Судьба благоволит тебе, Поттер

Встретили меня, надо сказать, совсем не радушно. Как только я подошёл к аудитории, на меня тут же уставились злые, прищуренные глаза. Весь поток 4-ого курса медицинского направления не сводил с меня подозрительных взоров. В центре у окна стояли главные действующие лица – замена-Малфоя-1 и замена-Малфоя-2. Рядом с ними огромными каменными статуями располагались Кребб и Гойл. Это на всякий случай. Вдруг я совсем долбанулся и решил подраться на глазах у всех. – Паркинсон, Забини, надо поговорить. На мои слова эти двое отреагировали абсолютно идентично - лишь приподняли брови в немом вопросе. – Ты нашёл свою пропажу? – спросила Панси. Роль первой скрипки в зеленом оркестре ее никак не изменила - она осталась той же, старой доброй Панси. Злой, эгоистичной, высокомерной и своенравной сучкой. Как хорошо, что не все люди меняются после получения власти в руки. – Как раз об этом и хотел поговорить. Отойдем? – я махнул рукой в сторону соседнего коридора. Панси с сомнением посмотрела на Блейза. А вот это уже интересно. Я почему-то думал, что в отсутствие Малфоя, первая партия достается именно ей. А сейчас, девушка надеется на решение Забини. Какая интересная у них иерархия. Черт ногу сломит. – Панс, побудь здесь. Я скоро вернусь. И мулат повёл меня в соседний коридор. Здесь не было людей, ибо он вёл к одному единственному кабинету, который на данный момент не использовался. Я заметил краем глаза, что после того, как мы вошли его тут же перекрыли амбалы Кребб и Гойл. Ух ты…вот это Малфой их выдрессировал. – Что ты хочешь, Поттер. Говори и уходи. – устало проговорил он. Забини остановился посреди коридора, сложил руки на груди и без единой эмоции уставился на меня. – Не очень любезно с твоей стороны, не находишь? – я зеркально скопировал его позу. Пусть тоже думает, что я ни хрена не волнуюсь. Хотя сердце колотится так, как никогда в жизни. Я понимаю, что от этого разговора зависит будущее обоих факультетов. Если Забини подтвердит, что избиение Кевина прошлой ночью все-таки произошло, то мы ответим на насилие насилием. – Не нахожу. Поэтому максимально сжато - что тебя привело? – Меня интересует ответ лишь на один вопрос. – я сделал паузу. Ох, Малфой, Малфой, на кого ж ты меня оставил. Блейз, конечно, хороший парень, он может и тебя неплохо заменяет, но вот диалоги вести точно не умеет. Я даже начал скучать по тебе. Сейчас стало понятно, что Блейз Забини человек не конфликтный, очень добрый, ему не нравится наш диалог, как противоборствующих сторон, поэтому он мне всё сразу и расскажет. Ему лишние проблемы не нужны. Вот когда Малфой вернётся, заберёт все это богатство власти обратно, тогда Блейз благодарно вздохнёт и пойдет спокойно спать. А пока, вынужден вести дело со мной. – Кто-то с твоего факультета имеет отношение к нынешнему состоянию Кевина Питерса? – Значит, это его нашли в холле первого этажа? – слизеринец вообще не изменился в лице. Но многолетняя вражда с Малфоем научила меня смотреть на детали - пальцы нервно обхватили плечо, дыхание стало чуть более глубоким, а ноздри при вдохе расширялись больше, чем обычно. – Не переводи разговор. Мне сойдёт и односложный ответ. Вы причастны к его избиению? – Поттер, ты занял очень много времени. Мне пора на пару. Счастливо оставаться. И он вышел из коридора. Вот значит как. По всему выходило, что он был не в курсе. Но если бы на Кевина, действительно, напали и избили до такого состояния, Паркинсон и Забини были бы в курсе, просто потому что это не обычная потасовка. Это уже серьезно. А значит, слизеринцы не при чем. Все становилось всё более запутанно. *** В гостиной меня встретила целая толпа студентов старших курсов. Я не знал, что