Хоттернхолл: Ритуал реинкарнации.

Сначала особняк и его временные обитатели встретили нас весьма равнодушно. Несколько человек убирались в холле, выскребая отвалившуюся штукатурку из углов; другие безразлично сновали мимо нас, перетаскивая реставраторам сохранившуюся старинную мебель. Кто-то, стоя на строительных лесах, убирал паутину из самых высоких мест, куда, казалось, мог добраться только великан. Рабочие, одетые в утеплённые костюмы, с бесстрастным выражением лица прибывали из самых темных и потаенных закутков здания в самый его центр. Они протирали пыль с высоких резных арок, трудились над восстановлением дома в той же мере, как и маленькие муравьи вновь возводят свои муравейники после внезапного набега злых хулиганов. В самой середине потолка находился большой купол, сохранившийся до наших времен, но потерявший стекла в ожесточенной борьбе с дикой природой. Поэтому с потолка капала вода и с улицы внутрь проникала холодная сырость. Несколько строителей сейчас старались скорее заменить прогнившие рамы на купрле и вставить новые стекла, чтобы в помещении хоть как-то сохранялось тепло. Мне также казалось, что этот купол – большой узел с разветвлениями. Он связывает многочисленные коридоры, ведущие в другие секции этого величественного здания, в один огромный блок. Посередине зала стояла высокая стремянка, на которой какой-то мастер пытался привинтить шикарную люстру. На ее кованых ветвях звенели стеклянные подвески, будто тихо переговаривались о наступающей ночи. Они переливались в тусклом свете, который исходил от пыльного и поросшего лозой окна. Из каморки под лестницей вышел белокурый паренек, неся огромные коробки с техникой. Они закрывали ему весь взор, поэтому он шагал навстречу лестнице. - Осторожно!.. - выкрикнула я, но юноша уже успел споткнуться о железную ножку. Коробки с грохотом полетели в сторону. Лестница опасно закачалась, и сверху закричал рабочий, пытаясь удержаться на ногах. Нейт кинул чемодан и остальные сумки и бросился на помощь. Он смог предотвратить падение трудяги, а последний, на трясущихся ногах, спустился вниз и осел на холодный грязный кафель, обещая больше не заниматься этим делом. На случившееся обратили внимание все остальные рабочие, а со второго яруса прибежал злой Хардман с карандашом за ухом и сценарием в руках. - Что за суматоху вы тут устроили? Я же просил не шуметь, у нас во всю снимаются пробные дубли. – Одли подверг помещение своему выискивающему недочеты взгляду и наткнулся глазами на упавшие коробки с аппаратурой. Некоторая техника вроде ламп была разбита. - Какой придурок это сделал?! – выкрикнул рассвирепевший режиссер, что у всех уши скрутились в тонкую трубочку. - Я, с-сэр. - промямлил блондинистый юноша. В воздухе повисла напряженная тишина с проблесками тяжелых вздохов толпы. - Ты уволен! Я вычту это из твоей зарплаты. А сейчас иди прочь, чтоб глаза мои тебя не видели! – Хардман прикрыл веки и трясущимися от злости пальцами начал потирать виски. - Мистер Хардман. Режиссер поднял ненавистный взгляд, но после быстро успокоился и вальяжно расхлестнул руки, открыто улыбаясь – он был мастером: завидев лицо, которое ему ужасно льстило, сразу становился мягким и податливым, если, конечно, не упоминал очередного инцидента, развернувшегося у него на площадке. Такая черта откровения всегда держала ее окружающих ниже рангом в уздечке. Поистине, мастер. - Ох, Трина! Наконец-то ты приехала. Почему так долго? Я не могу следить за постановкой, актерами и криворукими прохиндеями одновременно, они только крушат все и ломают. Третья лампа за день! Подумать только!.. – Каждый его порыв гнева заканчивался красными пятнами, расползающимися по лицу. - Мистер Хардман, дорога сюда заняла несколько часов, да еще случилась непредвиденная ситуация, которая вынудила нас сделать остановку… - Я чуть сбавила тон и наклонилась к уху Одли - мужчина был и так низкого роста, а мои туфли на каблуке создавали потенциальные проблемы для разговоров, которые не должны были дойти до чужих ушей. Неестественная смерть в такой глуши вызвала бы слишком много ненужных вопросов – узнай о ней кто-то из группы, тотчас поднялся бы балаган. – Во время поездки мы столкнулись с несчастным случаем. Диковинным. С белыми простынями. Он в ответ вскинул брови, затем крепко нахмурился и лишь добавил: «Одним больше - одним меньше, подумаешь», уводя меня с собой в темный коридор и оставляя Нейта успокаивать испугавшегося рабочего. В этом и состояло наше общение. Чтобы лишний раз не нагонять смуту, нам приходилось перебрасываться раз от разу чудаковатыми фразами. Так вышло, что я сразу нашла с ним общий язык. Весь первый год после выпуска из театрального колледжа я могу описать, как постоянная борьба за выживание. Мне потребовалось немало усилий, чтобы добиться места в съемочной группе «О, Великого и Прекрасного Одли Хардмана!». Конечно, произошло это по счастливой случайности, но я этому несказанно рада. Сначала я была обычным помощником гаффера у режиссера Гарри Барнса - давала указания рабочим-осветителям и иногда делала мелкие заказы необходимого осветительного оборудования в студию