♪ Heart of Trespia — Piel Manor ♪
Ночь длилась долго. Отгонять сон в этот раз оказалось намного легче, чем раньше, ведь бесперебойный поток мыслей мешал графу даже сомкнуть глаза. Он думал. Думал о своей угасающей жизни, думал о проклятии своего рода, о возобновляющемся ритме сердца, о ней. Эллаира — подарок судьбы или предзнаменование беды? Ускользающие мысли находили свой порядок в записях. Рейнхольд выводил аккуратным почерком слова, которые никогда бы не произнёс вслух перед кем-то, но без задней мысли доверял их дневнеку в кожаном переплёте. Эллаира целительница. Эллаира друг. Эллаира... Она спасла его, хотя могла оставить умирать после всего, что он ей сделал. Будь бы эта девушка настоящей разбойницей, поступила бы так без зазрения совести. Она осталась рядом, когда была нужна, а не убежала прочь. Что, если в поместье её что-то держит? Не Рейнхольд, вовсе нет. Что, если она преследует свои личные цели? Знать бы, какие. Утром, проходя на завтрак мимо покоев Эллаиры, Рейнхольд задержался у двери, когда услышал женские голоса. Он не планировал подслушивать, хотел сразу же отправиться дальше, но что-то заставило его заглянуть в приоткрытый проём. — ... сегодня утром к нам приехала баронесса Дженефер, — заканчивала Хильда. Эллаира не знала, что речь шла о матери леди Кристины, она не знала, кто такая Дженефер и ей наверняка было интересно, однако её уста задали совершенно другой вопрос: — Как граф? У него всё в порядке? Рейнхольд улыбнулся, замечая беспокойство на лице юной Эллаиры. И в момент, когда девушка чуть ли не заметила его, отправился на завтрак с хорошим настроением, сам не понимая, отчего в груди разлилось тёплое чувство и желание поскорее увидеть за столом целительницу. В обеденном зале уже восседали две леди. Мать Кристины — Дженефер была точной копией своей дочери, с тёмными волосами, собранными в высокую причёску и карими глазами. Их отличал, разве что, заметный возраст и хитрость во взгляде, которой у баронессы было в разы больше. — Доброе утро, Рейнхольд, я очень рада видеть тебя, мой мальчик, — теплейшая улыбка Дженефер даже сейчас казалась наигранной. — Доброе утро, — граф, соблюдая все приличия, подошёл к баронессе и поцеловал тыльную сторону её ладони. — С приездом в поместье Пиэль, леди Дженефер. Как дорога? — О, не переживай, дорогой мой, всё прошло просто отлично. Путь занял крайне короткое время, — она махнула рукой и поправила своё длинное синее платье, усаживаясь поудобнее. — По дороге мне открывались чудесные виды на... Рейнхольд занял своё место и кивнул, стараясь выглядеть вовлечённым в разговор. Однако, рассказ баронессы мало интересовал графа, он с куда большим интересом взглянул на отворившиеся двери, пропустившие внутрь Эллаиру. Она держалась так, словно была выше по статусу любой из сидящих здесь леди. Она выглядела ярче, строже, красивее. — Доброе утро, мисс Эллаира, — сразу же поприветствовал её граф, кажется перебивая рассказ матери Кристины. — Позвольте представить вам леди Дженефер, баронессу дома Нивелон. — Приятно познакомиться с вами, миледи, — добродушно ответила гостья, лишь на мгновение бросая на графа несвойственный ей взгляд. — Мне тоже, мисс Эллаира, — произнесла Дженефер так, что сказанное показалось явной фальшью. Она всё ещё была оскорблена прерванным рассказом и тем, что Рейнхольд моментально обратил всё своё внимание на вошедушю девушку, которая, ко всему прочему заняла место напротив него. — Скрываешь у себя дома такой бриллиант, Рейнхольд, — поддразнила баронесса графа. — Можно было предположить, что она дама... менее достойная. Сложно было не уловить её издевку и не скрытый намёк на то, что Эллаира является любовницей графа. На лице гостьи не проявилась ни одна эмоция, однако она уже планировала ответить