Хулиганы

В десять утра Корф, Седой и братья Романовы отправились арестовывать первых из списка. Бенкендорф зашёл в комнату в комнату отдыха, где находилась жена. Обнял ее: — Ты что? — А что? Ребята на задержании, Анна спит, Наташа уехала домой. — Прости, но телефон обеззвучила я. Тебе надо было поспать. — Спасибо, родная. Правда. — Саш, я двоих проверила, отчёты распечатаны, потом занесу. — Не спеши, ребята пока не звонили. — Саш, это грозит чем-то? — Не знаю, не понимаю. Романов считает, что да. А я действительно не понимаю. Да и Анна — «позвоночник» Оболенского, надеюсь, она не сливает информацию. — Поэтому ты ее на подписку и в кабинет отправил? — Да. Я не могу понять, мы должны, обязаны их всех арестовать… А что дальше? Просто смена имени на табличке кабинета? — помог Наде сделать чай, достал печенье и бутерброды. Сели на диван. — А когда у нас что- то менялось? Нас могут расформировать? — Не знаю. Романов при всех поработать успел, от него зависеть будет. Разгребёмся с этим делом и нам надо будет поговорить. — Саш, что случилось? — Ничего, правда, всё хорошо. — Саша, как ты смотришь на то, чтобы мы вернулись в квартиру? — Ты хочешь? Возвращаемся, если нет— то нет. — обнял жену. — Смотри, как тебе? — А ты? — Я как ты. — Ты правда не против? — Я же сказал, если ты хочешь, то возвращаемся, мне главное, чтобы ты была рядом. После этого разговора Надежда Николаевна начала находить в самых неожиданных местах маленькие подарочки: то в кармане рабочего халата, благо они именные, находила любимую шоколадку, то в ящике стола открытку-записку с пожеланием хорошего дня, а то и на самом столе небольшой перекус (что было запрещено правилами, введёнными лично товарищем полковником) или какую-то смешную игрушку. *** Оперативники же целую неделю задерживали всех, кого «слил» Репнин, и кого смогли доказать. Во вторник собрались на летучку. — Ну что, молодцы, герои и героини, — проговорил полковник. — Мы своё дело сделали и сделали отлично. Отчёты сделали? — Издеваетесь? — сонно отозвался Седой. — Я только схематически. — Хорошо, пусть так, — кивнул Бенкендорф. — Сегодня вторник, тогда сегодня и завтра отсыпной, знаю, заслужили и больше. В четверг ни меня ни Надежды Николаевны не будет, Корф за старшего. Очень прошу, не напортачьте, как вы умеете. Если четверг будет тихим, займитесь отчётами. Всё, по домам. Разошлись. — Володя, можно тебя? — позвала племянника Надя. — Конечно, Надюш. — приобнял. — Ты в четверг заедешь? — тихо. — Конечно, Наденька, конечно. Только я к вечеру. Ты уверена? Может вам надо с Сашей вдвоём побыть? — Уверена. — Хорошо. Обязательно, это же мой брат. Созвонимся, хорошо? Только не стой у плиты, ладно? — Посмотрим, ты же знаешь… — Я всё знаю. О, вон и Саша. Всё, сдал с рук на руки. — попрощались. Корф сложил документы в сейф, прибрал на столе, проветрил, закрыл кабинет, зашёл к психологу. — Анечка, ты тут? — улыбнулся. — Тут, отчёты я написала, в папку сложила. Убрала. Всё. Свобода. — Ты написала отчёты? А чего полковнику не сказала? — Зачем? Чтобы показать, что я как пионер, а вы нет? Я как все, когда вы сдаваться будете, тогда и я. — Тогда поехали домой. Ко мне. — Поехали, родной. — вышли из здания и сели во внедорожник. — Володя, а что такое в четверг? Саша аж скис? — Сейчас через магазин, у меня мышь повесилась. — выехал на оживлённую трассу. — У меня был брат. Руслан. В четверг день рождения. Копия Бени. — тяжело вздохнул — Поздний ребёнок. Беня с Надюши пылинки сдувал, насколько мог и умел. Надюша надышаться на сынишку не могла, они оба его обожали. Перед школой съездили в санаторий МВД, решили оздоровить… Там энцефалитный клещ. Меньше, чем