Way to go, Superstar!

Фазбер Интертеймент благодарит вас за крайне продуктивный рабочий день! Ваша зарплата будет увеличена на [7 долларов] спустя три контрольных месяца такой же высококачественной работы. Помните о том, что только тяжёлый труд на благо компании однажды посадит вас на место нашего дорогого руководства, и в один день вы обязательно достигнете высокой должности. Продолжайте в том же духе! Вдох. Выдох. Вы устало съезжаете вниз по стене, вяло опираясь головой на холодные панели. Работа не была… настолько сложной. И не то чтобы вы внезапно перевыполнили норму по своим рабочим обязанностям за одну ночь. Да и ваша обычная зарплата безо всяких премий была достаточно хорошей, позволяя вам снимать небольшую квартирку в одиночестве. У вас не было долгов или смертельно больных родственников за плечами. И всё же, это всё было так, так тяжело. Вставать по утрам, надевать неудобную форму и тренировать улыбку, чтобы оценивающие настроение работников боты не решили вдруг отправить вас домой и лишить столь желанных оплачиваемых часов, которые вам в начале карьеры пришлось буквально выгрызать. Это было сложно, и вы испытывали всё больше вины из-за того, что вам было тяжело. Вы должны быть благодарны за то, что вам вообще удалось найти работу. Что у вас есть крыша над головой и еда на столе — вы не должны тянуть на себе груз жизни, и при этом называть его неподъёмным. Люди справляются и в куда более плохих ситуациях, чем ваша. Так почему вам так сложно открывать глаза по утрам? Наверное, это просто изнеженность. Возможно, ваши родители были правы, когда называли вас бесполезными. Может, все остальные были правы, заранее разочаровываясь в вас. И, наверное, вы правда этого заслуживали. — Что-то не так? Знакомый голос вырывает вас из мыслей — слишком незаметный и тихий для своих габаритов Фредди подошёл к вам сзади, остановившись на расстоянии метра. Весьма мило с его стороны — если бы к вам незаметно подобрались прямо за спину, то вы, должно быть, ударили бы его прямо по стальному носу. Сломали бы руку, конечно же, но ваши параноидальные инстинкты с момента вступления на должность только увеличились. И не зря, как подсказывает вам шестое чувство и весьма подозрительные соглашения, которые вы подписывали на приёме в компанию. — Фредди! Что ты здесь делаешь? Он наклоняет голову, имитируя беспокойство. Боже, Фазбер действительно постарались над тем, чтобы эти аниматроники максимально напоминали людей. Возможно, даже слишком. Человеческие эмоции на ярко раскрашенном стальном лице вызывали нежелательное беспокойство, и от этого становилось только хуже. Вы действительно надеетесь на сочувствие от робота? — Я обнаружил, что вы испытываете критический уровень стресса. Мои протоколы говорят о том, что вам необходимо оказать помощь. — Это очень мило, но я в порядке. Возвращайся в свою комнату. — Но ваш уровень стресса… Нет. Вы не пали так низко, чтобы действительно просить помощи у ходячего фурри костюма, словно сбежавшего с фетишисткой вечеринки. — Всё нормально. Просто... уходи, уже давно время закрытия. Фредди пожимает плечами — и этот жест вновь слишком похож на человеческий. На секунду вам кажется, что он вот-вот протянет к вам руку, чтобы обнять, как он это делал с теми из детей, кому повезло иметь при себе ВИП билеты, стоящие небольшое состояние. А вам бы брендированные медвежьи объятия достались совершенно бесплатно — но, в конце концов, это было ложью. Фазбер не делают ничего бесплатного, и вы не настолько везучие, чтобы нарушить это правило. Вы вновь вздыхаете — возможно, слишком тяжело. Аниматроник — нельзя забывать о том, что вас окружают бездушные машины, которые не заменят человеческую помощь, даже если их матрица характера и может быть реалистичной — кивает головой и разворачивается, чтобы исчезнуть в темноте коридора. Вы должны испытывать облегчение из-за того, что вокруг вас больше не маячит эта… штука, но ваше дыхание дрожит, а взгляд почему-то затуманился. Вы пытаетесь не дрожать так явно, но при попытке поднять голову обнаруживаете лишь широкую спину, медленно уходящую куда-то вдаль, и, боже, это не то зрелище, с которым вы готовы справиться сейчас. Вам должно стать легче из-за того, что вы не загрузили своими проблемами остальных — но не разделённые на груз нескольких плечей, они только увеличились в размерах. А вы, как бы ни пытались