Хулиганы

Романов проснулся раньше Наташи и рассматривал её спящую. Господи, спасибо за этот подарок. Он оценил и будет не только ценить, но и беречь. Он был не очень везучим в личных отношениях. Школьная любовь сразу по окончанию школы ушла в монастырь. Чем повергла его в глубокий шок. Потом его закрутил роман с Калиновской, но, увидев её флирт с другим, закрутил отношения с Машкой Дармт… Ой, б-р. Расстались, чтобы не спиться пошёл в зал, начал набирать массу, занялся спортом, ради чего бросил скрипку, на какое-то время вернулся к Калиновской, но опять не сложилось, слава богу. Ссору с Корфом он ей не простит. С тех пор дал себе зарок — больше никаких любовей. И тут… Действительно подарок с небес. Ведь не бывает так, что вот увидел человека, даже ещё имени не знаешь, а уже понимаешь, что твоё и ты хочешь от неё детей и сидение у камина дома. Наверное поэтому и начал сразу подбивать клинья, а не продумывать систему обольщения. Наверное, потому, что увидели друг друга сразу такими, какими есть, поэтому и сошлись. Он действительно очень боялся её потерять. Очень любил, до точек в глазах хотел быть рядом. И ведь ему было абсолютно наплевать, кто её родители. Когда мама поняла, что он влюбился, попросила именно сына рассказать о девушке. Рассказал всё, в том числе и про её родителей. Мама спросила лишь одно: «Ты хочешь прожить с ней всю жизнь? Если да — с моей стороны зелёные свет». И приняла её как среднего ребёнка. Стараясь ненавязчиво заменить его Наташке маму. Спасибо ей за это огромное. А без тёщи он прекрасно проживёт. Продолжал с улыбкой смотреть на жену. Девушка зашевелилась и приоткрыла один глаз, потом потёрла оба глаза кулачками и обвила Сашкину шею руками. Мужчина прижался к ней щекой и наслаждался её теплом. Наташа была сейчас такая открытая, чистая, без вечной брони из иронии и сарказма, такая ранимая и родная. — Давно встал? — Не знаю. Как ты себя чувствуешь? — Отлично, но нет никаких сил встать. — Вот и лежи. Сегодня весь день наш. Дальше посмотрим. Есть Егор, чуть чего — его припашем. — А тебе Катя глазки строить будет? — Я думаю, что она сейчас днюет и ночует возле Шпагина. Надо написать, кстати спросить, как он. И не ревнуй. Бесполезно. Да и тебе не идёт. — поцеловал её носик. Сел, нашёл тапочки, повернулся к жене и увидел, что её лицо сливается с постельным бельём. — Натусь, плохо? Врача? — Нет, — шёпотом, — нет сил. Всё хорошо. Видел, что ей даже говорить тяжело. Молча поцеловал, вытер ладонью бисеринки пота и вышел. Вернулся с подносом со стаканом подкисленной воды, яблоком, овсянкой, небольшой тарелочко с тёплой водой. Всё поставил на прикроватный столик, сел рядом с женщиной и начал мягко обтирать её лицо влажной махровой салфеткой. Тихо приоткрылась дверь, в щели увидел маму и отрицательно качнул головой. Та кивнула и закрыла плотно дверь. — Спасибо. — через силу вытолкнули белые сухие губы. — Ш-ш-ш, тише, лежи, всё нормально. Пить? Осторожно, с лимоном. Приподнял её голову и Наташа сделала несколько глотков. Вернул в горизонтальное положение и вновь обтёр лицо. — Поспишь? — Нет, я уже лучше. Спасибо. — Лежи. Завтрак всё равно горячий. Лежи пока. Устроился рядом. — Знакомься, это — лёгкое состояние токсикоза. — Уже в курсе, мама просветила. — Надо перечитать Зоины наставления, она что-то писала об этом. Потом, лежи. Саша не выдержал, склонился и поцеловал уголок губ. Наташа притянула его голову к себе. Романов внимательно кормил жену. Улыбались, шутили. — Давай читать и что-то с этим делать. — парень опять забрался на кровать, обнял любимого человека. — Давай. Потом погуляем? — Смотри по самочувствию. С такими делами, мы остановимся на одном ребёнке. — поцеловал в щеку. — Нет. Я хочу много детей. Это — мелочи. — Угу. — упрямо кивнул Саша. — Не спорь. Со мной всё хорошо, перестройка организма. Успокойся. Потом всё нормализуется. — Так, я в аптеку, по списку. Ты полежишь? — Нет, спущусь на веранду. Александр передал жену на попечение матери и уехал. *** Владимир спокойно готовил завтрак. Сегодня выходной, все в сборе, смогут позавтракать вместе, хорошо провести время. — Доброе утро, — в дверном проёме стояла сонная Анна со следом подушки на бархатной щеке. — пахнет вкусно. — Доброе утро. Скоро будет готово. Аня зашла в кухню и села на стул. Изучала Корфа. — Ты опять не спал? — Почему? Спал. У Вовки. — Почему не в спальне? Володь, давай поговорим! Майор ощутил, как хорошее настроение улетучивается. — А мы что делаем? — слабая попытка перевести всё в шутку. — Болтаем. Так, завтрак я сделал, обед на тебе. Ужин, так и быть, возьму на себя. — улыбнулся. — Володя?! — Хорошо, обед тоже на мне. — изобразил послушного мальчика. — Корф! Перестань. Подошла вплотную, положила его руки себе на талию, взяла его лицо в свои руки, чтобы не сбежал, заглянула в глаза, заговорила шёпотом: — Перестань себя винить. Ты абсолютно ни в чём не виноват. Ты наоборот его спас. Главное, что Вовка жив. А, ведь, если бы не ты… — вздрогнула в его руках. — я даже не поняла, как и что. И до сих пор не понимаю. — А если он не заговорит? — отчаянно спросил Владимир, в глазах плескалась боль и вина. — Заговорит! Обязательно! — убеждённо воскликнула Анна. — Ты что? Заговорит, конечно. Надюша всех светил привлекла, я почитала кто это, дар речи потеряла. Это лучшие в своей области педиатрии и детской травматологии. Сомневаюсь, что они ошибаются. Да и Надюше я доверяю безоговорочно. — Я тоже. — горько усмехнулся. — Вот и всё. Всё хорошо. — Встала на цыпочки, поцеловала мятежного мужа. — Я уже не знала, что думать. Ты мне нужен. — А ты мне. Какие планы? — подхватил под ягодицы и теперь их головы были на одном уровне. — Предлагаю просто поваляться. День лентяя. — Давай. Диванный день? — Да. Притопал Володя-маленький. — Ты как? Голова болит? — вместе спросили родители. Большой палец вниз. — Это здорово, но сегодня всё равно в кровати. Обиженная мордашка. — Надо, сынок, надо. Сказали неделю, значит неделю. Зато и мы с тобой рядом будем. Володя-маленький показал на себя. — Если влезем, а нет, то на нашей. А теперь завтрак. К ним присоединились и Надя с Бенкендорфом. — Да, Корф, с четверга меня не будет. — Только не я! — Не ты, — усмехнулся в чашку дядя. — Романов. Пусть свой инфаркт бережёт. — Во, согласен. — Дождь. — вздохнула Анна. — Н-да, я погулять хотела. Ладно, вечером. — Надя встала. — Спасибо, всё очень вкусно. — поцеловала головку младшего племянника. Владимир заметил, что она какая-то грустная и задумчивая. Взглядом спросил у полковника, тот так же ответил, что всё нормально. Вышел следом. — Успокойся, всё нормально, Надюша настраивается. Всё нормально. — Анна засунула посуду в посудомойку. — Сейчас её лучше не трогать. Забрались на диван и играли в шахматы. *** Бенкендорф молча присел на корточки рядом с Надей в кресле и поцеловал хорошо выпирающий животик. Накрыл её руки своими и просто сидел рядом. Мягко тёрся носом о комбинезон. — Шур? — Да, родная? Тишина. Сел на подлокотник. Поправил выбившуюся прядь волос, поцеловал висок. — Ты уже всё? — Да, всё оформил, генерал подписал. Формально, сегодня должен быть на работе, но у нас выходной. Поэтому уже всё. А что? Что нужно, говори. — Быть со мной. — А я что делаю? — улыбнулся. — О, дождь прекратился, подсохнет — выйдем? — Позже. — Как ты? — Нормально. Даня активизировался ночью, теперь затих. — провела ладонью по выпирающему пупку. Александр Христофорович наклонился и поцеловал жену. — Постарайся не нервничать. Всё будет хорошо. Я тебе обещаю. Я всё помню и всё сделаю. — Верю. Но всё равно страшно. Шурик? — Да, Солнышко моё родное? — Я хочу тебя поэксплуатировать. — смутилась. — С удовольствием. Что? Окна? — Да. И шкаф. — Пересмотр вещей? Или отодвинуть? — Пересмотреть и отодвинуть. — Хорошо. Как скажешь. Да, Надюш, я всё забываю. Даня же первое время с нами будет? — Ну да. — удивлённо и чуть холодно. — Отлично. Я просто думаю, может тут что-то как-то передвинуть, чтобы удобно было? Тебе и сыну? Чтобы не в последний момент. — Не знаю, надо думать. Мужчина видел, что Надюша расстроена. — Хорошо, давай, что мы тут? Шкаф? — Ты не сдвинешь, он тяжёлый. — Спокойно, мадам, всё будет. Занялись перестановкой. Точнее занялся Александр Христофорович. С огромной радостью, энтузиазмом и под диктовку обожаемой жены. Правда, он не ожидал, что шкаф придётся передвигать раз семь. Но что не сделаешь ради спокойствия беременной женщины. — Надюш, может, его в угол? — И при входе врезаться лбом? — Тоже да. — Единственное что, давай совсем в стену, плотно-плотно. — Есть. Так? — Да. Спасибо. — Перестань. Но за это я требую награду. — И какую же? — слабая улыбка. Молча подставил щеку. Быстро помыл окна и принялись разбирать шкаф. *** В таком минорно-приторном состоянии ничегонеделания прошло практически две недели. Казалось, про их отдел забыли напрочь. Полковник проснулся от назойливой вибрации телефона. — Да? — шёпотом, паралельно выбирался из-под теплого одеяла. Выскользнул в коридор. — Понял. Еду. Да не психуй! Не предупреждал же заранее! Теперь жди. Отправился в душ, завтракал, паралельно писал записки жене и племяннику. — Что такое? — взъерошенный Корф щурился от лампочки. — Подъём. Я на работу, ты раздупляйся и подгребай. Аня тоже. Зашёл в комнату, положил записку на видное место. Наклонился поцеловать жену, как она обняла его. — Разбудил? Прости, не хотел. Палыч зовёт, обещает, что на два часа максимум. Как ты себя чувствуешь? — Сначала хорошо, а теперь ты уезжаешь. — Ну вот. Я быстро. Ты не успеешь заметить. — ласково, как с маленькой. — Я всегда всё замечаю, да, сынок? Бенкендорф склонился над сыном, прикоснулся губами, как получил удар по зубам. — Кажется, он против. — Конечно против. — Я быстро, сынок, я быстро. Вы с мамулей пока просыпайтесь, умывайтесь, я быстро. И пойдем гулять. Я вообще-то в отпуске. В комнате отдыха Бенкендорфа ждал генерал и