Хулиганы

Корф внимательно посмотрел в окно заднего вида, потом резко выскочил на улицу: — Анна?! Что случилось?! Ты что-то забыла? Почему не позвонила, я бы поднёс? Ты же на самолёт опоздаешь! Анна, раскрасневшаяся от волнения, бежала навстречу Владимиру, волосы, собранные утром в хвост, развевались на ходу, к чемодану, брошенному на полпути, была примотана плёнкой дорожная сумка, рюкзак болтался из стороны в сторону и бил по пояснице. Она остановилась перед шедшим широким шагом ей навстречу Корфом: — Владимир! Подождите! Вы забыли меня! Я еду с вами! — остановилась перед любимым мужчиной, внимательно смотрела ему в глаза, спросила тихо, — Я успела? Я ещё успела? — Аня?! А как же курсы? Будущее? Возможности? — Парень смотрел растерянно. — Мне это неважно! Там не будет вас! Я успела? — шепотом. — Вы же возьмёте меня с собой? — Да! Да, чёрт возьми! — притянул любимую женщину к себе. Второй рукой подтянул чемодан. На улице шел дождь, но на него не обратили внимание двое, отчаянно целующихся и едва не потерявших друг друга из-за собственной глупости. *** Репнина проснулась раньше мужа, тихонько поцеловала его в щеку и отправилась готовить завтрак и собирать еду с собой. Приготовила быстро салат и битки на всех в офис. Обычно, они с Аней разделялись, кто что готовит, но теперь всё на ней. Ладно, не самое страшное, через полгода отыграется.… — Доброе утро, официальная жена, — Саша поцеловал Наташу, — почему не разбудила? Чем помочь? — Доброе утро, отдохни. Тебе там сообщение пришло, я твой телефон на зарядку кинула, глянь в коридоре. — Спасибо большое, Нат. Но это и я бы сделал… — Не за что. И телефон рисковал сесть. Романов вышел и тут же раздался его голос: — Нат, ты ещё и мои футболки погладила??? — Да, а что? Это преступление? — улыбнулась. — Погладить футболку любимому мужу? — Я бы сам…. Натусь, давай договоримся, своими вещами я занимаюсь сам. Я ничего не скрываю, но это уже перебор. — Но я хочу это делать? — пожала плечами девушка. — Ок, но только, когда я на работе. — шутливо помахал пальцем Романов. — Как скажешь. Садись завтракать. Термосы заливать? — Нет, спасибо. Уже тепло, вроде бы. Май какой-то холодный. — Угу. Я до сих пор сапоги в коридоре держу и не прячу. — Я только хотел спросить, — усмехнулся парень. — Нат, а можно вопрос? — Давай. — расставила приборы, разложила завтрак, включила чайник, наконец села сама за стол. — Почему ты отказалась от курсов? Ведь Надежда Николаевна не скоро вернётся в строй, если вообще вернётся. Полковник засадит её дома и всё. А так скорее всего и будет. Для тебя эти курсы не интересны? — Давай по порядку: На счёт Надежды Николаевны мы не знаем, но в любом случае, она лучшая. Да и дома она вряд ли высидит. Ты бы видел, как она работает, у неё в руках всё горит, она вся в этом, анализирует, сопоставляет, делает выводы, пишет отчёты, отдельно свои умозаключения. Или ты думаешь, что это вы такие умные? — улыбнулась, — Курсы… Там не всё моя тематика. Я же эксперт-программист. Андрей Викторович — эксперт-криминалист, там больше его. — Понял. — парень улыбнулся и отправился мыть посуду. — Если ты хочешь спросить, что делала бы я на месте Ани? Не знаю, но точно знаю, что та́к я бы себя точно не повела. Тем более, что у них ребенок на грани переходного возраста. Да и как бы я вас с Костиком оставила? — Наташа улыбнулась в ответ. — Сань, опять телефон. Я в душ. — Слышу, спасибо, хорошо…. -подошел к двери, — Натусь, Христофорыч требует нас обоих. Да и Корфыч сегодня выходной, ему с сыном побыть нужно. — Поняла, мне ещё минутка… — Не спеши, я ещё не брился. На выходе поцеловал Наташу. *** Владимир отстранился от жены, когда перестало хватать воздуха и когда за шиворот весьма ощутимо полилась вода с неба. На улице был уже ливень. — Немедленно в машину, наперёд и включи обогрев, ты вся мокрая! — скомандовал Корф. Анна послушно забралась в машину. Володя-маленький никак не отреагировал на возвращение матери. Владимир засунул чемодан и рюкзак жены в багажник, запрыгнул в машину, включил обогрев и завел мотор. — Так, я сейчас переоденусь и мы отправимся с Вовкой по нашим делам, а ты залазишь в ванную, греешься, пьёшь липовый чай, он в ёмкости с ромашками и под одеяло. И постарайся поспать. Сегодня у нас, похоже, выходной. Вов, ты чего затих? — посмотрел на насупившегося мальчишку в окно заднего вида. — Наши с тобой планы не изменились, мы только забросим маму домой и я переоденусь, но это быстро. — Мы не погуляем… — пробурчал ребенок. — С чего ты взял? — удивился Владимир. — Мы сначала займёмся первой частью нашего плана, а потом посмотрим. Я думаю, что это тучки вылили и всё, дальше будет солнышко. — фраза прозвучала двусмысленно. — Наша первая часть же не быстро решаема, так? Володя-маленький кивнул. — Ну вот. А потом выглянет солнышко и мы приступим ко второй части плана. Не дуйся. — ласково улыбнулся Корф. — М-м-м-дя… Мы в тянучке… Ань, ты как, согрелась? — Да, спасибо, не волнуйся. — робко положила свою ладошку на руку мужа, сжимающую коробку передач. Парень тут же накрыл её второй рукой. Подъехали к дому: — Вов, ты меня тут подождёшь или с нами поднимешься? — С тобой, — кивнул сын. Зашли тихонько в квартиру, завезли чемодан с сумкой и рюкзаком. Володя-маленький разулся, сбегал в туалет и включил чайник. Корф быстро растерся полотенцем, выпил горячего чаю, переоделся в сухое. — Сына, я готов. Только зайду к Надюше. Возьми зонт, пожалуйста. — мальчик кивнул.- Анют, я тебе чай заварил, поставлю у кровати. Мы ушли. Владимир зашёл к тёте, Надя молча и вопросительно посмотрела на парня. — Как ты, мамуль? — улыбнулся и осторожно сел на подлокотник кресла, — Как ты и Мандаринка себя чувствуете? — Мы в полном порядке, не волнуйся. Саша каждый час сообщения шлёт. Не паникуйте, я исправилась и буду докладывать о своем самочувствии. Ты как? Я правильно услышала? — Я рад, что ты исправилась, — целовал её пальчики, — с нами точно не хочешь? — Нет, потом погуляем. Ой, смотри, и солнце… Я в принципе не понимаю суши, да и рисковать не хочу. — Понял, ты права, родная, это я не подумал… — уткнулся носом в пальчики тёти, помолчал — Да, мам, ты правильно услышала… — чуть тише, — Только не знаю, правильно ли я поступаю. Вова очень обиделся. На Анну. Теперь, похоже, и на меня. Сейчас поговорить попробую. — Мы же с Саней тоже тебя оставили в свое время… — Не смей! Никогда так не говори, слышишь?! — Владимир выровнялся. Продолжил мягко и спокойно, — мне было двадцать лет, начнем с этого, да и вы с Сашей офицеры… Я всё понимал тогда и понимаю сейчас… Ладно, родная, меня ребенок ждёт. Я пойду. Спишемся тогда, вдруг ты спать будешь? — Хорошо, конечно. Удачи! Приятного аппетита! — Спасибо, — улыбнулся и поцеловал Надюшу в щеку, шёпотом, — спасибо огромное, что ты у меня есть. Владимир вышел в коридор и увидел сидящего на полу сына, который подтянул колени к голове и сверху положил руки. — Сына? Ты в порядке? — Да, пап. — встал, — Ты точно нормально, не замёрз? — Нормально, не волнуйся. Идём мальчишничать? — улыбнулся Корф. — Идём, — кивнул Володя-маленький. Сели в машину, ребенок пристегнулся, Владимир завёл мотор и плавно тронулся. Молчали. Парень видел, что Володя-маленький хочет что-то сказал, но побаивается. На удивление быстро добрались до места своего «мальчишника». Выбрали самый дальний столик, сделали большой заказ. Уселись напротив друг друга. — Сынок? Я тебя слушаю. — спокойно-ласково проговорил Корф. Видел, что ребенок думает, говорить или нет. — Говори, как есть. Я всё пойму. Отвечу на все вопросы. Не обижусь. Володя-маленький сделал глубокий вдох: — Пап? Ты что, простил маму? И как теперь с ней? Владимир положил локти на стол, упёрся грудью в кулаки: — Вов, я очень сильно люблю свою семью. И маму, и тебя, и тётю Надю, и дядю Сашу. Очень-очень. Да, я могу чего-то недопонимать, но я прощу практически всё. Именно потому, что люблю. И всё у нас как и прежде, мы все вместе. Я не прощаю только одного — предательства. — Но мама нас предала! Она уехала, а нас оставила! Нет, я не хотел и не хочу туда, но как бы мы жили?! Это бы уже не было нашей семьи, всех нас! — Не было бы, — согласно кивнул Владимир. — Но мы не знаем, чего было бы́, а чего нет. Мы знаем, что есть. А есть все мы. И мамочка с нами, она не уехала. И есть наша семья. — помолчал, — Я согласен, что не было бы нашей семьи. Но она есть. Да, наша мама совершила … ошибку, глупость, … не знаю, как назвать. Но она смогла всё исправить. Это главное. Главное, всё делать и говорить вовремя. И вовремя всё исправить. — И как теперь? — В смысле? — не понял Корф. — Как теперь с мамой? — Да как обычно… — принесли блюда, — Спасибо. Как до этого жили так и дальше живём. — То есть, делать вид, что ничего не произошло?! — ребенок недоумевал. — Да. Нужно простить. Прощает сильный. А слабый нет. Мы с тобой мужчины, мы с тобой сильные. Значит, сможем простить. — И как часто нужно прощать?! А если я не хочу?! Корф понял, что Володя-маленький сейчас заплачет. Пересел к нему, крепко обнял. Владимир сам не знал, как быть и что делать дальше, что будет с их отношениями с женой. А что он может сказать ребенку? Его сынишка хоть и маленький, но умный не по годам. И задаёт правильные вопросы, только ка́к на них ответить так, чтобы он понял, когда у него самого нет ответов на свои вопросы. Гладил мальчишку по голове, понял, что он всё же плачет. Успокаивающе гладил и целовал вздрагивающую макушку. Почувствовал, что Володя-маленький успокоился, шмыгнул носиком, протянул ему салфетку. — Пап, ты не думай, я не плакса…. — Ш-ш-ш, родной мой. Я всё понимаю. Правда. Я с тобой. Всегда. И всегда пойму. Я знаю, ты переживаешь, но мы разберёмся, и всё будет хорошо. Мы скоро помиримся, и всё будет в порядке. — Корф мучительно подбирал каждое слово. У него было бы ощущение, что он идёт по минному полю без миноискателя с завязанными глазами. — Наша ссора никак не связана с тобой, мы тебя очень любим. В жизни не бывает всё идеально хорошо. Бывают и сложности… Ведь бывает хорошая погода, а бывает плохая, так и в жизни. Сейчас у нас плохая погода, но скоро обязательно выглянет солнышко. Какое-то время посидели вместе. — Ты как? — мягко спросил Владимир. — Нормально, кажется… — Тогда давай пробовать наши роллы. Столько набрали и ничего не кушаем. Приятного аппетита! — Спасибо! И тебе. Корф осторожно изучал собственного сына и не мог подобрать правильных и таких нужных мальчишке слов. — Вов, давай мы с тобой попробуем в этот раз сделать вид, что ничего не произошло. Если мама захочет с нами поговорить на эту тему, тогда да, скажешь ей, всё, что хочешь. Только спокойно. Ребенок кивнул. — Ты думаешь, я не совершал в жизни глупостей, ошибок, подлостей? — горько усмехнулся Владимир. — Ещё и как! И обидел самого важного, родного и любимого человека — Надюшу… — Ты???? — искренне удивился Володя-маленький. — Тётю Надю??? Но она же замечательная??? — Я. — грустно подтвердил отец. — Сделал ей очень больно и абсолютно незаслуженно… Я вообще не имею права с ней так разговаривать… — Но она же тебя простила? — Да. Что меня очень сильно удивило и ещё больше обрадовало. Знаешь, я из личного опыта скажу, ссора никому ничего приятного не приносит. Или такая ситуация, как с нашей мамочкой. — помолчал, пытаясь правильно и доступно сформулировать, — Всем сторонам очень больно и очень плохо. Очень-очень. Просто кто-то может поплакать, кто-то не показывает свои эмоции, кто-то старается отключаться от этого. Главное, научиться прощать. Я по себе знаю, что это очень сложно. Я бы сказал невозможно. Но, оказывается, возможно. Нужно этому учиться. Тебе самому легче станет, поверь мне. — А мама нас любит? Владимир потерял дар речи. — Конечно любит, ты что? Она нас очень любит. — Поэтому и вернулась? — Ну да. Мама нас очень любит. И она с нами. — А почему она тогда хотела уехать? Ей было не до нас явно. Она нас не замечала? — Мамочку поглотили курсы, было очень интересно. Да и возможная поездка тоже, перспективы… — А она нам не скажет, что мы обломали ей перспективы и Францию? — Сы-ына? — удивлённо протянул Корф, пересел обратно к мальчику и обнял его. — Мама никогда нам так не скажет. Она нас любит, она выбрала нас с тобой. Ты чего? — Не знаю. Я просто ничего не знаю. И не понимаю. — Всё обязательно будет хорошо. — Владимир