* * *
Её сестра, Джессика Гилмор, жила в большом двухэтажном доме из белого сайдинга. Про себя Джозеф окрестил его мечтой фермера. Большое крыльцо, на котором уместилась скамейка, задвинутое в угол кресло-качалка и ещё куча всякого барахла, распиханного по коробкам. Мансарда с маленьким полукруглым окошком. Синяя черепичная крыша с небольшими следами ржавчинами — дождь в этом районе был частым гостем. Снаружи дом казался большим, эдакий добродушный улыбающийся здоровяк, распахнувший объятия своему новому жильцу. Надтреснутое корыто возле покосившегося почтового ящика напоминало, что когда-то здесь водилась живность. Миссис Блэр заглушила двигатель и потянулась к сыну, пока Джессика, на ходу вытирая руки о фартук, торопилась к машине. — Я люблю тебя, солнце, — Джозеф улыбнулся. Он ещё не поставил на себе крест, но честно признался, что не заслужил эту женщину. — И я тебя, мам. Миссис Блэр чмокнула его в нос и вылезла из машины. Джозеф последовал её примеру. Пока его мама обнималась с сестрой и восхищалась новым цветом её волос, он разминал затекшие конечности. Дорога выдалась долгой, а остановок они почти не делали. Ноги и спина буквально отваливались. Джозеф как раз потягивался, устремив сцепленные в замок руки к бледно-желтому осеннему солнцу, когда из дома высыпали остальные обитатели. Первым к нему подбежал неуклюжий лопоухий бигль. Присев, Джозеф осторожно протянул ему раскрытую ладонь для знакомства. Остановившийся в нескольких шагах от него молодой человек, казавшийся ровесником Джозефа или чуть помладше, смотрел неодобрительно и как будто даже со злобой. Не выдержав, он схватил собаку за ошейник и оттащил в сторону. Джозеф с ухмылкой посмотрел на него снизу вверх. — Приветик. — Привет, — сквозь зубы выплюнул незнакомец, а после обернулся к подошедшему мужчине и, смерив его недовольным взглядом, вместе с собакой ушел в дом. — Это Майкл, он на самом деле не злой, просто сегодня почему-то не в духе, — как бы оправдываясь, улыбнулся мужчина. — Я — Остин, ты, наверное, не помнишь, совсем маленьким был, когда мы в последний раз виделись, — протараторенная речь звучала как вызубренный текст и от того немного отдавала страхом. Джозеф поднялся и пожал протянутую руку. Она оказалась теплой, а подушечки пальцев немного шершавыми. — Джозеф. Но лучше просто Эф. — Это правда, — вмешалась в разговор миссис Блэр, — он терпеть не может официальные обращения, — Джозеф только кивнул в знак согласия и развел руками. — Мой дорогой, — женщина, заключившая Джозефа в объятия, как две капли воды была похожа на его мать. Тот же острый нос, передавшийся по наследству и ему. Растянувшиеся в едва заметной улыбке уголки губ. Даже ямочка на правой щеке. Их отличал разве что цвет волос. У миссис Блэр он был натуральный рыжий. Джессика же перекрасилась в теплый каштан. — Ты так вырос. — А я теперь понимаю, почему мама на самом деле переехала в Мэдисон, здесь такая конкуренция, — Джессика смущенно засмеялась и шутливо хлопнула его по плечу. — Цвет волос просто потрясающий. — Ещё бы, я ради него несколько раз ездила в Чикаго, — она перешла на заговорщицкий шепот, — отличный салон, а парикмахер такой красавчик, — они переглянулись и, переведя взгляд на Остина, дружно рассмеялись. Мистер Гилмор только махнул на них рукой. Он стоял с миссис Блэр, выпытывая местонахождение ее мужа. — Маркус остался с девочками, — Джессика, подслушивающая их разговор, несильно ткнула Джозефа в бок. — Как твои сестры? — тот лишь многозначительно хмыкнул. — Развлекаются тем, что издеваются над людьми, которые не знают о том, что они близнецы. Мистер Гилмор, длинный как палка с густой копной светлых волос, обошел машину и открыл багажник. Джозеф взял не так уж и много вещей, и начинал запоздало об этом жалеть — ведь неизвестно, сколько он тут пробудет. Все его пожитки уместились в один чемодан и небольшую спортивную сумку. Плюс акустическая гитара. Новая. Купленная мистером Блэром после того, как старая разлетелась в щепки. По большому счету своего отца Джозеф тоже не заслуживал. Приобняв племянника за плечи, Джессика завела его в дом. Он успел взять только гитару, остальные же вещи взвалил на себя Остин. Его движения выглядели рубленными. Широкие