постепенно начинали собираться сотрудники. Увидел Макса: — Что с Андреем? — Нормально, перевели в палату. Но на реабилитацию нужно время. — Понял, будет. Катя? — Вчера первую ночь спала дома. Я её не вызывал. — Правильно. Собирай остальных здесь. Николай Павлович и Александр Христофорович зашли в кабинет полковника. — И? — зло бросил полковник. — Сядь. Успокойся. Я сказал, что два часа. — генерал говорил спокойно и доброжелательно. Бенкендорф повиновался. — Со вчера я министр… — Поздравляю! — Ты — мой заместитель и куратор спецотдела УСБ. Вот приказ. Александр Христофорович горько усмехнулся. Надюша как всегда права. — Именно так. Можешь менять теперь всё по своему усмотрению. Финансирование на тебе, но не перестарайся. — Надеюсь, про мой отпуск ты помнишь? — Да. Вводи ребят в курс дела и свободен. Назначай начальника, вместо себя. Кто кстати? — Саша. — Нет! — Да. — пауза — Да. И ты знаешь почему. Лицо генерала Романова сменило все оттенки синего и зелёного. — С…а. — Так точно, товарищ генерал-министр! — Бенкендорф щёлкнул каблуками и отсалютовал. — Сгинь с глаз долой! — В данный момент Вы в моём кабинете. И работать я буду здесь. Николай Павлович грохнул дверью. Александр Христофорович тяжело выдохнул и сел в кресло. Вытащил телефон и набрал жену. — Надюшка? Разбудил? Понял, хорошо. Как ты? Покушала? — откинулся на спинку и с улыбкой выслушал отчёт любимой женщины. — Умничка. Я в течении часа буду. Нет, зайду домой. И я. Очень. Целую. Заглянул в комнату отдыха, молча налил себе крепкий чай и быстро выпил пол прицелом почти десятка глаз. — Корф, зайди. Владимир сел за стол и с удивлением смотрел на спину дяди, который стоял у окна. В кабинете висело напряжение. — Что случилось? — майор сцепил пальцы в замок и сосредоточился. Бенкендорф сел за стол напротив парня и открыто смотрел ему в глаза. — Романов — министр. Я — его зам и куратор спецотдела. Но начальником вместо себя я поставлю Сашу. Он спокойнее и рассудительнее. Прости. Ты — официально его зам. — Фух, ё! — Владимир заметно расслабился и улыбнулся. — Что же так напрягать. Поздравляю! Ты реально заслужил! Фух! — провёл ладонью по ёжику волос. — Фух! За Сашку я только рад. Из него действительно лучше руководитель, чем я. И я не обижаюсь. Правда. Не, пусть Саня и сидит в кресле, я лучше побегаю, это моё. Поздравляю, дядь Саш! Мужчины пожали друг другу руки и встали. — Ты правда не обиделся? — Правда нет. Я не ребёнок. Ты окончательно в отпуск? — Да. Сейчас только с Сашей поговорю. Ему надо ещё передать документацию. — Удачи. С Сашкой будет тяжело. Да, а ты теперь где обретаешься? — Сейчас будем говорить с Саней. Я бы хотел тут. Оба вернулись в комнату отдыха. — Теперь твоя очередь, Сань. — усмехнулся Корф. Саша переглянулся с взволнованной женой и последовал за сосредоточенно-хмурым полковником. — Что случилось? — нарушил молчание Костя. — Скоро всё узнаете. Спокойно. Плохого ничего. Сразу говорю. — отозвался майор, наливая кофе и закусывая мармеладкой. — Просто мужской разговор. Всё хорошо, честно. Не нервничайте. — Легко сказать. Разговор двух Александров длился больше получаса и Бенкендорф был вынужден набрать сообщения жене, предупреждая, что задерживается. В ответ прилетел расстроенный смайл. — Я́ против! Я́ не хочу! Товарищ полковник! — Саша наклонил упрямо голову в перед, так же как и накануне Корф, сцепил пальцы. — Саш, а я не хочу, быть замминистра и куратором. Но это всё — приказ министра. И мы не дети! — Поставьте Корфа! Он привычный! — Нет, Саш. Именно ты. Спокойно. Корф — твой официальный зам. Будешь на него сбрасывать. Это даст тебе много плюсов. Отдуваться перед генелом буду всё равно я. — Единственный плюс. — прошипел парень. — Не кипятись. Будем решать проблемы по мере их появления. Это — не проблема, это — повышение. Романов расстроенно посмотрел на Александра Христофоровича. — Спокойно. Ты заслужил. Заслужил, не фыркай. Мозги твои заслужили. У меня просьба. Вопросительный взгляд новоявленного руководителя. — Я хотел бы оставить за собой этот кабинет. Не хочу сидеть в министерстве. Министр согласен. — Я только рад. Хорошо, конечно. А мой кабинет за мной. И Наташа там же. — Как и.о. начлаба, почему бы и нет? — пожали друг другу руки. — Так, документы, печати я передал. Печати делаем именные. Я тоже буду переделывать, закажу и на тебя. — майор кивнул. — Собирай команду и я, наконец-то, уеду к Надежде Николаевне. — Привет ей от нас и поздравления с Вашим повышением. — Спасибо. — иронично хмыкнул Бенкендорф. — Передам. Собрали всех подчинённых и ввели из в курс произошедших изменений. Наташа растерянно смотрела на мужа, Костя — на брата. Вот кому не позавидовать, так это всем троим Романовым. Один — министр, второй — руководитель в 34 года, а невестка — фактически начальник лаборатории в 28, почти 29. И молодой Костя, которому надо привыкать к косым снисходительным взглядам. Отец, страший брат и невестка… — Так, я вам всё рассказал и уехал. Теперь всё руководство на Александре Николаевиче. Я, конечно, подставлю плечо и от вас жду того же. Да, Егор, твой постоянный пропуск. Всё, я уехал, что нужно забрать — забирай. Всё, я ушёл. Оказавшись на улице Александр Христофорович первым делом набрал Надежду Николаевну. — Солнышко, я уже в машине, сейчас буду. Да? Я не посмотрел. Ну, значит, я уложился. И я. По дороге купил цветы. — Поздравляю! — улыбнулась Анна, хотя за Владимира было обидно. — Спасибо. — холодно бросил Саша. — Значит так, проставляться не буду, не повод. Совещания все, как и обычно, здесь. Единственные изменения — документы. Мне. Вопросы? На сегодня все свободны. Я тебе, Корф, этого не прощу. Рабочий день начинается в девять. Взял Наташу за руку и вышел. Костя следом. Наташа молча ждала объяснений. — Приказ Бенкендорфа. Я отказывался, но … Прижалась к его сильной руке. — Я очень рада и искренне поздравляю. Это, правда, твоё. Вспомни, все операции, которые планируешь и разрабатываешь ты, проходят чисто, без потерь. Операции Корфа — как минимум с ранениями. Последняя, вообще, с трупом. Саша обнял её. — Поехали домой? — К нам или родителям? — К нам. Не хочу отца видеть. Маме позвоним по дороге. — Хорошо. И Костика. Я всё хотела новый рецепт опробовать. — Никаких рецептов. Я картошку почистить могу и сам, плюс бигос. — Саня, я отлично, как обычно. Утро не в счёт. Не хмурься, забирай брата и поехали. — невесомо погладила гладковыбритую щеку Александра. — Поехали, Александр Николаевич, поехали, не хмурься, тебе не идёт. Постучался Костя. — Заходи. Ты с вещами? Тогда поехали. К нам, пообедаем, я маме звоню. — Саша встал. — Давай завтра, а? Переварить надо. Я к себе. — Ты не рад за брата? — Наташа величественно встала с дивана, встала рядом с мужем и внимательно смотрела на деверя. — За брата рад. Очень. Я от отца не отошёл. За брата-шефа я рад. Молча вышел. — Класс! — девушка начала маршировать по кабинету. — Отличная реакция! Романов любовался своей женщиной: гордая, независимая, сильная. Любимая. И немножко сердитая. — Ну и нафиК. Поехали, побудем вдвоём. И маму завтра. — Нет, давай хоть маму сегодня! Она заслужила это! У её сына такие изменения в жизни! — Главное изменение — вот. — поймал брюнетку в свои руки, положил широкую ладонь на её живот. — Вот это — самое главное, самое важное, самое любимое. Поехали. — коротко поцеловал и закрыл окна и двери. Проверили здание и включили сигнализацию. *** Саша открыл дверь и пропустил Наташу в квартиру. Пока она принимала душ, быстро почистил картошку и грибы, достал квашеную капусту, размороженную свинину. Шампиньоны и лук быстро порезал и высыпал на сковороду, поставил на средний огонь, картошку на максимальный, принялся нарезать мясо кусочками. — Я всё. А что это будет? — Наташа обняла его со спины и положила подбородок на плечо. — Наш обед. И ленивый бигос. — уменьшил огонь под картошкой, смешал капусту с мясом, слил воду с картошки, добавил к мясу и поставил тушиться. — Теперь моя очередь. Ложись, я сейчас. На перекус пока фрукты и вчерашние котлеты. Я нагрел, они уже в комнате. — Я не хочу. — Надо. Ты только позавтракала и в офисе яблоко. Ешь, я быстро. Но быстро не получилось. Под водой стоял долго, пытаясь успокоиться и смыть эмоции дня. Повышение не радовало. Нет, он не боялся ответственности, вся их работа это ответственность. За жизнь. Свою, напарника, подозреваемого, обвиняемого. Он просто хотел спокойную жизнь, приходить по вечерам домой, игра… Ай, ладно, надо мыться и выбираться. Тщательно намылился, потерся двумя мочалками, вновь постоял под душем и выбрался. От воды волос слегка вился. Жену нашёл в комнате, под огромным шерстяным пледом. — Ты поела? — Да, спасибо большое. Плиту уменьшила. — Спасибо. — нырнул в домашний трикотажный костюм и упал рядом с ней. — Не молчи. Поговори со мной. — Наташа перебирала его влажные волосы. — Я и говорю. Иди ко мне. — протянул руки. — Саня? — обняла его и оказалась полностью на нём. — Просто привыкаю, что я теперь не только сын того самого генерала Романова, а ещё и сын министра Романова. — подтянулся на локте и сел, не выпуская женщину из рук. — Аж настроение испортили. — Перестань. Ничего страшного не произошло. Кстати, мы его не поздравили. — Заказать ему праздничный салют с овациями?! — спросил зло. — Он так хотел, так мечтал… — сжал руку в кулак. — А я так хочу, чтобы мой любимый мужчина не сердился, хоть он и очень привлекателен в гневе. Но Николай Павлович это отдельно, а ты — отдельно. Если так рассуждать, то я напомню тебе, что в невестках у него — дочь того́ самого́ генерала Репнина… — Не смей! Слышишь?! Не смей! Ты — моя́ жена́! — Саша держал её лицо в своей руке и строго смотрел в глаза. Из голубых они у него стали практически чёрными. — Ты́ — моя́ жена́. И никто никогда не посмеет открыть рот на эту тему. А посмеет — сильно пожалеет! Наташа опустилась ему на плечо и прикрыла глаза. Мужчина нежно гладил