33

Сова отталкивается от ветки, практически ломая её силой своего толчка. Вожак покинул стаю, а это значит, что за оставшийся до рассвета час можно было попробовать полакомиться волчатиной. Однако в тот момент, когда дух уже выбрал себе будущую жертву, Сову окликает стрекотом одна из мелких душ, не пошедших на шабаш к людям. Из-за неё приходится отказаться от идеи охоты и вернуться на общее капище. В вырытой ямке валяется какая-то блестяшка, которую Сова ещё не видела. Её никто не трогает, ожидая, пока старшие духи вернутся со своей охоты. Сова щурится, облизывается, смотря на количество вкусной энергии в вещице. Старшие духи говорили, что когда-то здесь жил сильный бог, чья сила пропитала всё вокруг. Ею они и питаются, на ней растут, разыскивая все его вещички. Старшие возвращаются израненными тут и там, но, учуяв новую вещицу, начинают традиционные пляски, определяющие порядок. Сова радостно ухает, когда становится первой среди младших, которым великодушно отдали находку. Энергия у вещицы вкусная, словно переспелый, на грани гнили фрукт. Сова ухает, крылом по животу своему хлопает да на край поляны отлетает. Переваривать. Сове ни до кого нет дела, потому что Сова пересекает грань. Через неделю из волчьей стаи пропадает годовалый волчёныш, заставляя вожака насторожиться и самому выйти вместе с воинами на охрану территорий. Духи вновь собирают шабаш, однако в этот раз им не нужно идти на охоту, они лишь празднуют восхождение Совы. Сова хохочет в середине хороводных плясок, гордо пушится. Под её лапами скулит волчок, от которого иногда духи отрывают по кусочку. Волку больно и страшно, и это самая желанная пища на пиру тех, кто не согласен уйти из Яви. Сова гордится своим новым рангом, но её не устраивает столь малая пища, как волк. Вот если бы на его месте был человечишка. Вроде той пигалицы, которая так смешно и вкусно пищит, стоит посидеть с часок у её окошка. Дух задумчиво клонит голову на бок, шевелит ушами, вслушивается в ночной лес. Волки охраняют лежбище, олени прячутся в старом овраге, надоедливый человек с посохом сидит у озера и ворожит. Обычно старшим духам не интересно наведываться к людишкам, но Сове хочется чего-то особенного на своём празднике. Праздник будет длиться ещё несколько ночей, так что одну из них простительно пропустить. Зато какая добыча будет на пиру. Лёля пищит тихо-тихо, повторяя заговорку от Совы. Окно распахнуто, чтобы домочадцы не задохнулись от тепла печки. Дух ухает, щурится, упиваясь чужим страхом. Крылья взмахивают пару раз в угрожающем жесте, прежде чем Сова протягивает лапу через заговоренную границу, чтобы коснуться девочки. Тельце обмякает и вылетает из окна, окружённое тонким нитями мутной энергии духа. Погружённое в сон тельце возвращается с Совой на поляну, чтобы стать главным блюдом до конца праздника. Утром в деревне поднимается страшный шум, а начало ему закладывают вопли и рыдания матери Лёли, не обнаруженной утром на скамье. Деревенские кумушки остаются с ней, пытаясь привести женщину в чувства, а глава семьи отправляется на поклон к ворожейскому дому. Аякс спокойно выслушивает только пару первых предложений, прежде чем подрывается и бежит к дому, дослушивая уже на ходу. На окне следы от птичьих когтей. Старые руны, вырезанные наверняка ещё при постройке этого дома, повреждены. Сове не должно было хватать сил для разрушения рунной ворожбы, а потому Аякс тогда отделался лишь заговоркой. Теперь же, из-за его попустительства, Лёльку утащил кто-то более сильный. Зверь не мог, красть людей и наврекать ворожейский гнев ему не за чем. Отец Лёли наблюдал за деревенским ворожеем с напряжением. Его волнение стало сильнее, когда Аякс сжал руку в кулак так, что костяшки побледнели. Парень оборачивается и объясняет, что произошло. — Я её верну. — Аякс смотрит в чужие глаза твёрдо и решительно. — Верну и обязательно живой. — Я… верю тебе… — Глава семьи вздыхает. Потому что сделать он ничего больше не может, только верить в силы ворожея. — Спасибо. — Ворожей сжимает чужие руки в блажорасном жесте и вылетает из избы. На улице к нему подбегает Борька, но не заговаривает, пока они не доходят