Люби меня под классику

Шерлок спокойно, но довольно быстро дописывал химию на перемене, так как вчера он мало что успел сделать, хотя все равно так и не выспался. Джон время от времени посматривал на то, что он пишет, потому что сам химию не любил, да и понимал её плохо на самом деле. — Как ты определил это только что? — спросил Джон, все же не выдержав. — Ну смотри, я… — Шерлоку в плечо врезался бумажный самолётик, и он прервался. Вероятно, кто-то хотел попасть в голову, но промахнулся. Шерлок поднял его и прочитал: «Может научишь отсасывать так, чтобы от директора отмазывали?». Джон тоже, не скрывая своей любопытности, прочитал записку, но, в отличие от Шерлока, отреагировал на это бурно. — Прекратите лезть к нему, вы идиоты, если верите всем слухам. Вам в голову не приходит, что он просто умнее всех вас вместе взятых? — Джон развернулся на стуле в сторону источника, бегая глазами по всем, кто там стоял, явно вычисляя, кто именно был автором записки. — Да он же шизик, почему ты вообще дружишь с ним? — воскликнула какая-то девочка, уже обращаясь к Джону. — А я видел как… — какой-то парень начал уверенно кричать уже на фоне общих переговоров, но тоже был прерван, потому что в класс зашёл Мориарти — в этот момент все замолчали. Может быть, если бы речь не касалась его, то никто бы не остановил обсуждение, а Шерлок как решал химию, так и старался писать её дальше и не тратить время на бесполезные перепалки. — Что у вас тут происходит? — со всей строгостью выплюнул Джим. Он уже откровенно устал от бесконечных разборок в этой школе, так что хотелось бы прихлопнуть их ещё у самого начала всей строгостью, чем потом оттягивать их друг от друга. Он замер и обвел глазами класс, словно предупредил каждого отдельно. Уже была парочка основных двигателей конфликтов, так что Джим рассмотрел их особо щепетильно — точно, опять они заводят всех остальных. Пройдя к столу, нарочито отчётливыми шагами, Джим оставил там учебники и журнал, под аккомпанемент безупречной тишины — неужели боятся? А сам он развернулся и сел на край столешницы: — Скажите, пожалуйста, вам самим не надоело? — после паузы он вздохнул и приподнял бровь. Особой вовлечённости с его стороны не было, но всё-таки Джиму уже допекли их вздоры: — Что на этот раз? Не поделили самолётик? — он смерил глазами Ватсона, что теребил бумажный самолёт и вытянул руку в его сторону — отдай. Благо, Мориарти не пришлось просить дважды и под испытывающим взглядом, Джон подал самолёт. А точнее его остатки, ведь тот был развернут. — Ммм, вот оно что, — театральности Мориарти — хоть отбавляй, но и угрозы в этом читалось не меньше. Джим всеми силами пытался проглотить злость. — Научишь отсасывать так, чтобы от директора отмазывали? — процитировал Джим записку, выдавливая каждое слово, а затем поднял тяжелый взгляд. — Я догадываюсь, что вы наплели Холмс, раз у всех появились такие вот догадки, но может быть вы сами поделитесь со мной? — теперь каждый мог заметить, что Джим злится, и если до этого он пытался сдерживаться, то сейчас голос начинал повышаться. Шерлок вжался в стул, точно ошалел: сначала-то его не особо волновало, кому прилетит и кому что выскажут, потому что его бы это точно не касалось — он просто решает химию, и не его вина, что он главный герой их слухов и ссор, но сейчас, казалось, что вся злость, накапливающаяся в Джиме, направлена прямиком на Шерлока. У него бывало такое время от времени — ощущение, что если у человека есть негативные эмоции, то они или направлены на него, или появились из-за него, но обычно это было надуманно. А сейчас не нужно было и гадать. Он всеми мыслями и телом ощущал это давление, когда в абсолютной тишине все так же напряжённо ждали, что будет дальше — что Шерлок ответит. Но он просто смотрел на Джима в глубоком непонимании, покрываясь волной мурашек от его взгляда, ища какие-то признаки того, что это маска, как обычно, и что на самом деле тот просто снова шутит, но Мориарти не шутил — он злился. Шерлок приоткрыл рот, потому что хотел сказать, хотел защититься — ничего он не наплел и никогда бы так с Джимом не поступил, но он не смог ничего извлечь из себя, только брови его шевелились, то нахмурятся, то чуть заметно сложатся домиком, словно показывая его процессы внутри из мыслей и ощущений. Но Джим, наконец, оторвал взгляд, будто ему надоело ждать, да и он понял, что от Шерлока ответа не дождаться. — Так вот, что я вам скажу: если я помог этому болвану, то это не значит, что я его ярый ухажер. Я сторонник справедливости. Но тогда я видел обратное своими глазами, и так как выяснилось, что Шерлок может лишь выступать и доказывать свое мнение в классе, а не в серьезной ситуации, мне стало его банально жаль. Я посчитал нужным вступиться и сказать правду, которую видел я. И