Начиная свой путь, такой опасный, Ты зашёл слишком далеко — Впереди лишь разверстая пропасть. Но ветер с высоких хребтов Помог распахнуть твои крылья, Чтобы ты мог продолжить свой путь. Сделай шаг вперёд! Смелей! Бесконечным будет полёт. Только один шаг. Сделай! Иначе всё напрасно. Начиная свой полёт, такой смелый, Ты взлетел слишком высоко — Впереди лишь небесный купол. Гневное Солнце заметило тебя, Лучи его пылающими стрелами Сожгли твои хрупкие крылья. О-о-о… Жадные волны лижут камни… О-о-о… Крови след почти исчез… Есть ли бездна, глубже морского дна? Ты зашёл слишком далеко — И даже смерть не остановит тебя. Ты лежишь на краю подводной пропасти, Тщетно вглядываясь в первозданную Тьму. Но страха нет в сердце твоём. Сделай шаг вперёд! Смелей! Бесконечным будет паденье… Лучше сделать — и жалеть… Иначе всё напрасно.
Увлёкшись сочинением новой песни, вокалист не замечал ничего вокруг… и не видел, с какой тоской смотрит на него гитарист. Мол, тут такая красота, а ты… опять со своими бумажками… Но потом Шинобу отвернулся и снова стал глядеть в морскую даль. Словно бы в ответ на его чаяния, ветер разорвал сплошную пелену облаков, и солнце заливало Сагамский залив акварельной синевой с золотыми бликами. Чайки истошно голосили, судача о своих делах и о двуногих, явившихся сюда, — не рыбаки ли? Не будет ли поживы?. Усмехнувшись этим мыслям, Ино снова глянул на Кавамуру. «Ишь, борзописец… Может, его так вдохновило море? Мм… это было бы здорово… я бы мелодию сочинил… подходящую…» — Красиво здесь, в самом деле, — послышался рядом голос друга. Он уже закончил записывать и подошёл ближе к обрыву, чтобы тоже полюбоваться морским простором. — А я сейчас целую песню сочинил. Надеюсь, всем понравится. У меня редко бывает, чтобы прям сразу весь текст… обычно-то по кусочкам его собираю. Потому и таскаю с собой почти все недописанные — никогда не знаешь, к чему захочется вдруг дописать продолжение. — Мм… ясно, — кивнул Иноран. — Здесь есть спуск к воде… пойдём. — Ано… Надеюсь, ты не собираешься купаться? Ещё только начало июля, море холодное, а ты недавно болел, — обеспокоился Рюичи, шагая вслед за согруппником. — Не… купаться пока не хочу. Мне и так хорошо, — с улыбкой отозвался тот и глубоко вдохнул солёный воздух. — Разве что… ноги намочу. — Эх… а я раньше боялся открытой воды, — нежданно признался певец, спускаясь по крутой тропке вниз, туда, где прибой был не таким высоким и опасным. Обрыв вдавался в море, и волны бились о него с большой силой, а дальше располагалась маленькая бухточка, пригодная, разве что, для загорания — здесь даже не было рыбацких лодок и снастей. И волны тут лениво набегали на пологий бережок, покрытый ракушечником и мелкой галькой. — А теперь? — уточнил ритмер, приостановившись у кромки прибоя, чтобы скинуть кроссовки. — Нет, теперь уже не боюсь. В начале старшей школы я узнал, что такое сёрфинг — и аж загорелся научиться. Отчим дал денег, и я записался на время каникул в маленький клуб на побережье. Вот, с тех пор совсем не боюсь моря. А когда мы станем богатыми и успешными, обязательно куплю себе доску! — И поедешь на Гавайи? — повёл бровями тихоня. — Да запросто! Эй, ты только далеко-то не забредай! — окликнул он через минуту своего соседа, который уже утопал в воду, забравшись по колено. Он сегодня надел бриджи из тонкой джинсы, чтобы не нужно было потом закатывать штанины для прогулки в полосе прибоя, и Кавамура мимолётно пожалел, что не сделал того же. Потрогав воду, он убедился, что она не такая уж и холодная, спихнул с ног свои сандалеты и чуть-чуть закатал узкие штанины тонких брюк. С удовольствием прошёлся по мокрому ракушечнику босиком, пошлёпал по мелким прибрежным волнам… а сам всё поглядывал на Иноуэ — не пора ли его уже вытаскивать оттуда? Гитарист дошёл до торчащего из воды большого камня, уселся на него и замер, впитывая всей душой этот долгожданный момент единения с любимой стихией. Жизнь казалась полной удачи и счастья… тело и душа снова объединились, сердце билось ровно и спокойно, разум был чист… и мысли тоже были ясны. «Я люблю Рюичи. Я знаю это, я больше не хочу прикрываться красивыми фразами и дружбой. Я люблю его… и сделаю всё, чтобы он ответил мне взаимностью. Нельзя снова пустить всё на самотёк. Он устал от лукавых игр с женщинами — я буду честен с ним. Он устал ухаживать за ними — я сам буду заботиться о нём. Но… нужно как-то контролировать… рассчитывать свои силы… а я в самом деле сильно ослаб за эти два месяца… Это плохо, но это поправимо. И начать можно прямо сейчас…» Приняв это решение, Шинобу слез с камня и вернулся на берег — под внимательным взглядом вокалиста. Дошёл до оставленного поодаль рюкзака, постелил свой плащ и сел на него, чтобы достать термос с чаем и покупные онигири. — Что, полегчало тебе? — с ласковой ехидцей спросил Соловушка, подсаживаясь рядом. Он почти всё время хотел есть — метаболизм-то бешеный. — Да, Рю-кун, мне и правда гораздо лучше… когда я возле моря… и когда ты рядом со мной… улыбаешься, — Ино одарил соседа долгим пристальным взглядом, отчего тот снова растерял своё ехидство и отвернулся, откусив от пирожка чуть ли не половину. — Не подавись только, я тебя прошу, — хмыкнул тихоня, наливая чай в два стаканчика. — Вот, запей. Мне нравится твоя улыбка… хотя поначалу я считал, что ты просто хороший актёр, умеешь мастерски охмурять девчонок… Кавамура тут же протестующе замычал, силясь прожевать большой кусок — взял-таки предложенный чай, запил… и только после этого смог сказать внятно: — Актёрство тут не причём! Девчонкам я всегда улыбаюсь… ну, почти всегда… потому что они правильно реагируют на улыбку — улыбаются в ответ. И у нас с ними тогда улучшается настроение. А без настроения даже дышать сложнее в разы… не то что петь. Ты просто не видел меня в средней школе — каким я был вечно хмурым и злым. Да я… наверное, вообще не улыбался в тот период. Родители развелись… мать снова вышла замуж… учёба эта грёбаная, экзамены, уроки… Ещё повезло, что отчим попался адекватный… мы с ним установили, можно сказать, партнёрские отношения… я даже взял его фамилию… Короче, не до улыбок было. И только тренер по вокалу сумел вправить мне мозги… объяснил, как улыбаться и зачем. А девчонки… это уже следствие моих… упражнений по вокалу… — Бурная речь Рюичи постепенно утихла, иссякнув… он помолчал ещё немного и добавил негромко: — И бессонницы. Откусил гораздо меньший кусок