молчал. А что можно сказать, если он сам ничего не понимает и сам не знает, что делать и как себя вести. Продолжили поглощать суши. — Вов, я всё время забываю спросить, может ты бы каким спортом займёшься? Пацифистским, разумеется, — чуть усмехнулся отец. — Я не против, а каким? — Ну, их много: теннис, футбол, плавание, э-э-э, баскетбол, волейбол… — Я понял. Я бы хотел на плавание. Только я плавать не умею. — Ничего, там научат. Если хочешь, то чего молчишь? Мы же договаривались? — Да как-то не до того. — Действительно, о собственных желаниях сказать и не до того. Володя?! — возмутился Корф-старший. — А мы зачем?! Чтобы ты сидел наедине с паззлами?! Ребенок смутился. — Так, хорошо, — Владимир остыл, — с плаваньем разобрались. Чего бы ты ещё хотел? Что нужно? Купить? Посмотреть? Посоветовать? Говори, как есть. Володя-маленький уткнулся в отца. — Побудь со мной, пожалуйста… — попросил шёпотом. — Я всегда с тобой, слышишь? — Тогда погуляй со мной и не исчезай. Владимир вновь очень крепко обнял мальчишку: — Ни за что. Только по работе, но обязательно вернусь. Всегда. — Пап, а ты сможешь показать мне несколько приемов? — Конечно. Ты зарядку делаешь? Володя-маленький отрицательно покачал головой. — Эй, ну вот…. А мы про спорт говорим… Начинай делать зарядку, потом будем ходить на плавание и приёмчики. Иначе можно порвать связки и сухожилия. — Хорошо, я буду. — Умничка мой. Теперь открывай ротик, летит ролл. Начали шутя, со всякими прибаутками, кормить друг друга. — Ты мне так и не ответил. Чего бы ты ещё хотел? Что нужно? Купить? Посмотреть? Посоветовать? — У меня телефон барахлит, — тихо проговорил Володя-маленький. — Понял. Давай я гляну, чуть что отдам нашим программистам. Если они скажут, что ему конец, то купим новый. Мальчик потянул аппарат. — У-у, нет. Вопрос снят. Покупаем новый. Сколько ему лет? — Лет семь. Это мамин. — Да я уже понял. Так, сегодня у нас выходной, поэтому сегодня и купим. Дальше оба Владимира Корфа шутили, дурачились, ели суши, разговаривали и смеялись. Одним словом — знакомились друг с другом. Владимир шаг за шагом познавал собственного сына. А сын познавал отца. После покупки нового телефона, позвонили Надежде Николаевне и подхватили её недалеко от дома. Машина припарковалась ровно возле ожидающей их женщины. Владимир вышел, подошёл к тете и обнял её: — Привет, мамуль, как вы? Как ты, Мандаринка? — Привет, родной мой. Мы хорошо, покушали, поспали, опять покушали. Теперь хотим гулять со своим братом и племянником. — ласково улыбнулась и растрепала волосы Корфа-старшего. — Вы как? — Так себе. — тихо проговорил парень. — Хочется верить, что сын хоть немного отвлекся. — чуть громче, — Ну что, тогда в парк? Сок у нас собой. — Поехали. Погуляем. — Ты вперёд? — Нет, сынок. Я к своему младшему племяшке. — мягко улыбнулась Надя. Корф помог сесть. — Привет, Володенька. — Здравствуйте, тетя Надя! — звонко отозвался ребенок. — Рассказывай, где были, что видели. — А Вы как? — Вот точно Корф. — шутливо возмутилась Надежда Николаевна и пристегнулась. — Я отлично. Рассказывай, мне же интересно! Машина плавно тронулась. *** Бенкендорф в энный раз перечитывал имеющуюся информацию. И с каждым разом становился всё злее. После вежливого постукивания в кабинете материализовался генерал Романов. Это была первая встреча бывших друзей, а теперь начальника и подчинённого. — Здравия желаю, товарищ… — начал Бенкендорф, но был остановлен генералом: — Привет, садись. — Сел сам, помолчал. — Во-первых, я хотел поблагодарить тебя и ребят за вашу оперативность в том деле и извиниться за своё поведение тогда и за всё то дерьмо, в которое я вас втянул. Я во всём том был неправ. Категорически. И прошу за это всё прощение. И у тебя тоже. Во-вторых, я бы не хотел, чтобы наша дружба, хочется верить, что именно дружба, прекратилась. Я много думал всё это время, да и с Шурой о многом говорили, многое поняли, на многое посмотрели по-другому. Я предлагаю мир. Мы с тобой знакомы кучу лет, лучше и надёжнее друга, чем ты, у меня нет. Мир? — посмотрел вопросительно и протянул руку. Александр Христофорович внимательно смотрел и слушал сидящего перед ним человека и понимал, что с этим мужчиной, открыто признающимся в своих недостатках, он не знаком, но согласен дружить. — Мир, — кивнул в ответ полковник и крепко пожал протянутую ладонь. — Ты ведь не только за этим приехал. Выкладывай. — У вас кофе есть? И пожрать бы чего, а? С самого утра по коврам мотаюсь… — Романов снял китель, закатал рукава идеально выглаженной белоснежной рубашки. Форменную рубашку, как и Бенкендорф, Николай Павлович ненавидел всеми фибрами души. — Понял. Сейчас принесу, ты же в комнату отдыха не пойдешь? Я правильно понимаю? — Да. Разговор длинный и тяжёлый. Потом своими наворотами похвастаетесь. С меня подарок в честь новоселья, потом. Разместились на диванчике за журнальным столиком. Перед этим Рудесский проверил кабинет полковника, по просьбе визитера, на наличие жучков. Чем вогнал в ступор хозяина кабинета. — Значит, Сань, слушай меня внимательно и не перебивай. Все вопросы и уточнения потом… По мере рассказа генерала Бенкендорфу становилось не по себе. — В общем, решать тебе, конечно, но сам понимаешь, что это выбор без выбора. Реши кто поедет, кто будет главным. Я сделаю все бумаги быстро, без проволочек. — Понял. Господи, как же было хорошо, пока тебя не было. Тихо-спокойно себе работали. Приходили домой к семье. И тут ты. Романов, ты же как припрёшся, так ничего хорошего не жди. — Кстати, как семья? Как девчонки? Я уже в курсе, что Анна никуда не поехала. Причина? — Семья нормально, спасибо, — чуть холодно проговорил Александр Христофорович. — Про Анну не знаю. От тебя узнал. Она осталась в Москве? — Да. Без объяснения причин. Придумайте что-то. Форс-мажор какой-то. Может с малым что? — Не хочу накликать. Если бы с ним действительно что-то случилось, то Надюша бы мне написала. Это как минимум. Мы решим. Спасибо. Как Шура? — скорее из вежливости спросил Бенкендорф. Романов улыбнулся: — Мы с ней очень долго разговаривали после всего этого… Знаешь, я каждый раз, когда с тобой говорю о Надюше, всегда удивляюсь, с какими глазами ты о ней говоришь, ка́к ты о ней говоришь. У тебя голос меняется, интонации… — отпил кофе. — Как ты тогда говорил. Ты же прав абсолютно. Вот в чем дело. Я сам много думал. Да и приглашение на свадьбу сына… Точнее его отсутствие. Он тоже прав. В общем, мы с Шурой решили начать всё с начала. У нас сейчас эдакий медовый месяц. Закончим это дело, уедем с ней на две недели на тёплый песочек и красивые пейзажи. Билеты с открытыми датами. — Я рад за вас. Правда. Ладно, я сейчас всё обмозгую, поговорю с ребятами. У Корфов сегодня по семейным обстоятельствам. Но завтра он как штык и в деле. — Понял, смотри сам, тебе виднее. Вовка и Саня самые опытные. — Я об этом же. Главное, Надюше не проболтаться. — Приезжайте с Надюшей к нам. Шура хотела к ней зайти, но узнала, что она в больнице, решила не волновать. — Спасибо большое за приглашение, но это решать Наде. Прости. — Конечно, я всё понимаю. — грустно усмехнулся генерал. — После такой мерзости. Ладно, думай, решай, разрабатывайте с ребятами план. Времени у нас неделя. Завтра в два у вас представители «смежных структур», будут делиться информацией. Всё, бывай. Бенкендорф убрал в кабинете, проветрил хорошо, ополоснул лицо ледяной водой, выпил кофе, отписал жене и собрал подчинённых. — Значит, так, робяты…. — спокойно и негромко проговорил Александр Христофорович. — Был у меня сейчас генерал Романов. В общем, от него благодарность, я так понял, что не только устная. И извинения весьма искренние скажу я вам. Дальше: по нашему делу параллельно работают и «воротнички». Им удалось, похоже, установить цепочку более полно. Завтра в два они у нас. — Ой, не нравится мне это всё, — протянул Саша Романов. — Не перебивай, а? Скорее всего, нам нужно будет ехать на предполагаемое место. В компании одного из воротничков. — Кто едет? — спокойно спросил Седой. — Завтра с Корфом будем это решать. Я точно знаю, кто не́ едет: Наташа и Писарев. Наташа нам нужна будет здесь, как программист, Серёг, ты всё время сидишь у нас дома с Надеждой Николаевной, Вовкой и Анной. Не-от-луч-но. Надежду Николаевну на работу не пускать. — парень кивнул. — Подробные инструкции я тебе перед отъездом напишу. — Понял, шеф. А Анна разве…? — Как выяснилось нет. Сам узнал от генерала. Мне из них никто ничего. Ладно, это лирика. Сейчас всё ещё раз в сто пятидесятый раз перепроверить, это для лаборатории, опера — все документы, фотографии, всё. Для начала приведите в приличный вид, чтобы они мне рожи не строили, прочитайте ещё раз всё, обмозгуйте, потом соберёмся у меня, набросаем план своей инфы, а завтра будем плясать от полученных данных. Трудимся. Я пока переварю услышанное. Оперативники разошлись. Александр Христофорович отправился за кофе, по дороге набрал жену. *** Оба Корфа и Надя гуляли по парку. Володя-маленький ещё в машине похвастался новым телефоном, теперь же ни на шаг не отходил от женщины. — Ой, смотрите, новые карусели! — заинтересованно проговорила Надежда Николаевна. — Их раньше не было здесь. Мы же недавно гуляли тут. — Не было, — согласился старший Корф. — А, это приезжий. Как в свое время «Луна-парк» был, помнишь? — О, да. Одна «скамейка» чего стоила, — улыбнулась Надя. — Идёмте, посмотрим. Подошли поближе, рассмотрели какие есть качели-карусели, почитали кассу. — Вов, выбирай. Только для своего возраста. — усмехнулся Владимир. — Пап? — вопросительно посмотрел мальчик. — Ну, а чего бы мы тут стояли? Чтобы облизаться и уйти? Выбирай, говорю. — Тогда вот, вот и вот. — Будьте добры… — Владимир расплатился. — Так, сначала пробуешь, если понравится, пойдёшь ещё. — Спасибо большое! — обрадовался ребенок. — Иди уже, чудик, — улыбнулся Корф. — Ты куда? — Сначала на «лифт». — Хорошо, мы тогда вот на этой лавочке, — кивнула Надежда Николаевна. — Найдешь нас быстро, она самая видная. — Хорошо, спасибо. — Давай мне остальные билеты, а то потеряешь ещё. Володя-маленький убежал, а Корф с тётей сели на лавочку. — Мам, как ты? Сок? Ты бледная. — Нет, родной, спасибо. Не волнуйся, бледность это нормально. — провела ладонью по его руке. — Ты как? — Не знаю, мам. Честно. Я даже не знаю, рад я возвращению Ани или нет… Знаешь, Вовка в аэропорту попросил её уехать и не возвращаться. Наверное, я с ним согласен. Лучше бы так. Потому что, как тепе́рь, я не знаю. Я ему говорил, что всё образуется, что мы сильные и в этот раз должны её простить, что мама нас любит, иначе бы не вернулась. А сам в это не верю. Не верю. И не знаю, что делать. — Всё образуется, ты абсолютно прав, Володя. Анна совершила редкую дурость, согласна. Но она вас очень любит. И ей очень стыдно и плохо за то, что она утворила. — Вы разговаривали? — Нет. Я видела. Ты знаешь, мне кажется, что она хотела тебя немного … позлить, что ли, или заставить ревновать. Ну, букеты и задержки после курсов точно из этой оперы… Прибежал радостный Володя-маленький. — Ну как? — хором спросили родственники. — Круто! Ещё хочу! — Хорошо, только посиди немножко с нами, чтобы голова не закружилась. — Надя притянула мальчика к себе. Тот её мгновенно обнял. Надя перебирала его волосы. — Тётя Надя, а мы с папой решили отдать меня на плавание, — поделился новостью ребенок. — Отлично, я только рада. А ты умеешь плавать или будешь учиться? — Буду учиться. — Хорошо. У меня знакомый есть в «бассейной сфере», я с ним поговорю, он всё расскажет, и мы выберем. — Спасибо большое, — хором проговорили оба Владимира. — Перестаньте! Вова, ты как? Остыл? Голова не кружится? — Нет, я в норме. — Тогда иди на следующую качель, — улыбнулась Надя. Мальчишка убежал, женщина сделала несколько глотков сока и заговорила: — Возвращаясь к нашему разговору: букеты эти она сама себе покупала. — Значит, я правильно понял. — вздохнул Владимир. — Только не понял зачем. — Я же сказала — чтобы позлить и заставить ревновать. — Зачем? — повторил вопрос Корф. — Она же знает, что в гневе я страшен. Забыла и решила освежить знания? — Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, что она хотела развести тебя на эмоции. Аня же видит, как Саша реагирует на Андрея Викторовича, видит сжатые зубы Сашки, когда на меня кто-то смотрит… Захотелось и себе такого