Маги, магглы и сквибы

Гарри, Гермиона и Эмма сидели за столом в гостиной и неспешно завтракали. Гарри чувствовал себя неловко. Когда он жил у Дурслей, тетя Петунья почти всегда будила его первым. Пока тетка истребляла малейшие признаки несовершенства обстановки и вытирала только ей видные пятнышки, Гарри был обязан приготовить завтрак на всю семью. Учитывая, что ему пришлось выучиться этому, когда он с трудом доставал до верха плиты, в свои почти пятнадцать Гарри мог готовить идеально хрустящий бекон вообще не глядя, ориентируясь по шкворчанию на сковороде. Правда, яичница всегда готовилась одинаково пережаренной, иначе «бедный Дадличек» мог устроить грандиозный скандал, поэтому высоким искусством приготовления яиц Гарри так и не овладел. У Грейнджеров все было не так. Привычных — да что там, непременных — и у Дурслей, и в Хогвартсе яиц, бекона и колбасок на столе не было. Их место занимали нарезанные тонкими ломтиками несколько видов сыра, ветчины и колбасы и разнообразные овощи, некоторые из них Гарри видел впервые. Чуть дальше стояли масло, вазочка с ягодами и нарезанными фруктами, миска с густым йогуртом и яркие картонные коробки, видимо с сухими завтраками. Впрочем, доминировало на столе блюдо со свежайшими круассанами. Пока он лениво выскребал себя из кровати, кто-то из Грейнджеров успел и сгонять за свежей выпечкой, и сервировать стол. Грейнджеры были слишком добры к нему. «Нужно будет подумать что я могу сделать для них», — решил Гарри. Занятый наполовину своими мыслями, наполовину смесью из хрустящих комочков, ягод и йогурта, Гарри упустил момент, когда Гермиона начала что-то говорить с обычным для нее напором. — …так что мы должны сегодня непременно закончить обсуждать и третий, и четвертый курс! — Что, прости? — Гарри! Я говорю, мы сейчас одеваемся и идем с мамой к Синтии, потому что нам нужно побыстрее закончить анализировать события нашего третьего и четвертого года в Хогвартсе, потому что Синтия досиживает последние дни дома, а потом ей же надо ходить на работу! — Гермиона, я не понимаю. Зачем нам вообще что-то рассказывать Синтии? — Гарри, во-первых, она фантастически помогает мне привести все в порядок и разложить по полочкам, а во-вторых — я ей обещала! — То есть она тебя поддерживает в твоей дикой конспирологии, или как там называется, когда вокруг тебя сплошные заговоры? — Гарри, это не конспирология, это дедукция! Ты о Шерлоке Холмсе слышал? Шерлок утверждал, что если отбросить все невозможные версии, то та, что останется, как бы невероятно она ни звучала, и будет истинной. И вот это я и делаю с ее помощью. Я рассказываю, что я знаю, она задает уточняющие вопросы, которые мне почему-то никогда не приходили в голову… тебе с Роном, кстати, тоже, и потом у меня получается набор фактов, на основании которых я потом пытаюсь строить разные версии происходящего. Конечно, при анализе нельзя забывать о cui prodest. То есть можно, конечно, предположить, что люди делают не то, что им выгодно, а что попало, но тогда это значит, что вокруг нас какие-то дурачки, а это, по-моему, предполагать совершенно неправильно, и вообще неправильно считать, что мы самые умные, а взрослые — нет. Но это мне уже не Синтия объяснила, а родители. Все, давай жуй быстрее и не спорь.

