Драконий фрукт

Я лениво ищу в песке мелкие камушки, сидя в тени раскидистой большой пальмы, а затем кидаю их в сторону утреннего моря, залитого ярким светом палящего солнца. Неподалеку догорал костер, который я теперь разводила, выбивая искры одним камнем об другой: повезло, что местные породы чудесно их высекали, стоило приложить лишь немного смекалки. Теперь на огне я могла жарить моллюсков или рыбу, и это значительно обогатило мой рацион, сделав жизнь здесь значительно приятнее. Слабый ветер то и дело доносил до меня приятный запах сгоревшей древесины и печёных мидий, которые ждали своего часа на завтрак. Но я не начинала кушать без него... Позади слышатся шаги, тихие, едва различимые, которые я научилась разбирать в мерном гуле волн только в последнюю неделю. Кто-то мягко садится рядом, чуть толкая собой и собственнически обхватывая вместо приветствия, и я улыбаюсь, ловко перехватывая пальцами тонкую плеть рубинового хвоста, что струится около босых ног. — Доброе утро, сонная рыба, — добродушно толкаю плечом Эррора, что недовольно косится на меня, а после больно щиплет за бедро пальцами, скаля латунные зубы. — Я уже месяц как не рыба, глупая, прекрати так меня называть, — монстр угрожающе щурится, придвигаясь ближе и шумно втягивая воздух в почти змеином жесте. — А то что? — смело оглаживаю длинный хвост, что хлыстом взметывается из моих рук, а монстр заваливает меня на мягкий песок, нависая сверху гулко рычащей тенью. — Я ведь и проучить могу, знаешь ли, — Эррор лизнул меня своими языками, заставив засмеяться от щекотки и согнуть руки и колени в жесте защиты, когда он опустился к шее. — Ахаха, всё-всё, отпусти, щекотно, Эррор! — обнимаю его, прижимая ближе, и мы просто валяемся на теплом песке, чувствуя дыхание друг друга, тесно сплетясь в объятиях... В его новом облике, ставшим постоянным после полнолуния, мы теперь все время проводили вместе, но плавать монстр уже лез не с такой охотой, словно боялся, что вода вернёт его к прежней жизни, предпочитая исследовать недоступный ему ранее берег. Открывая новое с почти детским восторгом: ракушки, камни, листья и шероховатые стволы тропического леса. Неизведанный им мир тактильных ощущений. И даже я сама, словно монстр открывал меня заново, подолгу водя длинными пальцами по напитанной солнцем медной коже, не позволяя отойти, пока он не насладится чувством сполна. И, надо сказать, что почти всегда это перерастало в нечто более страстное, чем простые поцелуи и касания... Это место стало моим личным раем, словно все это время я лишь существовала, в ожидании возможности попасть сюда. А может и сама жизнь всё делала для того, чтобы повернуть вектор моей судьбы к этому острову, где живёт монстр, отвергнутый целым миром. Как порой неисповедимы дороги жизни... Делают поворот там, где ждёшь прямую... И наоборот, несут вперёд, когда предчувствуешь вираж. — Амбри? — зовёт меня Эррор, лёжа вплотную, уткнувшись в шею теплым носом и обвивая хвостом ноги. — М? — веду рукой по волнам его позвоночника на шее, мерцающего в тени всеми оттенками бархатно-красного. А он молчит, просто наслаждаясь близостью, не ведая, как сказать, что я уже знаю и без слов. Чувствую в нем вибрацию, словно тихое ворчание дикого хищника от моей ласки, и его рука нежно касается виска, наполняя голову мыслями и чувствами его души. Такие, от которых моя собственная делает кувырок, смятенная силой эмоции... Ее сложно описать, но... Она звучит голосом, где неважно, что именно говорят. Важен лишь тон. Лишь внимание к тебе, пускающее рябь мурашек, как если бы в воду