от своего онигири и принялся задумчиво жевать. Иноран слушал внимательно и не перебивал… и тоже весьма не сразу нашёл слова в ответ на эту тираду. — Значит… когда ты пришёл к нам в первый раз… и ты искренне обрадовался тому, что в студии была молодая девушка… не потому, что хотел с ней заигрывать? — Да, всё так. Хорошее настроение, сам понимаешь, мне тогда вообще неоткуда было взять — проблемы с группой, долг перед клубом, нервы перед знакомством с новыми людьми… Я понимал, что должен вам всем понравиться, но как, если не могу заставить себя улыбнуться, а только судорожно сжимаю челюсти, чтобы не материться каждые пять секунд? И когда я увидел Момо-тян, то едва ли не с облегчением ей улыбнулся. И почти сразу узел в глотке развязался… и я смог практически без распевки исполнить ваши песни. «Так вот почему ты так легко отказался от своих пассий!» — едва не брякнул Ино. Это следовало ещё разик обдумать самому, не вытаскивая наружу. — Да… пожалуй, ты прав, — ещё через минуту раздумий сказал он вслух и пояснил: — Мы, парни, в самом деле нечасто улыбаемся в ответ на чужие улыбки… если только не пытаемся заигрывать с девчонками. Нам с детства внушают, что мужчина должен быть строгим и суровым, не плакать… и улыбаться можно только шуткам начальства, — гитарист явно кого-то процитировал. — Вот-вот, — тут же поддакнул Кавамура. — И я таким был… то есть, нет, я в детстве не был таким уж букой, умел веселиться… но потом, лет после двенадцати как-то… растерял свою беззаботность. До такой степени, что потом едва ли не заново пришлось учиться улыбаться — не ржать, как дурак, над чужой шуткой, а именно улыбаться — не только ртом… Блин, сложно объяснить, — певец немного смутился такой своей откровенности… но сейчас уже он вполне мог доверять Ино-куну, знал, что тот не станет смеяться. — Наверное, и не нужно копаться в этом, — мягко отозвался ритмер. — Я рад, что ты теперь с нами… »…со мной», — осталось висеть недосказанное. Рюичи предпочёл сделать вид, что не понял этого намёка, взял ещё один пирожок с маринованной сливой, налил себе ещё чаю из термоса и принялся есть, давая понять, что поток откровений закончен. Ну, во всяком случае, на сей момент. Шинобу тоже умолк, глядя на серо-синий простор — новые облака торопились заполнить прорехи в своих рядах, и солнце снова скрылось за сплошной пеленой. Но теперь уже это было не так важно. Шум волн и крики чаек заполняли его душу необходимыми эмоциями — покоем, умиротворением, радостью, счастьем… — Что дальше? Какая у нас программа? — покончив с едой, поинтересовался вокалист, не очень удачно скрывая ехидство. — Я бы поспал немного… — Что, прямо тут, на гальке? — вытаращился на него Соловушка. — Ты что, Джей мне голову свернёт, если узнает! — Если ты ему не скажешь — то и не узнает, — пожав плечами, Иноран пошире развернул свой дождевик и лёг на спину, подложив под голову опустевший рюкзак. — Если ты заболеешь, мне придётся ему сказать, — нахмурился Рэйла. — Галька-то холодная… и солнца уже нет, один ветер. Не дури, Ино, вставай. В другой раз возьми с собой пенку и спальник, блин, или хотя бы дождись солнца… ну. Лежать на сырой холодной гальке в самом деле оказалось не слишком приятно… и гитарист со вздохом снова сел. Повёл плечами, разгоняя кровь, чтобы не зябнуть на ветру, завернул плечи в непромокаемый плащ, чтобы не продувало. — Эх… да… это я не подумал. Всё равно, у меня нету спальника и пенки… — Ну, так что? — повторил свой вопрос Кавамура. — Тебе тут скучно, да? — чуть виновато посмотрел на него младший. — Ну… есть немного. — Может, споёшь? — Нет уж. На таком ветру мне только петь — мигом без голоса останусь, — покачал головой певец. — Ладно, часик посидим — и домой. — Слушай, на самом деле я в порядке, ты можешь ехать уже сейчас, — на полном серьёзе предложил Иноуэ. — Чего тебе тут меня сторожить? А я бы хотел подольше тут побыть, правда… — Ага, я уеду — а ты тут ляжешь спать на холодной гальке. — Не буду, обещаю. — Ну уж нет. Лучше я сам всё проконтролирую, блин. И привезу тебя домой… без лишних нервов. — М-да… испортил я себе репутацию, — криво усмехнулся тихоня… и добавил негромко: — Впрочем, Джун сказал бы то же самое… а значит, я и правда давно уже двинулся башкой. Рюичи шумно посопел, но ничего не сказал больше — и не поддакнешь на такое, и смысла нет спорить с очевидным… Достав свои листочки, он минуты две пялился на записанный текст… но в голове вертелась одна только фраза — почему-то на английском… и он вывел на обороте того же листка: Crazy about u. Дальше пошёл поток мыслей — уже на родном языке. «Я схожу с ума… ни о чём не могу думать — только о тебе… Потерял сон и аппетит, думаю, думаю о тебе…» — Ерунда какая-то, — пробурчал себе под нос этот рифмоплёт и неловко пихнул всю пачку листков в свой маленький рюкзачок. — Смотри, какая ракушечка, — голос Шинобу снова был тёплым, а лицо сияло улыбкой… и увидев её, вокалист невольно улыбнулся сам, чувствуя, как повышается настроение, только что бывшее не очень-то радужным. Ракушка и правда была симпатичной, целой, без сколов, блестящей от влаги. Кавамура с трудом отвёл взгляд от губ Инорана и взял протянутую ему ракушку-конус. — Красивая. Ано… тут, должно быть, много их… — он рассеянно оглядел пологий берег. — Битых много, да, а целеньких мало. Должно быть, в воде целых больше, пойду, поищу. — Ладно. Хотя… куда ты их потом денешь? — с лёгкой подначкой спросил вдогонку певец. — Лучше уж крабов налови на ужин, хе-хе. — Крабов удобнее вдвоём ловить, — невозмутимо отозвался гитарист, уже залезший в воду по щиколотку. — Один отваливает камни — другой ловит добычу. У нас с Джуном неплохо получалось… в прошлом году. Да и бидон нужно или какую-то тару, куда их складывать-то, чтоб не разбежались. — Хм… про бидон я не в курсе, но мы в детстве их просто глушили сразу камнем… и кидали в мешок. Правда, на жаре они быстро портились… и домой мы их не привозили, — с запоздалым смущением припомнил старший. Поймал чуть насмешливый взгляд соседа и поспешил сделать вид, будто бы занят поиском целой ракушки среди гальки и обломков. Домой двое гуляк вернулись поздно — не на последнем автобусе, правда, но, кажется, на предпоследнем. Тихоня раздразнил охотничьи инстинкты, с детских лет дремавшие в Рюичи, поэтому они сходили пешком до ближайшего магазина хозтоваров и купили подходящую тару — мелкоячеистую алюминиевую авоську с такой же сетчатой