С распростертыми объятиями.

Армин не мог встать с постели. Он предположил, что когда-то во время учебы в колледже это начало происходить, хотя точную дату он назвать не может. Просто вставать по утрам становилось всё труднее и труднее. Он не знает, почему он не может пошевелиться, не может просто сбросить одеяла и пошевелить ногами, чтобы его день мог нормально начаться. Он просто… не может. Это не похоже на чувство желания остаться в постели после того, как его будильник зазвонил ещё в старшей школе. Он не устал. Нет, это что-то другое. Это было похоже на то, как будто что-то тяжелое давило на всё его тело и удерживало его в постели. Ему потребовалась вся его энергия, чтобы перевернуться. Он увидел, как появилась тонкая полоска красного неба, когда легкий ветерок ворвался в полуоткрытое окно и слабо толкнул занавески. Это привлекло его внимание. Он не знал, сколько времени прошло, как долго он смотрел на это, но, должно быть, прошло какое-то время, пока Армин наблюдал, как эта полоска неба из красной превратилась в розовую, а затем в голубую. У него всё ещё не было никакой еды в доме, не то чтобы он был особенно голоден. Он похудел ещё больше и чувствовал себя виноватым за это, вспоминая, как Жан тыкал его в ребра, говорил, чтобы он ел больше, скрывая свое беспокойство за шутками, как он всегда это делал. Одному богу известно, что сказал бы Жан, если бы увидел, как он похудел сейчас. Может быть, это и хорошо, что он уехал, сказал он себе, всё ещё игнорируя возможность того, что Жан может быть рядом. Его волосы теперь были такими длинными. Он выглядел ужасно, совсем не похожим на коротко стриженного, ясноглазого восемнадцатилетнего парня, каким был, когда Армин уезжал в колледж. Армин пошел посмотреть на часы в своей комнате и понял, что батарейки сели давным-давно. Он мог бы поменять их. Это казалось чем-то, что он мог бы сделать. Вместо этого он посмотрел на часы и увидел, что было ещё только шесть сорок пять утра. Как рано он должен был проснуться? Было воскресенье. В любом случае, магазины сегодня закрыты. *** Жан проснулся рано. Не настолько рано, чтобы увидеть восход солнца. На улице уже было светло, но тем не менее рано. Он одевался тихо, так как знал, что Райнер всё ещё будет спать по крайней мере до полудня, и подождал, пока доберется до входной двери, прежде чем надеть ботинки, когда половицы заскрипели как-то яростно. Когда он вышел за дверь, на улице уже было тепло, но воздух всё ещё был приятным и свежим. Жану нравилось наслаждаться свежим воздухом на улице до того, как становилось невыносимо жарко. Это была лучшая часть дня, особенно в летнее время. И никогда не было никаких машин в такое раннее утро, что успокаивало его нервы. Жан шёл быстро, не обращая особого внимания на то, куда он шёл. На самом деле в этом не было необходимости — в таком маленьком городке практически невозможно было заблудиться. Он просто позволил своим ногам нести его туда, куда им хотелось. Он прошел мимо маленькой средней школы, вспоминая все неприятности, в которые он попал, драки, которые он начал. Он рассмеялся при воспоминании о первом (и единственном) случае, когда он убедил Армина прогулять занятия, когда они учились в младшем классе. Жан делал это всё время, а у Армина нервы были практически на пределе. Они поехали кататься на старой машине Жана в их любимое место у реки, Жан громко подпевал радио, в то время как Армин смотрел в окно, наблюдая, как мимо проплывают поля кукурузы. Жан листал журнал, в то время как Армин нервно расхаживал по комнате, беспокоясь о том, какие занятия он пропускает, и убеждая себя, что их обоих вышвырнут из школы. Раньше они всё время ездили на такие прогулки по выходным. Жан задавался вопросом, делает ли