бросили камень. Звучит не только звуком, но и касанием... От него на теле ещё долго горит огонь, подобно ожогам, с которыми не хочется расставаться. Напротив... Желаешь обжечься сильнее... Звучит чувством дыхания. Но не своего. Ты ловишь каждый чужой вдох, жадно поглощая выдох, мечтая, чтобы расстояние между вами измерялось не сантиметрами, а воздухом, что побывал в лёгких, согретый теплом горячего сердца. Звучит страстью, что испытываешь, сливаясь в единый клубок сладкого наслаждения, когда не ясно, где начинается твое и кончается чужое... А ещё... Звучит доверием. Звенящим в унисон с душами, сердцами, словами, дыханием и самой жизнью, что вы готовы отдать друг за друга без промедления. Так звучит любовь... — Я тоже тебя люблю, Эррор, — отвечаю монстру, что в такие моменты предпочитал эмоциональное общение, нежели банальное – словесное. Это было ценнее мне. Чувствовать его душу. То доверие, что мне было оказано, говорит само за себя и не требует каких-либо ещё уточнений. И он и сам это знал без слов, просто вытягивая мои чувства наружу и рассматривая их собственным разумом. Это было приятно. Будто кто-то нежно перебирает мысли, бережно возвращая на место каждую, оглаживая особо понравившиеся, пропуская их через себя словно песок сквозь пальцы, наполняя их своими впечатлениями и даря тепло, что течет по сосудам медленным спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне. Ему нравилось мое доверие. Моя открытость ему и позволение вот так вторгаться в разум, просто расслабляясь в его руках. Я чувствую его власть и силу в такие моменты, но знаю, что Эррор ими никогда не посмеет злоупотребить, ограничиваясь лишь сильным давлением в нужный момент, чтобы принести этим лишь больше удовольствия. — Эррор, пойдем есть? — тихо спрашиваю его, чуть отстраняясь и всматриваясь в его затуманенные мыслями глаза, когда он убирает от виска пальцы. — И что на завтрак? Эти дурацкие фрукты даже не предлагай, никогда их не любил, а теперь и близко не подойду, — скелет брезгливо кривит рот и щурится, а я смеюсь над выражением его моськи, понимая, как он, должно быть, теперь ненавидит драконьи фрукты. — Я мидии в костре запекла. На вкус очень приятно, — сажусь рядом, отмечая, что хвост монстра все ещё вьется лозой по коже, приятно контрастируя алым отсветом на загорелой ноге. — Я знаю кое-что более вкусное, детка, — рычит мне в ухо севший рядом Эррор, сверкая потемневшим взглядом, пуская дрожь по телу. Боги, да он каждый раз умудрялся свести с ума одним лишь голосом. Завести с полоборота даже не касаясь руками. И его хвост здесь играл далеко не последнюю роль... Отцепляю эту коварную змею от себя, памятуя о том, как вчера провела вечер, что оставил напоминанием неплохие синяки на бедрах, не сошедшие даже после лечения его магией, а потому повторения сейчас не хотелось: тело явно было против, отзываясь на движения, словно вчера по мне проехался поезд. Это было неожиданным открытием, заставившим одновременно и хотеть повтора, и бояться его. — Обойдешься, ты на диете, — фыркаю ему беззлобно, вставая и направляясь к горячим углям костра, чтобы вытащить завтрак, пока Эррор темной тенью скользнул следом, пристально наблюдая за движениями моих рук, ловко выуживющих из костра открытые раковины крупных, нежных моллюсков, разносящих сладковатый аромат сочного мяса над темными линиями угольков. Они горячие, и я с шипением быстро отдергиваю пальцы от нагретых раковин, оставляя их подстывать на темном песке возле нас, аккуратно усаживаясь рядом и вытягивая ноги, на которых темнели следы вчерашней