***

Дом Синтии оказался не только в том же районе, что и дом Грейнджеров, но и вообще очень похожим, за вычетом только панорамных окон. Но этот дом был темнее и менее ухожен, местами потертая мебель тоже не слишком подходила. Дом явно не первый год сдавали внаем. Не слишком приятное впечатление дополняли пробивавшиеся там и тут резкие запахи бытовой химии. — Синтия, вы говорите, живете тут с братом. — Действительно, дом для нас великоват, да и недешево. Но это временно. В смысле, мы не все время будем тут жить вдвоем. Есть еще один человек с моей работы, он живет с приемной дочерью. Они еще только продают свою квартиру, но скоро мы сможем делить расходы. «Человек с работы, как же, брат и дочь — это две спальни, а в доме их всего три», — подумала Эмма, не сдержав улыбку. — Конечно, конечно, вдвоем в таком большом доме очень одиноко. Вместе лучше. Продолжением своего монолога Эмма делиться не собиралась. «И не будь я уверена, что мужик у тебя есть, я бы давно насторожилась. Как бы ты ни была корректна, а Дэн доволен жизнью, от таких, как ты, всего можно ждать. Даже ничего плохого не будешь замышлять, но столько силы и ума, да в крепком молодом теле… ой-ой». — Харви, мой брат, позже подойдет. Я его в свое время вовремя пихнула, и он устроился в наше министерство курьером. У Харви плавающий график, сегодня с раннего утра до двух часов. Он по пути захватит пиццу, так что можно не отвлекаться. Давайте начинать. Гермиона немного поерзала, пытаясь поудобнее устроиться на шатком стуле, и начала: — Летом перед нашим третьим курсом из Азкабана сбежал Сириус Блэк. — Блэк? Помню, по телевизору показывали. Откуда, говоришь, он на самом деле сбежал? — Из магической тюрьмы, охраняемой жуткими летающими существами, которые питаются хорошими эмоциями и воспоминаниями. Они называются дементоры. Из Азкабана раньше никому не удавалось сбежать. Сириус смог это сделать, потому что умел превращаться в большого пса. В таком виде он не так сильно страдал от дементоров и сохранил больше сил, чем обычно остается у заключенных. Как именно он сбежал, он нам не рассказывал, но мы знаем почему. Сириуса в свое время обвинили в том, что он предал родителей Гарри и выдал их убежище Волдеморту, а потом убил Питера Питтегрю — еще одного их товарища, который якобы пытался поймать Блэка, и двенадцать прохожих. Когда прибыли авроры, это магическая полиция, от этого Питтегрю остался один только палец, ну и трупы прохожих вокруг, а Блэк стоял и только хохотал как безумный — и его упрятали в Азкабан. Как мы потом узнали, даже без суда, следствию хватило того, что Блэк все время повторял «Я их убил», хотя говорил он это о родителях Гарри. Блэк должен был стать хранителем секрета их убежища, но решил, что он слишком очевидный кандидат, и хранителем стал Питтегрю, который оказался предателем. Блэк сбежал после того, как случайно узнал, что Питер, который умел превращаться в крысу, притворяется домашним животным студента Хогвартса. Блэк перед побегом несколько раз в бреду говорил «он в Хогвартсе», и в министерстве решили охранять Хогвартс с помощью тех же дементоров, которые упустили Блэка. Если бы Сириуса поймали, дементоры выпили бы его душу. Директор на этот год нанял учителем защиты еще одного друга родителей Гарри, по имени Ремус Люпин. Люпин болен ликантропией, поэтому у него еще в детстве были проблемы. Директор разрешил ему учиться в Хогвартсе, запретив рассказывать о болезни, но отец Гарри и его друзья обо всем догадались и научились превращаться в зверей именно для того, чтобы их другу не было так плохо одному, потому что оборотень не может заражать животных и не проявляет к ним такой агрессии, как к людям. Если не считать патрулей дементоров вокруг школы и их появления на школьном стадионе во время матча, год прошел довольно спокойно. Ну, то есть мы сейчас понимаем, что спокойно, а тогда Сириус Блэк несколько раз пытался проникнуть в замок, чтобы найти Питера, но все были в панике, думая, что он охотится на Гарри. Неприятности были у Хагрида, которого взяли учителем по уходу за магическими существами. На первом же уроке Малфой специально раздразнил гиппогрифа, и гиппогриф на него напал и порвал когтями. Хагрид после этого учил нас