и целовал её волосы. Через время зашевелилась: — Плита пахнет. — Я проверю. — У-у. Я с тобой. Романов усмехнулся, взял её на руки и пошли проверить. Усадил любимую на стул. Повернулся к плите. Добавил грибы к тому, что в его понятии было бигосом, тщательно перемешал, посолил, вновь перемешал и дал попробовать жене. — По соли нормально. — Тогда пошли в кровать. Взял её опять на руки. Сел на постель, не выпуская из рук и не разрывал взгляд. Наташины пальцы давно уже были в его волосах. — Я люблю тебя. — А я тебя. — прошептала в ответ, в глазах блеснули слёзы. — Не надо. Я тут. Гладила его лицо, склонилась над его губами, но не целовала, дразнили, щекотали один другого дыханием, близостью душ и тел. Мужские руки нырнули под женскую широкую трикотажную футболку и ласково гладили, где доставали. Встал, осторожно положил её на кровать и лёг сверху, удерживаясь на согнутых руках. Одной рукой водил пальчиками по её лицу, словно рисовал. Она обвила его шею руками, пальцы массажировали голову. Склонился и поцеловал её шею, потом начал спускаться вниз, насколько позволила футболка, тихо зарычал, сорвал с неё одежду и продолжил беспрепятственно бродить губами по телу, заставляя его покрываться пупырышками. — Что ты хочешь на день рождения? — Саша лежал на локте на боку рядом с Наташей. — М-м-м. Не напоминай. Ничего. — она лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала. — Почему? Я уже выбрал, но вдруг есть, что хочешь? Резко села, натянула халат и встала, не поворачиваясь и завязывая пояс: — Я терпеть не могу день рождения. И никогда не праздную. Подарки ненавижу. — опустила голову и, скрыв лицо за распущенными волосами, вышла. Саша рванул следом и успел заскочить в ванную прежде, чем она задвинула защёлку. Молча мыл, не спрашивая и ничего не говоря. Просто был рядом. Занёс обратно в комнату, сел рядом: — Хорошо, праздновать не будем. Но от подарка не отказывайся. — поцеловал её руку и накрыл сверху второй. — Ты не знаешь, что это будет. Да и я не так часто тебе что-то дарю. — поцеловал в щеку. — Поспи. Я рядом, только плиту выключу. Лёг, понял, что жена не спит, обнял, осторожно положил свою здоровую ладонь на её плоский животик и улыбнулся. Он научит Натуську любить праздники, принимать подарки, быть счастливой. *** Владимир стоял у окна, руки за неестественно прямой спиной. Анна в кресле рядом, подобрав ноги под себя. В комнате было так тихо, что слышно было, как тикает будильник. К Володе-маленькиму вновь пришли врачи. Прошло две недели, сдвигов не было никаких. Если мальчика это не напрягало особо, разве что постельный режим и отсутствие школы и курсов, то родители и ссорились и мирились, и всё из-за самоедства главы семьи. Наконец-то раздались голоса в коридоре, Надюша завела белые халаты к ним в комнату и ушла к себе. Владимир повернулся к ним лицом, Анна встала. — Так, товарищи родители, всё спокойно, всё хорошо. Сотрясение выровнялось, может выходить гулять, но нагрузки постепенно. Через неделю можно вернуться к теннису, только без резких движений. Ещё через неделю второй кружок. А ещё лучше поменять местами. Так, витамины продолжаем пить. Дальше, полощим горло. Прислушайтесь, если полоскать будет как обычно, то есть хрипеть-рычать, то отлично, не бойтесь. Я думаю, что недели через полторы-две ушиб окончательно спадёт. Отек сошёл уже. Через дней пять наведаюсь уже я один. За сим всё, позвольте откланяться. Корф вышел проводить, а Анна направилась к сыну. — Что сказали врачи? — одними губами спросил мальчик. — Что всё хорошо, землятресение в голове успокоилось, можно выходить гулять, но медленно. Через неделю можно на кулинарные курсы, ещё через неделю — на теннис. И полоскать горлышко. Скоро всё окончательно нормализуется и будет как раньше. — Анна вытерла одинокую слезинку. — Не надо, не плачь. — Володя-маленький сел рядом и прижался к маме. Поднял голову, чтобы она могла читать его. — Сама говоришь, что всё нормально. — Угу, выростешь, появятся свои дети, тогда поговорим. — поцеловала его в лоб и перебирала мягкие волосёнки. К ним присоединился Корф. — Что у вас на работе? Вы быстро вернулись? — Кстати, есть повод сходить в кафе и отметить. — улыбнулся парень. — И домой пирожные взять. Дядю Сашу повысили, меня тоже. У Вовки голова устаканилась. Мальчик заинтересовано смотрел на родителей. — На счёт твоего́ повышения у меня большой вопрос. — хмыкнула жена. — Вот в кафе и расскажу. Нам гулять разрешили. Собираемся? Пока не сорвали и день не испортили? — Да. — Только, сын, медленно и не спеши. Давай я помогу. — Я сам. Владимир покачал головой и вышел вслед за Анной. — Володя? — Да, любимая? — Ты с нами? Недоуменно смотрел на жену. Нахмурился: — Я всегда с вами. — Тогда перестань винить себя во всём. Я тебе это уже говорила. Врачи нам только что подтвердили, что всё отлично. — Отлично будет, когда сын заговорит. — Я не хочу, чтобы ты себя винил в чём-то. Я уже говорила тебе, что без тебя я бы его лишилась. Потому что ничего не заметила. — Без меня и аварии бы не было! — Это могла быть случайность! Отказали бы тормоза! Это мы знаем, что это было спланированная акция, а сколько в день происходит ДТП из-за остановки сердца, алкоголя и наркотиков?! Прекрати! Иначе я обижусь. — Не надо. — склонился к Ане, но в дверь постучали и на пороге стоял младший Корф. Родители отпрянули. — Готов? Как голова? Ребёнок показал большой палец. — Отлично, тогда вперёд, только я загляну к тёте Наде. Ждите меня внизу. — Анна улыбнулась и вышла. Отправились в любимый парк и оба видели с каким наслаждением Володя-маленький вдыхал воздух. — Ты как? Может посидим? Мальчик показал большой палец и шаги указательным и средним пальцами. — Идём. — согласился Корф. Добрели до кафешки и затянули в неё сына, клятвенно пообещав, что домой тоже пойдут пешком. Забились в самый крайний столик и сделали заказ. — Теперь расскажи мне, пожалуйста, почему не ты наш начальник? — спросила спокойно Анна мужа. Владимир заговорил шёпотом: — Потому что дядю Сашу, нашего дядю Сашу, сделали замминистра и куратором нашего отдела. Только Вова…. — Я помню, — зашевелил губами сын, — я об этом молчу. Это вообще ваши дела. — Вот, и нужно было выбрать нам непосредственного начальника. Дядя Саша выбрал второго дядю Сашу. И я с ним полностью согласен. Я ему ещё сказал, что если бы он мне предложил, я бы всё равно отказался. В Сашкину пользу. Он спокойнее, всё просчитывает наперёд. А я лучше поработаю, как работал. Меня устраивает. Руководительство не моё, я — опер. Да и я его зам. Всё отлично. Главное, что вы рядом и здоровы. Ну что, за нас? Принялись за пирожные и чай. *** Александр Христофорович уложил беспокойную жену на кровать и у неё на глазах и под диктовку складывал сумку. — Не нервничай. Спокойно. — мягко проговорил невозмутимый мужчина. — У нас есть время. Если что — я смотаюсь и привезу. Мы же туда всё равно заранее заселимся. Всё? — Да. — И отлично. — хотел устроиться рядом, но Надя села и начала гладить поясницу при этом тяжело дыша. Муж переметнулся к ней и принялся массажировать спину. — Давит на диафрагму. — вытолкнула из себя жена. — Угу. Встанем? Встали, женщина сделала пару шагов и вцепилась в руки мужа. Шумно выдохнула. Бенкендорф внутренне сжался и приготовился ко всему, но внешне был спокоен. Надя глубоко вдохнула и медленно выдохнула, расслабив свои тиски. — Как ты? — Отлично. Господи, прости, я тебе синяки поставила, похоже. — смотрела на красные следы от своих пальцев. — Перестань. Я ими горжусь. Что? — Идём в ванную. Там зеркало. — Так тут больше. — кивнул в сторону шкафа-купе. — Точно. Маразм. — Перестань. — осторожно повернул жену в сторону зеркальных дверей. Женщина выдохнула, улыбнулась и провела ладонью по животу. Откинулась на грудь мужа. — Даня повернулся к выходу. Опустился, значит, наша с ним встреча очень близка. Правда, в процессе поворота так зажал диафрагму, что я чуть не задохнулась. Бузотёр. Александр Христофорович молча поцеловал её висок и смотрел на неё через зеркало. — До завтра потерпит? — Я думаю, что и не только до завтра. Ему нужно время, чтобы настроиться и подготовиться. — улыбка не сходила с её лица. — Ляжешь? — Нет, идём на кухню, перекусим. — Я принесу. — Ты не хочешь перекусить в моей компании? — хотела спросить шутливо, а вышло серьёзно. Бенкендорф вздрогнул как от удара и взял её лицо в свои руки: — Я не могу без тебя. Идём. Что ты будешь? Попытался отстраниться, но Надя не пустила. — Всё равно, лишь бы с тобой. — доверчиво-искренне. После еды Надя села в кресле и о чём-то думала. Зашёл Александр Христофорович, присел напротив. — Я в порядке, не переживай. Рассказывай. — очень сильно сжала его пальцы. — Всё как ты и говорила. Приказом. За Сашку чуть не зашиб. Корф не обиделся, всё нормально, даже обрадовался. Аня с Наташей в шоке, конечно. Похоже, обе думали, что если такое и будет, то начальником будет Володя. — Ничего, привыкнут. — Раскладушка! — муж выровнялся. — Я её занёс в кладовку. Сейчас запихну в машину. Своя роднее и не так скрипит, я смазал. Я быстро. Сумку брать? — Нет, завтра, я всё ещё раз проверю. — Хорошо, я быстро. *** Саша убирал в квартире, Наташа спала, и у него было время подумать. Он совершенно не обрадовался назначению. Как и Бенкендорф. А уж назначению отца министром — и подавно. Может, отказаться от визита мамы? Хотя, они её ещё даже не пригласили. Перенесём на потом. Ну не готов он! Завибрировал телефон — мама как почувствовала. Вышел на кухню. — Да, мам, привет! — Привет, дорогой. Как вы там? — Нормально, Натуся спит, я прибираюсь. Ты как? — Во-первых, поздравляю с повышением! Знаю, ты не хотел, но всё же. Мне приятно, да и тебе меньше риска и у нас с Наташей будут целее нервы. Нервные клетки не восстанавливаются. Во-вторых, как Наталочка? — Нормально, говорит, что самочувствие хорошее, но утром опять была бледная и лежала. Но на работу