себя убедить в обратном, всё же не были Атлантом. — Стой! То есть… что ты имел в виду под оказанием помощи? — В моих протоколах есть информация об оказании первичной психологической помощи для детей и взро- — Что ты можешь сделать? — В меня было загружено множество информации о помощи в снятии стресса. Если вы хотите массаж, выговориться или воспользоваться особыми функциями — во мне достаточно заряда для этого. Массаж? Его руки при должном усилии могли бы раздавить человеческую голову. И у вас нет сил для того, чтобы волноваться об этом. И вы недостаточно крепко держитесь за свою жизнь, чтобы беспокоиться о том, что он может вас убить, если хотя бы один проводок в его стальном мозге замкнёт. И, в конце концов, если он может кого-то убить одной ладонью, то разве это не значит, что массаж будет идеально-крепким на ваших уставших мышцах? — Давай. Н-но не здесь! Это будет неудобно. Вы нервничаете, и голос у вас так дрожит, что вам от самих себя стыдно — но почему-то этой гигантской добродушной морде хочется верить. Даже если сами про себя говорите о том, что вы просто настолько от своего положения отчаялись, что вам хочется тянуться к любой поддержке — даже исходящей от настолько странной фигуры. —-----------------— Вам удалось провести его в комнату отдыха для персонала вполне успешно — даже если его внутренние процессы долго не признавали дверь, отсутствующую на его картах. Что-то про то, что у аниматроников есть комнаты, в которые им ни за что нельзя входить, и вы, кажется, сломали парочку винтиков внутри его головы, когда он всё же оказался внутри и невидящим взглядом уставился на потасканный диванчик. Фазбер Интертеймент, самые высокие технологии и самые низкие условия жизни для сотрудников! Записывайтесь сейчас, а не то потеряете свой шанс на самый рабский труд в вашей жизни, приводящий к нервным срывам, медленно нарастающей депрессии и уровню стресса, который даже робота доведёт до расстройства пищевого поведения или проблем с самооценкой и контролем гнева. — Вы бы хотели, чтобы я сделал вам массаж? — Да. Да, пожалуй, только не сломай мне шею. Холодные руки ложатся на ваши плечи, и кожа мгновенно покрывается мурашками. Вы поводите плечами слегка нервно, чтобы сбросить с них немного напряжения, и чувствуете, как металлические пальцы слегка оглаживают изгиб шеи, гладкой поверхностью надавливая на впадину вашего горла. — Я буду осторожным. Вам не о чем беспокоиться — аниматроник никогда не навредит человеку. Напоминаем, что любые травмы, связанные с неправомерным обращением с аниматрониками, не попадают под непосредственную ответственность компании. В случае смерти, связанной с взаимодействием с аниматрониками после закрытия заведения, полная ответственность ложится на плечи работника. Фазбер Интертеймент не несёт ответственности за любого рода урон, связанный с аниматрониками. — Ну, сломанная шея звучит, как неплохой повод для использования накопившихся дней больничного. — Пожалуйста, не стоит шутить о получении травм. Это плохо влияет на ваше психическое состояние. Если так подумать — у каждого из основной четвёрки аниматроников есть свои бзики. Чика безудержно ест и выблёвывает всё, что попадает в её рот, неспособная ни насытиться, ни успокоиться и перестать искать хоть что-то съедобное. Монти крушит и разносит всё, что попадается под руку, и даже удивительно, как он действительно никого ещё не убил. У Роксаны проблемы с самооценкой и нарциссизм, перемежающийся с глубоким комплексом отличницы. И вы, если честно, слишком хорошо её понимаете. А Фредди, он… Видимо, в него кто-то загрузил программу первых двух курсов психологического университета и пару сотен отцовских шуток, и вся его личность начала строиться именно по этим критериям. Да уж. Но вы и не против. Тяжёлые руки неожиданно-мягко разминают вашу кожу через одежду, и это слишком приятно даже от первых неуверенных прикосновений. Они твёрдые, но изучающие и осторожные — вы почти видите то, как его программа постоянно обновляется, изучая ваши напряжённые места и медленно привыкая к тому, насколько же люди мягкие в сравнении с машинами. Вы и не думали, что у вас настолько напряжённые плечи — но мышцы медленно перекатываются под сильными лапами, и вы впервые чувствуете, как начинаете по-настоящему расслабляться. Вам впервые кажется, что вы действительно можете отдохнуть здесь. Вы