если я могу остаться, дай какой-то знак, это всё ведь не случается просто так
— Блять, Коль, — кричит Амина, чуть ли, не срываясь на слёзы, — прошу. Сегодня уже, кажется, день десятый, когда Коля просто игнорирует наличие Амины в квартире. Нет, она не требует проводить с ней все двадцать четыре часа в сутках, но услышать за день лишь скомканное «привет» по пути с кружкой чая обратно в комнату, чтобы снова сесть за компьютер и продолжить играть – это страшно и максимально неприятно. — Я устала чувствовать себя так, будто бы лишь одной мне нужно всё это или всё так и есть? — Зай, нет, — тараторит Лебедев, не отрываясь от игры. — Обсудим попозже. Да, Амина знает, что она по сети и поставить на паузу никак, но он всё время в таком положении и если раньше она молчала, пытаясь выгадать момент, то сейчас же поняла, что это абсолютно бесполезно и стала выяснять отношения. — Коль, да обними ты меня хотя бы раз за сутки, скажи что-нибудь. Мы живём вместе, а я всё равно по тебе скучаю. Это ненормально абсолютно. И она не выдерживает, потому что это пытка. Ему всё равно. Он не реагирует. Хотя Мирзоева приврала, Коля её всё-таки обнимает в день раз точно, когда они репетируют медленный танец на последний звонок, и то всё это время канючит, что заебало его так-то всё это и домой он хочет поскорее. Амина надеется вместе полежать, аниме посмотреть наконец новое запланированное, а он садится за стол и включает доту. И который раз в её голове не укладывается то, как игра может полностью заменить реальный мир, особенно когда он и вовсе не ужасен. У Коли есть всё: популярность, деньги, девушка, друзья, но он вновь выбирает компьютер. Играет - спит - играет. Цикл вечно повторяющийся и, кажется, бесконечный. Собрав сумку со сменной одеждой и учебниками на завтра, девушка молча уходит, тихо закрыв за собой дверь, чтобы в случае, если Коля одумается, сразу не побежал, ибо не надо ей этого. Устала она и правда хочет уехать из этой квартиры, чтобы побыть в более приятной обстановке. С мамой на кухне с огромной кружкой чая так легко и спокойно. Мамуля уверяет, что не нужно Амине сейчас это всё: серьёзные отношения, совместное проживание, а та лишь кивает, но внутри всё равно что-то не то. Да, они оба вспыльчивые, а особенно Мирзоева, но по-другому не может. Любит она его и верит, что одумается всё-таки, но сейчас не время правда. Пару дней точно надо переждать (минимум). Усмехается от своих же мыслей, ведь и правда. Простит сразу же. Поглядывает на телефон каждую минуту в надежде увидеть обеспокоенное сообщение о том, куда же она всё-таки пропала и то, что ему очень жаль.от себя уже не спрячешься никуда это счастье или наша с тобой беда
Когда Олеся Андреевна – репетитор, говорила, что стоит беречь здоровье даже летом, ведь сейчас один из важных жизненных этапов, в котором нужно быть «фреш», Вика, кажется, пропустила всё мимо ушей (засматривалась на Ваню конечно). Именно поэтому она сейчас сидит лишь при свете одной настольной лампы, не имея возможности из-за простуды пойти очно на занятие к репетитору, шмыгая носом и нарешивая пробники по химии, экзамен по которой уже вот-вот. — Тук-тук, — тихо проговаривает Ваня, заходя в комнату, только вернувшись от Олеси. — Ты быстро как-то, — не поворачивая голову отвечает девушка, продолжая уравнивать реакцию, — я там курицу запекла, кушай. — Я тебе тут принёс кое-что, — слыша в голосе явную улыбку или усмешку, русая поворачивается, видя парня с букетом сирени в одной руке, в другой же пакет, как оказалось, с