пошла, упрямая. — Это нормально. Лёгкий токсикоз. Это ещё не самое страшное. Хуже, когда всё, что ест, тут же обратно отдаёт. А это — пустяки, тьфу-тьфу. Нормализуется. Вы празднуете? — Нет. Я бигос приготовил, чай-соки, фрукты есть. — Чай ей категорически запрещен! Да и бигосом не балуйся. Ей лёгкое и питательное! — Вода и соки? — Да, смотри, что легче пойдёт. И бигос не острый? Приправы? — Приправ нет, чуть островатый, но за счёт соли. Натуся пробовала, сказала, что ей нормально. А я всеядный. — Всеядный мой, готовься, что она будет сыпать много соли. — Готов. — Что ещё? — Натуська не любит праздники. Отмечать их и подарки. А через две недели — день рождения. — Я помню. Так, скажи мне такое, на официальный приём по поводу повышения отца у тебя уважительная причина, как я понимаю? — Да. — сухо бросил в ответ. — Самая уважительная причина на свете! — Хорошо, я для проформы, не рычи. По поводу дня рождения. Проведите его вдвоём. Но так, чтобы она его запомнила. Не переусердствуй с сюрпризами и неожиданностями. Один-два, и романтический вечер вдвоём. А со временем мы её приучим к праздникам. Не переживай. Мы потом встретимся и поздравим. — Спасибо, мам. — Не за что… да, Коль, иду. Прости, дорогой, я пошла собираться. Я теперь министерша. — неприкрытый сарказм. — Пора блистать. — Удачи! Я мысленно с тобой, держись. Хорошего вечера! — Спасибо, Наталочке привет от меня. — Спасибо, пока. Вернулся в комнату, продолжил уборку. Заглянул в холодильник и принялся составлять список продуктов. Надо будет заказать доставку. Санузел был чистый, но лишняя дезинфекция не помешает. Закрыл дверь в комнату и налил в унитаз Доместос. Открыл окна в кухне. Вернулся к жене. Увидел, что она не спит. — Привет. — протянула ему руку. Саша присел рядом, взял за руку и поцеловал. — Привет, выспалась? — Немного. Ты не отдыхал? — Да я и не устал. Кушать? — Потом. Иди ко мне. — устроилась у него на плече. — Ты не рад? — Нет, если честно. По поводу свободного плавания — я и так мог договориться с мужиками. Да меня больше не моё назначение не греет, а отцовское. — Я думала, ты за него рад. — За него — да, он этого очень хотел, прям из кожи вон лез. А за нас всех — нет. Все будут лезть, чего-то хотеть, раболепствовать, ибо мы — родственники министра. — осекся, говорить об этом с любимой он не будет. Наклонился к ней, но она отстранилась. — За что ты его ненавидишь? — С чего ты взяла? — спросил деланно-равнодушно и откинулся на подушку, чтобы не смотреть в глаза, не испугать её своим огнём и чёрной пустотой. — Саня? У меня никого кроме тебя нет. Я не хочу, чтобы между нами были недомолвки и секреты из с тайнами. — Никаких недомолвок, секретов и тайн. — улыбнулся Романов. Наташа встала и отправилась в ванную. Саша вздохнул, помянул недобрым словом отца и потопал следом. — Ну не дуйся. — опёрся рукой на дверную раму ванной комнаты и грыз согнутый палец. — Я от тебя ничего не скрываю. Но давай на эту тему мы поговорим не сегодня, хорошо? Сегодня мы отмечаем моё повышение и гуляем. Вам нужен воздух и витамины. Наташа повернулась к нему: — Я же могу знать? Я не буду лезть в душу и заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь, но просто знать? Банально, чтобы не ляпнуть чего-то не то. — Конечно. Но не сейчас, хорошо? Кивок и поздний обед. — Сань, у нас очередной отпуск? — Я так понимаю, что нет. Было просто затишье в связи с назначением министра и шока у подчинённых. — усмехнулся Романов. — А что? — Да просто выставка открывается завтра, я хотела бы посетить. — Какая? — Джованни Больдини. Итальянский живописец и портретист. — Понял. Давай завтра рассмотримся и сходим. Обязательно. Может и завтра будет тишина. — Спасибо. Завтра открытие, куча народу. Потом. — Она сколько будет длиться? — Три недели. — Понял. Я думаю, выкроим время. Во время прогулки пришло сообщение от свеженазначенного министра: «Созывай завтра с утра своих ребят. Будет дело.» «На 9.00 будем». *** Собрались в кабинете оперативников. — Надо будет подумать, может, объединим эту комнату с кладовой. Их всё равно три. Разобьём на две. — Романов гипнотизировал стену — Я давно говорил. — буркнул Корф. — Как селёдки в банке. — Вот и сделаешь. — иронично усмехнулся Саша. — Ты же зам. Надеюсь, это ненесущая стена. Владимир выразительно хмыкнул. — Нет, это гипсокартон. — вполголоса заметил Туков. — Спасибо. Разговоры не клеились. В кабинет широким шагом вошёл Николай Павлович и махнул рукой на вставших офицеров. — Прошу прощения за задержку, ждал курьера. Вам пришло дело из суда. На дорасследование. Присутствующие напряглись. — Значит так. К делу нужно подойти серьёзно и безэмоционально. Я оставил вам, читайте. Всё, что нужно — обращайтесь. Да, Бенкендорфа уже нет? Корф кивнул. — Хорошо, тогда напрямую или курьером. Александр молча кивнул. Генерал вышел. — Что-то мне слово «безэмоционально» не понравилось. — Седой потёр левой рукой правую щеку. — Угу. — хмыкнул Саша. — Мне тоже. Так, начинаем читать. Костя быстро занёс чашки с чаем и кофе. — Теперь сухая выжимка. — спокойно заговорил начальник. — Убита жена майора Ла́зова. Подозреваемый — капитан спецназа — Иван Андреев, по данным следствия — любовник жены. Все улики против него, обвинение требует максимальный срок. Свидетели, все в один голос, что видели именно Андреева. На руку капитана — отсутствие его пальчиков. Именно за это зацепилась защита и добилась дорасследования. — Саша сделал глоток кофе. — Но тут невооружённым глазом видно, что во время следствия допущены грубейшие нарушения. Скорее всего, найдём и подтасовки. — Почему «безэмоционально»? — тихо спросил Костя. — Потому что мы с Азой и Седым пересекались с Андреевым. Позывной «Море». Мечтал служить во флоте, но не взяли. — Так, что дальше? — Дальше, кроме жены майора он застрелил ещё и её сводного брата. Маньяк, прям. — хмыкнул Саша, сидя на столе. — Так, ждём улики и Макс-Костя, отправляетесь на место убийства, ещё раз всё. Понятно, что уже прошло время, но вдруг. Корф-Аня — к вдовцу, только доброжелательно и мягко. Мало ли, как мужика заклинило. Егор, Наташа, все камеры, технику, которую привезут. Седой-Писарь — на работу, сначала убитой, потом майора. Я к «Морю», он в камере. *** Александр Романов молча шёл за конвоиром по всем хитросплетениям и коридорам тюрьмы. Было холодно, сыро, душно, мрачно, витало отчаяние, злость, ненависть всех ко всем. Серо-зеленые стены, грязные ступени и такой же серо-зелёно-мрачный конвой. Вонь блевотиной, чём-то кислым и сырость Зашёл в камеру-одиночку, в ней царил полумрак, маленькое зарешёченное окно света не давало, лампочка Ильича тускло мерцала и угрожала вот-вот потухнуть. Кроме шконки не было ничего, разве что дырка сортира и вонь. На шконке лежало широкое тело, которое не зашевелилось при их появлении. — У вас сорок минут. — квакнул конвоир и залязгал замком. Визитёр зашуршал огромным пакетом. Лежащему ударил в нос запах хлорки. В ногах начали появляться пакеты. — Подъём, Вань, времени нет. Еда у тебя. Всё мытое. Ешь и рассказывай. — Саша прошёлся по камере и вернулся к койке. Андреев резко сел и всмотрелся в незванного гостя: — Царь? — М, да. — сел рядом и начал распаковывать привезённое. — Ешь давай. Пообещали не забирать, но хер их знает. Парень послушался. Саше стало больно, когда он увидел, с каким аппетитом и голодом Андреев набросился на еду. — Только спокойнее, чтобы не откинуться. Подождал пару минут. Только собрался открыть рот, как позвонила жена. — Да? Точно? Отлично. Вы точно уверены? Хорошо, сбрось мне, я свяжусь с адвокатом. Да, именно это. Ты как? Хорошо. Отдыхай только. До связи. К этому моменту Андреев уже смог оторваться от продуктов. — Не спеши, много сразу нельзя. — Я завтракал. Типа. — Понял. У нас мало времени. — Я её не убивал. Поэтому и пальцев моих нет. Брата её, да, я. В состоянии аффекта. Это доказано. Но не Лазову. Лильку я любил. Люблю. Она хотела развестись. Мне об этом сказала буквально за несколько часов до гибели. Мы встретились в обеденный перерыв, договорились встретиться вечером у меня. Болтали не о чём, потом она стала серьёзной и говорит: «Я подаю на развод. В четверг. Это уже решено». Причин не знаю. Говорили мы в понедельник, в понедельник ЗАГС выходной. На вторник-среду она уезжала к родителям. Наверное, и им это сказать хотела. Вечером она у меня не появилась. На мои звонки и сообщения не ответила. Во вторник утром тоже никаких сигналов. Я знал, что всю неделю её муж в Дубне, в командировке. Поехал к ней. Ключей не было. Было холодно, я был в кожаных перчатках. Позвонил в дверь, тишина. Локтем тронул дверь — поддалась. Я, идиот, заглянул, вдруг сердце? Увидел только неестественно вывернутые ноги, вышел на лестничную площадку. Вызвал ментов. Прости. Приехали, поговорили, начали работу, меня отпустили, а через день — повязали. Типа это я. И свидетели, и камеры. — Понял. Брата когда успел? — На следующий день. Когда понял, что Лиля — всё. Он пришел, начал обвинять меня, потом бабки требовал. За грудки хватал. Ну и я приложил, чтобы отстал. Перебор. Адвокат смог доказать аффект, а не превышение самообороны. Да и нафиг мне его мочить. Я хотел его в бизнес ввести. Мне нужен был экономист толковый. — Время. — появился конвоир. — Пять минут и всё, ухожу. Служивый выдохнул, чтобы не высказаться и закрыл дверь. — Так, понял. Быстро пиши мне свой маршрут, как можно конкретно. Все разговоры только со мной и адвокатом. Молчи. Вытащим. Всё будет. Жрачку экономь. Ешь, но не до заворота кишок. Ещё увидимся. — Саша забрал блокнот, подошёл к металлической облупленной двери и пару раз грохнул по ней кулаком. Через секунду о визите Романова напоминали только вонь хлорки в дырке под названием туалет и пакеты с едой. Александр зашёл в кабинет, увидел, как Наташа крепит на магнитной доске листочки. Сбросил с себя честерфилд и шарф, обнял со спины любимую. — Как ты? — В порядке. Пообедала