до ворожейского дома. Хотя и тогда Борька молчит, сжимая руку на острой рамке Глаза и волчьего камня, висевших у него под рубахой на груди. Аякс мечется по широкой комнате недолго: заплечный мешок собран, посох всегда прислонён к стене рядом с дверью, а Гидро камень закреплён во внутреннем кармане. — Не ходи за мной, мелкий. — Борька вскидывается было, но поникает сразу же, как его взгляд цепляется за ворох оберегов в руках Аякса. — Если я вернуться не смогу, то тебе там и делать было нечего. А так ты сможешь присмотреть за Тоней. И за деревней. Парень смотрит на то, как старший вешает на спину клинок, обёрнутый рунной тканью. Тот самый клинок, который Боря держал у озера, наблюдая за бойней ворожея, дравшегося так, словно он герой из отцовских рассказов. Это, конечно, не то чтобы было очень красиво, потому что духи были мерзкими, но всё равно та сцена, она… завораживала. Боря в тот момент словно был не только за водным куполом, но и за целой волной, не позволяющей никому приблизиться. Это было… приятно. — Хорошо. Я присмотрю. — Боря даже протягивает руку с оттопыренным мизинцем, показывая свою серьёзность. — Верю. — Аякс лишь треплет его волосы и выходит из избы в лес, готовясь пробираться сквозь буреломы и запреты Леса.

***

Моракс, если честно, никогда не задумывался о том, чтобы оставить пост Архонта Лиюэ. Быть Архонтом было уже устоявшейся привычкой. Его именем и его силой обеспечивался порядок в стране. Не полноценный, но достаточный для комфортной жизни. Моракс слышал каждый голос, заключивший контракт. В этом заключалась сила его гнозиса. Каждый заключённый контракт отражался в его голосе эхом. Бродя по Лиюэ и замирая у лавок торговцев, слушая рассказы и оперы, Моракс от этого гула голосов деться не мог. И этот хор был привычкой раздражающей, но, тем не менее, привычкой. — Ты хорошо поработал. Иди отдохни. — Ухо Моракса еле заметно дёргается, улавливая разговор сквозь шум бесчисленных контрактов, но бог не обращает особого внимания на эти слова, продолжая свою прогулку. Слова настигают его даже не месяцами, годами позже, но не тогда, когда на скамейке, стоящей рядом с похоронным бюро, обнаруживается ближайший соратник Царицы. Первый Предвестник, Педролино. За века, прошедшие с последней встречи Архонтов, этот юнец ни капли не изменился. Моракс отводит юношу в сторону от обители, прежде чем позволяет им скрыться в своей обители. Вот в этом заключалось ещё одно удобство обладания гнозисом: всё в пределах Лиюэ принадлежало Мораксу, удовлетворяя его драконью сторону, оставшуюся с ним по воле Матери, а потому не нужно было отправляться в Заоблачный Предел, чтобы оказаться там, где никто не сможет достать. — Её Величество Царица хочет заключить с вами контракт, Лорд Моракс, — Педролино говорит почтительно, уважая и опасаясь силы Верховного Адепта. Моракс смотрит пристально, ждёт условий контракта, который ему решают предложить. — Контракт на ваш гнозис. В груди Предвестника невидимая рука сдавливает сердце. Янтарные глаза вспыхивают, зрачок сужается, и Моракс сбрасывает свою личину смертного, отпускает контроль над драконьими чертами, потому что Царица осмелилась позариться на то, что принадлежит ему. Педролино хрипит, но продолжает стоять под гнётом божьих сил. Моракс смотрит на него уже не гневно, а задумчиво. Качает головой и растворяет обитель. Его личина вновь на нём, а на Предвестнике больше нет того страшного давления. — Твоя Госпожа действительно бесстыдна, если смеет предлагать мне такое. Однако я милостив достаточно, чтобы не похоронить тебя заживо в земле и дать спокойно покинуть мою страну. Педролино чуть кланяется и сглатывает, заминается. Моракс смотрит заинтересованно, поднимает бровь, когда юноша протягивает ему запечатанный сургучом конверт. Воск бледно мерцал от Крио. — Кроме предложения контракта я должен был передать это письмо. Уточнения о содержании письма не было, а потому бог всё же принял его. Как там говорится в Снежной? Любопытство сгубило кошку? Но бумаги могут подождать и в обители, а потому Чжунли возвращается обратно к Бюро «Ваншен» и его семьдесят шестому главе. Юноша только недавно