через год умер. 11 июня… Поэтому я тогда так… Надюша с Беней мотались по всей стране, генерал подключал лучших врачей, но это не помогло. Надя чёрная была. Это было самое страшное, я думал, она руки на себя… Через полгода Надюша попросила тайм-аут в отношениях, Беня и послушался. Этого я ему не прощу. Так, мы встряли, похоже. — помолчал, видно было, что что-то вспоминает. — Знаешь, он был такой смешной, позитивный, добрый, мягкий, всем всегда хотел помочь, утешить, успокоить, если у кого-то что-то случалось, он подходил, обнимал, заглядывал в глаза, будто спрашивал: «ты только скажи, что, я сделаю»… — сжал руль. — Мы как-то все вместе отдыхали на даче у Романовых. Взяли с Сашкой Русика с собой на рыбалку, пообещали Надюше глаз с него не спускать, а он от нас сам не отходил, ему лет пять было. Он попросил сходить с ним на лужайку, увидел там цветы, нарвал красивый букет. Говорит: «я маме подарю, я ее люблю, она меня дома ждёт». Приехал как-то домой, злой, на работе запарка, а Русик выбежал в коридор и говорит: «Ты мойся и спать и свет выключи, а все проблемы испугаются темноты и убегут.» — улыбнулся. — Он научил нас всех любить, прощать, сменил акценты и приоритеты. Его смерть была сильнейшим ударом в первую очередь, конечно, по Наде. Она была как привидение… Поэтому я стал ещё ближе… А потом… ладно, всё хорошо. Анют, в четверг я сам пока съезжу, не обижайся, ладно?  — Конечно, Володя, конечно. Бедная Надюша… А что санаторием? — Ничего, — пожал плечами — стоит. Романов помог засудить руководство, что не предупредили о том, что в их участке леса этот клещ был. Руководство сместили, участок обеззаразили. — Помолчал. — С одной стороны хорошо, а с другой… Русланчика этим не вернёшь. Надюшу, которая была до его смерти, не вернёшь… Ай, всё. Мы приехали, кстати. Я надеюсь, что Володя-маленький сможет частично компенсировать ей сына. Да и ее любовь найдёт выход. Беня в этом вопросе какой-то деревянный. — Я и не узнала. Столько новостроек. Володя-маленький только счастлив будет. А Беня… Володь, ты его или не понимаешь или не любишь. Но сам дядя Саша очень любит Надюшу. И она его. Им так хорошо. Они не будут демонстрировать свои чувства. — Да, главное, что магазин рядом. Ань, мне не надо что-то демонстрировать. Мне надо, чтобы Надюша не плакала. И чтобы он был с ней. Всё. Через час гружёный как ослик Владимир открыл дверь квартиры и запустил туда Анну. — Заходи, родная. Так, у меня предложение, сейчас пельмени и спать. Остальное потом. Хорошо? — Конечно, родной. — Да, эта комната закрыта на ключ, это комната Русланчика… Надюша потом съехала… Анют, ты не будешь против, если мы все будем тут жить? Если Беня согласится, конечно? — Я только «за», Владимир. Обеими руками. — Иди в душ, полотенце я достал. Мы в моей комнате пока, остальное потом. После душа и еды завалились в кровать и заснули в обнимку. Анна проснулась в той же позе, в которой и уснула. Провела пальчиками по уставшему лицу любимого мужчины. Она давно открыла для себя, что без Владимира она не жила. Володя-маленький спасал, но не так. Пусть они с Корфом практически не видятся даже на работе, но он рядом, можно побыть рядом во время допроса, посидеть рядом на летучке, заварить кофе в его чашке и занести в кабинет. Он рядом, это главное. И он ее любит и простил. А она сделает всё, чтобы им было хорошо. Надо только всё рассказать сыну. Ребёнок очень ждёт отца из командировки. Господи, какое счастье, что он дал ей этот шанс. Шанс быть счастливой. Счастливыми. — улыбнулась — осторожно поцеловала Корфа в щеку и выбралась из-под одеяла и из его объятий, хотя и не хотелось. Но мужчину необходимо накормить. Зашла на