рваные шаги. Резкие наклоны. И всё это непременно сопровождалось шумными вздохами и бормотанием под нос. Джессика лишь хихикала, поглядывая на мужа с любовью. Майкл сидел в столовой. Склонившись над тетрадью, он делал домашнее задание — Джозеф точно не понял какое, но там были цифры, так что скорее всего по математике. На двоюродного брата, с интересом изучающего его, он предпочел не обращать внимания. От отца ему досталась дерганность, правда не так сильно бросающаяся в глаза. Майкл грыз кончик карандаша и дергал ногой. — Мы так и не познакомились, — Джозеф сел напротив. От него не скрылась легкая враждебность, почти сразу спрятавшаяся за маской фальшивого гостеприимства. — Уверен, отец сказал, как меня зовут. А мама всю неделю только и жужжала: «Джозеф поживет с нами какое-то время», «Надо сделать копию ключей Джозефу», «Интересно, Джозеф любит овсянку на завтрак», — передразнивая мать, парень, казалось, становился всё злее. — Можно просто Эф, — мягко поправил Джозеф. Майкл даже бровью не повел, вернувшись к примерам по математике. — Буду иметь в виду, Джозеф. Светлые, явно крашенные волосы двоюродного брата были слегка растрепаны. У Джозефа на языке крутилось одно единственное слово, характеризующее его внешность — смазливый. Хотя узнай тот об этом, наверняка бы набросился с кулаками. Майклу нравилось открыто демонстрировать агрессию, будто это было синонимом силы. Но сам он выглядел до смешного хрупким. Узкое лицо, бледная веснушчатая кожа, почти белые пухлые губы и вечно настороженный взгляд пронзительно-голубых глаз. Пока Джозеф смотрел на двоюродного брата, ему в голову пришло ещё одно определение, которое Майкла тоже бы не порадовало — миленький. — Как зовут собачку? — будничным тоном поинтересовался Джозеф. Майкл дернулся. Он явно злился на то, что намек остался непонятым и его не оставили в покое. — Пират, — ответила за сына Джессика. — Пойдем, Эф, покажу тебе твою комнату. Думаю, тебе должно понравиться, можешь делать с ней всё, что захочешь. Вероника сказала, ты любишь экспериментировать со стилем. Ну да, любил. Джозеф всегда считал себя творческой личностью. Однажды ему в голову пришла идея притащить с помойки порванный торшер и, вкрутив в него лампочку, дающую томно-розовый свет, любоваться расползающимися по стенам и потолку причудливыми пятнами. Или выкрасить стену в градиент оранжевого и поверх черным нарисовать семейство жирафов. Кажется, оба этих раза Джозеф был под кайфом, но, по сути, это ничего не меняло. Эф и на трезвую голову чудил будь здоров. А разрисованная стена отцу даже понравилась. Ну, или он правдоподобно соврал. Джозеф провернул это вместе с Айзеком. Счастливое воспоминание, которое теперь хотелось удалить из головы без возможности восстановления. Вместе с Джессикой Эф поднялся на мансарду. Улыбаясь, тетя открыла невзрачную коричневую дверь, позволив Джозефу зайти первым. Он сразу полюбил свою новую комнату, по большей части за то, что потолком там выступал скат крыши. В остальном здесь было пусто. Напротив полукруглого окошка, которое Джозеф заприметил еще с улицы, стояла самая простая деревянная полутороспальная кровать, укрытая клетчатым пледом. Рядом — пустая тумбочка. У окна — письменный стол с придвинутым к нему стулом. Тоже голый, не считая одинокого цветка в горшке. Он не был похож на кактус, так что с тенью грусти Джозеф отметил, что придется за ним ухаживать. Стену у двери занимал большой шкаф, скорее всего из дуба, со скрипучими дверцами и прислоненным к нему ростовым зеркалом. Джозеф догадался, что скорее всего это была старая мебель, которую по какой-то причине Гилморы не стали выбрасывать после ремонта. Но его это вполне устраивало. Джозеф здесь только гость, и должен быть благодарен за то, что тетя, дядя и двоюродный брат вообще согласились его приютить. — Ванную комнату придется делить с Майклом, она на втором этаже. Позже я покажу тебе её, — нерешительно добавила тетя. — Ну, что скажешь? — Отличное место, чтобы расшевелить фантазию, — Джессика рассмеялась и плюхнулась на кровать, раскидывая руки. — Осмотрись пока. Я купила это зеркало в местном магазинчике, надеюсь оно будет в пору. Не ожидала, что ты окажешься таким длинноногим. Джозеф