— Чертовы фиалки, — прошипела себе под нос Рей, поливая цветы на подоконнике.
Она никогда не любила домашние растения, но здесь у нее выбора не было – три глиняных горшочка с розовыми цветами уже украшали ее спальню, когда она въехала сюда еще летом.
За окном мерно стучал дождь, что было характерно для юга страны в рождественское время. Никакого снега – это явление здесь было крайне редким событием. И все же Рей надеялась привезти с собой из Нью-Йорка немного морозного холода.
Лишь оказавшись на зимних каникулах в родительском доме, девушка смогла осмыслить свою полугодовалую жизнь в Луизиане. Сказал бы ей кто еще летом, что будни в американской глубинке окажутся для нее ярче, чем в популярнейшем городе мира… Но так и получилось. Наверное, больше всего красок в ее новую повседневность добавляла специфическая каджунская культура, которая проявлялась во всем: от местной кухни до хар
актерных местных жителей.
Кажется, в Бро-Бридж люди придавали особое значение простому человеческому общению. Здесь все тянулись друг к другу, здесь не было места холодной деловитости и вечной спешке, как было всегда в Нью-Йорке. Здесь люди искренне интересовались делами друг друга, а не спрашивали «как ты?» из чистой вежливости.
Рей, никогда прежде не имевшая лучшей подруги, быстро привыкла к Роуз, которая смогла за несколько месяцев стать для нее по-настоящему близким человеком. Ей также нравился улыбчивый Финн, общение с которым стало регулярным благодаря их сближению с Роуз. Даже По со всем своим пикап-мастерством спустя время стал лишь забавлял девушку и даже начал вызывать некоторое доверие.
Частичку родительской заботы в этом маленьком городке она нашла в лице миссис Органы. С самого начала женщина была очень добра к ней. Рей с удовольствием поглощала открытость и веселый нрав Леи, который она никогда не получала от собственной матери.
После неприятного разговора, чьим тайным слушателем несколько месяцев назад стала девушка, она думала, что доброжелательность миссис Органы заключалась лишь в ее желании устроить личную жизнь сына. Однако даже после безапелляционных заявлений Бена, женщина не перестала вносить свою лепту в комфортную жизнь Рей (один яблочный пирог чего стоил).
Кстати о Бене. Пожалуй, лишь об этом человеке приятно отозваться она не могла. Даже думать о нем было некомфортно. Наверное, это было несправедливо с ее стороны, ведь по факту Соло не сделал ничего плохого… Ну кроме того, что сильно задел ее самолюбие.
Да, проблема была именно в том, что он
ничего не сделал. К чему тогда были все эти странные позывы с его стороны: пристальные взгляды, краткие моменты проявления заботы о ней, та ситуация в палатке и его яркая эмоциональная реакция на их ссоры?
Спустя несколько месяцев, за которые общение с Беном практически свелось к нулю (из-за него ей даже пришлось отказываться от вкусных ужинов у миссис Органы), Рей почти убедила себя, что все это ничего не значило, что идею о его
особом отношении ей вдолбили ребята своими «теориями заговора». Поверить в то, что его влюбленность в нее лишь вымысел, не имеющий ничего общего с реальностью, было хоть и неприятно, но гораздо проще, чем унять свои смешанные чувства.
За несколько месяцев после
точки невозврата, которую Бен поставил на веранде дома своей матери, Рей видела его лишь несколько раз. Чаще всего она намеренно избегала встречи, поняв, что его слова о безразличии к ней ранили ее гораздо сильнее, чем должны были. Хоть девушка и пообещала себе, что не даст закрепиться этому мужчине в своих мыслях, придерживаться данного обещания у нее получалось крайне плохо.
Рей думала, что Бен
со всем своим дерьмом позади, пока не увидела его впервые за несколько недель в октябре – на Дне рождения По.
Демерон устроил барбекю на заднем дворе своего дома. Отправившись туда, Рей заранее решила стараться игнорировать Соло, а если и общаться, то как ни в чем не бывало. Она болтала с Финном, когда появился Бен и украл все ее внимание. Мужчина сбрил всю свою растительность с лица и, кажется, слегка преобразил прическу, сменив прямой пробор на боковой, и… Он выглядел слишком привлекательно. Борода здорово добавляла возраста, и теперь уж Бена точно можно было назвать приятным тридцатилетним парнем, а не ворчливым сорокалетним мудаком.