полчаса назад. Ты сбиваешь. Саша уткнулся носом в её шею и прикрыл глаза. Рядом с ней забывалось всё плохое. Наташа прикрепила лист, повернулась в его руках и легко прикоснулась губами к его щеке. — Я собираю ребят. Что у тебя? — Я установила его маршрут в тот день. Поминутно. Майор протянул ей свой блокнот: — Сверь с его записями. И присоединяйся. Мы в оперской. — Значит так, Лазовой врёт, как дышит, вопросов к нему — тонна. — негромко проговорила Анна. — Не спешим пока. — кивнул Романов. В кабинет тихо вошла программист и протянула мужу листочки. — Да? — Да, стопроцентно. — Спасибо. Дальше? — На работе о Андрееве — только хорошее, жалеют, что ушёл. — начал Писарев. — Я вас туда не направлял. — А мы смотались. Всё равно с убитой в одном месте работали. Она в медчасти, Андреев в спецназе. Об их отношениях никто ничего не знает. Знали, что Лиля замужем. Никто из них о личном не распространялся. Каждый работал тихо и качественно, нареканий нет. — М-да. Что с местом убийства? — Есть следы кожи на кнопке звонка. — отчитался Макс. — И ещё кое-что. Все экспертизы — липа. Полностью. — Понял. Отправляйся в квартиру Андреева. Там должны быть кожаные перчатки. Сверь. Что про вдовца ещё? — Момент. — заметил Костя. — На этаже, где находится квартира убитой всего две квартиры. Её и соседская. Соседская дверь — сплошной металл. Без глазка и камеры. Жилец — молодой человек, который работает с восьми до семи, на дорогу тратит полтора-два часа. И видеть Андреева никак не мог. Вопрос, какие соседи его опознали. Разве что, бабушки-старушки. Но ни лавочки, ни бабушек. Дом — новострой. Там пожилых людей практически нет. А если и есть, то они не одинокие. — Тогда дуй в жилкоп или в ОСМД, проверяй этих свидетелей, живут ли там такие. Егор, пробей и их тоже. — Окей. — Что с майором? Кроме лжи? — Лиля застрелена, так? — уточнил Корф. — Именно. Через подушку, куча перьев. — Вот. Пока Аня с ним беседовала, я прошёлся по квартире. Ничего не обнаружил, но чую спинным мозгом, что в доме есть оружие. — Плюс он сам очень скрытный, лживый, явно что-то скрывает, рассказывает про счастливый брак и при этом глаза бегают. Про супругу не иначе как «жена» не говорит. Фотографий никаких нет. Могу сделать скидку, что больно. Но уж очень вызывает вопросы. Он не из ранимых. Скорее рассчётливых и жестких. — прокомментировала Анна. — Понял. Слушайте. — включил диктофонную запись разговора с обвиняемым. — Что с уликами? — Мы квартиру обыскали заново, всё, что нас заинтересовало отдали Максу, ждём. — Костя невозмутимо болтал ногой. — Хорошо. Раз вдовец у нас мутный, то Писарь и Седой за ним, только осторожно. Можно вместе, можно посменно, решайте сами. Я жду хоть что-то по списку псевдо-свидетелей и связываюсь с адвокатом. Может, удастся хоть под домашний или браслет. — А с братом что? — поинтересовалась Анна. — Он. В состоянии аффекта. Признал мне это, но адвокату удалось аннулировать именно из-за аффекта. Меня свидетели интересуют. Работайте. Вместе с Наташей отправился в комнату отдыха, поставил в микроволновку их еду, сел на диван рядом с ней, взял за руку. Сидели молча. Романов видел, что жена чем-то расстроена, но не скажет. Прижался к её уху и прошептал: — Как говорил Жванецкий: «В мире, по-моему, ничего нет лучше красивой Женщины. Лучше красивой Женщины только красивая мысль. Они обе трудно приходят, но обе возникают целиком и сразу. И всё-таки, красивая Женщина — это больше, чем внешность. Это и тепло, и ум изнутри. Это свечение. Это проступает сквозь одежду». Я с ним полностью согласен. Помни это. Наташа улыбнулась. *** Романовы собирались домой, уже был вечер, да и ничего нового они не выяснили. Егор пообещал информацию о самом Лазовом и уехал домой. Теперь уходили и они. Саша видел, что Наташа чем-то расстроена и он так и не знает чем. Закрыл сейф и подошёл вплотную к жене, заглянул в любимые глаза. — Поехали? — невозмутимо спросила девушка. Кивок. — Давай по дороге пирожные купим? — Давай. Дома ещё сливы есть. — О! И «Голден». — Что скажешь. Ехали в тишине. Остановились на светофоре и майор быстро поцеловал её в щеку. — На ужин что-то есть? — Да, только нагреть. — Саша ничего не понимал. В магазине программист набрала три коробочки пирожных и пять конфет, чем несказанно удивила своего спутника. Пара упаковок молока вошла уже в привычку, но пять пачек? Ладно, может, организм требует, ему не жалко. После душа и молчаливого ужина, за время которого Саша успел впасть в тихую панику, Наташа затащила всё купленное в супермаркете в комнату и залезла под плед. Саша принёс воду и устроился рядом, мягко и нежно гладил. Терпеливо ждал. Ощутил, как жена переплела свои пальцы с его и изо всех сил сжала. Положил вторую руку сверху. Согревал своим теплом и присутствием. — Пока ты мотался, — говорила отстранённым шёпотом и было понятно, что она не здесь, — позвонил нотариус. Александр Михайлович оставил завещание. До вторника мне нужно там появиться и выслушать его. Романову понадобилось время, чтобы понять, кого Наташа назвала Александром Михайловичем. — Хорошо. Только я с тобой. Не обсуждается. — строго и ласково отозвался муж. — Спасибо. — Когда? — Не знаю. Не готова. Не хочу. — Я тебя понимаю. Честно. — парень делал большие паузы между словами. — Я предлагаю, всего лишь предлагаю, сходить послушать, что там. А потом решать. На крайний случай, можно и отказаться. Ты не знаешь, что там. — А что там может быть? — саркастический вопрос. Пауза. — Мне от него ничего не надо! — Хорошо, откажешься. Саша взял её за подбородок и смотрел в глаза. — Просто узнать. Потом решишь. Но незнание — хуже всего. Наташа потянулась к его губам. Не хотелось ничего обдумывать и решать, хотелось одного — чтобы Сашка был рядом. Всегда. Словно почувствовав, Романов прошептал: — Я в любом случае с тобой. И на твоей стороне. Целовал женское тело, потом оторвался, открыл все пирожные и конфеты, поставил пачку молока. — Так нечестно… — Наташа надулась. — Иди ко мне. Парень быстро запихнул в рот конфету и вернулся к прерванному занятию. Саша открыл несчастную упаковку молока и с наслаждением сделал несколько глотков, пока жена освежалась в душе. Информация, которую она ему сообщила, требовала размышлений. С одной стороны, и думать не о чём, в любом случае, он с Натуськой навсегда. С другой, это неприятно его женщине. А ей эти минуты уж совсем не нужны и некстати. Но нужно знать. Мало ли что. Чтобы быть готовым, если какое-то г… выплывет по жизни. Жизнь у них ещё длинная. Откусил пирожное. С другой стороны его откусила Наташа. Вновь обнял её. — Как ты договорилась с нотариусом? — целовал женскую шею. — Никак. Что позвоню. Не знаю когда. — Я предлагаю во вторник. Сегодня суббота, я думаю, до вторника мы с делом расклепаемся. Сделаем вторник выходной, себе, и к нотариусу сходим, и на выставку. И погуляем. — Я не готова. — Я всего лишь предлагаю. Не обязательно так поступать. Я просто высказал свое предложение. — Я поняла. Спасибо большое. — откинулась на плечо мужа. — Я понимаю, что чем дольше я буду это отодвигать, тем тяжелее будет. Но… не хочу. — Сейчас у нас есть причина — работа. — Я ему сказала. Он сказал, что может подождать до пятницы. Не легче. — Да, но именно работа всё и решит. — Тоже да. — поцеловала его плечо и улеглась на него. *** Бенкендорф лежал на боку и смотрел на спящую женщину рядом. Было спокойно и как-то… странно? Он до сих пор не верил, что они скоро станут родителями. Смотрел на Надю, на её животик и видел молоденькую, тоненькую, как тростиночка, девочку с большими умными, пытливыми и чуть грустными глазами. Такую родную и любимую. И вот, совсем немножко и она станет мамой. Самой лучшей. Он это хорошо знает. Невесомо провёл пальчиками по её лицу и поцеловал. За время беременности открыл для себя много нового в собственной женщине. Её второе «я»: ранимое, хрупкое, наивное, смешное, очень любимое и дорогое. Наверное, он только сейчас понял, что́ он же значит для неё и ка́к сильно она его любит. Бенкендорф знал, благо по рассказам других, что женщины уходят навсегда. Они не возвращаются. Они буквально умирают, загибаются от боли после расставания, но справляются, терпят. И при этом никогда не забывают свою любовь. Спустя какое-то время можно вернуть её тело. Но её душа никогда не будет прежней. Вспоминая свою боль, она больше не утонет в том, кто ей эту боль причинил. Она больше не сможет поверить мужчине. Женщины — именно те создания, которых надо ценить с первого раза без права на ошибку, пока они любят. Потому что они никогда не возвращаются! «Потом» будет слишком поздно и неважно, как скоро оно случится. Поэтому знал, что их с Надюшей примирение — чудо. Их малыш под её невероятным сердцем — чудо из чудес. И был счастлив, что он до сих пор ею любим. Даже не любим — обожаем. Она живёт им. Он ощутил это очень чётко, физически. Именно физически ощущал те нити, которыми они связаны. Переплетены. А сын только забетонирует. Он сам-то без неё становился больным. Неадекватом, невменяемым. Неживым. Но самые важные, дорогие, нужные люди рядом. На душе было тепло, уютно и слегка щемило. Бережно обнял и ощутил, как она тут же устроилась на нём удобнее. Прикрыл глаза и провалился в сон. А женщина рядом открыла глаза, поцеловала мужа в щеку и удобнее устроилась на его плече. Она была счастлива. Ведь счастье — это когда она жила сам по себе, ничего не меняя, а другой — так же — рядом. Она не пыталась изменить и подмять под себя Александра Христофоровича, он — её. Да, они подстраивались друг под друга, но без травм. Они всегда ложились в одну постель, где так же тепло и уютно. И можно повернуться к нему спиной, чтобы ей в шею уткнулись и засопели сонно. А другой рукой её всегда сверху накрывают от всего — штормов, землетрясений, падающих метеоритов, и можно спокойно спать и дышать в унисон. *** Наташа сидела на кухне и с улыбкой наблюдала за