×××
Традиция в Туссенте — святое. Только по скромному мнению Энолы с такими традициями всё население страны точно потомственные алкоголики. Вампирша сама не понимала почему следила за ведьмаком и его делами, тенью прячась за шатрами и деревьями. Сам он по всей видимости замечал ее присутствие, но не подавал виду. Слушал о сложившейся ситуации у капитана стражи, принимал свитки о владении каким-то поместьем. «Возможно оно и правильно, никогда ещё ведьмакам не давали дом в оплату». Потом Анна-Генриетта ненавязчиво повела ведьмака к столам с яствами и вином, почтить те самые традиции. Спутница Геральта скривилась, и как-то даже умоляюще глянула на спрятавшуюся Энолу. «Она что, тоже меня чувствует, или просто ведьмак ей сказал обо мне?». Но намек вампирша решила не понимать — а наоборот. По простому просто смыться. Сами пусть разбираются. Да, именно сейчас завороженно наблюдая за жизнью в дворцовых садах, и издалека приглядываясь к городу, она и поняла что Туссент ей нравился. Нравилась неспешность людей в поступках, но напористость и яркость в мимике и речи. Или это только здесь во дворце? А остальные люди, например, в тех же провинциях такие же как и на севере? Хотя это же юг, тут наверняка не так как на прохладных и равнодушных землях, которые она недавно покинула. Энола стояла облокотившись на перила одной из так называемых террас и смотрела на Боклер сияющий на закате. Наверное она и сама выглядела сейчас чудесно. Платье как у всех здешних аристократок (не важно чье оно было) — вишневое, едва темнее ее волос с красивыми вставками из черного и светло персикового. Энола впервые в жизни чувствовала себя как прекрасная принцесса. Окутанная мягким теплым светом, и восхищенная открытой красотой вокруг. Наверняка ни один город Севера не сможет сравнится в этим яркими и как будто живыми крышами южной столицы. Ни уж тем более ни один дворец с этим изысканным эльфским творением. Как вдруг, как будто чужой взгляд просверлил дыру в ее защите, от чего та разлетелась осколками. Энола обернулась, и опять в миг почувствовала себя красавицей. Только в этот раз уже из страшной сказки, когда красавиц жрут чудовища. Будто со стороны увидела себя, как я гравюре книги — всколыхнувшиеся юбки, поднятый подбородок и настороженное бледное лицо с вскинутыми темными бровями над янтарём блеснувшими глазами. Обладателя прожигающего взгляда не было, хотя теперь вампирше показалось что кто-то стоял вот только что прямо за ее спиной. — Видимо паранойя. — сказать себе совсем тихо, чтобы успокоиться. Но опять отрешиться от всего мира красивой картиной и эмоциями что она вызывает не получилось. Когда Энола вернулась в изначальное положение, почти тут же услышала шум и лошадей. Да, а ещё голос ведьмака. В дворцовых садах? Это становится все более интересным, но и напряженным одновременно. А потом ей предстала ещё одна не менее удивительная, чем пейзаж, сцена — бежит ее Величество без юбок, и тащит за собой флегматичного ведьмака. Они остановились обсудить план почти рядом с Энолой, и Геральт только ухмыльнулся увидев огромные от удивления глаза вампирши. — На тебе будет добыть золотую рыбку и рог единорога, а я займусь остальным. Так будет быстрее. Как закончишь, найдешь меня среди тех кто будет искать то яйцо. — И княгиня снова побежала. — Это такая традиция в Туссенте? — Энола смолчать не могла. — Почти. Ее светлость видимо слегка перебрали с традицией, а теперь слишком взволновались. — Я могу помочь. С единорогом. Я здесь гуляла и слышала про охоту на Зайца. — Ну раз хочешь помочь, мне же только легче. Но потрудись потом объяснить для чего ты вообще приехала с нами сюда, а сейчас ещё и помочь хочешь. — И ведьмак тоже скрылся. Пока Энола помогала решать ведьмаку и королеве архи-важные политические задачи (опередить незадачливых аристократов в развлечениях) уже успело стемнеть. А ей бы хотелось просто наблюдать этот волшебный закат, просто досмотреть до