подошел к зеркалу и прыснул. Он стоял не вплотную, но все равно край беспощадно отрезал его голову, словно палач, без лишних слов исполнивший приговор. Джозефу пришлось пригнуться, чтобы рассмотреть лицо, казавшееся ему иногда симпатичным иногда безобразным в зависимости от настроения и времени суток, темные волосы, уложенные на правую сторону, широкие брови, выгоревший шрам на левом виске и треугольник из родинок на правой скуле, уходивший к уху. Цвет глаз он унаследовал от матери — болотно-зеленый, становившийся почти черным, когда портилось настроение. Или, когда Джозеф был под наркотой. — Чем хочешь заняться? Можешь отдохнуть, или разобрать вещи, или помочь нам с обедом, — несмотря на внешнее спокойствие, Джессика явно переживала. Возможно даже пыталась понять, не слишком ли непосильную ношу взвалила на плечи себе и своей семье. — У меня встреча с психотерапевтом, — опустив глаза в пол, признался Джозеф. Он не знал, откуда берется это липкое, неприятное чувство, схожее с желанием вымыть с мылом руки. Ему не было стыдно, но голос все равно становился тише, а мышцы превращались в натянутую струну. Джессика хлопнула себя по лбу. — Прости. Конечно, я помнила, просто иногда становлюсь такой рассеянной. Остин подбросит тебя и заодно покажет город. Когда они спустились, из кухни выглянула миссис Блэр. Поправив кулон, когда-то подаренный Маркусом, она подошла к сыну и протянула ему воду и обезболивающее. — В двенадцать у нас встреча с Сарой, ты же помнишь? Я подвезу тебя. — Этим займется Остин, а ты, — Джессика взяла сестру за талию, — поможешь мне с ужином. Неохотно, но Вероника согласилась. Она поцеловала сына в лоб, и, забрав пустой стакан, ушла на кухню. Мистер Гилмор, уже накинувший потертую коричневую куртку, достающую ему почти до колен, переминался с ноги на ногу, дожидаясь племянника. Джозеф переобулся, проверил зарядку на телефоне и, поравнявшись с ним, сообщил, что готов ехать. — На обратном пути можем немного прогуляться, — предложил Остин, пока они шли к машине, — покажу тебе школу. — Было бы здорово, — протянул Джозеф. Осторожность, с которой Джессика обращалась с племянником, ещё сильнее звучала в действиях и словах Остина. Она отличалась от той, какая обычно бывает при первом знакомстве. Дядя и тетя хорошо знали племянника, у них были долгие беседы с мистером и миссис Блэр. Им рассказали обо всех его плохих сторонах, привычках и наклонностях. А еще они были осведомлены об истинных причинах его переезда — о том, что произошло с Джозефом в его прошлой школе и почему ему было жизненно необходимо сменить обстановку большого города на что-то более спокойное и умиротворенное. — Остин, — на короткий миг они пересеклись взглядами через зеркало заднего вида, — Я не разбитая ваза и не побитая собака. Будет здорово, если вы с Джессикой перестанете томно вздыхать и бросать на меня жалобные взгляды. — Вероника сказала, у тебя кошмары, — заметил Остин, на что Джозеф только хмыкнул. — Ну да, в них зомби откусывают мне руку и кое-что еще. Они снятся мне с десяти лет. Просто надо меньше ужастиков на ночь смотреть. Может, Остин и не поверил словам племянника до конца, но после них выглядел уже не таким зажатым. Во всяком случае его плечи уже не выглядели такими зажатыми. Мистер Гилмор включил радио и негромко подпевал. Звучал старый хит Queen, так что Джозеф присоединился к нему — благо лекарство подействовало, и голова почти не болела. К концу дороги Остин так разошелся, что его племяннику пришлось одним глазом присматривать за рулем, чтобы машина не выехала на встречную полосу. — Прости, иногда меня заносит. Просто Джесси не выносит музыку в машине, боится, что мы попадем в аварию. А Майкл никогда не подпевает, — Джозеф только улыбнулся. — Было весело, — бросил он через плечо, прежде чем зайти в здание из светлого кирпича, на последнем, пятом, этаже которого располагался кабинет его психотерапевта. Остин успел крикнуть, что заберет его через час, и дверь за Джозефом с тихим хлопком закрылась.* * *