же, что бы ты ревновал, показал, что не равнодушен. Цветы дарил в конце концов… — Зачем? — упрямо повторил Корф. — Цветы да, я согласен. Я их не дарю. Но дядя Саша тебе же цветы не дарит, а ты ему в ответ ничего подобного не закатываешь. Ревновать… Но я ей верю… — осекся и тут же исправился, — верил… Верь… Ай, не знаю. Не понимаю… Я всегда считал, что раз мы вместе, то мы вместе. Почему нельзя было просто поговорить?! Просто сесть, всё рассказать?! Да я бы сам сказал «Езжай, я справлюсь». И с Вовкой нормально поговорить, а не чтобы он рыдал так, что мы с Писарем его успокоить не могли?! Она же психолог! Классный, между прочим! Она одним вопросом может прижать! А с собственным сыном не смогла… — Относительно цветов: я сама не очень люблю цветы, и Саша это знает. Я мужа не за них люблю. Да, приятно, когда он их дарит, не спорю. Но мне в нём не это важно и ценно. И мы с ним об этом говорили. И договорились. Самый главный и ценный подарок он сделал, — на лице Надежды Николаевны мелькнула лёгкая улыбка, глаза светились, — хотя пытался меняться. Но это я. А тут Аня. Она другая. Она более мягкая, хрупкая, нежная, ранимая. Ей нужно твое внимание, нежность, какие-то милости-приятности. Ты же, когда за ней ухаживал, цветы дарил? Дарил, я знаю. Когда предложение делал, дарил? Дарил. А теперь что? Добился своего и отправил жену на кухню? Мол, знай, женщина, свое место? Ты когда ей романтический вечер устраивал? В кафе водил? Не втроём с сыном, а только вы? Тет-а-тет? Это же немного другое, да простит меня мой любимый племяшка. — Хорошо, мам, согласен. Тут мой косяк. Но, что из-за этого и на сына наплевать?! Почему с ним нормально не поговорить? Ведь она мне сама говорила, что Вова её лучший друг. Он сказал мне сегодня, что не уверен, что мама нас любит. И что мы ей нужны. И что он не хочет её прощать. Ма́му! Понимаешь?! — Вот тут не знаю, что сказать. Сама очень удивилась этому. Может, это о́н так воспринял её отъезд? — Не знаю. — молчал. Корф сидел сгорбившись, локтями упёрся в колени, смотрел в одну точку — на плиточку под ногами. Надя видела его уставшее, чуть одутловатое, серое лицо с мешками под глазами, пепельные волосы и борода только подчеркивали это всё. От него исходила боль и какая-то обречённость. — Я ничего не знаю. — раздельно проговорил парень. К ним вновь бежал Володя-маленький, вновь пришлось прерваться. — Там так здорово! — Мы рады, — Владимир натянул улыбку. — Но ты сначала посиди, отдохни, а потом продолжишь. Через пару минут мальчик убежал на следующую карусель. — Володя, мальчик мой родной, ты должен ответить себе на два вопроса, хотя там один вытекает из другого: ты лю́бишь Анну? Ты хочешь с ней быть всю жизнь? Ответь на них, потом действуй. — Тут мам, один ответ: я её люблю. Больше жизни. Тебя, её и сына. Без вас мне никак… Но так паршиво и обидно за малого… Надежда Николаевна притянула голову племянника к себе и гладила: — Я понимаю, правда. Сама в таких чувствах. Но если действительно любишь, то простишь. Только постарайтесь поговорить. Поговорить спокойно, без эмоций, услышьте друг друга. И всё наладится. Всё будет хорошо, сынок, всё будет хорошо… Владимир прикрыл глаза и наслаждался этой лаской, голосом родного человека, голосом мамы. — Знаешь, я когда уходила гулять, осторожно заглянула в вашу комнату, Аня даже не заметила. Она сидела в обнимку с твоей подушкой и смотрела в одну точку. Ей тоже очень непросто. — Ма, а тебе приятно, когда Саша тебя ревнует? Я вообще считаю, что ревность — признак недоверия. — Нет, Володь, неприятно. Очень. Тем более, что Сашка в таком случае замыкается, на работе начинает лезть под пули. Да и с недоверием согласна. Мы с ним оба знаем, что никто никогда ни за что, и тем не менее, иногда, в шутку. Хотя, он действительно очень боится, что я от него могу уйти. Глупый. Я без него не могу. И не хочу. Ладно… Но, повторяю, это мы. А это — вы. Мне приятно подчиняться мужу, но в меру. Да и Саня меня не терроризирует и не строит. Мы друг друга слушаем и слышим. Аня же с характером, привыкла сама принимать решения, ты тоже с характером, вам надо научиться быть вместе. Вы столько лет не виделись. И да, в гневе ты страшен, это правда. Но не для близких людей. Это я тоже не сразу поняла, — мягко улыбнулась Надя. — Для тебя я не страшен, — улыбнулся Корф и целовал ее пальчики. — И для семьи в целом. — Я знаю. — Мы же и дома и на работе вместе, чего ей не хватает? — Ответ банален до неприличия: романтики. — Но я мент, опер… — И что? Не человек что ли? Оставляй мента на работе, а домой бери с собой романтика. Вот и всё. — Хорошо, понял. Спасибо большое, родная. — Перестань. — Надо только с Вовкой решить. Как с ним быть. — Это задание для Ани. Если помиритесь вы, помирится и Вова, вон он бежит. Ну как? — Здорово! Круто, правда. А там катамараны есть! Новые, красивые. — Где? — удивлённо спросила Надя. — На озере. Я когда на «Солнышке» катался, заметил. — Ма? Посмотрим? — улыбнулся, — Или это вотчина дяди Саши? — Посмотрим. — кивнула тётя. — Вов, ты не мокрый? Голова не кружится? — Нет, честно. — Тогда идём. Корф и Надя встали одновременно, и она схватилась за руку племянника. Владимир подхватил и придержал. — Мам? Врача или посидишь? — Всё хорошо, — улыбнулась, — просто резко встала и голова немного уехала. Уже всё хорошо. Идёмте катамараны смотреть. Неужели Саша действительно добился от служб?.. Корф-старший крепко держал вторую маму под руку, Володя-маленький шёл рядом. *** Александр Христофорович внимательно смотрел на своих оперативников. Решение он принял. Осталось обсудить с ребятами детали. Выслушал. — Теперь так. Туда едут: я, Корф, Саша и Седой. Из криминалистов с нами Андрей Викторович. — Александр Христофорович, может, Вы бы остались? — заговорил Царь, — Прикрывали бы нас тут? — Для этого у нас есть генерал. Я с вами, я так подозреваю, что копнём мы очередное г… которое вам может оказаться не по погонам. И из-за этого поднимется потом вонь. Но чётко решим после «воротничков». Так, Андрей Викторович, посмотрите, что Вам для экспертиз может понадобиться, что нужно докупить. Я поговорю с генералом. Всё, все свободны. Костя и Сережа Писарев, задержитесь. Остальные проверьте документы, комнату отдыха и можете ехать домой. Завтра на восемь. Оперативники разошлись. — Теперь с вами. Первое, вы вдвоём будете за главных. Непосредственно с вами будет генерал Романов. Второе, моя личная просьба, присмотреть за Надеждой Николаевной и Анной с Вовкой. Это касается здоровья Нади и безопасности их всех. Я просто за них боюсь. — Я понял, — кивнул Писарев. — Без меня они из дому не выйдут. Только в моем сопровождении. Остальное мы с Костей разделим. — Спасибо большое. — Свои люди, сочтемся. Полковник откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Очень хотелось домой, к любимой женщине. Но нужно дождаться, пока уйдут опера. Он уйдет последним. Визит генерала Романова был неожиданным и ожидаемым одновременно. Ожидаемым, потому что он начальник и куратор их спецотдела, он обязан приходить, командовать, требовать. Неожиданным, потому что перед ним сидел совершенно другой человек, не тот Коля, с которым он прошёл Рим и медные трубы. Более человечный. Хотя, про личное они особенно никогда не говорили, он сам относительно этой темы закрыт на все пуговицы, а сверху ещё и бронежилет. Все дорогие сердцу моменты спрятаны глубоко и достаются бережно и трепетно, исключительно чистыми руками. Ладно, нужно спрятать бумаги, прибраться и домой, к Надюше. При мысли о жене широко улыбнулся. Хорошо, с этим Николаем Павловичем познакомимся. А теперь домой. Интересно, что такого случилось, что Анна вернулась? Одумалась? Дай-то бог! Позвонил Наде: — Надюш, привет, родные! Как вы? Что делаете?.. Понял, хорошо, только не перегуляй… Уговорила. Купить что-то нужно? А, хорошо, понял. Я уже скоро выезжаю, скоро буду. И я очень-очень. — улыбнулся. Бенкендорф проверил здание, всё закрыл и уехал. *** Машина Корфа и машина полковника припарковались одновременно рядом с домом. Александр Христофорович быстро щёлкнул брелоком и подошёл к машине племянников, чтобы помочь выйти жене. Надя вышла, ласково посмотрела на него и одними губами сказала «спасибо». Улыбнулся глазами в ответ. — Привет, Володи, — усмехнулся Бенкендорф. — Как прогулка? — Супер! Мы были в парке, там ещё один парк. — весело отчитался мальчик. — В смысле? Приезжий? — Да! Классный! — Понравилось? — Очень! — Отлично. Теперь домой и ужинать. И отдыхать. Вошли в подъезд, сели в лифт. Владимир молчал и морально готовился к встрече с женой. Вошли в квартиру, в коридоре ощутили запах выпечки. Надежда Николаевна и Бенкендорф умылись и скрылись в своей комнате. Оба Владимира пошли мыть руки. — Папа, — шёпотом заговорил Володя-маленький, — и что теперь делать? — Ничего, всё как всегда. Ты кушать хочешь? — Нет, я так наелся, что и завтракать не буду. — Ага, щас. Так, иди пока к себе. Я сейчас сам с мамой поговорю. Володя-маленький быстро прошмыгнул к себе, Владимир постоял пару секунд перед дверью в свою комнату, сделал глубокий вдох и вошёл. На кровати лицом к двери и свернувшись калачиком лежала Анна. Корф закрыл за собой дверь и осторожно сел рядом с женой. Смотрели друг другу в глаза. — Прости меня, пожалуйста. — прошептала девушка. Владимир лёг рядом на бок, положил голову на согнутый локоть. — Почему ты просто нормально всё не рассказала? Я же не против твоей поездки, это действительно отличные возможности. Просто то, ка́к ты это всё нам сказала… — Я сама не знаю, что это было. Я знаю, этому нет объяснения и оправдания… Я была уверена, что ты будешь против, поэтому и поставила перед фактом. Да, нужно было нормально поговорить…. — Тем более, что мы с тобой договаривались. Тут задержки и цветы, — на этих словах Анна залилась краской, — тут твой внезапный отъезд. И ты ничего не объяснила… — Прости меня… Я знаю, я говорю это довольно часто, но… — Анют, я люблю тебя, понимаешь? Я действительно всё пойму, но только гово́ри со мной, пожалуйста. Просто говори. Я не так много прошу, правда? — почти невесомо провел пальчиками по виску и вниз по щеке любимой жены. — Я тоже очень-очень-очень сильно вас люблю. Я не знаю, почему тогда так… — Ань, я не хочу ковыряться в этом. Но я хочу доверия, понимания, искренности открытости и честности в отношениях. — Я согласна. Я обещаю. — из глаз вырвалось несколько слезинок. — Не плачь, не надо. Я с тобой. Я рядом. — перевернул жену на спину, склонился над ней и начал целовать. Анна крепко, изо всех сил, прижала мужа к себе. Оторвался от любимых губ. — Два вопроса: почему тогда плакал Вовка и не будет у тебя проблем из-за твоего отказа? — Вова обиделся, что я уезжаю. Мы же всю жизнь с ним вместе. Я ему всё объясняла, но он меня не слышал. Проблем не будет. Я уже отписала всюду, куда нужно. — Убедила. — улыбнулся, изучал любимое лицо. — Володя? — Умгу? — Прости меня, пожалуйста. Это был мой последний косяк. Я заигралась, но больше не буду. Я не хочу вас потерять. Я очень люблю тебя. И Вовку. — Я люблю тебя. Я тоже виноват в этой ситуации, не уделял внимания, не дарил цветы. Я исправлюсь. Ты нужна мне. Всегда. — Я рядом. Не говори глупости. Ты постоянно со мной, я иногда боюсь, что тебе влетит. Корф прервал эти покаяния единственно правильным способом. — Идём поужинаем, я пирожки напекла? — Всегда. — Ты иди, а я с Вовкой поговорю. — Я с тобой. — Я сама, сама заварила, самой и разбираться. Я очень боюсь, что ты перестанешь мне верить и доверять. — Аня-Аня… Я уже ответил на этот вопрос. Идём, я с тобой, а потом все вместе попробуем твои пирожки. — Я должна сама. Бенкендорф проконтролировал, чтобы жена легла, сам сел возле неё. — Как ты себя чувствуешь? — Отлично. Нагулялась с мальчишками, теперь ты рядом. Просто замечательно. — Ты кушала? — Да, не переживай. Я с собой всё взяла, Володя контролировал. Ты сам давно ел? — Давно, — посмотрел виновато. — Я сейчас стащу нам несколько пирожков и приду. Очень вкусно пахнет. Или я с голодухи? — И то, и то, — улыбнулась Надя. — Тащи. Жена же не кормит. — Прекрати! Вкуснее тебя никто не готовит. Но не сейчас! Да и у меня руки есть, мог бы и приготовить. Быстро вернулся, поставил на прикроватную тумбочку чашки с водой и чаем и тарелку с пирожками в два этажа. Быстро проглотил один. — Вкусно, но твои