лекарствами от их мам. — Наши мамы познали все прелести современного мира, кстати. Как-то между собой собрали лекарства и сейчас я принял от них доставку. — Сирень тоже от них? — заулыбалась, сморщив носик. — Сирень от одного очень хорошего человека для самой милой девочки. — Боже, какой же ты подлиза, — цокает она, беря букет и вдыхая аромат сирени, о которой, кажется, мечтала ещё с начала мая и прожужжала все уши Амине и Малене, а те, видимо, передали Ване, который дождался её цветения. И его поцеловать безумно так хочется, прижаться, но она держится, болеет ведь (кому врёт, ночью даже и отлипнуть не сможет от него). — Как ты себя чувствуешь? — Пока кислород в реакциях уравнивается меньше, чем за две минуты – я в полном порядке. Факт.но даже здесь я слышу этот запах сирени который сделал тебя красным небом весенним
Их трясёт лишь от мысли, что нужно сесть в грёбанную аудиторию, взять в руки ким и не расплакаться от того, что они что-то не знают. Это, конечно, касается в основном Вани и Вики, ведь Амина по итогу решила сдавать обществознание, литературу и базовые предметы, при этом совершенно к ним не готовясь, спихнув всё на судьбу: «сдам – буду поступать, нет – хуй с ним». Малена же будет дистанционно сдавать вступительные экзамены в Московский РУДН – русский, обществознание и английский язык. Не переживают сейчас лишь Коля с Серёжей, которые вообще никуда не поступают сдают лишь базовые предметы. Только если Пешков хоть как-то пытается готовиться к русскому и математике, решая по два пробника в день, то Лебедев забил огромный болт на всё это, продолжая играть в доту, при этом параллельно пытаясь дописаться до Амины, но она, на своё же удивление – держится и выжидает, понимает, что не закончилось всё это, что вернётся она и будет же то же самое.because I came here with a load and it feels so much lighter since I met you
Завтра химия. Завтра решится что-то очень важное, как думает пара, сидя за третьей кружкой чая с лавандой, заказанной в лавке, а к нему плюсом какие-то вафли и печенье, заказанное лишь для добивания бесплатной доставки. Сидят молча, время от времени переглядываясь и вздыхая устало, вновь утыкаясь каждый в свои распечатки. Сегодня они лишь повторяют и освежают то, что реже всего попадается, а также какие-либо «скользкие» моменты. Время одиннадцать, ребята всё также молча складывают в рюкзаки паспорт, чёрные гелиевые ручки и калькулятор. — Завтра надо пораньше встать, чтобы шпоры распихать, — потирая глаза говорит русая, а Бессмертных лишь кивает. — Пошли уже, — лениво тянет тот, плюхается на кровать и натягивает одеяло. Устал. Ложась к парню, Вика сразу закутывается в его объятия, желая буквально раствориться в них словно желе в тарелке под солнцем на кухне. И в этот момент, именно момент, мгновение, пока она в его крепких и немного холодных руках – неважно ничего. Абсолютно. И это безумно странно… страшно? Ей кажется, что она буквально начинает привыкать и… доверять ему? То есть, ей абсолютно не стыдно и не неловко, что каждое утро она пьёт таблетки, чтобы поддерживать стабильное состояние (а иногда и сам Ваня кладёт их ей на стол с кружкой воды, пока та в ванной). Вике комфортно и не страшно от того, что Бессмертных знает буквально почти всё о её моральном состоянии и о том, что может быть, а ещё о том, что было и сам не боится, вновь и вновь говоря девушке о том, как же ему повезло с ней. Ваня чувствует, что доверяет ей давно и страшно лишь из-за того, что чувствует он намного больше, чем она, ведь будет