кухню, распаковала брошенные там пакеты из супермаркета. Спустя время на плите варилась картошка, тушилось мясо, пеклись пирожки. — Аня! — Владимир влетел в кухню и выдохнул. — Родная! — сгрёб ее в охапку. — Володя? Что случилось? — Я так испугался… Я подумал, что мне всё приснилось. — лихорадочно целовал ее, куда попадал. — Всё хорошо, я тут, мы вместе, всё хорошо. Так, сейчас всё сгорит. Садись, буду тебя кормить. — А ты? — Естественно, и я. — улыбнулась. — Ой, сейчас точно сгорит. — вынула противень. — Пирожки? — удивился парень. — Да. А что? — Сто лет их не ел. — Сначала существенное. Владимир достал тарелки, вилки-ножи. — Анюта, это божественно. — Нравится? — Очень. А добавка есть? — Давай. — Я сам. Спасибо. — Потом поспим? — Да, родная. Завтра ещё выходной. Завтра всем займёмся, надо документы в ЗАГС занести, узнать, что и как, вещи перевести. —Володя… — М? — Нет, ничего. — Ты не хочешь переезжать? — Хочу, — опустила голову. — Просто два выходных у нас крайне редко, а тяжести ты таскать не будешь. О, сейчас — вышел, вернулся со связкой ключей, протянул блондинке. — Твои ключи. Ещё один комплект у Надюши. Завтра надо сделать запасной дубликат. И узнать какие документы на сына. Владимир съел всё содержимое обеих кастрюль, и практически все пирожки. — Анюта, любимая, спасибо. Один из моих недостатков — я ужасно прожорлив. — Володенька, родной, ты не ел двое суток, это нормально. Идём спать, идём. Корф уложил девушку на себя, укрыл. И они уснули. Точнее, уснул парень, Анна просто лежала в его руках и пыталась осознать, что сбылась ее самая сокровенная мечта. Любимый мужчина рядом. Вот, в руках, она слышала его сердцебиение, видела его лицо, ощущала его руками, губами, головой. И той же головой не верила, что это случилось, что они вместе. Что больше они не разойдутся. Они всё будут проговаривать, обсуждать и, самое главное, доверять. *** Александр Христофорович с несвойственной ему улыбкой смотрел на спящую рядом жену. Надя лежала на боку, голова чуть опущена на подушке на согнутой в локте руке. Она казалась совсем молоденькой девочкой, если бы не усталость, которую не стирал даже сон. Как эта девочка терпит его столько лет? Его мерзкий характер, замкнутость, хроническое отсутствие дома, … она простила ему побег… Да, предложила, попросила она сама, но ведь можно было не послушаться, даже необходимо. Обнять, прижать к себе и не отпускать. Из разбитой, но склеенной, чашки пить можно, но как долго? И где гарантия, что не развалится окончательно? Нет. Не развалится. Он всё для этого сделает. Подставит ладони, только чтобы всё сохранить. Он очень ее любит. Что такое любовь? Знание и приятие всех сторон и граней любимого человека. Представление о близком человеке меняется с течением времени. Иногда кажется: «Теперь я ее понял», а потом опять: «Вот теперь точно понял и все о ней знаю». Он знал Наденьку так долго, что мог это утверждать, он знал ее девочкой, девушкой, молодой женщиной, матерью их сына. И при этом до конца он любимую женщину так и не узнал. Она оставалась для него тайной, загадкой, такой же родной и притягательной. В ней мужчине нравилось всё, от внешности и внутренних качеств, до всех ее противоположностей — умная, твёрдая, стойкая, сильная, в то же время такая слабая, ранимая, тонкая, хрупкая, женственная. Родная и очень-очень любимая. Которую он хочет и будет оберегать. Он очень боялся пропустить тот момент, когда она перестанет улыбаться, даже глазами. Тогда это и станет главным признаком, когда уходит любовь. Хоть и знал, что это невозможно. Он замечал всегда и всё. Не всегда это показывал, это да, есть такое. Но он исправится. Надя зашевелилась, поворочалась