вкуснее. — вынес вердикт Александр Христофорович. — Подхалим, — улыбнулась Надя. — У Анечки тоже вкусные. — Не подхалим, я правду говорю. Кстати, а за что ты мне «спасибо» сказала? — с хитрой улыбкой уточнил мужчина. — За наше озеро и за катамараны. Остальные озёра тоже почистили. — Ты каталась? — вскинулся Бенкендорф. — Нет, не волнуйся. Вовки катались, а я на лавочке за ними наблюдала и кушала. — улыбнулась жена. — Как сказал Володя: «катамараны это вотчина дяди Саши». — Вот-вот. Надо будет выбраться как-то. Что ты хочешь мне сказать? — Показать. Ты поел? — Да, — серьёзно кивнул Александр Христофорович. — Тогда пошли, — осторожно села на диване, муж помог встать. — Куда? — В ванную. Взволнованный мужчина послушно отправился следом. Она закрыла дверь на защёлку, взяла лицо Александра в ладони: — Всё отлично. Просто сейчас ты сможешь увидеть Мандаринку. Смотри. — повернулась к зеркалу и расстегнула халат. Животик был аккуратный и небольшой, но уже заметный. Взяла ладонь мужа и провела по нему сверху вниз. И так несколько раз. Когда до Бенкендорфа дошло что́ это означает, он замер. Надя с мягкой улыбкой наблюдала в зеркале за мужчиной. Потом повернулась к нему лицом. Александр опустился на колени перед единственной женщиной и начал осторожно покрывать поцелуями каждый миллиметр немного выступающего животика: — Привет, Мандаринка. Я твой папа. А ты — наше чудо и счастье. Надя молча гладила его и глотала слёзы. Через некоторое время Бенкендорф встал, смотрели глаза в глаза. — Спасибо большое, любимая. Спасибо. — от переизбытка чувств Александр Христофорович не мог больше сказать ничего вразумительного, хотя очень хотелось. Но жена и так всё прочла в глазах. Дрожащей ладонью вытер мокрые дорожки на щеках. — Это тебе спасибо большое, — искренне улыбнулась Надя. — Как у тебя завтра? — Для вас у меня всегда есть время. Что нужно сделать? — Завтра на восемь у нас УЗИ. Будем уговаривать Мандаринку рассказать нам, кто она у нас. — Я с вами. Приеду чуть позже, Корф прикроет. Идём в комнату? — Да. В комнате Надя укрылась руками мужа. — Новости расскажешь? — Конечно, родная. Тем более, что и тебя они касаются тоже. Всё хорошо, не волнуйся. Корф сидел на кухне и ждал Анну с сыном. Утром он был уверен, что семьи у него больше нет. Но разговор с мамой в парке дал надежду, а разговор с Анной — шанс. И они оба им воспользуются. У них обязательно всё будет хорошо. В кухню вошли жена и мальчик. По влажным, но счастливым глазам Ани, понял, что разговор прошёл хорошо. — Ужинать будете? — тихо спросила девушка. — Да, нам тут оставили. — улыбнулся Корф, — Судя по пустым кружочкам, полковник нас опередил. — И на здоровье. Может им ещё занести или они отдыхают? — спросила Анна. — Я думаю, что дядя Саша набрал, сколько хотел. — Приятного аппетита, молодежь, — раздался весёлый голос Бенкендорфа. — Я нам уже взял, извините, что без вас. Спасибо, Анечка, очень вкусно. Я за водой и чаем. Ань, Володя, завтра с самого утра, как придёте, пишете мне по семейным. Ань, придумай какую-то правдоподобную отмазку для генерала, вдруг спросит. — Хорошо, спасибо большое! — Всё, спокойной ночи! Анна лежала на плече Корфа и не выпускала его руку. Владимир успокаивающе гладил: — Всё, Анюта, всё. Мы всё решили. Мы вместе. Осторожно положил на спину и начал целовать её. — Володя, ты должен знать… — тяжело дыша проговорила девушка, — все цветы я покупала себе сама. Мне их никто не дарил. — Я знаю, — спокойно отозвался Владимир и продолжил прерванное занятие. — Откуда? — Ты забыла, что я — следователь? — улыбнулся, — напоминаю… — Я люблю тебя…. — И я тебя… *** Надежда Николаевна попрощалась с врачом и вышла в коридор, где её ждал муж и который встал при её появлении. — Саш? Ты точно в порядке? — Да, родная. Ты как? — Отлично. А вот если ты не будешь так переживать, то замечательно. Идём на воздух? — улыбнулась и взяла мужа под руку. — Сань, нам же сказали, всё хорошо, успокойся. Сели на лавочку недалеко от клиники. — Саш? Господи, успокойся, пожалуйста. У тебя руки трусятся. Всё хорошо, всё отлично. Ты — специалист по сыновьям, — широко улыбаясь и смаргивая слезы проговорила Надежда Николаевна. Она видела, что её замкнутый и грозный мужчина сейчас абсолютно растерян. — Надюш, а что, уже действительно видны пальчики? У такой крохи? — растерянность и взволнованность в любимых глазах немного забавляли криминалиста. — Да, Саш. Тебе же показали. — И у нас действительно сын? Сын? — по-детски наивно уточнил орденоносный полковник, заглядывая в счастливые светящиеся глаза. — Учитывая, что врач насчитал все двадцать пальчиков, то да. И показал существенное отличие мальчика от девочки. Саш, глубокий вдох и медленный выдох. Всё хорошо. — Всё прекрасно, родная моя, — повернул свою руку, которую держала Надя, и начал целовать пальцы жены. — Всё прекрасно. Так, теперь я вас завожу домой, а сам на работу. — Мы с тобой. Пожалуйста! — Нет, родные. В понедельник. Сегодня у меня «воротнички». Сама понимаешь… — Хорошо, папа, уговорил. Только ты дома поешь, успокоишься, а потом поедешь. — Как скажете, любимые, как скажете. — поцеловал Надю в щеку. В офисе оперативники вводили в курс дела Владимира. — Едем мы втроём? Я, Седой и Саня? — уточнил майор. — Да, — кивнул Писарев. — Я дома с девочками и твоей копией. Ну и полковник четвертый. — Тогда и Наташу к нам. Мало ли что, а так спокойнее будет. Вовку к Ане, а Наташа там. Ладно, с этим потом. Идёмте за кофе, освежимся и продолжим. Корф сидел на диване, сложил руки домиком и думал. — Аза, можно вопрос? — тихо проговорил Седой. — Угу. — чуть встрепенулся, — Да, Серый, конечно. — Аня? — Ну вы же сами всё видите. Она передумала ехать и отказалась в последний момент. Всё, без комментариев. Если тебя интересует помирились мы или нет, помирились. Теперь работа. Мужики, не нравится мне это. — Согласен, — кивнул Саша Романов. — Мне тоже не нравится. Дерьмом за версту. Ещё в чужом и очень холодном городе. — Тёплую куртку возьмёшь с собой, и не ной, — раздался спокойный голос полковника. — Корф, в теме? — Уже да. И рассказ генерала я уже знаю. Ждём коллег. Александр Христофорович, можно Вас? — Идём, — кивнул Бенкендорф. Мужчины вышли в коридор. — С Надюшей всё хорошо, не волнуйся, — успокаивающе проговорил полковник. — Спасибо. Я ей позвоню сейчас. Дядь Саш, может ты никуда не поедешь? Останешься с девочками дома? Надюша меньше волноваться будет. — Я и сам об этом думал, но мне придётся, потому что там крутые погоны в теме. Вам могут просто не дать действовать. Да и зная «воротничков», они сразу в кусты и чистенькие. А мы в дерьме и с ароматом. — Дай письменное разрешение. Ты или генерал. — Давай коллег выслушаем, потом решим. Мне тоже не улыбается оставлять их одних, хоть я Серёжу припахал. Конечно, кто-то из нас был бы надёжнее. Но ты со мной, как самый опытный. — Это я уже понял, по составу, — усмехнулся Владимир. — Ты с Надюшей утром ездил? — Да, — строгий полковник расплылся в улыбке. — Всё отлично, брат у тебя, похоже. — Похоже? — вновь усмехнулся племянник. — Есть сомнения? Я думал, что это невозможно перепутать. — Просто он такой крохотный, как они что-то видят и различают? — Они специалисты. Ладно, я очень рад, правда. Идём к нашим. После многочасового разговора с сотрудниками «смежного ведомства» вся группа отправилась на совещание в тренажерный зал. — Получается, — Седой осваивал беговую дорожку, остальные пока разминались, — кроме непоняток с камушками, там полнейший разгул криминала?! Афигеть, блин… Зажрались, с… — Ну, вошли во вкус. Но я согласен, перебор полный. Зверьё. — согласился Владимир. — Надо тщательно всё обдумать и взвесить. — Саша Романов уселся на фитнес-станцию. — Не люблю я «чужую территорию». И «смежников». — А кто любит? — вздохнул Бенкендорф. — Ещё и без поддержки изнутри. Ладно, не впервые, разберёмся. Неделя у нас есть. Тогда на выходных отдыхаем, очищаем мозг, а с понедельника работаем. Может, что умное придумаем. Эксперты, всё с понедельника. Особенно тщательно и внимательно перепроверить данные из лаборатории «смежников». Я доверяю только своим. Всё. На сегодня свободны. Работаем с понедельника. Со следующей недели у нас дурдом. Переодеться, забрать в стирку, убрать в кабинетах и по домам. А, да, и в понедельник затариваемся продуктами. Похоже, мы тут жить будем. Владимир что-то печатал в телефоне, принял душ, переоделся и зашёл в кабинет жены. Анна сидела на диване и перебирала документы, некоторые бумаги перечитывала, грустно усмехалась и откладывала отдельно. — Анют, можно? Я стучал, — улыбнувшись спросил Корф. — Конечно, Володя, заходи. — смотрела робко на майора. Парень присел напротив на корточки, взял её руку в свои: — Мы на сегодня всё, приказ следующий — убрать и отдыхать до понедельника. Потом аврал. Через неделю — командировка. Тебе много? Давай помогу. — Нет, только эта папка, но это не срочно. Где убирать? — У себя и в комнате отдыха. Но холодильник чистит Седой. — В командировку я с тобой? — Нет, родная, — заправил выбившийся локон любимой за её маленькое ушко. — Пока об этом и речи нет. Ты останешься тут. У нас есть информация и документы, там сугубо «оперская» работа, улики, слежка, допросы-разговоры. Чуть что, мы тебя дистанционно подключим. — Ты мне больше не доверяешь, — тихо и грустно. — Аня! Прекрати! Я же серьёзно говорю. С понедельника всё ещё раз проверим, тебе, кстати, работа тоже будет. А на месте сугубо бег с препятствиями. Не дуйся. Я тебе уже всё вчера сказал. Иди ко мне, — притянул голову Анны к себе, поцеловал. В какой-то момент не удержался на ногах, упал на спину, утащив за собой и девушку. Крепко обнял, не выпуская губы жены из своего плена. — Володя, … — прошептала блондинка, оторвавшись от любимого человека. — Тут же люди. Зайдёт кто… — И что? Кроме нас тут только полковник, скорее всего, — попытался вернуть жену в прежнее положение, но она проворно вскочила, встал следом. — Я сейчас только папку уберу и можем идти. В понедельник доделаю. — Анна лихорадочно запихивала листы в скоросшиватель. Владимир закрыл кабинет изнутри, обнял любимую со спины, поцеловал сначала за ушком, потом начал медленно спускаться вниз. — Володя, … — прерывающийся шёпот только подстегнул парня. — мы на работе…. — Мы уже одни, не думай ни о чём. — прижал Анну, забрал папку и положил на стол. Стянул с себя ветровку, бросил на диван. Повернул девушку к себе. Пару секунд смотрели друг на друга, а потом начали целоваться, словно изголодавшиеся путники, получившие воду. Анна не сразу поняла, что оказалась на диване, ощущая тело и тепло единственного родного человека везде. — Как ты? — чуть охрипшим голосом спросил Владимир, целуя обнажённое плечо Ани. Они лежали на боку, на мужской ветровке, девушка была повёрнута спиной к Корфу. Вместо ответа Анна повернулась к нему лицом и уткнулась в его шею. — Отлично. Но до душа я не дойду. — Дома. Тем более, что нам нужно переодеться. У нас ещё вечером есть одно дело. — Что за дело? — игралась бородой Владимира. — Узнаешь, не спеши. — поцеловал, — Пора вставать. Домой очень хочется. Быстро оделись, Анна проверила окна, розетки и они закрыли кабинет. Потом проверили кабинет Владимира. Спускались по лестнице, крепко держась за руки: — Володя, давай договоримся, что это было один раз. — Тебе не понравилось? — лукаво улыбнулся Корф. — Володя! — покраснев воскликнула Анна. — Мы на работе. — Хорошо, уговорила. В машине ехали молча, но вместе. На все попытки жены выяснить, что он затеял, Корф отвечал улыбкой. — Потерпи, любимая. Скоро узнаешь. У нас времени хватит только на душ и на переодеться. Да, одежда любая, для души, можно нарядную. — Владимир припарковался, помог жене выйти. — Володя, ты что затеял? — настороженно спросила Анна. — Всё увидишь. У нас меньше двух часов, потерпи немного, — улыбнулся во всё тридцать два муж. — Впритык на душ и выбор одежды. Не успели зайти в квартиру, как им на встречу выбежал Володя-маленький. — Мама! Папа! — обнял обоих сразу. — Привет, сынок. Что делал, рассказывай. — улыбнулась Анна. Владимир подошёл к вышедшей к ним Наде. — Привет, мамуль, как вы? Как мой братишка? — Привет, родной мой. Мы хорошо, не волнуйся. Саша уже похвастался, что он специалист высшей категории? — улыбнулась Надежда Николаевна. — Да, утром. Горд собой аки слон. Мамуль, мы