знаете, если бы Холмс предложил бы мне свое тело за это — я бы дал ему по лицу за такие словечки. Я не вожусь с самонадеянными мальчишками вроде него, а если он знает математику лучше вас и с ним можно что-то обсудить или дать ему другие задания, то это что-то не похоже на отсос, ведь так? — Джим давил на них каждым словом, и дошло до того, что его метающийся взгляд снова остановился на Шерлоке. — Ты что, ахуел распускать такие слухи? Может Шерлоку нравится, когда его обсуждает вся школа, может ему мало внимания — пожалуйста, можешь сосать кому угодно, — Джим вскинул руку и обвел ею весь класс — какой огромный выбор. — Но не приплетай сюда меня — ты пакостишь мне, как учителю, и как человеку, потому что такие, как ты, Холмс — это не больше, чем точно такой же ученик, как остальные. Я пришёл сюда для своей цели, и мне не нужно все это, так что если ещё кто-то не понял — Холмс мне никто, — Мориарти сжимал руки каждый раз, как хотелось вскочить с места от злости, а сталь в голосе резала воздух, не давая дышать полной грудью никому в кабинете. Он никак не мог понять как в их головы могло прийти такое умозаключение, что разлетелось так быстро. Джим не общался с ними, как должен общаться преподаватель — ему плевать, потому что он уверен, что никто не побежит рассказывать директору о его выражениях. Все отлично поняли, что он пытался донести. И Шерлок понял, если бы слушал. Шерлок не знал, когда в последний раз чувствовал себя так плохо, когда ему было так тяжело дышать, и когда на него кто-то злился так сильно, как Джим сейчас. Да пусть злится кто угодно, пусть кричит кто угодно, он не любит, но потерпит и забудет об этом, но не Джим. Ему хотелось, чтобы Джим обнял, как всегда обнимает, когда видит, что Шерлок грустный или устал, или просто так — без причины, и чтобы погладил по голове, как никто не делает, кроме него, но сейчас он сам был этой ужасной причиной. Почему он говорит все это сейчас — неужели правда так думает? Шерлок теперь уже испуганно следил за ним, за его движениями, и он определённо никогда не видел Джима в такой ярости, ему казалось, что тот так ненавидит его сейчас, что готов вот-вот сорваться и выкинуть его за шкирку из кабинета, но Шерлок почему-то был не против — ему совсем не хотелось здесь оставаться. Может быть ему стоило сказать Джиму сразу, когда он узнал, поговорить с ним, и тогда они вместе пришли бы к чему-то — Джим бы не думал, что это во всем Шерлок виноват… Нет, плевать, какая разница, кто тут виноват, если Мориарти помогал ему из жалости, если он всему классу говорит, что Шерлок ничего из себя не представляет и ничего не может, говорит, что он обычный выскочка, а из плюсов только то, что он математику лучше их всех понимает. «А я люблю тебя», — вспомнил Шерлок слова, которые прозвучали в голове таким мягким и светлым голосом Джима, совсем другим, и это заставило его сжаться, и почувствовать давящую боль в груди. Очень сильно давящую и выкручивающую желудок. Губы мелко дрожали, лёгкие сдавило, и дышать было тяжело, а Шерлок крутил в голове то, каким особенным он чувствовал себя с Джимом, но каким незначительным и обычным выглядел в его глазах по итогу. И волосы, в которые тот вплетал пальцы, точно выглядели жалко и смешно — почему он вообще думал, что может правда понравиться Джиму? Маленький и глупый — думал, что что-то значит. «Холмс мне никто» — неизвестно сколько раз Шерлок успел прокрутить это у себя в голове за совсем небольшой промежуток времени, но это доводило его до крайней точки, правильно — Джим не звал его, Шерлок сам попросился жить у него; может быть, он и правда просто общался с ним из интереса к его мозгам, да и на улице было жалко оставлять, но тогда это обесценивало все остальное, что между ними было. Шерлок не мог больше держать себя в руках: он либо заплачет, либо взорвётся в какой-то истерике, как тогда, когда накинулся на Фрэнка из-за сока, хотя тогда это были мелочи жизни, значит о том, что может быть сейчас, даже страшно подумать. Глаза начинали слезиться уже несколько раз, но Шерлок старался подавить их в себе, вот только чем дальше, тем сложнее — не хватало ещё, чтобы весь класс видел его в слезах, нужно было уйти прямо сейчас. Холмс оторвал взгляд от Джима и сгреб все свои вещи, скидывая их в рюкзак, застегнул замок на ходу и накинул на одно плечо, на мгновение столкнувшись взглядом с Фрэнком: тот был ошарашен не меньше остальных, и даже, казалось, немного напуган, но когда увидел на себе взгляд Шерлока, стёр эмоции и даже криво ухмыльнулся. Шерлок не выдержал и показал ему на это средний палец, а потом развернулся, направляясь к выходу из класса. — Холмс, если уходишь с моего урока, можешь сразу писать заявление о переходе к другому преподавателю! — вдогонку ему крикнул Мориарти. Джим смерил