больно. Отбрасывает эти мысли, ведь неважно насколько больно будет – уже было. Невыносимо. От этого не деться и не спрятаться. Это уже с ним и лежит под боком, хихикая с какого-то очередного мема про химию. Страшно ещё по одной причине, но он верит, что о ней никогда не станет известно Вике, ибо случится то, что случилось зимой, если не сильнее. Её доверие – тяжкий труд, которое Бессмертных добивался пять месяцев, а её улыбка и спокойствие – ещё более сложная работа. Чувство, словно он на пороховой бочке. И многие скажут: «Зачем тебе всё это? Ты бережёшь и лелеешь того, кто может говорить тебе о любви всю ночь, а на утро отвергнуть». Только никто не представляет насколько же эти клятвы о любви бесценны и заслуживают всех ножевых ранений в сердце, что он может получить в один момент (прекрасно осознавая, что всё это не она, а лишь её болезнь и мысли, что съедают). — Пока ты меня обнимаешь всё так хорошо, Вань, — шепчет девушка, поднимая взгляд на парня, который усмехается и расплывается в улыбке, начиная тянуться к губам Вики. Как только они касаются губами и закрывают глаза – искры и словно тысячи мелких иголок касаются тела, но делают это скорее приятно-щекотно, чем больно. Его губы уже та самая лаванда, а её – вафли со сгущёнкой. И это всё ещё что-то родное, как и пеппер с мятой. — Ничего страшного, если не сдадим, откроем свою точку с зарубежными сладостями и будешь людям объяснять какой пеппер лучше, ну или всё-таки заставим признать наших мам, что заработок в интернете тоже неплохо, хоть и не стабильно. — Отличный план, — кивает Бессмертных, — только я теперь вряд ли нормально усну, думая о том, что реально придётся искать какое-то дело, если всё пойдёт не так. — Не тебе одному искать, хорошик, — целуя в нос парня, Вика отворачивается, устраиваясь поудобнее и закрывает глаза в надежде уснуть хотя бы за час, сама думая, как же остановить поток этих мыслей, что лезут в голову не переставая.
cause it's too cold, for you here, and now so let me hold both your hands in, the holes of my sweater
—Так колется, — канючит парень, ощущая, как острый конец бумаги впивается в тазовую косточку. — А так? — чуть сминая кончик, Вика сгибает его наружу и Бессмертных кивает довольно. — Всё, — хлопая резинкой трусов, девушка поднимается с колен, получая благодарный поцелуй. маленник, 07:38 УДАЧИ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! маленник, 07:38 всё пройдёт супер хорошо, я в вас верю, любимые!!!! тендерлибая, 08:00 блятьььь состояние такое, будто сама сдаю и мне не похуй… верю в вас, котяры!!! лохматая, 08:02 спасибо, солнышки от меня и ванька!!! жожа, 08:30 всё будет красиво, самые умные дети ебать тендерлибая, 08:32 сука ебучий коля спит что ли )))))))))))))))) жожа, 08:32 так он до 6 сидел тендерлибая, 08:33 не удивлена даже : ) жожа, 08:33 сука я тупа друга топлю ещё больше тендерлибая, 08:33 он уже сам себя утопил, серёж, все норм ) — Ты как? — спрашивает Ваня, видя, как у девушки руки трясутся, а калькулятор так и норовит выпасть из них, разбившись нахуй. В принципе, в таком случае, можно и домой пойти спокойно, не испытывая никакого стресса. — Думаю о худшем, надеюсь на лучшее, — еле как выдавив из себя улыбку отвечает она, — у тебя как настрой? — Идентичный. И это были последние слова перед экзаменом, ведь резко их развели по аудиториям. Грустно было вдвойне, ведь попали они в разные кабинеты. Хотя может так и лучше, ведь не будут вечно переглядываться и одним паникующим взглядом напрягать друг друга ещё больше.