и на площадку. Мы снимали очередную сопливую мелодраму, и на съемки приехал мистер Одли. Уж и предположить не могу, что там мог забыть знаменитый режиссер-фантаст, но это явно сыграло мне на руку… «- Джози, как можно так небрежно относиться к оборудованию? И что ты вообще забыла на площадке? – Мистер Хардман отчитывал свою очередную ассистентку за пролитый на компьютер кофе. Бедняжка споткнулась о провод и налетела с кипятком прямо на оператора. Последнего уже увезли на машине скорой помощи в ближайшую больницу с сильным ожогом на лице. Мистер Барнс поехал следом, чтобы оплатить лечение, заверенный обещанием Джози, что она обязательно отдаст все до копейки за принесённый ущерб, как только получит зарплату за полмесяца. Было очевидно, что после этого случая Одли вышвырнет ее из съемочной группы. Честно говоря, в данной ситуации мне было жалко только кофе. Это же драгоценный iTierra espresso самого лучшего итальянского бренда Lavazza. Однако стоит отметить, что я ненавижу кофе. Но мое отвращение к нему не могло никоим образом затмить собой мою любовь к деньгам. Я была невероятно зла, потому что именно я закупала его для Барнса с собственной выручки. Эта девушка фактически выкинула три моих доллара в помойку. - Ты должна была ждать меня в фургоне! - М-м-мистер Хардман.. – промямлила себе под нос помощница, - Мне сказали… - Ты не должна никого слушать кроме меня! – Одли всегда был жестоким человеком и в какой-то степени неразборчивым с остальными, кто ему не нравился. – Ты уволена! Ходил слух, в который я беспрекословно верю и по сей день, что у Хардмана помощники дольше недели не задерживались: либо уходили сами с нервным срывом, либо он их увольнял. По любому поводу, совершенно. Когда он попросил меня подать ему кофе (как бы иронично это не звучало в данной ситуации), я твердо отказалась, сообщив, что мне еще за эту чашку потраченные средства не вернули. Мужчина явно был ошарашен ответом. И понятно почему, ведь его студия под ним ходила, боясь пикнуть лишний раз. Видимо, именно своей стойкостью я его и зацепила. Страшиться мне было нечего. Как говорится: «Моя хата с краю, ничего не знаю». Никакой власти он надо мной не имел, но до поры, до времени…» Сначала я прислуживала, а потом, изучив тонкую натуру Хардмана, отыскала нужный ключик. И с тех самых пор режиссер относится ко мне уважительно и держит при себе, не давая в обиду. Но, несмотря на весь бедлам, происходящий на площадке и за ее пределами, и так же не обращая внимания на то, как часто я оказывалась под прицелом, в прямом смысле этого слова, мне тут нравится. Однако границы мне не стоит опускать, он – тот еще черт в тихом омуте. И на крайний случай я все равно держу при себе вещдок. Раньше Одли любил покуривать травку, закупая ее у контрабандистов. К счастью, больше он этим не злоупотребляет. По пути до его рабочей каморки, которую кабинетом назвать язык не повернется, мы встретили молодого юношу. Серьезное бледное лицо, черные как смоль волосы и высокие, будто точеные, скулы просто кричали о том, что парень занимается модельным бизнесом. Я кивнула юноше в знак приветствия и добавила наше с ним знакомство в список задач. Пора расширять круг деятельности – возможно, у меня получится выбить себе место среди крутых моделей, работающих на глобальные брэнды. Нельзя же бегать ассистенткой до старости лет. Но если судить по моим обязанностям, то я скорее разнорабочий и правая рука режиссера. - О, Харли, как хорошо, что мы тебя встретили. Мне нужна твоя помощь. Около входа разбросаны коробки с аппаратурой, вынеси их в фургон. – Продолжая говорить, мистер Хардман развернулся и пошел дальше. Молодой человек сразу нахмурился, сведя темные брови на переносице. - Я сюда не разнорабочим устраивался. Теперь Одли просто излучал одно недовольство. Он по-издевательски хмыкнул и развернулся лицом к Харли. - Мартин, не утомляй меня своим присутствием, а иди сделай то, что тебя просят. Твой труд не останется незамеченным. Все, иди уже. – Он прихлопнул свободной ладонью по папке со сценарием и сделал прогоняющий жест рукой. Мы продолжили следовать по темному коридору, наблюдая в комнатах трудящихся, корпящих над проводкой и штукатуркой. - А мы с тобой, Трина, должны обговорить дальнейшее размещение актеров, которые начнут прибывать со дня на день. Мы и так потеряли много людей из-за их нежелания ехать в эту глушь. Поэтому нужно предоставить приезжим удобные места, бегать на парковку, черт знает, как далеко, к тому же осень в этом году дождливая. Дойдя до конца крыла, мы спустились по винтовой лестнице в подвал, где так же было много разветвлений и помещений. Эти небольшие каморки служили временным местом ночлега для съемочной группы. Несмотря на то, что в подвалах должна быть сырость и холод, эти коридоры были протоплены и содержались в сухости и порядке. Проходя мимо маленькой комнаты с открытой дверью я заметила широкоплечего мужчину, лет тридцати на вид. В глаза сразу бросились шрамы на его лице и ладонях. Он выглядел очень удрученно, а когда повернулся к выходу и заметил нас, его схватила сильная тревога и злость, читаемая во всем теле.