принял этот пост и ещё многого не знает, так что ему не повредит небольшая помощь. Педролино его больше не беспокоит, равно как и письмо Царицы. Конверт лежит долгие годы на столе кабинета, который Моракс, всё чаще примеряющий на себя личину смертного Чжунли, посещает от силы раз в год, перед Церемонией Вознесения. Когда у главы «Ваншен» начинают седеть волосы, Моракс, наконец-то, вскрывает письмо. Но за всеми красивыми строками читается лишь предложение контракта, на которое Моракс лишь насмешливо фыркает. Мысли об отставке настигают его, когда молодая госпожа Тао выпихивает его из бюро, прося отдохнуть хоть день. Ведь, в самом деле, когда-нибудь и ему придётся оставить пост Архонта, не добровольно, так умерев от руки какого-нибудь безумца. Да и в случае, если его настигнет эрозия, как Аждаху, Лиюэ не должна пострадать. В тот день Моракс ходит по гавани и смотрит на неё уже другим взглядом. Не так, словно перед ним ребёнок, всё ещё нуждающийся в руководстве и опеке, но лишь статный взрослый, давно идущий по своему пути и нуждающийся лишь в редких советах. Моракс возвращается к бюро под вечер, чтобы оттуда спокойно уйти в обитель и вновь перечитать письмо Татьяны. Предложенный в нём контракт кажется теперь не таким уж и плохим, но содержит лишь условия северной богини. Моракс перевод взгляд на книжную полку, раздумывая о том, стоит ли отправлять Сяо в Снежную, но всё же решает отправиться туда сам. Условия контракта между богами должны быть высечены на камне, не стоит доверять их ненадёжной бумаге. Жители Лиюэ склоняют головы, когда над горами слышится драконий рёв, Цисин посылают больше миллетитов на необжитые территории, чтобы порядок, установленный их Архонтом не рухнул, пока бог отсутствует на своей территории. Моракс летит прямиком к Заполярному Дворцу, однако в лесу на другом конце страны вспыхивает большой очаг смуты, оставшейся после какого-то павшего проклятого бога. Моракс меняет курс, не думая ни секунды. С таким очагом не справится даже Сяо, не говоря уж о простых смертных, которые могут случайно забрести туда. Архонт приземляется не в очаге, но достаточно близко к нему. Выбранная им поляна словно лишь недавно отошла от пожара, но на ней достаточно места для его драконьего тела. Впрочем, по лесу перемещаться в таком виде будет неудобно, поэтому Моракс вновь принимает человеческий облик. Кусты за спиной трещат, из них доносятся чьи-то ругательства. Моракс оборачивается как раз в тот момент, когда на поляну буквально вываливается паренёк с огненными волосами. — Чёртов ты Лес, я же шёл не к волчьей территории! — Человек легонько стукает своим посохом по ближайшему дереву, на что, словно в ответ, раздаётся шелест листьев. — Я достаточно силён, чтобы забрать у них Лёльку! Моракс негромко кашляет, пугая мальчишку и привлекая к себе внимание. Мальчишка смотрит настороженно, но постепенно расслабляется, разжимает свободную руку и неловко переминается на месте, замечая наконец, что его поза напоминает боевую. — Что в этом лесу забыл Владыка… Гео? — Последнее слово звучит неуверенно, но Моракс лишь кивает, подтверждая чужие догадки. — Меня привлёк очаг смуты, расположенный севернее этого места. — Архонт прослеживает взглядом направление до загрязнённой энергии. — Не советую ходить в том направлении кому-то смертному. — А я должен. — Мальчишка мотает головой после минутного прислушивания к окружающим их звукам. — Я обещал вернуть Лёльку, которую утащил кто-то из шабашных. Да и не обычный я смертный, как-нибудь выбрался бы. — Тогда что мешает тебе пойти туда прямо сейчас? — Моракс клонит голову набок, смотря на свёрток на мальчишеской спине. — Не думаю, что разговор со мной для тебя важнее этого ребёнка. Паренёк тупит взгляд, создавая вокруг себя ауру неловкости. Лес вокруг вновь шелестит, хотя бог не чувствует даже слабого ветерка. — Меня Лес не пускает, говорит, что опасно мне там одному. — Голубые глаза наполнены решительностью, когда смертный встречается взглядом с Архонтом. — Но если вы пойдёте со мной, то меня перестанут отводить от проклятого места. Пожалуйста, Владыка Гео, помогите мне спасти Лёлю и мою деревню.