Армин это сейчас — набрался ли он наконец смелости сдать экзамен по вождению или просто нашел кого-то другого, с кем можно было бы покататься на импровизированной машине. Мысль о том, чтобы сесть за руль, инстинктивно заставила Жана поднять руку к ребрам, и он покачал головой, приходя в себя. Внезапно он понял, что шел к дому своего детства, даже не осознавая этого. Он видел, как внутри горит свет, и ему так сильно хотелось просто войти, как раньше, но теперь там жила новая семья; его мама продала дом после развода. Оба его родителя переехали в разные города, и Жан не поехал с ними. Когда это случилось, Жан разозлился, особенно на свою маму. Оглядываясь назад, он не знал, почему. Может быть, это была перемена, которую он ненавидел. В то время ему было девятнадцать, и дом Армина был пуст, и скоро дом Жан тоже опустеет. Жан повернулся, чтобы посмотреть на старый дом Армина, тот, что был прямо через дорогу от его дома. Как бы ему ни было неприятно это признавать, он довольно часто приходил сюда. Вид этого пустого дома всегда заставлял его чувствовать себя… Подожди, подумал он. Не может быть. Окно было открыто. В этом нельзя было ошибиться. Там было открытое окно, которое, конечно же, не было открыто ни в один из других случаев, когда Жан приходил в гости. Он посмотрел на часы: было семь тридцать. Слишком рано, чтобы идти и стучать в дверь. Родители Армина вернулись из своих путешествий, или это было…? Нет, это никак не мог быть Армин. Он бы не вернулся, не сказав мне. Он пересек улицу, пытаясь рассмотреть поближе, может быть, заглянуть в одно из окон, но все шторы были задернуты, как обычно. Его сердце билось неприятно быстро, но он не мог отвести глаз. Всё было таким же, за исключением одного окна; сад был таким же, трава такой же, никакой машины на подъездной дорожке… Я должен рассказать об этом Райнеру. Жану было все равно, как разозлится Райнер, если его разбудят так рано утром, он должен был сказать ему об этом. Был шанс, что родители Армина… Жан покачал головой, стараясь не обнадеживать себя. Может быть, они наняли кого-то, чтобы прийти и немного прибраться в доме, пока их не будет, или, может быть, они планируют, наконец, продать его, сказал он себе, пытаясь успокоиться. Это были более вероятные сценарии, чем возвращение родителей Армина после всего лишь нескольких лет путешествий. Они вообще никогда не планировали возвращаться. Но если бы родители Армина вернулись, тогда… может быть… У Жана может быть шанс снова связаться с ним, увидеть его… — Прекрати, идиот, — пробормотал он себе под нос, быстро поворачиваясь, чтобы вернуться в свой дом. Райнер большую часть времени был рассудительным; он бы помог Жану, может быть, придумал бы какой-нибудь план. Да, план. Он нервничал, не мог перестать трясти руками; ему хотелось бежать по улице как можно быстрее, но вместо этого он смирился с быстрой прогулкой. Был ли это прилив адреналина? Просто из открытого окна? Должно быть, у меня скучная жизнь, если я так волнуюсь из-за гребаного окна. Но он улыбался, улыбка на его лице была такой искренней, что он чувствовал себя ребенком на Рождество. Он с трудом вставил ключ в замок, его руки так дрожали, но когда он наконец это сделал, то с удивлением обнаружил, что Райнер уже проснулся и пытается приготовить завтрак. — Что ты делаешь? — Это было первое, что сказал Жан, — шок от того, что Райнер проснулся до полудня, был зрелищем, на которое стоило посмотреть, — может быть, даже большим шоком, чем увидеть это открытое окно. — Я мог бы сказать то же самое, — Райнер зевнул с темными кругами под глазами. — Зик разбудил меня, позвонил домой раз двадцать, черт возьми. Хочет, чтобы я пришел сегодня днем за бумажными делами в баре и прочим дерьмом. Почему