крышкой. Заодно забрели в дешёвую едальнью, как следует пообедали — и с новыми силами вернулись на маленький пляжик, чтобы половить-таки крабов. Оставив штаны и бриджи возле рюкзаков, парни с азартом взялись за дело, соблюдая очерёдность: один отваливал камень, другой быстро хватал убегающего краба за бока и пихал его в авоську. Потом менялись ролями, чтобы никто не устал слишком сильно. Было весело, так что двое музыкантов не сразу спохватились, что скоро стемнеет… и что полная авоська крабов им, вообще-то, не нужна. Тех, что помельче, отпустили обратно в море, а остальных понесли к автобусной остановке. И потом всю дорогу хихикали, вспоминая, кого и сколько раз цапали за пальцы. По счастью, обошлось без травм, поскольку добыча была недостаточно крупной, чтобы всерьёз навредить молодым охотникам. Едва только они шагнули за порог, как громко затрезвонил телефон. — Ксо! — ругнулся от неожиданности Рэйла. — Кого ещё в такое время? — Это Джун, скорее всего, — Иноран поспешил взять трубку. — Моси-моси? — Ино! Чёрт тебя подери, где вас обоих носит?! — гневно заворчал Оносэ. — Я уже думал ехать к вам туда! — Мы только что вернулись, прости, что заставил тебя беспокоиться, — виновато вздохнул Шинобу. — Ты с Рюичи ездил? — облегчённо выдохнул басист, успокаиваясь. — Да, мы там крабов ловили на пляже, увлеклись маленько… и ещё автобус в пробке застрял на переезде. — Крабов, значит, — хмыкнул Джей. — И что, много наловили? — Полную авоську! — ритмер заулыбался и подмигнул певцу — мол, всё в порядке, гроза миновала. — Пришлось лишних выпустить на волю, куда нам столько. Ща будем варить себе на ужин. — Ладно… я так и знал, что ты там до ночи просидишь, — уже беззлобно проворчал лидер группы и добавил: — Я завтра еду в Токио, встречаемся в понедельник, в час. — Я помню, Джун-кун. Удачи тебе завтра. — Доброй ночи. — Доброй. Суги-куну привет! — не удержался от ехидства тихоня. — Гррр, — отозвался Оносэ и нажал отбой. — Вот, зачем ты его дразнишь, а? — усмехнулся Кавамура, уже поставивший на огонь самую большую из имеющихся в доме кастрюль. — Не знаю, — честно признался Иноуэ, устало присев на табурет и глядя на слабо шевелящихся крабов в сетчатой таре. — У нас это взаимно. Он подшучивает над моими закидонами, я — над его попытками соблюсти тайну… Ну, смешно же, в самом деле. — А что он тебе сказал? — вокалист тоже сел, отдыхая, пока закипает вода. — Что знал, что я до ночи на море просижу. — Ясно с вами всё. Ты мне лучше вот что скажи — тебе правда стало лучше? Не будешь больше среди ночи убегать? — Рюичи пытливо воззрился на собеседника. — Мне действительно лучше, Рю-кун, — улыбнулся гитарист и поднялся. — Только ноги чешутся от соли. Пойду, ополоснусь… я быстро. Он и впрямь вернулся уже через несколько минут — в халате с небрежно завязанным поясом. — Иди тоже… я их посторожу, — с усмешкой кивнув на копошащихся крабов, младший похлопал друга по плечу. Судя по тому, что Соловушка не стал возражать, ноги у него тоже изрядно чесались. Оба парня исцарапали себе кожу до колен об острые ракушки морских уточек, в изобилии усеивающих прибрежные камни, но не замечали этого, пока бродили в воде, зато в дороге зуд от мелких ранок стал почти нестерпимым. — Уффф, какое облегчение, — признался Кавамура, вернувшись из ванной в домашних шортах. Протянул соседу баночку с какой-то мазью. — Держи, намажь сейчас, а то как бы не воспалилось потом. — Спасибо, Рю-кун, ты такой заботливый, — ритмер одарил его ласковым взглядом, отчего тот моментально смутился и, отвернувшись, занялся добычей. — Даже странно, что мы не попортили себе руки, — намазав голени, Ино внимательно осмотрел свои ладони и пальцы. — В том году нам пришлось покупать прочные строительные перчатки… Впрочем, тогда мы с Джуном хотели заработать, а не развлекались… и действовали гораздо быстрее, чтобы успеть набрать побольше. После позднего ужина двое с явным удовольствием завалились спать, слушая монотонный шорох дождя по крыше. — Ну, что, поедем завтра в горы, нэ? — в голосе Шинобу сквозила лёгкая насмешка. — Да ну… опять рано вставать придётся, — сонно отозвался певец. — Я лучше в лав-отель схожу… — Ну, сходи… авось, и тебе полегчает, — ровным тоном отозвался Иноран, дивясь собственному спокойствию. «Никуда ты от меня не денешься, сладкий», — мысленно пообещал он этому бабнику… и слабая улыбка тронула его губы… Почти весь остаток ночи гитарист ощущал рядом присутствие Рюичи, который сам обнимал его во сне… но где-то после рассвета нарочито отполз на свою половину двойного футона… а потом и вовсе поднялся и ушёл из спальни. Младший так устал вчера, что почти не проснулся от этой возни, только отвернулся к стене и снова крепко уснул. И приснилось ему, будто бы он работает в натуральном борделе, а Кавамура пришёл туда, чтобы снять девочку, но вместо девочки к нему вышел тихоня Ино, ехидно ухмыляясь. «Опять ты! — патетично воскликнул вокалюга. — Никуда от тебя не деться!» Шинобу тихонько рассмеялся — и проснулся от собственного хихиканья… но почти сразу вспомнил, что Рэйла, скорее всего, по-настоящему пошёл по бабам… и смех оборвался. В доме было тихо — никто не шуршал на кухне или в ванной, не мурлыкал привязчивый мотивчик в гостиной. «Ладно. Если он сделал выводы из моих слов, то вряд ли задержится, как в прошлый раз. Вот и узнаем… так ли ему всё равно, как он пытается мне показать…» Позавтракав тем, что осталось от ужина, Иноуэ взялся драить ванную комнату, чтобы потом спокойно посидеть в офуро, пока никого нет дома. Общение с морской стихией вернуло ему утраченный было душевный покой и уверенность в себе, он почти не сомневался, что Рюичи не сможет снова вести себя с женщинами так же легко, как раньше. Всё будет иначе — сомнения, которые нарочно заронил в его душу хитрый согруппник, упали на благодатную почву и непременно дадут свои плоды. Если не сегодня, то чуть позже… «Я сделал всё, что мог… и дальше придётся просто ждать, покуда Рю-кун сам придёт ко мне. Увы, я больше не имею права давить на него, чтобы он не начал от меня шарахаться. Мы в одной группе… и я не смогу работать с ним, если мы опять рассоримся…» Сидя в горячей ванне, Шинобу слушал тишину дома, едва слышные отзвуки с улицы… и старался не накручивать себя, не представлять себе, что там может поделывать сейчас этот сладкоголосый бабник. Пусть. Теперь ему есть, с чем сравнить — ритмер не без гордости вспоминал те несколько