баронессе, но не успела сказать и слова, как в обеденном зале раздался ледяной тон мужского голоса: — Мисс Эллаира — лучший целитель из всех, что я знаю, — сердце одобрительно отозвалось в груди. — Она остаётся в поместье не только для того, чтобы изготавливать для меня лекарства, но и для моего душевного спокойствия. Я уважаю её навыки в той же мере, что и добросовестность, как врача. Кристина нервно заёрзала на стуле и потупила взгляд в тарелку с едой. Эллаира одарила графа улыбкой, от которой у него невольно пробежались мурашки, а сердце с новой силой забилось где-то внутри. — Ах... ты всегда такой серьёзный, мой дорогой Рейнхольд, — баронесса со всех сил сдерживала своё негодование, пряча его за маской доброжелательности. — Я просто пошутила. Пошутила. Просто пошутила. В голове у Рейнхольда отчётливо промелькнула мысль о том, что он бы не позволил никому шутить над Эллаирой. Только не после того, что было прошлым вечером. Да и вообще... никогда. Баронесса с фальшивой улыбкой извинилась перед Эллаирой, на что гостья пожала плечами, успев заверить всех, что вовсе не планировала обижаться. Чуть позже в зал вошла служанка, которая несла мясной пирог, Дженефер с гордостью заявила, что пирог испекла её дочь, только вот после того, как служанка передала каждому кусочек, выронила нож перед Эллаирой. Вернувшись с новым ножом, она наконец-то преподнесла еду и целительнице, на что граф одобрительно кивнул. — Спасибо, леди Кристина, я соскучился по твоей готовке, — вежливо сказал Рейнхольд, не сводя своего взгляда с Эллаиры. Она на мгновение замерла, встретившись с ним взглядом, а после вновь вернула внимание на тарелку. Очевидно, что её беспокоило его внимание к давней подруге. Рейнхольду почему-то захотелось отвести её в сторону и заверить в том, что эта благодарность — не более, чем обычная формальность. Но, скорее всего, это было лишним. Интересно, они когда-нибудь обсудят то, что было прошлым вечером? Думала ли Эллаира о его руке, гуляющей по её шее, о его прикосновениях, внимании, о нём? Могла ли она думать о графе ночью или же жалела о том, что оказалась в этом поместье? Если бы только можно было прочесть её мысли… Покончив с едой, Эллаира извинилась и предупредила, что будет отсутствовать в поместье некоторое время. Граф невольно осознал, что этот день без неё будет совершенно обычным, ничем не примечательным, да и просто скучным, поэтому извинился вслед за целительницей, попросив Кристину сопроводить свою мать в покои, подготовленные Хильдой специально к её приезду. Он вернулся в свои покои и вновь достал дневник, записывая очередные мысли, отпечатывая там и свои переживания. «Я не позволю, чтобы над ней насмехались». «Я чувствую себя хуже, когда она надолго покидает поместье. Я не хочу, чтобы она уходила». «Кажется, я привязываюсь к ней. Как долго мне не доводилось испытывать подобное…» В один момент рука дрогнула от новых, довольно неожиданных ощущений. Перо оставило на листе кляксу. Внутри Рейнхольда что-то будто бы оборвалось, сердце закололо, ему перестало хватать воздуха. С трудом граф добрался до кровати, держа руку на собственной груди. Ему хотелось позвать Хильду, попросить помощи, но он мог лишь прохрипеть одно единственное имя: — Эллаира… А после сознание покинуло графа, забирая за собой его меланхолию и грусть.***
♪ Heart of Trespia — Blood, sweet and steel ♪