он должен был позвонить мне так чертовски рано… — Зик-мудак, вот почему, — сказал Жан, скидывая ботинки. — В любом случае, мне нужно кое о чём с тобой поговорить… Райнер проигнорировал его и продолжил свою тираду, совершенно не обращая внимания ни на Жана, ни на яйца, которые он готовил, которые прилипли к сковороде. Жан взял сковороду у него из рук и приготовил их правильно, терпеливо ожидая, пока Райнер закончит, хотя его буквально распирало от желания рассказать Райнеру о том, что он видел. В конце концов, он больше не мог этого выносить. — В доме Армина было открыто окно, — выпалил он, и Райнер остановился на полуслове, чтобы посмотреть на него. — Ты шутишь. — Нет, я вышел погулять и проходил мимо… — Конечно, мимо. — Отвали. И я увидел открытое окно, которое определенно не было открыто, когда они все ушли. — Ты уверен? — Я уверен, — сказал Жан. — Господи, так… Значит, он вернулся? — Кто, Армин? — Конечно, Армин. — Нет, конечно, это должны быть его родители или что-то в этом роде. Я имею в виду, что, вероятно, даже не это, они, вероятно, просто продают это место навсегда. — Почему бы это не был он? — Он бы не вернулся, не дав мне знать. Это же Армин. — И…? — И что это должно означать? — Вы не разговаривали много лет, Жан, не исключено, что он… — Это определенно не он, Райнер. Я уверен, что это не так. — Ну, почему бы просто не пойти туда и не выяснить? Пока я буду на этой чертовой проверке запасов, я куплю бутылку вина или что-нибудь в этом роде, и ты сможешь забрать её позже. Отплати мне когда угодно, просто выясни, что происходит, и перестань сходить с ума из-за этого. Это меня бесит, — ухмыльнулся Райнер. — Ты хочешь, чтобы я приготовил это для тебя или нет? — Жан приподнял бровь. — Но, да. Это хорошая идея. Спасибо, чувак. *** Ожидание возвращения Райнера в тот день было похоже на пытку. Если бы не воскресенье, он бы сам вышел и купил бутылку вина для родителей Армина, но магазины были закрыты, и он застрял дома в ожидании. Жан не был терпеливым человеком, так было всегда, но редко он так нервничал. Он бродил по дому, роясь в своей одежде, раздумывая, не следует ли ему переодеться во что-нибудь более официальное, а затем посмеялся над собой за то, что был нелеп. Арлерты относились к нему как ко второму сыну; он проводил в этом доме больше времени, чем в своем собственном, из-за всех ссор и криков между мамой и папой. Ему всегда было место за их столом. Жан пожалел, что никогда не говорил им, как он благодарен им за это, прежде чем они уехали. Конечно, всегда были веселые «спасибо», но Жан никогда не тратил время, чтобы сказать им, как он по-настоящему благодарен им за то, что они дали ему подобие счастливой, нормальной домашней жизни. Жан вздохнул. — Что ж, надеюсь, у меня будет возможность рассказать им сегодня, — подумал он, и нервы снова сжались в его животе. Он отвлекся, готовя еду, хотя на самом деле был не очень голоден. Он просто положил её в холодильник, чтобы Райнер мог съесть позже. После того как Армин уехал в колледж, Жан открыл для себя кулинарию. Сначала это было необходимо, так как его мама больше не готовила еду, а отец никогда в жизни не готовил. Но вскоре после этого, когда его родители наконец развелись и он переехал к Райнеру, он понял, что ему действительно нравится, и что у него это тоже хорошо получается. Это помогло ему немного успокоиться. Он придумал свой собственный рецепт, собрав воедино всё, что, по его мнению, могло сработать. Он ненавидел следовать кулинарным книгам; он был слишком нетерпелив для этого. Вместо этого он просто просмотрел их и получил базовое представление о том, что он хотел сделать, прежде чем идти практически вслепую. Иногда это было полной катастрофой, но это было частью