Люби меня под классику

Шерлок резко поднял взгляд и вздрогнул, то ли от какого-то звука, то ли ему что-то приснилось, но в этот момент они уже ехали в лифте, и Шерлок снова опирался на Джима, пока тот крепко придерживал его. Сложно было понять, осознает ли Шерлок сейчас, где он, что происходит, или опьянение совсем ударило по мозгам, но он ехал домой, с Джимом, который точно о нем позаботится. Шерлок пока не понимал, зачем, но почти ощущал его нежное обращение. Он больше не вырывался, может быть сил не осталось, может быть он просто снова ему доверился, а может быть ему вообще было все равно, что сейчас будет, словно его настигло равнодушие и простой пофигизм, но в квартире он сидел там, куда посадил его Джим, больше ничего не делал и даже не пытался, если случайно не съезжал, просто смотрел в одну точку, скорее даже сквозь неё и либо совсем ничего не соображал, либо погрузился в себя. Джим прав, да, Шерлоку и правда не нравилось, когда Моран смотрел на него, в особенности, если тот смотрел на его волосы или оценочным взглядом, как в машине. У него был такой взгляд, как у человека, который заметил что-то неприятное на лице, на зубах или волосах, но не осмеливается сказать, только шевелит губами. Шерлок уже знал, что они смешные. Обычный, такой же как все, только с причёской почти как у клоуна. Конечно, как они могут нравиться. Как можно воспринимать его серьёзно, если один его вид делает из него шута? Он точно только что был в коридоре, сидел там рядом с дверью, а теперь оказался здесь, с помощью Джима, конечно — Шерлок заметил, как он только что промелькнул. А здесь? Он потёр глаза, наконец, и оглянулся, что уже говорило о том, что он ещё что-то может и не совсем «зомбировался», рядом был стол со всякими предметами, стаканами, которые размывались и плавно увеличивались в количестве, но Шерлока привлекли ножницы. Он даже почему-то улыбнулся уголком губ. Вот Шерлок сделал вдох и попытался одной рукой захватить прядь побольше, а второй отрезать её, но волосы почему-то выскользнули уже пару раз, поэтому у него не получилось сделать это на первом вдохе. Ему хотелось плакать, потому что он отчаянно пытался понять, что с ним не так, и сделает ли это его лучше, но он ничего не понимал и не мог понять, все мысли превратились в тягучуу кашу, поэтому он просто ощущал в себе, что какой-то не такой, какой-то неправильный и не в том смысле, что он не такой как все, а в том, что он какой-то не достаточно хороший, чтобы ег о любили. Отрезать эти волосы — это попытка сделать что-то лучше. — Ты что делаешь?! — Джим подскочил быстрыми шагами, подлетел к нему, и отдернул руки — Шерлок что, вообще сбрендил, что с ножницами такое творит в таком состоянии? Мориарти был занят его рюкзаком, который оттащил в комнату, но перед этим отряхнул от мусора и земли, ведь тот валялся рядом с Шерлоком. Когда тот дома, в безопасности, а не у лавочки, мирно сидит и почти ничего не делает, то можно себе позволить быстро разобрать остальные мелкие проблемы. Затем Джим хотел найти на кухне влажные салфетки, но как только промелькнул мимо Шерлока, чуть не поседел. — Где ты ножницы взял? Куда ты волосы режешь, ты что совсем уже? — Джим почти кричал, но не со злости, он, скорее на эмоциях не мог выражать это иначе. Просто оставить его в самом безопасном месте, а потом найти в такой картине — явно то, что не вписывалось в представление Джима о ближайшем будущем. Потому он был возмущен и удивлен, причем не в самом лучшем ключе. И ладно, если бы трезвый Шерлок это делал — так тут не угадаешь, что хотела сделать эта пьяная голова и почему. — Нет, — Шерлок всхлипнул и уткнулся в Джима, потому что не мог просто стоять на ногах и даже если бы попробовал забрать у него ножницы, просто свалился бы на пол, а так он держался хотя бы за одежду. Но то, что, когда он уже решился обрезать волосы, его остановили в последний момент, заставило потерпеть очередное потрясение, которое он уже не смог выдержать и просто заплакал. Ему было это нужно — избавиться от смешных волос, чтобы быть чуточку лучше и выше себя настоящего, он больше не мог ничего сделать, кроме этого, но и этого он теперь сделать не мог. Это ли его так расстроило, непонятно, но скорее это просто общие переживания вылились сейчас в одну картину. А повышенный голос Джима чем-то пугал его и загонял в угол — возможно Шерлок всегда остро реагировал на это, но может быть и то, что именно такой тон отсылал его к крикам, от которых всё началось, в смешении это точно заставляло Шерлока паниковать. Он хотел избавиться от волос, чтобы быть лучше, но Джиму все равно что-то не нравилось. — Нет, отдай, нужно, нужно, — он