и проснулась. Перевернулась на спину, увидела мужа и его глаза. — Привет, — тихо, улыбнулась. — Привет, — чуть подался вперёд и поцеловал. — Сначала еда, потом всё остальное. — Да? — хитро улыбнулась — а может еда потом? — Не провоцируй, иначе останемся голодными. Кстати, у меня предложение, может закажем пиццу на дом? Чтобы у плиты не стоять? —Уже ничего не осталось? — Ага, — Бенкендорф виновато посмотрел на жену. — Хорошо, на сейчас можем что-то заказать. Если честно, сил нет никаких. А завтра я приготовлю человеческую еду. — улеглась на плечо мужа. — Прости, я замучил тебя… — прижал к себе и быстро зашептал, боясь, что перебьёт. — Прости меня, прости, ты моё самое большое счастье, ты единственное, что мне нужно, я знаю, я — сволочь, я веду себя как скотина и эгоист, я молчу, я не говорю тебе никаких приятностей, я не спрашиваю у тебя, что тебя беспокоит, о чём ты думаешь, но если ты меня бросишь, я сойду с ума, я не протяну без тебя и дня. Эти почти два года были адом, это не жизнь, следил за тобой, только бы знать, что ты есть и у тебя всё относительно нормально, если бы я узнал, что у тебя кто-то есть, я бы не заикнулся, но я счастлив, что ты дала мне этот шанс. Шанс всё исправить. И я сделаю для этого всё и даже больше. Только будь со мной, не уходи. Я люблю тебя. Очень сильно. Я знаю, я тебе этого не говорил, но это так. Я люблю тебя. Я ревную тебя к Вовке, хоть это и глупо, но он не виноват, что он тебя обнимает, а не я. Я буду всегда рядом, я буду тебя любить, обнимать, целовать, только будь со мной. Мы будем жить с Вовкой и Аней, я не буду ругаться, я постараюсь не ревновать, я постараюсь, чтобы у тебя не было проблем. Я сделаю всё, чтобы ты никогда не плакала. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя… — Саша… — Наде удалось вывернуться из объятий взбудораженного мужа, теперь она смотрела на него и пыталась понять, что это. Начала гладить. В его глазах плескались страх, боль, любовь, болезненное обожание. — Сашенька, родной мой, что случилось? Что ты говоришь? Я люблю тебя, мы вместе, у нас всё хорошо. Что с тобой? То ты старый и ревнивый, то ты мне что-то «запрещаешь», Саш, что с тобой? Мы сколько лет вместе? Мы сколько лет знакомы? Неужели ты так ничего и не понял? Я люблю тебя, и я знаю, что ты меня любишь. Слышишь? Я это ЗНАЮ. Дело не в словах, дело в поступках. В том, что ты забираешь меня с работы, греешь или готовишь еду, вешаешь на батарею мою футболку, чтобы я переоделась в тёплое, укрываешь ночью одеялом, встаёшь и готовишь завтрак, выключив будильник и дав возможность поспать дополнительные десять минут, ты терпишь мои закидоны, слёзы. Это и всё и есть любовь. О ней не говорят. Я люблю тебя именно таким, каким ты есть, слышишь? Ты очень закрытый, но не для меня. Я тебя знаю. И ты знаешь, о чем я думаю, тебе и спрашивать не надо. Не волнуйся, пожалуйста. Что с тобой? Что случилось? Что на тебя так повлияло? Александр оперся на спинку дивана и сгрёб жену в своих руках: — Это обычная забота. Я боюсь, что в один непрекрасный день ты от меня уйдёшь. Устанешь от меня и уйдёшь. — Не, такого счастья тебе не видать. Я никуда от тебя не денусь. И я улыбаюсь, правда. И ты тоже. Я это вижу и чувствую. А забота почему? Потому что любишь. — прижалась к мужу. — Так, я ставлю чайник, а ты закажи что-нибудь, пожалуйста. Да, и на четверг надо меню продумать. — встала, отправилась на кухню, увидела действительно пустые и помытые кастрюли, улыбнулась. Весь этот монолог мужа ее не на шутку взволновал, это можно было назвать истерикой, зная невозмутимого, почти флегматичного Сашу. — Это ты чайник ставишь? И замерла? Что случилось? — обнял