С распростертыми объятиями.

Если раньше Армин думал, что их дом большой, то теперь он казался огромным. Он оставил свои сумки прямо у двери, чтобы распаковать их утром. Было поздно — солнце давно село, и Армин устал от десятичасовой поездки на автобусе, которая была столь же скучной, сколь и неудобной. Четыре года учебы в колледже прошли с тех пор, как он в последний раз переступал порог этого старого дома — черт возьми, даже в этом городе, его родном городе. До того, как он уехал в колледж, Армин прожил в этом городе всю свою жизнь. Он предполагал, что его родители хотели, наконец, остепениться и дать ему нормальное детство в нормальном городе. Когда он получил стипендию в колледже, его родители уехали, чтобы снова путешествовать, как это было до рождения Армина. Он иногда встречался с ними на Рождество и летом, но в основном оставался в колледже на каникулы. Казалось, что с тех пор, как он жил здесь, в городе, прошла целая жизнь. Он провел свои подростковые годы, клянясь уйти и никогда не возвращаться. Но вот он вернулся по причинам, которых на самом деле не понимал. Он медленно бродил по дому, осматривая всё вокруг. Старые фотографии, покрытые пылью, ощущение ковра под его ботинками; все это было так до боли знакомо, и он не знал, как себя чувствовать. В центре гостиной у камина всё ещё стояли дрова. Лестница всё ещё скрипела так же, как и всегда, когда он поднимался по ней. Это было ошеломляюще. Всё так и было. Всё было идеально на своих местах, точно так, как было раньше. Это было почти насмешливое напоминание Армину о том, как сильно он изменился, и от этого ему стало плохо. Армин никому не говорил, что вернется. Он знал, что именно поэтому ему было так плохо. Но что ему оставалось делать? Написать письмо? Он не знал, где кто был в эти дни. И это было бы просто странно, особенно после того, как не делал этого более двух лет. «Нет. Не думай об этом», — строго сказал себе Армин. Он мог просто отказаться признать это. Все, наверное, уехали. Жан определенно бы уехал. Да. Определенно. *** — Не хочешь выпить, чтобы отпраздновать это? — спросил Райнер. — Нет, я в порядке. Завтра снова работаю. — Жан отбросил тряпку, которой протирал стойку, и сел на табурет рядом с Райнером. Было почти 3 часа ночи, и Жан только что закончил уборку бара после ужасно долгой смены. Райнер составил ему компанию во второй половине вечера, заявив, что в их доме одному слишком скучно, за что Жан был благодарен. Был вечер пятницы, и присутствие трезвой компании делало обычных пьяниц, по крайней мере, немного более терпимыми. Райнер пожал плечами и наклонился над стойкой, чтобы налить себе пива, пролив при этом щедрое количество. — Меня это устраивает. — Я только что почистил это. — Я сам, — сказал он, вставая. — Но в любом случае — целый год здесь, а? Такое ощущение, что только вчера ты вошел, 21-летний парень с детским личиком, выглядящий совершенно сбитым с толку… — Отвали Райнер, — рассмеялся Жан. — Ты говоришь как моя мама. — А теперь посмотри на себя, совсем взрослый, — продолжил Райнер, ущипнув Жана за щеку и корча ему гримасы поцелуя. — Ты действительно веселый, — сказал Жан, отмахиваясь от его руки. — Просто поторопись и допей своё чертово пиво, я хочу домой. — Завтра в ту же смену? — Да, — сказал Жан. — Ты? — Я работаю до часу, — сказал Райнер, допивая остатки своего напитка и отряхивая джинсы. — По крайней мере, мы будем вместе. — Конни работает? — Не думаю, что это так. — Жаль. В любом случае, ты готов? — Ага. Пошли. Лето было не за горами, но ночной воздух всё ещё был прохладным. Жан не взял с собой на работу пальто, поэтому шёл, засунув руки в карманы и ссутулив плечи в тщетной попытке согреться. Это было недалеко от дома, который они делили. В этот ночной час на дорогах было тихо и пусто. Жан мог бы пройти весь этот город с закрытыми глазами, так хорошо он его знал. Это был тот же самый путь домой, которым он шёл ровно год, в город, в котором он жил всю свою жизнь. Повсюду были воспоминания, о некоторых из которых было больно думать. Но не было смысла зацикливаться на прошлом. Жан покачал головой и вместо этого уставился в землю, наблюдая за своими ногами. Он предпочитал ходить пешком, даже в холод. В любом случае, у него не было машины. — В чем дело? — спросил Райнер. Жан был более тихим, чем обычно. — Чертовски холодно, — сказал Жан, слегка дрожа, — Давай пойдем быстрее. — Хорошая идея. — Мгновение прошло неловко, пока они оба пытались придумать, что сказать. — Видел что-нибудь хорошее по телевизору? — наконец спросил Жан, желая сказать что-нибудь, чтобы заполнить тишину. Жан всегда чувствовал себя неловко, когда не было разговора. — Кроме футбола? Ничего, — сказал Райнер. Он увлекался футболом