только уходу за безопасными и скучными существами, а гиппогрифа суд приговорил к казни. Для этого в конце года в Хогвартс приехал министр магии в сопровождении палача. И в эту же ночь было полнолуние. Так получилось, что мы с Гарри и нашим другом Роном Уизли, профессора Люпин и Снейп, Сириус Блэк и Питер Петтигрю собрались в одной заброшенной хижине недалеко от Хогвартся, в которую можно попасть через подземный ход. Там мы убедились, что Блэк ни в чем не виноват, а виноват Петтигрю. Но профессор Снейп, который подслушал часть нашего разговора, не любит ни Блэка, ни профессора Люпина… ни Гарри, и… — Короче, он нас не послушал и хотел сдать Блэка дементорам, чтобы они высосали его душу! — сказал Гарри со смесью ярости и отвращения. — Этот Снейп совершенно ничего не видит и не хочет знать из-за своей ненависти к моему отцу и его друзьям. Нам пришлось его обезоружить, и мы стали возвращаться в замок. Но тут началось полнолуние, и профессор Люпин стал обращаться в волка, Сириус превратился в собаку и попытался его задержать, чтобы он нас не убил, Рон тогда был уже с поломанной ногой… — И тогда Петтигрю превратился в крысу и сбежал, — продолжила Гермиона, — Блэка обездвижил профессор Снейп и, несмотря на наши протесты, сдал министру. Но в конце концов и гиппогрифа, и Сириуса Блэка удалось спасти, несмотря на то, что на него и Гарри напали дементоры. Профессор Люпин научил Гарри заклинанию Патронуса, которым можно отгонять дементоров, и Гарри разогнал чуть ли не сотню этих жутких существ. Сириус улетел на гиппогрифе, в его побеге никого не удалось обвинить, и только профессор Люпин уволился. То есть его бы, наверное, и так заставили уволиться, когда родители учеников узнали, что он болен, но он сам решил, что это слишком опасно. Профессор Снейп варил для него специальное зелье, чтобы он не терял рассудок в полнолуние, но в этот вечер было слишком много событий, и профессор Люпин не успел его выпить. Кажется все, да Гарри? — Вроде так. — Хорошо, Гермиона, попробуй сама найти связи и задать вопросы. — Синтия, этот год был какой-то очень логичный. Я не вижу никаких загадок. Хотя, зная, что происходит вокруг Гарри, их не могло не быть. Разве что… понятно, что директор нанял профессора Люпина, когда узнал, что Сириус Блэк сбежал. Но непонятно для чего. Может быть, он думал, что профессор поможет охранять Гарри, а может быть, он знал, что Сириус невиновен. Хотя тогда непонятно, почему он раньше не пытался помочь Сириусу. — Хорошее соображение. Еще что-нибудь? — Еще Снейп и Малфой весь год пакостили как могли, но в этом нет ничего необычного, и Хагрид опять чуть не попал в Азкабан из-за Малфоя, — сказал Гарри. — Гермиона? — Не знаю. Было еще много разных событий, но они не кажутся мне существенно меняющими картину. — Не буду спрашивать, как столь разные люди «собрались» в одной хижине, отделенной от Хогвартса подземным ходом, и как удалось спасти Сириуса и гиппогрифа. Но два вопроса так и просятся. Ты говоришь, что Блэк смог сбежать, потому что умел превращаться в собаку, и он много раз превращался в собаку в тюрьме. Как ему удалось сохранить свою способность в тайне? — Надзиратели в тюрьме не патрулируют коридоры. Рядом с дементорами очень неприятно находиться, поэтому охрана старается заходить к узникам пореже. — В школе тоже никто не знал, что Блэк умеет превращаться в собаку? — Вполне может быть, что кроме профессора Люпина никто и не знал. — И Люпин не сказал об этом директору? — Я не знаю. Все же они с Блэком были друзьями и вместе проказничали. Директором тогда уже был Дамблдор. — Насколько часто встречаются анимаги? — Я знаю одного зарегистрированного анимага и трех живых незарегистрированных. — Понятно. Второй вопрос кажется мне более важным, чем первый. Гарри, как получилось, что ты живешь с родственниками, которые тебя не выносят? — Ну, они вообще магию не любят и очень боятся, что кто-то подумает, что они сами ненормальные. — Это я поняла. Но почему ты не живешь с кем-нибудь другим? — Ну, тётя Петунья — единственная сестра моей мамы. — А родственников со стороны отца у тебя не осталось? — Э-э-э… я не знаю. Дурсли говорили, что мои родители были наркоманы и погибли в аварии. Я мечтал, чтобы меня кто-нибудь