женщину. — Саш, у тебя точно всё хорошо? — посмотрела внимательно. — Если ты со мной, то всё прекрасно. Правда. — поцеловал. — Я заказал три пиццы. И салаты. — Как хочешь, я согласна на всё. А вот и курьер. — Я открою. Бенкендорф принял заказ, зашёл в кухню. — А давай в комнату? Я вино достала. — Только на тарелки? — И руками? — А давай, как в детстве. — улыбнулась. — Ух-ты, и пирожные. Самое оно в два часа ночи. Александр Христофорович открыл вино, дал ему «подышать». — Ого, а откуда такое сокровище? — спросил с улыбкой. — Я написала книгу, на часть гонорара купила эту бутылку, под настроение. А потом она так стояла. Не с кем было выпить. Зато теперь есть ты. И ты — самое важное, а бутылка для настроения. — Я понял. Про книгу я слышал. Но не видел. И мы это не отметили. И я тебя с этим не поздравил. — Обними меня. Кстати, вопрос относительно подарков. Что это за чудеса у меня то кармашках, то в столе, то на столе? — улыбнулась и уткнулась в его плечо. — Тебе не нравится? Неприятно? — Очень нравится и очень приятно, правда. Давай пробовать вино и пиццу, пока она горячая? — Я сейчас. Принёс свечи, зажёг их, налил вино в бокалы, выключил свет. — За нас, — улыбнулась Надежда. — За тебя. Мою единственную и любимую женщину. — И моего единственного любимого мужчину. Чокнулись и сделали глоток. — Интересный вкус, — заметил мужчина, привлекая к себе жену. — Я ожидала чего-то большего, честно говоря. — Всё равно вкусно. Но твои губы вкуснее. — притянул к себе. — У меня есть для тебя сюрприз. Поздравление с книгой. — достал из кармана маленькую коробочку и открыл. Там лежало скромное серебряное кольцо с сапфиром и фианитами, в свете свечей оно красиво переливалось. Дрожащими пальцами вынул его и надел на пальчик любимой женщины. Поцеловал. — Я люблю тебя, очень-очень. — Спасибо. Я тоже тебя люблю. Оно очень красивое. — Оно подходит твоим глазам. Хоть и очень простое. Но я обещаю… —Надя положила ладошку на его рот. И поцеловала. — Хватит. У нас сегодня романтическая ночь, давай наслаждаться. *** —Доброе утро, Анечка. — Корф поставил на прикроватную тумбочку поднос. — Доброе утро, любимый. Завтрак в постель? — улыбнулась. — Да. — Иди ко мне. Я уже соскучилась. — Я тоже. Очень-очень. — поцеловал девушку и положил ее на кровать. — Завтрак остынет… — пробормотала Анна, отдаваясь во власть любимого мужчины. — Анют, — они наконец-то начали завтракать, — я поискал в интернете список документов, надо будет написать заявление, анкету заполнить… — Владимир, ты о чём? — Заявление в ЗАГС мы подаём? Потом месяц ждать. Да и сына оформить надо. Для оформления необходима анкета, ее в ЗАГСе выдадут. — Да? Я думала… Но ведь это недолго? — Что именно? Документы? Я думаю да, а что? Что ты хотела? — Побыть вдвоём. Погулять. — Обязательно, родная. Только сначала вещи, потом ЗАГС и полдня наши. Я знаю, любимая, полдня — это ужасно мало, но я обещаю, я возьму отпуск и все дни мы будем проводить втроём. — Всё, что скажешь. Мы всё равно весь день вместе, хоть и по делам. Тогда я в душ и собираться. У Анны зазвонил телефон. Владимир отправился в душ. — Доброе утро, солнышко, ты уже встал? — на лице девушки появилась широкая улыбка. — Как дела? Что делаешь? Умничка. Нет, я про такую не слышала. А сбрось мне, я поищу. На работе? На работе всё хорошо, нет, никто не обижает, не волнуйся, —подошёл Владимир и сел перед ней на корточки, Анна приложила палец к губам, призывая к молчанию. — А ты знаешь, кого я встретила недавно? — Глаза Владимира впились в лицо любимой — Коллегу твоего отца. Правда, солнышко, конечно, правда, зачем мне тебя обманывать? Нет, он сказал, что возможно, есть такой шанс, что