тебя сегодня не слишком загрузим? — Нет, конечно! Не говори ерунды! Мне только в радость. Ужинать будете? — Нет, спасибо, родная. Нам ещё одежду выбрать надо. — А мы начали заниматься биологией и математикой! — долетело до Владимира. — Мам, — с мягким упрёком проговорил Корф. — тебе нужно отдыхать. — Я отдыхаю, правда. Саша всё контролирует. Идите в душ, время. — улыбнулась тетя и поцеловала парня в щеку. — Повторяю, мне это только в удовольствие. У меня потрясающие сыновья и племянник. В комнате выбирали одежду и выслушивали новости от сына. — Вова, — ласково позвала Анна, — это здорово, правда, только не перегрузи тётю Надю. Мы сейчас уедем, но мы вернёмся, естественно. — Я знаю. — кивнул мальчишка. — Хорошо вам вечер провести, — улыбнулся. — Да, тётя Надя хочет на выходных уехать на дачу к генералу… — Романову, и там отметить день рождения. От нас только продукты. Мы же сможем по дороге закупить? — женщина стояла за спиной Володи-маленького. — Конечно, родная, — кивнул Владимир. — Ты уверена? — Да, Шура сегодня приезжала, мы поговорили. Она сама предложила у них отметить. А что, свежий воздух, у плиты никто не парится, нам всё приготовят и подадут. — Вы нормально поговорили? — раздался рядом мягкий голос Бенкендорфа. — Да, не переживай. Женский разговор. — чуть улыбнулась и взяла мужа за руку. — Решили, что общаться будем, как и общались. — Ты уверена? В праздновании у них? Может лучше дома? — Уверена, там воздух, все свои. Всё равно в понедельник проставляться. А так все и сразу. — Тебе не тяжело? — практически хором спросили мужчины. — Нет, — улыбнулась, — всё отлично. Так, вы собирайтесь, мы не мешаем. Выезжаем завтра, как проснёмся. Список мы с Вовой составили, завтра утром посмотрите, может, что допишите. Саш, идём, не будем отвлекать. — Ты никогда не отвлекаешь, слышишь? — Владимир обнял Надю. Прошептал на ухо — спасибо огромное, мамочка. Только береги себя, мы же без тебя никак. — Я с тобой. Всегда. — погладила его по спине, — Всё, собирайтесь, хорошего вечера! Анна выбрала темно-голубое платье-миди с юбкой-плиссе и рукавами три четверти. К нему шла сумочка и туфельки в цвет. Длинные чуть завитые локоны струились по шее и спине. На Владимире был костюм цвета металлик, в котором он был на росписи, обручальное кольцо и запонки, подаренные Надюшей. — Ты прекрасна, — прошептал Владимир. — Мам, ты очень красивая! — восхищённо проговорил сынишка. — Подходит? Для твоей затеи? — с улыбкой спросила Анна. — Вполне. Вов, потерпишь без нас несколько часов? — посмотрел на мальчика. — Конечно, пап! Тем более, что на выходных вы в любом случае мои, — хитро улыбнулся Володя-маленький. — Мы всегда твои. — улыбнулась Анна и поцеловала сына. — Я знаю. Удачи! Корфы тихо вышли из дому, у подъезда их ожидало такси. — Ты так и не скажешь, что ты затеял? — улыбнулась девушка. — Потерпи, осталось совсем немного. — О, Мегера написала… — Анна внимательно читала сообщение, потом повернула телефон так, чтобы и муж мог прочесть. — Ага, с понедельника можно забрать табель…. Хорошо, я тогда и документы сразу заберу. Постараюсь утром проскочить, потом будет не до этого. А с этим нужно закончить. — Мы так и не решили куда. — У нас ещё есть три месяца. Решим. Надюша не зря сейчас за Володю взялась. Ехали молча. Таксист припарковался у входа в неприметный с виду, но элитный ресторан. Корф расчитался, открыл дверцу, ожидая, пока жена выйдет. — Володя? — удивлённо. — Ты что придумал? — Выходи, узнаешь, — улыбнулся парень. Отпустил такси. Анна стояла рядом с Владимиром и внимательно на него смотрела. — Володя? Что ты затеял? Зачем? Ты знаешь, что это один из самых дорогих ресторанов? Я тут по работе один раз была. Спасибо, что заказчик оплачивал всё. — И что? Разве моя роскошная женщина не может провести вечер в таком заведении? Иногда можно, я думаю. — усмехнулся Владимир. — Володя? — Идём, у нас столик заказан. Блюда выбираем, не глядя на цены. Сегодня можно. — Я не заслуживаю этого. — тихо произнесла Анна. Владимир замер, глаза потемнели, крепко сжал челюсти. Медленно вдохнул и выдохнул. — Аня?! Да сколько же можно жевать одно и то же?! Почему нельзя всё это отпустить?! Почему мы не можем просто провести вечер вдвоём?! Почему мы не можем просто получить удовольствие от вечера?! Почему ты считаешь возможным покупать себе цветы, но не возможным сходить с собственным мужем в ресторан?! Анна смахнула выступившие слёзы, подошла вплотную к мужчине: — Прости, пожалуйста, прости… Я опять всё порчу. Конечно, мы можем получить удовольствие от вечера вдвоём. Корф притянул её одной рукой к себе: — Пойдём. Считай, что у нас сегодня романтический вечер. — поцеловал. — Идём? Очень кушать хочется, прости за прозу жизни. Девушка обвила руками его шею: — С тобой хоть на край света. Идём. Зал был уютным и небольшим в традиционном классическом стиле с преобладающими спокойными тонами, сдержанностью и изысканностью, которые позволяли гостям погрузиться в атмосферу комфорта и спокойствия, сели за столик. Через пару минут появился официант, поставил вазу с нежным букетом цветов, который состоял из спрей розы в розовом оттенке, кружевной эустомы, фактурной гипсофилы, яркого, пионовидного тюльпана, и диантусов в нежно-розовом оттенке. Протянул паре меню. — Анечка, выбирай, что хочешь, — мягко проговорил Корф. — Сегодня отдых. Не думай ни о чём. Анна не могла оторвать взгляда от цветов. — Какая красота, — завороженно проговорила девушка. — мои любимые цветы и цвета. — Рад, что тебе нравится. Это твой букет. Потом заберём домой. Сделали заказ. Сделали по небольшому глотку шампанского. — Может, потанцуем? Пока блюда готовятся? — С удовольствием. Владимир встал, протянул руку жене. Танцевали возле своего столика, не размыкая взгляда. — Володь, прости меня. Это чудесно, правда. — робко улыбнулась. — Всё отлично. Давай просто отдохнём и побудем вдвоем, — широко улыбнулся Корф. — Я соскучился. — Мы же работаем вместе. — глаза девушки светились счастьем. — И что? Я всё равно очень скучаю. Мелодия закончилась, вернулись за столик, держались за руки. Принесли заказ. — Ну что, давай снимать пробу. — проговорил Корф, отрезая и отправляя в рот кусок запечённой форели. Надежда Николаевна и Володя-маленький сидели на диване в обнимку, криминалист читала вслух абзац из собственной книги и они обсуждали с мальчиком, то, что ребенок не понимал, Надя подробно объясняла. Лучик устроился между ними. Бенкендорфа отправили в ссылку на кухню. Тихонько открылась дверь, в комнату въехал столик с едой. — Так, дамы и господа, перерыв на ужин. Надя мягко улыбнулась и отложила книгу. Начали пробовать блюда «от полковника». — Вов, — Бенкендорф сидел рядом с женой. — Тебе это действительно нравится? — Очень, честно. Книжка очень интересная, — на этих словах женщина смутилась, а на лице Александра Христофоровича крупными буквами была написана гордость за любимую. — А рассказывает тётя Надя ещё интереснее. — Если честно, я попробовал прочитать и ничего не понял. — смутился грозный начальник, поцеловав ладонь жены. — Я же в школе биологию прогуливал. — Ах, так, да? — шутливо обиделась Надя, — «ничего не понял», да? Ну-ну… Как отчёты читать, так понимаешь, а как книгу в руки взять, так «ничего не понял»? Я тебе это припомню. — лукаво подмигнула мальчику и вышла. — Надюша? Надюш? — Александр Христофорович испугался не на шутку и бросился следом. Нашёл жену в кухне с пачкой сока в руках. — Наденька… прости, я не хотел… прости. — взгляд был испуганно-виновато-растерянным. — Прости, по… — Сань, — ласково отозвалась женщина, отрываясь от сока. — Перестань. Всё хорошо, я прекрасно понимаю, что ты шутишь. Просто наша Мандаринка потребовала сок, а он закончился… — Я сейчас сбегаю, — встрепенулся Александр Христофорович. — Саша, — взяла мужа за руку. — Ещё три блока есть. Успокойся, пожалуйста. Закончилась пачка, которая в комнате. — притянула к себе. — Успокойся. Мы хорошо себя чувствуем. — Угу, — смотрел внимательно. — Ты точно не обиделась? — Сань? Ну нет, конечно. Иди ко мне. — поцеловала его. — Идём, там ребенок один. — оторвался от любимых губ. — Надюша, родная…. — Идём, Сань. — Всё хорошо? — спросил Володя-маленький. — Да, всё отлично. Так, товарищ Зверь, — шутливо обратилась Надежда Николаевна к Лучику, вальяжно развалившемуся на её месте, — это моя любимая часть дивана. Брысьте, пожалуйста. Иначе я Володе пожалуюсь, а он как спас, так и передумает. Котёнок словно понял, чем ему угрожают, и спрятался под диваном. — Вот так лучше, спасибо. — Надя села обратно и продолжили ужинать. — Надюш, Вов, во сколько завтра подъём? — спросил Александр Христофорович. — И выезд? — Как проснёмся, не спеши, — улыбнулась жена. — Отмечать всё равно ближе к вечеру будем. И, главное, без спешки. Мы всё успеем. — И список есть? — Есть, — кивнул Володя-маленький. — И вещи сложили. — Умнички. Тогда спать. — Саш, рано ещё, — удивлённо протянула Надя. — Спать. Завтра день суматошный. — Хорошо, как скажешь. — Спасибо большое за ужин. Посуду я помою. — Корф-младший собрал тарелки, поцеловал дядю и тётю и вышел. — Спокойной ночи. — Сань, ну ты чего? Время же действительно детское. — Вот поэтому дитя я спать и отправил. Да и нашему малышу спать пора. А вообще, я могу побыть наедине с любимой женщиной и сыном? — в глазах плясали чёртики. — Можешь конечно. Тем более, что мы сильно соскучились. — Ну вот, — притянул к себе. Сидели молча, гладил. — Сань? — Да, родная? — Ты не против, что мы поедем к Романовым? Я ведь всё решила, даже не поговорив с тобой. — Ну ты что? Нет, конечно. Главное, чтобы тебе было хорошо. Давай ложиться. Утром встала рано, завтра не понятно что. Я постелюсь. — Я тогда в душ. — Я с тобой. — Я в полном порядке. — Понял. Надежда Николаевна вошла в комнату, Александр Христофорович полулежал под пододеяльником: — Ты уже? Иди ко мне. — уложил её на своём плече, уткнулся губами в мягкие волосы жены. — Ты пахнешь солнышком и счастьем. — А ты пахнешь кофе и, почему-то, ромашками. Или так пахнет твоё счастье? — Моё счастье пахнет тобой. Надя приподнялась на локте, прикоснулась губами к губам мужа. — Наденька… Не надо. Я же не железный, а вам этого не нужно… — усилием воли отстранился от желанных губ. — Нужно, можно. Всё хорошо. — Наденька… — а руки уже нырнули под ночную сорочку и гладили сына. Владимир и Анна вышли из ресторана держась за руки, во второй руке девушка держала букет. — Спасибо большое за этот вечер, любимый. — Это тебе спасибо большое, — улыбнулся Корф. — Я постараюсь исправиться, но не гарантирую, что это будет регулярно. Но я буду стараться. — Не надо. Мне главное, что ты с нами, со мной. Володь, а подарки у нас оформлены? — Да, Анечка. Утром заказал букет, нужно будет изменить адрес доставки. Я думаю, раз она поговорила с тётей Шурой, то, может, её и Вовку оставить там на лето? Недалеко и под присмотром, с охраной. — Нужно с ними поговорить. Опять Вову на кого-то оставляем. То Варя, теперь генерал. — вздохнула блондинка. — У нас сейчас дело такое. Да и Надюша к Варе не рискнёт, слишком далеко. — Это я помню. В любом случае, нужно поговорить. — Согласен. Только чётко говорим, да? — ласково уточнил парень. — Да. — Анна смутилась. — Мы исправились и всё окей. — набросил на жену свой пиджак. — Ты устала? — Нет, а ты? — Нет. Может пройдемся? — С удовольствием. — Ты не замёрзнешь? Мне в платье не холодно, а ты в одной рубашке. — Нет, нормально, Анюта. А у тебя гусиная кожа. Так, дядя Саша написал, что сына покормили и уложили спать. Оба Серёги у Кости. — Мальчишник? — Типа. Устроят состязания, кто ровнее стоит на голове, кто дольше простоит на одной руке и прочая дурь. Они не пьют, не. Мы принципиальные трезвенники. Крепче кофе ничего не пьём. На смотровую площадку идём, или ты устала? — Если ты́ не устал, то идём. Хороший вечер. Медленно шли по улицам, разговаривали, шутили, вспоминали смешные и забавные моменты. Дошли до смотровой площадки. Любовались ночным городом, Владимир обнял Анну со спины. — Как хорошо, — прошептала девушка. — Так бы и стояла всю жизнь. — Не, стоять всю жизнь не хочу, хочу двигаться. Хочу рожать и воспитывать детей, хочу просыпаться и засыпать с тобой в обнимку. Хочу быть с тобой каждую секунду. — прошептал Владимир. — Жаль, что это лишь в мечтах. Не с нашей работой. — Мечта должна