Ну почти аль денте

— Молодые люди сейчас такие яркие, — женщина средних лет добродушно улыбнулась, притворяя за собой дверь комнаты и внося поднос с чашками чая. — Уён-а, ты всегда был таким особенным мальчиком... — Она поставила горячие напитки на стол, ласково потрепала темные волосы сына, что увлеченно мазал темно-бирюзовой краской пряди друга, и деловито оглядела комнату. — Сани, вы уже собрали сумки? — Да, мама, — коротко ответил парень, отделив новую порцию обесцвеченных волос. Кисточка и расческа упрямо скользили в перепачканных перчатках, Сан старательно пытался сохранять терпение. — Жаль, что мы с отцом не сможем вас отвезти, — она разочарованно вздохнула и присела на край кровати. — Вы уже такие взрослые, — снова вздох, — сами поедете на море, создадите новые яркие впечатления. Только прошу, не лезьте в воду, уже ведь не лето. — Не волнуйтесь, я присмотрю за вашим сыном, — сладко пропел Уён. Кому за кем присматривать — тот еще вопрос. Сан улыбнулся этой мысли и бросил на мать красноречивый взгляд. Знала бы она, какой занозой в его заднице был Чон Уён, которого, казалось его родители любили больше, чем самого Сана. Они души в нем не чаяли, тоже ласково называя сыном. Семейство Чхве снисходительно относилось к тому, что друг их собственного чада был геем, даже не подозревая, что в их доме таких целых два. И что эти двое теперь вместе. И что эта осенняя поездка на море — не просто желание двух молодых парней насладиться красотами побережья, поесть закусок и погулять вдоволь. “Сани, у нас будет настоящий медовый месяц” “Всего лишь выходные, закатай губу обратно” “Мне и этого хватит, любимый” “Любимый”. Такое простое слово, но сколько Сан ждал, когда услышит его от человека, которому был предан всем сердцем долгие годы. И теперь эти семь букв из уст Уёна принадлежали ему, только ему. — Что же, пойду, не буду вам мешать, — женщина поднялась с кровати, еще раз с огромной нежностью одарив парней своей улыбкой и заботливым взглядом, и вышла, прикрывая за собой дверь. — Не засиживайтесь, а то проспите электричку. — Обожаю твою маму, — Чон блаженно вытянул ноги и повел плечами, затекшими от такого долгого неподвижного сидения. — Мои родители с удовольствием бы усыновили тебя, если бы могли. — Сан несильно стукнул парня расческой по макушке, — Не вертись, иначе я и уши тебе покрашу. — М-м-м, тогда я называл бы тебя старшим братишкой, — Уён послушно выпрямился, но его выдержки хватило ненадолго. — И обнимал бы своего Сани круглыми сутками, купался бы с ним в одной ванной каждый день, а еще... — Так нельзя, — строго оборвал его парень. — Я точно обмажу тебя краской с ног до головы, если ты не перестанешь ерзать. — Но я уже устал. Хочу обнять тебя. — Потерпи еще немного, — снисходительно уклонился доморощенный парикмахер. — Я почти закончил. В следующий раз ты пойдешь в салон. Там это сделают быстрее и явно лучше. — Но мне так нравится, когда ты перебираешь мои волосы, — Чон прикрыл глаза от удовольствия. — Так расслабляет. Сан сделал шаг назад, критично оценивая свою работу, бросил инструменты в миску и стянул перчатки. — Готово, — он подал чай парню, — ты засек время? Уён кивнул, пригубив ароматный напиток. Аккуратный маленький бирюзовый пучок на голове делал его смешным, похожим на персонажа из детского мультфильма. Темноволосый улыбнулся, созерцая этот нелепый вид. — Сани, я так хочу тебя поцеловать, — отстраняясь от кружки, серьезно заметил Чон, — прямо сейчас. — А если кто-то поймает нас? — Им давно бы пора знать. Ты стыдишься меня? Нет, Уёна он совсем не стыдился. Просто не знал, как сказать родителям о том, что лучший друг “оголубил” их сына. Папа бы такого точно не одобрил. С чужим человеком подобного “сорта” он еще мог смириться. Но признаться отцу в том, что член семьи, которого всегда упорно поддерживали и возлагали большие надежды на его будущее, оказался вовсе не тем, кто построит на фамильном фундаменте свою крепкую и дружную ячейку общества — было сродни тому, чтобы лечь под поезд. Рано или поздно ему придется это сделать, но только тогда, когда он сможет сполна отблагодарить родителей за все, что было дано ему их упорным трудом. Но пока он не был готов к такому решительному шагу. — Я люблю тебя, Уён-а, но давай еще немного подождем. К тому же, когда мы вернемся, они снова уедут. — Сан ласково коснулся руки парня. — Ну хорошо, — Чон растаял, — только мне кажется, что они и так уже обо всем догадались. — Потому что ты слишком громкий. Уён хитро улыбнулся и сплел их пальцы. — Ничего не могу с собой поделать, — он мило наклонил голову набок. — И ведь это вовсе не я затыкаю себе рот одеялом. Приезд родителей был настоящим испытанием. Приходилось играть в настоящие прятки, ведь Чон Уён не мог удержать своих рук и штанов на месте. Если бы Сан знал, что за многочисленных бывших партнеров его парня теперь придется отдуваться ему самому, то хорошо бы подумал еще раз, прежде чем жертвенно броситься на алтарь этому неугомонному демону. Насладиться совместным временем с родственниками было просто некогда между мыслями о том, как не попасться им в самом неприглядном виде. — Тебе уже скоро топать в ванную, — неловко меняя тему, заметил хозяин комнаты. — А ты пойдешь со мной? Боюсь, я не справлюсь сам, — парень страдальчески поджал губы. — Нет, — Сан отпустил его руку и принялся расправлять постель. — Слишком рискованно, они еще не спят. Я пока лучше приготовлю все ко сну. Уён наигранно грустно опустил голову и поплелся прочь из комнаты, не забывая приправить свою трагедию огорченными вздохами. “Хотя бы в том, что мы спим на одной кровати, нет ничего странного. Раз нет гостевых футонов, то и выбора особо нет” Парень снял покрывало, встряхнул одеяло и взбил подушки, расставляя любимые плюшевые игрушки у изголовья кровати. Не постель, а какое-то общежитие. Сан уселся на простынь и сжал в объятиях подушку в виде пса породы сиба-ину, тревожно оглядываясь на две спортивные сумки с вещами для поездки. Нервное и радостное предвкушение совместных выходных на берегу моря приятно щекотало бабочками в животе. У них с Уёном было так много совместных приключений, но только в качестве друзей, пусть и особенных, но не возлюбленных. Осознание этого вселяло в сердце какое-то глупое переживание. — Сани, ты просто посмотри, как хорошо получилось! — Чон очень старался не кричать, но его восторг просто переполнил комнату, как только его бирюзовая макушка выскочила из коридора. — Такой красивый цвет, я тебя просто обожаю! — Ты теперь и сам похож на море, — мягко