сегодня состоится какие-то сборище, поэтому удивленно остановился на пороге. Мой приход заставил их повернуться ко мне и замереть в ожидании. – Что происходит? – спросил я. – Расскажи, что сказали тебе слизеринцы. Это они избили Кевина? Я прошел в центр гостиной и остановился рядом с говорящим. – Это были не они. – С чего ты взял? Почему уверен в этом? – Потому что я просто верю. Это не они. Я понимал, что не доказал правоту своих слов. Но все дело в том, что мне нечем было ее доказывать. Только словами - «мне так показалось» и «Забини напрямую мне ничего не сказал». Это так себе аргументы. – Мы считаем, что они виноваты в его состоянии, поэтому хотим отомстить. Сегодня мы идем в подземелья. Я не знал, как зовут этого парня, который взял на себя роль лидера мстительного отряда. Он явно был семикурсником, а значит, мог быть и близким другом Кевина. Если это так, то становилось понятно, почему ему не терпится навалять змеенышам. – Это плохая идея. Я считаю, что это самая большая ошибка, которую мы можем совершить. – я устало бросил вещи в ноги и потер глаза, которые от усталости размазывали силуэты парней. – Нужно трижды подумать, прежде чем накалять и так не самую простую обстановку между нами. – Поттер, не бери на себя слишком многого. Если у тебя кишка тонка... – Вы просто не имеете права на ошибку. – повысил голос я. – Если они, действительно, не при чем, вы изобьете половину факультета, которые не имеют к этому никакого отношения. Вас просто вышвырнут из Хога за такое. Вы не понимаете? – По крайнем мере мы отстоим честь факультета. Никто не имеет права нападать на одного из наших. – не унимался этот парень. Я не хотел спорить, не хотел что-то доказывать, но и развязывания такого масштабного конфликта я допустить не мог. – Послушайте меня, – я сделал пару шагов назад, чтобы охватить взглядом всех собравшихся, – мы даже не знаем, что с ним произошло. Нам никто ничего не сказал. МакГонагл не ответила на наш вопрос, отмахнувшись тем, что это прерогатива директора. Дамблдор же не выступил ни с каким заявлением, ни по поводу произошедшего, ни по поводу состояния Кевина. Он мог просто упасть и поверить голову, мог поскользнуться, зацепиться об ступеньку, что угодно вплоть до приступа какого-то наследственного заболевания, о котором мы не знаем. Нельзя все проблемы спихивать на слизеринцев. Да, у нас сейчас с ними сложные отношения, да, они не являются хорошими и добрыми студентами, но мы не можем нападать на них, если у нас нет стопроцентных доказательств их причастности. Мои слова вряд ли что-то изменят в их мятежных головах, но у меня оставался один единственный шанс остановить их и не стать изгоем. Потому что, если они меня не послушают, я пойду к Дамблдору и все ему расскажу. Это не тот уровень ответственности, который должен нести четверокурсник. Я просто устал. Этот день вымотал меня не на шутку. – Я не знаю, как вас остановить, если вы решите идти громить подземелья, – продолжил я. – я не знаю, как мне заставить директора оставить вас в Хоге после такого. Я не знаю, что сделают с вами правоохранительные органы, которые точно приедут на вызов о массовой драке. Вы рискуете, блядь. Очень крупно рискуете. Да и я вместе с вами, потому что я вас не брошу в этом дерьме. И я понимаю, ваше желание отомстить за друга. Но это не тот случай, когда … Меня перебил собственный телефон. Номер не записан, но я его узнал. Я так и не дал ему матерное имя. Ничего не говоря, я вышел из гостиной и ответил на звонок. – Малфой, сколько лет, сколько зим! Как себя чувствуешь, ничего не ампутировали еще? – И тебе привет, Поттер. У меня мало времени, поэтому заткни свой слюнявый рот и слушай. Я знаю, что сейчас у вас собирается горстка