∞
Только смелым покоряются моря!
Капитан
Темные стволы деревьев упирались в свинцовое небо. Холодный ветер разносил по округе запах озона и крови. Зелёная трава за каких-то несколько часов совсем выцвела, покрывшись слоем пыли и каменной крошки. Гарри брел по тропе, спотыкаясь. Ноги совсем не держали. Одежда была порвана и кое-где пропиталась кровью. Поттер откинул спутанную челку, открывая шрам. Взглянул на маленький кусочек серого неба между крон и прерывисто вздохнул. Где-то впереди уже слышались чужие голоса. Гарри разжал кулак, пустым взглядом смотря на Воскрешающий камень. Тело пронзила дрожь и пальцы бессознательно прокрутили один из Даров Смерти. Ледяной холод, что за этим последовал, заставил замереть, мгновенно напрягшись. — Гарри, — он вздрогнул, резко обернувшись. В глазах отразилось неверие и лёгкая паника. — Гарри, ты должен идти, — невысокая, кажется, совсем ещё молодая девушка излучала жалость и грусть, смотря на него из-под челки рыжих волос. Поттер содрогнулся, ощутив столько взглядов остекленевших глаз на себе. Мать, отец, Сириус, Ремус, Тонкс… Все они предстали перед ним, знакомые и в тоже время совершенно чужие. — Это твоя судьба, сохатик. — Иди, — тихо прошелестел Ремус, смотря в глубь леса. — Он ждёт тебя. Камень выпал из ослабевших рук, теряясь в высокой траве. Поттер подрагивающими пальцами стянул с себя струящуюся ткань, что водопадом осела на землю. Он не поднимал глаз, боясь снова увидеть то, что осталось от его семьи. Кажется, ещё совсем недавно он бы отдал все, чтобы повидаться с ними вот так, снова услышать их голоса и увидеть. Но теперь, когда это случилось, стало только хуже. Сердце будто окончательно остановилось, стоило ему увидеть своих близких такими… мертвыми. Они действительно были мертвы. Все они. Гарри медленно пошел дальше. Ему незачем было торопиться. Уже теряясь в наплывшем тумане, в спину прилетело лишь тихое: — Скоро увидимся, Гарри, — пускающее холодные мурашки. Его окружали Пожиратели. Кто-то злорадствовал, кто-то ехидно скалился, щуря глаза, сияющие садистским блеском. На него смотрели с ненавистью, отвращением, неприкрытой злобой и ликованием. Лорд Волдеморт во плоти был чертовски силен и опасен до дрожи — это чувствовалось в каждом его движении, взгляде, даже наклоне лица. Хищные змеиные черты, затуманенные безумием и кровавой поволокой глаза и магия. Магия, бьющая через край и, казалось, покрывающая всю поляну леденящим душу холодом, из-за которого было больно дышать. Лающий смех Беллатрикс стал спусковым крючком. — Мальчик-который-выжил пришел умереть! — змееподобную морду исказила гримаса торжества. Из безгубого рта вырвался грудной рокот. А дальше была лишь зелёная вспышка, оглушающий гул убивающего проклятия и темнота. Пожалуй, это было самым странным местом, в котором Поттеру с его удачливостью удалось побывать. Вокруг, насколько хватало глаз, простирался лишь белый туман. Стояла тишина, словно в вакууме, и был мягкий, пружинистый пол. Где он, черт возьми? — Приветствую тебя, маг. Поттер рывком обернулся, да так и замер с раскрытым ртом и широко распахнутыми глазами. Перед ним было… что-то. Сгусток сплошной бесформенной черноты, зависший в метре от пола и даже отдаленно не похожий на что-то живое. Оно то сужалось, то расширялось в такт словам, эхом долетающим до Гарри откуда-то из завесы тумана. — Эм, здравствуйте?.. Черная масса продолжала висеть в воздухе, мерно пульсируя и перетекая из формы в форму, словно жидкость. — Кто вы? — Смерть. Гарри вздрогнул, гулко сглотнув. Час от часу не легче. — А где… — Нигде, — безжизненный, бесполый голос нервировал, пожалуй, даже больше всего остального. — Я умер? В этот раз пауза длилась дольше. Он чувствовал на себе чужой, прожигающий насквозь взгляд кого-то безразмерно огромного и невероятно могущественного, как никогда ощущая себя всего лишь надоедливым насекомым, которого вот-вот прихлопнут, тонким слоем размазав по полу. — Ты не можешь умереть, Повелитель. Больше нет. Гарри вздрогнул, непонимающе вскинув голову. — Ты собрал три моих Дара вместе. Поздравляю, — было непонятно, рада (рад?) ли сама Смерть этому обстоятельству или нет. — О, — глаза Поттера округлились. До него только сейчас начало доходить, во что он влип. — О, нет! Вы неправильно поняли, я не хотел их собирать! То есть, хотел, конечно, но не для себя, так ведь было нужно… — Ты собрал три Дара вместе, значит, теперь ты мой Повелитель. — Нет-нет-нет! Это же можно как-то отменить? — затараторил Гарри, с силой взлохматив волосы. — Вы можете забыть об этом? Сделать вид, что ничего не было, правда?! — в голосе проскользнули истеричные нотки и парень с надеждой воззрился на Смерть. — Ты собрал три Дара вместе, значит, теперь ты мой Повелитель. Глаза Поттера забегали по туманной пустоте, с отчаянием выискивая выход. — Тогда я могу… повелеть, чтобы Вы сделали меня снова обычным? Забрали Дары обратно? — Нет, — бесстрастно ответило Смерть. Существо древнее, как само мироздание, совершенно не трогали его метания. — Почему?! Нет! Стойте, я понял-понял, что я теперь типа ваш Повелитель, но это же можно обратить?.. — Повелители не могут отказываться от своего статуса. Гарри шумно выдохнул, в отчаянии растерев взмокшее лицо руками. — Тогда я… могу просто вернуться? Обратно. — Да, Повелитель. Первые месяцы после победы выдались скомканными и вконец истощили Гарри, превратив его в тень самого себя. Бесконечные суды и похороны не прекращались. Они шли чередой, друг за другом, не давая перевести дыхание. Ночные кошмары были лишь малой частью всего того, что Поттер видел каждый день в лицах друзей, знакомых и просто обычных прохожих. Когда эйфория от победы спала, магический мир захлестнула удушающая волна горя и скорби. Потери были повсюду. Каждый человек кого-то лишился, не успев толком попрощаться. И будто бы этого было мало, Гарри вдобавок стал ощущать в себе… изменения. Внешне он был все таким же страшно худым, нескладным подростком с лохматой гривой и очками-велосипедками, но внутри… Была то магия Смерти, постепенно вливающаяся в него из Даров, что теперь преследовали его повсюду, или обычное взросление, Поттер не понимал. Он лишь чувствовал, как связь между ним и артефактами крепнет с каждым днём, постепенно становясь неразрывной. О, сколько раз он пытался от них избавиться! Сколько раз ломал на эмоциях Старшую палочку, выкидывал Воскрешающий камень, «забывал» Мантию невидимку везде, где только можно и нельзя. Он даже наступил на себя и попросил помощи у Гермионы, которой, по правде говоря, и без его проблем было нелегко. Память её родителям вернуть уже было невозможно — это был окончательный вердикт Целителей. Рон, бледный, с залегшими тенями под теперь постоянно опухшими и красными после смерти брата глазами, тоже помогал Гарри, как мог. Друзья добровольно заперлись с ним на Гриммо, час за часом, прерываясь только на еду и сон, штудируя блэковскую библиотеку с ее бесконечными завалами книг и — Мерлин всемогущий — рукописных папирусных свитков и записей на коже магических существ (Гарри искренне надеялся, что существ). Ранее не особо интересуясь