принимая парня в свои объятия, прошептал Сан. — Тогда море волнуется раз! — Уён завалил его на лопатки, припечатывая своими руками чужие прямо к постели. Бедная подушка-игрушка укатилась прочь. — Море волнуется два! — чуть тише произнес неугомонный парень и задорно чмокнул любимого в нижнюю губу. — И-и море волнуется три... — уже шепотом добавил он и прикрыл глаза, готовясь поцеловать по-настоящему. — И я иду в душ, а ты ложишься спать. Нам рано вставать, — желанные губы улизнули куда-то вбок. — Обломщик, — проскулил парень и пораженно свалился на подушки от сильного толчка, драматично хватаясь за грудь. — Завтра поиграем в эту твою игру, — проворчал Сан, скрываясь за дверью. Уён бросил ему вслед полный всемирной скорби взгляд и заполз под одеяло. Это “завтра” ему казалось таким далеким, а еще предстояло несколько часов мучительно пялиться на своего парня в поезде без возможности зацеловать того от кончиков пальцев до самых кончиков волос, не имея и шанса залезть под чужую кофту и свернуться там калачиком, вслушиваясь в бешеный волнительный стук сердца. Чон злился на то, что он родился парнем и не мог позволить себе так много из того, что делают другие парочки в поездках. Если бы только Сан не стеснялся шокировать всех вокруг их любовью. Уёну было так мало этой любви, он хотел отдавать еще больше, чем получал, но парень вечно одергивал его, отталкивал, осторожничал. Бирюзовые влажные волосы разметались по подушке. От досады он пнул одеяло и отвернулся, чтобы не видеть, как Сан войдет в комнату, снова заставляя сердце замирать, а руки предательски тянуться к его теплому и уютному свету. Когда хозяин комнаты тихо приоткрыл дверь, он настороженно прислушался, пытаясь уловить сонное сопение. Чон спал или очень хорошо притворялся. Сан медленно подошел к кровати и потушил светильник, все еще не веря в то, что парень так просто сдался. Или обиделся. Последнее было бы не очень хорошим исходом накануне их маленького путешествия. Не для того они планировали всё это, чтобы дуться друг на друга или выяснять отношения. Парень бесшумно лег рядом с любимым, натягивая на себя одеяло, и в примирительном жесте приобнял Уёна со спины. — Кажется, ты не очень-то осторожен, — прошептал тот и поерзал, пристраиваясь поближе и укладывая ладонь поверх пальцев Сана. — Нам и правда не стоит шуметь. Давай сегодня просто выспимся, хорошо? — Я не могу спокойно спать, пока ты трешься о мою задницу. Шорох простыни. Тепло груди, едва прислонившейся к спине, растворилось. Чон тяжело вздохнул. — Если хочешь, можем поболтать. Ты всегда быстро засыпаешь, когда я рассказываю тебе что-нибудь, — раздался виноватый шепот из темноты. — Сани, мы обычно болтаем после кое-чего достаточно утомительного. И правда. — Только сегодня. Завтра я весь твой, обещаю, — Сан легко коснулся поцелуем шеи. — Я запомню, — коварно отозвался Уён. Он затих на пару минут, но все же решил немного послушать свою любимую колыбельную в виде убаюкивающего шепота, а потому спросил. — Как дела у Сонхва-хёна? Он не писал тебе? — Писал, — задумчиво протянул темноволосый, удобнее устраиваясь на подушке. — Кажется, у них там все не так уж и плохо. Он занялся перевоспитанием Хонджуна. — И как? — С переменным успехом. Всё еще огрызается, но думает над своим поведением. Сонхва мало что описывал, но, как я понял, они вроде как теперь вместе. — Хёну нужен был кто-то наглее нас, чтобы он разобрался в своих тараканах. Я рад, что все так сложилось, — он повернулся, в темноте пытаясь разглядеть лицо Сана. Тот лежал, умиротворенно прикрыв глаза. — Он же познакомит нас? Мы, считай, его феи-крестные. Парень улыбнулся в ответ. На щеках проступили задорные ямочки. — Когда-нибудь. А теперь спи, Чон Уён. Хватит пялиться. — Я люблю тебя, Сани. Я буду держать тебя за руку все выходные, — он сплел их пальцы и трепетно поцеловал костяшки. — Я тоже люблю тебя, — едва слышно прошептал парень. *** — Твою мать, Уён, это еще что за выходки? — Сан сердито набросил на замок из рук кофту, опасливо оглядываясь на других пассажиров электрички. Бирюзовая челка пощекотала покрасневшее от смущения ухо. — Я же сказал, что не отпущу тебя, до тех пор, пока мы не вернемся домой, — злорадно прошептал Чон, крепче сжимая пальцы. — А если я захочу в туалет? — парень возмущенно округлил глаза, продолжая заливаться краской. — Пойду с тобой, — хитрец лукаво подмигнул. — И вообще, ты все еще должен мне желание за наш спор о хёне. Ты обещал, что сегодня будешь весь мой, так что я приберегу его на потом. Сан закатил глаза и отвернулся к окну, наблюдая, как поезд набирает скорость, и городской пейзаж смешивается в серую полосу пробегающих мимо домов. Поездка обещала быть веселой. Очень веселой для Чон Уёна, и безумно веселой для него самого. С каких пор его до самых корней волос смущают такие невинные жесты как “просто подержаться за руки”, когда у них, казалось бы, уже было всё, о чем только рисуют BL манхвы и пишут авторы того же жанра? Как только Чона произвели в статус бойфренда, он стал просто невыносимо нежным и любвеобильным, словно подросток. А Сан, как тот же подросток, краснел как помидор от каждой его выходки. Уён вставил наушники и опустил голову на чужое плечо, как довольный кот потираясь щекой о ткань футболки. Сан прикрыл глаза и откинул голову на спинку сидения, надеясь сократить свою пытку неловкостью с помощью сна. Вагон электрички мирно покачивался, убаюкивая своих пассажиров. *** Станция встретила их теплым соленым ветром. Ноги затекли, хотелось поскорее снять кеды и окунуть пальцы в прохладный песок. Сан торопливо набирал адрес гостиницы, чтобы вызвать такси. Уён наконец-то отпустил его руку, давая возможность нести сумку и решать насущные проблемы. — Ты уже забронировал номер? — Чон обеспокоенно оглядывался по сторонам, ловя движения растекающихся по перрону пассажиров. Парень кивнул. Машина была готова прибыть через пару минут, он сорвался с места, оглядываясь на своего спутника. Тот вдруг схватил его за запястье и порывисто оставил поцелуй на щеке. — Всю дорогу мечтал это сделать, прости, — он виновато улыбнулся. — Никому нет до нас дела, не переживай. — Нас такси ждет, Уён-а, — покрываясь румянцем и глупо улыбаясь, Сан отвел взгляд и потянул их двоих прочь со станции. И вот они уже забросили сумки в багажник, упали на мягкое слегка потрепанное заднее сидение автомобиля, снова держась за руки. Пожилой водитель уточнил адрес, сделал музыку громче и увлекся дорогой. Уён нетерпеливо ерзал, жадно поглощая взглядом приморские улочки, как будто