эпизодов, когда опытный в амурных делах Соловушка искренне стонал в его руках… как он почти поддался на ласковый массаж… Едва не запачкав от таких воспоминаний воду в ванне, Иноран вылез и вытерся, чтобы одеться в цивильное и сходить до рамэнной за обедом — время уже перевалило за три часа, и поздний завтрак давно забылся. Сигареты, кстати, тоже закончились… «Хех, рано он не хотел вставать, — не без сарказма думал гитарист, возвращаясь с пакетами в дом. — А сам, вон, подорвался, ни свет ни заря…» Он как раз успел положить себе еды в нормальную посуду, как громко хлопнула входная дверь. Тихоня только усмехнулся про себя — ишь, дверями хлопает, да и вернулся рановато… значит, что-то в самом деле пошло не по сценарию. — Тадаима, — уже разувшись, буркнул вокалист и завернул в кухню на запах еды. — Ты тут? О, жрачка… — Я только что принёс, — не оборачиваясь, чтобы не выдать себя ехидным блеском в глазах, отозвался Ино. — Садись есть, пока не остыло. Поставил на стол вторую пиалу и плюхнулся на свою табуретку, сразу берясь за палочки. — Приятного, — уже не таким ворчливым тоном пожелал Кавамура, положив себе порцию из пластиковой посуды в пиалу, и принялся с сюпаньем поглощать рамэн. — И тебе, — Шинобу очень старался не ухмыляться, чтобы не дразнить этого забияку. Конечно, Рэйла в последнее время стал гораздо спокойнее, не так бурно реагировал на подначки, но сейчас нельзя было посмеяться над его вероятной неудачей на любовном фронте. Лучше даже не намекать. Поэтому Иноуэ смотрел только в свою пиалу, как обычно, неторопливо обедая… и чувствуя, что Рюичи то и дело буравит его лицо взглядом… только ничего не может прочесть по нему сейчас. Двое за столом молчали — вроде бы, как и обычно, но сегодня это молчание казалось затишьем перед грозой. Между парнями искрило напряжение, готовое прорваться от любого неосторожного слова, взгляда или движения. Певец первым расправился с обедом, но почему-то не взял себе добавки, а сидел напротив своего соседа и продолжал смотреть в упор, ожидая, покуда тот соизволит оторваться от созерцания остатков рамэна, чтобы поймать его взгляд, наконец. Ритмер просто не мог продолжать есть под таким прицелом, поэтому едва заметно вздохнул, отложил палочки и приподнял лицо, спокойно взглянув в глаза Кавамуры. Ни злорадства, ни насмешки, ни упрёка — только ожидание, готовое принять всё, что захочет сказать или сделать партнёр, сидящий напротив. Рюичи раскрыл было рот, чтобы начать выплёскивать накипевшее за эти полдня… но едва не утонул в этом бездонном понимающем и любящем взгляде… Ни одна девчонка не смотрела на него так — не обожание, не лукавая игра, не глупая влюблённость, а настоящее взрослое чувство светилось в тёмных глазах Инорана. И к такому сценарию разговора вокалист оказался не готов. — Чаю… будешь? — едва справившись с голосом, сипло спросил он, чтобы что-то сказать. — Буду, — кивнул Шинобу, разрывая зрительный контакт. Посмотрел на дно своей пиалы и, глубоко вздохнув, выпил остаток бульона через край, заодно всосав несколько лапшинок. Значит, не сейчас. Но согруппник, видимо, считал иначе… и, повозившись с чайником, заговорил снова — уже без того запала, с каким шёл домой. — Ты был прав, Ино-кун, — почти спокойно заявил Рэйла, помешивая заварку в пузатом керамическом чайничке. — А я ошибался… Повисла пауза, но гитарист понимал, что сейчас должен подать реплику, подтолкнуть немного партнёра по диалогу. — В чём же? — почти без эмоций спросил он. — Не надо делать вид, будто бы не понимаешь, — опять нахмурился Кавамура. — Может, и понимаю… но тебе же будет проще, если ты сформулируешь проблему для себя. Вполне возможно, что после этого ты сам сможешь её решить. Формулировать этот виршеплёт умел, но сейчас нужны были другие стихи, а муза что-то не спешила ему на помощь. Пожевав губами (особенно забавно это смотрелось на сцене), певец налил чаю в две чашки и снова завис, подбирая слова. Всё казалось каким-то неправильным, формулировки были надуты пафосом и мелкими обидками — и он это сам понимал. — Блин… я не знаю, как так получилось… но я не могу… то есть, могу, но… Страдальчески закатив глаза, Рюичи с размаху сел на свой стул, всем своим видом показывая, как ему тяжело найти подходящие слова для всей этой очень сложной ситуации. — Расскажи по порядку, — предложил Иноуэ. — Я думал, всё дело просто в недотрахе, — снова заговорил Соловушка, сведя картинные брови к переносице. — Проснулся рано, как назло, ты спишь, как сурок… а у меня аж чешется всё от… Короче, пошёл я в знакомое место, там часто гуляют девицы… лёгкого поведения. Познакомился с одной, шуры-муры, угостил её мороженым, там… ну, как водится, повёл её в отель — там как раз неподалёку есть подходящий… Она, блин, как обычно, хихикает, жеманничает… а мне так тошно, ты не представляешь! — Кавамура постепенно завёлся, разматывая запутанный клубок своих эмоций. — Ладно, думаю, я же привык, они же всегда так себя ведут, потерплю немного… Снял номер на пару часов… Понимаешь, я раньше просто не обращал внимания, а теперь меня всё бесило — и запах пудры, и этот гадкий привкус помады, и куча этих застёжек, бантиков, рюшечек… ксооо… Она, наверное, решила, что я школьник-скорострел, — с нервным смешком добавил он, не вдаваясь в подробности, но и так было понятно, что особого удовольствия он не получил на сей раз. — Так что… повторюсь — ты был прав, они в самом деле имитируют… да всё имитируют, не только оргазм. Я даже сам понимал, что она объективно не могла успеть кайфануть… но стонала так… нарочито громко… А у меня будто пелена с глаз упала — они все, все так себя вели со мной! Не только те, что профессиональные шлюхи. Я с разными знакомился — фанатки, не фанатки… Наверное, те, кто не соглашался на перетрах, были и то честнее, — губы Рюичи скривились в горькой усмешке. Когда ладонь ритмера накрыла его пальцы, он чуть вздрогнул, но не отнял руки. Остановил взгляд на кисти соседа, словно бы разглядывал что-то новое для себя… потом сам взял его за запястье, чуть приподнял, разглядывая мозоли на подушечках пальцев. — Мы не ценим то, что даётся нам легко, — прозвучал низкий голос Шинобу. Он чувствовал, что миг триумфа близок — ближе, чем когда-либо… но всё равно не торопился. Решение должен принять сам Рю-кун… — Дорожим лишь тем, что добыто с трудом и через страдания… Пропускаем банальные истины мимо ушей, покуда не столкнёмся с их проявлением в своей