папа скоро к нам вернётся. Нет, не знаю точно когда. Но если об этом сказал папин коллега, то значит, это решено. Конечно найдёт. Наш папа всё знает и всегда нас найдёт. Ой, Варя, привет ей. Всё, беги. Целую. И я тебя люблю. — Положила мобильный на стол. — Первый шаг сделан. — улыбнулась сквозь набежавшие слёзы. Владимир взял ее руки в свои и целовал. — Спасибо, Анечка, спасибо, любимая… — Это тебе спасибо… — помолчала. — Так, я в душ и действуем по плану. После оформления всех документов, гуляли по городу. Зашли в кафе. — Анечка, родная, каким боком в твоей жизни Оболенский проявился? Что-то я не помню абсолютно. — Не доверяешь? — усмехнулась. Руки Владимира сжались в кулаки: — Анна! — резко — Не пори чушь! Я хочу ситуацию понимать. У нас что-то происходит. Два дня выходных, считаем два, нам никогда не давали. И это не блажь Бени, это отмашка сверху. Мне сказано, что за тебя «попросил» лично Оболенский. Естественно, «позвоночников» не любят. Благо, что Беня тебя знал раньше. Но сама понимаешь. Я слушаю. — Ясно. Я понимаю, что дядя Саша напрягается в моем присутствии. Понятно, что он не будет мне особо доверять, особенно, после ситуации с машиной. Но это нормально. — Корф взял ее руки в свои. — Оболенский, на самом деле, как-то пересекался с твоими родителями. Он помогал с документами Варваре, чтобы она смогла опеку тогда оформить. Оставил Вареньке свой номер телефона, на всякий случай. После опеки мы к нему обратились один раз, чтобы помог с разводом. — Бровь Владимира вопросительно поползла вверх. Анна сделала глоток чая. — Репнин не хотел официально разводиться. На нервы действовал. Потом перешёл на шантаж, угрожал отобрать сына. Хоть и не отец, но грозил отцом-генералом, что с такими связями ему все удастся. А второй раз да, с работой. Но это он сам позвонил мне и предложил у вас работать. То, что тут будешь ты и Надежда Николаевна он не сказал. Предложил на выбор Москва или Питер, конечно, я выбрала Москву, чтобы сына не дёргать. Но больше мы с ним не общались. И он ничего у меня не спрашивал, а я не о чём с ним не говорила. Курьер принёс документы и пропуск и всё. Пообещал нормированную, относительно, работу, с нормальной зарплатой, в небольшом коллективе. Это и подкупило. — Понял. Я не знал, что Оболенский с родителями знаком. Надо будет у Бени спросить. Так, что сыну интересно? Кстати, надо будет ещё ему комнату определить. Ремонт позже. — На счёт ремонта не спеши. Это не обязательно. А интересны биология, книги и паззлы. Ой, кстати, Володя-маленький сбросил мне книжку, которую начал читать в интернете, отрывок, как я поняла, и ему понравилось. Но в библиотеке ее нет, она недавно вышла, да и тематика узко-специфическая. Зоология. Так, вот. «История зоологии»… — Автор— Сычёва Н.Н.? — улыбнулся мужчина. — Сейчас рассмотрю… Да… Подожди, ты серьёзно? — Да, Наденька писала работу, потом передумала и решила написать книгу. Это хоть немного отвлекло, насколько смогло, от ситуации с Русиком. Будем гулять, зайдём в книжный, я возьму. Я знаю, в каком конкретно. Но это очень специфическая литература. Ему пока 11. Не рановато? — Не знаю. — пожала плечами — Он же начал читать и ему вроде понравилось… — Нет, я не против, книга — это не проблема, тем более что автор ещё и автограф даст. И подробности расскажет. Будет ей собеседник на эту тему. Мы с Беней полные профаны, — улыбнулся. — Как он учится? — Твёрдый хорошист. Мог бы быть отличником, ему достаточно легко всё даётся, но он немного ленится, да и я не требую этого. Для меня важнее, чтобы у ребёнка было детство. Одно время занимался футболом, потом пытался рисовать, но не зашло. В футбол гоняет во дворе с