впервые чувствуете что-то, напоминающее покой. — Всё в порядке? Вы не испытываете дискомфорта? Это настолько мягкий и обеспокоенный тон, что вы прямо сейчас хотите расцеловать того механика, который создавал для него голосовую коробку. И того изобретателя, сделавшего аниматроников настолько сочувствующими — и загрузил столько информации о том, как правильно нужно надавливать на изогнутую линию позвоночника, чтобы заставить вас выгибаться и застонать от облегчения. Вы не видите этого, но глаза Фредди загораются, регистрируя новую информацию. — Сильнее, папочка. Вы смеётесь, сами не осознавая, почему вы решили так жалко пошутить. Вы, конечно же, не были фурри. Вы никогда и не думали о том, что гигантские стальные медведи могут быть для кого-то привлекательным, и данная информация должна была быть очевидной для всех, но… Фредди был хорошим. Для робота. (И человека тоже) — Насколько я знаю, я не могу являться вашим отцом. Вы всё ещё не видите этого, но его глаза вновь загораются, изучая поступившую к нему новую информацию. Короткое серебристое мигание — и к ним возвращается привычный голубой цвет. — Однако, если вам станет лучше от этого, вы можете обращаться ко мне, как угодно. Ох. Вы правда только что открыли у робота дэдди кинк? Фетиши на папочек? Вы решили раскрыть свои глубоко похороненные комплексы, связанные с отсутствием родительской фигуры, и поэтому выливаете всё на бедного робота? Чудовищно, просто чудовищно. Вы сами себя считаете ужасным человеком, но стонете слишком громко, когда руки надавливают ещё немного, окончательно расслабляя вас в крепких поддерживающих ладонях. Конечности по ощущениям похожи на длинные макаронины, и вам слишком сложно действительно встать и начать что-то делать. Вы позволяете себе легко выдохнуть и прикрыть глаза. Всего пара минуточек — ничего серьёзного. Но. Но. Стоит вам остаться наедине со своими мыслями, отбросив в сторону тихое жужжание механизмов внутри аниматроника, как вы начинаете чувствовать привычные уколы вины глубоко в душе. Недостаточно стараетесь, настолько жалкие, что буквально принудили самого настоящего бездушного робота вам помогать — а всё потому, что ни один человек не захочет никогда с вами связываться. Отлыниваете от работы, и при этом чувствуете себя прекрасно — разве не ужасный жест? Разве вы не заслуживаете наказания за это? Кто-то обязательно узнает о том, что вы не выполняете свои обязанности, и вы наконец получите всё, что заслужили. Ответите за то, что обманываете руководство, вынуждая давать вам деньги за то, чего не делаете. Конечно же, очень скоро все поймут, насколько вы… — Я регистрирую повышение уровня стресса. Могу ли я приступить к дополнительным функциям, если массаж неэффективен? Фредди мягко положил руку на ваши дрожащие в панике плечи, и осторожно пригладил скрытую за тканью кожу. Вы вздрагиваете вновь и вздыхаете, пытаясь расслабиться. Вам не хотелось вести себя, словно испуганный ярким светом фонаря кот. Но будь у вас хвост и уши — они бы вздыбились мгновенно. — Что ещё за дополнительные функции? Вторая лапа медленно опускается на ваше колено и начинает осторожно поглаживать. Вы чувствуете тепло даже через форменные брюки, и задерживаете дыхание, не совсем точно понимая причины, по которым он внезапно сделал это. Затем до вас внезапно доходит, и боже. Первое: кто, чёрт побери, загрузил такие программы в детского аниматроника? Он перемещает ладонь чуть выше, согревая ваше бедро и успокаивая тревожно подрагивающие от нервов ноги. Второе: почему вы не против, даже если осознаёте, насколько это, чёрт побери, безумно? Фредди не отвечает на ваш вопрос, а лишь внимательно смотрит в ваши глаза, пока вы, наконец, не киваете слабо. Глаза загораются вновь, мигают на протяжении нескольких секунд, а затем возвращаются в нормальное состояние. — Отлично, суперзвезда! Теперь, почему бы нам не сменить положение? Вас резко перехватывают за колени и смещают на диване так, чтобы большая фигура могла поместиться между вашими раздвинутыми ногами. Они немного болят от столь резкой растяжки, но вас бережно поддерживают и не дают раздвинуть их дальше, чем вы сможете выдержать. Даже тон его голоса меняется — откуда-то выползает и нежданная похвала, и такие нотки, от которых вы краснеете, а по шее медленно сползают мурашки. Вы ёжитесь от предвкушения, которое постепенно убирает всю