тупых тамплиеров, которые готовят крестовый поход, поэтому слушай внимательно... *** Малфой, как и обещал, кратко и лаконично поведал о предмете своего звонка. По крайней мере теперь у меня были опровержимые, но все же факты, которые могли бы мне помочь в усмирении особо буйных гриффиндорцев. Я вернулся в гостиную и на меня вновь уставились десятки, ожидающих чего-то, глаз. Я не знал точно, были ли все собравшиеся здесь настроены на кровавые разборки, но я обязан хотя бы половину заставить передумать. Я, черт возьми, был обязан. – Мне только что позвонил Малфой, – я сразу начал с интересных новостей, чтобы привлечь их внимание. – и поделился информацией о том, что случилось с Кевином. Я прошел мимо стоявших студентов и сел в кресло. Они проводили меня взглядами и, слегка торопясь от предвкушения, расселись в импровизированный круг. – Его нашли сегодня ночью в холле на первом этаже. Это единственное, что было нам известно. Ну и то, что он сейчас в больнице. – подал голос еще один семикурсник. Я их плохо знал, потому что мы просто не могли найти общий язык. Мы даже не здоровались, хотя отношения между нами не были напряженными. Их просто не было. Вообще никаких. Мы мирно сосуществовали на одной территории. И если Малфой был своим в доску для любого студента-медика с первого по седьмой курс, то я охватывал со второго по шестой курсы во всех трех факультетах. Неплохо, да? – Да, так и было. Его под утро нашел Филч, когда обходил этаж в поисках нарушителей. Он тут же вызвал мадам Помфри и вместе они дотащили Кевина до больничного крыла. После скорого поверхностного изучения Кевина, наша медсестра поняла в чем дело и вызвала Дамблдора. Коллегиальным решением они отправили его в Мунго, потому что с таким наша Помфри еще не сталкивалась и не знала, как это лечить. – А что «это»? – снова просил парень. – ты говоришь, что Помфри не знает, как лечить «это». – Малфой сказал, что у Кевина Питерса передоз. И после этих слов гостиная погрузилась в полнейшую тишину. – Твой Малфой слизеринец, он прикрывает жопы своих. Он врет. – Как тебя зовут? – я уже не мог обращаться к ним без имен, потому что мое воспитание не позволяет такого. – Патрик, – он уставился на меня играя желваками на шее и, явно на показ, вставляя огромные раздутые бицепсы. Ух ты, вот это Халк. И как раньше я не замечал этого гиппопотама? – Так вот, Патрик. Я тоже так сначала подумал. Что может быть проще, чем попытаться потянуть время для того, чтобы сокурсники подготовились к ответному удару? А то, что мы явно что-то готовим, они не сомневаются - мы не единожды доказывали им, что ночью нас опасно встречать в коридорах. Они согласно и довольно кивали. Им было чертовски приятно слышать мои слова, а мне было важно, что после них они могли немного успокоиться. – Но Малфой умный парень, кто бы что из вас о нем не думал. Просто поверьте мне. Он точно знает, что смысла тянуть время от неизбежного нет. Поэтому он постарался узнать полную информацию о Кевине и донести ее до меня. – Он мог соврать. – не унимался Патрик. – Мог, – я начал заводиться, – но сами подумайте, если Малфой сказал правду, и слизеринцы не избивали до полусмерти Кевина, то вы рискуете совершить непростительную ошибку. Из-за вашей недальновидности пострадают ни в чем неповинные люди, я уже не говорю о том, что будет с вами. За массовое избиение других студентов вы вылетите из универа быстрее, чем пробки вылетают из горлышка шампанского. Директор не позволит вам учиться. А если еще и выяснилось бы, что Малфой сказал правду и Питерс, действительно, перебрал с дозой наркоты, и слизеринцы не при чем, то я бы не был удивлен, если бы за вами на следующее же утро приехал отряд полиции. По лицам я