снова всхлипнул и немного съехал по Джиму, чуть не свалившись на пол, но тот снова посадил его куда-то, поэтому Шерлок больше не падал, просто плакал и не знал, что делать или думать. Он совсем расклеился, покраснел и, казалось, уже забыл, что так отчаянно хотел сделать. Он будто растекся по этому стулу, почти теряя связь с реальностью, но продолжая плакать и ощущая лёгкую боль в груди. — Джим, ну отдай, ну пожалуйста, нужно… — он не мог ничего проговорить, потому каждое слово прерывалось всхлипом, судорожным дыханием, и он сбивался, погладил по спине, — я не кричу на тебя. Он чуть не ойкнул, когда осознал, что опять повысил голос, и захотелось крепко потереть лицо, чтобы прийти в себя. Но Шерлок, что снова болтался на его руках, не давал сделать ничего. Он ерзал и падал, поэтому пришлось вернуть его в более устойчивое положение. Джим не понимал этого упертого желания отрезать волосы, но мог хотя бы спрятать, пока он плачет. И пусть Шерлок пьяный, он сейчас более уязвим, когда либо, а значит ещё больше нуждается в помощи Мориарти. Джим не заставлял его угомониться, только прижал к себе и обнял. — Чем тебе не угодили твои кудряшки? — это прозвучало тихо, и даже слишком спокойно для такой ситуации. Но на самом деле Джим просто хотел, чтобы Шерлок ответил, поэтому снова дал ему пример нужного тона. И точно не хотел опять напугать криком — уже хватило. — Кудряшки? — он плохо выговорил это слово, и вид у него был непонимающим, будто он впервые такое услышал, но потом выражения лица приняло, казалось бы, более осмысленное выражение. — Они смешные. Они никому не нравятся. И тебе не нравятся. Я смешной с ними. Я хочу быть лучше. Шерлок обвил руками его шею, обнимая и оставляя свою голову у него на плече, пока продолжал бесконечно всхлипывать. Он делал то, что создавало ему комфорт, и давно уже не мог думать о каких-то своих гордых умыслах, о том, что, если ему обидно, он должен отсраняться, или о чем-то подобном — ему просто было приятнее и комфортнее, когда он его обнимал, поэтому он и тянулся к этому. И отвечал он скорее не потому, что хотел поделиться этим с Джимом, а просто потому, что его спросили, а он может ответить — почему бы и нет. Это было почти неосознанно, Шерлок сделал это опять же, просто следуя течению. — Дурацкие они, — Шерлок тихо вздохнул, слегка всхлипывая, но одновременно легко поглаживая Джим по спине одной ладошкой. Джим шумно вздохнул: — Неправда, — он понимал, что пытаться объяснить ему это в таком состоянии — гиблое дело, так что просто пробормотал тихо свое возражение, чтобы оно просто было. Потому что это правда так. Джим помогал ему держаться за себя, и лишь кратко, но как-то грустно, улыбнулся — мило, что он его так обнимает и цепляется, но в этой ситуации только оно и было милым, а все остальное, вплоть до причины этого, были не очень-то утешительными. — Твои волосы красивые, но, Шерлок, сколько же земли и песка на них… — как бы кстати произнес Мориарти, когда тот перестал так сильно плакать и только шмыгал носом, — Ты что, головой по полу валялся? Хотя кого я спрашиваю… — Джим сам себе тихо хмыкнул, и все равно погладил его по волосам — не было ничего страшного в том, что Шерлок такой грязный, но ничего хорошего тоже. — Как хочешь, но нужно тебя помыть. Мориарти не мог ручаться за его способность понять что от него хотят сейчас, но Джима это и не сильно волновало, потому что нужно смыть с него всю грязь в любом случае. Поэтому Джим, чтобы лишний раз не мучиться, просто поднял его, точно так же украдкой, пока обнимал. И следующая точка, где Шерлок мог сесть, стал пол в душе — Джим не шутил про банные процедуры. — Прости, но я тебя такого в кровать не пущу, — Мориарти открыл воду и та полилась из душа, что он держал сверху. Джим не выглядел слишком взволнованным тем, что поливает того сверху прямо в одежде, скорее напрямую заинтересован в этом, так что остальные издержки хорошего мытья просто проигнорировал — с него хоть бы песок смыть. Шерлок резко вдохнул и как будто забарахтался в этой воде, потому что некомфортная среда снова внезапно настигла его, и он пытался убрать эту воду с головы, думая, что он сможет сделать это руками. У Шерлока, разумеется, ничего не вышло, поэтому пришлось снова сформироваться, прижавшись лбом к коленям. Он все время что-то недовольно ворчал, дополняя свой сердитый вид тучки, и ещё мог поднять взгляд и сказать что-то не совсем ясное Джиму, как бы жалуясь ему на него же, но потом снова прятался, тихонько всхлипывая. — Какой ты муда-а-ак, Джим, — протянул он и ударился затылком о стену, желая опереться на неё. — Да, я знаю, — не думая ответил Мориарти, — тебя не