этим помещением дома, даже при поиске крестражей, Поттер понял, что слишком приуменьшил его истинные размеры в своем воображении. Они выискивали любые малейшие упоминания о Дарах. Гермиона старалась понять природу его связи с артефактами, Рон пытался придумать, как от них избавиться или уничтожить, а Гарри… С каждым днём Гарри все больше и больше ощущал, как внутри него начинает зарождаться пустота. Общение с друзьями не помогало. Советы некоторых, ещё не слишком зазнавшихся портретов предков Сириуса не вдохновляли, и даже стенание и непрекращающееся ворчание старого домовика не помогало удержать его от падения в глубокую депрессию. — Гарри? В дверном проёме нерешительно замерла Гермиона. Карие глаза больше не хранили в себе неугасаемой энергии. В ней больше не было той экспрессивной девчонки, готовой на все ради новых знаний, какой Гарри помнил её с первого курса. Сейчас перед Поттером стояла хоть и красивая, но совершенно измученная девушка с криво обрезанными волосами и болезненно острыми скулами. Почти прозрачная кожа не скрывала голубых вен на хрупких руках, которыми та обхватила себя за плечи. — Ты ел сегодня что-нибудь? Он ненадолго прикрыл глаза, медленно покачав головой. Девушка поджала губы, но ничего не сказала. С некоторых пор слово «должен» в разговоре с ним было под строгим запретом. — Ты снова пил? — алкоголь не помогал, но немного притуплял звенящую пустоту в груди. Гарри не был уверен, что все ещё жив. По крайней мере, сам он не чувствовал себя живым. — Гарри… — Я знаю, — голос хриплый, севший после обжигающего глотку жидким огнем поила. Гермиона отвела взгляд, сильнее сжавшись. — Я уезжаю, — тихо, но твердо сказала она после паузы. — Я… Гарри, я… — она запрокинула голову, быстро заморгав и тщетно стараясь сдержать набежавшие слезы. — Я переезжаю в Австралию. Поселюсь неподалеку от родителей и… познакомлюсь с ними, буду их соседкой. Хочу стать хоть кем-то для них… — голос совсем упал и последние слова Гарри понял больше интуитивно, чем действительно услышал. — Прости, — она быстро вытерла глаза, отвернувшись. — Я… напишу тебе адрес, как найду жильё, ладно? Только не пропадай совсем, я прошу тебя, хоть иногда не забывай отвечать на мои письма, Гарри Джеймс Поттер. — Прощай, — запоздало отозвался маг спустя четверть часа с момента, как дверь комнаты закрылась с тихим хлопком. Поттер бессмысленно смотрел перед собой, изредка моргая и машинально теребя край растянутой футболки. Рон покинул их около месяца назад, с головой погрузившись в аврорские тренировки. Гарри не захотел пойти учиться с ним, морально он не был готов к ещё одному сражению. Рон не стал настаивать, сразу приняв его желание пока не отсвечивать. Гермиона ещё пыталась вытащить его из добровольного заточения, но видимо и её упрямство и чувство ответственности за его благополучие не могут длиться вечно. — Кричер, — перед магом появился домовик, неодобрительно косящийся на его внешний вид, но Гарри было откровенно наплевать, как он сейчас выглядит. — Что молодому хозяину нужно от старого бедного Кричера? Поттер окинул его пустым взглядом. — Ты помнишь, по каким книгам обучали Сириуса в детстве? — имя крестного уже не вызывало острой боли в груди, как прежде. На это попросту не было сил. Домовик весь подобрался, уставившись на него своими мутными глазищами и исчез с тихим хлопком, чтобы через несколько минут появиться с внушительного вида стопкой книг. Следующие месяцы Гарри не пил, но всё также почти не ел, с головой уйдя в изучение принесённой домовиком литературы. После ухода Гермионы ему пришла мысль, что, быть может, они просто не там искали? Что, если ответ лежит на поверхности, слишком очевидный и понятный для чистокровных, чтобы говорить о нем напрямую? И тогда Поттер решил начать с самого начала. Учась в Хогвартсе, он как-то не слишком интересовался всем этим, зачастую, узнавая о той или иной особенности волшебного мира на практике и, не сказать, чтобы безболезненно. Прочитанные книги впечатлили. Даже не так… отрезвили, заставив впервые в жизни задуматься, а почему, собственно, их не учили этому в школе магии? Ничего из того, что было описано в начальных пособиях даже приблизительно не было похоже на ту бессвязную мешанину, что им предоставляли на уроках. У Гарри волосы вставали дыбом, когда он читал о том, что можно сотворить с человеком на расстоянии, даже не контактируя с ним напрямую, имея при себе всего лишь его крохотную частичку или вещь. Или о том, как легко можно подчинить человека и без всякого пресловутого Империуса, просто опаивая его зельями. После книги об отсроченных проклятиях, Гарри на нервной почве даже наведался в Гринготтс, проведя комплексное очищение. И с каждым прочитанным талмудом, ему все больше и больше становилось жутко. Все сводилось к тому, что Хогвартс воспринимали скорее не как школу магии, а как школу жизни. Он даже задумался, а действительно ли все было так, как ему казалось? Действительно ли директор не предполагал, что студенты полезут проходить полосу препятствий на первом курсе, и действительно ли он не знал о расположении Тайной комнаты? А что насчёт Сириуса? Гарри так и не понял, как тот смог проникнуть в Хогвартс через потайной ход без ведома директора — неужели защита школы никак не отреагировала? А Кубок и турнир? Крауч под обороткой? Амбридж?.. Вопросов становилось все больше, и Поттер даже не заметил, как отодвинул на второй план поиск решения, что делать с Дарами, все больше и больше вникая в реалии магического мира. Не такого уж и волшебного, как ему когда-то казалось. Заглянувшая на картину, висевшую над столом в его комнате, леди Вальбурга в своей ехидно-высокомерной манере заодно поведала ему и о исконных магических праздниках, которые «современное отсталое поколение совсем забросило» и о обязательных ритуалах, вдобавок проехавшись по его умственным способностям, раз «последний представитель рода Поттер только сейчас удосужился открыть простейшее учебное пособие». Гарри не спорил, Гарри читал и все больше понимал, в каком жестоком мире он живёт. Он и раньше думал, что в жизни много несправедливости, но, стыдно признать, никогда не задумывался, что у других может быть всё также плохо, если не хуже, чем у него. Что есть кто-то, кому во много раз паршивее, чем ему, обычному, по меркам закона, полукровке. Гарри не особо следил за временем, лишь машинально отмечая смены времён года. Когда он дошел до книг о настоящей Боевой магии, то с удивлением и некоторым внутренним удовольствием обнаружил в себе желание попробовать все это на практике. С молчаливого одобрения Вальбурги, он занял один из нижних тренировочных залов, отрабатывая все новые и новые заклинания. Карьера Аврора уже не казалась ему самым худшим вариантом из возможных. Теперь он трезво оценивал свои возможности и перспективы на будущее, понимая, что с его усидчивостью — а вернее, с полным её отсутствием — ему не подойдёт ни традиционная поттеровская артефакторика, ни блэковская ритуалистика и некромантия. Хотя леди Вальбурга, услышав однажды его рассуждения, лишь иронично изогнула брови, всем своим видом