взглядом дверь и спину замершего Шерлока. Он ждал сейчас чего угодно, хоть что-нибудь, что станет достойным ответом, или хотя бы прояснит ситуацию для них двоих. Он даже мог искренне надеяться на это, если бы не был так зол на всё, что происходило, и это полностью отражалось в выражении его лица. — Невелика потеря, — Шерлок говорил и про то, что он как-нибудь обойдётся без его уроков и про то, что Джим легко обойдётся без него, раз он такой обычный. — Ненавижу эту паршивую математику. Шерлок почти выдавливал слова со всей злостью, обидой и даже испугом, глядя прямо на Джима, который был даже страшен своей злостью, но это все, что он мог сказать, потому что ещё немного и он сорвётся, голос сорвётся. Он просто остолбенел от его слов, потому что для него они звучали «если уходишь, не возвращайся» просто на языке школы, но все равно решил сказать хоть что-то, чтобы хотя бы для кого-то была иллюзия того, что он на самом деле не какой-то слабак, который требует внимания и вечно пользуется помощью Джима. Конечно, он ушёл, оставаться здесь сейчас — пытка и боль. Шерлок закрылся в туалете — хорошо, что в коридоре никого не было, и никто не видел, как он добежал до него. Он залез на сидение унитаза и прижал колени к себе — нужно было как-то выдохнуть и понять, что происходит, точнее, что уже произошло. Больше всего ему почему-то сейчас хотелось, чтобы Джим подошёл и прижал его так к себе, он бы обязательно сказал что-то вроде «все хорошо, маленький» или «ты чего, милый». А Шерлок бы прикрыл глаза, немного сощурился и все равно бы улыбнулся, обязательно обнимая его крепко-крепко, абсолютно доверяясь. Маленький… Может быть дело в этом? Он слишком маленький для Джима, чтобы воспринимать его серьёзно? В любом случае, раз Шерлок здесь из-за него, то Джим не будет тем, кто закроет его от проблем. Его вообще не нужно закрывать от проблем, вопреки тому, что сказал Джим, особенно из жалости, он вовсе не такой беспомощный, но сейчас, пусть он прокричал в голове эту мысль, свернувшись в туалете и утыкаясь влажными глазами в колени, Шерлок чувствовал себя чертовски слабым. Почему, когда Джим стал таким важным в его жизни, когда он был более понимающий и более близкий, чем члены его семьи, да и вообще чем кто либо угодно, сам он остался ненужным и бесполезным? Никем. Шерлок старался давать намного больше, чем никто, чем ноль, чем просто пустое место, намного, он ему все рассказывал — чем жил и даже что чувствовал, он ему доверял. Джим протиснулся во все аспекты его жизни, потому что даже когда он делал что-то, с Джимом несвязанное, он горел не столько этим делом, сколько тем, как поделится им с Джимом. Он верил в его искренность и верил в его понимание, он просто ему верил, но почему-то хуже всего было именно от тех, кого он подпускал чересчур близко. «Не возвращайся. Не возвращайся. Не возвращайся… " — Шерлок пнул дверь кабинки и зарычал вперемешку и мычанием, почти истерически, а потом снова уронил голову на ладони, придерживая их коленями. Как же он сильно хотел откатить момент хотя бы туда, где он узнал о слухах впервые, хотя было ли это чем-то важным, если Джиму так просто отказаться от него и от всего связанного с ним, просто потому что он подумал, что Шерлок создал какие-то слухи. Ему было просто плохо физически, и он удивлялся этому, потому что ещё никогда его мысли не доставляли такую настоящую ощутимую боль. Шерлок бы не узнал сколько времени он так проплакал в туалете, если бы не звонок с урока — сейчас народ должен политься изо всех щелей, дверей и углов, поэтому ему нужно срочно куда-то уйти. Прямо сейчас. Вот только куда, он пока не знал. *** Когда Шерлок убежал, Джим опустил глаза вниз, и пока обходил стол вокруг, крепко их зажмурил, лишь бы не было этого видно: эмоции его слишком доводили, а он, сродни ребенку, качался на них, как на качелях — туда-сюда. Но урок за него никто не проведет — Мориарти должен пару раз глубоко вдохнуть, чтобы не обременять себя всем этим так сильно, и продолжить вести математику, иначе никак. У них с Шерлоком есть свои обязанности, и пусть тот проигнорировал свои, как ученика, Джим, при всем желании, упустить свои, учительские, не может. И это было так досадно, что ещё немного и в глазах защипало бы — не от огромного нежелания делать это, а от несправедливости и злости на тех, с кем нужно провести ещё как минимум пол часа. Пол часа, пока тот глупый где-то ошивается чуть ли не в слезах. — Страница сто сорок семь, абзац четыре — шесть — жду от вас конспект и решение заданий, которые идут после. Все примеры есть, если кто-то не может сложить их в голове, может подойти — я объясню, — даже после конфликта, не было ощущения, что он исчерпан — Джим был на взводе, и сейчас явно любой дебильный вопрос, и полетят они все, как