и пытался вовлечь в него Жана, но Жан предпочитал заниматься спортом на самом деле, чем смотреть, как кто-то другой занимается этим по телевизору. — Хотя я бы убил за то, чтобы как-нибудь сходить в кино. Прошла целая вечность. — Я бы не отказался, — сказал Жан. — Отлично. Когда они вернулись, Райнер сразу лёг спать, но Жан ещё немного побыл на ногах. Он порылся в холодильнике в поисках остатков, чтобы разогреть, а когда они были готовы, он ковырялся в остывшей еде перед телевизором, смотря викторины с уменьшенной громкостью, чтобы не разбудить Райнера. Целый год проработал в баре. Жан никогда не был из тех, кто празднует подобные вещи; на самом деле, это его угнетало. Как мог целый год пролететь в мгновение ока? Когда он был ребенком, время, казалось, тянулось так медленно, каждый год тикал со скоростью улитки. Все, чего он хотел, — это дождаться восемнадцати и уехать, исследовать мир, оставить позади скучную нормальность своей жизни в маленьком городке. Это было то, чего они оба хотели — он и Армин. Это было всё, о чем они говорили, когда росли. Армин сделал это — он получил стипендию в хорошем колледже, все расходы были оплачены. Жан… нет. И он не горевал по этому поводу. Колледж был чем-то, в чем Жан не был уверен даже в лучшие времена, и даже если бы он хотел поступить, он никак не мог себе этого позволить. Поэтому он решил остаться на год, вкалывать как проклятый, копить всё, что заработал, пока не сможет просто уехать. Но время начало ускоряться с такой скоростью, за которой Жан не мог угнаться, и не успел он и глазом моргнуть, как мир словно оставил его позади. Его друзья уходили один за другим (за исключением Райнера), и Армин не так часто отвечал. Время между их письмами становилось всё длиннее и длиннее, телефонные звонки становились всё реже, пока их контакт просто… не прекратился. А теперь ему было двадцать два, и на самом деле ему нечем было похвастаться, кроме дома, который он снимал с Райнером, и работы в баре. У него даже машины больше не было. Это было, мягко говоря, удручающе. Жан вздохнул. Нет смысла зацикливаться на этом сейчас. Он выбросил остатки еды в мусорное ведро и лёг спать, всё ещё стараясь не думать об этом. *** Когда Армин проснулся, прошло несколько секунд, в течение которых он понятия не имел, где находится, пока не открыл глаза, не увидел свою детскую спальню и не вспомнил, что он дома. Блять. Сердце Армина сжалось от осознания этого, и он начал сомневаться во всех решениях, которые он принимал до этого момента в своей жизни. Почему он просто не написал, ради Бога, чтобы ему не пришлось просто появляться в городе и лично объявлять о своем возвращении? Ему было невыносимо думать об этом. Что бы он вообще сказал? Как бы он объяснился? Разговоры прокручивались в его голове, и все они приводили к одному и тому же страшному вопросу. Ты вернулся? Зачем? Я думал, тебе не терпится поскорее убраться отсюда! Потому что правда заключалась в том, что Армин понятия не имел, почему он вернулся. Возможно, он искал знакомства, подумал он, но опять же, знакомство никогда не было тем, что искал Армин. Или, может быть, это было потому, что он просто не знал, куда ещё пойти. Оба ответа были одинаково неловкими; он никогда не мог сказать это вслух. Часть его хотела улизнуть из дома и прыгнуть в следующий автобус, который уехал, просто чтобы ему не пришлось встречаться с кем-то, кого он знал раньше. Но Армин знал, что он пожалеет об этом, и в любом случае, куда? Он не мог вернуться в свой университетский городок. Ни за что на свете он не смог бы снова показаться там. Он чувствовал, как беспокойство внутри него начинает неприятно скручиваться, и ему хотелось, чтобы у него была работа в колледже, чтобы он мог хотя бы немного отвлечься от этого. Пора приниматься за работу по дому — этого было бы достаточно. На его столе всё ещё лежала стопка бумаги, поэтому он взял лист и начал составлять список. Найти электрический щиток Распаковывать вещи Убраться Выйти и купить еды Наконец, спустившись вниз, он нашел старый фонарик и несколько батареек в кухонном ящике, набитом всякой всячиной. Найдя ключ от подвала, Армин взял фонарик и направился туда, чуть не ударившись головой о низкий потолок. Щиток был как раз у подножия лестницы. Он тупо уставился на выключатели, прежде чем решил, что из всех них большой красный, скорее всего, включит всю мощность. Армин нервно щелкнул выключателем света в подвале и вздохнул с облегчением, когда он загорелся. Повсюду была пыль. Армин стряхнул то, что уже начало оседать на его джинсах, оглядывая коробки, сложенные друг на друга. Они были заполнены старой фарфоровой посудой, школьными учебниками и табелями успеваемости, но за ними, краем глаза, Армин