говоря, какой же Поттер идиот. Гарри все ещё периодически общался письмами со своими друзьями, но предпочитал избегать личных встреч. Что-то ему подсказывало, что лучше им не видеть его… таким. Кажется, прошло всего ничего с их победы… три года? Четыре? А в нем уже было невозможно узнать того неказистого мальчишку. Он вытянулся, стал более жилистым. И без того не отличающаяся здоровым оттенком кожа стала совсем бледной. Темно-зелёные глаза теперь приобрели еле заметное сияние, походя — как это ни парадоксально — на пламя мертвых. Но главное была не внешность и даже не магия, резерв которой увеличился почти в три раза. Изменился он сам. Внутри будто что-то окончательно сломалось или, наоборот (он так и не понял, как происходит нормальное взросление), наконец-то полностью восстановилось, став крепче. Дары уже не воспринимались им чем-то неправильным, а неспособность умереть — концом света. Он окончательно успокоился, смирившись и приняв свой теперешний статус, как должное. Ещё спустя пару лет он таки защитил Мастерство по Боевой магии, только сделал это в Америке, потому что в Великобритании, как оказалось, такая магия относилась к запрещённой, хотя он искренне не понимал, что такого ужасного может быть в самообороне. После этого им неожиданно заинтересовались МАКУСА — даже те навороченные родовые артефакты, которыми он обвесился по наставлению леди Вальбурги, не смогли скрыть его мутировавшей ауры и таки колоссального резерва магии от пытливых американцев. Работать на магический Аврорат оказалось не так уж и плохо. Он даже проникся и наконец-то перестал скучать. Книги книгами, конечно, но в душе он все тот же гриффиндорец, жаждущий адреналина и приключений на свою пятую точку, а американские маги после пары однозначных намеков согласились обеспечить ему анонимность и в составе действующего магического подразделения спецслужбы США он числился исключительно как Гарри Эванс. Спустя десяток лет веселой службы — как и пророчила старая Вальбурга — некромантия в нем все же пробудилась. Их тогда отправили на зачистку спятившей группки ведьм, практикующих Вуду на магловском правительстве штата, когда один из их фиолетовых лучей, которыми ненормальные стали сыпать в разные стороны, как только опознали в них служителей порядка, попал прямо в него, проскочив все выставленные щиты. Пара-тройка недель в местном филиале Мунго и начальство пинком загнало его на гоблинскую проверку крови. Результат предсказуемый: в нем пробудилась кровь. Причем не Поттеров, а Певереллов. Глава Аврората нарадоваться не мог на такого кадра и его отправили в долгосрочную, полностью оплачиваемую командировку в Мексику на обучение. Гарри и раньше уже замечал, что британцы, по сравнению с американцами, далеко отстали в своем магическом развитии, но Пуэбла-де-Сарагоса просто утопал в темной магии. Некромантия, Магия крови, Алхимия, Ритуалистика, Химерология, Демонология — все это было здесь в порядке вещей. И теперь-уже-Певерелл готов был признаться хотя бы себе, что в таком окружении чувствует себя не просто хорошо, а восхитительно. Кошмары (которые он всю жизнь считал хроническими) впервые на его памяти перестали сниться, цвет кожи стал более нормальным, как и душевное состояние. Гарри больше не чувствовал того груза, что невольно носил на своих плечах все то время, что проводил на работе, среди обычных смертных магов (Мерлин, а как звучит-то!), чья жизнь могла совершенно внезапно оборваться на очередной миссии, буквально в любой момент, и он ничего не сможет сделать. Первая практика — воскрешение и допрос убитых сразу после празднования Дня Мертвых, прошла успешно и ему удалось закрыть дело с серийным убийцей, опросив его почивших жертв. Годы шли, Гарри менялся лишь внутренне и чем старше он становился, тем сильнее начинал беспокоиться о близком соседстве с маглами. Те уже полностью вошли в век информационных технологий, понаставили повсюду своих умных следилок и теперь у магов было все меньше и меньше шансов сохранить Статут о Секретности. По этому поводу ни раз собирался открытый Международный Магический Конгресс, где каждый предложенный план дальнейших действий тщательнейшим образом изучали и обсуждали. Все они чувствовали, что времени с каждым годом становится все меньше, и чем дольше они тянут, тем вероятнее будет, что магов попросту истребят, как только обнаружат. У маглов тем временем массово распространялись оружия дальнего действия — так называемые ракеты и бомбы, что одним единственным попаданием могли стереть с лица земли города. Химические и биологические оружия, способные уничтожить целые виды, гигантские атомные электростанции, при аварии на которых всё вокруг падет под воздействием радиации. А космос? Спутники маглов взяли под контроль и его. В конце концов было решено попробовать повторить мифическую капитуляцию Фейри, то есть открыть один большой портал и просто выселить с планеты всех маглов. Вариант бежать самим маги даже не рассматривали — это было чистым самоубийством. Все они напрямую зависели от магии и ее магического фона, а выкорчевать ту из земли и взять с собой было невозможно. К тому же оставались ещё и магические существа, чья рождаемость не зависела от их воли. Они появлялись в местах скопления негативных эмоций, просто в темных местах, как боггарты, там, где пролилась кровь — как Красные колпаки. Да даже те же домовики рождались из магического источника, независимо от самих волшебников, но именно маги являлись сдерживающим фактором, не позволяющим существам начать массово нападать на маглов, как на более легкую добычу. А потом случилось то, чего все и так уже ждали. Маглы стали узнавать о магии. Кто-то неудачно аппарировал, кто-то не подумал, и колданул прямо на улице, кто-то трансфигурировал из мантии пальто в, как им всем тогда казалось, безлюдных переулках. Но маглы и там успели понатыкать своих искусственных глаз, а уж когда все эти многочисленные записи и свидетельства попали в их интернет… Не только Невыразимцы, но и само магловское правительство уже ничего не могло сделать. «То, что попало в интернет, остаётся там навсегда» — разводили они руками. И тогда началась игра на опережение. Маглы, прознав о способностях меньшинства (но меньшинства весьма ощутимого по силе), взбунтовали и вознамерились избавить свою планету от «нечистой силы». Или, по мнению менее верующих активистов: «От ущемления наших прав!». Подключилась Церковь, призывающая людей не молиться, а идти сражаться во имя Господа Бога и очищать землю от дьявольских порождений. А маги в свою очередь старались как можно быстрее избавиться от маглов, как от заразных вредителей, продолжая проектировать огромные порталы во всех густонаселенных странах и городах. Во всём этом безумном человечнике Гарри был вынужден вернуться в Великобританию, на Гриммо. Но не прошло и недели, как к нему нагрянула Смерть. Точнее, её последовательница или же одно из воплощений? На этой мысли Певерелл застопорился. — Так, можно ещё раз, кто Вы? — спросил Гарри, напряженно сидя в кресле с палочкой наготове. Перед ним сидела женщина в черных доспехах и довольно заметной