только что Шерлок. Он надеялся, что все это поняли, а в это время Джим тяжело сел на стул и опустил голову себе в ладони, которыми сильно потёр глаза — «Вот же дерьмо…» Он думал, что это прозвучало только в голове, но на самом деле раздался тихий шепот. Но никто и не слышал. Его никто не слушал. Мориарти провел ближайший час, словно не в себе. Он не заметил, как кончился урок, только то, что в какой-то момент остался один в кабинете. Настолько суровый вид, от которого никто не смел шуметь или отвлекать его, на самом деле скрывал такие душевные метания, что Джим не видел ничего, кроме них. Он был искренне зол на всю эту паршивую школу, даже успел пару раз поклясться, что в выходной день подорвет ее, чтобы не осталось и следа от их тяжёлой ситуации; успел испепелить взглядом особо активных участников конфликта и увидеть, как в тот же выходной вывозит их в открытое поле. Джим успел ещё раз обдумать все, что сказал, и попытаться понять, куда пошел Шерлок. Где его теперь найти? Мориарти до последнего верил, что мальчик поймет насколько этот момент важен в их репутации, но слова сейчас казались такими болезненными, что Джим сам еле смог вдохнуть и продолжить после них вести себя стабильно. Его собственные слова звучали страшно, и все, что Джим выражал, было устрашающим. Но когда это направлено на Шерлока, которого он боится напугать резкими движениями, становится страшно только от того, что тот мог подумать? Джим не корил себя — он не мог иначе, и этот спектакль был для них двоих, вот только Шерлок не уловил его. А может быть мог? Просто нужно было придумать другой способ, немного остановиться, выдохнуть, оставить на потом, в конце концов. Его маленький и хрупкий Шерлок, который еще вчера прижимался к нему, а утром размеренно сопел ему в шею, сейчас убежал из-за него же. Джим прекрасно видел, как тот от безысходности поджимал руки, и как не мог найти слов, чтобы сказать что-то стоящее. Как он посмотрел на него, прежде чем сказать, что уходит. Джим почти физически ощущал, как тому больно, но почему, почему Шерлок не понял, что это неправда? Мориарти был практически в отчаянии от того, как глупо обошлось с ними окружение. Это абсурдно, раздражающе, и страшно. И ещё страшнее сейчас выглядело то, как обошёлся с Шерлоком Джим. По любым деталям в этих словах можно было понять, что это просто цирк, но Шерлок же у него такой эмоциональный и все его нутро так зависит от этих эмоций, что ему, вероятно не удалось и усомниться в их правдивости. Джиму пришлось подняться, и голова чуть качнулась со всем телом, потому что от смены одного положения кружилось в глазах. Но это было почти незаметно, потому что и так ватное тело нормально не чувствовалось из-за того, насколько его мотала тревога и ощущение несправедливости. «Кингс Роуд. 52. 2. Карнаби-стрит. 32.7» Как только Мориарти вышел из здания школы, он ещё у двери печатал сообщения Себастьяну. Адреса, где чаще всего они с Шерлоком виделись — его клуб и дом Ватсона. «Цель 1. Приоритетная.» Казалось, что на зубах был скрежет осадка его эмоций, которые Мориарти поджал и сунул так глубоко, как только можно. Сообщения отправлялись, а Джим надеялся, что теперь шансы найти его быстрее намного возросли. Ему важно найти Шерлока. Он знал, что тот не натворит глупостей, но после того, как и в школе он не обнаружился, даже ни разу не попался Джиму на глаза, не говоря уже о том, что тот сознательно искал Шерлока в кабинетах и туалетах, уже было невозможно не нервничать. Себастьян был не просто другом Джима — его подчинённым. Так что их рабочий формальный диалог должен был дать Морану ясно понять, что нет места для его дебильных шуток. Мориарти сейчас просто убил бы его за это. Одна мысль о том, что обиженный им же его Шерлок где-то сидит совсем один и точно плачет — ломали Джима изнутри, и он торопился домой так, как никогда. Надеялся, что тот ждёт его там, может быть, все же распознав постановку или просто, чтобы поговорить, или чтобы врезать, выкрикнуть множество оскорблений. Мориарти был готов перевернуть весь район, весь чертов Лондон, чтобы найти его, ведь чем больше времени сбегало, тем сильнее и страшнее становились догадки. Джим чуть не ударился в абсудр, по типу суицида или передоза наркотиками, но пытался напоминать себе, что тот Шерлок — не такой безрассудный и не настолько ранимый. Но его эмоции все-таки дошли до той конечной точки, когда остановить кипящее волнение и злость под именем Джим Мориарти мог лишь нормальный целый Шерлок перед ним. Невредимый и счастливый. Джим объяснил бы ему все до последнего, раз тот не понял, и впервые сам хотел скорее все рассказать, а не злиться на это. Звонки никакого толку не приносили — в ответ только гудки и ненавистное: «Абонент не отвечает, перезвоните позже.» Поэтому только