тошнит, маленький? Это звучало как одна фраза, но на самом деле начало он вставил лишь потому, что нужно было соглашаться с ним, чтобы Шерлок не буянил. Мудак, так мудак, но вот если того тошнит, то нужно прекращать его поливать. — Ты можешь голову… чуть-чуть ну… вверх, да нет, не туда, — Джим неловко жестикулировал, но прекрасно понимал, что его метания в попытках выпросить поднять голову, чтобы вода не лилась в глаза, были бесполезны. Он скривился и ойкнул, когда та плеснула чуть сильне прямо в лицо, потому что правда не думал его топить, просто так получалось. — Тошнит или нет? — чуть громче спросил он после попыток помочь ему не сидеть прямо под струёй, которые не увенчались успехом. — Ну куда ты… — Джим сначала не хотел мочиться, но все-таки обнял его в ответ — не может же он его просто отпихнуть. Те самые кудри теперь были мокрые, а учитывая то, как он сидел, согнувшись и спрятавшись, то они налипли на лицо, и Шерлок, что до сих пор ворчал что-то, выглядел ещё угрюмей. Мориарти заправил их за ушки и взглянул на результат — мокрый, недовольный, зато не такой пыльный. Джим потянул полотенце одной рукой и накинул ему на голову. Пришлось ещё немного потрепать его волосы, чтобы вытереть их, но Джим уже не осторожничал — тер, как было, все равно ничего плохого не делает, а Шерлок ворчит и без этого, так что одним разом больше уже не страшно. — М? — Шерлок отвлекся от своих переживаний и ворчаний и направил взгляд на Джима, чуть приподнимая брови. — Аа… Нет. Он сказал это намного мягче и улыбнулся ему кончиками губ, смазанно, конечно, но выглядел как-то более солнечно, чем только что, а потом потянулся, чтобы его обнять. Шерлок был весь мокрый, поэтому залил водой и Джима, но ему так было хорошо — он не думал о чем-то ещё или о том, что только что бесконечно ворчал на него. Шерлок замотал головой и протестующе замычал — почему-то в этот момент что-то пошло не так, и он не смог ничего сказать, но позже, после пары попыток убрать какие-то руки, которые к нему постоянно приближались, он выдал: — Мне холодно. Ему казалось, что рук этих было очень много, потому что он не успевал отодвинуть одни, как к нему тянулись новые, это потому, что он довольно медленно соображал, и в итоге он снова, будто котенок с бантиком, боролся с руками, причём вид при этом был, пусть потрепенный и сонный, но настолько серьёзный и как будто сосредоточенный, насколько вообще так можно было выглядить в его состоянии. В какой-то момент он устал и сдался, но почти тут же лишился рубашки и снова начал отчаянно ворчать, потому что ткань остыла, вода на нем остыла, и он вместе с ними, поэтому уже дрожал от холода. Джим пытался раздеть его, и паралельно хоть немного успокоить, а то Шерлок был на грани драки с его руками, так что приходилось придерживать его больше времени, чем снимать саму рубашку. Остались штаны… — Да ну подожди, — Джим тяжело вздыхкал, но продолжал, — ты можешь не крутиться так, я между прочим, не для себя тебя раздеваю, — он не кричал, но довольно эмоционально отвечал ему, словно Шерлок что-то слышит. Это было действительно похоже не то, что Мориарти притащил домой уличного котенка, а то не привык ни к рукам, ни к воде, ни к манерам, поэтому дрался, но пока не кусался. Джиму пришлось притарабанить его в комнату — ближе к сухой одежде, а то после инцидента с ножницами, было страшно оставлять его даже в самом безопасном помещении, ещё и с водой. Он бы уже ничему не удивился. — Я не знаю где твое шмотье, так что утром оденешься в мое, — опять же, для чего и кому он это говорил? А в прочем, Шерлок не был животным, поэтому, наверное, Джим уже по привычке озвучивал свои планы на него. Вот теперь он мог перестать с ним бороться окончательно — уже почти ничего делать не нужно, так что Джим выдохнул и сам без сил упал рядом. — Как с вами сложно, какой ужас, — уже он проворчал что-то невнятное и потянул Шерлока на себя, чтобы он лёг. Пришлось потянуть одеяло, чтобы укутать его. Но, по правде говоря, Джим видел в этом ещё одну перспективу — хотя бы никуда не денется с кровати, потому что не сможет справиться с одеялом. Он хмыкнул, посмотрев на законченную работу, и только теперь мог погладить его по голове: — Какой ты дурашка, Шерлок, сколько в этой умной голове глупостей, — Джим бережно поцеловал его, и пропустил мысль о том, что вовремя успел спасти эти милые завитушки, и теперь есть что отодвигать, пока он лежит. Шерлок пытался выкарабкаться и освободить себя, потому что ему не нравилось, что он ограничен, но одеяло не давало это сделать, поэтому он снова начал говорить много всего и бесконечно жаловаться, то на Джима, то на одеяло, то на себя, он