короной из костей на голове. Пришедшая недовольно поморщилась, сложив обе руки на рукояти своего здоровенного меча, лезвие которого без проблем воткнулось в каменный пол его гостиной. — Я Богиня Смерти, маг. Можешь звать меня Хелой или Госпожой, — снизошли до него. — То есть Вы не Смерть? — хмуро уточнил Поттер. На лице женщины промелькнуло недовольство. — Смерть многолика, маг, у неё множество воплощений и ипостасей. — Что тогда значит мой статус Повелителя? — Ты фаворит, — безразлично пожала плечами Хела. — Пройдешь испытание — станешь ещё одним Её воплощением. Богом Смерти, если угодно, в каком-нибудь молоденьком мирке на отшибе мироздания. — Так. А для чего здесь Вы?.. — мрачно осведомился мужчина, переваривая услышанное. — О, — жуткая улыбка, появившаяся на лице Богини, совсем не понравилось Гарри. — У меня есть задание для тебя, маг. Присмотреть кое за кем в другой реальности. — И за кем же? — Думаю, ты это и сам поймёшь, когда попадешь туда, — улыбка исчезла, и на лице Хелы снова застыла маска холодного безразличия. — Присмотреть, а не уничтожить, — замогильным голосом добавила женщина, поднимаясь. Его передёрнуло. — Даю тебе время на подготовку до полуночи и советую поторопиться, — небрежно бросила Смерть и, секунду поколебавшись, все же добавила. — Это другой мир, маг, следи за своими мыслями и действиями, если не хочешь закончить свое бытиё будучи всё ещё человечком. Даже таких, как ты, можно убить, помни об этом. Когда черный дым окончательно поглотил Хелу и та исчезла так же бесшумно, как и появилась, Гарри подорвался с кресла и наколдовал Темпус, тихо матерясь. До полуночи оставалось меньше двух часов. Перемещение сквозь реальности оказалось просто отвратительным. Гарри даже при всем желании не мог сказать, сколько времени они с вроде-как-не Смертью провели там. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем его выбросило из абсолютного мрака невесомости, вернув ощущение времени и пространства. Слегка пошатываясь, Поттер поднялся, оглядывая деревья вокруг расфокусированным взглядом. Хела со скучающим видом стояла в стороне, облокотившись на меч, и терпеливо ожидала, пока он придет в себя. — Советую поторопиться, — как бы невзначай напомнила Смерть, разглядывая свой маникюр. — Наше перемещение не осталось без внимания местных правоохранительных органов. Гарри кинул на Хелу хмурый взгляд. — Где мы? — В Запретном лесу. Только здесь его чаще называют Мёртвым, — хмыкнула женщина, наслаждаясь реакцией мага. — Перемести меня в магловский город. Щелчок и Гарри затянуло в воронку аппарации. Еле слышное пожелание удачи было последним, что он услышал от своей провожатой, прежде чем присутствие рядом Смерти исчезло окончательно. Убедившись, что на нем всё ещё держатся чары маскировки, Поттер настороженно огляделся, уже чувствуя начавшее зарождаться внутри подозрение. Гайд-парк, в который его переместила Хела, было трудно не узнать, но всё же он явно отличался от того парка, который был в его мире. — Блять, — емко резюмировал Гарри, когда разглядел людей вокруг. Весь их внешний вид прямым текстом говорил, что для Певерелла изменилась не только реальность, но и время. Женщины, гуляющие по дорожкам, были одеты в закрытые платья со шляпками на пышные прически. Мужчины в костюмах с беретами курили трубки и крутили в руках длинные трости, попеременно поглядывая то на старые прогулочные лодочки, скользящие по воде, то на часы. И ни у одного магла в руках не было даже чего-то отдаленно похожего на телефон или наушники. Поттер тяжело вздохнул, ущипнув себя за переносицу и, не придумав ничего лучше, отправился к выходу из парка, на ходу придавая своей одежде более подобающий вид. Выйдя за ворота, Гарри огляделся в поисках киоска, завидев который, решительно направился вперёд, пересекая дорогу. Схватив первую попавшуюся на глаза газету, Поттер первым делом отыскал дату. — Дьявол, — пробормотал он, хмурясь. На других изданиях цифры не поменялись, всё также исправно уведомляя, что все выпуски датированы тридцатым августа тысяча девятьсот тридцать девятого года. — Простите, сэр, где я могу купить путеводитель? — он незаметно снял с себя чары маскировки, попутно скрыв неестественно зелёные глаза за стеклами темных очков. Узнав дорогу до ближайшего букинистического магазина, Поттер продолжил свой путь, на ходу продумывая последовательность своих действий. Для начала стоит найти хоть какую-то карту и убедиться, что Великобритания всё ещё Великобритания, а не какая-нибудь Океания. Далее дойти до Чаринг-Кросс-роуд и временно поселиться там где-нибудь неподалеку, чтобы иметь возможность понаблюдать за входом в Дырявый котел. Если он здесь есть, конечно. Гарри недоверчиво сощурился, снова пытаясь нащупать магию вокруг себя. Та, несомненно, была, но что-то будто сдерживало её в каких-то определённых местах, не давая свободно растекаться по всему городу. Великобритания таки всё ещё была Великобританией — и слава Мерлину, одной проблемой меньше. Дырявый котел Поттер также отыскал быстро, а вот с жильем возникла заминка. Пришлось снова искать газетный киоск и скупать все издания, где были даны объявления о сдаче в аренду комнаты или квартиры, а потом обзванивать их всех, заперевшись в телефонной будке. С деньгами проблем не было — за данное Богиней время Гарри успел забрать из гоблинского банка большинство своих личных сбережений, переведя половину суммы в магловские доллары и фунты — скрыть на них дату печати и выпуска было не трудно. При желании, ему бы спокойно хватило и на покупку загородного коттеджа, но пока было явно не лучшее время, чтобы носиться с документами и риэлторами, выискивая подходящий. Да и не планировал он надолго задерживаться в Англии — за два с лишним десятка лет Америка и Мексика стали ему куда ближе. Но пока у него не было никаких документов или хотя бы удостоверения личности, его вряд ли пропустят через границу страны. К тому же знания о мире отсутствовали — он ясно помнил предупреждение о больших различиях между реальностями и всерьёз воспринял это, не решаясь использовать что-то существеннее базовых заклинаний и чар. Если его перемещение в этот мир засекли так быстро (а Гарри не помнил ни одного аврорского устройства из своего мира, что могло бы сделать это с такой же скоростью), то он не без основания полагал, что при желании неизвестные ему правоохранительные органы легко вычислят местонахождение и любого другого не слабого магического всплеска. Комнату удалось снять у какой-то вдовствующей старушки, что крайне подозрительно отнеслась к известию, что Поттер холост и безработен, но деньги и вправду способны решить многие проблемы. Как и невербальный Конфундус. Следующим шагом было наблюдение. Пока что Гарри не видел ни одного мага или волшебника, а помня их полную бездарность в конспирации, он рассчитывал в ближайшее время разглядеть хоть кого-нибудь в толпе мельтешащих под окнами маглов. Да и столь близкое расположение Дырявого Котла должно было этому только поспособствовать. Видимо, преследующая Поттера феноменальная удача начала барахлить — вся следящая неделя была потрачена впустую