любви. Эррор покорно опускается рядом, словно прирученный дикий зверь, сверля взглядом голую кожу, словно та была в чём-то виновата. — Больно? — спрашивает он, придвигаясь ближе и ведя ладонью от бедра до колена и обратно, останавливаясь на размытых контурах гематом. — Не больнее, чем падать с пяти километров в куске самолёта, — отшучиваюсь, беря первую ракушку и вытаскивая оттуда сладковатое, горячее мясо. Было безумно вкусно, и я в наслаждении мычу, медленно жуя завтрак. Пища богов, после долгой фруктовой диеты. — Извини... Я забываюсь... Ты такая нежная, — его хвост перекидывается через мои ноги, подергивая кончиком, сгибая и разгибая его, словно у кота. Выглядит мило, и я улыбаюсь, погладив его ребристую поверхность. — Ничего, Эррор. Пройдёт. Хах, на животе ещё хуже, поверь. Так что сегодня я точно пас, — беру вторую ракушку и следующий кусочек мяса протягиваю Эррору, предлагая поесть с моей руки. Его хвост от такого жеста занятно скручивается в спираль, а после монстр наклоняется, бережно обхватывая мои пальцы и касаясь их мягкими языками. На дымчатых скулах играют переливами медовые веснушки, которые нравятся мне до бабочек в животе, и не сдержавшись, я быстро чмокаю его в щеку, усилив тем самым эффект его смятения. Эррор до сих пор не мог привыкнуть к тому, каким ласковым на самом деле был мой характер, и это частенько вводило его в ступор, к моему большому удовольствию. Видеть его милое смущение, что плохо вязалось с резковатой манерой поведения, было словно выпить ранним утром чашку любимого кофе, которого тут безмерно нехватало. Можно сказать, что его медовая эмоция теперь заменила мне любимый напиток. — Ты такой милый, — тихо улыбаюсь ему куда-то в уголок рта, отстранившись всего на полсантиметра, вдыхая запах солнца и ветра, что исходил от него. — Ч...что ты несёшь? — бурчит он тихо, закрывая глаза, не в силах вынести моей провокации, а я победоносно хмыкаю, отодвигаясь, чтобы взять ещё одну мидию для Эррора, — давай лучше залечим твой живот. Почему вчера не сказала? — Потому что было уже слишком поздно, я заснула прямо в траве, забыл? — напоминаю ему вчерашний поздний вечер, переходящий в ночь, после которой не было сил даже пошевелиться... Эррор закатил глаза в раздражении, но все же коснулся живота, задирая потрепанную футболку в попытке разглядеть свои же следы. А посмотреть было на что: борозды лиловых полос и синяки, убегающие на линию бедер, болезненные и темные, повторяющие следы его рук. Монстр замирает, глядя на это странным дрожащим взглядом, занеся руку над одним из следов. — Это... черт, Амбри... — его голос звучит глухо, и повернувшись к нему, я вижу в глазах страх... Самый настоящий страх, налитый сожалением и боязнью коснуться вновь. — Эй, эй, ты чего, Эррор? — ласково улыбаюсь ему, касаясь руки и не давая ее отдернуть, — всё хорошо... Не бойся, это только выглядит так, но на самом деле... Ты ведь знаешь, как мне было приятно... Монстр хищно щурится, долго всматриваясь в мои глаза, и я терпеливо жду, поглаживая его длинные фаланги, наслаждаясь их гладкой фактурой, напоминающей шелк. В конце концов он вздохнул и придвинулся ближе, мягко укладывая меня на песок и задирая футболку, чтобы добраться до оставленных им ран. Его хвост пугливо подергивается, щекоча кожу на лодыжке, пока ладонь разносит тепло по животу и бёдрам, оставляя вместо ушибов и порезов остаточные следы и чувство тепла, влитого под кожу. Словно в кровотоке бегут солнечные лучи. Так хорошо... Блаженно прикрываю глаза, вслушиваясь в рокот волн, что бьются о волнорез алмазно-черных