Серебряная луна освещала водную гладь небольшого озера. Лес в округе был спокойным и тихим, если бы не одно «но». Кто-то тонул. Талая вода содрогалась от тела, которое затягивала пучина. Светло-русые волосы были единственным опознавательным признаком тонущего. Граф помчался к озеру, не беспокоясь о том, что может намокнуть, не переживая ни о чём, кроме девушки, которая могла утонуть. Он не позволит ей. Не допустит смерти единственного важного его сердцу человека. — Эллаира! Он бежал, но никак не мог достичь озера. Он бежал, но, кажется, лишь удалялся от места в котором непременно должен оказаться. Рядом с ней. Спасти, вытащить, помочь. Попытки девушки выбраться из воды практически прекратились, ей не хватало кислорода, чтобы продолжить бороться за свою жизнь. — Эллаира! — граф не прекращал бежать, не обращая внимания на усталость и отдаляющееся озеро. — Нет, Эллаира! Он готов был прыгнуть в пучину вместо неё, готов был вдохнуть в целительницу свой последний воздух, отдать его ей, поменяться местами, только бы она осталась жить, пусть вместо него, но… Эта девушка заслуживала жизни намного больше. Всё происходящее вынуждало его сдаться. Бультыхания прекратились, указывая на то, что Эллаира утратила силы бороться за жизнь. Он должен был остановиться, смириться с тем, что не смог помочь, вот только сердце, бьющееся внутри с неимоверной скоростью ни за что не допустило бы этого. Тук тук тук тук тук тук… Он не остановится. Ни за что не остановится. Ни при каких обстоятельствах он не прекратит пытаться спасти её. … тук тук тук тук тук. Осознав своё рвение, Рейнхольд не заметил, как приблизился к воде, а после прыгнул в озеро, и, преодолевая собственную тягу к кислороду, плыл всё ниже и ниже, пытаясь догнать уже бездыханное тело. Он подплыл к Эллаире, наконец-то имея возможность дотронуться, коснуться, попытаться спасти… Рейнхольд обнял её, но девушка растворилась прямиком в объятиях, оставляя после себя ничего, пустоту. Он был практически на дне, а кислород намеренно заканчивался в лёгких. Он уже не успеет всплыть, уже не сможет спастись, не попытается выжить. Это бессмысленно. Он не смог спасти её. Загубил себя. И всё теперь было бессмысленно.♪ Heart of Trespia — Heartache ♪
Рейнхольд закрыл глаза, смиряясь с собственным концом, но не ощутил боли в грудной клетке. Граф открыл глаза, заметив, что сидел на берегу того же озера, а рядом с ним она… Эллаира. Целительница смотрела вперёд, прямиком на спокойную воду, отражающую свет луны. По её щекам стекали солёные капли кристально чистых слёз. Тук. Тук. Тук. Сердце сжалось из-за того, что она плакала. Он не хотел позволять ей плакать, не мог быть причиной её слёз. Он бы никогда не причинил ей боль. — Эллаира, — Рейнхольл протянул руку к её бледному лицу, пытаясь стереть навязчивую слезу, но почему-то не смог дотронуться до мягкой кожи. Словно призрак. Словно тень прошлого. — Как же так, Рейнхольд? — Эллаира прикусила губу, стараясь утихомирить нарастающие рыдания. — Ты не смог уследить за мной, как же ты за собой уследишь? — она покачала головой, а грудная клетка Рейнхольда сжалась от боли. — Почему ты не захотел спасти себя? Ты мог, но просто опустил руки! Почему, Рейнхольд, почему ты так поступил!? Она со злостью откинула от себя небольшую чёрную коробочку, в которой наверняка было что-то важное. — К чёрту! Ты слышишь меня, Рейнхольд!? К чёрту это проклятое сердце! Он с трудом втянул воздух, проснувшись в собственной кровати, весь в поту. Боли внутри вновь сопроводили его пробуждение от очередного сна, и это продолжалось дольше обычного. Всё горело, словно расплавлялись внутренности, а желание закричать доросло до такой степени, что он зарылся в подушку и на всякий случай прикусил уголок ткани. Он помнил сон. Кажется, впервые в своей жизни, он помнил! И не только его составляющее, но и все ощущения, испытанные во время ужасающего сновидения. Это было отвратительно, хуже любого возможного кошмара, и настолько реально, что сердце до сих пор отбивало ритм, никогда прежде не знакомый графу. Преодолев болевые ощущения, длящиеся, казалось бы вечность, он словно в тумане поднялся с кровати. На нереальность всего происходящего