прошлую тревогу. Вам нравится, и это, если честно, всё равно немного пугает. Но, по крайней мере, вы можете попробовать научиться ему доверять. Вы не знаете, куда деть руки и что вообще делать — а потому просто складываете их на груди, наблюдая за дальнейшими действиями Фредди, осторожно начавшего расстёгивать ваш ремень. Ему сложно справляться с такими крупными пальцами, и потому с заклёпками справляетесь вы сами, слишком нетерпеливо стаскивая кожаную полоску с брюк и так же быстро расстёгивая мелкие пуговки, чтобы наконец-то выскользнуть из пленившей вас ткани. Фредди стягивает ваши брюки до уровня колен, осторожно прикасаясь к нежной коже на внутренней стороне бедра. И от этого прикосновения, которое уже не ограничивалось тканью, вам мгновенно становится горячо. Он разминает ваши бёдра, то слегка сжимая их, то наоборот, осторожно поглаживая и хлопая по мягкой коже, изучая то, как его действия влияют на вас. Это немного напоминает массаж, и вам на секунду становится тревожно — неужто это и есть те особые функции, которые он вам окажет? Не то, что бы вы были против ещё одного массажа, но… это и так неловко. И думать о том, что вы правда хотели заняться сексом с роботом, который просто хотел размять вам уставшие ноги, было слишком страшно. — Не нужно так напрягаться! Я действительно хочу всего лишь помочь расслабиться, у меня нет никакого желания навредить вам. Он такой вежливый, такой милый и немного неловкий, что вам стыдно использовать его вот так. Его руки предназначены для объятий с детьми, а не сексуальной помощи жалким одиноким работникам комплекса. Вы действительно чувствуете себя ужасным человеком. — Если вам неудобно, то вы можете сказать об этом, и я тут же прекращу! И всё же, вам не хочется останавливаться. — Н-нет, всё в порядке. Просто… продолжай, хорошо? — Это я могу, звёздочка. Давай расслабимся для… хм, папы, верно? Вы густо краснеете и пытаетесь спрятать лицо в спинке дивана. Боже, это же было шуткой! У вас нет чёртового дэдди кинка, и вам не нравится то, как мягко он гладит ваши ноги и скользит наверх, осторожно разминая вас через бельё, при этом осыпая похвалой так, словно вы не просто лежали перед ним с широко раздвинутыми ногами и принимали всё, что он вам давал. У него большие пальцы, и они просто идеально скатываются по всем изгибам ваших нижних частей, заставляя небольшое количество влаги скопиться в вашем белье. Это облегчает скольжение, и позволяет ему немного подталкивать ткань белья вперёд, то вжимая её в вашу чувствительную промежность, то наоборот, отодвигая назад и давая свежему прохладному воздуху опуститься на разгорячённое тело. Вас растирают и массируют между ног, осторожно вдавливают пальцы всё дальше и дальше, покрывая их вашей естественной смазкой — к сожалению, других вариантов у вас не было. — Вы так хорошо принимаете меня, что мне придётся ускориться. Вы ведь не против? В его голосе ещё больше доминирования, и вам остаётся лишь слабо кивнуть, когда его пальцы движутся дальше, снимают, наконец, и ваше бельё. Воздух охлаждает невероятно горячее и возбуждённое отверстие, и к нему мгновенно приближается один из слишком толстых пальцев, уже блестящий от выступающей смазки. Возможно, если бы вы не были так потеряны в смеси из возбуждения и ненависти к себе, вы бы могли встревожиться — ведь конструкция этих пальцев была… менее, чем деликатной. — Ф-фредди, пожалуйста, быстрее, боже, ты мне… ты мне нужен. Вы глухо всхлипываете, изгибаетесь и истекающей вашими естественными соками промежностью прижимаетесь к пальцам, позабыв о стыде — вам нужно хотя бы на пару минут полностью игнорировать то, как вы ненавидите себя, и если для этого придётся насаживаться на гигантские пальцы аниматронного медведя, то, что же, так тому и быть. — Тшшш, всё в порядке, суперзвезда. Папочка позаботится о тебе. Он не опаляет вас дыханием, когда наклоняется чуть ближе и голову опускает прямо у вашей шеи, но вы всё равно жмётесь к нему больше, согреваясь об одновременно ледяное и одновременно — слишком горячее металлическое тело, пока палец кружит на входе в ваше тело, то совсем немного нажимая на сжавшиеся мышцы, то, наоборот, просто обводя его по кругу, изредка поднимаясь, чтобы собрать ещё больше выступающей смазки. — Пожалуйста… Вы не можете не хныкать, когда он так вас дразнит — и когда вталкивается, наконец, пальцем, мучительно