еще не тронутые осенней желтизной. Он был так похож на беззаботного и счастливого ребенка, которым мог позволить быть себе только рядом с лучшим другом, а теперь и возлюбленным. Бесконечно долгие двадцать минут пути, утомительно нудная регистрация, ужасно длинный коридор. Сумки рухнули рядом с широкой постелью их скромного номера на двоих. Бирюзовая вспышка обожгла глаза Сана, вдавливая тело в упругий матрас. Чон жадно припал к его губам, словно мучился долгие часы от жажды. Он заскользил языком в податливо распахнутой полости рта и запустил руки под футболку, сжимая грудь. Тело под ним содрогнулось, испуская сдавленный стон. — Сани, я очень долго терпел, — Уён нехотя отстранился от влажных губ и судорожно вздохнул, поглаживая пальцами напряженные мышцы под одеждой. — Ты позволишь мне? Солнце еще высоко, мы успеем сходить на пляж. Сан был банально крепче телосложением, если бы он действительно хоть раз был против, то не позволил бы себя так бесцеремонно завалить в постель. Если бы он хотел, он мог бы запросто справиться с любым поползновением своего озабоченного парня. Очевидно, что эта обычно несокрушимая гора буквально плавилась от нежности, когда дело касалось любимого человека, позволяя играть собой, словно куском пластилина. Он трепетно положил руки на спину партнера, притягивая к себе, ласково касаясь поцелуями родинок на лице и заканчивая свой путь в темной точечке на губе. “Ты и так знаешь ответ” Как Чону удавалось так ловко стягивать одежду, оставалось загадкой. Вероятно, сказывался опыт. Устроившись на голых бедрах партнера, Уён удовлетворенно созерцал раскинувшийся под ним самый аппетитный натюрморт, не написанный еще ни одним художником. Какая утрата для искусства. Это шедевральное полотно бережно хранилось лишь в одной коллекции — памяти самого Уёна. Все остальные, видевшие когда-либо это великолепие, были лишь дилетантами. Он же был готов любоваться им с утра до ночи. Сан был смущен его голодным взглядом, стыдливо закрывая лицо рукой и млея от ожидания. — Смазка в сумке, в боковом кармане, — неловкие пальцы парня беспокойно перебирали свои тёмные волосы. Уён свесился с кровати и устроился между бедер, в предвкушении поглаживая нежную поверхность живота партнера. Тюбик щелкнул крышкой, Сан почувствовал прохладное прикосновение лубриканта к коже. Рука Чона скользнула под колено, сгибая и приподнимая ногу, он прошелся влажными пальцами по промежности и привычно проник ими между ягодиц. Парень содрогнулся, сжимая стенками два тонких пальца и порывисто выдыхая. — Милый, посмотри на меня, я хочу видеть твои глаза, — горячий шепот обжег ложбинку на груди, пронзая кожу мурашками. Парень неторопливо отнял руку от лба, запуская пальцы в волосы цвета темного аквамарина. Уён усмехнулся и прошелся языком по ключице, поднимаясь к россыпи веснушек на шее и внутренне ликуя от вида такого смущенного и изнеженного выражения на лице любимого. Он неторопливо двигал пальцами внутри Сана, упоенно наблюдая, как тот сводил брови и умолял одним только взглядом о том, чтобы парень прекратил его так ласково дразнить. — Уён-а, — мучительно простонал разомлевший Сан, — быстрее. — Он судорожно вздохнул и закусил губу, когда впалый живот парня коснулся его напряженного члена. Пальцы ног нетерпеливо перебирали мягкое покрывало. — Я хочу запомнить это личико получше, — сладко отозвался тот, кто ласкал губами крепкое плечо. Его голос медом разливался по телу, натягивая до предела нервы, ускоряя темп движений и добавляя ощущений ещё одним пальцем внутри, — это так приятно? — Безумно приятно, — проскулил Сан, плавясь от расцветающего внизу живота тепла. Уён выскользнул из него, пододвигаясь ближе и разводя шире чувственные бедра партнера. Снова щелчок крышки, тюбик жалобно булькнул, сдавленный дрожащими руками. Горячая плоть потерлась о задний проход, заставляя парня снизу нетерпеливо дернуть тазом. — Я вхожу? — дразнясь и поглаживая чужой стояк, осведомился Чон. — Тебе не нужно мое разрешение, — Сан перехватил его руку и притянул к своей щеке, бесконечно тепло смотря в любимые темные глаза. Уён толкнулся, осторожно проникая в нутро своего парня и вырывая из его губ протяжный стон. Сильные бедра обхватили сухое тело, сжимая в тягучей истоме бока, а темные волосы безвольно рассыпались от плавных движений. Любовники слились в теплом и мокром поцелуе, мягко и чувственно сминая губы друг друга, сплетаясь не только телами, но и языками и разделяя одно сбивчивое дыхание на двоих. Они были гармоничной симфонией, нежно переливающейся бликами морской волны, тепло ласкающей согретый солнцем песок. — Сани, — размеренно двигаясь, Чон приподнялся, укладывая пальцы на низ живота партнера, — смотри, я прямо здесь. — Он мягко надавил на влажную кожу, — я внутри тебя. Наивное наблюдение. Уён не просто двигался внутри, он давно наполнил всё существо Сана, поселившись в самом сердце и с каждым стуком его отзываясь в голове. Каждый раз, блаженно смотря на это живое смешливое лицо и пересчитанные по тысяче раз родинки, мысли наполнялись до краев одним и тем же. “Чон Уён, Чон Уён, Чон Уён...” Всё остальное беспомощно меркло перед глазами, когда этот ослепительный человек появлялся в поле зрения. Не только Сан пал жертвой этой всепоглощающей энергии и всеобъемлющей любви. У Чона были другие, у него самого были разные партнеры. Но сейчас, эта бирюзовая искра светилась в его крепких руках, и он ни за что бы не принял другого исхода. Он всегда любил и хотел только его одного, и никакие другие лица не желал бы видеть перед глазами каждый день, просыпаясь и засыпая с ним и бесконечно трепетно записывая в памяти каждую деталь самого прекрасного для Сана образа. Уён был хрупким, но его темперамент сбивал с ног буйным штормовым валом. Он ластился, как домашний кот, а потом мягко, но настойчиво брал своё, как стремительный гепард. Сан же был в его лапах больше похож на доверчивую овечку, слепо следующую раз за разом за нежным голосом и чуткими прикосновениями. Интересно, как скоро его любовнику надоест играть в кошки-мышки, и он проглотит его, отправившись на поиски новой забавы? Думать об этом не хотелось, но подобные мысли часто всплывали на поверхность. — Посмотри на меня, — Чон провел пальцами по его губам, проникая внутрь и сдавливая большим пальцем суховатый от раскаленного дыхания язык. — Ты витаешь в облаках, Сани. — Он более настойчиво и нетерпеливо вбивался в парня, с громкими шлепками ударяясь о кожу бедер. Сан застонал громче не в силах закрыть рот и виновато ловя требовательный