веселья — выяснить, где он ошибся, как исправить это в следующий раз. — Вкусно пахнет, — сказал Райнер, когда наконец вернулся. Жан как раз заканчивал, накрывая пленкой приготовленную им тарелку с пастой и убирая её в холодильник. Райнер поставил бутылку вина на кухонный стол и со вздохом сел. — Ты у меня в долгу, — сказал он. — Зик продержал меня там несколько часов, а потом вел себя как придурок из-за вина, спрашивая о нашем — ужине при свечах или ещё о чем-то подобном. Хотя я не сказал ему, для чего это на самом деле. — Спасибо, чувак, я ценю это. — Когда ты собираешься туда? — Я не знаю, скоро ли? — Иди уже, я не могу видеть, как ты выглядишь таким нетерпеливым. — Хорошо, хорошо, — сказал Жан, и с этими словами он взял вино и ушёл. Жан мало что знал о вине, учитывая, что работал в баре, но в свою защиту могу сказать, что он почти всегда подавал пиво. Однако то, что получил Райнер, казалось достаточно приятным. Он схватил бутылку обеими руками и быстро зашагал к дому Армина, боясь уронить её. Он старался не слишком задумываться о том, что бы он сделал, если бы пришел туда, а внутри никого не было, или у двери стоял какой-нибудь агент по недвижимости. Наверное, пойдет домой и выпьет всю бутылку вина в своей комнате. Его сердцебиение ускорилось, когда он повернул за угол на их старую улицу и увидел, что окно теперь закрыто, но… горел ли свет за занавесками? Жан прищурился. На улице было ещё светло, солнце только начинало садиться, так что трудно было сказать наверняка. Он стоял в конце сада, разглаживая брюки и поправляя волосы свободной рукой. И толкнул калитку. *** Армин свернулся калачиком в кресле в гостиной, вяло смотря что-то скучное по телевизору. Он пил горячую воду, испытывая странное удовольствие. Ему удалось встать с постели несколькими часами ранее, спустившись вниз со своими одеялами. Недавно починенные часы тикали на кофейном столике перед ним, доказывая, что он, по крайней мере, что-то сделал. «Завтра», — сказал он себе, — «Я сделаю это. Я обязательно выйду, обязательно». Он действительно надеялся, что на этот раз он говорил серьёзно, потому что у него полностью закончились закуски, которые он привез с собой из колледжа, и он не хотел терять больше веса, чем уже имел. Он услышал это, когда вставал, чтобы переключить канал. Во-первых, шаги по гравию снаружи. Затем раздался низкий, жалкий звонок в дверь, которым не пользовались четыре года. И, наконец, уверенный стук в дверь. Сердце Армина бешено колотилось, и он старался не паниковать. Кто бы это ни был, он увидел бы его, если бы попытался заглянуть через занавески. Он застыл на мгновение, задаваясь вопросом, если он просто не пошевелится, то этот человек уйдет. Он не знал, что делать. Он посмотрел в зеркало в коридоре; он был в полном беспорядке. Его волосы были длинными и нерасчёсанные, и на нем была та же футболка, в которой он спал. Он был в полном беспорядке, но Армин обнаружил, что идет к двери, не в силах остановиться. Он не знал почему, но любопытство, казалось, взяло верх над ним. Знал ли кто-нибудь или заметил, что он вернулся? Еще один стук. По крайней мере, они настойчивы, предположил Армин. Но почему я на самом деле собираюсь ответить на это? Он просто приоткроет дверь и посмотрит, кто это. Всегда была возможность хлопнуть дверью прямо в лицо. Рука Армина дрожала, когда он отпер дверь и взялся за ручку. Последний шанс отступить, сказал он себе, а затем, после минутной паузы, слегка приоткрыл её. Перед ним с бутылкой в руках стоял Жан. Первой мыслью Армина было, что он стал выше, но, кроме того, что выглядел немного старше и более усталым, он был таким же. Он сильнее открыл дверь. Армин не знал, были ли у него галлюцинации, пока не услышал голос. — Армин?