Песни

      Большая часть воскресенья прошла как в тумане. Иноран смутно помнил, что просыпался и засыпал несколько раз, пил воду, кипятил чайник и снова ложился, терпя ноющую боль в животе. Проснувшись в очередной раз, посмотрел на будильник — было около пяти. Судя по слабому красноватому свету снаружи — вечера. Зверски хотелось жрать, но ритмер не был уверен, что желудок примет нормальную еду. Впрочем, был лишь один способ это проверить. Так что он ещё раз попил чаю, потратив последний пакетик, взял немного денег и пошёл в столовую, что была дороже той рамэнной, зато ближе. По пути завернул в продуктовый, купил себе сигареты, кофе и чай.       Мысли крутились вокруг одного и того же. Сперва гитарист злился на подлого Кавамуру, который посмел поднять руку на одногруппника. Потом оправдывал его тем, что оба были пьяны. А потом убедил себя в том, что сам виноват — спровоцировал скорого на руку певца.       «Если расскажу Джуну, он точно его выгонит. Он говорил же, что за меня побьёт любого… да… и не посмотрит на то, что группа останется без такого крутого вокалиста. Значит, нельзя рассказывать. Думаю, до завтра живот пройдёт — никто и не заметит… если только сам Рю-кун не проболтается…»       Мисо и пустой рис немного поворчали в желудке, но тошноты не было, и Шинобу купил ещё несколько брикетов быстросупа, чтобы можно было поесть прямо в студии. Житьё там стало вполне комфортным, и только один аспект нервировал стеснительного гитариста: приходилось регулярно бывать в общественной бане и терпеть осуждающие взгляды работяг, которые тоже мылись там. А если бы его возмутительно длинные волосы были ещё и окрашены… лучше и не представлять.       Понадеявшись, что воскресным вечером народу в купальне будет немного, ритмер отправился туда и в самом деле удачно успел намыться, заняв отдельную душевую кабинку. Обычно они все были заняты взрослыми рабочими и местными жителями, а молодому парню приходилось мыться в общем зале, на низенькой фуроису.       «Надо будет сказать ему сразу… как-нибудь незаметно… что я не сержусь больше. Чтобы он не вздумал признаваться сам», — думал Иноран, сидя в ближайшей кофейне и дожидаясь, покуда подсохнут хайры. На сэкономленные деньги можно было немного пошиковать. Кофе здесь делали очень вкусный, натуральный и крепкий, но, конечно же, дорогой.       Когда на следующий день Кавамура не явился после обеда в подвальную студию, Шинобу занервничал, хоть и старался не подавать вида. Лидеры обсуждали возможность перебазировать репетиционную студию в пустующую гостиную дома Сугихары, если хозяева этого подвала решат повысить аренду, Иноуэ протирал полиролью корпус своей лиловой красотки, Ямада неторопливо собирал свою «кухню», а Момоко ему помогала. Джей пару раз взглянул на часы, а на третий сказал уже вслух:       — Где его тэнгу носят? Четвёртый час уже! Я разве не сказал, что собираемся после обеда?       — Ано…       — Говорил, я помню, — отозвался Шинья.       — Наверное, придёт к закрытию магазина? — предположил Ясухиро, тоже занявшийся своей красивой концертной гитарой. Белоснежный корпус, похожий на облако, нуждался в тщательном уходе. — Это ведь тоже «после обеда», — подколол он басиста. Тот только хмуро зыркнул в ответ, но через пару минут сообщил:       — У меня нет его телефона, кстати.       — Я давал ему свой. Он бы позвонил, если бы что-то случилось, — пожал плечами Сугизо.       — Ксо… а ведь звонил же кто-то сегодня утром!       — Хм… точно, — квартерон переглянулся с Оносэ, и оба поспешно отвели взгляд, вспомнив, по какой причине старший гитарист не успел взять трубку. Остальные старательно сделали вид, что ничего не заметили.       — Если с ним что-то стряслось…       — Мы и адреса его не знаем…       В подвале стало тихо. Ритмер не мог пожаловаться на бедность воображения, которое мигом нарисовало ему несколько вариантов — один хуже другого. Пищевое или алкогольное отравление. Страшная болезнь. Нападение хулиганов. Или ревнивая любовница с ядовитой булавкой — это добило впечатлительного парня.       — Я знаю, где он живёт, — чуть охрипшим от долгого молчания голосом сказал он из своего жилого угла. Четверо разом обернулись к нему, и Джей выразительно приподнял бровь. Мол, ты так увлёкся, что следил за ним? — Случайно узнал, — сильнее нахмурился Ино.       — Ладно. Если он не явится после шести, сходи к нему, узнай, какого… кхм… Узнай, что случилось, в общем.       — Хорошо.       Поскольку музицировать всё равно ещё было нельзя, басист присоединился к полирующим, сменив сперва струны на более дешёвые, чтобы хороший комплект не ржавел. Он тоже хотел бы иметь запасной бас для репетиций, но старенький инструмент, затасканный до неузнаваемости, окончательно развалился месяц назад — от сырости треснул корпус. А на ещё одну новую гитару денег пока не хватало. Струны — и те приходилось экономить. Была надежда на повторный концерт в «Плэй-Хаус», но до него ещё оставалось три дня, не считая сегодняшнего. И неявка вокалиста грозила обернуться новыми проблемами.       Была ещё одна возможная причина, о которой мог догадываться только тихоня гитарист, и мысли об этой причине заставляли его хмуриться сильнее обычного. Он только теперь сообразил, что гордый певец может самолично решить покинуть группу, в которой ему не повезло схлестнуться с одним из основателей. Долг перед клубом больше не отягощал его… а благодарственные речи новым согруппникам могли быть просто данью вежливости. Иноран очень хотел надеяться на то, что Рюичи был искренен, поднимая тост за группу. Ему хотелось верить человеку с такой яркой улыбкой. И сердце билось всё тревожнее — что-то произошло. Что-то серьёзное, потому что вокалист все две недели был пунктуален, не хуже Сугихары.       Тишина в подвальчике нарушалась только во время чаепития, да ещё Шинобу запарил себе лапши, чтобы пообедать.       — Ино-кун, сходи, пожалуйста, — потеряв терпение, озвучил общее мнение Джун через пять минут после закрытия магазина наверху. — Я с тобой не пойду, буду ждать звонка у автомата — если что-то серьёзное случилось, позвони. Номер помнишь?       — Да. Позвоню.       Иноуэ честно старался не перейти на бег, шагая к знакомой рамэнной. Впивался взглядом в лица встречных людей — не Кавамура ли идёт? Вокруг быстро темнело, фонари горели не везде, но ритмер хорошо помнил дорогу. И только возле самой едальни резко притормозил. Развернулся лицом к нескольким однотипным домам, напряг визуальную память, вспоминая, в котором из строений находится съёмная квартира Рюичи. Хоть он и видел ту дверь мельком, оказалось, что тот кадр впечатался в мозг, и парень сразу же направился к нужной двери.       Постучался — и только тогда вдруг с ужасом понял, что собрался вторгнуться в чужой дом, в чужое личное пространство. А если бабник Кавамура там сейчас с очередной пассией? Развлекается — и думать не думает о репетиции?       «К тэнгу! Если это так — мне же проще. Расскажу Джуну о том происшествии — и всё. Не буду больше страдать, глядя на эти слащавые улыбочки». Постучавшись громче, подождал чуть — и решительно толкнул незапертую дверь. «Ксо! Если бы он был тут с девкой, то непременно заперся бы». Сердце забилось, как сумасшедшее, в ушах снова загудело от волнения.       — Рюичи! Рю-кун, ты дома? — справившись с голосом, позвал Ино, до последнего надеясь на то, что ничего ужасного не произошло. Тишина пустого дома казалась мёртвой.       Бегло осмотрев первый этаж — прихожая, маленькая гостиная, кухня и санузел, — гитарист снова позвал хозяина жилья, но не получил ответа. Помучившись ещё пару секунд, он поднялся наверх, заглянул в первую же комнату и увидел лежащего ничком Кавамуру. Тот был одет в домашние штаны и футболку, но покоился на неубранном футоне без движения.       Первая мысль была так ужасна, что когда лежащий моргнул пару раз и глухо закашлялся, Шинобу кинулся к нему, забыв обо всём.       — Ты живой! Рю-кун! Что с тобой? Я могу помочь? — опустившись рядом на колени, он наклонился ниже, чтобы видеть бледное осунувшееся лицо и запавшие глаза, красные от недосыпа. — Прости… что я без спросу пришёл… мы с парнями волновались… а телефона твоего не знаем… Только я случайно видел, как ты входил домой… в тот раз, — торопливо говорил Иноран, боясь, что сейчас его с позором выставят за дверь. Но певец молчал, не перебивая. Только потом, когда гость спросил ещё раз, что случилось и чем помочь, медленно облизнул пересохшие губы и просипел:       — Пить… только… тёплое… пожалуйста…       И снова зашёлся в приступе кашля. Спрашивать «что случилось?» стало не нужно. У Иноуэ было двое младших братьев, и про респираторные заболевания он знал довольно много. Машинально протянул руку, потрогал лоб вокалиста — холодный и в испарине, взял пальцами запястье, прощупывая пульс — слабый. Губы спеклись корочкой, щёки, и без того впалые, совсем ввалились. Значит, организм ослаблен лихорадкой.       — Лежи. Я сейчас, — деловито укрыв больного одеялом, ритмер быстро спустился на кухню, включил газ и поставил ковшик с водой, чтобы вскипятить. Мельком отметил порядок на полках и на столе, аккуратные полотенчики на крючках, ящик с аптечной наклейкой. Заглянув в него, увидел какие-то простые таблетки, пустые бутылочки от незнакомых микстур, ингалятор, пакетики и прочую дребедень. Ингалятор был явно сломан, Ино задвинул ящик обратно и снял ковшик с огня. Разбавил воду, чтобы не обжигала горло, налил в первую попавшуюся кружку и понёс наверх, лихорадочно соображая, что делать дальше.       — Вот… садись, пей. Можешь сесть? Давай, помогу.       Отставив чашку в сторону, чтобы не опрокинуть, он помог Рюичи перевернуться и сесть, поддержал за плечи, поднёс чашку к губам. Мельком удивился тому, что не испытывает сейчас никакой злости за тот инцидент… и даже сексуального настроения нет — только желание заботиться о больном согруппнике. А тот с жадностью выпил всю воду и ненадолго придержал запястье гитариста.       — Ино… ты правда… не сердишься? — сипло спросил он, заглядывая в глаза нежданному гостю.       — Правда, Рю-кун.       — И меня… не выгонят…       — Нет. Я никому не сказал. И ты не говори — это наше с тобой дело. Я пошутил неудачно… ты неудачно махнул рукой… бывает. Лучше скажи, какого хрена ты не вызвал скорую? У тебя ведь не обычная простуда, так?       — У меня… страховка… просрочена, — с трудом выговорил Кавамура и закрыл глаза, выдыхая. Потом вдруг отвернулся и снова закашлял, глуша звуки подушкой.       — Ясно. Но ты ведь знаешь, что у тебя за болячка? Бронхит? Ларингит? Надеюсь, не воспаление лёгких?       — Там сложно, — справившись с кашлем, отозвался певец.       — Напиши, какие таблетки нужны — я схожу в аптеку, — решительно заявил Шинобу.       — Не выйдет. Нужны… антибиотики… тебе не продадут… без рецепта.       — Сугизо достанет, у него родная тётка в аптеке работает. Пиши давай.       И пододвинул поближе мятую пачку знакомого вида листочков, частично исписанных торопливым почерком Рюичи. Тот лёг на левый бок, взял ручку и, подумав, начал писать названия, порой прерываясь на кашель. А Иноран прикипел взглядом к листку, выпавшему из общей кучи, вверху которого латиницей было выведено название — Arashi-man.       «Река зонтов обтекает тебя,       Ты идёшь, не замечая дождя.       Небесная вода ласкает лицо,       Любовно трогает твою улыбку…»       Дальше желтоватая бумага была чиста, но в голове гитариста сама собой начала оформляться мелодия, подходящая этому тексту. А через минуту странный звук вывел его из задумчивости. Вокалист выронил ручку из ослабевших пальцев, потому что уснул, и теперь забавно посвистывал носом, будто настоящий соловей. Прозвище, возникшее из-за расписной ширмы, оказалось весьма подходящим ему.       Ино поправил на нём сползшее одеяло, взял список лекарств и спустился в коридор, к телефону, чтобы позвонить на уличный, что стоял недалеко от студии. Джей снял трубку после первого гудка.       — Это ты? Что там? — нетерпеливо спросил он.       — Это я. Рю-кун заболел, ему требуются серьёзные лекарства. Суги-кун там? Дай ему трубку, пожалуйста.       — Да, сейчас, — чуть смущённо отозвался Оносэ, поманил курившего рядом сэмпая и вручил ему трубку. Ритмер коротко пояснил, в чём проблема, сказал, что останется в доме Кавамуры, чтобы ухаживать за больным, и назвал адрес. Ясухиро записал его и названия лекарств в свой блокнотик и пообещал завтра с утра привезти из Хадано всё, что сумеет добыть по своим каналам. Было слышно, как рядом вполголоса ругается басист, недовольный стечением обстоятельств. Если бы Суги успел утром взять трубку, то они могли бы помочь вокалисту раньше…       Вернувшись в спальню, Иноран, убедился, что тот спит, не удержался от соблазна и осторожно погладил вьющиеся чёрные волосы, рассыпавшиеся по подушке.       «Видимо, это из-за того, что он промок на фестивале… и потом ещё весь вечер сидел в мокрой футболке», — думал гитарист, возясь на кухне, чтобы к пробуждению певца сделать мисо-бульон и покормить бедолагу. «Где же твои подружки, ловелас ты наш?» — мысль была грустной. Возможно, Соловушка не хотел выглядеть беспомощным при своих пассиях, поэтому и не позвал никого из них.       Шум на лестнице отвлёк его от мыслей.       — Ты чего вскочил? — узрев бледного вокалиста, всполошился Иноран.       — В сортир… надо, — сипло отозвался тот, пошатываясь от слабости, но упрямо дошёл до нужника сам, то и дело покашливая.       — Я тебе бульон сделал, поешь немного. Тебе нужно восстановить силы, — сообщил ритмер, когда хозяин квартиры нарисовался на кухне. — Поешь — и ложись. Суги-кун обещал, что завтра утром приедет из Хадано, привезёт лекарства, какие сможет достать.       Кавамура ещё с полминуты стоял, держась за косяк двери, и по его лицу было ясно, что его обуревают противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось выгнать незваного гостя, гордость не желала принимать помощь… но с другой — оба понимали, что важно успеть восстановить голос к выступлению, иначе они всей группой опять будут сидеть без денег. И, вопреки всему, забота Ино была так приятна.       — Спасибо, Ино-кун, — прохрипел больной певец, садясь, наконец, за стол. — Я одного не пойму… чем я заслужил… такое внимание к себе? — он покачал головой, когда гитарист пожал плечами. — Мм, вкусно, — попробовав мисо ложкой, Рюичи выпил остальное прямо через край пиалы, торопясь успеть, покуда опять не начался приступ кашля.       — Чай будешь? Я свежий заварил. Тебе сейчас нужно больше пить тёплого.       — Знаю… но чай не буду… я хочу спать. Только… могу я попросить ещё…       По тому, как вокалист отвёл взгляд, Иноуэ догадался сразу.       — Хорошо. Я посижу с тобой немного… иди, ложись.       Приоткрыв окно, тихоня затянулся сигаретой, провожая взглядом понурого Кавамуру. Выкурив только половину, он тоже поднялся в спальню. Сейчас, лёжа на краю широкого футона, укутанный в одеяло по самый нос, Рю-кун совсем не был похож на буйного Рэйлу. И смотрел совсем иначе — задумчиво, спокойно.       Гость тихонько присел на дзабутон у него в ногах, машинально взял тонкую книжку с картинками, чтобы занять чем-то руки. Оказалось, что это краткий ознакомительный пересказ древнеегипетских мифов, и от обилия сложных имён и названий Шинобу самого потянуло в сон. Потерев глаза, он отложил книжку, беззвучно зевнул, вслушиваясь в ровное, слегка сиплое дыхание больного.       Маленький будильник тихонько тикал себе в углу, показывая начало девятого. Нужно было возвращаться домой, то есть, в подвальную студию… но как бросить сейчас беспомощного Рюичи? Он даже чай сам себе сделать не может. И если ему станет хуже, он не станет звонить домой Сугихаре, единственному из них, у кого есть домашний телефон. Ну, ещё у Момоко, но туда он тем более не станет звонить.       «Ладно. Останусь. Но только сегодня», — сам себя уговорил гитарист. Тихо поднялся на ноги, подождал, пока затёкшие мышцы перестанет покалывать, и отправился искать место для ночёвки. Оказалось, что прочие комнаты наверху забиты пыльным музыкальным оборудованием — явно неисправным и устаревшим даже на вид. «Наверное, хозяйское. Рю-кун упоминал, что хозяин квартиры сам бывший музыкант… а утилизировать такое старьё дорого встанет…»       Оставался ещё диванчик в маленькой гостиной, но он был очень коротким — как раз для двоих сидящих. Попробовав пристроиться там, Иноран быстро передумал — ноги затекли моментально. Впрочем, и спать было ещё рано — он привык ложиться за полночь. Посмотрев на часы на кухне, ритмер вспомнил, что сам остался без ужина, подогрел себе остатки бульона и запарил в нём брикет покупной лапши, которую обнаружил на одной из полок шкафа.       «Я потом возмещу», — мысленно пообещал Шинобу, наворачивая нехитрую еду. Попил жидкого чая, чтобы не слишком взбодриться, и снова вернулся в спальню наверху, чтобы проверить состояние Кавамуры. Но уже на лестнице услышал его кашель.       — Чего не спишь? — присев рядом, шёпотом спросил младший гитарист.       — Не могу. Плохо сплю один. По сто раз… просыпаюсь вечно. Ино… останься… пожалуйста…       Сердце ритмера опять забилось, как дурное, но он не поддался ему.       — Позвони своим этим… какой-нибудь Хитоми, — покусав губу, сказал он, глядя в бледное лицо. — А то ведь я могу тебя за девицу принять спросонок. А ты мне глаз выбьешь, как обещал.       В комнате снова стало тихо. Вокалист устало прикрыл глаза… и уже через минуту опять уснул, ничего не ответив, а Иноуэ понял, что никуда не уйдёт сегодня отсюда. Просто не сможет оставить Соловушку сейчас. Тем более, что сон — лучшее лекарство, как всем известно.       Заметив неплотно закрытый стенной шкаф, гость рискнул посмотреть, что там, и среди аккуратных стопочек с постельным бельём нашёл второе одеяло. В доме было вполне тепло, но он не стал раздеваться, просто лёг на полу, в ногах у певца, завернулся в одеяло и поудобнее пристроил голову на подушке для сидения. Он был уверен, что не уснёт до утра из-за всяческих переживаний, и минут пять просто таращился в темноту спальни, а потом почему-то вырубился и спокойно продрых часов до десяти утра.       Проснулся Шинобу от ощущения пристального взгляда. Глаза открывать не хотелось, тело было сковано сонным параличом, а воздух вокруг был не таким сырым, как обычно. Глухой кашель рядом сразу напомнил ему вчерашние события, заставив поскорее расшевелить непослушное тело.       — Мм… как ты, Рю-кун?       — Чуть получше… спасибо, Ино-кун, — голос больного звучал хрипло, но в самом деле уже не так ужасно, как вчера. Открыв глаза, гитарист встретился взглядом с Рюичи. — Спасибо, что не ушёл.       — Глупости, — гость сел, потирая заспанное лицо, пряча смущение. — Я не мог бросить тебя… в таком состоянии. Хочешь пить? Поешь что-нибудь? Ты лежи, не вставай, я принесу. Думаю, Суги-кун скоро уже приедет из Хадано, привезёт лекарства.       Кавамура молча покивал и остался послушно лежать, периодически кашляя в край одеяла. Ритмер поставил чайник, сходил в рамэнную за едой, взял лапши с куриным бульоном на вынос, а на обратном пути увидел двух лидеров, которые пришли сюда вместе, чтобы навестить больного и помочь, если требуется. Втроём зашли в дом, разулись и поднялись наверх.       — Привет, Рю-кун. Как себя чувствуешь? Успеешь восстановиться к выступлению?       — Погоди ты с выступлением, Джун, дай человеку поесть спокойно.       Ино поставил у изголовья пластиковые стаканчики с бульоном и лапшой, сам открыл оба, покуда вокалист усаживался поудобнее на подушках.       — Уже получше, спасибо Ино-куну, — тепло улыбнулся он, отчего Шинобу слегка покраснел. — Думаю, что смогу спеть нормально.       — Нэ, вот лекарства, — встрял скрипач, протягивая пакет. — Я почитал, тут какие-то надо до еды, а какие-то после. Проверь, то ли, что нужно? Деньги потом отдашь, чек в пакете.       — Спасибо, друзья, вы меня спасаете, — снова слабо улыбнулся певец и деловито зашуршал пакетом, выуживая знакомые коробочки. Не глядя, проглотил какую-то капсулу, запил тёплой водой, которую принёс ему младший гитарист, потом принялся за еду. — Итадакимас. Здорово, что у Суги-куна есть такие полезные связи. Я, конечно, схожу потом в больницу, восстановлю страховку… потому что с горлом у меня уже давно проблемы… Но я профессионал, я могу петь почти в любом состоянии, не волнуйтесь, не подведу.       В комнате снова стало тихо, только двое хлюпали лапшой из стаканчиков. Оносэ покусал губу, потом сказал решительно:       — Ладно, отдыхай, поправляйся. Сегодня репетировать не будем, но завтра, если будет получше — приходи в студию к закрытию магазина. Ино-тян, ты пока посиди с нашим Угуису-куном, не позволяй ему тут гарцевать. Пусть лежит и лечится.       — Пф, — фыркнул вокалист, но почему-то не стал больше возражать. А Джей надеялся, что поступил хорошо, предоставив дорогому братику удобный предлог остаться тут ещё.       — Мне надо сходить за деньгами и куревом, — почему-то набычился Иноран, доев свою порцию.       — Сходи, кто тебе не разрешает, — пожал плечами лидер группы. — Ну, мы пойдём. До завтра, Рю-кун, если что, мы сами к тебе заглянем.       — Я думаю, что завтра уже буду распеваться, — закинув в себя ещё две разные таблетки, Кавамура возился с насадкой для нового ингалятора. — Эти «колёса» проверенные, быстро помогают.       Трое ушли вместе, а потом разделились: басист и лид-гитарист потопали к ближайшей станции подземки, а Шинобу, смоля последнюю из пачки, — в подвальную студию. День едва перевалил за середину, было так непривычно шагать туда в то время, когда обычно только просыпался. Чтобы не объедать Рюичи, ритмер взял свои пакеты с быстросупом и банку с кофе, чуть подумал… и взял ещё акустическую гитару в чехле. Просто так сидеть в гостях было скучно и к тому же хотелось попробовать подобрать мелодию к тем стихам…       Вернувшись, первым делом заглянул в спальню. Больной согруппник полусидел, обложившись своими листочками, что-то писал, подложив давешнюю книжку про древних египтян, и периодически делал пару вдохов из ингалятора. Так увлёкся, что даже не сразу заметил стоящего в дверях согруппника. Вскинул на него глаза, неожиданно тепло улыбнулся и записал что-то ещё, а Иноуэ напрочь забыл, что хотел сказать. Так что певец заговорил первым.       — Я тут думал… насчёт того, чем мне тебя отблагодарить, — он задумчиво смотрел на гостя. Тот помотал головой, но Рэйла продолжил говорить. — Не деньги же тебе совать. Ты в общественную баню ходишь, так?       — Угу, — кивнул гитарист.       — Небось, все пялятся, да?       Второй кивок и унылая гримаса.       — В общем… если хочешь, можешь вымыться у меня, — решительно заявил Кавамура. — Воду можешь не экономить, посиди в ванне… а я после тебя схожу помоюсь, а то провонял потярой весь, аж самому противно.       Ино открыл было рот, но не нашёл, что возразить — предложение было слишком заманчивым.       — Спасибо, Рю-кун… я тогда схожу ещё за полотенцем…       — У меня есть гостевое.       — Бельё у тебя тоже есть гостевое? — не удержался от усмешки Шинобу, но на сей раз вокалюга не стал устраивать ссору на ровном месте, ответил шуткой.       — Конечно. Только оно женское, увы.       Ритмер не смог сдержать смешок, потом спросил:       — Есть хочешь, нет? Давай я тебе чаю тогда сделаю, тебе нужно больше пить.       — У меня там в аптечке сушёный шиповник был, завари горсть в термосе, пожалуйста.       — О, хорошо. Потом схожу к себе…       — Как хочешь.       Спустившись на кухню, Иноран поставил чайник, нашёл термос и шиповник, сделал отвар для больного, а себе заварил чаю с гибискусом. Тщательно перемыл посуду, о которой забыл вчера, покурил, потом отнёс термос и чистую чашку наверх.       — Готово. Я пойду за вещами… скоро вернусь.       — Угу, — Рюичи оторвался от своих записей, пристально посмотрел на гостя. — Ино-кун… ты ведь останешься сегодня ещё? Второй футон и постельное свежее есть… ляжешь нормально…       С минуту гитарист просто молча смотрел на это лохматое чудо с опухшими глазами и побледневшей кожей… покусал губу и спросил:       — Почему ты… не пригласишь кого-нибудь из своих подружек? Или они не хотят возиться с больным любовником?       — Нет, дело не в этом, — насупился этот бабник. — Я не хочу, чтобы они видели меня… таким. Не хочу слышать их квохтанье и видеть их кислые от переживаний лица. Ты — другое дело. Ты парень, ты сразу спрашиваешь по делу и сразу делаешь то, что нужно. Без этих всех «как же так получилось» и «мне матушка всегда говорила, что надо есть чеснок — он все вирусы убивает». Пфффф… кх-кхх! — от слишком длинной тирады Кавамура снова закашлялся и поспешно пшикнул себе в горло из ингалятора.       Усмехнувшись невольно, Иноуэ понимающе кивнул.       — А если кто-то придёт?       — Не придут без приглашения — я запретил. Чтоб не сталкивались тут с… мм… конкурентками, да.       — Понятно. Ладно, я останусь сегодня ещё. А дальше посмотрим на твоё состояние. Драться больше не будешь?       — Постараюсь, — ответил Соловушка, виновато пряча глаза. — Я тогда спьяну решил, что ты надо мной издеваешься нарочно… извини.       — Проехали. Я тоже постараюсь не язвить по-пьяни. Так. Тебе надо что-нибудь ещё купить, нэ?       — Ано… вроде бы всё есть. Слушай, если в ту рамэнную пойдёшь, возьми мой абонемент — он в прихожей к зеркалу прицеплен.       — Что за абонемент? — удивился гость.       — Это хозяин едальни чудит. Хотя, как посмотреть. В общем, он выдаёт абонементы на месяц тем, кто постоянно ходит к нему. Есть абонемент на завтраки, на обеды, на ужины — отдельно и на трёхразовое питание. По этой карточке действует скидка — довольно приличная, так что тем, кто тут рядом живёт или работает, очень выгодно ходить именно к этому чуваку. И ещё студентам дешевле — по студенческому удостоверению. Поэтому у него почти всегда полный зал.       — Вон как.       Махнув рукой, ритмер ушёл снова, прихватив забавную пёструю карточку с надписанным именем певца, на обороте которой стояли штампики с эмблемой рамэнной. Но до студии не добрался на сей раз, углядев вывеску текстильной лавки. Вспомнил, что давно хотел купить себе новое полотенце и пару комплектов нательного белья, зашёл туда и выбрал то, что подешевле. Ещё и скидку получил за то, что взял больше трёх вещей.       В соседней лавке докупил ещё мочалку и пару порционных пакетиков шампуня, чтобы не одалживаться у согруппника.       — Да, хорошо быть при деньгах, — философски хмыкнул себе под нос парень и целенаправленно пошёл в едальню, чтобы проверить эту странную «дисконтную карту».       — А где сам Кавамура-кун? — спросил мужчина на раздаче. Кажется, это и был сам хозяин рамэнной.       — Он болеет. Я за ним ухаживаю сейчас.       — Хм. И чем болеет?       — Горло, простуда…       — Ну да, как обычно, — хмыкнул шеф-повар, но не оставил своих подозрений. — А не тебе ли, парень, он обещал выбить глаз… мм… недели две-три назад?       — Мне, — безмятежно отозвался Иноран. — Но мы с тех пор уже подружились. Рюичи-кун сам дал мне карточку. Если не верите, можете сходить со мной к нему домой.       — Ладно, поверю. Значит, по две порции? Выбирай блюда. На вынос, нэ? — и шлёпнул ещё два штампика на оборот абонементной карточки.       — Хай.       Сделав выбор, Шинобу подождал, покуда помощник повара всё упакует по коробочкам с крышками, взял подозрительно тяжёлый пакет и, расплатившись на не менее подозрительно скромную сумму, потопал прямиком к дому Рэйлы. Полуобернувшись в дверях, он заметил, что хозяин внимательно следит за ним. Было немного неприятно, но юноша понимал его беспокойство. Что если он подрался с их клиентом, отобрал карточку и теперь пытается воспользоваться скидкой?..       Прицепив карту к зажиму на зеркале, гитарист поспешил подняться в спальню — вдруг что не так? Но певец был более-менее в порядке, только больше ничего не писал, а лежал, укрывшись, и бездумно глядел в потолок.       — Как ты, Рю-кун? — тихонько спросил Иноуэ, присев рядом. — Я еды принёс…       — Да так… аппетита нет… но надо что-то ещё в себя закинуть, — сонно ответил он. — А то таблетки наружу запросятся.       — Сейчас, перелью в нормальную посуду…       — Скидку сделали тебе?       — Да. Только сперва допросили с пристрастием, — криво усмехнулся гость.       — Ясно. Такаси-сан, видимо, запомнил нас в тот раз…       — Ага. Он решил, что это я тебе глаз выбил и карточку отобрал.       Кавамура засмеялся, но тут же снова закашлялся, уткнувшись лицом в подушку. Потом потянулся к ингалятору, потряс его немного, чтобы допшикать последнюю порцию лекарства.       — Прости. Не буду тебя смешить, — немного смутился Ино, поднялся и пошёл за едой. Он брал всего по две порции, но при переливании рамэна в пиалушку выяснилось, что даже одна порция не влезает в обычную посуду. Тогда гитарист попытался посчитать, сколько должна стоить такая порция… но не преуспел и махнул рукой. Нашёл подходящий поднос и понёс наверх.       — Это на двоих? — первым делом спросил Рюичи, окинув взглядом полный поднос еды.       — Нет. Это всё тебе.       — Я столько не съем, ты что!       — Я не знал, что повар положит такие огромные порции за такие смешные деньги, — пожал плечами Иноран. — Так что моя половина на кухне.       — Ано… как-то не… неудобно есть порознь, — сконфуженно произнёс вокалист. — Может, я лучше спущусь на кухню?       — Лежи уже, Рю-кун. Тебя едва ветром не шатает, последние силы потратишь зря. А ты ещё мыться планировал. Короче, ешь тут, — непреклонно заявил ритмер. — Я сейчас приду.       Пришлось взять с собой пакет с остальной едой и, сидя на подушке, хавать прямо из пластиковой посуды, покуда не остыло.       — Итадакимас. Я…       — Деньги потом отдашь, — перебил гость, и певец покивал. Он, конечно, очень не любил быть в таком зависимом положении… но надеялся, что это ненадолго… и что когда-нибудь он сможет отблагодарить одногруппников за заботу. — Если на двоих, то вообще копейки, а я тебе за тот удон так и не отдал. Так что…       — Не возьмёшь, я понял, — Рэйла страдальчески закатил глаза. — Конечно, здорово, что вы такие отзывчивые и честные все… но, блин…       — Подраться не с кем даже? — поддел его Шинобу, понимающе хмыкнув. — Ну, как выздоровеешь, сходи в боксёрскую качалку с Суги-куном. Он тоже порой жалуется, что кулаки чешутся.       Дальше ели в молчании, только Рюичи быстро устал сидеть и, отодвинув поднос, лёг.       — Что не так?       — Голова кружится… и теперь еда наружу просится, — хмуро проворчал Кавамура, держась за живот и стараясь дышать ртом. — Таблетки хорошие, но с побочным эффектом… так что много не пожрёшь.       — Ксо… принести тазик? Рю-кун? — Ино тоже отставил недоеденное.       — Не надо… ща пройдёт, — ещё тише отозвался тот и зажмурился, бледнея на глазах. Поспешно опустошив пакет из-под еды, гитарист положил его возле больного.       — Я сейчас! — и бегом отправился в санузел. Нашёл там помывочный тазик, схватил его и вернулся в спальню. Еда была забыта, двое настороженно ждали реакции организма вокалёра, но минут через десять стало понятно, что обошлось.       — Ну вот… у тебя еда остыла, — слабым голосом сказал Соловушка и вымученно улыбнулся. — Жаль, моя пропадёт…       — Не пропадёт, у тебя же холодильник есть.       — Он не работает, увы.       — Проклятье. Ну да ладно, до ужина не испортится, доедим вместе.       — Погрей себе рамэн, Ино-кун… я не хочу, чтобы ты из-за меня голодным остался.       — Да поем я, — буркнул тот, собирая плошки на поднос. — Дыши глубже, давай. Ты же умеешь.       