В руках мужчина нес большой ящик пива, который заставлял мышцы его торса напрягаться. Пальцы гудели от воспоминаний о твердости и тепле его груди и рук.
Стоило их взглядам пересечься, она мигом вернула свое внимание Финну, мысленно проклиная себя за слабость и неподобающее ее гордости поведение.
Подбери слюни!
В тот день, к счастью или к сожалению, Бен практически не пытался с ней заговорить, однако, его косые взгляды сопровождали ее на протяжении всей их вынужденной встречи.
Это не его влюбленность, Рей, – угомонись! Конечно, он будет обращать на тебя внимание – ты буквально пыталась уломать его на секс!
Хрупкая плотина самообладания была смыта четырьмя бутылками пива и, закрывшись в маленькой туалетной комнатке Демерона, Рей выпустила на волю свои горькие слезы. В тот момент она забыла обо всем: о наставлениях матери, о своем желании построить карьеру в Нью-Йорке, о нецелесообразности любовных интересов в этом городишке. Единственная мысль, мучавшая Рей и под градусом казавшаяся ей самой настоящей истиной, – это мысль о том, что у Бена Соло появилась девушка. Именно поэтому (и ни по какой иной причине) он вздумал побриться, сменить прическу и начать выглядеть как сексуальная фантазия любой зрячей девушки!
«Что это? Сильно задетое его отказом самолюбие или все-таки симпатия перерастает во что-то большее?» — на эти вопросы пьяный мозг Рей ответить не смог.
Когда пришло время расходиться по домам, Бен впервые заговорил с ней, предложив проводить домой. Она так опешила, что, не подумав, сразу отказалась:
— Меня Роуз и Финн подвезут.
— Ладно, — коротко ответил он.
Уже позже, ловя в постели вертолеты, она возвращалась мыслями к этому мгновению и соглашалась на любезное предложение Соло. А потом они трахались на ее светло-зеленом диванчике.
Да-а-а-а, было бы неплохо, если бы ты не была такой дурой!
Но с другой стороны, может, его предложение было просто приятельским жестом? Так или иначе, к этому короткому диалогу Рей возвращалась еще пару дней, пока, наконец, не без злости на себя заключила:
Ой, если мужик хочет общаться – один отказ для него не препятствие!
Поездка в Нью-Йорк на рождественские праздники была как нельзя кстати. Не то чтобы у Рей был выбор – мама заранее купила билеты, хотя она и сама очень соскучилась по родителям. Никогда в жизни на такой долгий срок она еще не расставалась с близкими, а впереди девушку ждали еще полтора года вдали от дома.
Заснеженный мегаполис словно напомнил Рей, кто она такая, и что она делала в Бро-Бридж. Ее ждало большое будущее и серьезная карьера, а она вот уже несколько месяцев
сидит и парится о своих неоднозначных чувствах к Бену Соло, который что – зыркнул на нее пару раз, потерся членом и ответил на пьяный поцелуй? Ну, детский сад!
Даже мама заметила эти
витания в облаках:
— Ты какая-то несобранная, что-то случилось?
— Нет, мам. Может, устала просто…
Ну а что она ответит: Мама я влюбилась в мальчика, ему тридцать два, и он не захотел меня даже трахнуть?
— Точно? Я понимаю, смена обстановки – это тяжело. Я могла бы записать тебя к своему психотерапевту…
— Это лишнее, спасибо.
— Я просто не хочу, чтобы ты выгорела, дорогая. Впереди большие планы.
Ну еще бы. Мысли о моей многообещающей карьере всегда на первом месте.
Возможно, Рей была несправедлива, когда всякий раз обижалась на материнскую холодность родителя. Она, действительно, приложила много сил, чтобы в будущем ее дочь добилась максимального успеха и не зависела ни от кого. С малых лет все обязанности Рей вертелись вокруг ее отличной учебы. Даже уроки фортепиано были выбраны ее матерью не случайно:
— Музыка хорошо влияет на развитие умственных способностей, Рей, — заявила она, когда девочка сказала, что ей не нравится стучать по клавишам.
Лишь в четырнадцать лет, Рей смогла выпросить у папы на День рождения фотоаппарат моментальной печати. Она до сих пор помнила свой щенячий восторг, когда махала в воздухе своим первым полароидом. И только в семнадцать лет мама согласилась оплатить ее курсы фотографа, взяв обещание с дочери, что это не помешает ее подготовке к поступлению в колледж.