скал на дальней части острова. Тишина... Клекот чаек и океаническая мелодия с шелестом сотен песчинок. Так звучит умиротворение. Не заметила, как совсем расслабилась от этих едва ощутимых касаний к коже, чуть не задремав. Пока вдруг не почувствовала, что эта ласка стала более настойчивой, забираясь на внутреннюю сторону бедер, чуть разводя их, а талию оплел гибкий хлыст длинного хвоста. Сонно ерзаю, не желая отпускать чувство уютной неги, но Эррор начинает путешествие от самого виска до скулы и губ, медленно целуя, пытаясь мягко растормошить меня своими действиями. — Мм... Эррор, что ты... — Тихо... — скелет почти накрыл меня собой, бережно прикусывая и оттягивая кожу на плече, пока я отвернулась к морю, скользя по волнам затуманенным взглядом. И все бы так и пошло прямиком в пучину нежности, если бы взгляда не коснулась деталь, выбивавшаяся из ставшей привычной пейзажной линии горизонта, заставляя меня резко встать, неверяще уставившись в аквамариновый океанический простор... — Корабль... — тихо говорю, раскрыв рот от изумления, видя, как по линии далёкого касания воды и неба медленно скользит белая точка далёкого судна. Эррор встаёт рядом, глядя с тревогой на это чудо, в которое не могла поверить я. Не думала, что увижу нечто подобное снова, живя здесь... Я и не надеялась, но... Хочу ли вернуться в прежний мир? Ощутить ритм прежней жизни, в которой нет и не было места таким, как Эррор? Забыть обо всем, словно о странной диковатой фантазии? Вернуться в... прошлое... Совершенно точно и безоговорочно "нет"! Даже мысль об этом сводит душу безумной болью, от которой я морщусь, отводя взгляд на монстра, что выглядел невероятно грустно и даже зло. — Хочешь развести огонь посильнее? Они могут увидеть, — бесцветным голосом говорит скелет, плавно взмахивая хвостом, дающим отзвук хлыста, рассекающего горячий воздух. — Глупый... Я хочу остаться здесь, Эррор, — поворачиваюсь спиной к океану и беру его ладонь в свою, поднимая к лицу, давая прикоснуться к виску, чтобы скелет услышал мои чувства. Понял эмоции, которые я не смогу объяснить простыми словами. Их просто недостаточно. Они слишком слабы и незначимы... Эррор хмурится, прижимая к моей щеке всю ладонь и подходя вплотную, заглядывая разноцветными огоньками в мой размытый взгляд. — Но почему? Ты выбираешь... — Тебя, Эррор. Я твоя, помнишь? — жмусь к нему ближе, несмело обнимая, словно боясь, что он оттолкнет или заставит вернуться. Но этого не происходит... Его хвост легко касается босых ног, а руки крепко обхватывают под лопатки, скользя и сминая собой футболку. — Моя... Моя, Амбри... И я... твой... От его рубашки пахнет океаном... Солёным. Свободным. Родным. — Так на чем ты остановился? — чуть хрипло спрашиваю монстра, ведя носом вдоль открытых шейных позвонков, чувствуя, как его хвост оплетает тугим жгутом голое бедро, чуть вздрагивая от зародившегося нетерпения... — Тебе напомнить? — шипит он, сжимая руки на плечах сильнее и требовательно впиваясь в губы... И целого океана мне было бы мало, чтобы описать, какое счастье я обрела, получив право на второе рождение, очутившись на этом загадочном острове... Месте, где растет дикая, сладкая питайя. Драконий фрукт. Чудесный плод с необычными чешуями: пурпурно-зелеными, скрывающими нежную белую мякоть с сотнями черных зёрен... Словно что-то иномирное... Кто бы мог подумать, что этот плод поможет сойтись двум существам, живущим по разные стороны объективной реальности, но сведённые на границе одного острова. Острова, который спас мою жизнь и разделил ее на "до" и "после"...