через какое-то время, когда в нестабильное сознание Джима дошло то, что можно написать, он напечатал короткое, но, наверное самое волнующее сообщение: «Где ты?». Был уже фактически поздний вечер, а Мориарти так и не видел его, поэтому Джим почти не надеялся, что тот ответит, раз даже Себастьян не может его найти. Шерлок игнорировал все звуки, которые играли в его телефоне, но сообщение все же прочитал, щурясь и всматриваясь, потому что его вело. Он не хотел на него отвечать, даже не думал на самом деле об этом — пришло и пришло. Просто шатнулся к скамейке поблизости, потому что на ногах уже не стоял — алкоголь слишком сильно влиял на него. Можно было бы попробовать вспомнить, как он вообще достал бутылку, то это не было чем-то важным — она у него есть, и это хорошо. Настроение заметно улучшилось, и сейчас его не волновало даже то, что он не может контролировать себя вообще никаким образом. Он сделал ещё один добротный глоток, поморщился и поставил бутылку где-то рядом, а сам лёг на спину. Вроде бы все отлично, вроде бы ему больше не плохо, но явно было что-то не так — будто паршивое мясо исправили вкусным соусом, но неясное и противное послевкусие мешает верить в лучшую сторону. Шерлок снова пробежался глазами по сообщению, а потом ещё раз и на всякий случай снова. «Где ты?» — Шерлок хотел сделать ещё один глоток, но резко ошарашено сел, пытаясь понять, где он и как он вообще сюда пришёл. Что-то знакомое вокруг, но совсем не ясно, что это конкретно, особенно в темноте и с таким головокружением. Ему вдруг стало смешно, и он рассмеялся, а затем съехал со скамейки на траву и посмотрел на небо. Свет фонарей и улицы в целом мешал четкости звезд, поэтому только с трудом можно было разглядеть маленькие точечки. Холмс поднял телефон и снова перечитал сообщение, решив, что если он не напишет такую смешную вещь, которую только что осознал, это будет очень глупо и обидно. «Я нк зна, ю хаха» — напечатал он, сильно щурясь и сразу нажал «отправить», снова начиная смеяться и смотреть на небо. Мориарти почти с силой бросил телефон в сторону дивана, и даже не глянул долетел тот, или нет. Он расстегнул рубашку сверху, что уже и так была изрядно потрёпанная и от былого статусного вида не оставила почти ничего — все выдавало в нем волнение. Но как только Джим хотел налить себе коньяк или виски с минибара, чтобы немного успокоиться, как экран засветился от сообщения. «Себастьян или Шерлок» — оба варианта были бы настолько хороши, что Джим без заминки бросил бутылки и открыл сообщение. Пробежавшись по буквам, он с таким трепетом замер, держал телефон двумя руками, и даже не моргал пару секунд. Это был Шерлок. А затем опустил телефон экраном вниз, а сам устало потёр глаза. Он явно пьян и точно не соображает — Мориарти надеялся на это, потому что это был самый лучший вариант из всех, что мелькали в сознании. Мориарти даже подумал, что это его вина, и, на самом деле, так и было, но нет толку жалеть себя, пока Шерлок сидит где-то ночью абсолютно пьяный. Джим устал от этих изматывающих эмоций, устал за день волноваться, так что все-таки увидеть корявое сообщение от него было даже радостно. Хотя бы живой и ещё в состоянии читать и писать — это уже что-то. Но Джим не выглядел слишком обнадеженным — на том, что он ответил, проблемы не кончились, и нужно было найти его, притащить домой, дать проспаться, и только потом, в лучшем случае, можно будет объясниться. Это если Шерлок захочет слушать. «Я заберу тебя, никуда не ходи» — Мориарти надеялся, что тот послушает, и, если честно, ещё и на то, что если Шерлок сильно пьян, то даже если не поймет сообщение, то далеко, качаясь, не уйдет. Пришлось очень быстро открыть ноутбук и отследить его местоположение по последнему сообщению. Джим делал это не раз, но видимо усталость и потрёпанность отзывалась в нем, так что ушло сил немного больше, зато вышло быстрее обычного. Он успел лишь отписать Морану, что тот свободен, пока добрался до машины, и больше Джим не помнит ничего, кроме мыслей о том, что вот сейчас, спустя столько потраченных нервов, страшных предположений, и мысленных извинений, он сможет увидеть Шерлока. Пусть и не слишком счастливого, зато, по крайней мере, целого. — Глупенький, ты чего тут сидишь, — он вылетел из машины и словно очнулся, когда увидел под лавочкой знакомый силуэт. Был уже поздний вечер, на улице далеко не август, так что первым делом Джим накинул на него свой пиджак и укутал по обе стороны. Он оставил там свои руки и через секунду прижал его сильнее. Обнял. — Маленький, я так переживал, — шепот на ушко, как дома, как обычно, как тогда, когда им хорошо вдвоем, и плевать, что все происходит на улице и в такой обстановке. Джим мечтал об этом весь день — как обнимет его и больше никогда не отпустит. Шерлок