Элеонора

Ночью я опять переместилась на место происшествия. Мне было жутко холодно, скорее всего, была зима, а если точнее, канун нового года. Я прошлась по ночным улочкам этого красивого, хоть и небольшого города. Время было около 6 утра. Меня сразу же отбросило в небольшую квартирку, окна которой выходили на трассу. Кто-то уже спешил на работу, а кто-то только-только опомнился, что для оливье не хватает консервированного зеленого горошка и поспешил в ближайший круглосуточный магазин, ведь потом в магазинах будут огромные очереди, а это такое себе развлечение. Проще говоря — обычная предновогодняя суета. Уличные фонари тускло освещали дорожки, которые припорошило утренним снегом. Во дворе мигали огни гирлянд на новогодней ёлке, которую поставили неравнодушные соседи. Так же ярко отражали на себе свет фонарей новогодние игрушки. Вдруг, из соседней квартиры через вентиляцию на кухне появился резкий запах газа, как будто кто-то решил выпить кофе с утра, включил газ, а зажечь забыл, но я не придала этому значения. Это было зря. В ту же минуту раздался взрыв. От такой силы я не смогла устоять на ногах и упала. На стенах, потолке и даже на полу начали появляться огромные трещины. В одну из таких я и упала, слава Богу, что сверху меня не придавило каким-нибудь потолком. Были слышны крики с мольбой о помощи, плач детей, просьбы вызвать спасателей, пожарных, скорую. У всех была паника, люди в пижамах пытались выбраться из злополучного подъезда, в одной руке держа документы, а в другой ребенка. Больше не повезло тем, кто жил на верхних и средних этажах, среди этих людей была я. Кто-то пытался спуститься вниз по обломкам, кто-то хотел прыгнуть в сугроб, но не осмеливался. Мои ноги придавило полом, точнее тем, что от него осталось, я пыталась выбраться, но все попытки были тщетны. Напротив образовалась груда обломков стен, потолков и всего прочего. Под этими обломками я слышала крик. Приглядевшись, увидела мальчика лет одиннадцати. Он, так же как и я, провалился в огромную трещину в полу и не может выбраться. Каким-то образом я подала сигнал только что приехавшим сотрудникам МЧС, что тут есть выживший и ему нужна помощь. Как только этого мальчика аккуратно вытащили из-под завалов, меня отнесло обратно домой. С криком вскочила с кровати, чем напугала Феликса. Парень увидел моё перепуганное лицо, приблизился и заметил на моих глазах слезы, до сих пор не понимая того, что я пережила буквально в эту ночь. Он обнял меня, сказав, что это просто страшный сон, что все живы и здоровы. В тот момент мне стало легче, и мы снова легли спать, но сон как рукой сняло. Через минут 15 это начало надоедать. Я тихонько встала, чтобы не разбудить Феликса, и пошла на кухню, выпить водички. На кухне первое, что попалось на глаза это острые ножи, к которым меня тянуло, словно магнитом. Уже на уровне автоматизма я схватила один из них и начала просто водить им по своей руке, смотря на небольшие царапинки, которые оставляет остриё ножа. Это очень забавляло, с каждой секундой порезов становилось все больше. Дело дошло до развязывания бинтов, и вот уже кровоточат только зажившие раны. Начиналось все с безобидных белесых царапин, но постепенно переросло в кровавое месиво. Я была похожа на маньяка-самоубийцу. Под громкий плач нож прошелся по вене, как по маслу. Я видела, как с него капает кровь, видела ту лужу темно-алой жидкости, в которую благополучно упала. Феликс. Я проснулся от криков, доносящихся с кухни. Не увидев рядом с собой Элю, сразу понял в чем дело и быстро схватил телефон и побежал на кухню. По полу ползла