жизни. — Злорадствуешь, нэ? — вокалист и сам видел, что в лице друга нет насмешки, но ему хотелось высказать всё то, что накипело. — Всё ведь из-за тебя… Тихоня. Возмутитель спокойствия. Взбаламутил всё, напустил туману, араши-мэн. Мне теперь только один выход остаётся — переспать с тобой… так? — несмотря на удручённое состояние духа, Кавамура смог верно проанализировать ситуацию — после того, как сумел разложить всё по полочкам и сформулировать проблему. — Я ни к чему не принуждаю тебя, Рю-кун, — спокойно отозвался Иноран, отняв руку и положив ладони на свои колени. — Просто показал тебе альтернативу — а ты волен выбирать… то, что тебе больше по душе. И я не стану удерживать тебя от походов в лав-отели. Почти минуту на кухне снова было тихо, только негромко гудел холодильник. — Где-то я уже это слышал, — хмыкнул Рэйла… и процитировал, как запомнил когда-то: — Я не собираюсь на тебя влиять, буду сидеть в своём углу и смотреть на тебя — и никто мне не запретит! Было такое, нэ? Гитарист смотрел на свою опустевшую чашку и чувствовал, как предательский румянец заливает скулы… а потом уши и щёки. Да, всё так и было… и он когда-то искренне считал, что сумеет удержать свои страсти, не станет пытаться совратить натурала. — Я… ошибался, — едва слышно признал он… и почти сразу ощутил, как изменилось настроение певца — тот заулыбался довольно, сумев подловить согруппника на ошибке. — Это оказалось выше моих сил — смотреть на тебя и ничего не делать. — Ну-ну… чую, с лав-отелями будет такая же фигня, — фыркнул Соловушка, поднявшись со стула и отходя к раковине, чтобы начать мыть посуду. Сейчас он уже почти успокоился, и перспектива попробовать что-то новое не так пугала. В конце концов, двое лидеров, перешедших границу дружбы, никак не выглядели пострадавшими, их мужественность никуда не делась… и сам Кавамура был готов выбить зуб любому, кто усомнился бы в их нормальности. А значит… всё зависит только от самого человека… и от его партнёра, если между ними есть доверие и… если не любовь, то хотя бы взаимное притяжение. «В самом деле, что ты теряешь?» — спросил себя Рюичи, тихонько позвякивая пиалками, ставя их в сушилку. Гордость всё ещё сопротивлялась, но любопытство грозило задавить её окончательно. Он понимал, что раз согласившись, уже не сможет вернуть всё обратно и всегда будет помнить о своём… грехопадении… даже если это будет один-единственный раз. Хотелось ещё немного потянуть время, откладывая окончательное решение, и вокалист, выйдя с кухни, свернул в ванную, краем уха ловя какую-то новую мелодию, которую выводил на акустической гитаре его одногруппник. С каким-то нарочитым тщанием смыв с себя следы недавнего секса, не принёсшего ничего, кроме разочарования и досады, Рэйла обмотал бёдра полотенцем и на минутку приостановился у зеркала, глядя себе в глаза. «Я могу не делать этого сегодня. Могу и вовсе не делать, нэ. Но тогда проблема с девицами останется точно… и фиг знает, когда и как я смогу её решить. И сколько дров ещё наломаю в процессе. Я привык к регулярному сексу… но тот вариант, который предлагают доступные девки, меня больше не устраивает. Да, во всём виноват этот… Тихоня… он соблазнил меня, спровоцировал… дал попробовать вкус своих губ… жар своих ласк… О, прям, песня», — губы этого рифмоплёта скривились в усмешке, но тело поневоле отозвалось на эти воспоминания. «Чего ради пытаться врать самому себе? Да, я бы хотел не пробовать ничего нового, а просто воспользоваться телом своего соседа и коллеги… но так нельзя, он ведь не какая-то дешёвая проститутка. Он тоже парень и требует к себе уважения. Он всё объяснил… и я уважаю его позицию… к тому же, я в самом деле хочу, чтобы он тоже получил удовольствие… и получал его каждый раз, когда я буду заниматься с ним… ох… Это не любовь, конечно же… да и на что она? Только для слащавых песенок годится. А мне не привыкать трахаться без любви… Ладно, хватит рефлексировать. И откладывать тоже. Завтра будет не до экспериментов… а сегодня есть ещё время, чтобы…» Решительно отвернувшись от зеркала, Кавамура шагнул к двери, но опять притормозил, злясь на себя за эту слабость. Ещё разик глянул на своё отражение… подумал — и вынул шпильки из волос, которые скрутил перед мытьём, позволив им рассыпаться непокорными волнами по плечам. Мотнул головой туда-сюда, заодно вытряхивая лишние мысли… и тогда уже вышел в коридор. Иноуэ всё так же сидел в гостиной, мучая старенькую гитару, но почти сразу приглушил ладонью струны, увидев Рюичи в одном полотенце. Горящие злым весельем глаза в сочетании с буйной гривой смоляных волос делали его похожим на хищника, вышедшего на охоту. Преодолев несколько шагов до диванчика, где расположился ритмер, Соловушка навис над ним, кусая губу. — Идём… если ты ещё не передумал. Покажи мне… небо в алмазах… Тихоня, — с особым нажимом выделил он прозвище Шинобу, зная уже, какие жирные ёкаи водятся в этом тихом омуте. — Не передумал, не надейся, — в тон ему отозвался Ино, чувствуя, что пол уходит из-под ног. Вот оно! Наконец-то! Рюичи сам решился!.. Справившись с лёгким головокружением (ох, Токио Тауэр!), он поспешил за старшим в спальню, точно зная, что хочет сделать всё с максимальным комфортом для него, а значит, гостиная с этим куцым диванчиком не подходит точно. Догнав партнёра в дверях, крепко, но бережно обнял его со спины, уткнувшись лицом в жёсткие пряди волос, жадно вдохнул знакомый уже запах. — Хочу тебя… Рюичи… — Только обещай мне, — сдавленно отозвался тот, — обещай… что потом тоже… дашь мне, — Кавамура развернулся лицом к любовнику, широко распахнув глаза и едва не гипнотизируя его немигающим взглядом. — Обещаю, Рю-кун, — твёрдо кивнул гитарист. — Хоть сегодня же… как только захочешь, милый… И сразу же впился нетерпеливым поцелуем в приоткрывшиеся губы… Руки сами заскользили по чуть влажному после душа телу певца, молча уговаривая расслабиться, довериться более опытному партнёру… Но было похоже, что Рэйла вовсе не испытывает той уверенности в своём решении, какую демонстрировал на словах. Движения его рук были чуть заторможены, на поцелуи он отвечал не так пылко, как в прошлые разы… и вообще, походил на человека, который согласился на болезненный укол, только чтобы потом вылечиться и чувствовать себя хорошо и спокойно. — Ты всё ещё боишься, — приостановившись, Иноран внимательно посмотрел в лицо вокалиста, знакомое уже до последней родинки. Та, что крохотным