за сидением у подоконника. Ни одного подозрительно одетого человека так и не появилось на горизонте. Да и, насколько он заметил, последние три дня просидев на террасе кафе через дорогу, — входом в Дырявый котел либо пользовались исключительно в крайних случаях (каких, по видимому, пока не произошло), либо не пользовались вовсе. Гарри задумчиво отпил принесённый официанткой чай, вертя чашку в руках. Сложившаяся ситуация была проблематичной, но не критичной. В конце концов, стоило заранее рассчитывать на самые худшие варианты развития событий, чтобы его не застигли врасплох, если что-то пойдет не так. А на магической улице просто действовать по ситуации — всё равно рано или поздно ему бы пришлось туда лезть. Внутри Дырявый котел был таким же, разве что выглядел более чистым и прибранным, чем он запомнил в своем мире. Поттер с невозмутимым видом прошел к двери слева от стойки, выходя на задний двор где не было даже намека на мусорные баки. Однако его невозмутимость дала трещину, стоило кирпичам перед ним без всякого постукивания разъехаться, образуя арку. Гарри застыл, со странным выражением уставившись на представшую перед ним Косую аллею. Хотя теперь он не был уверен, что это место называют также. Всё здесь было как-то… слишком для магов. Слишком чисто, слишком ровно и слишком нормально. Даже здание Гринготтса здесь выглядело вполне уместным в рядах таких же светлых и высоких домов с широкими окнами и сверкающими на солнце стеклянными витринами. Певерелл снова накинул на себя чары маскировки, отходя в сторону от входа и продолжая озираться по сторонам. На стенах фасадов бегали и светились вывески и рекламные иллюзии, выше уровня крыш летали птицы (причем далеко не все из них были совами) и бумажные самолетики. Со всех сторон сновали люди в мантиях и шляпах, и если Поттер надеялся, что в связи с началом учебного года здесь будет меньше народа, то его надежды не оправдались. Но ещё больше Гарри ощутил различия в магии. Если в магловском городе она едва чувствовалась в пространстве, то здесь её было настолько много, что с непривычки начинала кружится голова. Поттер не имел ни малейшего понятия, как местные это провернули, но что-то ему подсказывало, что если он взглянет на магический глобус, то вместо зелено-голубой планеты, покрытой ровным слоем сияющей энергии, он увидит нечто, похожее на радужного далматинца поверх зелено-голубого ландшафта. Решив, что разберётся с этой аномалией позже, Поттер уже более уверенно зашагал в сторону книжного магазина. Пока что книги были для него единственным источником информации, поэтому он постарался купить как можно больше разносторонней литературы. Гарри снова испытал немалое удивление, обнаружив на полках в открытом доступе издания по Некромантии и Ритуалистике. Руководство по Темным искусствам также стояло у всех на виду, как, впрочем, и учебники по Боевой магии, Ментальным наукам, Магии Крови, Алхимии, Зельеварению (отчего-то называемому здесь «Зельеделием») и прочим запрещенным в его родной Англии дисциплинам. Однако для Поттера стало неприятным открытием, что почти все серьёзные книги были написаны на латыни, за исключением совсем уж детских изданий. Поэтому Гарри сразу же направился в раздел со словарями и самоучителями, мысленно ставя себе заметку зайти потом в аптеку и купить какой-нибудь стимулятор для лучшего запоминания. Он уже было собирался пойти на кассу, как краем глаза уловил движение на полке слева. Машинально повернув голову, Поттер приподнял брови, наткнувшись на красочный трехтомник с подвижной обложкой и крайне интригующим названием: «Всё, что вам нужно знать о Матери Магии, чтобы остаться в живых. Или Этикет, Правила, Законы для всех всё ещё живущих». Глянув на соседние книги с похожими заголовками — «Великая Мать Магия. Молитвенник», «Она не прощает или как избежать ошибок», «Ритуальный этикет», «Незыблемые Законы и Великие Заветы Магии», «Молот маглов», «Книга Радости», «Наша Великая Мать» — по спине Гарри пробежали мурашки. Он сделал шаг назад, подняв взгляд на название стеллажа. — Чёрт, Хела, тебе стоило хотя бы упомянуть об этом, — пробормотал Гарри, взлохматив волосы и, оценивающе обернувшись на летящую за ним внушительную стопку книг, решительно стал пополнять её только что обнаруженными. Благополучно вернувшись в своё временное жилище, Гарри первым делом выгрузил все книги на стол, пытаясь прикинуть, в каком порядке стоит начать их изучать. Поттер призвал из сундука магловские энергетические батончики и пару банок содовой, чтобы не было совсем уж тоскливо. — Кричер, — по привычке позвал он. — Да, хозяин Гарри. — Принеси мне… — маг запнулся на полуслове, медленно повернувшись в сторону голоса и уставившись на домовика. — Ты как здесь оказался, Кричер? — осторожно уточнил он после паузы, в глубине души надеясь получить ответ. В ином случае ему с прискорбием придется признать, что у него поехала крыша на нервной почве — а это так себе перспектива. — Вы позвали, хозяин, — отозвался домовик, неизменно пуча свои мутные глазищи. — Я имел ввиду не эту комнату, а эту реальность, Кричер, — раздраженно прибавил Поттер. — Верный Кричер не увидел никаких препятствий, откликаясь на ваш зов, хозяин Гарри. — Ладно, забудь, — Певерелл отмахнулся от него, как от надоедливой мухи. У него и без этого забот хватало. — Принеси мне ту круглую штуковину, что я в последний раз притащил в кабинет на Гриммо. — Красную с подсветкой, хозяин? — Ага. Поттер решил, что ему всё же нужен артефакт-переводчик хотя бы на первое время. А то, что у него теперь есть домовик, связывающий его со своим миром и всеми его наработками было лишь приятным бонусом. Хотя эта реальность не так уж и недоразвита, был вынужден признать Гарри, особенно, если учесть, что на дворе всё ещё сороковые прошлого века. Певерелл нахмурился, а потом неожиданно рассмеялся. Ох, черт, кажется это было ему подарком от судьбы — попасть в мир, где степень развития магмира значительно превосходит маглов. Он не плохо знал магловскую историю — всё же до одиннадцати лет кроме учебников его не особо баловали книгами, а бороться со скукой как-то надо было, часы на пролет просиживая в чулане под лестницей, так что он примерно представлял, какой вид имеют нынешние средства связи и компьютеры, занимающие целые комнаты, а также транспорт и быт. Кричер вернулся с тихим хлопком, водрузив на стол небольшой артефакт. Поттер быстро настроил аппаратуру и напялил её на манер очков. — Так-то лучше, — довольно резюмировал он, наблюдая, как латинский текст перед глазами медленно расплывается и формируется заново, только теперь на английском. — Хозяин желает, чтобы верный Кричер приготовил подобающий случаю ужин? — Будь добр, изыди, — беззлобно бросил Поттер, нетерпеливо вчитываясь в текст. Почти три месяца, потраченные им на изучение купленных книг и повторного посещения книжного, закончились тем, что Певерелл пришел в выводу, что если он не хочет попасть в неудобное положение, ему следует как можно скорее сдать СОВ или ЖАБА и зарегистрировать в Министерстве себя и свою палочку (последняя выступала в роли удостоверения