темно-алая полоска вязкой жидкости и чем ближе я подходил к кухне, тем шире она становилась. Когда дверь в кухню открылась, я будто провалился в пропасть. На полу, в луже крови лежала Эля. С первым попавшимся полотенцем я подбежал к ней и всячески пытался помочь, но руки не слушались, предательски дрожа и немея. Еле как я зажал ей раны и свободной рукой набрал номер скорой. Казалось, что гудки звучат бесконечно долго. Все это время на руках укачивал Элечку и шептал, что все будет хорошо, судорожно вспоминая ее адрес. На моё удивление, врачи прибыли во время, и мы как можно скорее поехали в больницу. Эля. Последнее, что я помню, была моя кухня. Сейчас же передо мной снова стоит до боли знакомый силуэт. — Бабушка! — крикнула я. — мы снова в Раю? — Да, моя дорогая, ты снова зашла ко мне в гости, — не оборачиваясь пробормотала старушка. — Но почему? Я ничего не помню. Что со мной сучилось? — Пойдем ко мне домой, всё вспомнишь — в мою сторону была протянута рука. Дома она указала на большое красивое зеркало. — Через него я слежу за тобой, смотрю что ты делаешь и каковы будут последствия происходящего. — Но как? — Увы, этого я тебе не могу сказать. Таков закон Рая. Ну, не бойся, подойди, посмотри что случится сейчас и позже. Я присмотрелась и увидела, как беру нож, начинаю водить им по запястью. Было больно на это смотреть, но я продолжала. Кровь. Слёзы. Крики. Перепуганный Феликс. Врачи. Скорая. Операционная. Капельница. Вот, что там было… Тут до меня дошло и в голове возникли вопросы: « Зачем ты это сделала? Зачем ты это сделала снова?! Тебе было мало прошлого раза, когда твоя бабушка не выдержала увиденного и ушла из жизни? А о других ты подумала…?». Мне тогда стало очень стыдно за свой поступок. Обернувшись увидела, как тихо в сторонке стоит бабушка и плачет, закрыв лицо руками. — Бабушка, что случилось? Почему ты плачешь? — Видишь ли, Эля, когда ты сделала это в первый раз отцовским бритвенным лезвием, и я нашла тебя в ванной всю в крови, моё сердце не выдержало, и я попала сюда, в Рай. Сразу после этого я попыталась подать сигнал, чтобы тебя спасли, и у меня это получилось. Ты помнишь, что было дальше? — спросила меня бабушка. — Нет, я ничего не помню… — бормотала я. — А как же тогда домой неожиданно вернулся отец? Как он пошел именно в ванную комнату, где ты лежала еле дыша? Ох, Элеонора… А если бы у меня не получилось? Смерть в столь юном возрасте…такого никому не пожелаешь. — слезы продолжали скатываться по старческим щекам. Мне было очень стыдно в тот момент, когда бабушка рассказывала. Эти глаза, которые я никогда не видела плачущими, сейчас были полны слез, словно океан боли вышел из берегов. Это как колупать только что зажившую рану. После у меня закружилась голова, упав на колени, в последний раз посмотрела на бабушку и потеряла сознание. Феликс. Всю дорогу от дома до больницы я держал Элю за руку, молясь, чтобы она не покидала меня снова. О Боже, какой же дурак, что согласился сыграть с Сэмом на желание. Если бы не я, Эля сейчас сладко спала бы в своей комнате, а не лежала при смерти на больничной каталке. Врач с кем-то переговаривался по рации и упомянул операционную. О нет… Только не это… Не надо её на операцию… Хотя им лучше знать, что нужно делать, чтобы моя девочка осталась жива и здорова. Наконец, мы приехали и Элю второпях выгрузили из машины и повезли по коридорам больницы. Я мчался следом, но возле больших дверей с надписью «ОПЕРАЦИОННАЯ» меня остановила медсестра и сказала, что туда нельзя. — Насколько серьёзна эта операция? — Это не пересадка внутренних