Сашей. Ей было спокойно и хорошо. Хорошо, потому что смотрела на любимого мужчину, и ей было тепло. Наблюдала, как он разговаривает, двигается, улыбается, ест, чинит что-то, смеется от её шуток и острот, как двигаются его мускулы, как он притягивает её к себе, как нежно и покровительственно обнимает, как уверенно разговаривает с кем-то по работе и меняет тон, обращаясь к ней, как он иногда неожиданно предлагает помощь или молча помогает, без спроса, в тех вещах, которых не ждала. Удивлялась. Наблюдала. Тихо улыбалась внутри. Радовалась. Что есть такие мужчины, от которых внутри тепло, спокойно, сладко, вкусно. И никуда не нужно спешить и ничего не нужно менять. Всё уже и так хорошо. В машине ехали медленно и в тишине. — Сань, а откуда у нас забит холодильник, если мы вчера купили только десерт? — Доставка на дом. Пока ты спала. — мягкая улыбка. — А что? — Ничего. Просто волшебным образом, я не занимаюсь уборкой, готовкой и даже походами в магазин. И всё есть, всё работает, ничего не нужно чинить. — Разве это плохо? — Непривычно. Романову нравилось заботиться о любимой женщине. В его понимании забота — одно из проявлений любви. И, так же как и любовь, она может быть только искренней. О заботе не просят, не спрашивают, не ждут просьбы о ней — её просто дарят… Ведь если человек про́сит о заботе, он ставит под сомнения чувства любящего его человека. Прося о заботе или ожидая просьбы о ней, человек превращает заботу в одолжение. А в любви не может быть одолжений. Забота может быть только искренней. Саша любил и заботился искренне. Потому что впервые в жизни ему хотелось заботиться. И это было очень приятно. — Натусь, успокойся. Всё хорошо. Всё пройдёт, не забудется, так замылится и отойдёт на двадцать пятый план. Всё устроится. Время лечит, как ни парадоксально. Только нужно пройти по э́той дорожке до конца. Последний шаг. — Время лечит?! Серьёзно? А кого оно вылечило? Открою секрет: время никого не вылечило! Вылечил новый человек, появившийся в моей жизни, это ты, вылечили новые увлечения, хобби, погружённость в работу, но только не время! У него нет лекарственных свойств, оно всего лишь идет своим чередом, расставляя всё на свои места. — В этом и есть его лечебные свойства. На многое смотришь по-другому, что-то понимаешь лучше. Наташа отвернулась к окну и молчала. Романов сжал руль. Господи, почему когда всё хорошо, обязательно вылезет какой-то чёрт из табакерки и всё испортит?! Да, в жизни не бывает всё гладко и идеально, жаль, конечно, но и не так. Зачем ссориться? Нет, это не ссора, но и неприятно. До работы доехали в молчании и тишине. Саша припарковался, неспеша обошёл машину, открыл Наташе дверь и протянул руку. Девушка выбралась, держалась за его кисть и чуть виновато смотрела на мужа: — Прости. Я не хотела испортить тебе настроение. — Перестань. Всё хорошо. Нам просто нужно время. Всё утрясётся. — Романов сдержанно улыбнулся, понимая, что на глазах у подчинённых, хоть и друзей, он себе не позволит ничего личного, он нонче начальник. — Идём. Достал из багажника рюкзак с едой и личными вещами и зашли в здание. В кабинете помог девушке раздеться и притянул к себе, поцеловал, прижался щекой к её бархатной щеке: — Я тебя понимаю. Очень хорошо. Даже лучше, чем ты думаешь. Но теперь всё будет хорошо, только не бойся меня и говори со мной. Обо всём. — Хорошо. Спасибо большое, что ты со мной. — робкая улыбка. — Всё, работа. *** Анна дописала психологический портрет мужа убитой Лазовой на основании вчерашней предварительной беседы. Поставила файл на печать и отправилась за чаем с чем-нибудь вкусным. Пару минут перерыва, ещё раз вычитать и отдать Владимиру. Заходить к нему смелости не хватало. Хм, куда уж нам! Как скандал очередной закатить, так мы смелые, а как поговорить…. Достала из холодильника корзиночку с белковым кремом, включила чайник. Сколько всего неполезного в этой вкусняшке не хотелось даже думать, но её фигуре это не грозит. Она всю жизнь стройная. Корф всё пытается её откормить. Корф. Володя. Единственный любимый мужчина в этой жизни. Да и в последующих тоже. Господи, сколько можно?! Мозгами она прекрасно понимала, что своими руками рушит их отношения. Именно рушит, когда нужно беречь. Володя бережёт, а вот она … Ты никогда не знаешь, что человек носит в сердце. Хорошо подумай, прежде чем его «разбить», а вдруг там находишься именно ты. Потому что своими руками ты в очередной раз пытаешься разбить любимое и любящее сердце. Господи, и ведь всё понимает, а делает всё через как всегда! Помни, Аня, Володе так же больно от его царапины, как тебе от твоей. Попробуй, наконец-то, не наступать, а отступить, не захватить, а отдать, не кулак показать, а ладонь протянуть, не спрятать, а поделиться, не орать, а выслушать, не разорвать, а склеить. Засунь куда-нибудь свои психи и спокойно говори с мужем, не обвиняй чёрт знает в чём, он и так очень близко и с самоедством воспринял травмы сына. Сама ведь не настолько оптимистична, как хочешь казаться. А ему как? Ему впервые. Тебе нет, но самой страшно. Так чего ты к нему придираешься?! К его страху. Ты же понимаешь, он не так чашку поставил! А то что он уже сколько времени не высыпается, это нормально?! Ещё ты со своими психами. Ты — жена и психолог — вот и действуй. Попробуй — и ты увидишь как интересно будет получаться. И какое удивительное чувство прольётся в сердце и согреет его. Вздрогнула, когда ощутила сильные мужские руки на своей талии: — Я тоже хочу пироженку. С тобой и кофе. — лёгкие прикосновения губами к её шее. Это и поцелуями не назвать. Только щекотала борода мужа. Анна молчала и наслаждалась этими секундами. — Пирожные ещё есть, а кофе я не ставила… Корф повернул жену к себе и поцеловал. Оторвались и смотрели в глаза. — Я написала всё. — Потом. — взял её лицо в свои руки. — У нас всё хорошо? — Если ты со мной, то да. — Если ты со мной, то да. — эхом отозвался Владимир. — Прости за утро. — Перестань. Мы все на нервах. Всё в порядке. Давайте сладкий перекус и отдашь мне отчёт. Сколько у Вовки сегодня уроков? — Он до двенадцати десяти. Кулинария в четыре. — Тогда смотрим по ситуации, но ты пока до двенадцати. Пока для тебя работы нет. Зазвонил телефон: — Да, Серый? Твою мать! Ну возвращайся, что делать. Иди на поклон к Наташке, пусть по камерам ищет. Спрятал аппарат в карман и зарядил кофемашину. — Перебил весь кайф. — Что случилось? — Писарь упустил вдовца. Кстати, завтра похороны. — Корф забарабанил пальцами по столешнице. — Надо собирать ребят. — Думаешь, он проявит себя на кладбище? — Анна доела корзинку и мыла руки. — Думаешь, нет? — Не знаю. Не уверена. Но, в принципе, вполне возможно. В идеале, если бы он накануне выпил. — Ну, это не к нам явно. — Хочу верить, что сама обстановка кладбища сыграет свою роль. — Я об этом. Психолог же у нас ты. Подсказывай. — коротко усмехнулся Владимир. — Я думаю. — пауза. — Вы тут? Давайте ко мне. Есть что обсудить. — засунулся Саша. *** -Итак, в Дубне Лазовой пробыл трое суток. Дальше ни на одной камере я его не нашла. — отчиталась Романова. — А должен был быть ровно семь дней. — Зато есть труп его жены. — протянул Седой. — Именно. Но следствие этот момент упустило. Или упустило в кавычках. Мы не знаем, где он был четверо суток. — Значит, надо ехать в Дубну. — вздохнул Корф. — А что по времени? — В правильном русле мыслите, товарищ майор. Если на машине — час, если на автобусе — два, а на электричке — самое быстрое это 2,24. — Машина за ним числится. — отозвался Саша. — Но в деле нет информации, как он добрался домой. Написано, что с ним говорили спустя десять дней. — Единственное, что нам на руку, что труп ему отдали только вчера. — хмыкнул Корф. — Спасибо министру. — ехидно заметил новоявленный начальник. — А у него мог быть помощник? — тихо спросила Анна, но была услышана. — Соучастник? Вполне, но зачем? — поинтересовался Костя. — Прости, я не улавливаю смысла? — Тоже да. — согласилась психолог. — Иначе прикрыл бы его в Дубне. — А если наоборот? — Наташа выровнялась. — Может, соучастник выполнил свою роль? Только не ту, что нужно? Всё присутствующие повернулись к говорившей. — Поясни. — потребовал Александр Николаевич. — Что если, соучастник действительно должен был быть, но, в последний момент, например, понял, во что́ влез и не прикрыл Лазового? Таким образом, слил его? Или они рассорились, и тот захотел отомстить? — Вариант. — Романов прошёлся по кабинету. — Надо рыть Дубну. И что он там делал? — Был на каком-то симпозиуме. — встрял Седой. — С его коллегами говорили по возвращении, естественно, все всё подтвердили. Скорее всего, бухали не просыхая и никто ни за кем не смотрел. — Скорее всего. — Надо ехать в Дубну. — тоскливо проговорил Корф. Понимал, что ехать придётся ему. А не хотелось. — Надо. Что с нашим вдовцом? — Писарь его упустил. — В смысле?! — тон повернувшегося лицом к оперативникам Романова не предвещал ничего хорошего. — Не знаю. Едет, сейчас узнаем. Сам чуть не прибил. — Наташ, пробивай его по камерам. — Уже. Исчез в районе Северного озера. Причём, очень интересно. Бац — и его нет, как растворился. — А что есть в Северном озере? — Смотрю. В кабинет вошёл мрачный Писарев. Александр Романов смотрел на него исподлобья и молча. Корф с преувеличенным интересом рассматривал блокнот жены. Анна неосознанно прижалась к нему. Наташа спокойно ковырялась в ноутбуке. — И как ты это объяснишь?! — Не знаю. Он исчез, я виноват, признаю. — Территорию осмотрел? — Да. — Рассказывай! — рявкнул майор. — Я из тебя клещами ничего вытаскивать не собираюсь! — Покружили по городу: магазины, клуб, девочки, потом просто по городу катались. На Северном озере он просто растворился. — Или ты заснул и рассказываешь мне сказки. — подозрительно спокойно прокомментировал Саша. Помолчал. — Ань, что с его портретом? — У него эмоционально неустойчивое, лабильное, расстройство личности — это повышенная