понял, что мои слова начали доходить до них. Правде сопротивлялся только упертый, желающий мести, Патрик. – Даже если это передоз, в этом могут быть виноваты слизеринцы. Какой же он самоуверенный, мать твою. Мои нервы уже разваливали под натиском злости, но все еще держали плотину ярости, которую я уже готов был вылить на свой же факультет. – Как? Спокойно. Просто перетерпи пару минут. Потом ты свалишь, и путь оно горит все синим пламенем. – Поттер, возможно ты блаженный и не в курсе, что происходит в универе. Тогда я тебе расскажу. – он уперся локтями в колени и продолжил. – До появления слизеринцев никто никогда не слышал о том, чтобы кто-нибудь из Хога употреблял наркоту. И я может открою тебе тайну, но многим ребятам, даже первокурсникам, за эти короткие несколько недель хоть раз, да предлагали попробовать. В первые секунды это предположение вызвало во мне волну веселья. Что за бред он говорит? Но потом я посмотрел, как закивали сидящие рядом со мной студенты, и запихал готовый вырваться наружу смешок подальше. Почему я не знал? – Пока ты там занят футбольной командой и развлекушками со своими бабами, мы уже у троих первокурсников нашли таблетки. Вломили им по первое число, конечно, больше они не будут даже заикаться о покупке чего-то такого, но есть одно «но». – Патрик смотрел на меня, и я тут же покрывался мурашками, потому что понимал, что в этом взгляде только разочарование и упрек. – Ты ведь у нас признанный лидер факультета, главный помощник и защитник студентов, а не был в курсе. Ты до сих пор не знаешь, что десятки малолеток на других курсах уже подсели на это говно. Неужели свой запал прочности ты уже израсходовал? Куда же делся тот Поттер, у которого все было схвачено, который знал все тайны своего факультета и контролировал каждое наше действие, а? Да, кому-то это не нравилось, но мы знали, что у нас все в порядке. Что у нас нет наркош, извращенцев и прочих уёбков, которые не вписывались в наш круг. Мы дали тебе полную власть над нами, потому что ты справлялся с этим. А сейчас - нет. Ты не вывозишь, Поттер. Сейчас мы выполняем твою работу. Я прикрыл глаза. Потому что смотреть в полные презрения глаза людей, которые еще совсем недавно считали меня лидером, а теперь одними словами снимали с меня слой за слоем, я не был готов. Я, действительно, с первого своего дня в Хоге присвоил себе звание негласного лидера. Для этого у меня было все - чувство юмора, ответственность, умение найти подход к любому человеку, чувство сострадания, возможность помогать тем, кому это необходимо и, как говорит Гермиона, «огромное сердце, способное вместить каждого человека, кто нуждается в тебе, Гарри». Всего за полгода я стал тем, кем являлся сейчас… …кем был до этого момента. Я столько раз помогал им всем, вытаскивал из задниц, разруливал конфликты, прикрывал их косяки. Да сколько денег я тратил на решение их проблем! Я делал все, потому что они стали моей второй семьей. Но все изменилось в этом году, когда мои мысли стали направлены лишь на одного Малфоя. Я потерял их уважение и доверие из-за того, что полностью переключился на него. Поздравляю тебя, Поттер, ты все проебал. И как талантливо вышло – всего-то за пару недель. Но Патрик продолжал забивать гвозди в крышку моего гроба. – Я это говорю к тому, что у нас тут появляется очень интересное совпадение. В сентябре в универе появляется дешевая наркота, а что еще происходит в этот месяц? – он сделал вид, что задумался. Его актерская игра оставляет желать лучшего, мельком отмечаю я. – Хм…что же это, что же это…ах, да! В сентябре в универ притащили свои задницы слизеринцы. Отсюда появляется вполне резонный вопрос - может слизни и привезли эту хрень? Может они и