ребятами. Самое любимое, после книг, это паззлы. От них иногда сына надо отрывать. Вообще он вспыльчивый и самоуверенный, я считаю, что он умный не по годам. Мой лучший друг. За самоуверенностью прячет ранимость и страх потери. Знакомое описание? — грустно усмехнулась. — А на самом деле ему очень нужна и очень не хватает любви. Моей. Я знаю, что меня ему очень не хватает. И это моя огромная боль и вина перед ним. Но и не работать я не могу. — То, что не отличник, это прекрасно, пусть лучше в футбол гоняет. На счёт того, что детство у ребёнка должно быть, полностью поддерживаю. Описание очень знакомое, — улыбнулся. — Значит я поставлю вопрос о том, чтобы ты осела дома и занималась сыном. — Первое, я не смогу не работать. А тут есть условия и возможность договориться и выкроить полдня. Второе, на твою зарплату ты всех троих не потянешь. Поэтому… — После смерти родителей мы продали дачу. Ни я, ни Наденька не смогли там бывать. Сначала она все 100% перевела на меня. Когда мне исполнилось 18, я поделил всё пополам. Эти деньги лежат под процентами. Я их не трогал. Мне одному прекрасно хватало зарплаты. Плюс в спецназе тоже неплохо платили, и я не всю ее тратил. А так да, зарплаты хватало, поэтому загашник есть. — Рано или поздно твой загашник иссякнет. Да, такой момент, если мы живём вместе, … — Не «если», мы живём вместе. — Тогда я бы могла сдавать квартиру. Это моя квартира, у Вари своя, плюс домик за городом. И взнос в семейный бюджет. — Посмотрим. Как получится. Сначала надо с сыном познакомиться. — Обязательно. Обязательно, родной. Пойдём? — Пойдём. *** Утром собрались в кабинете Корфа. — Так, пока нет полковника предлагаю следующее: написать отчёты и убрать в кабинетах. Девочки, к вам просьба будет — перебрать всё в комнате отдыха, просроченное и на грани выбросить, составить список нужного. И я вас всех потом отпущу, сам тут побуду, мало ли что. — Володь, как ты думаешь, нас расформируют? — спросил Саша. — Не знаю. Два выходных это явно не щедрость полковника, сам же понимаешь. Если генерал выстоит и отстоит, то да, если нет, то нет. Всё, идёмте делами займёмся, «любимыми» отчётами. В любом случае, документы и помещение надо привести в порядок. Даже если придётся уходить. — Ты вечером…? — продолжил второй майор. — Да, ты с нами? — Да, — кивнул — мы все-таки на рыбалку вместе ходили. Господи, ну почему так, а? Почему хорошие люди уходят рано, а г… последнее живее всех живых? — с болью спросил Саша. — Ты сам ответил. Потому что не тонет. Работаем. Вечером Корф и Анна зашли на кладбище, потом Владимир заехал к Наде, и они отметили день рождения Руслана. *** В пятницу Бенкендорф и Надежда Николаевна припарковались на служебной стоянке, но не успели выйти, как у полковника зазвонил телефон: — Да? Понял, сейчас буду. — положил телефон. — Надюш, родная, дальше сама, меня вызывают наверх. Ничего не понял. Поэтому так, если нет дела, постарайтесь меня дождаться, если до конца рабочего дня не вернусь — бери такси и едь домой, спи. Ну, если есть дело — не мне тебя учить. — Хорошо, Саш, я поняла. Как с Аней? После Володиного рассказа? — Я и так надеялся, что она нормальный человек. Но присмотрись к ней, не как свекровь, а чисто по-женски, хорошо? — Как скажешь, — улыбнулась, открыла дверцу. — Подожди, — поцеловал жену в щеку — теперь всё. — Удачи! Корф собрал всех в кабинете начальника. — Так, я опять вместо Александра Христофоровича. Его вызвал сначала генерал, а вот дальше и министр. — «Пошла вода по трубам», — грустно усмехнулся Костя. — Похоже. Ладно, курьер принёс материалы. Кто-то из вас знает господ Шуллера и Забалуева? — Пересекалась по делу, — проговорила