пятнышком красовалась над верхней губой, влажно блестела после поцелуя, маня продолжить приятное занятие… но младший смотрел только в глаза любовнику. — Нет, — сердито буркнул тот, пытаясь не покраснеть и не отводить взгляд. — Я же сам предложил… так что давай уже, не тяни кота за яй… хмм… Он нарочито небрежно повёл плечами, сбрасывая ладони Иноуэ, отступил к футону и лёг на живот, отбросив полотенце в сторону. Ритмер только молча покачал головой, стараясь не рассмеяться. «Прям, гравюра Хокусая — «Великое жертвоприношение во время засухи». Ох, Рюичи… что же мне с тобой делать?..» На самом деле, Ино прекрасно знал, что сейчас сделает, стаскивая с себя футболку и джинсы. И надеялся, что на сей раз это сработает. Мягким движением раздвинув ноги Кавамуры пошире, он уселся в сэйдза между ними и начал ласково гладить снизу вверх, отвлекая партнёра от его страхов и сомнений. Массажные техники, не раз испытанные на Джуне, давали хороший результат — Соловушка задышал ровнее, расслабляясь поневоле от этих чутких касаний… но почти сразу его дыхание сбилось, едва только ладони Шинобу добрались до ягодиц. Он не стал их мять сразу, а принялся сперва легонько водить по коже пальцами, рисуя простые узоры — кружочки, спиральки, волны… Рюичи снова расслабился, не подгонял уже любовника, не демонстрировал браваду, а позволял ему делать, что он хочет. Внутренняя борьба противоречий, похоже, осталась позади, ласковый массаж снова помог… и ритмер замурлыкал негромко, произнося слова нарочито низким голосом и постепенно усиливая нажим и ритм касаний. — Не торопись, Рюичи… не торопи меня… это слишком важное событие в моей жизни… возможно даже — единственное… с тобой. Очень может быть, что тебе не понравится… и ты больше никогда не позволишь мне… Но я хочу сделать всё, чтобы тебе понравилось со мной… чтобы ты понял, как важно для меня всё то, что происходит между нами сейчас… Шершавые ладони скользнули вверх по спине певца, вызвав первый настоящий стон. Ино прошёлся горячими губами по смуглой коже плеч Кавамуры, прежде чем лечь на него всем телом, исторгнув ещё один стон… Близость победы кружила голову, гитаристу было трудно сдерживаться, но он заставил себя притормозить… и начать бережную подготовку. Наверное, если бы он не побывал вчера на море, ему было бы в разы тяжелее, но сейчас Иноран действовал уверенно и почти спокойно. Он считал, что имеет право делать это — и делал, получив согласие партнёра… надеясь, что в этот раз Рэйла уже не взбрыкнёт. Всё было не так, непривычно, неправильно… но вокалист больше не мог сопротивляться ласковым рукам этого тихони, позволив ему зайти так далеко, что поворачивать назад уже означало потерять лицо. Рюичи не мог контролировать происходящее, он даже ничего не видел, зажмурившись и тихо постанывая на выдохе… но возбуждение, умело разбуженное Ино-куном, делало тело неповоротливым и жадным до ласк. Хотелось ещё и ещё этих чутких касаний, этих влажных поцелуев, оставляющих на коже быстро высыхающие следы… и певец уже пожалел о том, что лёг ничком. Хотелось целоваться до головокружения, смотреть в глаза этому коварному соблазнителю… который умудрился даже не очень приятный процесс подготовки превратить в интимный массаж, от которого всё тело скручивало в сладких спазмах… — Ино… ещё… — простонал Кавамура, окончательно капитулируя, забывая о своих страхах, инстинктивно сжимая его пальцы там… — Да, мой хороший… сейчас будет ещё, — со счастливой улыбкой шепнул ритмер, добавляя смазки… и машинально отмечая, что остатков должно хватить на ещё один раз. — Ох… ками-сама… В теле Рюичи было так тесно и горячо, что Шинобу едва не кончил в первые пять секунд… Всё же, опыта в активе у него было очень мало. Пришлось приостановиться, отвлечься на покусывание крепких плеч любовника, который на удивление спокойно пережил первое вторжение. Во всяком случае, Иноуэ не ощутил резкой смены настроения — и после короткой паузы продолжил двигаться, стараясь попадать в простату… И уже через полминуты услышал долгожданный стон — именно такой, о каком мечтал, слушая вокальные экзерсисы Соловушки. После этого сдерживаться стало совершенно невозможно — и гитарист принялся втрахивать свою сладкую жертву в матрас, наплевав даже на то, что это может стать его последним разом в активе с Кавамурой… «Умеешь ты уговаривать..» — сквозь полудрёму вспомнил Шинобу. Он почти уснул, полулёжа на Рю-куне, уткнувшись лицом между его лопаток… и сам певец тоже вырубился ненадолго, утомившись бурным оргазмом… так что можно было ненадолго погрузиться в воспоминание… В тот холодный февральский вечер Джун впервые признался побратиму, что испытывает что-то серьёзное к их новому лид-гитаристу, Сугизо. Выпускные экзамены неумолимо приближались, но обновлённая группа проводила репетицию за репетицией, забив на учёбу. Сэмпаи подрабатывали где-то, но приветствовали энтузиазм басиста, который был готов на любые условия, лишь бы почаще видеть длинноногого квартерона. Видеть, слышать, работать с ним, терпеливо снося мелкие придирки и серьёзные замечания по делу. — Да ты влюбился, нии-тян, — шагая к остановке, ритмер вынул сигарету изо рта и сжал озябшими пальцами запястье друга. — Чёрт его знает, я уже ни в чём не уверен… только сердце колотится, как придурошное… и голова порой немного кружится. Такое ощущение странное… будто смотришь на Токио Тауэр снизу, зная, что наверху тебе никогда не бывать. — Но ведь мы знакомы с ним… ну, то есть, начали работать всего… дней десять назад — когда ты успел? — лукаво прищурился Ино, с новым интересом разглядывая своего давнего друга. Они общались очень плотно с двенадцати лет, почти с начала средней школы, и сейчас Шинобу было отчего удивиться. Оносэ с детства слыл отпетым хулиганом и старательно поддерживал этот образ, нагло смоля сигареты возле школы, затевая потасовки на переменах и небрежно выполняя уроки. Если бы не помощь Иноуэ, он бы не закончил даже джуниорскую школу. Занявшись гитарой, втянул в музыку однокашников, сколотил бэнд, исполнявший агрессивный панк-рок, и сделал свой имидж ещё более хулиганским, не приемлющим никакой романтики и попсы. И тут вдруг — такой поворот! — Наверное, всё из-за тебя, — укрывшись за остановкой от промозглого ветра, Джей притянул к себе названного брата, чтобы было хоть чуточку теплее ждать автобус. — Если бы ты не сделал тогда… ну… — Соблазнил тебя, — терпеливо подсказал тихоня, внутренне