нашел и спас, и ко мне пришел Хагрид, забрал от Дурслей, пусть всего только на один день. Но мне уже было легче, потому что я знал, что скоро уеду в Хогвартс. А потом мне как-то не приходило в голову дальше искать. Но это неважно. Я скоро закончу Хогвартс, и если меня не убьет Волдеморт, смогу сам выбирать, где жить. А пока что директор настаивает на том, чтобы я проводил лето у Дурслей. Говорит, когда я там, подзаряжается кровная защита моей матери. Тут Синтия, раньше расслабленно опиравшаяся о спинку стула, наклонилась вперед и оперлась локтями о стол. — Защита кого именно от чего именно? Мы спокойно приехали и забрали тебя прямо из дома. — Синтия, может быть, защита нас пропустила, потому что мы не хотели навредить Гарри? — Возможно, ты права, Гермиона. Но что будет, если Гарри сам выйдет из дома? Гарри, как часто и далеко ты отходишь от дома? — Сейчас иногда гуляю по городу, хотя и нечасто, а раньше в школу ходил каждый день. — И на тебя никто не мог напасть? — Ну-у, Дадли со своей бандой делали это много раз. В смысле, пытались меня побить. — И срабатывала защита? — Нет, вообще-то я обычно сам старался убежать, а один раз даже аппарировал на крышу. Но если не успевал, то меня обычно били. — Тогда получается, что если на доме и есть какая-то защита, то очень сомнительного качества. Скорее уж сторонники Волдеморта до сих пор не навредили Гарри только потому, что никто не знает, что он живет с Дурслями. Дурслей в обычной адресной книге нет. Скрывать свой адрес и телефон от навязчивых продавцов товаров и услуг — распространенная практика. Но по полицейской базе я нашла Дурслей за две минуты. Синтия уставилась на Гарри и медленно раздельно спросила еще раз: — Гарри, как получилось, что ты живешь с Дурслями? Твои родители не знали, что Дурсли не любят магов? Почему они решили отдать тебя именно Дурслям? Ты видел их завещания? — Нет. Мне как-то… не знаю, я никогда не думал об этом. — А кто вообще занимается твоими делами? Кто твой опекун? — Э-э-э, Дурсли? — Гарри, если Дурсли не хотят ничего знать о волшебном мире, как они могут тебя в нем опекать? Опекуны нужны не потому, что дети глупы, дети как раз часто умнее взрослых, а потому, что дети мало знают о мире, не знают, как вести дела, не знают законов. Есть ли у тебя опекун в мире магии? — Я не уверен. Может быть, Дамблдор? Ключ от моего хранилища в банке был у него… Синтия устало закрыла глаза. — Эмма, скажи, ты что-нибудь понимаешь? Вот есть сирота, известный всему магическому миру, а у него не то вовсе нет опекуна, не то этот опекун совершенно не исполняет свои обязанности. Как такое вообще может быть и что мы можем сделать? — Я с тобой согласна, дорогая. Это просто какая-то фантастическая ситуация. А делать нужно все, что ты обозначила. Нужно найти завещания родителей Гарри, разобраться, кто его опекун, и или повыдергать ему бороду, или найти нового опекуна. Потом, с помощью опекуна, разобраться с наследством и привести мальчика в человеческий вид. Впрочем, привести в человеческий вид мы можем и сами. Займусь этим прямо завтра c утра. Гермиона, Гарри, кто у магов хранит завещания и следит за их исполнением? — Я не знаю, но я поищу. Надо только сходить в книжный. — Нет, Гермиона. Это вопрос срочный, так что ты сейчас подумаешь и скажешь мне, с кем из взрослых магов можно поговорить, чтобы разобраться с этим вопросом побыстрее. — Хорошо, мама. Я подумаю. Кстати, я правильно понимаю, что наши директор и декан не подходят совершенно? — Эй, Гермиона, о чем ты? — Гарри, твою жизнь до вчерашнего дня контролировали Дурсли и директор и еще немного профессор МакГонагалл. Я согласна с мамой и Синтией, что твои нынешние опекуны совершенно себя дискредитировали. Кроме того, когда помощь нам нужна была срочно, как когда мы пытались защитить философский камень, например, профессор МакГонагалл нам не помогла ни разу. Она хороший человек, но в срочном деле на нее рассчитывать нельзя. Сириус Блэк, может быть, и смог бы нам посоветовать, но он вне закона и скрывается. Мы не можем его подставлять. Но можно попробовать спросить совета у профессора Люпина. Гарри, что ты думаешь? — Я думаю, это отличный выбор! В ту же секунду кто-то начал колотить ногами во входную дверь.