взгляд партнера. Уён больно впивался пальцами в его бедро, мутным взглядом блуждая по растерянному лицу напротив. — Уё-а, — невнятно промычал парень, глотая согласные и выталкивая языком чужой палец изо рта, — давай сменим позицию? — Да, — послушно останавливаясь и выскальзывая из тела Сана, согласился тот. Он устало упал на подушки. — Я хочу сделать это как в наш первый раз, — руки требовательно похлопали по бедрам, приглашая оседлать его. Партнер послушно последовал приказу, скользя задом по возбужденной плоти и плавно опускаясь на нее, впуская внутрь. Чон блаженно запрокинул голову, тонкая шея очертила острый кадык и напряженные жилы. Он по-хозяйски схватился за предплечья парня, сжимая их до белеющих костяшек пальцев и громко развязно выстанывая в пустоту. — Чхве Сан, я готов душу отдать за то, чтобы ты никогда не слезал с меня, — жадно облизываясь, парень небрежно отбросил бирюзовую челку с лица и прошелся алчным взглядом по гибкому телу, плавно качающемуся на его члене. Он не вытерпел и толкнулся навстречу, заставляя парня выгнуться от удовольствия и вздрогнуть, когда внезапно сменившийся угол проникновения позволил Уёну задеть чувствительное местечко. Сан ошарашенно распахнул глаза, хватая воздух в немом крике. — Если ты продолжишь делать это с таким лицом, я кончу прямо сейчас, — он схватился за член партнера и игриво обвел пальцами головку, вынуждая любовника хныкать и двигаться энергичнее. Бедра Сана подрагивали от напряжения, а жадные ласки спереди и сзади вскружили голову. Сердце колотилось в ушах, воздуха не хватало. Он зажмурился, преодолевая усталость и продолжая двигаться, вслушиваясь в громкие жалобные стоны партнера. Поясница горела адским пламенем от неудобного изгиба, но весь дискомфорт перекрывало раскатывающееся по венам предчувствие скорой кульминации. Парень раскрыл глаза и столкнулся с внимательным взглядом Уёна, который сомкнул губы, чтобы не перекрикивать и не нарушать это развратное соло стонов Сана. Чон завороженно поглощал его глазами, подбиваясь под неровный ритм движений, и давая возможность своему партнеру закончить первым. По его виску скатилась капля пота, он плотно сжимал челюсти, играя желваками, но продолжал лишь терпеливо смотреть из-под полуприкрытых век. Его тяжелое дыхание распирало грудную клетку, вырываясь через ноздри и отзываясь глухими грудными стонами. Обжигающе горячий, напряженный, внимательный, убивающий наповал своей харизмой Уён опалял своим лазурным пламенем, сжигая дотла последние мысли в голове и оставляя только чистое, порочное удовольствие. Он ухватился за талию Сана, чувствуя, как тот теряет силы, и энергично толкнулся в него, чувствуя судорожное давление на своей плоти. Парень вскрикнул и захлебнулся воздухом, стискивая руки партнера и ища в них поддержки. Горячая сперма брызнула на живот Уёна, рассыпаясь до самой груди, но он продолжил, рвано вбиваясь в дрожащее тело и забываясь в приступе накрывающего теперь и его самого бурного оргазма. Стало мягко и очень скользко, он наполнил нутро своего любовника эякулятом и мучительно простонал, сплетая пальцы и выгибаясь в агонии. Чон не мог понять, кто так громко дышит из них двоих, все ощущения и звуки смешались, когда Сан накрыл его сухие губы своим теплым поцелуем. — Уён-а, я люблю тебя, — восстанавливая дыхание, прошептал любовник. — Ты просто бесподобно выглядишь, когда так смотришь на меня. — Я тоже люблю тебя, — хрипло отозвался Уён. — Сложно не любоваться тем, как тебе хорошо. Это правда так приятно? — С тобой это просто нереально, — он устало погладил худые ребра. — Я бы хотел попробовать, — Чон как-то вдохновенно улыбнулся, трепетно касаясь пальцами растрепанных темных волос, — в другой раз. Сан настороженно взглянул на него. — Ты уверен? — Ну, знаешь, я немного завидую. — Уён приподнялся, усаживаясь на кровати и оглядываясь на большое окно, в которое настойчиво билось солнце. — Собирайся, Сани, нам нужно еще увидеть море. — Разве у тебя остались силы на это? — парень страдальчески уткнулся в подушку, ощущая тяжесть в дрожащих ногах. — Конечно, милый, — бирюзовая челка безмятежно качнулась, когда он нежно погладил голую широкую спину возлюбленного. — Вставай, не пачкай кровать. Откуда в этом хрупком теле было столько энергии? Ни утомительная дорога, ни изматывающий секс, ничто не было способно выбить из этого неуемного вечного ребенка его неукротимый энтузиазм, если какая-то идея ударила в его безрассудную голову. Сан молча поражался этому, нехотя отрываясь от постели и волочась в ванную комнату. Душ освежал, но чтобы избавиться от усталости был нужен крепкий долгий сон и плотный обед как минимум. Приглаживая мокрые темные волосы, парень стоял перед зеркалом, критично оценивая свой образ типичного отдыхающего: слегка помятая но свежая светлая футболка, свободные джинсы, удобные кеды. Он повернулся к сумке и достал бейсболку, водрузив ее на не высохшие волосы. — Сани, я обещал твоей маме заботиться о тебе, — Уён подошел сзади, набрасывая на плечи парня джинсовку, — у воды будет прохладно, я не хочу, чтобы мое солнышко заболело в первый же день. Он обернулся. Кто бы говорил ему о необходимости теплой одежды? Чон перед ним стоял в совершенно не прогулочной одежде. Расстегнутая на три пуговицы светлая рубашка, бежевые брюки, туфли. Он даже нацепил на себя цепочку. Выглядело всё это так, будто он единственный, кто собрался на свидание, а не попинать гальку на пляже. — Застегнись хотя бы, — негодующе проворчал выглядящий откровенно бомжевато рядом с таким великолепием парень, — И надень пиджак. Ты собрался там весь пляж соблазнить? — Только тебя, сладкий, — Уён примирительно накрыл его губы своими. Сан коротко ответил ему, но почти сразу же отстранился. — Я есть хочу, пойдем скорее. *** Хорошо подкрепившись в забегаловке на побережье, где все завистливые и липкие взгляды были сосредоточены на ярком парне, больше похожем на айдола со своими сочно окрашенными волосами и стильным прикидом, они наконец вышли к воде. Под ногами шуршали камни, плавно сменяясь крупным кварцевым песком. Соленый и влажный воздух пах водорослями и свежестью. Уён взял Сана за руку, мечтательно осматривая далекий горизонт. Его бирюзовые волосы мягко колыхались, вторя слабым волнам на поверхности моря. Тишина, нарушаемая мерным плеском у берега, вселяла в сердце умиротворение. Только одна фигура на почти пустом пляже была не так спокойна. — Сани, что-то случилось? — по-детски наивно с улыбкой спросил Чон, вглядываясь в угрюмое лицо под козырьком кепки. — Живот