С другой стороны, родители часто баловали ее дорогой одеждой. Это единственное, что было у Рей в избытке. Не то чтобы она была большой
шмоточницей, но, когда растешь рядом с ухоженной и безупречно одетой женщиной, так или иначе, перенимаешь ее любовь к красивой одежде.
Разбирая чемодан после поездки домой, Рей с грустью достала свой клетчатый жакет от Гуччи, понимая, что здесь такую шмотку просто некуда носить.
Нафига его вообще взяла?
Ее печальные вздохи были прерваны телефонным звонком от Роуз:
— Привет-привет-привет! Когда тебя ждать? Мы с Финном тебя заберем из аэропорта!
— Эм… Я уже приехала. Папа подарил маме поездку на Мадейру, так что я вернулась на пару дней пораньше.
— Ну ты задница! И молчишь!
— Я бы все равно позвонила тебе сегодня позже.
— Мы бы встретили тебя в Лафайетте.
— Все в порядке, Роуз, я взяла такси.
— Значит вечером мы с тобой идем в бар, и это не обсуждается! Я соскучилась…
Ну как ей можно было отказать? Не то чтобы Рей не хотела пропустить по стаканчику чего-нибудь... В Нью-Йорке у нее не было близких друзей, как-то не задалось с этим. Приятелей было много, а вот настоящих друзей – нет. Роуз была открыта, дружелюбна и умела слушать. С ней было приятно обсудить все: от сумасшедшего учебного плана до...
— Анал?
— Да-а-а. А я не знаю…
— Ну ты занималась когда-нибудь таким сексом? — спросила Рей подругу, сидя в дальнем углу бара.
— Нет.
— Ну, у меня было один раз, и то он не полностью засунул…
— И как? — выжидательно спросила Роуз.
— Странные ощущения, как будто хочешь в туалет
по большому. Точно ничего возбуждающего, но и больно не было, — сказала Рей, вспоминая свой первый и последний анальный секс, который случился на ее двадцатый День рождения.
— Бли-и-ин, мне как-то стремно…
— Ну ты сделай клизму, и пусть он обязательно наденет презерватив, и про смазку не забудьте. Вообще, если ты, конечно, сама этого хочешь, если нет…
— Хочу, просто как-то страшновато…
Они успели обсудить еще парочку щекотливых тем, когда двери бара открылись, впуская новых посетителей. Рей была искренне заинтересована в рассказе подруги о сахарной депиляции пока не бросила взгляд на вошедшую парочку.
Бен. С женщиной. Держит ее за талию. Улыбается.
Ее мозг начал хаотично фиксировать факты, складывая их в неприятную картинку.
Когда в рождественскую ночь он прислал короткое сообщение: «Счастливого рождества, Рей»; ее сердце даже не ёкнуло. Было, конечно, приятно, но не настолько, чтобы расплыться в глупой улыбке. На утро она оценила свою реакцию как хороший признак того, что наваждение по имени «Бен Соло» ушло в небытие.
Зато сейчас реакция тела была бурной. Рей не поняла, что ее разозлило больше – сладкая парочка или собственные эмоции, но, кажется, все отразилось на лице.
— Ты в порядке? — спросила Роуз, нахмурив брови.
— Ммм, — пискнула она в ответ.
Подруга заметила ее бегающий к барной стойке взгляд и развернулась на стуле.
— О-па-а-а.
Тема «Бен Соло к тебе точно что-то чувствует» не входила сейчас в список горячо обсуждаемых. Во-первых, Роуз сама по уши окунулась в конфетно-букетный период с Финном и говорила только об этом, а во-вторых, когда последний раз подруга поднимала этот вопрос, Рей резко прикрикнула на нее, заявив, что ее это бесит, и она не желает больше слышать о мнимых чувствах Соло. Не готова была она рассказать о том, что подслушала разговор Бена с Леей, и даже себе ей было стыдно признаться, что после его болезненных слов, ее симпатия к этому мужчине не уменьшилась ни на йоту.
— Давно пора… Я уж начала подумывать, что он перешел на голубую сторону, — зло усмехнулась Рей, пытаясь скрыть от Роуз свою истинную реакцию.
— Да уж, давненько я его ни с кем не видела. Господи, сколько ей?
На вид спутница Соло была явно старше его.
— Не знаю. Может сорок-сорок пять? Ты ее не знаешь?
— Не-е. Наверное, туристка. Они сюда частенько заезжают.