сначала прижался к тому, что было теплее — к Джиму, и слово это «маленький» было такое родное, что стало очень хорошо, он не сопротивлялся, но и не реагировал, просто был где-то в себе, но меньше, чем через полминуты отшатнулся в сторону: — Нет. Нет-нет, не трогай. Откуда тут взялся Джим? Может быть алкоголь влияет таким образом, а на самом деле его вообще здесь нет? Шерлок пытался сделать мутную картинку более чёткой, старательно хмурясь, и в этот момент тягуче протянул руку, чтобы ткнуть пальцем в Джима, чтобы как-то определить для себя его реальность. Земля под ним покачивалась, даже когда Шерлок сидел, поэтому он прикрыл глаза и представил, что плывёт где-то в море — прекрасно. Глаза немного закрывались, и когда внимание и понимание ситуации рассеивалось, Шерлок не сопротивлялся, потому что с Джимом было комфортно, но когда сознание внезапно прояснялось, он вырывался и норовил увеличить расстояние между ними. Потому что чётко помнил, что тот принес много негативного настроения, и он сейчас снова этого не хочет. — Нет, не трогай меня, не трогай, не трогай, не трогай, — Шерлок слабо, но настойчиво потянулся в обратную сторону от той, куда, как он почувствовал, его потянул Джим. — Нет, я хочу допить мою бутылку, — он потянулся, чтобы нащупать её в траве, но почему-то не нашёл. — Где… Он тянулся в ту сторону, где должна была быть бутылка, и нечаянно, отцепившись от Джима, по инерции упал на траву, почти ударяясь плечом. Он не успел снова полежать, потому что знакомые руки вновь подняли его и отряхнули плечо, но Шерлок снова попытался выбраться, почти не осознавая, что делает. — Нет. Я не хочу идти с тобой, я тебе не нужен, — Шерлок вздрогнул от этих слов и внезапно обнял себя, поджимая колени к груди, ему по какой-то причине стало так плохо, будто пелена, которая так тщательно закрывала его от негативного события, внезапно открылась. — Не нужно опять помогать мне из жалости. Я не просил. И тогда не просил. Шерлок говорил, но язык плохо его слушался, поэтому речь была невнятной и заторможенной, но её определённо можно было разобрать, если знаешь контекст, а Джим его точно знал. — Отсосу и мне помогут, — Шерлок рассмеялся, но как-то совсем неправильно — с горечью и обидой, хотя шутка казалась ему и правда очень смешной. Но у него снова почему-то все сдавило, и он непонимающе скорчился на это ощущение. Мориарти пытался поймать его намного больше раз, чем Шерлок, видимо, заметил. Он не применял силу, не тащил его за руки, просто пытался хоть как-то унять этот ходячий хаос. Шерлок качался и валился, бурчал себе что-то под нос, или громко говорил какие-то фразы, и оставалось только подставлять руки, чтобы он не упал и не ударился слишком сильно. Но сам выглядел так, словно сейчас заплачет — весь день на взводе, с ощущением вины и злости на себя и все вокруг, уставший и замученный, так ещё и Шерлок не совладает с собой, и он с ним тоже не может — что за ужас. — Тихо, подожди, успокойся, послушай… — Джим без конца повторял эти фразы, но все было без толку. И когда Шерлок, наконец, уселся на одном месте, Джим сначала дернулся его поднять, но потом просто сильно потёр лицо руками и замычал что-то от безысходности: — Пожалуйста, послушай меня, эй, посмотри сюда, — Джим осторожно присел рядом — хоть бы опять не вскочил. Он так же осторожно протянул обе руки к его щекам, и поймал пьяное личико, направляя на себя. — Пожалуйста, Шерлок. Я искал тебя целый день, поехали домой, поспишь, а утром я все объясню? — Джим спрашивал с такой надеждой — это был последний вариант вернуть его домой, перед радикальным методом, где он закидывает его на плечо и тащит в машину. А последнее он слишком сильно не хотел. — Идём, вставай, ты же не можешь тут до утра по улице таскаться, — пока мальчик, кажется, немного послушал, Джим украдкой стал его поднимать, лишь бы только не начал опять вырываться. — Вот она, дорогая, — Шерлок улыбнулся увидев бутылку, которая была у Джима в другой руке, и потянулся за ней, как к чему-то долгожданному и прекрасному, а все вокруг стало не таким значительным — он больше ничего не замечал. Проблема настигла тогда, когда он не смог дотянуться, потому что что-то мешало ему, кажется, Джим одной рукой убирал бутылку дальше, а второй тормозил его. — Могу. И до утра могу. И до вечера могу. Я всё могу. Это ты думаешь, что я не могу ничего, — жаловался Шерлок, обнимая и чуть съезжая по Джиму вниз, стараясь удержаться — он был сейчас единственной опорой. Шерлок терялся, потому что не мог ощутить опору вокруг себя, ему хотелось куда-то сесть, а лучше лечь, как было только что, потому что ему не нравилось то, что он чувствовал, и он либо съезжал вниз, либо крутился и пытался куда-то отойти, но у него ничего не получалось, поэтому он просто метался на одном