло у них на то, чтобы успокоить Кикимера, до того потрясенного переходом наследия рода Блэков в его полную собственность, что он и на ногах то стоять не мог. Когда Кикимер наконец обрел способность хоть как-то передвигаться. Он повесил медальон на шею Веатрикс и та заверила его, что у нее не будет дел важнее, чем охрана семейной драгоценности. Кикимер отвесил три глубоких поклона Веатрикс, Гарри и Рону и даже как-то смешно дернулся в сторону Гермионы — возможно, то было попыткой уважительного прощального привета. А потом раздался обычный громкий хлопок: Кикимер трансгрессировал. Веатрикс выпрямилась и взглянула на Регулуса, который все это время стоял прислонившись к столу. — Прости, я не знала... — Ничего страшного, мне не нужно было злится, я сам виноват, что просил Кикемера не рассказывать, что со мной случилось на самом деле... Кстати, ты очень похожа на отца — Регулус улыбнулся. — От тебя эти слова прозвучали как обвинение — рассмеялась Веатрикс, пряча под футболку медальон. — Ладно, давай пока, пойду с матушкой поговорю— Регулус с лёгким хлопком исчез. Веатрикс взглянула на наручные часы Гарри. За допросом Кикимера они не заметили, как наступил вечер. Блэк слишком сильно устала и была морально истощена. — Ребят, мне что-то не очень хорошо, я наверное пойду спать — трое друзей кивнули и Веатрикс поднявшись на верхнюю площадку дома, вошла в свою комнату. *** Темно. Ты не боишься темноты, никогда раньше не боялась. Но не сейчас. Сейчас она вызывает почти животный ужас. Кажется, что нет ничего, кроме этой темноты, никогда ничего не было, кроме нее, и никогда не будет. Ты понимаешь, что лежишь и не можешь пошевелиться. Темнота. Страх сковывает. Ты не можешь кричать. Хочешь — но слова застревают где-то внутри, и ты начинаешь задыхаться. И совсем рядом слышишь свистящее прерывистое дыхание. Мысли путаются. Ты не одна в этой темноте. Тихий стон. Слабое движение, почти неощутимое. В первую секунду ты думаешь — тебе мерещится и всему виной темнота, но потом осознаешь, что рядом с тобой кто-то еще. Ты пытаешься бежать, но не можешь встать, а чудовище медленно подбирается к тебе, заприметив новую жертву.       Веатрикс очнулась не сразу.Она несколько минут полежала с закрытыми глазами, прислушиваясь. Ей снился кошмар. А в нем чудовище. Веатрикс прекрасно помнила желтые гниющие зубы около своего лица, перед тем как ей удалось ударить монстра и, найдя в себе силы, начать бежать. Она точно знала, что за монстр это был. Оборотень. Скорее всего Сивый или кто-нибудь другой. Такой же страшный и дикий. Веатрикс который раз проклинала Люциуса Малфоя за эту фобию. Веатрикс считала, что все изменилось после того как ее крестный признался в том, что он оборотень. Веатрикс не боялась его. Она видела в нем поддержку и опору. Человека, которому нелегко давалась жизнь, которому просто не хватало любви. Люди призирали таких как он и он ничего не мог с собой поделать, когда люди, узнав о его недуге, переставали видеть в нем человека. Они видели лишь чудовище.       Веатрикс попыталась вспомнить из-за чего именно она упала в обморок. Она зашла в комнату. Сегодня у них был очень сложный день. Веатрикс была морально истощена, после того, как узнала из уст Кикимера, что Регулус не был предателем. Он был жертвой. Точно такой же, как и миллионы других людей до него. Сегодня Веатрикс смогла пересмотреть свои взгляды к старому домовику, который хранил исключительную преданность семье Блэк. Сначала Вальбурге и Регулусу, а теперь и самой Веатрикс. Она приняла статус Леди Блэк, как только переступила порог этого дома. Кикимер сначала огрызался на нее, точно так же как до этого поступал и с Сириусом, но после рассказа Регулуса, когда Веатрикс сменила свой гнев по отношению к домовику на милость он преобразился и с охотой и рвением пообещал найти Наземникуса Флетчера, который заявился в этот дом и выкрал кучу полезных артефактов, в том числе и медальон, который Кикимеру нужно было уничтожить, но он не смог. Веатркс была зла на Наземникуса и пообещала себе, что найдет способ наказать его. Она размышляла об этом в своей комнате, лёжа поверх теплого пушистого одеяла. Повернув голову в бок и взглянув на окно, она увидела в окне два громадных желтых глаза. Последовал звук разбитого стекла и Веатрикс оказалась в темноте. Вот все, что она помнила.        Веатрикс так и продолжила лежать с закрытыми глазами, прислушиваясь. Откуда-то дул ветер. Наверняка он проникал из разбитого окна. Веатрикс поежилась и напрягла слух, стараясь уловить что-нибудь еще. Ничего. Где носит Гарри, Рона и Гермиону? Где они? Почему не пытаются привести Веатрикс в чувство?       Она медленно открыла глаза и тут же увидела яркий солнечный свет. Она быстро зажмурилась, а потом повернувшись набок, снова открыла глаза. Она была не дома. Прямо около ее лица из земли к небу тянулось дерево. Около его корней валялись разноцветный опавшие листья. Веатрикс осторожно взяла один из них и осмотрела. Вроде бы настоящий. Но каким образом она оказалась на улице? Она поднялась на ноги и начала пробираться сквозь деревья. Веатрикс не знала куда она идет, но она точно знала, что не хочет оставаться здесь ни на одну минуту. Веатрикс не знала, как долго она шла, но вскоре деревья сменились полем, потом снова появились деревья и наконец показался большой особняк. Веатрикс осторожно подошла к воротам и заглянула внутрь. Около дома, на пожелтевшей траве сидел мальчик лет пяти. Из дома вышел мужчина и принес мальчику чашку с какой-то жидкостью, чтобы он попил. Блэк осторожно вошла внутрь, чтобы спросить мужчину, где она оказалась. Мальчик и мужчина посмотрели на нее одновременно. Мальчик вскочил на ноги и побежал в сторону Веатрикс. Блэк еле успела поймать его, когда малыш запрыгнул ей на руки. — Мама вернулась! — Веатрикс удивленно посмотрела на ребёнка и с ужасом узнала в нем свою маленькую копию.