Расположение их столика позволяло Рей беззастенчиво разглядывать парочку. Бен сидел за барной стойкой в пол-оборота, а его пассия, кажется, не видела никого и ничего вокруг – она что-то воодушевленно рассказывала, попутно хихикая и закусывая губы.
— Странный какой-то, — задумчиво произнесла Роуз.
— Почему?
— Хоть бы раз тебя куда позвал, а не разменивался на заезжих пташек.
— Пфф, можно подумать мне это надо.
— Да я не к этому. Очевидно же, что ты ему нра…
— Значит так сильно нравлюсь, Роуз, — оборвала ее Рей и смутилась собственного раздражения. — Есть простая истина: если мужчина хочет – он берет и делает.
— Ну, наверное…
— Ну их в баню! Что там было дальше с твоими подмышками?
— Ой, настоящий пиздец…
Роуз продолжила делиться своими впечатлениями от страшной сахарной экзекуции, однако, Рей как ни пыталась, не смогла полностью погрузиться в рассказ подруги. Ее взгляд то и дело бегал к профилю Бена.
Вот он широко улыбается своей…
собеседнице, вот он жадно разглядывает ее пышное декольте, когда та отворачивается.
Урод! Ну конечно, у меня то нет таких сисек, наверное, поэтому и не захотел…
— …ну а она мне говорит: «Повернитесь задом и раскройте правую ягодицу»…
Вот блондинка тянется к его предплечью и игриво проводит своим наманикюренным пальчиком.
— …стыдоба, конечно, зато потом две недели все гладко, — продолжала щебетать Роуз.
Краем глаза Рей заметила, как «сегодняшний секс Бена» семенящей походкой направляется в их сторону и скрывается за дверью «дамской комнатки». Оставшись один, жестом мужчина просит бармена обновить его бокал и, выпив двойную порцию виски, начинает совершать странный алгоритм действий: трет переносицу, достает телефон, что-то печатает, хмурится, убирает телефон – снова трет лицо, достает телефон, долго смотрит на экран, начинает убирать телефон в карман, останавливается – хмурит лицо еще сильнее, что-то долго печатает, снова просит бармена обновить его бокал…
Что он такой дерганый? Под чем-то что ли?
Наконец, блондинка вернулась и Рей пропускает сцену их «воссоединения», отвлекаясь на вибрацию телефона.
Ее удивление заметила и Роуз:
— Что там? — спросила она.
Соло
8:54 PM
Привет. Ты послезавтра прилетаешь? Тебя подвезти до города?
То есть… то есть это он ей сейчас писал?
— Рей?
— Это… это мама.
— Все хорошо? Чего ты так удивилась?
— Да-а… Прислала мне расценки на снорклинг.
А чего тогда так нервничал? Может, из-за предстоящего секса? Да... Точно. Поэтому и виски хлестал, как умалишенный.
— Боже, как бы я хотела съездить с Финном в Европу…
Вот же ж козлина! Сидит – обхаживает девицу, и еще хватает совести писать мне!
— … да, однозначно Италия. Мне кажется там так романтично…
А, может, миссис Органа попросила? Ну, конечно, она! Захотел бы он сам тащиться в Лафайетт – слышали мы прекрасно о его истинном отношении ко мне! Я тебе сейчас покажу, откуда меня забрать надо, мудазвон!
— Роуз, а поехали ко мне? У меня дома вино. Зайдем в магазин купим сыр… Можешь и с ночевкой остаться, — озвучила Рей свое предложение, залпом допивая Маргариту.
— Почему бы и нет, — мигом подхватила ее предложение
легкая на подъем подруга. — Только я в туалет сначала.
— Я тебя на улице подожду – душновато тут.
Подгоняемая своим кипящим раздражением, Рей пальцами поправила волосы и легкой походкой направилась к выходу. Гораздо проще было бы пойти прямо и через десять шагов оказаться на улице, но ей было нужно чтобы Бен ее увидел. Обогнув барную стойку, она попала в поле его зрения, и, нацепив жеманную улыбочку, буквально пропела:
— Привет, Бен.
Выражение его лица было бесценным.
— Рей? — вскочил он со стула так быстро, что тот чуть не упал.
Это выглядело забавно. Соло так растерялся, словно был застукан ревнивой женой за свиданием с очередной вертихвосткой.
Она даже не остановилась — так и было задумано: просто бросить небрежное «привет», мол, «меня есть кому забирать из аэропорта» и скрыться за дверью.
Так-то, Соло! Разменивайся дальше на заезжих туристок.