Очень быстро Джозеф пожалел об отсутствии в доме лифта. Между третьим и четвертым этажами в боку начало покалывать. На последних ступенях у него уже перехватывало дыхание. Конечно, он понимал, что немного потерял форму, но даже не догадывался, что всё настолько плохо. И то, что в доме были высокие потолки, служило слабой отмазкой — раньше Джозеф запросто делал сальто или пробегал не меньше семи миль и прекрасно себя при этом чувствовал. Отдышавшись, он постучался в дверь, табличка на которой гласила, что это кабинет доктора Грегори, и, получив разрешение, вошел. Что же, с потолками Джозеф не ошибся. А благодаря окнам в пол света было тут даже больше необходимого. Напротив двери стоял стол, уставленный лотками, забитыми бумагой, и с симпатичными стаканами с разной канцелярской ерундой. Монитор был поставлен боком, возможно, чтобы не мешало солнце — никаких штор или жалюзи в кабинете не было. Вдоль стены стояла кушетка, на которую ему предстояло лечь. Рядом, придвинутое к столу, кожаное кресло. На противоположной стене висела картина — кролик, заложивший одно ухо и спокойно жующий морковку. — А, Эф, наконец. Я уже заждалась тебя, — дежурно улыбнувшись, поздоровалась доктор Грегори. — Привет, — Джозеф кинул взгляд на кушетку, — я прилягу? — Конечно, — психотерапевт не спускала с него внимательных карих глаз. — Как тебе будет угодно. В докторе Грегори легко угадывались индийские корни — смуглая кожа, выразительные брови. Шелковистые темные волосы были завязаны в толстую косу. Темные большие глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Каждое её движение завораживало своей плавностью. Джозеф лег, положив под голову скрещенные руки. Он не помнил, когда последний раз спал. Возможно, пару дней назад? Или неделю? Кажется, Джозеф отрубался на несколько часов в прошлый понедельник. Знать бы только, какой сейчас день недели. Наверное, ложиться на кушетку было ошибкой. Стоило выбрать кресло. Теперь Джозеф отчаянно боролся с желанием закрыть глаза и перестать существовать хотя бы на несколько часов. — Меня зовут доктор Сара Грегори. — Джозеф. Можно просто Эф, — парень посмотрел на перевернутый силуэт психотерапевта. — По всей видимости про это вам уже рассказали, — заметил он, припоминая первые минуты их встречи. — Доктор Саркар, верно? Гордон Саркар, американец индийского происхождения, был его психотерапевтом в Мэдисоне. Обычно во время сеансов Джозеф смотрел на его большой широкий нос, не дававший спадать очкам в тонкой оправе. Доктор Саркар любил заводить долгие и довольно занудные разговоры на тему честности, умении просить о помощи и уважении к себе и окружающим. Его голос, всегда спокойный, с нотками необходимого нравоучения, убаюкивал. Пару раз Джозеф и правда засыпал. И ни разу доктор Саркар не потревожил его. Но чаще они разговаривали о наркотиках. Доктор Саркар, задав наводящий вопрос, отступал, а на невидимую сцену выходил сам пациент. Прокашлявшись и внимательно наблюдая за реакцией несуществующих зрителей, словно начинающий стендап-комик, Эф вспоминал моменты из прошлого, всегда заканчивая монолог нервным смешком. Он не чувствовал исцеления от таких исповедей. Только стыд. Доктор Саркар молчал, иногда, если Джозеф отклонялся от назначенного курса, вопросами возвращал его на нужную тропинку, а в конце сеанса, как опытный дирижер, подводил пациента к очевидному выводу. Наркотики — зло, и Джозеф сам испортил себе ими жизнь. Доктор Саркар так и не дождался истории о том, как пациент попробовал эту дрянь первый раз — Джозеф не смог бы рассказать её, не упомянув Айзека. Произнести это имя вслух он не мог. Не хотел. Ничего, связанного с ним, если можно. — Как тебе город? Уже успел осмотреться? — Сара пересела в кресло. Джозеф слышал шелест страниц блокнота, который доктор листала в поисках нужного места. Щелкнула ручка. — Мы только приехали, но дядя обещал показать школу на обратном пути. — Это замечательно, — улыбнулась Сара. Она немного помолчала, прежде чем продолжить. — Ладно, Эф, это наша первая встреча, поэтому думаю нам надо проработать основные правила, пока ты тут осваиваешься. Дисциплина неотъемлемая часть твоего лечения, а искусственные ограничения помогут с её выработкой. Согласен? — Джозеф обреченно кивнул. — Может, у тебя самого есть идеи? — Никакой наркоты? — хмыкнул пациент. Сара солидарно кивнула и занесла правило в блокнот. Правило #1. Воздержаться от