быть. Она держит человека. — ответила Анна. — Да мы и так вместе. Но я согласна, этого очень мало. Но рожать детей мне, на тебе воспитание, — улыбнулась. — А, так у нас разделение? — улыбнулся и уточнил в ответ парень. — Воспитывать мы будем вместе. Сначала только нужно поработать над кандидатом в воспитанники. — С удовольствием. Смотри, кажется звезда падает. — Загадываем желание. И желание это было одно на двоих. *** Бенкендорф открыл глаза, понял, что уже позднее утро, повернул голову к жене, улыбнулся. Надежда Николаевна ещё спала, лежала на боку, лицом к нему, одна рука была под головой, вторая на животике. Осторожно провёл пальчиками по виску. Сегодня у них день рождения. Правда, Надюша не знает, что он у них один на двоих. По календарю, день рождения сегодня у его Надюши, а он уже примазался. Потому что без неё, его бы уже давно не было. Сегодня день рождения у смысла его жизни. Поэтому и его день тоже. Подарки он сложил в сумку, учитывая переезд к генералу. Но на утро подарок тут, в комнате. Когда выбирал, что подарить, понял, что на одном подарке не сможет остановится. А ещё за два года расставания накопились. Вот и получилась отдельная сумка. Но своей Женщине хотелось дарить подарки. Хочется верить, что его подарки её порадуют. Надя улыбнулась и открыла глаза. — Доброе утро, родная. — хрипловато прошептал Александр Христофорович, широко улыбаясь в ответ. — С днём рождения! — Доброе утро, Саша. Спасибо! Бенкендорф поцеловал жену и притянул к себе. — Как ты себя чувствуешь? Как наша Мандаринка? Мандаринк? — Отлично, не волнуйся. Тогда уже Мандаринчик. — продолжала улыбаться. — Мандаринчик, — согласился муж и поцеловал животик. Надя зашевелилась и села: — Я сейчас. Мы же не спешим? — Нет, родная. Молодежь ещё спит. Пришли поздно. — Хорошо. Хочется ещё полежать с тобой. Надежда Николаевна вернулась в комнату и увидела на кровати огромного бежевого медведя, в лапах которого была небольшая коробочка в упаковочной бумаге в сердечки. Бенкендорф стоял у окна. — Саша? — тихо позвала мужа. Александр Христофорович подошёл к ней и взял за руку: — С днём рождения, Наденька. Здоровья, счастья, всего-всего, чего ты захочешь. Я всё сделаю. Спасибо тебе огромное, родная, за наши 33 года счастья, за наших детей, за то, что ты со мной, что ты меня терпишь, за твои глаза и улыбку, за то что позволяешь быть с тобой каждую секунду. За твою поддержку. Спасибо большое, что ты у меня есть. — шёпотом, — Я очень сильно тебя люблю. Надя вытерла ладонью катившиеся из глаз слезы, на последней фразе очень внимательно посмотрела на мужа. То, ка́к он произнес её, она поняла, это было очень важно для него. Обычные слова, которые они произносили друг другу крайне редко, имели для них особую ценность. Поэтому и не разбрасывались ими. — Спасибо большое, Саш. Это тебе огромное спасибо, что ты у меня есть. Я всё это адресую и тебе, — улыбнулись. — Что это? — Подарок. — Мишка… — улыбнулась ещё шире. Присела рядом с игрушкой, муж устроился на корточках, осторожно, стараясь не порвать обёртку, достала коробочку. Открыла и замерла. — Саша… — провела пальчиками по содержимому. — Саш, ты что? — Не нравится? — Глупенький, очень нравится. Спасибо большое! Это очень красиво. Сова. — Да, твой символ, вы обе умные, мудрые. В коробочке лежал кулон с цепочкой, кулон был выполнен из белого золота в виде совы, глаза — из бриллиантов. — Саша… Спасибо большое! Это очень красиво. Это же очень дорого, Саш… — Нет, Наденька, нет, родная моя. Самое дорогое это вы. Подарок вам обоим, тебе сова, Мандаринчику мишка. В честь дня рождения мамы. Когда я буду в командировках, Мишка будет моим заместителем. — Можно я заберу этого мишку себе, а Мандаринчику потом нового купим? Мы с ним договоримся. — робко спросила именинница. — Конечно, любимая. Как скажешь. Полежим? — Только с тобой. Извини, Мишка, но ты будешь жить в кресле. Пересадила игрушку, положила коробочку с подарком рядом с ней и нырнула в объятья мужа. — Спасибо большое, Саш. Но для меня важнее ты и наш малыш. — Мы с тобой. Всё хорошо, не волнуйся. — Не волнуюсь. У меня есть для тебя тоже подарок. Потому что в этот день я стала самой счастливой женщиной. — достала из тумбочки коробочку. — Держи, это тебе. — Надюш, … — начал растерянно Александр Христофорович. — Я не могу сделать подарок любимому человеку в свой день рождения и в годовщину свадьбы? — Можешь конечно, спасибо большое, — поцеловал жену и положил на кровать. Открыл подарок своей женщины. Это оказался «Набор гения» с подставкой для планшета, металлической табличкой «Работает гений» и толстой плиткой молочного шоколада с орешками. — Наденька, Солнышко моё… Спасибо большое! Но гений у нас ты. — Ты тоже. А то я твои подвиги не знаю! Иди к нам. Прибьёшь в кабинете над столом. Я проверю. — улыбнулась. Бенкендорф поцеловал жену, отстранился, смотрели друг другу в глаза, Надя притянула его к себе и прошептала на ухо: — Я очень сильно тебя люблю. Спасибо большое, что ты со мной. Александр Христофорович покрывал невесомыми поцелуями каждый миллиметр лица, шеи, тела, подробнее остановился на небольшом животике. Приступил к более активным действиям, именинница захлебнулась вдохом и запустила пальчики в его волосы. Анна проснулась и обнаружила отсутствие Владимира рядом. Стало страшно, сердце бешено колотилось и отдавало в ушах. Вскочила и бросилась в кухню. Оба её мужчины тихонько готовили (или учились готовить) праздничный завтрак. Сонная, растрёпанная девушка появилась на пороге и выдохнула. — Анечка? Мы тебя разбудили? Что случилось? — Владимир поставил тарелку на стол и подошёл к жене, обнял. — Доброе утро! -Мама! Доброе утро! — Володя-маленький обнял её с другой стороны. Анна крепко прижала к себе сына и уткнулась в мужа. — Доброе утро! Вы чего не спите? — Пытаемся приготовить деньрожденьческий завтрак. — Корф усадил за стол Анну. — Ну что такое? Мы тут, только в кухне были. Девушка крепко держала его за руку. — Всё хорошо. Что готовите? — Тарталетки с яичницей, беконом и сыром. На десерт ананасы со сгущенкой и сок, — улыбнулся Корф. — Здорово! Чем помочь? — Да мы, вроде бы, всё сделали. — А стол? — улыбнулась Анна. — Красивая сервировка? — Да. Сейчас, я только умоюсь и сделаю. После праздничного совместного завтрака, весёлых поздравлений и подарков (от Анны и Владимира было платье, от Володи-маленького — весенняя шаль), собрались и на машине Корфа отправились к Романовым, по дороге заехав в магазин. За рулём сидел Владимир, рядом с ним была Анна. Александр Христофорович с Надеждой Николаевной и Володей-маленьким сзади. Мужчины не сговариваясь выбрали джинсы и футболки, на Анне был спортивный костюм оверсайз с худи, на именнинице расклешенное платье, скрывающее её положение, и на шее подарок мужа. Полковник не выпускал её руку из своей и внимательно изучал малейшее изменение в родных глазах и на любимом лице. После покупок доехали до места назначения. *** К вечеру собрались на веранде. Была практически вся команда и хозяева дома. — С днём рождения, Надюша! — Александра Федоровна подняла бокал шампанского. — Спасибо! Только давайте без тостов, пожалуйста… Всем большое спасибо, что мы собрались и можем вместе отдохнуть. — чуть улыбнулась Надя и подняла стакан с соком. — За нас, нашу работу и наш отдых. Бенкендорф сидел рядом с женой и не отпускал от себя ни на шаг. — Всем добрый вечер! — к дому подошли Саша с Наташей. В руках парня был огромный букет сиреневых тюльпанов, у эксперта — подарочный пакет. — Надежда Николаевна, поздравляем Вас с днём рождения! — протянул имениннице букет. Наташа поздравила и вручила подарок. — Спасибо большое, ребят. Присаживайтесь к нам. — Мы бы с удовольствием, но сейчас позвонила соседка, этаж выше затопил несколько квартир, моя самая пострадавшая, сейчас будем разбираться. — виновато проговорила Репнина. — Поэтому мы домой. — Поняла. Жить где будете? Давайте к нам? — Спасибо большое, у меня ещё квартира есть, — кивнул Саша. — Простите, пожалуйста, мы поехали. — Стой, — негромко проговорил Бенкендорф, — я сбросил тебе несколько номеров, разберёшься. Скажешь, что от меня, вам нормально и ущерб оценить помогут, и сопровождение сделают, и ремонт. Начнут борзеть с невозмещением — там номерок с тремя звёздами. — Спасибо большое, Александр Христофорович. — Не за что. Новоявленные Романовы уехали. — Бедняги, — вздохнула Надежда Николаевна, возвращаясь в руки мужа. — Но самостоятельные, молодцы. — А мы, значит, не самостоятельные? — улыбнулся Корф. — Самостоятельные. Но вредные. Жалуюсь, Шура, — обратилась Надя к подруге, отвлекая ту от мыслей о сыне. После ситуации с генералом, Саша не появлялся дома и не общался с родителями. Криминалист, соглашаясь на переезд и празднование у Романовых, надеялась примирить их, но не удалось. — в магазине разрешили только показывать пальцем, что покупать. А нести доверили только пакет с хлебом. — И правильно, а зачем нам ещё нужны мужчины? — улыбнулась Александра Федоровна. — Чтобы ремонт делать и тяжести носить. — Ах, вот оно что, — протянул шутливо Бенкендорф, — значит, мы нужны только для силовых дел? А как же любить, лелеять, холить? — Это мы́ ва́с должны любить, лелеять и холить? — с улыбкой уточнила хозяйка дома. — А вы зачем? — Да. А мы будем вами гордиться и носить на руках. Надежда Николаевна уткнулась в плечо мужа и улыбалась. — Гордиться собой я могу и сама. Меня нужно любить, баловать, — усмехнулась Шура. — Давай так, — отозвался задумчиво Александр Христофорович, — я буду тобой гордиться, но любить, лелеять, холить, носить на руках и боготворить я буду свою женщину. Договорились? — Зануда, ты, Бенкендорф! — воскликнула Александра Федоровна. — Надюша, как ты его терпишь? — Шур, — улыбнулась Надя. Анна и оба Владимира с улыбками наблюдали за старшим поколением. Анна крепко сжимала руку мужа. После собственного финта с идиотской командировкой боялась хоть на секунду отпустить Корфа, боялась, что он уйдет. — Анют, давай прогуляемся по саду? — прошептал Владимир на ухо жене. — Вовка под присмотром. — А можно? — А почему нет? Владимир встал, помог Ане, подошёл к тете: — Мамуль, — шёпотом на ухо, — мы прогуляемся вокруг дома. Я тут. Надя кивнула с улыбкой. — Молодежь, вы решили сбежать? — усмехнулась Александра Федоровна. — Нет, немного размяться и показать Ане Вашу цветущую яблоню, — отозвался Корф. — Мы скоро. — Анют? — тихо позвал Владимир. — С тобой всё в порядке? Ты молчишь весь день? — Знаешь, я сегодня весь день наблюдаю за Надюшей с дядей Сашей и подумала, что мне бы очень хотелось, чтобы спустя тридцать три года мы так же смотрели друг на друга та́кими же глазами, держались за руки, понимали друг друга с полувзгляда, чтобы ты мной гордился, мог сказать, что я твоя поддержка и опора… — Анют? — Владимир взял ее лицо в свои руки, — я тебе скажу это сейчас, я скажу тебе это через двадцать лет, через сорок и через пятьдесят. Я не дядя Саша, но я люблю тебя, очень. С первой нашей встречи. Да, у нас бывают недоразумения, но это обычное дело, мы живые люди, со своими тараканами. Как говорит Надюша, нужно понять хотим мы быть вместе или нет. Мы хотим, мы это решили, значит, всё остальное мы переживём. Всё. Мы всё обсудили, мы договорились, проехали. Мы же вместе? — Да. — Отлично. Знаешь, — начали прогуливаться вокруг дома, — я не знаю, как я на тебя смотрю, но я знаю одно, что когда ты рядом, я живу. Я вижу небо, траву, ощущаю себя живым. Это только твоя заслуга. Твоя и сына. — Это я живу рядом с тобой. — вполголоса проговорила Анна. — Всё время как белка в колесе, ничего не замечала. А теперь включился мой эгоизм. Я его уже выключила. — И здорово. Мы вместе. Поэтому, у нас всё отлично. А в остальном притрёмся. Только говорим обо всём, да? — Анна кивнула, а Владимир махнул рукой сыну и мальчик побежал к ним. — Идёмте, покажу вам яблоню, которую Николай Павлович и наш дядя Саша посадили, когда родился дядя Саша-младший. И есть липа, посаженная в честь дяди Кости. — Ух-ты, круто! — воскликнул Володя-маленький, увидев деревья и красивые кованые таблички возле них. — Пап, а у тебя есть именное дерево? — Нет, Вов. У меня и дачи нет. Продали давно. Поэтому мы у генерала и отдыхаем. Ой, тут же теннисный стол есть! Идём? — Идём, — кивнула жена. — Только Вова не умеет, а я уже и не помню как. — Сейчас и вспомним и научим. Подошли к крытой площадке, на которой стояло несколько столов для настольного тенниса, на каждом лежала сетка, ракетки и десять шариков. — Ну что, сына, я предлагаю так: мы с мамой вспоминаем, потому что я тоже не очень помню, а потом мы тебя учим. — Согласен. Я счёт веду. — Не-не-не, никаких счетов, пока я не вспомню как это, — улыбнулась девушка. Начали играть. Анна довольно быстро вспомнила и освоилась, но выиграть у мужа никак не удавалось. — Нет, я помню, что играю против чемпиона школы по настольному теннису, но я у тебя обязательно выиграю. — с улыбкой произнесла девушка и помахала перед носом Владимира ракеткой. — Я и не спорю. Ни сегодня, так завтра. А сейчас отдыхай. Вов, твой черёд. Значит смотри…. Оба Корфа играли в теннис, Анна вела счёт, когда их обнаружили остальные и начали соревноваться, кто лучше. В разгар игры к ним присоединились и Романовы-старшие с Надеждой Николаевной и Александом Христофоровичем, последние были сугубо зрителями. — Господи, взрослые люди, а ведут себя как мальчишки, — едва заметно улыбаясь проговорил тихо Бенкендорф, держа в объятьях любимую женщину, ладони при этом осторожно лежали на животике. — Они сейчас ни чем не отличаются от Вовки. — И пусть, — так же тихо ответила Надя. — Пусть отвлекутся, пока есть возможность. Когда ещё получится, с нашей работой… Ты сам не хочешь присоединиться к ним? — Нет, родная. Я хочу побыть с вами. Ты не устала? Может в дом, полежишь? — А мы хотим побыть с тобой. Я не устала, а наш Мандаринчик, похоже, притомился. Давай прогуляемся и ляжем. — Врача? Чего молчишь?! — полковник был серьёзен, почти строг. — Всё хорошо, идём, сделаем круг и спать.