мне так надоели вокзалы, хотя в глубине понимаю, что лучше пусть будут вокзалы, чем город, в котором тебя слишком мало я, кажется, вновь повторяюсь. темнеет, терплю, вспоминаю о том, как мне было с тобою мечтать
— Распаковка! — кричит Пешков, поправляя вебку, а Малена вновь не может сдержать улыбки, смотря на своего мальчика. — Пришло то, о чём мы тогда поугарали. — Костюм горничной? Серёж, ну я думала ты вживую наденешь его для меня… — Блять, да это потом, алло, — невозмутимо отвечает тот, закатывая глаза. Кудряшки лезут в лицо, и он делает быстрый пучок, из которого всё ещё торчат кудрявые прядки. — Вот, — разрывая бандероль, Серёжа достаёт тетрадь. — Блять, да ладно! — Малена начинает звонко смеяться, понимая, что это та самая тетрадь "ждули". — Они короче сделали всё под нас, то есть там не год, а почти месяц, плюс не из армии, а, блять, из Украины. Я как уебан сидел и минут двадцать пытался доступно объяснить в голосовых, что я адекватный и это просто локальный прикол. — Боже, там вся тетрадь в этих квадратиках с отсчётом дней? — Да, смотри, — парень поворачивает тетрадь к Малене, начиная листать, — есть вот сердечком, есть с количеством дней, а есть даже в виде самолёта, прикинь. Малена готова даже детям рассказать про Серёжу как про первую свою влюблённость даже если они расстанутся, а она будет счастлива в браке с другим, ведь это невозможно. Невозможно описать всё тепло к нему, что она испытывает. Эту тетрадь она отложит в самый дальний и сокровенный ящик, чтобы никто и никогда до него не мог добраться и что-то сделать, потому что важно. Очень. Трепетно и мило, хоть по Пешкову и не скажешь сразу, что он на такое способен. С ней другой. На стримах он весельчак, который только и делает, что выдаёт безсвязный бред, веселя аудиторию, иногда выдавая серьёзные мысли, но всё равно приправляет это шутками, лишь бы никто не прознал в нём его ту самую настоящую сентиментальную и нежную натуру, которой он делится только с ней. Даже её имя он готов произносить раз по пятьдесят в день. Ма-ле-на. Так тягуче, словно нуга. Так нежно, словно мягкий творог на завтрак, который парень до писка обожает. Пешков никогда и никому не признается в таких мыслях, ведь, как многие думают, он не такой. Она – тот самый желанный и дорогой десерт в самом ахуенном ресторане центра Москвы.я нуждаюсь в твоём тепле я хочу быть смыслом твоим
— Ну скажи ты хоть что-нибудь! — Вика волнуется. Очень. Ваня, с момента выхода из аудитории, не сказал ни слова, лишь смотрел так грустно, взгляд вечно опуская. Он похож на кота, которого в дождь выгнали из дома, ещё и не накормили перед этим. Смешно и печально. Увы. — Это пиздец, — произносит парень, как только девушка открывает входную дверь в их квартиру. — Пошли на кухню, Ванюш. Я поставлю чайник, мы выпьем чай с мелиссой и поговорим. Тебе станет легче. Потом мы с тобой посмотрим что-нибудь смешное и пообнимаемся, ладно? — Угу, — лишь вымолвил тот, вздыхая. У Вани был плохой вариант. Даже не так. Он был просто ужасен. Настолько, что первое задание было пиздецовое, после которого каждое последующее расценивалось слишком остро. Он не видел ничего нового, но были те задания, которые он пытался решать из сборников олимпиадных, а шанс правильности почти нулевой. У Бессмертных полное отрицание того, что действительно столько готовился и всё бесполезно просто из-за того, что в этом году решили усложнить кимы до олимпиадного уровня и именно такой достался ему. — Вань, ты самый умный мальчик в мире, но если что, то ты сможешь учиться платно же, понимаешь? Это не конец. Тем более, прошёл лишь первый экзамен. Русский сотка будет у нас, затащишь на нём и на биологии. Я знаю, как для тебя была важна химия, но тут не ты виноват, а наша система образования. Ты же помнишь, как часто менялись критерии оценивания даже по той