возбудимость, импульсивность, низкая способность к самоконтролю и эмоциональная неуравновешенность. Как и другие личностные расстройства, это скорее патология характера, так называемый «тяжелый характер», а не болезнь. По-другому называется агрессивным, эпилептоидным, возбудимым, эксплозивным расстройство личности. Иногда врачи рассматривают его как два отдельных расстройства — импульсивное и пограничное расстройство личности. Общее свойство людей с обоими вариантами эмоционально неустойчивого расстройства личности — то, что им сложно сдерживать себя, подчиняться нормам и правилам из-за слабого самоконтроля и импульсивности. Особенности характера мешают устанавливать и поддерживать контакты с другими. Лечение у психотерапевта для таких людей — возможность принять особенности своей психики и научиться жить в гармонии с окружающими. Если говорить о классификации эмоционально неустойчивого расстройства личности, МКБ-10 делит его на два подвида: импульсивный и пограничный. У нас, скорее всего, импульсивный. Эмоционально неустойчивое расстройство личности импульсивного типа характеризуется выраженной эмоциональной лабильностью, то есть, частой беспричинной сменой настроения, склонностью к импульсивным поступкам и агрессивным вспышкам с неспособностью сдерживаться. Люди с данным расстройством тяжело переносят критику и порицания. Эпелептоидам свойственна ревность, подозрительность, склонность к манипуляции, раздражительность и вспышки гнева. Для эмоционально неустойчивого расстройства личности пограничного типа менее характерно агрессивное поведение по отношению к окружающим, но такие люди склонны к самоповреждению, вплоть до суицидальных поступков. Согласно МКБ-10 для расстройства характерны общие черты расстройства личности и специфические особенности. Общие критерии следующие: начинает проявляться в детском и подростковом возрасте, сохраняется в зрелости; сложно выделить четкие фазы выздоровления/обострения; особенности характера мешают общаться с близкими и незнакомыми, не дают состояться профессионально; человек часто эгоцентричен, не способен к эмпатии, постоянно стремится к получению удовольствий. К специфическим симптомам импульсивного типа эмоционально неустойчивого расстройства личности относятся: импульсивность в мыслях и действиях; низкая способность к самоконтролю; вспышки гнева; склонность к жестоким и асоциальным поступкам; нетерпимость к порицанию и критике…. — Так, Аня, давай мне без всяких МКБ, КГБ и прочего. Он — псих? Болен и неосуден? — Романов перебил монолог психолога. Было слишком много информации. — Нет. Он не псих. Это характер такой. Я привела его характеристики, извини за каламбур. — Импульсивные поступки, агрессивные вспышки… — Саша жевал губы, Корф внимательно слушал жену. — Другими словами, в момент агрессии он способен убить. И не обязательно себя, так? — Владимир смотрел на Анну с восхищением. — Да. — Надо ехать в Дубну. — хором произнесли оба майора. — Едут Седой и Константин. — тоном не терпящим возражений проговорил Романов-старший. — Писарев — отстранён. — Сергей недоуменно посмотрел на говорившего. — Макс, на завтра вызывай Ракитину, она Андрею не поможет, а нам очень. Выезд сегодня же. Запаситесь всем, что надо и вперёд. Владимир и Макс, по коллегам, которые были вместе с Лазовым на симпозиуме. Надо какое слово для пьянки оперов придумали. И вообще выясните, что они там делали. — Можно предложение? — вклинился Седой. — Да. — Может, Костя поедет на авто, а я на электричке? Сравним и время, и маршрут, и увиденное. — И поговорим с постояльцами тех мест. — поняв идею напарника кивнул Костя. — Мысль. Можно. И, Наташ, забронируй ребятам места в той же гостинице, что и Лазовой. — Это был частный санаторий. — Хм. Тогда ближайшую гостиницу к этому санаторию. — Слушаюсь. — пальцы девушки запорхали на клавиатуре. — За работу! Анна, пока свободна, но на телефоне, если что — вызовем. — Саша вышел из кабинета. За ним отправился и Писарев. — Товарищ майор, разрешите обратиться! Романов невозмутимо повернулся к нему лицом. — За что Вы меня отстранили? — За ненадлежащее выполнение своих прямых обязанностей. У Вас, товарищ капитан, есть время отоспаться, отдохнуть и убедиться, что Вы готовы и хотите продолжать работать в этом отделе. До конца расследования этого дела Вы отстранены. Честь имею. — короткий и резкий кивок головой и майор поднялся в зал. *** Саша притянул к себе программиста: — Как ты? — В порядке. — улыбнулась и обвила его шею руками. — А ты суровый начальник. Писарев, бедный, офигел. — Я же понимаю, что он проспал его. Да и не место у нас для игрушек и обидок. А строгости я у полковника учился. — О да. Как вспомню как он нас утюжил за Мирюкова. До сих пор не верю, что этот мировой мужик мог нас так раскатать. — Полководец? Он и не такое может. Это он только при Надежде Николаевне бусинка, а так, далеко нет. Но это и нормально. У нас не песочница. Анна вошла в квартиру и с трудом успела увернуться от радости и языка встречающего её лабрадора. — Привет, хороший мой. Сейчас пойдем гулять, подожди пару минут. Где там твой хозяин? Сынок! Володя-маленький выбежал из своей комнаты и обнял маму. — Как ты? Мальчик поднял большой палец вверх. — Точно? — Да. — просипел мальчик. — Немного говорю и громко полощу горло. Анна прижала парнишку к себе и спрятала лицо в его волосах. — Это здорово, но не увлекайся болтовней, чтобы вновь не замолчать. Володя-маленький кивнул: — Я грею обед. Ты надолго? — Спасибо. Сказали, что на телефоне. Давай пообедаем и погуляем? Бастер явно хочет по своим делам. А потом и на кулинарные курсы свои пойдёшь. Как голова, кстати? — Не болит. Два дня уже. — Хорошо, поняла. Всё, замолкай пока. Тётя Надя уже уехала? Кивок. — Хорошо. Всё, я переодеваюсь и обед. В комнате Анна набрала мужа. — Володя, любимый, я быстро. Вовка начал говорить. Сипит, тихо, но говорит. Молчание в ответ и тяжёлое дыхание. — Это правда? — робко, чем удивил женщину. — Ну зачем мне тебя обманывать? — мягко в ответ. — Это шикарно. Я люблю вас. Анечка, я побежал, у нас следующий клиент. Я позвоню. Анна застегнула поводок и закрыла квартиру. — Вов, ты с пёсой утром гулял? Энергичные кивки. — Чего он тогда так рвётся на улицу? *** Корф беседовал с одним из коллег, когда на дисплее высветилось имя Писарева. — Извините. — отошёл в сторону. — Да, Серый. В смысле? Хорошо, понял. Жди меня в какой-то кафешке или типа того. Только проверь на камеры. Не хо светиться. После завершения разговора, отправил Сизова в офис, проверять полученные сведения, а сам поехал к Писареву. Нашёл Сергея за пластиковым столиком к кофейни на колёсах, новомодных «coffee to go», правда, он так и не мог понять, если coffee to go, то почему есть столики и можно coffee to sit? Поправил гловелеты на руках, пожал руку капитану, заказал себе панини, один с копчёной курицей, второй с баварскими колбасками и два больших латте без сахара. — Что у тебя? — Владимир и не подозревал, как проголодался. — Я внимательно осмотрел место, в котором растворился Лазовой. Я не спал. Сутки. Но и не глючит меня ещё. — Эк тебя заело. — Да. Несправедливо. — Понял, так, я за добавкой и внимательно слушаю. Отпил кофе и пристально смотрел на друга. — Я тщательно осмотрел место, где он растворился. Листья, конечно, мешали, но я нашёл. Будешь смеяться, но там — подземный лаз. Я особо не лез внутрь, но очень хочется. — Понял. Точку помнишь? Кивок и глоток американо из картонного стакана. — Тогда вперёд. — майор вытер рот салфеткой и встал, выбрасывая всё оставшееся в мусорник рядом. — Я сейчас Царю отпишусь, на всякий, у меня семья всё-таки. Корф взял в машине фонарик, портативную зарядку и воду. Рассовал всё по карманам на штанах и двинулись в путь. — Здесь. — А с виду и не скажешь. Деревья, травка, листочки разноцветные. — вздохнул Владимир. — Так красиво. А преступники не спят. У него зазвонил телефон. — Аза?! — прорезался напряжённый голос Романова. — Я прочёл. Стой пока. Будьте предельно внимательны и осторожны. У нас труп Бугина. Он и есть пособник. Двадцать колото-резаных. — Твою мать! — А я о чём! Там сейчас ребята работают, не спешите. — Понял. Ладно, мы всё равно уже на месте. — Аза, мать твою, я запрещ… — Алло! Плохо слышно, алло! — Корф положил трубку. — Ну что, Серый, пошли? Только за мной, шаг в шаг. Спецназ я́ проходил. Парень кивнул, поставили телефоны на бесшумный и отодвинули «травку». Под «травкой» обнаружили лаз и осторожно спустились вниз. Прижались к земляной стене и ждали, пока глаза привыкнут к темноте. Через минуту принялись осматриваться и прислушиваться. Было темно, но не кромешная тьма, где-то был свет и приглушённые голоса, преимущественно женские. И странный запах — не сыростью, а чем-то химическим. Медленно, очень медленно и предельно осторожно, пошли на звук и пробивающийся свет. Писарев старался идити шаг в шаг за майором. Шли, чиркая спиной по земляной стене. Резко Корф замер, достал пистолет и максимально бесшумно передвинул затвор, капитан повторил его действия. Шаг. Ещё шаг. Поворот. Корф осторожно выглянул и отпрянул назад. За углом располагались длинные столы с колбами и различными реактивами. Именно там и был свет. Чуть выглянул и достал телефон, включил камеру, отметив неотвеченный от нового начальника. Вновь аккуратно выглянул и принялся делать фотографии, благо звук затвора был бесшумен. Владимир показал Писареву, что пора на выход, но тот потянул его вдоль стены в другую сторону. Там обнаружили ещё один лабиринт с кроватями, сухпайками и тошнотворным запахом разлагающихся тел. Корф сделал несколько снимков и они выбрались на поверхность. Молча упали на лавочку в пятидесяти метрах от обнаруженного лаза. Тяжело дышали. — Пошли к той кафешке. Я от чая не откажусь. Да и с продавцом поговорим, может, что видел. — Какой чай? Я сейчас проблююсь. — Вот чтобы не проблеваться. Пошли. Обтрусились