Оказавшись на кухне, Шинобу поставил поднос на стол и прижал прохладные пальцы к пылающим щекам. Может показалось? В голосе Рюичи было столько заботы сейчас… и это было чертовски приятно. Вот только не хотелось теперь оставлять его одного — даже на пять минут. Так что гость торопливо умял остатки чуть тёплого рамэна и вернулся наверх с кружкой жидкого зелёного чая.       — Выпей, Рю-кун. Мне матушка говорила… ой, прости, я не хотел тебя смешить! — спохватился Иноуэ, но было поздно — вокалист опять закашлялся, развеселившись. Но приступ прошёл довольно быстро, и он сумел приподняться на локте, чтобы выпить чаю.       — Спасибо, Ино-кун… ты такой заботливый, — совсем иначе, чем в тот раз, сказал Кавамура, ложась на бок… а ещё протянул руку и накрыл ладонью пальцы гостя. — Мне очень приятно… и я бы хотел называть тебя другом… но ты ведь относишься ко мне иначе…       — Я… буду рад стать твоим другом, Рю-кун, — этот ответ потребовал от Инорана большого мужества, ведь он в самом деле хотел гораздо большего. Мягко пожал ладонь певца, как бы скрепляя «договор о дружбе». Пусть так. — Отдыхай…       Больной послушно закрыл глаза, но руки не отнял, забыв свои длинные крепкие пальцы в ладони ритмера. И тот остался сидеть рядом, помня, что у этого задиристого вокалюги проблемы с засыпанием в одиночестве. Минуты неслышно текли мимо, но Шинобу не замечал этого, бездумно поглаживая тыльную сторону его руки большим пальцем. В голове не осталось ни единой связной мысли, сплошная каша из обрывков разговоров и кадров из недавнего прошлого.       Тихоня очнулся только тогда, когда начала затекать спина. Попытавшись пошевелиться, он беззвучно зашипел сквозь зубы от боли, аккуратно выпустил тёплые пальцы спящего из ладони и принялся возвращать своему телу подвижность. Ноги затекли так, что вообще не чувствовались, Ино растирал их руками, досадуя на свою внезапную задумчивость.       «Сколько же я так просидел? Час? Больше? Ох… больно… ксо… Главное — не разбудить его».       Кое-как поднявшись на непослушные ноги, гитарист сцепил зубы и спустился на первый этаж, после чего дал волю эмоциям: ругался шёпотом, морщась от покалываний в мышцах. Только теперь, увидев оставленный в прихожей пакет с полотенцем и бельём, вспомнил про разрешение Кавамуры и отправился инспектировать ванную.       Там всё было стандартно: душ в углу, две круглые ванны, отделанные мелким кафелем, пластиковая фуроису, сток в полу. А на трёх полочках, приделанных к стене, было тесно от множества баночек и флакончиков: разные шампуни, гели для душа, даже скрабы для тела. И только в нижнем ряду, ближе к зеркалу, сиротливо приткнулся мужской набор: стаканчик с одноразовыми бритвами, пена для бритья и лосьон.       «Ну, ясно. Раз девки у него ночуют, то и моются тоже… и каждой своё подавай. Интересно, что он им втирает насчёт такого дикого количества всего? Что ухаживает за своей шевелюрой и отбеливает кожу перед выступлениями? Ха-ха. Ладно, это не моя забота».       Отбросив эти мысли, Иноуэ деловито ополоснул маленькую ванну и включил газовый водогрей, чтобы набрать в неё горячей воды. А сам быстро разделся и начал мыться, тщательно отдраивая себя новой мочалкой. Было так хорошо и уютно в этой чистой комнатке, вкусно пахнущей жильём, а не хлоркой после дезинфекции, как в общественной купальне. Так тихо и спокойно. И никто не пялится, не хмыкает за спиной.       Смыв с себя пену, гость забрался в горячую воду и с блаженством прикрыл глаза. Просто супер. Это вам не в студенческой общаге и не в бане для работяг. С этой стороны Кавамура, конечно, прав, что снимает отдельное жильё. И если «Лунаси», наконец, начнёт своё восхождение по лестнице популярности, то, глядишь, через полгода-год и сам скромный ритмер сможет позволить себе нормальное жильё.       Смелые мечты были прерваны звуком шагов. Певец снова проснулся и топал в туалет, нарочно не заглянув в ванную, чтобы не причинять дискомфорт стеснительному гитаристу. Тот сам поспешил вылезти из офуро и, вытеревшись, быстро оделся в чистое.       — Рю-кун, ты в порядке? — позвал он из коридора.       — Ну… так, — неопределённо хмыкнул тот, выйдя из отдельного закутка. — Ты уже вымылся?       — Ага… спасибо! Я воду не сливал, если хочешь, посиди в ванне тоже.       — Да, пожалуй, помоюсь теперь. Чистое тело и выздоравливает быстрее.       — А в обморок не упадёшь? — с подозрением спросил Иноран.       — Надеюсь, что нет. Ну, если услышишь грохот и матюги, то приходи меня спасать, — криво усмехнулся вокалист.       — Я буду на кухне, — предупредил его Шинобу. — Если что — зови. Погреть тебе еды? Там ещё тонкацу с рисом есть.       — Давай. Жрать-то хочется, надеюсь, брюхо примет, — вздохнул Соловушка и скрылся за дверью ванной. Но не успел Ино отойти, как он высунулся обратно. — Ты что, ещё и шампунь покупал? Не видел, что ли, какая у меня коллекция? Вот балда, спросил бы хоть, — покачал головой этот бабник. — Я целый год не покупаю ничего, кроме бритв, уже не знаю, кому ещё сбагрить все эти чёртовы шампуни и гели. Блин. Короче, больше не покупай. Лучше возьми себе какой-нибудь, а то скоро начнут с полок падать.       — Хорошо, — опешив от этой тирады, кивнул гость. Рэйла посмотрел на него ещё немного, потом снова закрыл за собой дверь.       «Значит, это его девицы приносят с собой». Мысль была какой-то слишком спокойной. «Ну, правильно, — возясь на кухне, разобрался в себе гитарист, — мы же друзья… теперь. А друзьям не положено ревновать. И вообще… я ведь не собирался как-то влиять на его жизнь. На личную жизнь, да. Так что всё правильно: буду сидеть и молча страдать в своём углу».       Мрачно усмехнувшись, Иноуэ положил разогретую еду в две пиалки и, погасив газ на плите, прислушался к звукам из ванной. Вроде бы криков о помощи не слышно, но мало ли?       — Рю-кун, ты там живой? — постучавшись, спросил ритмер через дверь.       — Живой… вроде бы. Сейчас выйду, — послышался приглушённый голос. А через минуту Кавамура явился на кухню, замотав бёдра в одно полотенце, а тяжёлую гриву мокрых волос — в другое, чтоб не капало на голую спину. — Мм, вкусно пахнет.       — Оденься, пожалуйста, — нахмурился Шинобу. — Ты же ещё болеешь, тебе нельзя остывать после ванны.       — Да знаю я, — досадливо поморщился певец. — Просто жрать хочу, сил нет. Поем быстро — и лягу.       — Лучше сразу ляг, я тебе принесу туда.       — Вот ты зануда, — фыркнул Рюичи, садясь за стол. — Да ничего со мной не будет!       — Ано… я вижу, тебе уже лучше, и моя помощь не требуется, — Иноран старался говорить спокойно. — Пожалуй, я тогда пойду к себе. Спасибо за гостеприимство и за возможность помыться. Увидимся на репетиции.       — Что? — Рэйла уставился на него немигающим взглядом, будто пытаясь загипнотизировать. Первой была мысль о новой бессонной ночи в отсутствие гитариста, поэтому он сразу вспылил. — Ты… ты это нарочно, да? Ты хочешь теперь манипулировать мной? Нарочно давишь на больное?       — Я просто попросил тебя одеться… и поберечь своё здоровье, потому что через два дня нам выступать, — хмуро ответил гость. — Я не собираюсь заставлять тебя. Я готов ухаживать за тобой, но при условии, что ты не ерепенишься и не играешь в героя. Это перед своими бабами можешь расхаживать в одном полотенце, а в больном состоянии изволь одеться сразу — или лечь под одеяло. В противном случае, поищи себе другую сиделку.       Двое с минуту буравили друг друга сердитыми взглядами, потом вокалист поднялся на ноги и собрался что-то сказать, но, вдохнув, вдруг закашлялся — так сильно, что был вынужден сесть обратно и опереться на стол. Полотенце на голове размоталось и едва не упало на пол, только Ино ловко поймал его. Накинул его на плечи больного и мягко попросил ещё раз:       — Рю-кун, ляг под одеяло, пожалуйста.       Тот покивал, борясь с приступом кашля, встал и побрёл в спальню, прижимая край полотенца к лицу, чтобы чуть заглушить неприятные звуки. Через минуту туда же пришёл и гитарист с подносом. По счастью, тонкацу с рисом не успели сильно остыть, так что двое музыкантов поели, молча бросая друг на друга взгляды тайком.       — Не тошнит? — первым заговорил Шинобу, когда еда закончилась.       — Нет… вроде бы. Извини, что наехал, — со вздохом попросил Рюичи, глядя на свои руки. — Я совсем не привык, чтобы за мной ухаживали…       — Не оправдывайся, Рю-кун, я тебя прекрасно понимаю. Мне чужая забота тоже кажется чересчур навязчивой. Потерпи уж. Чем быстрее поправишься, тем быстрее избавишься от моей опеки. Чаю будешь?       Певец одарил его загадочным взглядом, но потом молча кивнул, ложась пониже и укрываясь по самый нос.       Пока закипал чайник на огне, Иноуэ курил, приоткрыв окно, и пытался спокойно анализировать ситуацию, в которую попали они оба. Кавамура давно привык к независимости от всех… и только собственный организм подводил его, подхватывая опасные изнурительные простуды и отказываясь нормально спать в одиночестве. Представив себя в подобной ситуации, ритмер аж передёрнулся. Он любил поспать вволю, но если бы не смог засыпать без чьего-то участия, взбесился бы уже через неделю. Это же всё равно, что в туалет всё время ходить только в чьём-либо присутствии! Кошмар…       Внеся поднос с чашками в жилую комнату, поставил его на пол и спросил:       — А ты пробовал избавиться… от этой зависимости? Ну, я про сон…       — Пробовал, — мрачно отозвался бледный вокалист, которого снова немного мутило, но уже не так сильно, как в прошлый раз. — Чего я только не пробовал. Чуть без голоса не остался на нервной почве из-за недосыпа. Так психанул тогда… мм… где-то полгода назад. Нет, чуть больше уже, в прошлом октябре. Тогда-то и пришла идея — совмещать приятное с полезным. Я же выступал довольно регулярно, как бросил школу и перебрался сюда, так что деньги были… Снял себе отдельное жильё тут… составил «график посещений», — губы Рюичи изогнулись в кривой усмешке. — Не жениться же сейчас из-за этого. В шоубизнесе, сам знаешь, нынче модно быть холостым, привлекательным для толп фанаток.       Ино кивнул молча, попивая свой чай. Мысль крутилась в голове, но нужно было уточнить кое-какие детали.       — И давно это у тебя?       — Я знаю, к чему ты клонишь, — певец тоже выпил пару чашечек ароматного чая и поставил посуду на поднос, чтобы снова лечь. — Психоанализ, то, сё… фигня. Ну, вот, я помню, что это началось после развода моих родителей. И что дальше? Да, я немного попереживал, но после того, как отец съехал, оставив нам с матерью квартиру в Хадано, я успокоился. У меня тогда уже началось увлечение музыкой, я пробовал петь, мне было не до проблем моих родаков. Только просыпался ненадолго — раз, ну два за ночь. И не было такого кошмара, как теперь, когда я сплю по десять-двадцать минут за час. Если никого рядом нет. Впрочем, — Рюичи задумчиво почесал затылок под сохнущими волосами, — я редко спал один… с тех пор, как ушёл из дома. Почти всегда был кто-то рядом — парни из группы, девчонки-фанатки… так что я не знаю, почему и в какой момент вдруг стал так зависим. Точнее, лишь той осенью осознал, что не могу нормально спать один. Думал сперва, что это можно перебороть, если подольше не спать. Брр, — передёрнулся он от воспоминаний о пережитом неприятном периоде.       — Нервное перевозбуждение из-за частой смены партнёров — музыкантов и девиц, — подумав, предположил гитарист вслух. — Плюс привычка делить постель с кем-то ещё.       — Даже если и так — что с этим делать-то? — картинно закатил глаза Рэйла. — Ну, положим, менять коллектив я пока что совсем не хочу. Жениться, чтобы была постоянная партнёрша, — тоже. Даже просто долго встречаться с одной и той же не могу — они все рано или поздно начинают пилить меня насчёт регистрации отношений. Да и вообще — надоедают своими капризами, ревностью и глупостью. И работать мешают. Особенно сейчас стало плохо: мы репетируем пол ночи, и я не могу никого пригласить к себе ночевать — кто ко мне поедет на последней электричке?       — Да… тупик, — как бы согласился тихоня, налил себе ещё чаю, сделал глоток. — Но если сон важнее секса… то вариант есть.       — Какой? — Кавамура аж приподнялся, с подозрением глядя на согруппника.       — Я предлагаю партнёрские отношения, — тихо и серьёзно сказал Иноран. — Снимать жильё вместе… и ночевать в одной комнате. Без девиц.       — Ано… — промычал вокалист, ложась снова. Помолчал и нехотя спросил: — Какие ещё условия?       — Не знаю, — пожал плечами Шинобу. — Оплата жилья поровну, питание — за свой счёт… но можно и вместе покупать еду, как сегодня. Режим дня у нас будет почти одинаковый, так что тут проблем не вижу… Уборка по дому и мытьё посуды по очереди. Наверное, всё.       — Мне надо подумать, — Рюичи повернулся на бок, подложил ладонь под щёку и прикрыл глаза.       — Подумай. Не буду мешать.       Забрав посуду, Ино унёс всё на кухню и принялся неторопливо мыть, стараясь не думать о том, что случится, если они таки будут жить вместе. Или не случится. Может быть, выяснится, что вспыльчивость Рэйлы обусловлена как раз нарушением режима сна… а может, именно его дурной характер помешает им жить мирно под одной крышей — и даже дипломатические таланты младшего гитариста не помогут. Ещё несколько часов назад он был уверен, что не станет как-то влиять на личную жизнь певца, а сейчас мысленно готовился уговаривать строптивого Соловушку, если тот заупрямится.       За окном уже стемнело, кажущийся бесконечным день пролетел так быстро, а ведь начался довольно рано. Кавамура и сам прекрасно понимал все преимущества житья с одногруппником, но события развивались слишком стремительно. Хотелось потормозить, пообдумывать подольше… но особого смысла в этом не было. С Ино-куном было на удивление спокойно и уютно рядом. И кстати, сэкономленные на квартплате деньги можно будет потратить на походы в лав-отель, когда приспичит. Оставалось только одно сомнение…       — Приставать не будешь? — первым делом спросил Рюичи, когда гость вернулся с кухни с термосом, в котором заварил ещё шиповника.       — Чего ты так боишься? — невесело хмыкнул ритмер, садясь на подушку в ногах постели. — Ты сильнее, отобьёшься, небось. Но можешь не волноваться на этот счёт — я не сторонник насилия. Предпочитаю отношения, основанные на взаимном уважении и доверии, — спокойно договорил он. — Ещё я бы хотел иметь возможность тренироваться на гитаре днём.       — Ну, это понятно. Все гитаристы одинаковы в этом вопросе, — хмыкнул вокалист и махнул рукой. — Ладно, давай попробуем. Поживи тут недельку… и если всё будет нормально, оставайся. С деньгами потом разберёмся.       — Спасибо, Рю-кун. Я постараюсь не доставлять тебе проблем, — Иноуэ поклонился сидя.       — Это тебе спасибо, что ухаживаешь за мной, — улыбнулся тот. — Кстати, я видел в коридоре гитару. Сыграешь что-нибудь? Время-то детское, спать пока неохота… и так я полдня продрых.       — Да, конечно. Сейчас принесу, — Ино обрадовался возможности сменить тему. — Я как раз думаю над новой мелодией…       — Медляк? — легонько поддел его певец, стараясь не обидеть шуткой. Выяснил уже, что тихоня гитарист предпочитает спокойные мелодии.       — Ну да… или среднего темпа. Ещё не решил, — Шинобу ответил на улыбку и отправился за своей акустической подругой. Гитара была старенькой, какую не жалко таскать везде, тренируя пальцы по несколько часов в день. Зато после её тугих тонких струн мягкое натяжение на электрухе позволяло играть дольше и легче.       Усевшись на подушке в углу, Иноран пару минут чутко вслушивался в звучание — не сильно ли расстроилась старушка? Но всё было в порядке, и можно было подбирать мелодию, крутившуюся в голове. Рюичи лежал молча, с интересом наблюдая рождение новой песни… а потом и вовсе распахнул глаза и затаил дыхание, когда гость запел тихонько, стараясь выделять мотив:       — Река зонтов обтекает тебя,       Ты идёшь, не замечая дождя.       