посмеиваясь над тем, что его дружбан, весь из себя крутой лидер-сан, стесняется назвать некоторые вещи своими именами. — Ну, да, да, — нарочито тяжело вздохнул басист, якобы смиряясь с судьбой. — В общем, если бы не твоё коварное коварство, я бы никогда и не подумал, что могу… не только с девчонками. — Мучился бы, бедненький. — Угу. А так я точно знаю, что хочу… хочу его. — Погоди… ты всерьёз хочешь… завалить сэмпая? — Шинобу даже немного отстранился от тёплого бока дылды и заглянул в его лицо. — С ума сошёл?! Он же тебе нос в череп вобьёт! — Ага… и все зубы разом выбьет — не надо будет к стоматологу ходить, прикус исправлять, — криво усмехнулся Оносэ, нарочито показав крупные кривые клыки. — Но если я… предложу ему… ну, как ты в тот раз… — Он снова вздохнул и договорил: — Тогда шансы есть. — Погоди. Не беги впереди паровоза. Сперва узнай его получше… а вдруг он окажется не таким упёртым… и согласится дать тебе? — Не только у тебя есть интуиция, — покачал головой Джей. — Моя говорит мне, что он слишком гордый для этого… — А как же твоя гордость? — Ино затушил свой окурок о бок жестяной пепельницы, сунул внутрь и убрал её в карман. Видя, что басист молча глядит в сторону, снова обнял его под мышками, греясь — здесь, в закутке за остановкой, да ещё в такую темень их никто не увидит. — Джун… Помнишь, я говорил тебе, зачем соблазнил тебя? — Помню, — бледные от холода губы Оносэ шевельнулись в улыбке. — Тебе было любопытно попробовать… и ты хотел отвлечь меня от… хм… планирования мести парням. — Спасал тебя от тюряги, — улыбнулся тихоня ритмер. — Хотя, если честно, я надеялся, что смогу уговорить тебя… отдаться мне. — Что-о-о?! — с наигранным возмущением отозвался дылда. — Нифига себе заява! — Да, пожалуй, слишком смело для такого скромного ботана, как я, — фыркнул Шинобу. — Но ведь мы с тобой и так уже любовники… почему бы нам хоть разок не поменяться ролями? Тем более, если ты планируешь… хм… лечь под Сугизо… тебе самому будет лучше, если ты сперва попробуешь со мной. Уж я-то не обижу тебя, братишка… Ладони Иноуэ плавно соскользнули со спины Джуна вниз, легли на его зад и легонько смяли ягодицы сквозь плотную джинсу. Он нарочно говорил про сэмпая так, не округляя острых углов и не используя эвфемизмы, чтобы заставить друга призадуматься. — Вот ты… Тихоня! — басист от души шлёпнул его по заднице, но через длинную плотную куртку получилось не слишкомм эффективно — хулиган Ино только рассмеялся. — Нэ, а вдруг тебе понравится? Тогда тебе будет гораздо легче соблазнить его… Ну, а потооом… когда вы получше сойдётесь, может быть, ты тоже сумеешь уговорить этого носатого гордеца на пассив. Хех. Покуда сам не попробуешь, тебе и сравнить-то не с чем. Оносэ молчал долго. Они проехали свои пять остановок, отделяющих их микрорайон от дома Сугихары, где была их временная реп-точка, дошли до развилки, где обычно встречались и прощались… и только тогда Джей принял решение. — Ладно. Идём тогда ко мне, в пристройку. Там холодно, конечно, но я принесу из дома обогреватель. Умеешь ты уговаривать!.. Шевелиться не хотелось, да и жаль было будить мирно сопящего Кавамуру… но обед был давненько, и желудок настойчиво требовал ужина. Вынырнув из воспоминаний, Иноран перелёг на спину и сладко потянулся, чувствуя настоящее блаженство в каждой мышце. «Даже и не помню, когда я в последний раз был таким… удовлетворённым… мм… Впрочем, я бы не отказался ещё разик… если Рюичи потребует реванша сегодня, это будет даже кстати…» — Как ты, Рю-кун? — мягко спросил Шинобу, погладив партнёра по чуть влажной от пота спине. Подтянул край простыни и вытер эту влагу, чтобы милому Соловушке было комфортнее. — Нормально… жить буду, — сонно буркнул вокалист и отвернулся, смущаясь того факта, что испытал феерический оргазм в позиции уке. Даже лёгкий дискомфорт там, сзади, не особо досаждал… Но говорить этому коварному тихоне, что ему понравилось, совсем не хотелось. Хотелось капризничать и строить из себя поруганную невинность, чтобы заставить гитарюгу понервничать, почувствовать себя виноватым… Впрочем, Кавамура вовремя вспомнил, что так обычно ведут себя девчонки, — и плотнее сжал губы. — Я рад, что ты всё ещё жив… и даже планируешь пожить ещё, — не повёлся на это мрачное ворчание ритмер, улыбнувшись и чутко поцеловав любимого горлопана в плечо. — Ужинать будешь? Я погрею… Или, быть может, ты хочешь трахнуть меня… прямо сейчас, не прерываясь на еду? Не дождавшись внятного ответа, Ино покачал головой и поднялся, обернув вокруг бёдер свою простыню — всё равно её пора было стирать. Похоже, Рэйла хотел немного побыть в тишине, чтобы самостоятельно разобраться в своих новых ощущениях и реалиях. Как ни хотелось гитаристу полежать с ним рядом ещё, поворковать, ласково подкалывая — вот и всё, а ты боялся, — но он понимал, что сейчас Рюичи лучше не трогать. Он прекрасно умеет справляться с проблемами и трудностями и принимать решения, если ему не мешать. После короткого забега в ванную Шинобу в одних домашних бриджах обосновался на кухне, чтобы подогреть еды на двоих — был почти уверен, что певец не настолько озабочен этой сменой статуса и скоро придёт сюда. Он всегда был голоден, этот Соловушка, так что в самом деле довольно быстро переключился на более важные заботы и спустился вниз. «Кстати, он и правда стал более уверенно спускаться по лестнице… с тех пор, как мы тут живём вместе», — пробежала мимо посторонняя мысль, вызванная звуком шагов Кавамуры. «И в наш подвал он спускается заметно быстрее… пожалуй, на одну восьмую такта… хех». Пошумев в ванной, вокалист надолго затих там, так что Иноран даже подумал, что еда остынет-таки. Но Рюичи и правда умел держать себя в руках, несмотря на вспыльчивый характер. Его сосед едва успел ополовинить свою порцию кацудона, когда он пришёл, наконец, на кухню и сел за стол — довольно осторожно, не плюхнулся, как обычно, с размаху. Он оделся в одни домашние штаны, а волосы собрал в узел на затылке — гитаристу нравился такой наряд и такая причёска, сразу хотелось зацеловать крепкую шею и все родинки на ней… но сейчас был не подходящий момент для этого. — Почти остыло… подогреть ещё? — мягко спросил Иноуэ. — Не надо, — буркнул хмурый согруппник, потрогав стенки пиалы, взялся за палочки… но сначала кинул быстрый взгляд на Шинобу. — Помолчи лучше, онэгай, — грубовато попросил он — на всякий случай. Ино вместо ответа просто продолжил