медленно раскрывая вас вокруг гигантского объёма. Даже один палец уже едва ли не достигает предела в вашем узком теле, но вы покорно расслабляетесь вокруг него, застыв в крепких объятиях. Ваше тело издаёт тихие скулящие звуки, когда вы раздвигаете ноги ещё шире, пытаетесь обхватить талию аниматроника, который сидел между ними — но она слишком широкая, а вы слишком слабы, и лишь откидываете голову назад, когда вторая ладонь осторожно оглаживает напряжённую шею и спускается к груди. Это мягкое, устойчивое тепло, и вам нравится тянуться к нему, даже когда палец внутри движется дальше, медленно перетасовывая ваши тесные стенки и массируя их изнутри. Смесь из слёз возбуждения и грусти делает вас ещё более чувствительными, и вот через пару минут вы сами дальше насаживаетесь на палец, позволяя ему достигнуть максимальную глубину, на которую ему только хватало длины — а затем сжимаетесь вокруг, самостоятельно потираясь всеми нежными точками о гладкий металл. — Так хорошо раскрываешься под моими пальцами, звёздочка. Я горжусь тем, насколько хороший малыш достался своему папочке. Это слишком приторно, но вам безумно нравится ощущать то, как кто-то горд вами — пусть это и было всего лишь строчкой кода в программе, которая говорила роботу то, что ему стоило делать, чтобы помогать настолько беспомощным глупым сотрудникам. Вас гладят по голове, и вы невольно тянетесь к этому прикосновению, прикрывая глаза от застилающей вас нежности, накрывшей, словно одеяло — а затем палец внутри медленно начинает двигаться, то выходя почти полностью, то наоборот, оставаясь внутри и надавливая, словно очерчивая узоры внутри. — Такой хороший малыш. Вы жмуритесь ещё сильнее, когда второй палец поглаживает ваши внешние части — они танцуют на вашем теле, выводят узоры и надавливают друг на друга через тонкую стенку вашей кожи и мышц. Вы можете чувствовать, как на вашем животе появляется выпуклость от толстого пальца, всё более и более активно погружающегося в вас. Второй палец осторожно проникает внутрь, раздвигая расслабленное отверстие, чтобы войти на первую фалангу — и вы скулите, тонко всхлипывая от горящей растяжки, продливающей ваше удовольствие. Вам нравится, вам безумно нравится, но наслаждение смешивается с болью от преодоления пределов вашего тела, и это заставляет всхлипывать. — Тише, тише. Расслабься для папочки, и он сделает хорошо. Разве ему нельзя довериться? Его протоколы поведения слишком живые, слишком реалистичные — вы сбивчиво хнычете и повторяете, что расслабитесь, что будете хорошими, что заставите его гордиться вами. Вы сделаете что угодно, чтобы пальцы продолжали двигаться внутри, давая разгореться огню возбуждения. Два пальца Фредди уже были слишком большими для вашего некрупного тела, но вы продолжаете истекать смазкой, которая уже начала скапливаться в небольшую лужицу на диване, пока вы двигали бёдрами в надежде получить ещё больше трения и облегчения от того, как плотно металл прижимается к сладким местам ваших нервов. Два пальца Фредди уже раскрывали вас далеко за вашими пределами — но третий толкается внутрь, расширяя вас бесконечно дальше. Задевая чувствительные области у вашего входа, у самых неглубоких частей, которые уже не могли расслабиться достаточно. Вы чувствуете себя слишком раскрытыми, ваша сжимающаяся дырочка не может расшириться ещё больше — а затем резко напрягается вокруг трёх пальцев, пока вы всхлипываете и хнычете в своём оргазме. Он резкий, слишком сильный, и вы скулите, когда вас осторожно гладят по голове, рукой стирают слёзы с ваших щёк, словно убеждая в том, что все ваши страхи и тревоги были абсолютно беспочвенны — ведь у вас есть Фредди, всегда готовый утешить. Ваш дорогой... папочка, любящий вас просто за то, кто вы есть. — Вы в порядке? — Да… да. Мне просто нужно отдышаться. Вам тяжело говорить, и вы не хотите прямо сейчас вставать, надевать штаны и уходить — вы лишь тихо вздыхаете, когда пальцы покидают ваше тело, оставляя ваше отверстие слегка подёргиваться и сжиматься вокруг пустоты, словно оно желало немедленно её заполнить. Глаза Фредди загораются ещё раз, регистрируя новую информацию. — Кажется, моему малышу нужно ещё немного помощи? Пальцы толкаются снова, заставляя вас всхлипнуть от переполняющего вас удовольствия. Кажется, вам ещё не раз за ночь напомнят о том, насколько вы на самом деле прекрасный человек.