личности). Однако, прибыв в само Министерство Магии Соединенного Королевства (Магическая Великобритания, магБритания, просто Англия и прочие для местного магического населения не существовали), он уже не был рад своему решению. Во-первых, просто так сдать экзамены в середине учебного года ему никто не дал, ссылаясь на то, что экзаменационная комиссия собирается лишь на один месяц в году — Июнь — и чтобы попасть в списки сдающих вне Хогвартса, следует зарезервировать себе место заранее (не за бесплатно, конечно же). Во-вторых, работник, что его консультировал, слишком уж заострил внимание на полном отсутствии Поттера в Министерских списках ни как гражданина Соединенного Королевства, ни как приезжего туриста и настоятельно посоветовал как можно быстрее это исправить. Что, собственно, и привело Певерелла туда, где он был сейчас. Спустившись на указанный этаж, ему выдали соответствующий бланк для заполнения, где следовало указать не только свое полное имя, имена своих родителей, дату рождения, но и место нынешнего проживания и цель приезда. И Гарри даже не знал, какой из вопросов в его положении был наиболее каверзным. — Мэм, кажется с этим пером что-то не так, — подал голос Поттер, бросив попытки написать рядом со своим именем фамилию «Эванс». Женщина со странной треугольной прической кинула на него безразличный взгляд поверх раздражающе знакомых очков полумесяцев. — Вы не знаете, как действует перо Правды, мистер?.. — Эванс. — …Мистер Эванс? — сотрудница Департамента Международных отношений выразительно постучала ногтем по бумаге. — Пишите правду и только правду. Поверьте, пробел вместо фамилии привлечет гораздо больше внимания, — невозмутимо добавила женщина, смерив Поттера непроницаемым взглядом, прежде чем вновь вернуться к своим делам. Но у Гарри была и другая проблема. Дата рождения. — Извините, мэм, — деликатно начал Поттер после нескольких минут молчания. Женщина бросила на него всё такой же непроницаемый взгляд, потом заглянула в его бланк и с приклеенной вежливой улыбкой посоветовала не валять дурака, писать всё как есть и не задерживать очередь. — Просто постарайтесь не привлекать внимания Министерства, если не хотите, чтобы появились желающие подробно ознакомиться с вашим бланком, мистер Певерелл. О, и посещения Мунго это тоже касается. Всего хорошего, — ещё одна приклеенная улыбка и сотрудница уже забывает о его существовании, полностью переключаясь на нового клиента. Спустя четверть часа Гарри уже вышел из здания Министерства, настороженно оглядывая толпу. Поведение окружающих его магов рождало в нем лишь ещё большие подозрения и нисколько не помогало расслабиться. Аппарировав в съемную комнату, Поттер вновь вернулся мыслями к своему первоначальному заданию. Пока что он так и не понял, за кем именно ему нужно присматривать и как вообще это следует делать. — Счастливый Кричер думает, что хозяину нужно пойти в Хогвартс, — проскрипел домовик, немигающе глядя из облюбованного им темного угла. Гарри покосился на него, тихо хмыкнув. — И что же сделало из верного Кричера счастливого? — Древнейший и Благороднейший Клан Блэков процветает! — Рад за тебя, — Поттер вздохнул, возвращаясь глазами к открытой на столе книге. — А почему бы и нет, собственно… Один Мерлин ведает, чего ему в итоге стоило заполучить должность школьного учителя в Хогвартсе. И он даже не говорит о том, что помимо пересдачи экзаменов ему пришлось ещё и заново защищать Мастерство по Боевой Магии и Некромантии. Гарри устало поморщился, откинувшись на спинку кресла. За больше чем год, что он прожил в этой комнате, мужчина сделал небольшой ремонт, докупив кое-какую мебель для удобства и облагородив помещение рунными вязями. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы возведенная защита не фонила магией и не привлекала лишнего внимания и при этом была способна выдержать как минимум удар бомбы или падение самолета. Но даже это далось Поттеру значительно проще, чем пройти чертово собеседование. Он до сих пор не мог смириться, что в его мире на должность ЗоТИ умудрялись попадать с улицы! Гарри всего передернуло от воспоминаний. Армандо Диппет был… неописуемым человеком, с которым он бы предпочел больше никогда не встречаться. Дамблдор на его фоне выглядел обычным дилетантом. Но Поттер за свою жизнь уже приноровился разбираться в людях, поэтому с трудом, но смог заинтересовать Диппета, предоставив результаты «собственных» исследований в области Некромантии — нынешний директор оказался ученым до мозга костей. Правда, это не изменило того, что учебный план ему пришлось переделывать трижды. На самом деле, сами исследования были не его, а кого-то из Блэков его мира, проведённые в шестидесятых. Но всем всегда приходится чем-то жертвовать. Да и смутная догадка, что посетила Гарри пару месяцев назад, касаемо того, кого именно ему нужно будет защищать, только укрепила его стремление попасть в Хогвартс. После относительно долгого пребывания здесь, он стал допускать вероятность, что эта реальность не была дубликатом его собственной и даже не являлась её полным отражением. За этот год, пересилив себя и свою паранойю, Гарри научился воспринимать всех встречаемых им магов и волшебников со знакомой внешностью кем-то вроде полных тёзок или просто очень похожих на когда-то знакомых ему людей… Хотя отдавать себе отчёт в том, что Альбус Дамблдор, с которым он познакомился на педагогическом совете, не тот же самый Дамблдор, которого он в детстве и юности считал своим наставником было проще под действием умиротворяющего бальзама и настойки с ромашкой. Однако, когда Гарри впервые увидел и узнал — а это, к его большому сожалению, случилось в один и тот же момент — что этой реальностью Том Марволо Реддл предоставляется в двойном экземпляре, он почувствовал, как его охватывает иррациональное веселье. Он не хотел представлять и уж тем более не горел желанием становиться свидетелем того, что ждет этот несчастный мир в обозримом будущем. Поттер давно переборол в себе альтруиста (по крайней мере, он сам в это искренне верил), поэтому даже не думал как-то менять историю. Да и какой в этом смысл? Никто его за то, что он полезет, куда не следует, по голове не погладит точно. Да и если подобных реальностей существует бесконечное множество, какой ему резон рисковать для спасения одной из миллиарда? Том Реддл был действительно чертовски хорош во всех смыслах, даже со скидкой на его юность и незрелость. Было что-то такое в этом мальчишке, какой-то животный магнетизм, что делал его весьма популярным в рядах студентов. Да и умен был дьяволенок, Певерелл даже не думал этого отрицать. То, как тот умело подстраивался под каждого, говоря собеседнику только то, что тот хочет услышать, просто очаровывая своей внешностью и придавливая харизмой даже профессоров, зарабатывая себе идеальную репутацию и хорошее впечатление… Реддл без сомнения был мастером в правильном подборе слов и умении держать лицо даже при плохой игре. И отчего-то самому Гарри не было противно следить за происками малолетнего манипулятора, даже наоборот, мужчину это изрядно забавляло. Особенно его чудное