заметил свой старый велосипед, прислоненный к стене. До тех пор он совершенно забыл об этом, но, увидев его там, на него нахлынула волна воспоминаний, настолько сильных, что у него на глазах выступили слезы. Армин вспомнил бесчисленное количество раз, когда они с Жаном уезжали за много миль от города вдоль реки во время летних каникул, оставаясь далеко за пределами комендантского часа. Каждый день они вместе ездили на велосипедах в школу и обратно, хотя до неё было всего десять минут ходьбы. Когда они были намного моложе, ещё в начальной школе, они мчались по улицам так быстро, как только могли, хотя Жан каждый раз выигрывал. А потом, когда они учились в средней школе, они ехали в свое любимое место за городом, сидели и слушали музыку по своему дрянному портативному радио, пока Армин готовился к поступлению в колледж, а Жан листал журналы. Армин протиснулся между коробками, чтобы добраться до своего велосипеда. Он был точно таким же, каким он его помнил, хотя и со слегка спущенными шинами и четырехлетней пылью. Увидев это, Армин опечалился сильнее, чем думал. Часть его хотела вынуть его, но он этого не сделал. Это было бы смешно. Поэтому он положил его обратно и быстро взбежал по ступенькам в подвал, поклявшись не спускаться туда, пока не отключится электричество. Затем Армин принялся убирать и распаковывать свои вещи так медленно и аккуратно, как только мог, чтобы отложить необходимость выйти и взять ещё еды. Он просто перекусывал тем, что захватил с собой для поездки на автобусе, хотя, честно говоря, совсем не был голоден. Он включил радио на заднем плане, бездумно слушая, как он убирает вилки, ножи и тарелки во все неподходящие места, просто чтобы попытаться заставить дом чувствовать себя хоть немного иначе, чем он привык. На самом деле это не сработало, просто заставляло его чувствовать раздражение, пока он снова не вернул их всех на правильное место. После того, как он убрал всю свою одежду и засунул теперь уже пустые сумки под кровать, он некоторое время сидел за своим столом. Он открыл его и заглянул внутрь, не зная, что он там найдет. Еще бумага, разряженные батарейки, линейка и транспортир, но самое главное — там лежал старый Кубик Рубика, о котором он почти забыл. Армин внезапно вернулся к часам домашней работы, которую он делал именно на этом месте, в то время как Жан лежал на кровати позади него, крутя Кубик Рубика и не делая никакой работы, вместо этого бесконечно расстраиваясь из-за своей неспособности решить даже одну сторону. Армин немного повозился с ним, решив всё это всего за несколько минут, вспомнив, как Жан с благоговением смотрел, как он это делал. В этот момент он просто ещё больше откладывал выход в свет, и он знал это, но он не хотел ходить по магазинам. Душ был последним, что ему нужно было убирать. Когда он, наконец, закончил, Армин забрался внутрь и простоял под горячей водой гораздо дольше, чем было необходимо, смывая пыль и грязь с кожи и волос и стараясь не мельком увидеть себя в наполовину запотевшем зеркале ванной. Он израсходовал последний шампунь, который привез с собой из колледжа. Когда он вышел, он понял, что пришло время собраться и выйти из дома, хотя ему очень, очень не хотелось этого. Армин наконец оделся, написал ещё один список, на этот раз на еду, молоко и туалетные принадлежности, и сунул его в карман. Продуктовый магазин находился всего в пяти минутах ходьбы от его дома. Никто бы его не заметил, если бы он просто не снимал капюшон и шёл быстро. Он накинул куртку, схватил рюкзак и надел ботинки, затем добрую минуту постоял у двери, как будто физически не мог повернуть дверную ручку и выйти наружу. Ну же. Просто уходи. Что ты делаешь? Он глубоко вздохнул, включил свой плеер. Почему это так сложно? Положил руку на дверную ручку. Что с тобой не так? Боже, это было так чертовски тяжело. Не просто быть в своем родном городе. Это всегда было трудно. Быть там в одиночестве. Быть там без человека, который делал это терпимым. И он, вероятно, уже ушел. Эгоистичная, подлая часть его хотела, чтобы Жан всё ещё был в городе. Что он не уехал. Армин ненавидел себя за это ещё больше, но это было правдой; и всё же, в то же время, мысль о том, что Жан действительно был здесь, приводила его в ужас, потому что Армину придется за многое ответить, о чем он не мог заставить себя говорить. Но его бы здесь не было. Жан не был похож на него. Он уехал и никогда не вернется, Армин был уверен в этом. И они никогда больше не увидят друг друга. От этой мысли Армину стало так грустно, что его затошнило, хотя во всем был виноват он сам. — Жалко, — тихо сказал он, его рука все еще сжимала дверную ручку, сдерживая слезы. Но он всё равно повернулся и пошел обратно наверх.