занимаются распространением? Это было очень глупое предположение. Очень глупое, потому что я пока не мог придумать, как на него ответить. Я понимал, что сама идея об этом невозможна, но опровержения словам Патрика у меня не было. – Парни, вспомните, – он обратился к остальным старшекурсникам, которые все это время лишь покорно молчали, глядя на словесное унижение меня. – до этого года мы даже не знали о том, что в универе можно купить эту ебаную дурь. А сейчас даже первокурсники знают, где и как ее достать. – Я согласен, Патриком. – послышался другой голос. – Мы все знаем, что Кевин никогда не употреблял. Он всегда был за здоровый образ жизни, он в конце концов хотел стать футболистом по окончании школы. И почему вдруг он решил это сделать… Поттер, ты же сам его хорошо знаешь. Он никогда бы не стал этого делать. Да, я хорошо это знал. Поэтому я был согласен с тем, что Кевин просто не мог связаться с наркотой, но и не верить в это я не мог. Малфой же не врал. Я чувствую, что не врал. Я хочу, чтобы это было так. – Обвинение притянуто за уши. Вы знаете это. Доказать что-то практически невозможно, – сказал я. Хотя, разве мое мнение еще кого-то интересует? Кто я для них теперь? – но у меня другой вопрос - если вы знали о том, что происходит в стенах Хога, почему не сообщили декану или Дамблдору? Почему вы молчали? Как я вижу, вы мне сейчас пытаетесь доказать, что все ваши действия направлены на выявление нападавших, но почему у вас не было такого же рвения, чтобы защитить других студентов? Тех, кто мог стать зависимым? Почему вы ничего не сделали? Хоть что-то? Почему вы помогли только трем гриффиндорцам? – Это не наше дело. Это их жизни. – Боже ты мой! Это самое тупое, что ты мог сказать, Патрик! – я настолько завелся, что не понимал, что только что мог задеть огромного здоровяка, который при желании укатает меня в асфальт одной рукой. Мои тормоза самосохранения полностью отключились. – Ты не хотел защищать малолеток, потому что это их выбор? Так может быть наркота и стала выбором Кевина! Может быть, это вы виноваты в том, что не уследили за ним. Может, если бы вы сказали об этом раньше, МакГонагл или директору, для, блядь, хотя бы мне, то этого бы не произошло. Я не мог справиться с эмоциями, поэтому повысил голос. Это привлекло внимание студентов, которые начали выглядывать из дверей спален. Одной из них стала Гермиона. Она увидела мое полу-взбешенное состояние и быстро спустилась ко мне. – Гарри, что происходит? – Ничего. Мы просто разговариваем. – почти проорал я, пытаясь успокоиться. – Пошли, – он взяла меня под руку и повела к двери, как трехлетнего малыша. – нам надо поговорить. Пока за нами не закрылась дверь в гостиную, мы не услышали больше ни одного звука. *** Я пересказал ей весь разговор, который только что завершился. Но до сих пор не смог совладать с эмоциями и просто горел в огне от того, насколько я был зол. – Скажи мне, ты знала об этом? – Нет, не знала. Сначала я была погружена в учебу, а потом в историю с видео…я вообще ничего не слышала про наркотики в университете. – Нужно рассказать об этом директору. – Да, мы так и поступим. Но, кроме этого, Гарри, позволь мне узнать о том, что произошло с Кевином самой. Мы точно должны знать, что Малфой сказал правду и это, действительно, передозировка. Дай мне ночь и завтрашний день. К вечеру я расскажу всё, что смогу узнать. Я прошу тебя, дай мне тебе помочь. Гермиона посмотрела мне в глаза и резко потянулась обнять. - Доверься мне. Мы все выясним. И про наркотики в университете, и про Кевина, и про Малфоя, - поговорила подруга, утыкаясь мне в шею, – Я сегодня же расскажу про все МакГонагл. Она примерт меры. - Спасибо, Герми. Я наконец смог успокоиться.