- взяла мужа под руку, — не волнуйся, идём. — помахали руками остальным. Корф мгновенно оказался рядом: — Надюша, вы уже спать? Как вы? — Да, уже пора. Спасибо большое за подарки и за сегодняшний день, — поцеловала парня в щеку, — Мы хорошо, не переживай. Спокойной ночи! Не засиживайтесь, ребенку тоже спать пора! — Как скажешь, родная, мы ещё максимум час. Надя прижалась к мужу и слушала его дыхание. Бенкендорф мягко массировал её голову: — Завтра весь день спишь и ешь. Не обсуждается. — спокойно произнес полковник. — И гуляю. — Я вынесу на улицу раскладное кресло и спи на здоровье. — Тут есть шезлонг, не надо кресло. Спасибо большое за подарки. — На здоровье, завтра продолжу. — улыбнулся и поцеловал ее волосы. — Саш, ты меня балуешь. — Я хочу делать тебе приятно. — Мне приятно, когда ты рядом. Спасибо большое за подарки. Правда. Александр Христофорович накрыл её губы поцелуем, уложил на плече, укрыл и они заснули. Во дворе продолжались теннисные баталии. Играли все и против всех со всеми. И никто из них даже не догадывался, что эти выходные последние их совместные минуты. *** В понедельник все, включая Надежду Николаевну, собрались на летучку у полковника. Позвонил генерал Романов и попросил без него не начинать, уточнил присутствие Сычевой. — Ничего не понимаю, — вздохнул Бенкендорф и обратился к оперативникам, — идите пока кофе выпейте, полчаса у нас есть, дальше будем коллективно думать. Генерал привезет «воротничка», с которым придётся работать. Не хочу сто раз повторять. Когда все вышли, сел возле жены: — Как ты? Может, всё же домой? — Нет, Сань. Я нормально, отдохнула, теперь хочу работать. Вонь нюхать не собираюсь, а механические экспертизы запросто. Тем более, что Романов за мной соскучился. Не волнуйся. — Не могу, — грустно усмехнулся Александр Христофорович. — Я понимаю, но всё же. — Я постараюсь. — Иди ко мне, — прошептала женщина. — Сейчас, только закрою дверь и принесу тебе сок. Кушать будете? — Нет, пока, спасибо. Бенкендорф вновь сел рядом с Надей, протянул стакан, потом привлек к себе. — Вечером нужно обязательно погулять. — произнёс тихо Александр Христофорович и прижался губами к виску жены, осторожно положил ладонь на её животик, женщина уложила её удобнее и сверху накрыла своей. — Как скажешь, папа, — мягко проговорила Надежда Николаевна. — Только с тобой. Молчали. Полковник понимал, что нужно как-то сказать о грядущей командировке, абсолютно не хотелось уезжать от любимой женщины. С момента их воссоединения не хотелось отпускать Надю от себя ни на шаг. — Саша? — мягко позвала Надя. — Да, родные? — Сань, мы обои выбрали. Я знаю, это сейчас не вовремя… — Вы́ всегда вовремя. Покажешь или они дома? — Есть в телефоне. — Тогда показывай. — улыбнулся Александр Христофорович. — Так, я понял. Вживую смотреть будем? — Да. Мало ли что. — Хорошо. Сейчас выслушаем гостей и съездим. — глубоко вдохнул, — Надюш, мне нужно будет… — Когда и как надолго? — ровно спросила Надя. — Скорее всего в следующий понедельник. Насколько не знаю. Сейчас всё поймём. — Хорошо, — Надежда Николаевна сделала несколько глотков сока. — Я у генерала? — Да, Наденька. Мне так спокойнее будет. Шура за тобой присмотрит. Надюш, я что думаю, может, мы за эту неделю поклеим обои, пока ты будешь с Вовкой на даче, а я в командировке, всё схватится-высохнет. — Как скажешь, я согласна. Только нужно шкафы и вещи перенести. — ровно отозвалась женщина. — Надюша, не надо, родная. Это всё будет быстро, не волнуйся. Я бы ребят одних отправил, но там генералы в теме. — Я поняла. Я же ничего не говорю. — Но обиделась. Не надо, родная. Это же приказ. Иди ко мне, не дуйся. — поцеловал жену, понял, что она немного успокаивается. В кабинет широким шагом вошёл генерал Романов с квадратным выражением лица, за ним семенил бледный «воротничок». Им оказался старый знакомый Александра Христофоровича и Надежды Николаевны — Вадим Дубровин. — Сидите, — кивнул головой Николай Павлович. — для тех, кто не знаком — ваш временный коллега от смежного ведомства капитан Вадим Дубровин. — З-з-здравствуйте, — проблеял бывший майор. — Сядьте, и сделайте так, чтобы никто из нас на заметил Вашего наличия. — рявкнул генерал. Дубровин послушно сел между Писаревым и Седым. Надежда Николаевна одарила его насмешливо-жалостливым взглядом, но ничего не сказала. Бенкендорф сел рядом с Корфом, Романов во главу стола. — Значит так, та информация, которая у вас была до этого — деза. Сейчас у меня другая. Есть несколько образцов камней, которые производят на месте, в городке Лозь, и есть несколько осколочков, которые дошли сюда. Надежда Николаевна, я встану на колени, я Вас умоляю провести экспертизы и выжать всё из ничего… — Не надо на колени, товарищ генерал, и умолять не надо. — спокойно отозвалась криминалист. — Предыдущие заключения есть? — Да, вот, — куратор протянул прозрачную папку с документами. Надежда Николаевна и Наташа начали внимательно изучать. — Я поняла. Давайте образцы и мы ушли. Корф, с разрешения генерала, вышел следом и обнаружил тётю в лаборатории. — Надежда Николаевна, … — начал парень. — Спокойно, товарищ майор, — холодно проговорила криминалист. — Времени нет, идите на совещание. И не мешайте работать. Репнина оттащила Владимира в коридор: — Володь, спокойно. Я всё контролирую. У нас тут есть кислородные маски. Если что. Но пока это механика. Иди, я справлюсь. Надежда Николаевна внимательно смотрела в микроскоп. — Анна Петровна, — продолжил генерал, — я Вам сейчас даю кассеты, прослушайте их, пожалуйста. И Ваше заключение, можно пока устно. — Поняла.- Анна испарилась, в дверях столкнулась с мужем. — А теперь, ребята, серьёзно, — хмыкнул Николай Павлович. — Вот это вот создание, — кивнул в сторону Дубровина, — накопало, в принципе, много интересного, но его частично дезинформировали, потому что сие слишком умное двуногое, — ехидно-зло продолжил генерал, — полезло по прямой. Его, естественно, послали далеко и надолго. Но начали присматривать за Долгорукой и Воробьём. Оттуда и ранения Корфа с Романовым. Потому что дело это мне передали его начальники. Сейчас, вроде как, тихо. Но или они занычковались, или мы смогли незаметно сюда приехать. Вадик сейчас вам всё расскажет, я ещё раз послушаю. Начинайте, недоразумение, Вы наше. — Разрешите, товарищ генерал? — на пороге стояли криминалисты. — Конечно, проходите, садитесь. Чем порадуете, Надежда Николаевна? — Вот это заключение полный, хм, бред, простите. — спокойно сделала несколько глотков сока прямо из литрового пакета, — Камни не совсем камни. Да, есть составляющие настоящих алмазов, но, к нашему огромному удивлению, мы обнаружили небольшие примеси каучука… — Что, простите? — уставился на неё полковник. — Зачем там каучук? — Если откровенно, — мимолётно усмехнулась Надежда Николаевна, — самой очень интересно. Я склоняюсь к тому, учитывая, что камушки не камушки, а искустный фальсификат, то примеси каучука — следы места производства… — Это мы и без Вас знали, что камушки левак, — насмешливо прокомментировал Дубровин. — Э-э-э… Капитан в секунду оказался на полу, Седой и Писарев сидели невозмутимо. — Рот будешь открывать у стоматолога. Если ума как у ракушки, то хоть молчи и не хвастайся. — прошипел Седой. — Простите, пожалуйста, Надежда Николаевна. — Я продолжу, да? Каучук синтетический. Вот перечень городов, которые производят именно синтетический каучук. Если позволите, выскажу свои соображения? — Конечно, Надежда Николаевна, — кивнул генерал. — Буду только благодарен. — У вас очень крупная сеть. Несколько городов. Я прикинула, минимум три-четыре. Осколки, которые Вы передали, тоже «левак», как высказался коллега. Это не натуральные камни. Здесь нет натуральных камней. Вообще нет. — Вы уверены, так? — Абсолютно. Я могу ошибаться, — усмехнулась криминалист, — техника нет. — Я не знаю, чтобы Вы́ ошибались, Надежда Николаевна, — улыбнулся Николай Павлович. — Это скорее техника ошибается. У Вас глаз-алмаз, простите. Спасибо большое. — Заключение будет чуть позже. — Надя заметила, как у мужа заходили желваки. — Понял, спасибо. Вы пока свободны. — Есть. Надежда Николаевна вышла и отправилась в комнату отдыха. Экспертиза далась ей и её крохе тяжело, решила отдохнуть и незаметно заснула. Генерал и все присутствующие размышляли и прикидывали план действий. Через несколько часов Анна принесла заключение по аудио. — Значит так, я предлагаю следующее: Корф и Седой едут первыми, чуть раньше, а Вы, Александр Христофорович, и кто там с Вами, позже, на день-два. Да, плюс капитан Дубровин, конечно же. — Со мной майор Романов. — подал голос полковник. — Думаете надо на «осмотреться» и на «тяжёлую арту»? — Типа да. Надо понять, где настоящие камни, если они в этой цепочке вообще есть. А продают же как натуральные. И оцениваются как натуральные. — Я понял, — кивнул Корф. — У меня другая мысль. Может, мы с Седым прикинемся возможными покупателями? — А ты думаешь, они первому попавшемуся и продадут и всё покажут?! — насмешливо уточнил «смежник». — Слушай, я тебя что мало двинул?! Сейчас добавлю, — хмыкнул Седой. — Погодь, Сережа. — остудил друга командир. — Я не первый раз. Я прекрасно понимаю, что они ничего не покажут за просто так. А вот если прикинуться тупыми нуворишами, то может прокатит, только надо не перестараться. И документы сладить. А будешь мне тут вы…аться, простите, дамы, мой французский, будешь моим охранником, понял?! Сиди тихо и сопи через раз. — Грубо, но мысль мне нравится. — кивнул генерал Романов. — Значит так, прорабатываете легенду, всё что нужно я сделаю. Нужно будет спросить у Надежды Николаевны, есть ли у неё знакомые с брюликами, чтобы могли вас подковать. — Сделаю, — отозвался Бенкендорф. — Анна, проработаете наши психотипы, или как оно там называется, чтобы мы правильно себя вели. — Хорошо. Поняла. — Тогда так, у вас неделя, пока неделя, на разработку плана. В субботу утром мне рассказываете, что вы придумали. — генерал встал и прошёлся по кабинету. — Пошли, Вадя, не будем мешать умным людям работать. Только я вас прошу, продумайте всё хорошо. С моей стороны всё, что нужно. После ухода генерала и Дубровина в кабинете висела тишина. Полковник стянул с себя галстук и пиджак, закатал рукава рубашки: — Девочки, гляньте, пожалуйста, где Надежда Николаевна и, если она не в буфете, то приготовьте, пожалуйста, чего-то пожрать, а? Спасибо большое. А то я злой. И голодный. Анна и Наташа вышли из кабинета. — Мне одному как-то не так с этим делом? — спросил тихо Владимир. — Нет, — отозвались присутствующие. — От него геморроем за версту… — вздохнул Бенкендорф. — Мне не нравится фраза Надежды Николаевны, что у нас три-четыре города ми́нимум… Ой как не нравится… — А это может быть все в одном городе, но подпольно? — поинтересовался Саша. — А хрен его знает, — хмыкнул полковник. — Надо экспертов трясти. Андрей Викторович, … — Я понял, сделаю. Надежда Николаевна сделала основное, у нас с Наташей будет больше техническая сторона. — Сколько Вам нужно времени? — Если учесть, что сегодня дня уже нет, а ночью люди спят, то дня два. Будем очень стараться. — Понял, — Александр Христофорович о чём-то думал. — И то, это минимум. Не факт, что это удастся выяснить. … Нах.