конца все краски Боклера, выпить и впитать в память каждую деталь. А не бегать, с чувством, что она полная дура. Но когда они пошли в другую часть дворцовых садов Энола снова восхитилась. Здесь все было тоже утонченное, но как будто ещё более старое. Запущенное. Одинокое. И теплица к которой они подошли — точно не место убийства. Это должно было быть местом первого запретного поцелуя, одиноких стихов о неразделённых чувствах или просто уединённое убежище для раздумий. И ей самой захотелось найти того подонка, который посмел осквернить такое место кровью. Дальше все завертелось как на ярмарочных танцах — то ведьмак крадется ко входу, то он уже вылетает с другой стороны теплицы и мчится за кем-то. За кем-то кто периодические превращается в туман. Но не полностью. Чтобы ведьмак шел следом. Ловушка? Энола поспешила за ними, хотя не могла придумать, что ей там делать. Здесь бы пригодилась та ведьмачка с пепельными волосами в помощь Геральту, а не неумелая вампирша вчетверо слабее каждого своего собрата. Сначала вампирша просто мчалась, но поскольку она была не в удобных для бега и верховой езды штанах, а в приличном платье, да ещё и с прической с вплетённым жемчугом(этого добра у нее было валом, после жизни на побережьях Цидариса). Она на секунду упустила из виду ведьмака, поэтому за ближайшим деревцем став по обыкновению тепло-пурпурным, почти что цвета туманом. И как обычно, она будто потерялась облачком среди мыслей других людей. Основная причина почему она ненавидела эту свою форму — она может забыть свои мысли, потому как там где есть люди(то есть фактически везде) она слишком громко слышит их мысли и слишком остро чувствует каждую эмоцию. И сосредоточиться было слишком сложно. Ведьмака она догнала когда тот перепрыгивал в портовую часть Боклера, а цель преследования на миг обернулась. Энола видела лишь нескольких высших вампиров, но этот явно выделялся среди них всех. Хотя бы своей самоуверенностью. Но вот место стычки подобрал он вполне предсказуемо — полупустой склад. Энола умостилась на балки под потолком, чтобы ее не было заметно, но чтобы она могла все видеть. Черноволосый мужчина, с прямой спиной, лицом аристократа (скорее из-за постоянного надменного или уверенного выражения) и как будто бы чем-то диким внутри. Ощущение, что эта оболочка — лишь иллюзия, а на самом деле он был каким-нибудь древним и сильным зверем. Монстром? — Я здесь. — Энолу бросило в дрожь при звуке этого голоса. — Это случайно не твоя? — Оставь себе если хочешь. У меня уже новая. Я не знаю тебя. Не причинял тебе зла. А ты зарубил бруксу с которой мы были близки и теперь гонишься за мной. — Ты убил по крайней мере четырех невинных. — Мне интересно. А скольких невинных убил ты? — Многих. Виновных — ещё больше. Ты следующий. — Не думаю. Видишь ли у меня остались ещё дела. — Убийства? — Одно. Ну не считая тебя. Энола смотрела сверху на набирающий темп бой. Невероятная скорость этих мужчин поражала, иногда движения были настолько смазаны, что вампирша просто углядеть за ними не могла. И с каждой секундой удары клинка о когти становились все чаще и чаще. Когда в какой то момент вампир оказался позади в ведьмака и уже набросился готовый к удару, который направлен прямо в сердце Энола неожиданно даже для себя оказалась перед ним. Когти пронзили ее грудную клетку, а она успела подумать: «Вот черти, в которой раз в одно и то же место». Взгляд убийцы встретился с ее. Глаза у него оказались прямо серебряными, настолько серый был отчетлив. Так неожиданно, ведь Энола всегда воспринимала серый уж точно никак не ярким. Накатила странная волна ощущений и эмоций. Узнавание, горечь, которая будто бы пробудила что-то и пришла отчуждённость. Будто бы когда настолько заполняет ярость от несправедливости, что больше ничего не остаётся. По телу разливалось ощущение силы, но вместе с этим и гусиная кожа, как от холода. Она попыталась понять эти чувства, и будто бы