В паутине чувств

Утро встретило Какаши дикой головной болью. С отвращением ощущая во рту горький привкус, он сполз с кровати, и еле переставляя ноги поплелся в ванную, собрав по дороге пару косяков и задаваясь извечным вопросом – зачем было так напиваться? Ах, да…Он же вчера встретился со старыми друзьями, Асумой и Гаем, вот и посидели, как водится, в одной забегаловке. Вспоминали былые годы, поболтали о настоящем. Сунув голову под кран, в тщетной попытке охладится, Какаши снова досадливо поморщился, черт, угораздило же так. Почему же он никак не научится отказывать Майто, ведь не мальчик уже, должен понимать, что поддаваться на сомнительные провокации, кто пиалу без рук возьмет, кто выпьет больше – просто бессмысленно. Кличка “Зеленый зверь” еще с института закрепилась за Гаем не просто так. Затекшая шея отвлекла Хатаке от воспоминаний. Он вскинул голову, но тут же пожалел об этом, стукнувшись затылком об кран. Невольно застонав от боли, Какаши начал растирать пострадавшее место. Потянувшись за полотенцем, поскользнулся на лужице, накапавшей с мокрых волос, автоматически ухватился за раковину, попутно сворачивая все, что стояло на краю – стаканчик с зубными щетками и парочку каких-то бутыльков. От вновь накатившей волны боли неудачливый “алкоголик” обхватил многострадальную голову руками и свернулся клубочком на полу. - Мдаа…Какаши-кун, ты не пей больше, ты не умеешь, - с явным осуждением в голосе констатировали у двери. - Вы умеете, можно подумать, - нервно огрызнулся Хатаке, подняв взгляд. - Я хотя бы добираюсь до дома самостоятельно, а не безжизненным грузом на руках у товарищей. Это раз. И не пристаю потом к кому попало, это два. И давай, приводи себя в порядок и спускайся на кухню, выпьешь таблетки и съешь что-нибудь легкое, - после этих слов блондин спокойно развернулся и вышел, оставив Какаши тупо пялится вслед и осмысливать сказанное. Не пристаю к кому попало… О чем это он? Какаши поразила нехорошая догадка. Он же не… Он же не мог, ведь правда? Или мог? Всплывшее в голове воспоминание пробилось сквозь тупую боль и вызвало тихий вздох ужаса. Его почти выгружают из такси и ведут к дому. Его провожатые и сами с трудом на ногах стоят, но все-таки доводят его до двери и сдают с рук на руки открывшему им дверь Минато. Тот, кажется, от шока потерял дар речи и свой обычный оптимизм. Видеть обычно собранного и аккуратного Какаши в таком состоянии… На краткий миг у Намикадзе мелькает мысль, что пьян на самом деле он сам, и это – его личные глюки. Но запах перегара и пьяное бормотание повисшего на нем мужчины быстро возвращают его в реальность. Теперь надо как-то транспортировать эту тушку наверх, в его комнату. Или лучше оставить внизу? Пока блондин прикидывает собственные силы, Хатаке немного приходит в себя, но не отстраняется, а напротив – прижимается ближе, обхватывая бывшего учителя за талию и уютно утыкаясь носом в шею, с удовольствием вдыхает любимый запах – кофе и какой-то невнятный гель для душа, которыми старший журналист так любит пользоваться, с ароматизатором то ли леса, то ли каких-то ягод. А может, всего сразу. Минато, которому он тихо пыхтит уже куда-то в ключицу наконец принимает решение попытаться затащить нерадивого ученика наверх, и пытается достучаться до разума, скрытого сейчас под алкогольными парами. - Какаши-кун…Эй, Какаши, - Намикадзе тихонько встряхивает его за плечи, отрывая от себя, с чем тот категорически не согласен и пытается вернуться в прежнее положение. - Да подожди ты! Как маленький, честное слово, - добродушно ворчит Минато, - ты идти-то сам сможешь, нет? Какаши выпрямляется, заглядывая старшему в глаза. И вот тут-то это и случается. Руки Хатаке по-прежнему лежат на чужой талии, Минато так близко, совсем рядом, смотрит в недоумении большими синими глазами, и губы у него такой красивой формы, с четким изгибом, чуть пухлые, немного обкусанные, от этой привычки Минато никак не может избавиться, и наверняка очень мягкие и нежные. Выпитый алкоголь значительно влияет на адекватное мышление, и поэтому Какаши позволяет себе то, о чем мечтал уже очень давно. Как завороженный, не отрывая взгляда, он наклоняется к таким желанным сейчас губам и осторожно накрывает их своими. Сначала просто касается и уже сейчас внутри все взвивается, горит от восторга, дыхание перехватывает, потому что Минато совершенно такой, как он и представлял. Не встретив сопротивления Какаши меняет положение рук, одной по-прежнему придерживает блондина за талию, а второй трепетно касается шелковых на ощупь золотистых волос. Он пытается углубить поцелуй, но губы Минато сомкнуты, а сам он стоит в его объятиях, даже не шевелясь. Какаши настойчиво проводит языком по нежной коже, но тут его удача заканчивается, Намикадзе резко отталкивает его от себя и отскакивает к стене. Его колотит, от шока, от гнева или от ужаса – непонятно. Он нервно прижимает тыльную сторону ладони к губам, и вид у него при этом такой, как будто он сейчас заплачет. Какаши даже кажется, что он видит слезы, сверкнувшие в уголках глаз в тусклом свете прихожей. Ему физически больно смотреть в эти глаза – шок, растерянность, злость и какая-то еще, непонятная ему эмоция, вызывает в нем самом бурный отклик. Хатаке нерешительно тянет руку к человеку, замершему у стены, желая объяснить, успокоить… - Не подходи! Внезапный вскрик заставляет его замереть на месте. Он примирительно поднимает руки и делает шаг назад. - Совсем с ума посходили! То Наруто с лучшим другом целуется, теперь ты туда же!, - нервно кричит Минато, и замечая очередное движение, повторяет, со слезами, да, теперь Какаши уверен, что это слезы, на глазах - не подходи ко мне! Не приближайся! Сенсей…Я.., - Хатаке не находит слов для оправдания, - простите..., - наконец говорит он, - я.. не знаю, как так вышло. - Иди проспись. Поговорим утром, - Минато с трудом находит в себе силы успокоится и кивает Какаши на лестницу. Тот покорно проходит мимо, краем глаза замечая, как блондин нервно дергается от его близости, и ускоряет шаг, лишь чудом не свернув ничего по пути, почти падает на кровать в своей комнате. Засыпает он, несмотря на волнение и горькое разочарование почти мгновенно. Вспомнив вчерашние события Какаши с ужасом смотрит на собственно отражение в зеркале. Не сдержался. И как теперь объясняться? И позволит ли Минато ему остаться после этого? И кстати, почему реакция была именно такой? Не отвращение, не гнев, что было бы логично, а слезы и страх? Да, Минато всегда был эмоциональным, но не настолько же. Как девица, честно слово, даже не врезал, а заплакал. Обуреваемый подобными мыслями Какаши задумчиво вытер волосы, переоделся в сухое, и, решительно вздохнув, начал спускаться вниз, навстречу, пожалуй, самому важному разговору в его жизни.