месте. Джим сказал, что все объяснит, хотя Шерлок думал, что он и так сказал достаточно много всего, не хотелось услышать ещё что-то новое про себя. Он снова дернулся куда-то в сторону, потому что представил, что Джим опять на него кричит, представил его таким злым и страшным. — Нет, нет, я не хочу, чтобы на меня кричали, отпусти меня, отпусти, — он прокрутил у себя в голове то, что представил только что ещё раз, и сам испугался, поэтому в чуть мутной панике повторял почти одно и то же и тянулся куда-то в сторону. Он резко остановился и с ужасом посмотрел куда-то вперёд, будто сквозь что-то, на самом деле рассматривая что-то у себя в мыслях, но потом ужас плавно спал и превратился в грусть. Только что ему казалось, что все было хорошо, но Джим возник откуда-то и вызвал очень много эмоций и картинок в голове. — Я хочу, чтобы меня любили, — тихо выронил он и покрылся мурашками, замирая в таком виде, а потом попытался вывернуться, но очень слабо, поэтому просто уронил пиджак. Силы будто покинули его ещё больше, поэтому голос стал совсем несчастным и даже жалким, очень тихим и, казалось, безнадежным. — Пусти. — Чшш, маленький. Не могу отпустить, — Джим прижал его затылок, уткнув лбом в себя. Он видел, что Шерлок уже сам паникует и не может ничего понять, такой беспомощный, его маленький Шерлок… Джим пытался одновременно и дать ему свободу, потому что тот просил его отпустить, но куда его пускать, если он падает назад? Поэтому приходилось его приобнимать и помогать не съезжать вниз. Шерлок весь дрожал в его руках, а маленькие плечи и руки бесконечно ерзали по груди Джима, но тот старался оставаться спокойным и терпеливым. В момент, когда тот бессильно повис на нем, Джим крепко зажмурил глаза и сжал руку с бутылкой — ему так больно видеть, как сейчас выглядит Шерлок, и особенно от того, что он говорит. Он так яро хочет быть от Джима, как можно дальше, но как его отпустить, если вся ситуация такая дурацкая, что нужно лишь некоторое время, чтобы объясниться, и все будет хорошо. — Я люблю тебя, Шерлок. Очень люблю. Поехали домой? — да, он спросил ещё раз, потому что так надеялся, что ему хоть на капелюшечку дойдет, и Шерлок перестанет хотя бы противиться так сильно. Ведь Джим правда не хочет тянуть его насильно, а тем более, делать больно. Он отодвинул беспорядок из кудрей и тем самым открыл ему взгляд ещё больше — хотел, чтобы Шерлок не говорил такие вещи, и посмотрел на него. — Я больше никогда не буду на тебя кричать, — тихо, фактически шепотом произнес Джим, пока не было никакой реакции. Он наклонился и поцеловал его в щеку, конечно, Шерлоку вероятно ещё доходило услышанное, но пока он опять не всполошился, Джим не упустил момент и поднял его. Осторожно и тихо, может тот и не заметил как объятья перешли в это, но оторвал его ноги от земли и быстро поднял их. Бутылка полетела в сторону, а Джим направился к машине. Быстро, чтобы тот не успел опять вырваться, убежать, или осознать, что Мориарти его тащит, потому что Джим понял, что другого варианта ждать не стоит. — Убери, — он мотнул головой в сторону сумки Себастьяна, и поспешно посадил Шерлока на сидение. Морана Джим забрал по пути сюда — тот как раз был на одной из точек. Джим не был так ласков, как прежде — теперь, когда тот в машине, нужно быстро доехать домой и что-то сделать с его состоянием, потому что настолько напиться ещё нужно постараться. Шерлок дёргал ремень безопасности, пытаясь высвободиться из него, потому что он жутко его раздражал, но тот никак не поддавался, пока Шерлок не вспомнил, что нужно куда-то нажать, чтобы он открылся и отстегнулся. Пока он пытался нащупать, что там и где нужно нажать, он заметил полковника, и глаза моментально расширились, а потом эта эмоция сменилась на вражескую — он не чувствовал никакой злости к нему, но изначально, при первой встрече, он и ничего дружеского к нему тоже не почувствовал. Ему захотелось уйти отсюда, потому он начал дёргать ручку двери, не замечая того факта, что машина едет — просто хочет и всё. Но дверь тоже не поддавалась, Джим, верно, заблокировал её, но Шерлок не мог сразу этого понять, поэтому продолжал дёргать ее довольно серьёзно и настойчиво, как коты, бывает, пытаются поймать красную лазерную точку, не понимая, что не выйдет. Шерлок сдвинулся как можно ближе к двери, чтобы быть дальше от полковника, раз выйти не получается. Он поджал ноги к груди, стараясь спрятаться и закрыться от него, но продолжал крутиться и ерзать, что создавалось какими-то мелкими движениями и желанием выбраться — он иногда ещё пытался дёргать ручку, но уже будто смирился и делал это так просто, на всякий случай. Шерлок натянул толстовку на колени, а потом растегнул молнию и наматал ткань на палец, сначала он уткнулся головой в колени, но потом выглянул, ещё