Семьдесят пять веснушек Дина Винчестера

      Тишину субботнего утра, как и пятничного, и всех остальных, нарушил телефон Дина. На этот раз не будильник был тому виной, а входящий вызов.       — Винчестер, выруби пиликалку, — проворчал сонный Эш. — Ни бита совести у кого-то нет.       Не менее сонный Дин «вырубил пиликалку», затем выключил телефон, а потом и сам «выключился». Как долго длилась благодатная тишина субботнего утра, ни Дин, ни Эш не знали, но она была убита вновь.       — Винчестер! — огласил комнату женский возглас.       — Ни бита совести.       — Винчестер, почему я должна в свой выходной ехать через весь город и будить одного эгоистичного придурка? Не знаешь? А я тебе скажу. Потому что этот эгоистичный придурок выключил телефон! Спрашиваешь, зачем он это сделал? Я просто теряюсь в догадках!       — Руби, сегодня суббота, — пробормотал Дин, всё ещё лелея призрачную надежду выспаться.       — Как же я сразу не поняла? Суббота! Дин хочет спать! А Руби тоже хочет спать! В субботу! В свой выходной! Представляешь, тоже хочет спать! — распалялась женщина. — А ну живо встал, оделся, спустился вниз, сел в машину и поехал к мистеру Винчестеру.       — Зачем? — Дин непонимающе уставился на Руби, щуря глаза.       Лицо женщины перекосилось. Наклонившись к уху парня, она тихо прошипела:       — Мне совершенно безразлично, зачем. Сказано доставить тебя к папочке — доставлю. Делай что говорю, иначе хуже будет, ты меня знаешь.       — Знаю, — недовольно буркнул Дин. — Ладно, я справлюсь, можешь ехать высыпаться.       Руби лишь насмешливо фыркнула. Она подошла в шкафу Винчестера и принялась критически осматривать содержимое. На кровать полетели брюки, светлая рубашка и бежевый пуловер. В голову Дина прилетело полотенце.       — Быстро в душ и обратно. Учти — сбежать не удастся, я тебя из-под земли достану.       Вернувшись в комнату, Дин застал Руби за копошением в его личных вещах. Она нисколько не смутилась приходу Винчестера. В свою очередь Дин нисколько не смутился присутствию Миллс, надевая выбранные ею вещи.       Придирчиво осмотрев уже полностью одетого парня, Руби кивнула и они вышли из комнаты.       — Мисс Миллс, уже уходите? О, и Дин с вами, — выскочила из-за угла миссис Кирчер. — Удачного дня, — со странной заискивающей улыбкой напутствовала она.       Руби недовольно нахмурилась, а Дин недоуменно уставился на внезапно вежливую консьержку. Представив встречу не выспавшейся злой Руби и ворчливой миссис Кирчер, а также их последующий диалог, парень весело прыснул в кулак.       Руби дождалась, пока Дин сядет на заднее сидение, после чего обошла машину и села с другой стороны. Неизменная чёрная машина представительского класса, управляемая извечно молчаливым водителем представительного вида, плавно тронулась.       — Есть хоть что-нибудь, что ты не контролируешь? — Дин отвернулся от окна и уставился на свою соседку. Та не ответила, но взглядом дала ему продолжить мысль. — Я не сбегу при первой возможности. Да, меня порядком всё это достало, но вот он я, сижу в машине, еду. Мог бы и не ехать — мы в свободной стране. Но я сижу, так что расслабься, и поменьше контроля.       — Не контролируй я всё, ты бы сейчас спал и видел девятый сон. Это бессмысленный разговор. Тебе напомнить пару десятков раз, когда ты «сбегал при первой возможности»?       Дин замолк и повернулся к окну. Перед глазами проплывали деревья, жилые дома, торговые центры, небольшие магазинчики, но он смотрел сквозь них, не замечая всего многообразия открывающегося вида. Внезапно машина остановилась в центре города.       