болит? Какой живот? Болели ноги, задница и голова, мешая так же беззаботно радоваться красотам природы, как Уён. Болела душа, скованная беспочвенной ревностью к незнакомцам, глазевшим на любимого человека все то недолгое время, пока они пытались насладиться долгожданным поздним обедом. Сан рядом с ним выглядел серой мышью, не достойной такого красивого и обаятельного парня. — Это не важно, — он устало отмахнулся и натянул кепку на самые брови. — Посмотри, какое яркое солнце сегодня! Уверен, вода не такая холодная, и можно помочить ножки, — останавливаясь и стягивая обувь нога об ногу, пропел неунывающий Чон. — Не думаю, что это хорошая идея, ты потом мокрыми ногами в туфли не залезешь, — ворчал Сан, безнадежно утягиваемый парнем к кромке разбивающихся о берег волн. — Ничего, я могу и босиком походить. И я помню, что ты предлагал мне напиться и искупаться голышом, — Уён припомнил ему глупую неосторожно брошенную идею. — Ну не среди дня же! — торопливо развязывая шнурки, не сдавался уязвленный ворчун. — Да и пить нечего. — Все еще впереди, Сани! — Уже пробуя воду пальцами ног, не унимался парень. Море у берега действительно еще было теплым, но стоило бы зайти немного дальше, и можно было скукожиться от судороги. Чон Уён уже по самые щиколотки утопал в песке, размываемом соленой водой, и тянул руки к своему нерешительному любовнику. — Иди ко мне! Сан опасливо коснулся мокрого песка, волна пощекотала пальцы, облизывая кожу своим соленым языком. Он поежился. Теплая рука снова притянула его к себе, заводя глубже и заставляя намочить подвернутые джинсы. Нежные объятия сомкнулись, окуная в аромат свежего и сладкого одеколона. Кепка козырьком стукнулась об лоб Уёна и слетела, с тихим плеском ударяясь о морскую влагу. Парень выругался про себя, но неловкость моментально смело ласковым поцелуем. В глазах, скрытых небрежной аквамариновой челкой мирно колыхалось безмерное счастье в лице все еще сердитого парня. Чон прикрыл глаза, мягко сминая его губы своими и крепче сжимая в своих руках крепкое тело любимого человека. Столько чистой любви было в этом совершенно невинном жесте, что все глупые ревнивые огоньки беспомощно гасли, затухая под напором освежающей волны искренности. — Давай сделаем фото, — отстраняясь, прошептал Уён. — Только выйди из воды, а то утопишь телефон, — горько рассмеялся Сан, отодвигая печальные мысли куда-то очень далеко, чтобы не мешали наслаждаться моментом. Чон послушно вышел на берег и достал смартфон, прицеливаясь запечатлеть, как его парень возмущается, сотрясая мокрой бейсболкой. Сан был очень фотогеничен. Даже в такой простой одежде, даже с суровым лицом, его глаза искрились. Он обреченно вздохнул и улыбнулся, ямочки на щеках дрогнули, и он засветился в солнечных бликах воды. Такой простой, светлый и родной. У Уёна сердце заходилось, пропуская удары, а руки предательски дрожали, мешая сделать фото, которое он никогда не удалит, поставит на обои и будет любоваться, ежесекундно снимая блокировку экрана, даже когда список уведомлений будет пуст. Эта солнечная улыбка всегда была рядом, бережно согревала и утешала его, даже когда он воспринимал ее как данность. Теперь он ни за что не выбросит ее из головы. — Хочу совместную фотку, — подходя ближе, и напяливая мокрый головной убор, Сан беспокойно оглядывался, выискивая помощи. Он зацепился взглядом за одну пожилую пару, неторопливо гуляющую с собакой, и потянул за собой парня, на ходу подхватывая обувь за шнурки. — Какие милые мальчишки! — Старушка приняла из рук Уёна телефон, изучая современное чудо техники и внимая инструкциям по его пользованию. Её муж досадно цокнул языком, покачивая головой и опускаясь на песок рядом с псом. — Когда-то и я был таким красавцем, — мечтательно протянул мужчина, — она влюбилась в меня с первого взгляда! Я не вру! Я был первым парнем на деревне! — Да там и выбирать не из кого было, старый ты Дон Жуан! — Его жена весело рассмеялась, наводясь на Уёна и Сана объективом. Они приобняли друг друга, раскинув руки на фоне морского пейзажа, будто хотели обнять весь мир. — А у нас есть две не менее прелестные внучки! Девчонки хозяйственные, послушные! — Старик добродушно улыбался, гладя четвероногого друга, весело высунувшего язык. — Давайте-ка вы к нам посватаетесь? Парни смущенно переглянулись и неловко рассмеялись. — Ой, да уймись ты! Таких принцев уже давно небось с руками и ногами загребли более расторопные барышни, — она сделала еще пару кадров и повернулась к мужу, указывая ладонью на приближающихся ребят. — Вон, гляди, они ж на свидание идут! Что еще на море делать? Уён, не теряя улыбки, утвердительно кивнул. Пожилой мужчина, кряхтя поднялся с песка и разочарованно вздохнул. — Жалко, конечно. Но, имейте в виду, в нашем саду цветов много водится, — он лукаво подмигнул, — А мы тут каждый день гуляем. Жена торопливо схватила болтливого старика под руку и повела прочь, простодушно отмахиваясь от благодарных поклонов. Сан проводил их теплым взглядом, неловко перебирая пальцами босых ног крупный песок. — Сани, давай встретим старость так же, как они? — Беззаботно улыбнулся Уён, связывая туфли шнурками и вешая их на шее. — Заведем собачку и поселимся на берегу в маленьком уютном домике. Будем каждый день гулять по пляжу и фотографировать туристов, держаться за руки и весело ворчать друг на друга. Лицо парня помрачнело. Чтобы встретить старость вместе с Чоном, придется еще очень многое пройти. Открыться родителям, преодолеть осуждение общества. Никто не будет умиляться так же при виде двух старых геев. Возможно, когда они состарятся, у них действительно появится шанс счастливо и открыто жить в этом мире, не став позором семьи, как Уён. Пока что они должны сохранить то, что у них только начало складываться. — Когда-нибудь, — уклончиво ответил Сан, сплетая их пальцы, неторопливо шагая вдоль берега и щурясь от солнца, бьющего под козырек. Они молча шли, слушая шум раскатывающихся по песку волн. Уён первым нарушил тишину. — Сани, почему ты выбрал меня? — задумчиво произнес парень, беспокойно осматривая замок их рук. Тот непонимающе взглянул в непривычно серьезное лицо Чона. — Ну... Я не помню, — смущенно протянул Сан. — Не помнишь? Неужели это было так давно? — Ага, еще со старшей школы, — честно признался парень, опуская взгляд в песок под ногами. — Я очень боялся, что ты уйдешь, когда узнаешь. Ты так быстро переходил от одних отношений к другим, что мне казалось, если я буду возлагать на тебя ответственность за свои чувства, то ты оставишь меня. Поэтому и держался