указывало лишь закатное солнце, пробивающееся лучами в окно. Умывшись и переодевшись в новую одежду, граф понял, что ему необходим свежий воздух, ему необходимо найти Эллаиру прямо сейчас, где бы она ни была! Рейнхольд мигом спустился вниз и, пытаясь обойти сад, направился в сторону конюшни. Он не знал, куда ехать, но это было меньшей проблемой. Граф готов был отправиться куда угодно, он обязательно должен найти её, сейчас же. Он никак не мог успокоиться. Однако, планам помешали две возникшие будто бы из ниоткуда фигуры. — Рейнхольд, как славно, что ты решил почтить нас своим присутствием. Прогуляешься с нами по саду? — произнесла леди Дженефер, заставляя мужчину сжать челюсти от недовольства. Приличия не позволяли ему отказать, к тому же у дам наверняка возникнет огромное множество вопросов. Он должен был уделить им хотя бы несколько минут, а после граф обязательно отправиться на поиски. — Конечно, — ответил он сквозь нежелание, проявляя уважение и манеры. Леди Кристина моментально повеселела. На прогулке она всё рассказывала и рассказывала ему что-то важное для неё, но совершенно неинтересное для него. Он шёл с ними, но не прекращал вариться в собственных мыслях и желании убраться прочь, оседлать лошадь и отправиться на поиски, а потому не проявлял никакой заинтересованности к беседе, лишь изредка кивая. — Что она тут делает? — прошипела баронесса, заставляя Рейнхольда обернуться. У входа в сад стояла Эллаира в невероятно красивом, схожим по окрасу с цветами эвионы платье. Она была великолепна, была восхитительна, была… жива. И это возобновило бой угасающего от тёмных мыслей сердца. Тук. Целительница направилась уверенной походкой прямиком к нему. Тук. Тук. Тук. Она поравнялась с другими леди, держась рядом с ними так, словно вовсе не уступала девушкам по статусу. — Добрый вечер, милорд. Тук-тук-тук. Её голос был спасением в этой вселенной безумия, он был лечением от угнетающих мыслей и переживаний, только рядом с ней сейчас граф смог спокойно вздохнуть, расправляя грудную клетку. Он замер, словно слова были излишни. Граф хотел прижать девушку к себе, вдохнуть аромат гортензий и земляники, а после прошептать ей на ухо, как сильно он волновался за неё, как сильно переживал и беспокоился. — Мисс Эллаира? Какой приятный сюрприз, — проговорила леди Кристина, лишь слегка расстраиваясь из-за присутствия целительницы. — Миледи, — кивнула она в ответ. А вот баронесса промолчала. Она выглядела так, словно вовсе не ожидала увидеть Эллаиру. Ни здесь, ни где-нибудь ещё. Никогда. Её искренний шок застыл на побледневшем лице. Рейнхольд так и не смог выдавить из себя приветствие, но вместо этого нашёл в себе силы произнести то, что было само собой разумеющееся: — Вы прекрасно выглядите, мисс Эллаира, — улыбка наконец-то украсила его лицо. Тёплая, нежная, предназначающаяся только ей одной. — Благодарю вас, милорд, — на секунду она рассредоточилась, а разноцветные глаза будто бы засияли, когда их взгляды встретились. Румянец почти украсил её лицо, но вспомнив то, зачем пришла, Эллаира резко поменялась в лице. — Как ваши дела? — Рейнхольд был просто обязан задать этот вопрос, ведь ощущение, сопровождающее его с момента ухода Эллаиры словно говорило графу о том, что всё не так хорошо, как должно быть. Он будто бы что-то чувствовал, а потому был обязан удостовериться, что с девушкой всё в порядке. Эллаира бросила едва уловимый, но грозный взгляд на баронессу Дженефер. — Учитывая то, что меня сегодня отравили, я бы сказала, что у меня всё на удивление хорошо. — Отравили? Он не смог удержать испуга, читающегося во взгляде, и это было искренне. Теперь всё встало на свои места. Теперь ярость подкралась под рёбра, заставляя его поскорее узнать, кто мог причинить вред ей. Тук. Тук. Тук.