мог говорить это просто так, а мог обращаться к Джиму, даже спрашивая его о чем-то, в какой-то момент даже потянулся и немного прикусил кожу, но совсем несильно, потому что сил у него и не было, только после этого он смог немного уняться. Шерлок уже почти успокоился, потому что не мог выбраться из сковывающего одеяла, и даже начал, наконец, засыпать, но потом он свернулся и уткнулся лбом в Джима, что-то невнятно мыча, потому что ему было больно и плохо, он даже не мог понять, что именно не так, потому что плохо было в целом. — Джим, — звуки, которые он создавал были похожи на стоны от сильного дискомфорта. Мориарти задремал, потому что усталость, и прошлая почти бессонная ночь, сказались на его самочувствии. Но сон был чуткий, потому что Шерлок воротился, и хоть Джим его не просил успокоиться, а тем более не ругал за то, что тот не даёт поспать, но все-таки спал очень плохо, поэтому прекрасно мог слышать, как он его позвал. — Маленький, что? — невнятно, но спросил Джим и крепко моргнул пару раз, чтобы абсолютно проснуться. Он не совсем услышал какой-то болезненный тон, но даже намек на него принуждал Джима проснуться, ведь он понимал что такое не уметь пить, и напиться в таком возрасте. Конечно Мориарти ждал чего-то такого. — Тошнит? Голова болит? — Да, — Шерлок сморщился, пытаясь идентифицировать слова и понять, что можно на это ответить, но это было слишком сложно, особенно сейчас, поэтому он просто согласился. У него невыносимо гудела голова, и это чувство смешивалось с болью, какой-то тягучей и мучительной, но то же самое было и где-то в районе живота или груди, он не полностью мог это осознать — просто плохо. Он даже не знал, как на это реагировать, потому что он невероятно сильно хотел, чтобы это ушло, но больно было только сильнее, поэтому от такого безвыходного положения снова хотелось заплакать, но и этого у него не получалось. — Джим, — он испуганно позвал его снова, потому что не понимал, что с ним и не знал, как это убрать, поэтому начал паниковать, но у него даже в таком состоянии в подсознании оставалось чувство того, что Джим все знает и может держать под контролем. — Чшш, Шерлок, все хорошо, — Джим потёр глаза и поднялся, сел, чтобы понять, что конкретно не так. Шерлок выглядел так болезненно, но скорее, Джима пугало то, что он так осторожно к нему относится, а сейчас тот впервые в таком паршивом состоянии, причем по его вине, поэтому Мориарти волновался правда больше, чем нужно. Ему так жаль, он понимает, что Шерлок напился сам, но смотря на то, как это чудо мучается, хотелось опять его поцеловать и нежно погладить по голове. Жаль только это не поможет. — Пошли в ванную, я принесу тебе теплой водички, идём, — он потянул его, и хоть Шерлок замычал сильнее, и видимо был на грани слез и прострации, но все-таки нужно что-то сделать раз ему плохо. Доплелись они до ванны в прямом смысле этого слова: мало того, что тому было тяжело идти, даже с учётом того, что Джим его держит, так ещё и глаза Шерлока резал включенный свет, поэтому он отворачивался и мычал ещё больше. — Я знаю, что тебе плохо, потерпи немножко, — пару раз повторил Джим, потому что не мог просто смотреть, как ему паршиво. Пришлось посадить его на полу между туалетом и раковиной — самое безопасное место: некуда падать и не от куда упасть. Джим мимолётно взглянул на него довольно грустно, поморщился и сдвинул брови: такой милый, но такой глупый, что же он натворил с собой? Но это не продлилось долго, нужно было завязать его волосы чем-то, так что в ход пошла ленточка от упаковки духов в тумбочке за зеркалом. Да, Мориарти был не мастер причёсок, так что собрал как получилось — в высокий хвост на макушке, от чего у него на голове словно сделали пальмочку: — Вот так будет удобней. Джим явно к чему-то готовился, и, на самом деле, за годы жизни, уже прекрасно знал к чему. Так что быстро мотнулся за двумя стаканами теплой воды и сразу же всучил ему один: — Пей сколько сможешь, — конечно, пришлось придержать, ведь тот не соображал что делать, но это единный способ промыть желудок от такого количества алкоголя, так что другого варианта нет. — Обещаю, тебе быстро станет лучше. Мориарти не соврал. После очередных слез Шерлока из-за того, что ему совсем плохо, им удалось сделать его состояние чуточку лучше. Лишний алкоголь вышел, остальной выветрится, и Шерлок просто безсильной тряпочкой опирался на Джима на полу. Они обы были на все том же полу у раковины. Уставший Джим, и пьяный, но уже в более осознанном состоянии Шерлок. Но, по правде говоря, тому было совсем не до этого сознания, и жутко косилок спать, так что Мориарти, который устал, просто решил