за нашу странную дружбу. — Я просто придурок, Сани, — горько усмехнулся Уён. — Искать чужого признания, когда самый драгоценный и родной человек был у меня под носом — это верх тупости. Я побывал в стольких задницах, а ты все равно принимал меня. — Он порывисто потянул парня на себя, оставляя отпечаток губ на щеке, — Я люблю тебя, хоть и не достоин этого. Спасибо. — Я люблю тебя без причины. Просто люблю, — наконец подытожил парень, — не смотря ни на что. Я хочу, чтобы ты смотрел только на меня и улыбался только мне. — А ты тот еще жадина. Не просто жадина, а еще параноик и ревнивец. Сан споткнулся о какой-то возникший под ногами булыжник, больно ударяясь пальцами и заваливаясь вперед. Его рука выскользнула из пальцев Уёна, и он утонул ладонями и коленями в песке. Чон подскочил к нему, испуганно осматривая ошарашенно стоявшего на четвереньках парня. — Ты в порядке? — Он подхватил Сана под мышку, позволяя опереться на свое худое тело и встать. Пальцы ноги горели от боли. Парень сердито нахмурился и злобно обернулся, выискивая причину своего падения. Круглый, чем-то похожий на яйцо большой камень, лежал в песке. Сан, хромая, подошел к нему, поднял, и зашвырнул подальше. Но тот как назло плюхнулся в воду совсем недалеко. А ему бы хотелось, чтобы этот подлец утонул и больше никогда не появлялся на пути. — Не важно, пойдем, Уён-а — тихо пробурчал парень, медленно остывая и чувствуя отступление боли. — Точно все нормально? — Чон неловко схватился за рукав джинсовки, нагоняя огорченного до глубины души Сана. Только все начинало становиться хорошо, как обязательно какая-нибудь мелочь обламывала весь романтический настрой. Сначала зеваки за обедом, потом наивные мечты Уёна о счастливой старости, затем этот камень. Что еще сегодня могло бы пойти не так? Солнце уже катилось к горизонту, уступая место прохладе. Сан надеялся, что больше ничего не произойдет, сейчас они снова где-нибудь поцелуются, пообнимаются, сядут на песок и встретят закат, а потом поужинают в номере, возможно, выпьют, и все будет хорошо. Как бы не так. — Чон Уён? Это правда ты? — Чей-то голос раздался сзади. — Ни за что бы не подумал, что это так, если бы не услышал твое имя! Их быстро нагнал худощавый парень в спортивной одежде. Он был одет очень легко. “Это еще что за бегун? Что ему от Уёна надо?” “Бегун” порывисто обнял Чона, оттесняя шокированного Сана куда-то на второй план. Парень с бирюзовыми волосами испуганно оглянулся на ошарашенного любовника. В его взгляде моментально промелькнули стыд, мольба и раздражение. — Я пытался найти тебя, но ты сменил номер! — Незнакомец крепко стискивал Уёна в своих руках. У него были длинные волосы. По комплекции он неплохо смотрелся рядом с жилистым парнем. Такой же сухой, еще более хрупкий на вид, но сильный как стебель бамбука, он мертвой хваткой вцепился в чужого возлюбленного. Сан нахмурился. — Эм, — неловко начал Чон, выпутываясь из чужих рук, — Привет? Прости, кажется, ты с кем-то меня перепутал. "Как человек, назвавший твое имя, мог перепутать тебя с кем-то?" Незнакомец отлип, смеясь в лицо Уёна, стыдливо бросающего взгляды на Сана, который молча испепелял этих двоих, пытаясь разобраться в ситуации. — Ах ты вертлявый сукин сын! Я же твоя первая любовь. Ты сам так сказал мне. У Сана тошнота подступила к горлу. “Первая любовь” Уёна обозвала его страшным, уродливым, ни на что не годным. Он успокаивал друга тогда, а его собственное сердце рвалось на части. Праведный гнев заполнял грудь, хотелось хорошенько двинуть этому говнюку, который пошатнул в любимом веру в себя самого. Но этот самый любимый не спешил отходить от странного парня. — Обалдеть, ты так изменился! Похудел, покрасился, прямо как айдол! Еще и этот прикид. Твое яркое лицо я запомнил. Давай вспомним старые добрые времена? Друга твоего возьмем, найдем ему кого-нибудь и развлечемся вчетвером! Можно и втроем, я могу принять и двоих, — он горделиво хлопнул себя по подтянутой заднице. “Друга”? Неужели Сан рядом с ним выглядит просто как какой-то наивный дружок-пирожок? Дурачок. Нелепый, крупный в сравнении с этим элегантным гулякой. Может его нежное лицо и выдавало покорную натуру, но наверное сложно было представить со стороны, что худой и трогательный Чон Уён нагибает Сана, как последнюю шлюху, каждый божий день. Этот самый Уён только молча хлопал глазами, краснея до самых ушей и опуская взгляд при встрече с глазами уязвленного до глубины души и съедаемого ревностью разъяренного бойфренда. — Знаешь, у нас с “другом” немного другие планы, — неуверенно наконец ответил Чон. — Давай в другой раз? “Какой мать его другой раз? Почему ты просто не отошьешь его, взяв меня за руку? Ты обещал не отпускать ее до конца выходных. Наглый лгун”. Он развернулся и зашагал прочь, не желая смотреть в виноватое лицо Уёна ни секунды. “Наверное, первая любовь действительно сильная, раз ты и слова не можешь ему сказать”. — Оставь тогда хотя бы свой номер, — уже издалека донесся голос незнакомца. Сан не слышал, что ответил Чон, и не хотел. В нем кипела ревность, рискуя вылиться наружу вместе с непереваренным обедом. Не будет ни заката, ни купания голышом. Он всегда боялся, что Чон Уён так просто не изменит своей скользкой натуры, но лелеял на это слабую надежду. А теперь трусливо убегал, как и раньше. “Моя первая и единственная любовь просто твоя тупая шутка”. Уён не пошел за ним. Не позвонил позже. Он словно остался там, закопанный в песок по колено своим же поганым враньем. Сан сидел на кровати в пустом номере, судорожно обновляя чат. Такое знакомое ощущение. Парень и раньше делал это, ожидая весточки, когда ночью терял друга в клубе, бессонно ворочаясь вместо отдыха. Но тот всегда упрямо возвращался к нему. Еще не прошло и нескольких часов, но тревожное и горькое чувство внутри стучало по мозгам. Что, если любовник подумал, будто не нужен Сану? Или вспомнил свои первые чувства? Где он теперь? Один ли? Или с ним кто-то там, обнимает, подставляет свою задницу? Вдруг парень решил вернуться к былому и забить на все, потрахивая других без разбору? “Бред. Он не мог так поступить. Чон Уён любит тебя”. “Любил” он много кого. Это мы уже знаем. Но Сана же он любил по-настоящему, нежно и трепетно. “Откуда мне это знать, если мы встречаемся без году неделю?” Но он же не отходил от него все время, с момента того самого неловкого признания на кухне. Он держал его за руку, целовал, не стыдясь осуждения незнакомцев. Он уважал желание Сана скрываться от родителей, хотя сам был открытым геем уже долгие годы. Он