раз посмотрел на полковника — было не очень хорошо видно, но Шерлоку почему-то показалось, что он грозный, может быть его сознание просто дорисовало такое изображение в голове. Вряд ли Шерлок боялся его в нормальном состоянии, но сейчас у него было какое-то обостренное восприятие, отчего его и напрягал полковник. — Джим, я не хочу с ним, выпусти меня, — нескладно пробормотал Шерлок, скорее даже тихо пискнул и обратно спрятался за собственные коленки. Движения, несмотря на его нервозность, были тягучими и плавными, будто замедленными, но в то же время он мог реагировать довольно резко, просто не сразу и только если сознание в этот момент даст ему что-то понять. — Все в порядке, Шерлок, — отозвался Мориарти и кинул на них взгляд через зеркало. Он знал, что Шерлок враждебно относится как минимум к двум вещам: Морану и коту Джима, но не думал, что молчащий, и даже не двигающийся Себастьян будет ему мешать. Мориарти боялся только того, что Шерлок вывалится из машины, поэтому заблокировал и двери, и окна, и только периодически присматривал за его движениями. Он воротился и бесновался, колупал бедную ручку, а затем и вовсе свернулся словно котенок и ехал недовольный. А сам Джим только вжимал руки в руль, и пытался успокоиться, потому что уже просто не выдерживал всего этого. Ему хотелось скорее уложить его спать, и чтобы этот день, наконец, закончился. — Себастьян, не смотри на него, — фыркнул Джим через плечо, чтобы Шерлока точно ничего не напрягало. — Но я не см… — Я сказал отвернись! — Мориарти не выдержал и резко рыкнул, стукнув по рулю. Он прекрасно знал, что Моран там сидит тише воды, и уже боится лишний раз двинуться, но когда тот поглядывал на него, и ещё и вздумал возражать, шатающиеся нервы Джима напоминали о себе. Кричать на Шерлока он не может, а вот сорваться на остальном было проще простого. — Отвернись, — повторил он тише, постарался спокойней, — видишь же, что ему не нравится. Шерлок уронил голову на оконное стекло и вздохнул, потому что устал и хотел спать, и сколько бы все его не нервировало, сил на все эти движения не хватало. Его взбесило, что нельзя было спокойно облокотиться на это стекло, потому что на любых неровностях он стукался лбом. Он почти забыл, что рядом сидел полковник, поэтому хотел лечь, и опереть тяжёлую голову на сидение, на что-то мягкое, но вовремя заметил его и остановился. Шерлок изучал его взглядом, присматривался, даже совсем немного приблизился, пока тот показательно был отвернут к окну и оставил Шерлоку один только затылок. Полковник несколько секунд разминал шею, в этот момент, Шерлок дернулся обратно и больше к нему не совался, наоборот, решил, что ему здесь делать нечего, потому что ничего не нравилось и всё доставляло дискомфорт, поэтому полез вперёд между сидениями. Полковник хотел его остановить, поймав за ногу, когда заметил движение — вдруг он помешает Джиму, он же все-таки за рулём, но Шерлок фыркнул ему что-то вроде «не трогай меня», и тот сразу отпустил. Видимо он просто растерялся и не знал, за что ему прилетит больше, за то что не остановил Шерлока, или за то, что напугал его. А Шерлок перелез вперёд и теперь уже смотрел просто на Джима, тот улыбнулся ему, но Шерлок долго сохранял такое же выражение лица, настороженное, расстроенное и недовольное, но потом ему стало намного спокойнее в этой обстановке, пока он изучал знакомые черты лица, поэтому он тоже совсем легко и неуверенно улыбнулся, будто не умел этого делать, но повторил за Джимом. Джим часто обнимал его, когда улыбался, или наоборот, но это неважно, Шерлок по инерции и сейчас захотел обняться, будто выработалась привычка, поэтому он потянулся к Джиму, опуская голову на его колени, чтобы быть ближе, это все, о чем он сейчас думал. Мориарти даже не думал предотвращать это движение Шерлока — было бессмысленно и мальчик был бы ещё недовольней. Да и в целом Джиму это никак не мешало, просто стало любопытно куда лезет этот котенок, и почему пьяному Шерлоку так не угодило заднее сидение. Он уже ничему не удивлялся, и сил удивляться попросту не было. Но улыбнулся ему, потому что Шерлок милый. Он такой милый, когда ведёт себя так глупо, словно последний дурашка, а все потому, что не понял что-то и потому что думал, что потерял что-то важное. Милый, потому что это пьяное чудо никак не уймется, и если отбросить все предрассудки, то его пьяное поведение было забавным, а сам мальчик таким беззащитным и так хотел обычного тепла и ласки. Точно как котенок. — Шерлок… — Джим выдохнул, и опустил одну руку ему на голову. Так слабо, чуть ощутимо, но положил ее, а затем уголки губ чуть дрогнули вверх — он ощутил его мягкие волосы. Такой мягкий и теплый, маленький, пусть не в лучшем состоянии, но Мориарти только дошло, что вот он, его Шерлок, рядом с ним.