Руби вышла из салона, чем изрядно удивила Винчестера. После нескольких минут ожидания парень уже хотел расспросить шофёра, но дверь открылась, и Миллс вновь заняла своё место. Машина возобновила ход.       — Зачем?.. — начал Дин, но умолк, когда ему в руки сунули стаканчик кофе.       — Что? Я тоже человек. И я не выспалась. Думаю, ты тоже. — Руби отхлебнула из своего стаканчика.       — Спасибо. — Недовольство Винчестера начало таять, едва он сделал глоток горячего напитка. — Руби, насколько всё плохо? — Миллс непонимающе нахмурилась, но спустя пару секунд лицо разгладилось, и она кивнула.       — Если ты о Милтонах, то Захария был очень недоволен. Ворчал, что зря потратил своё бесценное время. В твой адрес летели особые оскорбления: «глупый мальчишка», «распущенный молокосос» — и это ещё из приличных. Дочь его была очень смущена. Они уехали вскоре после тебя. А если ты о мистере Винчестере, то он был предельно спокоен. Совершенно. Молча встал, молча выслушал Милтона, молча ушёл в свой кабинет. Думаю, ты его серьёзно задел.       — Нелёгкий предстоит разговор. — Дин вздохнул, отпил кофе и устало прикрыл глаза.       Оставшийся путь занял не дольше двадцати минут. Руби с Дином вышли из машины, и направились к входу. Женщина шла впереди, её походка была как всегда энергичной и размеренной, а парень нехотя плелся сзади.       — Войдите, — отозвался голос за дверью в ответ на громкий стук Миллс. Она открыла дверь, и следом за ней вошёл Дин.       Кабинет Джона Винчестера — небольшая полукруглая комната — был довольно уютным, хотя и несколько претенциозным. Панели из красного дерева с бежевыми бумажными вставками, массивный стол, антикварное канапе со светлой обивкой и несколько книжных шкафов создавали атмосферу пыльной древности. Разбавляли обстановку несколько панорамных окон, пропускающих много света, и современное офисное кресло. На столе возле ноутбука и вокруг двух рамок для фотографий были разложены какие-то бумаги.       Дин уже привычно устроился на канапе. Чтобы не смотреть на отца, он уставился на единственную картину в кабинете, где был изображён летний лес.       — Мистер Винчестер, я могу быть свободна?       — Да, конечно, мисс Миллс, — не отрываясь от документов, несколько задумчиво ответил Джон. Руби кинула выразительный взгляд на Дина и покинула комнату.       — Ну, зачем звал? — Дин не особо желал начинать неприятный разговор, но напряжённое ожидание нравилось ему ещё меньше.       — А ты не догадываешься? — Старший Винчестер оторвал взгляд от бумаг.       — Отчего же. Сейчас ты скажешь, что я расстроил твои деловые отношения с Милтоном, в частности планы относительно его дочери. Потом произнесёшь длинную речь о том, какой я неблагодарный сын, завершая всё коронным «я разочарован, Дин». Я где-то ошибся?       — Почему с тобой так сложно? — Джон отложил бумаги в сторону.       — А с тобой легко? Ты большую часть моей жизни лепишь из меня идеального Дина, а я не идеальный и никогда таким не буду!       — Я просто хочу, чтобы у тебя всё было хорошо.       — А у меня всё прекрасно! Только одно мешает — контролирующий всю мою жизнь отец! — Едва с языка слетела последняя фраза, как он понял, что погорячился. Он хотел бы взять слова назад, но это уже не представлялось возможным.       Джон открыл было рот, желая что-то сказать, но тут же захлопнул, плотно сжав губы. Он повернулся в кресле, отворачиваясь от сына, а потом взял в руки одну из настольных рамок, разглядывая фотографию в ней. Дин знал, что на снимке почти двадцатилетней давности запечатлено всё семейство Винчестеров: Сэм, Джон и Мэри, держащая на руках малыша Дина.       — Прости… Я не это хотел сказать.       — Ты сказал именно то, что хотел, я знаю. — Дин опустил голову, чувствуя себя последним мерзавцем. — Ты не понимаешь, что я хочу для вас всех счастливой жизни: для тебя, Сэма и Адама. Вы это не понимаете и не поймёте. Не знаете, что такое жить без отца, с одной матерью, которая работает на двух работах, пытаясь прокормить семью. Что такое чувствовать себя беспомощным ничтожеством, не способным ей помочь. Не представляете, как можно совмещать учёбу и подработку, ремонтируя машины в свободное время, отказывая себе в колледже и университете. Не осознаёте, что значит обрести семью: жену, сыновей, а потом узнать, что у любимой рак. И снова чувствовать себя беспомощным ничтожеством, не способным помочь. Вы не можете знать того чувства, когда на твоих руках умирает самый дорогой человек. Знаешь, какими были её последние слова? «Позаботься о мальчиках». И я забочусь.       Повисла тишина. Неуютная, давящая, словно весь воздух в кабинете вдруг испарился и остался лишь затхлый смрад. Дин уставился на свои ботинки, словно нашкодивший мальчишка, а Джон смотрел на него.       — Я сказал это не для того, чтобы тебя пристыдить. Пойми, я не алчный тиран, желающий женить тебя на девице побогаче да поглупее. Нет, я просто хочу счастья для тебя.       — А почему ты считаешь, что я сам не способен найти счастье? Может, моё счастье — Кастиэль. — Дин вскинул голову и встретился с отцовским взглядом.       — Дин, я говорю с тобой серьёзно, а ты… Сам посуди, твой брат уехал с кондитером, теперь ты с этим Кастиэлем. Думаешь, я совсем дурак? Не умею складывать два и два? Но стоит отдать тебе должное, на этот раз ты меня удивил.       — Я тоже говорю серьёзно. И сейчас, и вчера.       — Упрямый, да? — На губах Джона заиграла лёгкая улыбка.       — Есть в кого.       — Хорошо, я принимаю твою игру. Но вот мои правила: я хочу встретиться с твоим избранником. Ужин завтра… скажем, в семь. Устраивает? — Джон откинулся в кресле с довольной усмешкой.       — Нет.       — В таком случае, я могу приехать к нему на работу. Я в хороших отношениях с миссис Фостер, думаю, она отпустит Кастиэля. Так что, как лучше?       — Ужин, — сдался парень.

***

      — Но я работаю завтра, у меня ночное дежурство, — ответил Кастиэль, выслушав рассказ Дина.       — Кас, это не проблема. — Винчестер выглядел обеспокоенным, чего нельзя было сказать о Новаке, который спокойно, даже слегка меланхолично пил чай.       — Майкл непреклонен.       — Майкл — заведующий отделением, а главный врач — Наоми, она не такая непреклонная. К тому же её муж — деловой партнёр отца, так что она совсем не непреклонная. Кас, проблема не в ночном дежурстве, а в самом ужине! — Дина нервировала сложившаяся ситуация, а то, что Кастиэль не понимал всего масштаба проблемы, раздражало вдвойне.       — Ты действительно думаешь, что отцу делать нечего, и он от скуки устраивает званые ужины? Он ничего не делает просто так. Его идея фикс — сделать всё по-своему. Если он понял, что выбить эту идею из моей головы будет сложно, то ты — другое дело. Он размажет тебя по стенке.       — Ну, знаешь ли… — буркнул Кастиэль.       — Прости. Я хотел сказать, что он узнает твои слабые стороны и будет на них давить, пока ты не сломаешься и не уйдёшь с его пути. Вот его план.       — Дин, ты меня пугаешь. Послушать тебя, так твой отец — этакий Большой Брат, всё видит, всё слышит, всё знает и всех контролирует. Но мы не попадёмся, ведь так, Джулия?* — подмигнул Новак, чем заслужил улыбку Винчестера.