самой биологии, а нам бы теорию нормально запомнить, тут ещё эти условия вечные. Всё будет хорошо, я с тобой. Мы справимся, хорошик. — Спасибо тебе, это слишком важные слова, правда, — Бессмертных делает последний глоток чая, — но я всё равно имею право порасстраиваться, правда? Это нормально? — Абсолютно, — кивает Вика, мягко улыбаясь и встаёт со стула, зовя парня за собой в комнату. И он обязательно промолчит, что те деньги, которые отложены на обучение совсем не для него. Для неё. Он не позволит никуда не поступить лишь из-за того, что Вике будет стыдно напрягать родителей.ask me what i'm thinking about i'll tell you that i'm thinking about whatever you're thinking about
Лежать вместе – хорошо. Объятия и поцелуи – комфортная зона. Криминальная Россия не совсем то самое смешное, что предлагала посмотреть русая, но Ваня настолько привык, что уже и полюбил всё это, не задумываясь включая на телевизоре выпуск, который, вроде, они не смотрели. Та самая серия Криминальной России оказывается на паузе где-то на середине, ведь, как оказалось, Вика её ещё полгода назад смотрела в поезде на пути в Петербург. Пульт скинут с кровати, как и одеяло, а девушка оседлала бёдра парня, каждый раз «случайно» проезжаясь по заметно вставшему бугорку в спортивных штанах. Бессмертных тяжело выдыхает прямо в губы русой, а та лишь хитро улыбается, после углубляя поцелуй, продолжая ёрзать на парне даже когда он больно сжал её бёдра, пытаясь остановить. — Устал, хорошик? — тянет девушка, спускаясь вниз, целуя подбородок, кадык, шею, мажет языком, оставляя мокрые следы. — Очень, — выдыхает он, кивая и приподнимает бёдра, когда чувствует руки на резинке штанов. — Помогу расслабиться, ладно? — лишь сдавленное «угу» в ответ. Обводя пальчиком полувставший член парня, девушка целует низ живота, проходясь языком от пупка до резинки трусов. Языком мокро мажет по члену через трусы, выбивая из Вани глухие сдавленные стоны, а после приспускает их. Взяв член у основания, девушка обводит головку языком, чуть насаживаясь, а после выпуская изо рта. По всей длине проходит поцелуями, добавляя язык. Ваня скулит, мечтая о большем, когда его так нагло дразнят. Он хватает Вику за волосы, но руку грубо отстраняют. — Я скажу, когда будет можно, погоди, — отрываясь, говорит русая, вновь припадая к головке. Проводит языком от яиц до уздечки, останавливаясь на ней, а после вновь погружает головку в рот, чуть посасывая, помогая себе рукой. Набрать темп сложно, особенно когда Ваня неосознанно толкается бёдрами, каждый раз заставляя девушку сильнее сжимать руки на них, чтобы очередной толчок не заставил подавиться. Всё же они приходят к идеальному темпу, когда девушка берёт наполовину, втягивает щёки и стонет, раздавая пульсации по стволу, отчего Бессмертных губу закусывает, а рука тянется вновь к волосам, но в этот раз получает кивок от девушки, у которой весь подбородок в слюне, а взгляд затуманенный от возбуждения. Ваня и сам еле держится, когда аккуратно собирает русые волосы в хвост двумя руками и начинает аккуратно двигаться, давая привыкнуть к темпу, но после всё же ускоряется, тихо постанывая от каждого толчка. Челюсть и скулы уже сводит, в уголках глаз слёзы, но девушка чувствует себя прекрасно, осознавая, что делает безумно приятно любимому человеку, отчего все эти нюансы уходят на второй план, заставляя её постанывать в такт парню. Толкнувшись последний раз, Бессмертных задерживает голову русой почти у основания, кончая глубоко в глотку, а после разрешает отстраниться с характерным чмоком. Отдышавшись, Вика поднимается к парню, накрывая его губы. — Хорошо? — шепчет прямо в губы. — Хорошо, — отвечает он, хватая её за талию и меняя их местами, отчего девушка оказывается снизу. Хорошо.
секунду назад было нежно и сладко ты спал, я тобой любовалась украдкой касалась лица