немного посидеть, и тот тоже мог просто сесть, оперевшись на него. — Спи, сейчас отпустит, — уже спокойней в пол голоса произнес Джим, и скорее приказал ему в очень снисходительной форме — сам напился, а пол ночи не спят оба. Но Джим не злился, правда был просто уставший, и дико хотел спать. Он лениво повернул голову и глянул на Шерлока — после слез и истерики, после того, как его тошнило, после самого пьяного состояния, которое доведалось поведать Джиму, он все равно оставался таким красивым и милым, как на него можно злиться? Прикрыл глаза и тихо сопит на его плече, точно такой же, а может и намного больше уставший, чем Мориарти, маленький дурашка. Джим потянул руку, и пусть сам почти засыпал, но все-таки словно нужно было доделать что-то последнее, обязательное. Он коснулся его ушек и потёр их кончики. Это, в теории, помогает снять симптомы сильного опьянения — может спокойней уснет, потому что Джим мог только представлять как гудит голова. — Дурак ты. Я не стою этого.

***

Шерлок переворачивался с боку на бок уже несколько раз, потому что ему казалось, что, если он перевернётся, то боль в голове останется там, но она продолжала его мучить. Ему казалось, что его прокрутили в мясорубке и перемешали, но он никак не мог окончательно проснуться, потому что это было невозможно и невыносимо — открыть глаза и отлепиться от подушки. Шерлок скорчился, свернулся, но больше не смог терпеть этого, поэтому просто чуть-чуть приподнялся, тут же опираясь на руку, потому что голова кружилось и вокруг все плыло. Холмс все же сел и постарался сфокусировать взгляд: мятая постель в комнате Джима, плотные шторы, которые хорошо закрывали от света, таблетка и стакан воды — он потянулся, чтобы выпить её, потому что это было просто надеждой на спасение. Одеяло спало с него и он выяснил, что по какой-то причине на нем нет одежды, поэтому быстро спрятался обратно, а потом провел ладонью по лицу — какой ужас вчера вообще творился? Большую часть он точно не помнил, только какие-то мелкие отрывки и то неясные и непонятные, потому что в тот момент он и сам мало что понимал. Он заметил рядом небольшую стопку одежды, не своей, видимо Джим ему оставил, но он твёрдо решил, что такой благотворительностью пользоваться не будет. Никакой не будет. Он и сам может справляться со своими проблемами и будет делать это на зло. Он собрал все свои силы, а здесь нужны были и моральные, и физические, хотя у него и того и другого было очень мало, и вышел в другую комнату, отыскав Джима за компьютером. Он был замотан в простынь, поэтому руки были заняты тем, чтобы её выдерживать. — Джим, где мои вещи? — его вид был уставшим, потому что он даже по ощущениям был как тряпка, которую выжали несколько раз, а голова ещё и гудела так, что он будто и правда слышал какой-то громкий звук. Если в спальне было темно из-за задвинутых штор, то здесь в окно попадало намного больше света, что вызывало физическую боль, и Шерлок сильно щурился, морщился, не переставая. Он вздрогнул, когда на столе у Джима зазвонил его телефон, может быть он оставил его у себя на столе, чтобы никто не мешал Шерлоку? Но подумал он об этом на мгновение, ему пришлось подойти и достать из-под простыни одну руку, чтобы взять телефон. — Да? — Шерлок взял трубку, потому что звонил его начальник. — Да неужели, и пол года не прошло, — проворчал он, а потом неожиданно повысил голос, так что Шерлок снова легко дернулся. — Ты там ошалел? Где тебя носит? Какого черта ты вчера на работе не появился?.. Шерлок отвёл телефон в сторону, как-то грустно морщась, ему и так было все слышно, а то, что кто-то кричит ему в ухо опять же на него, было максимально неприятным событием. Тот остановился на том, что ему некогда возиться с Шерлоком, поэтому они решат все и поговорят в день его следующей смены, а Шерлок, как начал разговор, так и закончил: «да» — больше ничего он не говорил. Судя по истории звонков это был не первый. Шерлок по началу отреагировал на это довольно встревоженно, но затем просто опустил руку с телефоном вниз и расслабленно прикрыл глаза, стараясь переключиться из одного состояния в другое. Сколько можно всем вокруг на него кричать? Джим скептически взглянул на него и только чашка кофе, которую он от такого вида все ещё держал в руках, выдавала в нем подсознательный шок от такого сюрприза утром во всех смыслах. И Джим был не в силах ответить на что либо другое, или спросить как голова, потому что был существенно озадачен только одним: — А где одежда? — это прозвучало с удивлением, даже с недоверием — непонятно почему после ночи и всего, что было, он просто пришел голый в простыне, если там лежали вещи. Это