прозвище — Аспид — коим его часто награждали старшекурсники. И только магия Реддла, всё такая же тяжелая и холодная, раз за разом напоминала Поттеру, что перед ним не безобидный мальчишка, а молодая версия Волдеморта — тирана и диктатора, убийцы стольких невинных жертв. Эти мысли часто заставляли Певерелла сравнивать Тома Реддла с Тёмным Лордом, искать что-то общее между ними, но, кроме всё той же вымораживающей душу магии, он не видел особенного сходства. Манипуляции подростка были направлены лишь на его собственную выгоду, но не причиняли другим вреда. Даже когда магия Тома вышла из-под контроля на их первом занятии, она не стремилась кому-то навредить, лишь гнала всех подальше от своего уязвимого хозяина, закрывая того от чужих глаз. В конце концов этот Реддл не пытался найти информацию о крестражах, не рвался в Запретную Секцию, не вербовал себе последователей, не распространялся о своих взглядах о чистоте крови и, кажется, даже не задумывался о политической карьере. Всё, что его действительно волновало — это зелья в котлах и его сестра, Сара Реддл. Ещё при первом знакомстве Поттер понял для себя простую истину — сестра Реддла была другой, кто бы что не говорил про идентичность королевской двойни. Но тогда он ещё не был уверен — плохо это, или хорошо. Сначала девочка казалась ему безобидной на фоне брата с просто от природы хорошо подвешенным языком, но чем дольше Гарри за ней наблюдал, тем более настороженными становились его мысли. Редкие, странно-невинные улыбки совершенно не вязались с пронизывающим насквозь тяжелым взглядом серых глаз. Просто потому что… дети не могли так смотреть. И чем дольше он наблюдал, тем больше убеждался, что Сара, как бы та не старалась этого скрыть, была гораздо старше, чем выглядела. Иной раз Реддл могла вести себя как сущий ребенок, даже на публике, смеяться, шутить, будто всем своим видом излучая беззаботность. Но то и дело проскальзывающие в глазах проблески чего-то мрачного и холодного нельзя было не узнать — сам Гарри видел то же каждое утро в зеркале. Что-то, что на чисто интуитивном уровне давало понять, что человек, смотрящий так, пережил слишком многое и видел больше, чем ему бы того хотелось. Неизвестность напрягала, заставляя сходить с ума его паранойю, но наблюдая за близнецами, Певерелл бы не сказал, что их вообще хоть как-то это волновало. Или Том просто не знает всего, а Сара предпочитает не посвящать его в это? Гарри не знал, как ему подступиться к этой странной девушке, чтобы можно было научиться предугадывать её действия. Потому что все, что он видел сейчас — определенно было лишь маленькой частью взрослой и уже давно сформировавшейся личности. Лишь то, что девушка сама хотела показывать окружающим. Вся эта непредсказуемость ужасно раздражала Поттера, заставляя слоняться за близнецами практически везде и постоянно. Поэтому он не сильно удивляется, когда его так легко раскрывают. — Что Вам от нас нужно? — и снова этот взгляд — пристальный, тяжёлый, заставляющий волосы на затылке вставать дыбом. — А с чего Вы взяли, что мне от вас что-то нужно? — Я не дура, сэр. О, он прекрасно об этом знает. Поэтому и не лжет открыто, но и не говорит всей правды, видя, как ожесточаются чужие черты и напрягается хрупкое на вид тело, словно хищник перед смертельным броском. Взгляд девушки не сулит ничего хорошего, и Гарри уверен, что за подобным преображением последует и удар. — Я поняла Вас, сэр, — но Реддл, словно в насмешку, напоминает вновь, что он ни черта ее не знает и уходит, даже не взглянув в его сторону. Наверное, именно тогда Поттер впервые осознает, насколько сильно облажался. Он замирает, поражаясь собственному озарению и тому, насколько же всё это с самого начала было очевидно. Потому что всё, что ему нужно делать — это охранять Сару. Пазл, наконец, собрался. Все детали встали на свои места. Вот почему этот Реддл не ищет информацию про крестражи. Вот почему не вербует слизеринцев и не является старостой факультета, не фанатеет от чистоты крови и даже не думает о карьере политика. У него хорошие отношения с Дамблдором и всё свободное время он проводит в лабораториях над котлами, игнорируя приглашения в Клуб Слизней… Всё это происходит не потому, что Том этой реальности лучше или хуже своей взрослой версии, а потому что у этого Реддла есть Сара. Близнец — вот тот уравновешивающий фактор, каталитический яд, мордредов предохранитель, что не дает Реддлу взорваться, слететь с катушек. Человек, что контролирует его так, как никто не контролировал Волдеморта. Человек, которого Том любит, Мерлин, действительно любит и которым дорожит больше собственной жизни — и боггарт тому подтверждение… Гарри ошибался, думая, что этот Реддл такой же опасный, как и Волдеморт. О нет, этот человек гораздо, гораздо опаснее, — случись что с его драгоценностью, он начнет убивать не из-за какой-то детской обиды, а из-за Мести. И тогда уже никакой здравый смысл не будет нужен. С тем уровнем силы, что уже есть у него сейчас — магический мир захлебнётся в собственной крови. Потусторонний смех, тихим эхом пронесшийся по округе и клацанье о доспехи меча, блеснувшего в темноте башни, стали ему ответом. Из горла вырвался нервный смешок. Вот она, ясность. Предстала перед его внутренним взором, давя тяжелым взглядом и невинной улыбкой. Но долгожданного облегчения это отчего-то не принесло. С того разговора на Астрономической башне Певерелл стал ещё более осторожен и больше не попадался. Он тратил всё свое свободное время — которого, к слову, при его должности и обязанностях учителя было катастрофически мало — чтобы охранять. И с того момента, как его преследование приобрело исключительно положительный характер, без стремления в чём-то уличить или разоблачить, Сара Реддл действительно перестала его замечать. Перестала оглядываться в пустых коридорах и хмуриться, каждый раз напрягаясь под его, по идее, незаметными взглядами. Ему даже стало немного совестно, когда он понял, что больше не видит стихийных разрядов магии на её руках не потому, что так было задумано, а потому что девушку наконец покинуло постоянное напряжение. Кажется, его ненавязчивая слежка, приправленная не самыми светлыми эмоциями всё это время не слабо так действовала на чужие нервы. Хотя Гарри и не отрицал, что, возможно, здесь постаралась сама Хела, накинув на него что-то замысловатое поверх Мантии. Или сама Сара перестала воспринимать его как прямую угрозу. Но над этой мыслью в пору было иронично посмеяться. Это же Реддл. Она была, как открытая книга, только написанная на неизвестном ему языке, без картинок. Только поняв это, Гарри удосужился задуматься о мотивах самой Хелы. Зачем Богине Смерти посылать кого-то в другой мир, чтобы тот заботиться о безопасности двух обычных детей? И хоть сам он уж точно не считал Реддлов «обычными», его мнение ситуацию не меняло. Даже если предположить, что подростки действительно чем-то да интересны аж целой Богине, то почему именно эти их версии? В смысле, почему его отправили именно в эту реальность? У Гарри не было на это ответов. А потом, когда начались нападения, имеющие для