от земли и чуть пошатываясь дошли до кофейни на колёсах. Владимир сделал заказ. После того, как оклемались, поговорили с продавцом. *** Саша маршировал по кабинету — ни Корф ни Писарев не отвечали ни на звонки ни на сообщения уже около часа. Нервы были на последнем пределе. Наконец-то аппарат издал звук входящего смс. Майор схватил мобильный и хмыкнул. Сообщение было от Владимира: «Мы возвращаемся, собирай наших». Покачал головой. Заместитель командует начальником. Пусть разделение только на бумаге, но всё же. Сел за стол и ещё раз пересмотрел содержимое папки. Сбросил в общий чат время летучки, подошёл к жене и поцеловал. Владимир остановился на светофоре и набрал дядю. Тишина. Позвонил тёте: — Надюша, привет, родная, как ты? Точно? Это отлично. Надюш, а Саша рядом с тобой? Дай его, пожалуйста, на два слова. Нет, на работе он пока не нужен, не расстраивайся. Я помню, что он в отпуске. Дядь Саш, привет, — плавно тронулся. — вопрос: помнишь, было дело, когда люди исчезали так, что найти их невозможно было? Вроде до сих пор в висяках? Одной удалось спастись, но ей не поверили? Что-то типа детей подземелья? О, оно, да. А кто вёл, не помнишь? О, как. Отлично. А почитать дашь? Супер. Спасибо большое. Всё, возвращаю жене. Пока. Сергей внимательно смотрел на друга. — Дело было, лет семь назад, люди пропадали без следа. В основном женщины или люди в сложных жизненных ситуациях. Не бомжи, не беспризорники, ни алкаши или нарики. Именно, когда сложно и беспросветно. Думали, что секта, но ничего не нашли. Пока одна из девушек не выбралась, думали, что труп, и не рассказала в милиции всё. Ей не поверили, прям подземный город. Дело так и назвали «Дети подземелья». Но она не смогла указать место, поэтому дело замерло. Его вёл наш полковник. Потом у него забрали и приказали забыть. Сейчас он сказал обратиться к министру. У того все материалы. Но это на Романове. В кабинете натолкнулись на выразительно-матерный взгляд Александра. Коротко обрисовали ситуацию. — В общем, надо поднимать дело «Детей подземелья». — закончил Корф. — Понял. Сергей, был неправ, признаю и приношу свои извинения. — Писарев кивнул, а Саша продолжил. — Значит так, «Дети подземелья» у меня, — папка проскользила по столу ко второму майору. — читайте, вспоминайте. Дальше, я тут порылся, наш труп Бугин ходил в подозреваемых в этом деле. Но не смогли доказать. Многие из них уже за сроком давности. Кстати, всё сложности в жизни у детей подземелья рассасывались, но люди так и не объявлялись. Что ещё? Мысли? — Ещё есть фотки, но сам понимаешь. Если ребятам удастся хоть что-то из них выжать. Дальше. Там же их и хоронят. Где спят и кормят. — Твою мать. — Солидарен. По количеству человек не понял, сколько их. Но минимум человек двадцать. — Живых? — Да. Выход мы не нашли. Может, плохо искали. Не верю я, что та, спасшаяся, поняла, что нужно двигать. Скорее нашла второй выход. Но активничать сейчас не вариант, только спугнём. — Ты прав. Так, ещё момент: завтра похороны. И он нас знает в лицо. — Саша крутил в руках ручку. — Не всех. Катю нет. — И? — Например, как подругу жены, с которой энное количество лет не виделись, но общались. — А узнала как? — А он в соцсетях не писал об этом? — Писал. — вполголоса проговорила Наташа. — Ну вот. — Хорошо, допустим. А дальше? — Попытка отношений. Ракитина хмыкнула: — Подбирайте выражения, товарищ майор. Скорее всего лёгкий флирт. И не более. — Тебе виднее. Нам нужна информация. — сухо ответил Владимир. — Тогда за дело. Отдайте Наташе фотографии, полчаса перерыва, помойтесь, а то с вас песок сыплется и будем думать. — Только одежду мне на экспертизу, — заметил Макс, — попробую по составу почвы определить, что там происходит. Оперативники грустно усмехнулись, вспоминая Рудесского и его любовь к анализу всего и вся. Корф с Седым, в гриме, за столом ресторана и Костя с Писаревым в неприметных машинах наблюдали за Лазовым и Ракитиной. Красивый вечер, в красивом и пафосно ресторане, за столиком красивая пара: он в классическом костюме, она в черном платье с открытыми плечами, цветы, шампанское, изысканные блюда, приглушённый свет и тихая музыка. Кате можно было бы позавидовать, если не знать, с ке́м она за одним столом. Но девушка вела себя равнодушно-спокойно. Наблюдая за ними Владимир пытался вспомнить, когда он с Анной был в ресторане последний раз. Выходило, что первый и единственный — после их примирения после её финта с Францией. Надо будет повторить. И Вовку с собой взять. Пусть учится. Поздно ночью Ракитина и Лазовой покинули ресторан, Корф и Седой передали наблюдение за ними Косте и Писареву. *** Владимир тихо вошёл в квартиру, разделся, погладил выбежавшего к нему Бастера, принял душ и бесшумно устроился рядом с Аней. Поцеловал нежную щеку, бережно обнял и провалился в сон. Проснулся от того, что жена спала сверху на его спине. Приподнял голову, посмотрел на будильник, понял, что практически проспал. Попытался выбраться из-под блондинки, не получилось. И тут заорал телефон. Анна дёрнулась и резко села. Корф тихо чертыхнулся и ответил на звонок. Сел, притянул к себе девушку. — Прости, вчера забыл выключить. Нас хотят. Сегодня похороны Лили Лазовой. Ты нужна. Будем в машине, я наблюдать, ты комментировать. — Хорошо, поехали. Завтрак в холодильнике. В машине Владимир был за рулём, а Аня завтракала и пыталась кормить мужа. — Значит так, — Романов был предельно собран. — на кладбище идёт Катя, с Лазовым. Костя, к ближайшей могиле и бди в оба. Корфы, в машине, смотрите и комментируете, мы прилепили всюду камеры. Седой и Писарь — в квартиру Лазового, смотрим тщательно и крайне внимательно. Вроде бы всё. Приедете, обсудим «детей подземелья». Всё, по местам. — нервно дёрнул подбородком. Костя убирал могилу рядом с местом захоронения погибшей Лилии Лазовой и осматривался. Принялся насвистывать мелодию. В ухе прорезался голос брата: — Что? — Мы не одни, кто-то ещё следит за вдовцом. — и продолжил тихонько посвистывать. — Понял. Не свисти на кладбище. Я передам Азе. Постарайся запомнить одного-двух, чтобы потом нарисовать. *** Оперативники стояли навытяжку перед Николаем Павловичем. — Молодцы. Сядьте, расскажите то, чего нет в отчёте. — В принципе, всё есть. Лазовой и Бугин организовали подпольную нарко- и фармлабораторию. — Саша был невозмутим. — Сбежавшая из «детей подземелья» зародила сомнения в Лиде относительно её мужа. Его святости. На это наложились её отношения с Морем… — Стоп! Сами они не могли бы это всё провернуть. Без крыши. — С крышей. Титов. Министр побледнел и отпил из стакана. — Плюс, психическое отклонение в поведении Лазового. — Неосуден? Саша вопросительно посмотрел на Анну. — Осуден. Это особенности поведения. Сугубо поведения, а не психики. Но заключение психиатра не помешает. — В любом случае, камера с решётками и мягкими стенами ему обеспечена. — Когда Лиля заявила Лазовому о разводе, а она на него успела подать, пошла ссора, и в её пылу она ему всё рассказала, что о нём знает. Это её и погубило. При том, что девочка не дура была. Но ссора… — Александр развёл руками. — Ясно. Людей освободили, все в больницах, с ними работают психологи и соцработники. Молодцы. Относительно Титова? Доказательства? — Здесь. — майор протянул флешку. — Молодцы. Премия. Спасибо. Свободны. Анна и Наташа убирали в комнате отдыха. Программист видела, что подруга чем-то расстроена. — Ань? У тебя всё нормально? — Да. Вовка хрипит потихоньку. Спасибо. А что? — Ничего. Давай по чайку? Я ромашковый принесла. А то от чёрного уже тошнит. — Давай. Малой тут пирожные приготовил. — Вкуснятина. Ань? — Как у вас получается не ссориться? Даже не так. Как у тебя получается не проедать мужу плешь? Романова молчала, собираясь с мыслями. — Мы стараемся на всё реагировать шутками и иронией. — Смысл? Проблема не исчезнет. — А проблема ли? — девушка отпила чая и наслаждалась трубочкой с белковым кремом. — Знаешь, в чём смысл? В том, что я в своей жизни пережила и боль, и отчаяние, и страх, и ненависть. А сейчас во мне осталась лишь любовь и благодарность. В этом и есть смысл: попробовав всё, оставить только самое важное. Самое нужное для души. Для моей души. Для себя решай сама. Хочешь ссориться и всё потерять — проедай Корфу мозг. А нет — ищи компромисс. Что для тебя близость? С мужем, в смысле? Анна понимающе кивнула: — Близость — этo не всегдa общие мечты, разговоры дo самогo утра и даже не постель. Близость — этo когда я сижу перед ним в растянутой футболке, c растрёпанными волосами, a он смотрит нa моё перепачканное лицo и говорит, что я самая лучшая на свете. Близость — этo когдa мы ходили пo магазину и обсуждали, какогo цвета будет нашa идеальная кухня и шкаф в пприхожей Близость — этo когдa моя Варя, не дозвонившись дo меня, звонят ему. Близость — это когда мы знаем привычки и странности друг другa, запоминаем каждую новую мелочь и не перестаём им удивляться. Близость — это говорить, чтo ничегo не случилось, когдa всё виднo в глазax, и втайне радоваться безмолвному пониманию. Близость — этo полюбить временa года, которые дo этогo не любил. Близость — этo завтракать вместе, пока все домашние ещё спят. Близость — этo бежать вниз по лестнице c двенадцатогo этажa и сшибать всеx, лишь бы не заставлять себя ждать. Близость — этo не бояться рассказать посреди ночи только чтo приснившийся сон и сразу же заснуть. Близость — этo когдa у меня есть выбop: умереть от усталости дома или в его объятьях. И я всегдa выберу второе. Близость — этo посмотреть друг другу в глазa и понять без слов. Наташа спрятала улыбку в чашке: — Тогда нафиг тараканы в голове. И наслаждайся всем тем, что ты только что перечислила. Отключи все свои страхи, потому что у тебя есть тот, кто их уничтожит. И будет рядом. Анна тяжело вздохнула. *** Через неделю Корф влетел в кабинет Романова: — Нат, пробей, пожалуйста, Анин телефон. Не отвечает. — Вне зоны.