на нам Дубровин?! Этот «кузнечик в обмороке»?! — Кто? — уточнил Костя. — Когда в Корфа с Седым стреляли, нас с Надеждой Николаевной «воротнички» трусили, там мы с этим чудом и познакомились. Надежда Николаевна назвала его «кузнечик в обмороке». — Если бы не тявкал, то был бы очень похож, — усмехнулся Писарев. — Ладно, что делать? — Пока ждать экспертизы и думать. Завтра начнем мыслить вслух. — ответил Александр Христофорович. — Ладно, давайте поедим, может, что умное придет, да попробуем почитать внимательно дело. В буфете обнаружили всех женщин и еду. Корф посадил Анну себе на колени, Бенкендорф сел рядом с женой. — Я тут подумала, — начала Надя, — у нас в стране всего три завода синтетического каучука… — И все в разных концах. — хмыкнул Рудесский. — И в разных концах, — согласилась криминалист, — но не будьте столь пессимистичны, Андрей Викторович. Мы можем купить по экземпляру их товара. И сравнить. — Это нужно знать партию. — возразил мужчина. — Я прошу прощения, что вмешиваюсь, — подал голос Саша Романов. — а ведь можно раздобыть несколько экземпляров товара и всё необходимое прямо с пылу с жару. Для этого у нас есть товарищ генерал и Дубровин. Для его ведомства это вполне возможно. Не всё же нам вкалывать…. — Тоже да, пусть оправдывает своё присутствие в группе. — согласился Владимир. — Только дайте поесть, а потом будет вам это чудо в штанишках, — прошамкал Александр Христофорович. — Я просто рассуждаю, — отозвался Саша. — Не тороплю. Бенкендорф доел, забрал в кабинет Надю под предлогом формулировки просьбы к генералу. Поговорил с Романовым, объяснил задачу. — Саня? — тихо спросила жена. -Ну ты что? — Я соскучился за вами. Как ты? Как наш Мандаринчик? — сел рядом с любимой женщиной на диван и обнял. — Хорошо, умудрились поспать, проснулись незадолго до вашего прихода. Соскучились за тобой. С твоим отъездом что-то решилось? — Пока нет. До субботы роем и перепроверяем, потом думаем. Есть мысль ехать туда частями. Но меня не греет «Кузнечик». — Меня тоже. Слишком он какой-то противный. Спасибо, что без своей туалетной воды. Как вспомню, б-р. — Наверное Палыч вставил. Ладно, на сегодня всё, можем ехать домой. Или в магазин и в парк? — Давай просто в парке немножко погуляем и домой. Магазин потом. — Ты устала? Тогда сразу домой. — Нет, я нет. А ты да. И магазин не срочно, всё равно сейчас ничего не сможем. — Хоть посмотрим. Поехали. Саша и Корф сидели в кабинете последнего. — Как ваш потоп? Помощь надо? — Не, Аза, спасибо. Нормально. Переехали ко мне, теперь всё сушим. Как вы посидели? — Нормально. А вот Александра Федоровна обиделась. Сань, ты меня прости, что я лезу… Но вы мне сами за Надюшу по морде дали, а теперь что? Ты же прекрасно знаешь мою историю с Надюшей. Не повторяй моих ошибок. Учись на чужих. С нашей работой не до ссор. Помнишь, как мы блондина брали? А если бы в нас попали? Ты бы даже извиниться не успел. — А за что мне́ извиняться?! — Я же прекрасно знаю, ка́к ты с родителями разговаривал. За отца не скажу, тут сам решай. А мама не при чём. Да и в конце концов, это их личное дело. Но мама у тебя одна. — Ну да, это тебе повезло, у тебя их две… Корф схватил друга за грудки, глаза были черные: — У меня одна. Надюша. И ты как никто знаешь почему. Ещё раз откроешь свой рот в её сторону — уничтожу, понял?! Не посмотрю на то, что друг. — опустил руки. — Всё, Аза, всё. Я не прав, прости. — Саша растирал шею. — Я тебе всё сказал. Теперь на выход, меня ждут. Владимир достал ключи, взял в руки ветровку. Саша молча вышел, майор закрыл дверь и отправился к жене: — Анечка? Можно? — Конечно, заходи. Я сейчас, — девушка печатала, не отрываясь от монитора. Корф сел на диван и с улыбкой наблюдал за любимой: как она печатала, чуть хмурясь и наклонив голову вперёд, как быстро летают её тоненькие пальчики с аккуратным маникюром по клавиатуре. Как он сможет в командировке без неё и сына? А ведь командировка обещает быть длинной и сложной. Генеральская дача, конечно, хорошо, но было бы спокойнее, если бы с мамой остался дядя Саша. Как бы его уговорить? Хотя, он и сам всё понимает, а тут ещё это недоразумение смежное. Ладно, разберёмся, надо только с сыном поговорить. — Володь, я всё, — Анна села на руки к мужу и смотрела ему в глаза. — Всё? Тогда домой, нас Вовка заждался. Надо ему как-то сказать. — вздохнул. — Всё, приезжаю и беру отпуск. — Никто тебе его не даст. Поехали. Девушка спрятала документы и ноутбук в сейф, включила сигнализацию, закрыла дверь. — Полковнику отчитываемся? — Надо, мало ли что. — Корф переплел пальцы с пальцами жены. Им навстречу шли Бенкендорф с Надей. — О, а мы к вам, — улыбнулась криминалист. — Мы уже свободны. — Мы тоже. Поехали? — Поехали. Володя, только мы через обойный. С нами не хотите? Сели в лифт. Корфы переглянулись: — Можно. Хоть купить. Делать, наверное, по возвращении будем. — вздохнул парень. — А то только срач разведём. — Думаешь, не успеем? — с сомнением спросил Александр Христофорович. — Думаю, что нет. Не с нашей работой. Лучше приехать и взять отгулы. А ещё лучше отпуск. — Мечты, мечты, мечты, — хмыкнул полковник. Вышли на улицу, подошли к своим машинам. — К генералу? — уточнил Владимир. — Да. Надо прикинуть, какие вещи забрать и завтра смотаться. — Мы же всё сложили, — тихо произнесла Надя. — На долгое время хватит? — уточнил муж. Смотрел внимательно на сидящую в машине боком женщину, облокотившуюся на сиденье, видел усталость, бледность. — Никаких магазинов. В дом Романова. Отдыхать. Не спорь. — Не спорю. Поехали. Корф наблюдал за обоими и посадил в машину Анну. Бенкендорф сел за руль, как Владимир услышал голос Саши Романова: — Аза! — Саня? Ты не уехал? — удивился друг. — Что-то случилось? — Ты прости меня, я не знаю, что на меня нашло…- второй майор замялся. — Всё нормально. Я понял, тебя, ты понял меня. Пожали друг другу руки. — Только ближе чем мама у тебя никого не будет. Да и сам знаешь, что не до ссор нам. Ты с нами? — Да. Ехали осторожно и внимательно. — Саш, — тихо проговорила Надежда Николаевна, — за нами «хвост». От самого офиса. — Я вижу. Главное, не волнуйся. Всё под контролем. — одной рукой звонил обоим парням. — Не волнуюсь. Ты же рядом, значит, всё будет хорошо. — улыбнулась Надя. — Саш, Володя, у нас «хвост». — Видим, — хмыкнул тёзка. — Давайте разделимся. Он явно один. Я увожу за собой. В наш посёлок его не пустят. Вечером сидели все на веранде, Саша с мамой уединились в комнате и долго разговаривали. Остальные просто наслаждались тишиной, воздухом и друг другом. *** На следующий день Репнина пробила номер «хвоста», который оказался, естественно, фальшивым. Всю последующую неделю оперативники мотались по городу, за ними, как приклеенные, ездили не скрываясь и повсюду, фальшивые номера. — «Скромные» ребята, ничего не скажешь, — вздохнул Саша Романов, сидя на совещании у полковника. — Ладно, что у нас получается? — Фигня, — отозвался младший брат. — Мы установили, кто из местных замешан, подтвердились материалы Воробья. — А мы вычислили, откуда там примеси каучука. Интересный момент, — вставил Андрей Викторович. — И вообще, нам нужен Наркоконтроль, — подал голос Корф с усмешкой. — Стоп! — повысил голос Бенкендорф. — Спокойно! Наркоконтроль это любимчики Сашки, вот пусть и занимается. Присутствующие рассмеялись. Вошёл Николай Павлович. — Всем привет, сидите, — сел на диван возле Сычевой, — Что у вас? Давайте собирать паззлы вместе. Итак, я начинаю, вы корректируете. У нас завязки тут, в Москве, и в этой самой Лози. Предполагаю, что ещё и в области, нашей, и Красном Яру. Все ребята в погонах, красивых, естественно. Кто едет, кроме Бенкендорфа и Корфа? — Мы, — кивнули Саша Романов, Седой и Рудесский. — Понял. Остаются Писарев и Костя… Из экспертов — Наташа… Понял. Хорошо. — задумчиво потёр шею. — Так, дальше. Что с курьерами и товаром? — Поняли, присмотрели, выяснили, — кивнул полковник. — Хорошо, что-то нужное есть или пустышка? — Мы знаем дни и время передачи товара. — отозвался Корф. — Не можем понять, в чем суть товара? Гоняют шлак. Полный. Получается, так … Через несколько часов собрали полную, на сколько возможно, картину ситуации. — Тогда, мы с Седым едем первыми, как и думали, а два Саши потом? — уточнил Владимир. — Да, — задумчиво произнес генерал Романов и потёр подбородок. — Было бы лучше, если бы Христофорыч остался тут, но у меня больше полномочий. И больше возможностей. — Я пойду сделаю перекус, может что-то в голову придет, — Надежда Николаевна вышла. Бенкендорф выскользнул за ней: — Наденька? — догнал жену в коридоре. — Всё в порядке? — Да, родной, не волнуйся, — улыбнулась Надя. — Вам действительно нужно подкрепиться. Да и у Коли на лбу написано, что он меня выставить хочет, но стесняется. Иди, не волнуйся. Полковник молча поцеловал её в щеку и вернулся в кабинет. — Ань, помоги, пожалуйста, Надежде Николаевне, — попросил генерал. Девушка вышла. — Значит, следующее, Наташа, ты молчишь об услышанном… — Я понимаю, товарищ генерал. За обеими присмотрю. — За вами всеми будем присматривать мы с Шурой. — хмыкнул Николай Павлович, — Дальше. Вы понимаете, что за три дня не справитесь. Дай бог, чтобы за несколько недель… — Я думаю, месяц-полтора, — кивнул Александр Христофорович. — В лучшем случае. Формально, нам нечем их прижать. Брать будем всю сеть одновременно? — Да. Иначе пойдет шухер. С Вадей осторожно. Не отстраняйте, пусть чувствует себя при деле, но знает по минимуму. Девочки все живут у нас, Вовка, естественно, тоже. Его уже Шура не отпустит. Там есть начальник группы захвата, мой старый знакомый. Его номер телефона, — протянул полковнику бумажку. — Скоординируетесь с ним. Дальше, связь? — Мобильные оставляем тут, берём обычные кнопки, плюс спутник. — фыркнул Саша. — Согласен, возьмите несколько маленьких неприметных аппаратиков… — И вбить один-два номера. На экстренный случай. В курсе. — кивнул Корф. — Тут мы знаем. Как с оружием? — Берёте, конечно, но не очень много. Да и твои «солнышки» легендарные. — Понял. — Всё, давайте ещё раз детали и завтра на выход. Раньше начнем, раньше отдохнем. *** Александр Христофорович отпустил всех раньше конца рабочего дня. Дома затянул Надю в комнату, чтобы отдохнула и не смотрела на сборы племянника и не рвала себе душу. Владимир спокойно собирал вещи, Анна и Володя-маленький молча наблюдали. — Так, вроде бы всё, билеты у Седого. Осталось поужинать, в душ, одеться и на выход. Ну что такое? — обнял сразу обоих. — Я скоро вернусь, вы не успеете соскучиться. — Мы уже скучаем, Володя, — прошептала девушка. — Это недолго. И мы займёмся пополнением семейства, — прошептал Владимир на ухо жене. Продолжил вслух, — Вов, тебе ответственное поручение — беречь мамочку и тётю Надю. — Обещаю, — пробурчал ребенок. — Идёмте ужинать. — затянул всех в кухню, где их ждали Надя и Александр Христофорович. — М-м-м, какая вкуснятина. После всех сборов Корф стоял у двери: — Так, телефоны сдал, ключи все тоже. Всё. На дорожку и в путь. Обнял осторожно Надю: — Мамуль, береги себя, пожалуйста. Помни, что ты мне очень нужна. Мне и моему брату. — А ты нам. Будь осторожен, пожалуйста. — одной рукой крепко прижала к себе парня, второй гладила по голове. — Я люблю тебя, сынок. — И я тебя. Главное, не волнуйся и отдыхай. Я скоро. Постараюсь недолго. Отстранился: — Всё, долгие проводы — лишние слёзы. Я уехал. — Ещё раз обнял жену с сыном и вышел. Через два дня провели и Бенкендорфа. А ещё через неделю Надежда Николаевна вошла в лабораторию, где над ноутбуком склонились мрачные генерал Романов и Наташа. — Сколько с ними нет связи? — ровным голосом спросила Сычёва. — Надюша? — вздрогнув, обернулся Николай Павлович. — О чем ты? — Я. Спросила. Сколько. С. Ними. Нет. Связи. — холодно отчеканила криминалист.