пострадавших гораздо более тяжёлые и практически необратимые последствия, чем в его мире, ему стало как-то не до этого. Певерелл спал, как на иголках, беспрерывно молясь Мерлину и Моргане, чтобы глупая девчонка не вздумала покидать свою спальню хотя бы ночью. Но кто его там вообще слушать будет? Когда срабатывает сигналка, установленная им на выходе из башни Когтеврана, у него нет никаких сомнений в личности умника, решившего нарушить правила. Интуиция подводит его самую малость — в одном из коридоров он встречает Юфимию Фоули, но вздох облегчения так и остается где-то в груди, когда спустя пару минут он слышит её дикий крик, а потом почти в тоже время ощущает вновь сработавшую сигналку. После нападения на Флимонта Поттера Гарри пребывал в отвратительнейшем настроении. Умом он понимал, что это не его вина, но внутри предательски скреблась совесть, язвительно замечая голосом старой Вальбурги, что даже в этом мире он не смог уберечь свою семью. Вместе с резко испортившимся настроением, Певерелл как-то и не заметил, что с каждым днем все больше и больше стал походить на Снейпа своими резкими комментариями и извечно хмурым лицом, с недовольно поджатыми губами. Вон, от него теперь даже старшекурсники шарахались, затравленно оглядываясь каждый раз, как он появлялся в их поле зрения. Остальные профессора косились, но не лезли, списывая всё на своеобразные меры воспитания, лишь миссис Остин любезно попросила его перестать проецировать ауру смерти — детям и призраков с лихвой хватало. Как-то случайно пойманный в коридоре сочувствующий взгляд серых глаз в купе с усмешкой подействовали неожиданно отрезвляюще. Певерелл тогда замер, как вкопанный, чувствуя, как по телу бегут ледяные мурашки. Одного этого взгляда хватило, чтобы понять — девчонка знает. Знает, что он переживает за Флимонта, и знает — почему. Откуда — это уже другой вопрос, на который Гарри ответить не смог бы при всем желании, так что ему и оставалось только, что меланхолично пожимать плечами, мысленно снова предполагая самые худшие варианты. Они же не могли уже сейчас залезть в его голову? Или могли?.. Местные законы не запрещали этого, но Певерелл просто не верил, что Реддлы, даже со своими гениальными мозгами, смогли самостоятельно освоить Ментальную магию будучи ещё несовершеннолетними. Это даже звучало сюрреалистично. Попутно с этим Гарри как-то совершенно не закономерно вспомнил о волшебных палочках, что повлекло за собой ещё ворох размышлений. Было несколько странно осознавать, что одному из Реддлов принадлежит не просто сестра-близнец его палочки, но и, по факту, её точная копия. И если, ссылаясь на связь, крестраж и пророчество, он ещё мог обтекаемо объяснить причины родства палочек их с Волдемортом, то что его в этом мире связывало с Реддлами, кроме задания от одной асоциальной Богини Смерти, он не понимал и мог только предполагать. Снова, черт возьми. Вообще, вполне логично было рассуждать так: Сара или Том стали хозяевами палочек-близнецов на основании того, что сами являются магическими близнецами — как бы сильно они не различались в мелочах, стержень у них, как и сердцевины палочек, одинаковый. Его же палочка хоть и была в каком-то смысле третьей в этом проклятом дуэте, но всё же отличалась. Хотя бы потому, что незаметное накладывание заклинания-определителя во всех трех случаях давало разные результаты. У них у всех были сердцевины из перьев — вероятно — одного феникса, вот только корпус палочки Тома Реддла был из тиса, его сестре принадлежала палочка из падуба, а его собственная под заклинанием выдавала стопроцентный остролист. И хоть из курса Травологии и из дополнительно прочитанных по такому случаю книг Певерелл прекрасно знал, что падуб и остролист — это, буквально, одно и то же растение, его вполне устраивал и такой ответ. А разные результаты при проверке его палочки и палочки Сары Реддл можно было списать на местную «Мать Магию», которая сразу же после его перемещения позаботилась о том, чтобы он одним своим присутствием не понаделал неучтенных копий чего бы то ни было. И подобный результат проверки — что-то вроде аварийного предохранителя, не дающего проявиться полной идентичности. Этим же можно было объяснить и исчезновение двух из трех Даров при его перемещении. Мантия невидимка была всё ещё при нем, Старшая палочка, очевидно, находилась в руках вполне себе живого и не в меру дееспособного Гриндевальда, а Камень… А вот с ним возникли проблемы. Изначально Певерелл предполагал, что тот у Гонтов, но после короткой экскурсии, Гарри не только не обнаружил самих Гонтов живыми, но и следов их захудалой лачуги, знакомой ему ещё по воспоминаниям, показываемым Дамблдором в прошлом-будущем. Как он узнал из ненавязчивых расспросов ближайших соседей — угодья давно почивших Гонтов уже лет десять как принадлежали семейству местных сквайров Реддлов. И здесь след Камня обрывался. Ну и, как и следовало ожидать, стараясь найти ответы, Гарри получил лишь ещё больше вопросов. Реддлы-маглы — внезапно! — оказались голубоглазыми блондинами. И никто из них ни о какой Меропе отродясь не слышал — а Певерелл не поленился, проверил тех аврорскими способами и на внушение, и на стирание памяти, но маглы были чисты. Да и сходства никакого у них с Реддлами-магами не наблюдалось от слова совсем. Таким образом все знания о Томе Реддле, притащенные Гарри из своего мира, теряли большую часть своей актуальности — в стремлении во всем разобраться Певерелл в итоге оказался в тупике, за неимением нужной информации. Точнее, за неимением почти никакой информации. Он не знал, известно ли что-то близнецам об их происхождении (потому что вот ему, лично, нет). Не знал, где мордредов Камень. И так и не разобрался, почему из бесконечности реальностей Хела отправила его именно к этим версиям Тома и Сары. У Богини Смерти к ним всё же личный интерес?.. Ну не внебрачные же они её дети, в самом деле, чтобы так о них печься! Или предполагалось, что этот «личный интерес» будет у него? Певерелл закурил, мрачно выдыхая дым. Дурацкая привычка вновь давала о себе знать. Единственное, что ему удалось узнать наверняка за время своего пребывания в Хогвартсе — так это то, что профессия учителя, это адское поприще, совершенно ему чуждое. Слишком сложно и муторно, да и требует гораздо больше отдачи, чем он готов был дать (Мерлин, кто бы знал, что настанет время, когда он будет понимать Снейпа). Во всём этом радовало лишь одно — скоро Реддлы выпустятся, и ему больше не нужно будет задерживаться в Хогвартсе. Гарри подумывал вернуться в Аврорат, но колебался, во-первых, помня напутствие женщины с треугольной прической из Министерства, а во-вторых, не знал наверняка, куда дальше пойдут сами Реддлы — Богиня Смерти никаких временных рамок касаемо его «подработки» надзирателем не обозначала, но он разумно рассудил, что лучше перебдеть, чем недобдеть и потом мучаться с последствиями. А то, что эти самые последствия, если они будут, придут по его душу, Гарри даже не сомневался. Просто удача у него такая, с прибабахом. Да и, собственно… Он же теперь Певерелл — а это всё равно, что Поттер версии 2.0.