есть, глядя в свою посуду… но мысленно отметил скорость постукивания палочек о край пиалушки — голод явно помог Рэйле отвлечься от своих переживаний. Однако, ритмер доел первым и поднялся, чтобы заварить свежего чаю. Он стоял спиной к Кавамуре, но всё равно ощущал напряжение между ними… даже вздрогнул, услышав напряжённый голос: — Мне… понравилось… но делать я так больше не буду, — сразу же расставил все нигори над хираганой вокалист. Он ждал возмущений и многих слов, но младший отозвался через пол минутки кротким «как скажешь». И Соловушка вдруг отчётливо понял, что когда-нибудь — и даже очень скоро — скажет… скажет то, что хочет услышать от него этот тихоня, сам согласится побыть в роли уке. И Инорану даже уговаривать его не придётся, потому что он захочет сам… потому что ему в самом деле понравилось. А что — лежишь себе брёвнышком и получаешь удовольствие. Даже шевелиться не надо. Ни ухаживать, ни денег платить, ни вымучивать из себя комплименты… не надо угощать мороженым, не надо дарить духи или помаду — ничего этого не нужно, чтобы получить классный секс. «Кстати, о сексе…» — Ты обещал, — многозначительно проронил Рэйла, вперившись немигающим взглядом в лицо любовника, когда тот сел за стол напротив него. — Чаю-то дай попить… а то изо рта будет пахнуть едой, — усмехнулся гитарист, взяв в ладони свою чашку. И кинул на Рюичи ехидный взгляд — что, не терпится поиметь меня? Певец на это ничего не сказал, но демонстративно выдул свою чашку зелёного чая залпом и поднялся, всем своим видом говоря – чего тут рассусоливать, вечно ты страдаешь над едой. Встал к мойке и принялся ополаскивать посуду, чтоб не оставлять соседу на завтра — всерьёз подозревал, что после секса уже не захочет заниматься уборкой на кухне. Он почти закончил, когда под локоть ему просунулась рука Иноуэ с пустой чашкой, а в шею ткнулись тёплые губы — тихоня не удержался от соблазна, попутно с шумом втянув запах от тела вокалюги. И — что самое удивительное — не получил за это локтем в рёбра. — Ну? — вытирая руки, обернулся к нему Кавамура. — Что ещё выдумаешь, чтобы не выполнять обещание? — Когда это я не выполнял обещаний? — полыхнул взгляд Шинобу, и он угрожающе качнулся навстречу согруппнику. — Помнишь, я обещал тебя трахнуть? И трахнул. Теперь твоя очередь — я же обещал, — легонько куснув губы любовника, отстранился и мотнул головой в сторону спальни. — Идём… покажу, как правильно проводить подготовку. Вдруг пригодится. Сообразив, о чём речь, Рюичи густо покраснел и отвёл взгляд… но почти сразу последовал за своим коварным соблазнителем — одного раза ему было мало, а тот раз с доступной девицей был не в счёт. В спальне его поджидал новый сюрприз от тихони ритмера: тот спокойно разделся догола и, постелив уже несвежую простыню, чтоб не пачкать чистые, уселся, вертя в руках маленький пошло-розовый флакончик. — Хм… да, должно хватить, — пробормотал он себе под нос и поднял взгляд на застывшего столбом партнёра. — Что? — Ано… э… а где стесняшка Ино-тян? — не удержался от подковырки Рэйла, с любопытством разглядывая худощавое тело Инорана. Заодно отметил, что за время после возвращения из больницы сосед немного отъелся, перестал выглядеть, как питающийся одной праной дервиш. — Мы уже достаточно близко знакомы, чтобы я мог тебя не стесняться, — пожал плечами Шинобу. — Но если тебе так больше нравится… — Он подтянул к себе край другой простыни и мгновенно завернулся в неё по шею, запричитав почти фальцетом: — Ой, отвернись, пожалуйста, Рю-кун! Я ещё не оделся! Захохотав, Кавамура картинно повалился на футон и тут же принялся сдирать с младшего простыню, залезая под неё руками и нагло щупая этого хулигана за разные места. Сразу стало легко и просто — роль хищника была знакома певцу до мелочей, тут его не нужно было учить… и через несколько мгновений двое уже жарко целовались, отпинав несчастную простыню в сторону и сжимая друг друга руками и коленями… На подготовку ушло не больше пары минут — в принципе, в этом не было ничего сложного, — и Рюичи застонал в голос, втолкнувшись в эту горячую тесноту. — А-а-а, ками-самааа… — и на некоторое время замер, тяжело дыша от возбуждения, прокатившегося по телу приливной волной. — Щёртпобери… — пробормотал он, уткнувшись лбом в плечо любовника, но больше ничего не сказал, сосредоточившись на ритмичных движениях бёдрами, чуя, что, несмотря на недавний оргазм, он не сможет продержаться долго. Но едва он попытался притормозить, чтоб не кончить слишком быстро, как пальцы Ино с силой смяли его ягодицы, вталкивая сильнее и глубже… и темнота под зажмуренными веками Кавамуры взорвалась ярким фейерверком. Он крупно задрожал, выплёскиваясь в это невозможно тесное тело, инстинктивно совершая последние толчки — и услышал будто издалека тихий стон Шинобу… Когда Рюичи снова открыл глаза, за окном была глубокая ночь. Тихоня Ино мирно сопел рядом, обнимая его поперёк торса — словно бы ничего такого и не было между ними. Но вокалист точно знал, что было — и не только из-за того, что обычно стеснительный сосед так и остался спать нагишом. А больше потому, что очень давно не чувствовал себя так спокойно и легко. Словно бы то, чем они занимались весь вечер, было правильно. И в груди поселилась уверенность в том, что теперь всё будет хорошо… и ещё лучше. Никаких побегов из дома, никаких разбитых кулаков, — только чистое удовольствие от пения, новой лирики, дружной работы в команде… — Всё из-за тебя… Тихоня, — шёпотом фыркнул Рэйла, вспомнив самый первый эпизод в рамэнной. Та встреча была стопроцентно случайной… но едва столкнувшись, они не смогли уже оставить всё, как есть. Ритмер узнал его и предложил работу — и певец не смог отказаться, не мог не прийти. А дальше — всё покатилось, как снежный ком. Оба совершали поступки, которые только сильнее сталкивали их, сближая… — Мм… чего не спишь? — сонно мурлыкнул Шинобу, скользнув ладонью по груди любимого. — Да так… — Болит? — встревожился младший гитарист, приподняв голову. — Нет… просто проснулся… и непривычное ощущение, что выспался. Забыл уже, что так бывает, — хмыкнул Кавамура. Зарылся пятернёй в разлохмаченные волосы партнёра, укладывая его снова на своё плечо, успокаивающе коснулся губами лба. — Всё хорошо. Спи. А в памяти сами собой крутились заученные наизусть строчки: «Куда бы ты ни пошёл — Дождь следует за тобой. Куда бы ты ни пошёл — Я буду рядом…» ===============Neptune Lonely 31.03.19