не было каким-то невероятным событием, просто тем, что Джим ожидал меньше всего. — Ладно, э. — он словно опомнился, — как голова? Я не знаю ел ли вчера что-то, помимо утра, так что в холодильнике есть, — он вальяжно провел рукой, указывая в ту сторону. — Я немного занят, но через пять минут подойду, ладно? Джим не совсем понимал его реакцию, так что собственные слова, хоть и звучали уверенно, но все-таки с какой-то неестественной паузой, словно ему все время казалось, что Шерлок вот вот всявит какую-то фразу. — Все нормально? Шерлок всё это время изучал его хмурым взглядом, но в голове крутилось множество вопросов. Ему постоянно хотелось задать вопрос, но он не знал, с какой стороны из преподнести. Например, одним из таких был: «Что вчера вообще происходило?», но тот вопрос, где большую часть он не помнил, делал его довольно уязвимым. Джим, в свою очередь, сказал гораздо больше всего, спросил что-то, но Шерлоку было так сложно достаточным образом ответить на все, что решил — это само как-то рассосётся. Желание узнать произошедшее не изменилось, но Джим сказал, что занят и скоро подойдёт, так что он решил просто согласиться с этим и не мешать ему. — О, ладно, я пойду подожду. Тебя, — решимость, с которой он собирался идти и прошёл к Джиму немного рассеялась, на самом деле почти сразу, но ответы ему были нужны, поэтому он спрятал вторую руку под простынь и ушёл на кухню. Есть он вообщем-то и не собирался, потому что сейчас не мог еду даже видеть, но вот воды попить действительно очень хотелось, поэтому он налил ее себе в стакан и поставил рядом, а сам уронил голову в руки. Сколько такое мерзкое состояние вообще будет держаться? Что-то важное задело не закрытую поостынью часть ноги, и Шерлок дернул ей в сторону и быстро посмотрел под стол — опять этот котенок. Зачем ногу-то лизать, она же не его еда. Тот тоже дернулся в сторону — испугался, но потом заметив, что Шерлок больше ничего не делает, совершил вторую ввлазку к нему. На этот раз Шерлок не двигался и ничего не делал, просто замер, но следить за ним не переставал, а тот внимательно и осторожно принюхивался. Потом он снова лизнул его, и касание это было таким непривычным и неожиданным, что Шерлок снова немного увёл ногу. — Вкусно тебе? — Шерлок поднял бровь, выждал немного времени, а потом сам решил потянуться к нему, медленно и так же осторожно, как сам котенок. — Я тебя лизать не буду. Он склонился и протянул руку почти к самому его носу, но остановился, когда котенок на мгновение чуть дернулся назад. Шерлок замер в таком положении, пока тот настороженно принюхивался и иногда вытягивал свой язык, чтобы тихонько лизнуть — изучал. — Я вижу вы, наконец, поладили! — резвый тон Джима был настолько неуместен, насколько он даже не мог представить. Рядом с Шерлоком, у которого похмелье, и котёнком. Хотя, скорее, спугнул их друг от друга. — Ты помнишь хоть что нибудь со вчерашнего? — Мориарти открыл холодильник, но продолжал довольно приподнято общаться с ним через плечо — пара-тройка чашек кофе, и Джим опять на ногах, как новый. Он открыл ресторанный контейнер с салатом и ещё с какими-то овощами и мясом — готовить он не сильно любил, так что с появлением Шерлока брал еду на дом. Джим обошел стол с другой стороны и отыскал кота под одной из ножек. Не сказать, что приходилось часто с ним контактировать, но Мориарти сам завел его, сознательно, потому что хотел, так что нельзя сказать, что он был плохим хозяином. Они, скорее, жили в такой гармонии, где были почти отдельно друг от друга, но все-таки тот никогда не пугался Джима и мог ластиться у него на руках, а Джим подсыпал еды ему в миску — идеально. Они любят друг друга, но не мешаются. Котенок, как и раньше, практически сразу улёгся на коленях Джима, который сел напротив Шерлока, и рука, что часто гладит кудряшки и трогает его щеки, теперь была занята котиком. Шерлок поднялся, обратно усаживаясь на стул и медленно изучил Джима, а потом на котёнка в его руках, но говорить ничего не стал, просто выглядел немного надутым, как бы продолжая играть роль той самой тучки, только теперь к какому-то общему недовольству от состояния добавился ещё и укол ревности. Он повел плечом в ответ Джиму, потому что казалось, что если он сейчас хотя бы немного начнёт напрягаться, чтобы ухватить более яркий образ, то голова просто треснет, а на ладони воспоминания совсем не лежали. Одним из самых чётких, это, наверное, то, как ему было плохо, а до этого то, как он вылетел из школы после самого неудачного дня в его жизни. Шерлок поморщился, оглянувшись на окно и свободной от простыни рукой задернул шторы, чтобы было как можно меньше