Небесная вода ласкает лицо,       Любовно трогает твою улыбку…       — Ты… когда ты успел увидеть этот текст? Я ведь никому не показывал… и он ещё не готов, — вокалист с трудом боролся с удивлением, граничащим с возмущением.       — Случайно увидел, когда ты писал названия лекарств. Извини, что так получилось, — ритмер пожал плечами. — Мне очень понравились стихи… даже мелодия сразу пришла. Тебе нравится? Ты допишешь её?       Он смотрел на то, как Кавамура поспешно роется в кипе листков, выуживает нужный с наброском текста, смотрит на ровные строчки, слепо шаря возле себя в поисках ручки или карандаша.       — Да… допишу. Теперь точно допишу, — бормотал он, вдохновившись мелодией. — Сыграй ещё…       Иноуэ играл негромко, ласково перебирая струны, запоминая новорожденную мелодию, а в груди щекоталось новое, доселе неизведанное чувство, и он пытался подобрать ему название. Радость? Гордость? Удовлетворение? Может быть, счастье? Счастье, когда тебя понимают… когда ты вдохновляешься лирикой, а твой соратник вдохновляется твоей музыкой… Такое случилось впервые, и Шинобу очень хотелось, чтобы подобные эпизоды повторялись в его жизни почаще.       — Так, теперь припев… мм… погоди, — певец сделал нетерпеливый жест рукой, погрыз кончик ручки в наступившей тишине, кашлянул раз, другой. Не глядя, взял ингалятор, заряженный новой порцией лекарства, прыснул себе в горло, попытался напеть пару строчек, не разжимая губ, снова закашлялся. — Ксо. Не выходит. Хочется подпевать, а сейчас не могу, — пожаловался он, сделав бровки домиком. — Но мне уже лучше, чем было. Потом доделаю, как смогу петь.       — Хорошо, — кивнул тихоня. — Тогда будем спать?       Рюичи пару секунд удивлённо смотрел на гостя, пока не вспомнил о «партнёрском соглашении», которое они заключили часа полтора назад.       — Ано… давай. Покуда я не раскашлялся опять. Одеяло второе возьми в шкафу.       — А футон? Ты говорил…       — Забей. Ложись тут. Это два матраса, сшитые краями — поместимся нормально. Или ты боишься заразиться?       — Хм. Поздно бояться уже, — гитарист дёрнул уголком рта, достал второе одеяло, которым укрывался в прошлую ночь. По всему выходило, что в одежде спать не получится, придётся раздеваться. И не думать при этом о недозволенном. Сам же обещал соблюдать приличия.       В спальне снова стало тихо, только Кавамура шуршал своими листочками, собирая их в относительно аккуратную стопочку, и нарочно возился всё то время, пока его новый сосед раздевался. Оставшись в трусах и футболке, Иноран прошёлся коленками по футону и улёгся между вокалистом и стенкой, сразу же укрывшись.       — Оясуми, Рю-кун.       — Оясуми, Ино-кун, — отозвался тот и выключил лампочку над собой.       Хотелось курить, но ритмер терпел. Он не спал уже почти час, проснувшись, просто лежал рядом с мирно дрыхнущим Рюичи, освещённым слабым светом из неплотно зашторенного окна. Ночь прошла спокойно — оба спали крепко, больной певец не кашлял и, похоже, в самом деле пошёл на поправку. Иноуэ боялся, что не сможет уснуть так близко к предмету своего вожделения, но усталость взяла своё, а сосед по койке не ворочался почти. И сейчас тоже только тихо сопел в две дырки, трогательно милый во сне, совсем не похожий на того гоповатого хулигана, с которым Ино встретился не так уж и давно в рамэнной.       Наконец, терпеть стало невмоготу, гитарист тихонько откинул своё одеяло, выбрался с футона и прямо так спустился на кухню, шлёпая босиком по деревянному полу. «Начну, пожалуй, с полов», — думал он, закуривая. «Чтобы он не решил, что я пошутил насчёт уборки. Даже если раньше за него тут прибирались девки». В доме было тепло, одеваться не хотелось, но Шинобу запоздало спохватился, что сразу начинать разгуливать по чужому дому в трусах как-то не слишком прилично. «Надо будет принести сюда мой баул со шмотками», — сделал он себе пометку в памяти, заваривая кофе — не очень крепкий, потому что чувствовал себя вполне выспавшимся.       — Охаё, — вырвал его из задумчивости хриплый голос Кавамуры.       — Охаё, Рю-кун. Кофе будешь? Или подожди, я за завтраком схожу. Выспался? — Иноран пытливо всмотрелся в помятое со сна лицо вокалюги. Тот был в одних пижамных штанах, но тихоня не стал снова делать ему замечание, ведь сейчас он был не после ванны.       — Выспался, — довольно ухмыльнулся Соловушка во весь рот. — Обалденно. Буду распеваться сегодня.       — Я сейчас схожу в рамэнную, — Ино поскорее прошмыгнул мимо него и поспешил одеться, чтобы не сверкать голыми ногами, давно потерявшими загар. Год назад, в летние каникулы они с Джуном подрабатывали на побережье залива, собирая крабов возле полосы прибоя. С тех пор у Шинобу не было случая позагорать, и кожа снова сильно побледнела, закрытая плотной одеждой от солнечных лучей.       Вернувшись из едальни с пакетом еды, он переложил всё в нормальную посуду, расставил на кухонном столе и позвал, высунувшись в коридор:       — Рю-кун, иди завтракать!       — Сейчас! — отозвался тот из спальни и через минуту уже явился на кухню, одетый в домашние штаны и рубашку, сел за накрытый стол. — Спасибо, Ино-кун. Если бы не ты, я бы до сих пор валялся с температурой, наверное. Итадакимас.       Ритмер смущённо пожал плечами и принялся за еду. И только через минуту придумал подходящий ответ:       — Ты, главное, выздоравливай скорее. Сам понимаешь, мы должны хорошо выступить.       — Не беспокойся на этот счёт. Если я смогу стоять на ногах — я смогу спеть, — уверенно кивнул Кавамура. — Ты во сколько собираешься в студию?       — Думаю, часам к трём-четырём… а что, ты не пойдёшь?       — Ано… лучше отлежусь сегодня дома. Скажешь ребятам…       — Правильно, не ходи, — горячо поддержал друга Иноран. — Тебе в самом деле лучше пока не тратить силы. Я скажу, что ты лечишься ударными темпами. Мы, наверное, порепетируем так, без вокала… мм… но я постараюсь пораньше вернуться.       — Из-за меня? Не надо, Ино-кун, я в порядке, в обморок не грохнусь уже, — доев омлет с овощами, вокалист сам налил себе зелёного чаю, принюхался. Приподнял одну бровь. — С ромашкой? Типа, полезный?       — Не «типа», а противовоспалительный. Хозяин тебе лично передал смесь для заварника, так что пей.       — Вон как! А я уж подумал, что это твой «бабушкин рецепт». Ладно, выпьем. Сделали тебе скидку, да?       — Сделали. Такаси-сан вчера видел, что я к тебе зашёл с едой. Так что всё в порядке. Поел уже? Ложись тогда, я тут приберу.       — Спасибо…       — Не надо благодарностей, Рю-кун. Завтра твоя очередь мыть посуду.       — Ахаха, ладно, — настроение у Соловушки было хорошим, так что он даже не стал ерепениться и послушно залёг на футон, снова обложившись своими бумажками. А Шинобу, перемыв всё на кухне, взялся драить полы. Нашёл две подходящие тряпки, одной мыл, второй вытирал половицы насухо. Он давно уже не делал подобной работы, поэтому дело шло со скрипом, но младший гитарист не привык беречь руки.       Когда Рэйла спустился по нужде на первый этаж, то застал своего нового соседа на карачках в конце коридора — тот оттирал порожек, заканчивая уборку тут.       — Ты чего? — вытаращился на него певец, чувствуя, что помимо воли закипает. — У меня что, так грязно? Что ты в первый же день бросился мыть полы? Какого хрена?! Я же недавно прибирался!       «Надо же, сам прибирался», — мельком подумал Иноуэ, а вслух ответил негромко:       — Успокойся. Я просто немного протёр пыль. А ты прибирался до феста или уже после?       — Я… ано… блин, скорее всего, до… Извини, я ещё не привык, — Рюичи немного покраснел и отступил на шаг.       — Надеюсь, привыкнешь за неделю, — ухмыльнулся гитарист, выжимая тряпку. — Мне нравится тут… не хочется опять ночевать в студии…       — Привыкну, — улыбнулся в ответ Кавамура. — К хорошему все быстро привыкают.       — Точно. Ты посиди немного в гостиной, пока я в спальне помою, хорошо?       — Ладно, не буду мешать.       Закончив с мытьём на втором этаже, Иноран напоследок протёр ступени лестницы и сам пришёл в пустую комнату на первом. Вокалист оторвался от своих черновиков, посмотрел вопросительно.       — Я всё, можешь ложиться, если хочешь.       — Потом лягу.       — Как знаешь. А что там с холодильником? Хорошо бы починить его, если это возможно.       — Ано… там что-то перегорело, он не морозит — и всё. Уже месяц как. Я и отвык даже.       — Юсукэ-кун умеет чинить технику, попрошу его посмотреть.       — О, давай. Было бы здорово, а то скоро совсем жарко будет.       — Схожу за едой, — глянув на часы в прихожей, сообщил ритмер.       — Деньги возьми, я у зеркала положил. Моя очередь платить, — хмыкнул Рюичи.       После обеда Шинобу собрался в студию. Шагал по кривым улочками окраины Йокогамы и предвкушал зрелище вытянувшегося лица Джуна, когда тот узнает о переселении побратима в жилище Кавамуры. Впрочем, хвастаться ещё рано — учитывая вздорный характер певца, возможны разные варианты дальнейших событий.       В подвале под магазином было тихо — Ино явился первым и до прихода остальных успел собрать свои вещи в баул, чтобы после репетиции перетащить всё в новое жильё. Ширму решил оставить тут: в доме у Рю-куна она будет не нужна — от кого там прятаться? А прочие немногочисленные пожитки легко умещались в спортивную сумку, даже концертный балахон.       Пока никого не было, тихоня гитарист попробовал сыграть новую мелодию про араши-мэна на своём потрёпанном Фендере. Чтобы не услышали наверху, в магазине, включил усилитель в треть мощности, но и так получалось неплохо, особенно, если добавить побольше басов и глючных запилов лид-гитары.       «Поскорей бы Рюичи дописал текст. Интересно же… никто ещё не сочинял песен про меня. А вдруг я тоже нравлюсь ему?» — Иноран улыбался и сам себя одёргивал, чтобы не слишком забегать вперёд в своих мечтах. «Нет, глупости. Не бывает так, чтобы в одночасье сменить ориентацию. Хорошо ещё, если в самом деле удастся подружиться с ним. Нормально, без этих его вздрыгов с размахиванием кулаками».       Знакомые шаги на крутой лестнице отвлекли его от этих размышлений.       — Привет, Ино-тян. Ты один? А где наша птичка?       — Привет, Джун. Ты один? А где наша Прима?       Друзья крепко обнялись, посмеиваясь, радуясь возможности поговорить без помех. Потом сели рядом в жилом углу.       — Рю-кун лечится, но сегодня ему лучше остаться дома, не таскаться сюда, — закурив вместе с басистом, поделился новостями ритмер. — Он обещал, что завтра будет репетировать нормально. Думаю, ему можно доверять.       — Хм… ладно. А Суги-кун решает семейные вопросы. Ему же скоро двадцать будет… в июне… нет, в июле. Ну, в общем, он занят, приедет уже после закрытия магазина. Так, а почему ты вытащил сумку?       — Я буду квартировать вместе с Рю-куном.       — Оп-па!       — Нет. Мы просто друзья. И я обещал, что не буду… мм…       — Ну и зря! Ты хоть представляешь, на что подписался, братишка? — Оносэ с состраданием смотрел на своего друга, забыв о сигарете в руке.       — Всё в порядке. Я вполне способен обойтись без… без этого. К тому же, он сам поставил мне это условие. — Шинобу сделал затяжку и затушил окурок в пепельнице. — И он обещал не водить в дом своих девиц.       — Думаешь, тебе будет легче, если он станет пропадать по лав-отелям?.. Эх, дружочек, и угораздило же тебя…       Джей больше ничего не сказал, чтобы не задеть тонкую душевную организацию Инорана, только приобнял его за плечи, притягивая к себе, и тот, вздохнув, положил голову ему на плечо…       Репетиция закончилась около полуночи, и четверо, торопливо попрощавшись, побежали к станции, чтобы успеть на последнюю электричку. Тихоня ритмер остался один, тщательно запер студию, сунул ключ в тайник и, вскинув сумку на плечо, поспешил к дому Рюичи. Ино всю репетицию старался не подать виду, что волнуется за вокалиста — как он там? Вдруг ему снова плохо?.. Теперь, когда его никто не видел, можно было прибавить шагу.       В длинном двухэтажном доме, поделённом на квартиры с отдельными входами, тускло светилось только одно окно — кухня Кавамуры выходила окнами как раз на рамэнную. Туда же смотрели две нежилые комнатки, забитые всякой аппаратурой, а вот из спальни и гостиной был виден маленький парк.       «Не спит ещё… меня, что ли, ждёт? А… ну да», — вспомнив, что у певца проблемы с засыпанием, гитарист дёрнул уголком рта и вошёл в квартиру.       — Тадаима! — не очень громко сообщил он, разуваясь. Ему никто не ответил, только где-то наверху немелодично тренькнула гитара. «Тьфу ты, забыл убрать её из спальни вчера…»       Ужасно хотелось жрать, но сперва Иноуэ проверил больного соседа.       — Не спишь? Как ты себя чувствуешь? — заглянув в комнату, он улыбнулся, но потом удивлённо вскинул брови. — Ты играл на моей гитаре?       Потрёпанная акустика лежала теперь поверх чехла возле спального места Рюичи, сам он полусидел в пижаме, обложившись знакомыми листочками, частично исписанными кусками текстов.       — Прости, Ино-кун, я забыл попросить у тебя разрешения! — покаянно склонил голову вокалюга. — Но мне очень нужно было… чтобы дописать ту песню.       — Ясно… хм… я и не знал, что ты умеешь играть на гитаре, — Шинобу почесал подбородок. — Можешь брать её, если надо, только осторожнее, она довольно старая, может развалиться в любой момент… как та Джеева басуха.       — Не, я вовсе не умею играть, — скромно потупился Кавамура, неторопливо собирая свои бумажки. — Так, несколько аккордов… ну и мелодии на слух подбираю — на одной струне.       — Ну, это дело поправимое — если хочешь, я тебя буду учить… в свободное время, — предложил ритмер, не ожидая, что певец согласится. Но тот внезапно заулыбался.       — Спасибо, Ино-кун! Это было бы здорово. А я сегодня распевался, пока тебя не было — вроде бы голос в порядке.       — Так быстро?       — Ано… не идеально, конечно, но спеть смогу.       — Хорошо. Я рад. Ты ужинал?       — Да, спасибо.       — Я тогда поем… ополоснусь и лягу.       — Угум…       «А может, и уживёмся», — скрестив пальцы, подумал Иноран, на скорую руку разогревая себе рис с рыбными котлетками. Поужинав, перемыл посуду, чтобы не оставлять вокалисту на завтра, и ненадолго вышел на крылечко, чтобы покурить. В новом жилище не хотелось вонять дымом, тем более, что Рю-кун уже почти бросил эту вредную для его голоса привычку. Во всяком случае, он совсем не курил во время болезни… Под козырьком крыльца были удобные низкие перильца, на одном из которых пристроился гитарист. Хотелось спать, мысли путались, так что он даже не выкурил всю, затушил бычок о жестяную карманную пепельницу и вернулся в дом.       Ополоснувшись быстро, но тщательно, Шинобу натянул чистое бельё и мягкие спортивные штаны, которые использовал в качестве домашней одежды. Прошёл по первому этажу, выключил везде свет, оставив только ночник над лестницей, и поднялся в спальню. Вокалист уже убрал свой творческий бардак и ждал соседа, читая ту самую книжку про египтян.       — Всё нормально? — на всякий случай спросил его ритмер.       — Да… почти не кашляю, если ты об этом.       — Здорово. Будем спать, нэ? — немного ещё стесняясь, Ино сел на свою половину двойного футона и принялся стаскивать штаны — ночи становились всё жарче, а в доме Кавамуры было не в пример теплее, чем в подвале-студии.       — Угу… надеюсь, что и сегодня высплюсь нормально, — хмыкнул Рюичи, откладывая книжку в сторону. Непритворно зевнул и смешливо фыркнул потом. — До чего занудная книженция — нарочно её тут читаю, чтобы поскорее уснуть. Всё, выключаю?       — Давай… часов до одиннадцати поспим, нэ? Оясуми, — гитарист укрылся тонким одеялом, повернувшись носом к стенке.       — Хорошо. Оясуми…       В комнате стало темно и тихо.       «Ты хоть представляешь, на что подписался, братишка?» — прозвучал в памяти Инорана голос басиста.       «Ничего, братишка, — мысленно ответил ему засыпающий ритмер снова, — всё будет пучком. Вода камень точит, как известно… а у Рю-куна сердце вовсе не каменное…»