органов, а простое наложение швов. Не волнуйтесь, сидите и ожидайте, когда пациентку переведут в палату. — Но я не могу ждать. Сколько примерно будет длиться операция? И можно будет сразу после операции пройти к ней? — Молодой человек, вам придется немного подождать. Операция долго длиться не будет, может минут 30. Вас пустят в палату только после того, как я поставлю пациентке капельницу с витаминами и успокоительным. — ответила медсестра и ушла. Я просидел в зале ожидания почти час. Ох уж это ожидание, оно убивает. Вот двери операционной открываются, и я вижу свою Элечку снова с бинтами на запястьях… Её увозят в самую первую палату, бегу туда, но меня останавливает доктор и просит уделить 5 минут на небольшой разговор. — Как часто происходят такие случаи с ней? — он был очень серьезен. — Это было только два раза. Вы что, хотите отправить Элеонору в психиатрию? — Нет, что Вы, мы просто хотим её направить на сеанс к психологу, ведь столько попыток самоубийства — это уже не нормально. — Я Вас понял. Спасибо. Теперь я могу пройти к ней? — Да, можете, только придется немного подождать, пока она отходит от наркоза. — Ради нее я готов на все, что угодно. Надо ждать, так подожду. — Ну, ладно, молодой человек. Как только она придет в себя, у нее будет небольшой шок, нужно, чтобы кто-то близкий был с ней рядом. — Хорошо, я Вас понял. После этого, доктор оставил нас наедине. Как и говорил доктор, Эля была в ужасе от всего происходящего. Я вскочил со стула, подбежал к ней, взял за руку и сказал, что все хорошо, не стоит волноваться. — Феликс, что произошло? Почему я снова в больничной палате? — Ты разве не помнишь? — Нет. Голова раскалывается. Ничего не понимаю. — Голова может болеть из-за того ДТП, а этой ночью ты вскрыла себе вены кухонным ножом. Я так переживал за тебя… — Ох, Феликс, прости, что тебе пришлось увидеть такое зрелище, мне так стыдно… — Тебе нечего стыдиться. Перестань об этом думать. К сожалению придется задержаться в больнице, врач направил тебя на сеанс к психологу. — К психологу?! ЧТО?! НЕТ! НЕ ХОЧУ! Я НЕ ПОЙДУ ТУДА!!! — Эля, это обязательно, для твоего же блага. Тем более, психолог никому ничего не расскажет. Все конфиденциально, тебе не о чем волноваться. — Не знаю, мне как-то стыдно об этом рассказывать… — Не стыдись, главное, говори ему правду, а то он не сможет тебе помочь. — Ладно, я тебя поняла. Эля После того, так скажем, происшествия, мне пришлось пройти несколько сеансов у психолога. Ладно хоть в этой странной больнице делают 2 сеанса за один день, но это даже к лучшему. Я направилась к себе в палату после промывания мозга. Феликс был со мной всю ночь, успокаивал, когда снились кошмары, бедняга, ему столько со мной пришлось мучиться. Было около 12 часов дня. Спустя некоторое время в палату забежала мама, её глаза выглядели так, будто она вот-вот расплачется. В этот момент мне стало так стыдно за то, что маме приходится страдать из-за такого ребёнка как я. Как только она увидела меня, сразу побежала обнимать и расспрашивать. — Эля, доченька, зачем ты опять это сделала? А если бы Феликса рядом не было? Что бы тогда с тобой стало?! В этот момент она плакала, а я не решаясь отвечать, просто смотрела в её глаза пустым взглядом. — Мам, пожалуйста, не плачь. Я… я не специально, правда… — все, что я смогла из себя выдавить. Мама не могла больше себя сдерживать и, чтобы не разбудить Феликса, достала из своей сумочки платок и тихо-тихо начала всхлипывать, шепча « Господи, за что мне всё это?». Поборов себя, она успокоилась, вытерла слезы и пообещала, что все будет хорошо.