света. — Школу? — на половину вопросительно сказал Холмс, потому что не был уверен, что это чем-то поможет, тем не менее, это та часть дня, которую он хотя бы помнил. Непринуждённость Джима, которую он ещё кое-как держал и списывал все на плохое самочувствие, сейчас немного подостыла. Шерлок был не то, что в плохом состоянии, а ещё и каким-то недовольным, а после вчерашней, хоть и паршивой, но атмосферы уюта с ним, это было резким и странным. — Я даже не знаю с чего начать разговор… — между ними произошло слишком много событий, которые из двоих участников помнил только Джим. — Ты пошел пить, потому что я повысил на тебя голос? — да, прямой вопрос будет лучше, чем попытки подобрать какую-то формулировку. Он же не мог просто сказать «я накричал, потому что это было полезно для нас», нужно соблюдать причинно-следственные связи. Шерлок моментально покрылся мурашками и поерзал на стуле. В их диалоге сейчас были, наверное, слишком длинные паузы, потому что они долго анализировали ответы друг друга и то, что стоит сказать — и как. Он снова повёл плечом, но в этот раз уже коротко и скорее на нервной почве. Он не мог вспомнить, в какой именно момент он напился и решил это сделать, но если бы он шел пить, то скорее всего именно из-за Джима, потому что он знает, что пить не умеет, был уже опыт, и он не решился бы на это просто так. — Из-за того, что ты сказал, полагаю, — он почти все время смотрел на край стола, а в момент этой фразы он посмотрел на Джима, но довольно быстро перевёл взгляд, потому что в груди снова появилась та боль, которую несложно было отличить от какой-либо другой. Он спрятал и вторую руку под простынь, чтобы скользнуть ей к груди и приложить, как подорожник, потому что так, по неизвестной причине, создавалось иллюзия того, что было легче. Эта боль была непродолжительной, но появляться могла и несколько раз подряд, в зависимости от того, о чем думал Шерлок и как на это реагировал. Он немного шевелил губами, потому что это помогало отвлечь его эмоции от того, что они начинали чуть дрожать, а в некоторые моменты Шерлок просто начинал чуть покусывать их внутри. Джим прикусил щеку изнутри, и пусть не выглядел сильно расстроенным, все равно чуть отвёл взгляд — думал. Он вроде как и знал, почему это случилось, но все-таки подобный диалог не вызывал хороших эмоций. Все слишком неправильно. — Я сказал все это не просто так, — не совсем осознанно, но Мориарти начал говорить ровным тоном, и только затем с оттяжкой поднял на него глаза. Все же лучше думать о том, что можно объяснить и исправить это, чем о том, как прискорбно все получилось. — Говорю как есть, Шерлок: в школе ходят фактически достоверные слухи о нас с тобой, и пусть некоторые могут списать это на насмешки над тобой, но все-таки это уже дошло выше, и у нас появились проблемы, — все такой же ровный тон должен был свидетельствовать о честности Джима — не злой, не насмешливый, ничего не скрывающий — он говорит правду, и хочет, чтобы она звучала, как правда, но без ненавистной лишней драмы. — Единственное, о чем я жалею, так это то, что не предупредил тебя заранее. Он сделал небольшую паузу после вдоха, будто хотел сказать что-то ещё, но тут же передумал, и просто дал ему время переварить информацию. — Ты веришь мне? — все же выронил Джим ощутимо тише предыдущих слов, пусть все так же спокойно. Шерлок поднял взгляд на Джима и нахмурился, но хмурился он не от злости, такой его вид говорил о задумчивости, потому что сейчас все, что сложилось в его голове нужно было полностью перевернуть. Голова, которая и так дико болела, разрывалась сейчас на части, поэтому он уронил ее на руку, потер пальцами глаза, и от этого движения, лицо закрыли взъерошенные волосы. Шерлок чувствовал себя ужасно взволнованно, а в каких-то коротких и мгновенных движениях можно было разобрать его метания. В комнате было тихо, но Шерлок источал какое-то шумное беспокойство, когда одни только его мысли, которые он пытался тщательно структурировать, не слушались из-за такого состояния. — Из-за того, что я верю тебе, я поверил каждому твоему слову, всему, что ты тогда сказал. Почему так… Ты… — Шерлок сумбурно жестикулировал руками, как-то немного сбито и странно, мог то сжать их, то выставить вперед, а потом соединить вместе как бы рисуя полукруг, но это не было чем-то очень интенсивным, будто бушующие эмоции зажимались в какой-то скромный комочек, но в конце он просто устало опустил их вниз. — Ты мог сказать все, что угодно, почему ты выбрал самое… резкое? Шерлок мог найти ответы на вопросы, например, то, что если просто сказать «неправда», то никто в это не поверит, а если показать полностью противоположное