терпел, борясь с собственной зависимостью от секса и беспорядочных связей. “А я отвернулся от него, когда он был в замешательстве, не давая и шанса всё объяснить”. Но почему Чон не пошел за ним, не остановил, не объяснился? Почему не сказал правду человеку, совершенно ни коим образом больше не связанному с его жизнью? Сан медленно сжигал себя своей ревностью и сомнениями в глупом диалоге с самим собой, тупо пялясь в потолок. Телефон предательски молчал. Хоть одно сообщение выдернуло бы его из этой глубокой ямы, которую он продолжал рыть под своими же ногами. Почему он не доверился любимому человеку? Потому что боялся быть преданным больше всего. Он постоянно прокручивал подобные сценарии в своей голове. Вот и надумал себе проблему. Парень не вытерпел и набрал заветный номер, но механический голос холодно ответил, что аппарат вызываемого абонента выключен, или находится все зоны действия сети. *** Уён тихо сидел на берегу, всматриваясь в темнеющий горизонт. Рядом лежал помятый пиджак. Расстегнутая рубашка с оторванными пуговицами безвольно болталась на худых плечах, покачиваясь от легкого, но холодного ветра. Он замерз. Песок под ногами остывал и становился влажным. Саднели пальцы. Кожа на одной из костяшек была ободрана. — Оставь тогда хотя бы свой номер, — игриво улыбнулся старый уже забытый знакомый. Чон был испуган, напряжен, он опасливо бросил взгляд туда, где еще казалось пару секунд назад стоял озадаченный Сан. Он в панике начал искать его фигуру глазами, и поймал ее силуэт уже в отдалении. Чужая рука схватила его за рубашку, возвращая внимание к собеседнику. Парень, что стоял прямо перед ним, был ему уже совершенно не знаком, его имя было стерто из памяти. Знакомым был лишь его взгляд, тот, которым он смотрел на него тогда, очень давно, втаптывая в грязь и уничтожая и без того надломленную веру в себя. Первый человек в его жизни, такой же, как он сам, унизивший его и запустивший саморазрушительную цепочку постоянных неудач, возвращавших Уёна к началу координат — абсолютному нулю самооценки. Столкнувшись лицом к лицу с мучительным прошлым, он растерялся. Этот человек напомнил ему, еще мгновения назад безмерно счастливому, кем он был все эти годы. Прошло так мало времени с тех пор, как они с Саном перестали быть друзьями, так мало было создано нежных и искренних воспоминаний, что падая на чашу весов, они все еще не могли победить ту грязь, что Чон оставил позади. И эта грязь подлым комком прилетела обратно ему в лицо, спуская с небес на землю. Он даже не мог адекватно ответить этому настойчивому прилипале, по привычке лавируя на грани правды и лжи. Уён назвал Сана своим другом, боясь, что этот мерзкий тип прицепится и обольет помоями и его любимого. Или самому Сану было бы неловко. А его это задело еще сильнее. Его солнечный свет в этом темном грешном мире ушел. Стало горько. Чон сжал кулак и не помня себя, замахнулся и столкнулся костяшками с чужой челюстью. Парень пошатнулся, хватаясь за ушибленное лицо, и злобно оскалился. — Ты что, охуел? — бывший бросился на него, хватаясь за рубашку. Половинки ткани с треском разошлись, бросая на песок оторванные пуговицы. Драться никто из этих двоих не умел. Они просто вцепились друг в друга и покатились по берегу, глотая песок и крича, как два разъяренных кота. Уён схватился за длинные волосы соперника, до боли натягивая кожу головы. Тот с остервенелым шипением уцепился за украшение на шее. Они били друг друга ногами и руками, неумело и неточно попадая куда придется. — Нахуя ты вообще здесь появился, конченный ты кусок дерьма? — Со слезами на глазах кричал Чон, в истерике лягая парня в живот. Тот согнулся, пытаясь вздонуть, и моментально оказался брошен на лопатки, раскидывая песок во все стороны. Уён придавил его, взгромоздясь сверху и замахиваясь обессилевшей рукой. Его обидчик криво ухмылялся. — Тебе что, до сих пор обидно, что я назвал тебя уродом? — Парень тяжело дышал, размазывая по лицу кровавые сопли. — Так вот теперь я вижу, что ты так и остался второсортным лузером, раз даже твой дружок сбежал от тебя! Сколько бы ты ни красился и не кривлялся, меняя одежку, всегда останешься таким же убогим! — Он продолжал плеваться ядом, пока Чон не вмазал ему по скуле. От столкновения с твердой костью под кожей, на костяшке появилась болезненная трещинка, моментально окрасившаяся красным. Уён встал, отряхиваясь от песка. Его брюки и спина были мокрыми, ботинки, связанные за шнурки, валялись в нескольких метрах от побоища. Шею обжигала круговая ссадина от безнадежно утерянной в песке порванной цепочки. Море накатывало сзади, холодом скользя по босым ногам. — Да пошел ты, — устало выдохнул парень, заправляя за уши растрепанные бирюзовые пряди. — Я даже имени твоего не помню. Я больше не тот Чон Уён, которого ты мог смешать с грязью. У меня есть тот, кем ты никогда не станешь, сколько бы не бегал по этому блядскому пляжу. — Он запахнул рубашку и пошел собирать разбросанные по пляжу вещи. — Еще раз попадешься мне на глаза, или моему Сани, то я тебя утоплю. Парень растерянно смотрел ему вслед, молча поднимаясь с песка и с ненавистью прожигая взглядом дыру в спине удаляющегося Уёна. — Ебнутый! — Отчаянно догнал его чужой крик, когда он поднимал с песка пиджак. Он побрел сначала туда, как ему казалось, пошел Сан, в сторону гостиницы. Хотелось извиниться и объясниться. А вдруг парень не хочет, чтобы Уён показывался ему на глаза? Может, было бы лучше немного подождать, пока любимый немного остынет? Одним из вариантов было бы просто позвонить. Но если Сан обиделся, то вряд ли сразу поднимет трубку. С другой стороны, что бы между ними ни случилось, парень всегда отвечал. Выход был один — набрать номер и проверить. Чон запустил руку в карман мокрых брюк, но там оказалось пусто. Он растерянно похлопал по другому карману, но и там смартфона не было. Он полез в карманы пиджака — тоже пусто. “Отлично, Уён, косячить, так по-крупному”. Парень раздраженно потрепал волосы и зашагал обратно на пляж. На месте драки телефона тоже не оказалось. Он пошел по пути, которым они с Саном двигались до встречи с постыдным прошлым Чона, внимательно осматривая каждый сантиметр, усыпанный крупным песком. Безрезультатно. Уён развернулся и пошел в обратную сторону, двигаясь уже в воде по самые щиколотки. Мало ли, вдруг девайс подло выскользнул и шлепнулся в море, а он был так увлечен любованием своим парнем, что и не обратил малейшего внимания на такое совершенно не важное происшествие. Там, в телефоне, было то самое солнечное фото сердитого