копнула глубже. Она почувствовала боль, но не физическую. Пустоту и тревогу. Перед глазами встало незнакомое лицо женщины с темными волосами и упрямым подбородком. Вдруг отчётливо Энола поняла что это — каким то образом она проникла в голову вампира, когти которого были сейчас у неё в груди. Но это было фактически невозможно — она никогда не читала вампиров, банально потому что не могла. А сейчас эмоции были не ее, вампирша проникла в голову стоящего напротив мужчины. И сейчас была будто вне времени, перебирая не свои чувства. Осознав это она будто проснулась — возвращаясь из глубин своего(или чужого?) сознания наружу. События начали развиваться дальше. Рядом с ними буквально в нескольких сантиметров материализовался ещё кто-то. Тоже видимо вампир — седой, несколько ниже ведьмака и убийцы. Он в останавливающем жесте положил руку на плечо черноволосого вампира. А Энола решила сматываться отсюда, потому что седоволосый вампир явно прибыл поддержать ведьмака.×××
Цири Энола нашла там где и оставляла, рядом с турнирными полями, возводящей шатер. — Привет. — Здравствуй. Не знаешь где Геральт? — ведьмачка мало того что ни капли не удивилась, когда увидела рядом с собой вампиршу, так кажется и немного повеселела. — Дрался с Бестией. Мильтона убили. — Бестию поймал? — Это высший, его так просто не поймаешь. — Энола кивнула на еле прикрытую плащом дыру в груди, а собеседница прямо прикипела взглядом к ране, которая окончательно испортила рубашку кровью. — С ним все в порядке? — Да, там кажется его знакомый ещё и пришел. — А тебе очень больно? — Очень. — Энола криво ухмыльнулась. Сейчас спутница ведьмака показалась вампирше совсем молодой, как будто бы и двадцати не было. — Но, я думаю, заживёт. Здесь настолько красиво, что и раны меньше болят, и наверняка скорее заживают. Я даже рада, что вы останетесь здесь подольше. — Ну и ладно. Чудовищ тут может и не слишком много, но на пару недель от скуки не загнусь, задания хоть какие то есть. — От скуки? Мне кажется, что с вами, ведьмаками, скучно никогда не бывает. Собеседница засмеялась, и Энола теперь даже уверилась что Цири совсем не взрослая, и ей действительно около двадцати, как и выглядит. Когда к ним присоединился ведьмак — уже почти засветло, они все так же сидели у шатра, только теперь с костерком и картами.×××
Эта кукла давалась тяжело. Глаза ей кто-то вырвал так что оставались только ресницы, а ручки и ножки были вывернуты. Он нашел куклу прямо на своем пороге с маленькой запиской с корявыми буквами. «Ее зовут Оли. Я думаю ей очень больно. Помогите ей пожалуйста.» Дети так делали часто, оставляя у его двери игрушки, который он чинил и возвращал под дверь. А дети их забирали, иногда оставляя сладости. Началось это относительно недавно, когда Детлафф случайно стал свидетелем детской потасовки. И на земле прямо у его дома валялись поломанные игрушки. Через два дня как игрушки стали сидеть на перилах у двери, их хозяева забрали то что починил вампир. Только в голове сейчас у него не поломанная кукла Оли, а кто-то совсем иной. Тонкий стан подчёркнутый вишнёвым платьем, маленькие руки опирающиеся на перила и восхищённый взгляд на Боклер. Когда он сюда прибыл, последнее что его интересовало — это красоты. Но тогда маленькие белые плечи на фоне этого самого пейзажа... Невероятно красиво. Детлафф пожалел в тот момент, что он никудышный художник. И все равно на его столе сейчас были наброски тех самых плеч и прически. Только без цвета все было не таким. Как будто слишком мрачно. Он бы нарисовал ту вампиршу и такой какой она была позже. Прямо перед ним, его рука в ее груди, сжимая сердце, а в глазах его отражение. Не только как настоящее зеркало, но и как будто она читала все его эмоции и фонтанировала ими. Это тоже было... Весьма необычно. Наверное в первый вечер с прибытия в Боклер, Детлафф забыл о черноволосой женщине из-за которой прибыл, и был поглощен совершенно другими мыслями.