вполголоса Надежда Николаевна. — Сугубо субъективное мнение — полные бездари, как следователи, но с самомнением. Да, девочки, осторожно с ними, наедине не оставайтесь, оба любят запустить свои клешни куда нельзя. — В смысле? — Корф побледнел, глаза угрожающе потемнели. — Они к тебе лезли?! — Попытались, — усмехнулась. — Перелом носа у Шуллера моя работа, двойной перелом руки со смещением у Забалуева — товарища полковника. Одна из причин, товарищ майор, почему я капитан. — Вы умеете делать перелом носа? — искренне удивился Седой. — Вы мухи не обидите. — Вы забываете, Сергей, что я офицер. — улыбнулась Надежда Николаевна. — Капитан, нормативы сдаю регулярно, периодически хожу в зал. Юбки-платья это для маскировки. На чём попались? — Крышевание финансовой группы, которая отжимает квартиры. Сначала даёт деньги под залог квартиры, а через месяц отжимает. — отозвался Владимир. Зазвонил телефон. — Да, товарищ полковник. … Ох, ё, понял. хорошо. А что дальше? Ага, понял. Вы скоро? Угу. Есть. — Положил аппарат на стол. — Так, Бенкендорф звонил из туалета. Им с генералом свечи без смазки сейчас ставят… С Шуллером и Забалуевым не всё так просто. Финансовая группа — это айсберг, на самом деле там и крышевание проституции и финансовые махинации. Если мы их раскрутим и возьмём, то это будет последний гвоздь в гроб замминистра МВД Шишкина. И бонус для Оболенского. — потянулся на стуле. — И что мы делаем? — спросил Седой. — Работаем. Выполняем свои обязанности. В любом случае, мы должны работать так, чтобы к нам не было никаких претензий. Отчёты все написали? Давайте, я все в папку положу, полковник разберётся. Так, материалы дела изучаем и вперёд. Саша и Костя, смотайтесь сейчас в головной офис финансовой группы, мы с Седым по пострадавшим пробежимся. Наташ, поищи всё на Забалуева и Шуллера, плюс отзывы. Аня, предварительный портрет. Надюш, тут в коробках это твоё, я занесу. К вечеру вернулся уставший Бенкендорф. Собрал всех у себя. Обсудили полученную информацию. — А у вас что? — спросил Корф. — Пока ничего. Доказательства есть, если с этими разберёмся, то генерал идёт к министру. — Ясно. Тогда мы к Забалуеву? — Да. — Кстати, знаешь, кто жена Шуллера? — чуть насмешливо спросил Саша у Корфа. — Полина Пенькова. Так что предстоит встреча друзей. — О, да, — хмыкнул Владимир. — Допрашивать я ее не буду, иначе убью. — Вы ещё здесь? —спросил полковник. — Уже нет. — вся четвёрка испарилась. Александр Христофорович зашёл в комнату отдыха, где разговаривали Надя и Анна. Жена мягко улыбнулась и подошла к холодильнику: — Ты чай или кофе? — Я чай, и я сам всё сделаю. Репнина где? — налил заварку и включил чайник. Достал блюдце и хлеб, из рук любимой женщины забрал сыр и колбасу. — Я ее домой отправила. Пусть спит. — помолчала. — Саш, новости от генерала есть? — Пока нет. Он от нас их ждёт. А этих два гада очень скользкие, так что допросы предстоят те ещё. Анна достала печенье. У начальника зазвонил телефон: — Да, Саш? … ЧТО?! Где они? Понял, врач кто? А, хорошо, спасибо, едем. Анна смотрела на вопросительное лицо криминалиста и бледное Александра Христофоровича. — Саш? — тихо спросила Надежда Николаевна, борясь с интуицией. —Тихо, спокойно… — взял жену за руку — Седой и Корф ранены. Корф на операционном столе… Там Костя, Сашка отца подключил, а сам везёт сюда Забалуева. — Что? — шёпотом переспросила жена. Анна медленно села на диван. — Спокойно, родная, спокойно. Они в госпитале МВД, и мы сейчас туда поедем. Только сначала успокойся… Аня, только спокойно. Мы сейчас приедем и всё узнаем. Тихо. — прижал к себе Надежду Николаевну. — Успокойся, возьми себя в руки, и мы поедем. Всё будет хорошо.