и улыбчивого Сана, их душевные объятия на фоне горизонта. От этого потерять его было обиднее вдвойне, но парень все-таки надеялся, что найдет пропажу где-нибудь в сухом песке. Он вдруг споткнулся, неловко погружаясь коленями в воду. Оглянулся. Под водой, наполовину утонув в песке, лежал камень, который Сан в ярости забросил подальше. Уён засмеялся, поднимая надоедливо преследующий их булыжник и почему-то забирая с собой и оправдывая это тем, что не случайно этот серый яйцеподобный говнюк сегодня так яростно бросался им под ноги. Парень дошел до места сражения и растерянно оглянулся по сторонам. Пальцы сводило от холода. Надежда на успешные поиски угасала. Солнце катилось к горизонту, окрашивая пламенным алым блики волн. Вдруг что-то холодным отсветом блеснуло у самой кромки рассыпающейся морской пены. Он бросился туда, пальцы опустились в взбудораженную мутную от песка воду, нащупали твердый предмет прямоугольной формы, и вытащили наверх, роняя с граней утопленного смартфона капли воды и песка. Чон расстроенно погладил экран пальцем, нажал на кнопку, все еще совсем немного надеясь на то, что аппарат подаст признаки жизни. Утопленник молчал. Может, еще есть надежда воскресить хотя бы карту памяти с фотографиями? Парень вышел из воды и рухнул на песок. “Наверное, Сан уже потерял меня”. Он согнул колени и уронил на них голову, грустно смотря на заходящее солнце через свою спутанную челку цвета аквамарина. Ему так хотелось, чтобы возлюбленный сейчас был рядом с ним, согрел в своих широких объятиях и сжал теплой ладонью его замерзающие пальцы. Нужно было вставать. Мокрая одежда застывала, прилипая к озябшей коже. Уён должен прямо сейчас подняться и пойти в гостиницу, с порога падая в ноги Сану и извиняясь. “Но захочет ли он слышать мои оправдания? Как это выглядит в его глазах?” Он встретился с бывшим во время их личного маленького медового месяца, смутил Сана своей нерешительностью, не бросился за ним, подрался, утопил телефон, обрывая все попытки связаться. Сколько времени прошло? На горизонте уже догорали остатки дня. Его самый родной, самый драгоценный человек где-то там, возможно уже пакует вещи и собирается домой, разочаровавшись в своем второсортном любовнике. Уён приподнял пиджак, осматривая найденный камень. — Ты тоже испортил ему настроение, все началось с тебя! — Сердито сжимая его пальцами, ругался Чон. Шершавый, крупный и достаточно тяжелый кусок породы увесисто укладывался в ладони, размерами напоминая грейпфрут. Парень встал, собирая свои пожитки и направился прочь с пляжа, намереваясь швырнуть камень об асфальт, чтобы тот разлетелся вдребезги. С грохотом булыжник ударился о бордюр. На нем появилась едва заметная трещина. Уён поднял его и оценил повреждения. — Вот же тварь, а ты упрямый, — раздраженно процедил Чон, бросая нареченного им виновника всех бед на дорогу. Столько злости на самого себя он вложил в этот глупый жест, что едва столкнувшись в очередной раз с твердой поверхностью, крепкая порода раскололась на неровные половинки. — Поделом тебе! Уён подошел, наклонился, поднимая части камня и удивленно распахивая глаза. Внутри булыжник был полым, а его толстые стенки покрывали прозрачные кристаллы сиреневого цвета. “Аметист”. Прямо под ногами, упрямо заставляя спотыкаться, ему попалась жеода редкого кварца. Их находили и находят в разных уголках мира, чаще всего совершенно случайно. Символично, что сокровище в лице Чхве Сана он нашел точно так же, постоянно оступаясь в поисках той самой любви, способной вылечить его больное эго. Он сунул половинки камня в карманы брюк, тяжело отвисшие от такой нагрузки, натянул туфли на влажные ноги и побежал в сторону гостиницы, тяжело дыша и глупо улыбаясь. “Сани, прошу, только бы ты оказался там!” Он едва не влетел носом в двери главного входа, толкаясь всем телом внутрь и шокируя своим потрепанным видом администратора. Коридор, дверь номера. Уён с трудом совладал с собственным дыханием, набирая код замка дрожащими пальцами. Распахивая дверь и едва не снося ее с петель своим бешеным вихрем, он влетел в номер, бросаясь к ногам ошарашенного Сана. Парень выглядел уставшим, даже сонным, когда осторожно сел на кровати и уставился на своего горе любовника, похожего на помятую разноцветную половую тряпку. — Где тебя носило? — Тихо и сухо осведомился он. Чон виновато улыбнулся, доставая из пиджака труп безвременно почившего смартфона. — Сани, я телефон утопил, — жалобно проскулил парень. — Прости, что не пошел за тобой, не остановил, что оставил тебя одного. Наверное ты думаешь, что я грязный изменник, шлюха, гуляка и полный балбес, но это не так! — Ты что, подрался? — Сан наклонился к нему, осматривая ссадины на шее и торчащие нитки там, где раньше аккуратно были пришиты пуговицы. На оголенных выступающих ребрах сизыми пятнами расцветали синяки. — С кем? С тем типом на пляже? Уён кивнул, запуская руки в карманы брюк и извлекая оттуда куски камня. — А это еще что? — Парень взял в руки половинку, отсвечивающую в свете комнаты сиреневым светом кристаллов внутри. — Где ты это нашел? — Это тот булыжник, о который ты споткнулся. Я тоже наткнулся на него в воде, — вдохновенно тараторил растрепанный скиталец. — Наверное это моя судьба, находить сокровища в самых неожиданных местах. — Он вложил вторую половинку в теплую ладонь Сана, накрывая ее своими негнущимися пальцами и встречаясь наполненным до краев нежным взглядом с любимыми улыбчивыми глазами. — Я так сильно люблю тебя! Да, я полный придурок, но я искренен в своих чувствах к тебе, — Уён приподнялся, приближаясь к губам парня, — Прошу, не сомневайся во мне. Сан подался ему навстречу, встречаясь с холодными и солеными губами ласковым поцелуем. Он снова накрутил себя, снова ошибся в этом безнадежном авантюристе. Но признавать такое поражение было приятно, ведь Чон Уён убеждал его в том, что долгие годы борьбы с самим собой были благодатной почвой для того, чтобы посеять и взрастить их крепнущую день ото дня любовь. — Я люблю тебя, Уён-а, — отстраняясь прошептал парень, крепко сжимая продрогшего друга, любовника и самого родного человека в своих объятиях. — А теперь иди в ванную, иначе завтра ты будешь валяться с температурой, а мне придется ухаживать за твоей больной задницей. — В таком случае я готов неизлечимо заболеть прямо сейчас, — уткнувшись носом в плечо, промурлыкал Чон, — Моя задница полностью в твоей власти, Сани. Отныне и навсегда, двадцать четыре на семь и триста шестьдесят пять дней в году! Это мое желание, выигранное в честном споре.