отношение, то все эти школьники без намёков и рассуждений будут уверены, что оно именно такое — у них сразу будет этот ответ в голове. Вряд ли близкий человек будет давить на больное и выбирать тот путь, который точно ранит, именно поэтому Джим сделал как раз так — чтобы у них не было сомнений, а Шерлоку нужно было теперь выбрать, в какие именно слова Джима верить. На одной стороне была автоматическая мысль: «Что если это, тоже из жалости?», но, зато на другой стороне было всё то, что они прошли вместе, и все это опровергало предыдущую мысль. У него ужасно что-то сжималось в груди, так сильно, что он даже сбивался и не мог думать, полностью отвлекаясь на это ощущение, потому что оно доходило до боли и тем самым перетягивало одеяло на себя. Его ступни ни мгновения не провели в спокойном положении, он то сжимал пальцы, то скользил по ножке стола, то просто трес коленкой, но в сочетании со всем этим, как ни странно, был в целом довольно медленным. — Ты сказал, чтобы я не возвращался, если выйду… чтобы э… чтобы я остался? Чтобы ты мог мне сказать? — спросил Шерлок, а рука его опять скользнула к груди, и он отчаянно выдохнул, проговаривая слова намного тише, будто для самого себя, потому что он правда не знал, откуда появляется именно такая боль. — Да что это, я не понимаю… Джим пристально, возможно даже слишком пристально, наблюдал за ним, но не тяжёлым давящим взглядом. Он просто никак не мог отвести глаз, слушал и смотрел — ждал, пока эта информация хоть немножко уляжется в Шерлоке. Конечно он понимал, что тот растерян, и сухой нервный глоток Джима тоже выдавал его напряжение. Всего за несколько секунд это дошло до пика, и казалось, что он мучает Шерлока намеренно этим разговором. Мориарти бесшумно поднялся и мягко опустил кота на пол. — Ну все, чшш, маленький. Мой мальчик. Два таких же тихих шага, и он совсем мягко наклонил голову Шерлока себе на грудь. Провел рукой по щеке и оставил ее в волосах, пока второй прикрыл тяжело вздымающиеся плечи. — Я никогда не хотел, чтобы ты уходил, — ответил разом на все вопросы Джим, и случайно сам рывком вдохнул. Шерлок хотел сказать что-то, ответить ему, например, что-то вроде «ты напугал меня до отчаяния» или «я поверил, ты и правда решил, что я пустил слухи», «я успел разочароваться в жизни», «я успел разочароваться в себе», «я поверил, что я такой, каким ты описал меня», «я думал, что со мной что-то не так», «я хотел изменить все, что я делал», «я хотел больше никогда не разговаривать с тобой», «я хотел поговорить и объяснить, что это не я», «я такой дурак, просто придурошный глупый дурак», «я думал о том, чтобы уйти в другую школу», «я думал, ты и правда веришь в то, что я воспользовался нашим общением, говорил всем о личном, выдумывая факты, и что тебе меня жаль», «мне показалось, что я придумал все наше общение, будто все важное было таким только в моей голове», «я совсем не понимал, что произошло», «я почти потерял смысл жизни», «я думал, что потерял тебя»… Все это бесконечно крутилось в голове, точнее их количество было бесконечным, но все это было одновременно лишним и недостаточно описывающим его мысли и чувства. Эти эмоции словно волосы, которые встали дыбом от электричества, а Джим своими объятиями их приглаживал и успокаивал. Шерлок выпутал руки из подпростыни и сразу резко и внезапно обвил Джима руками, чтобы обнять в ответ, крепко, будто тот куда-то денется, если он будет обнимать его хотя бы немного слабее, и чуть поморщился от этой резкости, потому что каждое движение ударяло в голову. «Мой мальчик… Мой. Мальчик. Мой… Мой мальчик» — Шерлок повторял у себя в голове эту фразу, и она звучала у него голосом Мориарти, и ему доставляло такое удовольствие то, что этот «мой мальчик» это и есть он, и что Джим снова сказал это, и что совсем-совсем ничего не изменилось. Это ощущение было схоже тому, когда просыпаешься после кошмара в полнейшем ужасе, но понимаешь, что всё это неправда и что на самом деле все так, как и было — ничего не изменилось. Ему внезапно захотелось посмотреть на Джима, ему либо хотелось лишний раз убедиться, что он здесь и никуда не делся, либо просто увидеть сейчас его взгляд, а ещё — Шерлок поднял взгляд, опираясь на Джима подбородком, чуть приподнял кончики губ — немного улыбнуться. Сказать ему этим, что все хорошо. — И я. Пожалуйста, пожалуйста, никогда не делай так больше, — проговорил он тихо, и это всё, что он правда решил сказать, борясь с побуждением вставить «правда ли тебе нравятся мои волосы?», будто этот вопрос в голове, как назойливый комар, а главное Шерлок даже до конца не понимал откуда он взялся и почему это стало чем-то важным.