употребления наркотических средств. — А еще? — Джозеф сделал вид, что задумался, и прикусил обратную сторону щеки. Сара решила подсказать. — Что думаешь насчет выпивки и сигарет? — Да здравствует образ жизни трезвенника? — Умница, — похвалила психотерапевт, сделав вид, что не заметила проскользнувшего в его голосе сарказма. Правило #2. Воздержаться от употребления спиртного и сигарет. — Что, даже одну нельзя после секса? — без тени смущения поинтересовался Джозеф. Сара хитро улыбнулась. — Кстати об этом… — И зачем я только рот открыл, — простонал парень и закрыл лицо руками. Правило #3. Никакого секса без обязательств. — Отношения — это ответственность, — попыталась объяснить Сара. В ответ пациент пробубнил что-то неразборчивое, не отнимая руки от лица. — И не должны начинаться с секса. — Ладно, — Джозеф сел и притянул ногу к груди. — Что там дальше по списку? Теперь я точно готов ко всему. — Никаких вечеринок. Ты лучше меня знаешь, что там тебя поджидают сплошные искушения. — Бьёте по больному, — выдохнул пациент. На самом деле, после всего, что произошло, Джозефа не особо-то и тянуло уйти в отрыв. Просто когда-то он любил вечеринки. Это чувство расслабленности, совершенно не связанное с наркотиками, люди, снующие то там, то здесь, среди которых особенно приятно было встречать знакомые лица. Гул голосов, сливающийся с музыкой. Соприкосновения разгоряченных тел. Ничего не значащие разговоры. Новые знакомства, пусть даже без продолжения. Живые, неподдельные эмоции. Так много всего. Лишившись этого, Джозеф как будто терял часть себя. Правило #4. Отказаться от посещения вечеринок. — Всегда можно найти выход, — попыталась ободрить его Сара. — В крайнем случае можно посетить одну, обговорив все условия с дядей и тетей. Кстати, о них. Очень важно быть честным со своей семьей. — Я никогда не вру, — задетый её словами, Джозеф не смог скрыть обиду. Сара виновато улыбнулась. — Я не имею в виду ложь. Сейчас важно честно говорить о своих проблемах. Если вдруг почувствуешь, что тебя накрывает и ты не справляешься, сразу звони мне. Мы обязательно что-нибудь придумаем. — По рукам, док, — Джозеф медленно выдохнул. Едва уснувшее чувство вины снова проснулось, выпуская когти просто чтобы припугнуть. Правило #5. Честно говорить о своём состоянии. — Думаю, можно переместить это правило в начало. Как думаешь? — Джозефу нравилась привычка Сары советоваться с пациентами. Пусть сейчас от него мало что зависело, но это давало ощущение эфемерной свободы. Не другие, а он заковывает себя в наручники. И не потому, что этого ждет от него общество, а Джозеф сам решил, что так будет лучше. — Думаю, порядок не так важен. Главное, что я теперь без секса. Кстати, не подскажешь, где тут магазин для взрослых? — его вопрос Сара оставила без ответа. — Что касается занятий, — доктор Грегори, строго взглянув на пациента, перелистнула страничку, — надеюсь, ты понимаешь, что их посещение обязательно? Это даже не обсуждается. — Ладно, — протянул Джозеф. — Всё равно больше нечем заняться. — А это уже следующий пункт. Тебе нужно найти хобби. Что ты делаешь, чтобы успокоиться? — В последний раз выкинул стул из окна, — Джозеф хмыкнул, надеясь, что ему только показалось, что шутка вышла уж слишком мрачной. — Шучу. Играю на гитаре или калимбе, если, конечно, не лежу, тупо таращась в потолок. — Что такое калимба? — в голосе Сары звучал неподдельный интерес. Эф шумно выдохнул. — Его называют африканским барабаном, но, как по мне, у далеких от музыки людей от этого определения может сложиться неправильное впечатление, — Джозеф опустил ноги на пол и повернулся так, чтобы оказаться к доктору Грегори лицом к лицу, — Его еще называют африканским ручным фортепиано. Скажем так, это коробка с круглым отверстием, полая внутри, её называют резонантным корпусом, а на ней закреплены своеобразные пластины-язычки, обычно металлические. Калимбы бывают большие, тогда звук напоминает низкий, очень густой гул. А есть маленькие, как у меня. У них хрупкое, стеклянное звучание. Очень похоже на музыкальную шкатулку, — в конце своей маленькой лекции Джозеф улыбнулся. Сара затаила дыхание. Конечно, доктор Саркар рассказал ей о том, что юноша любит музыку, но она даже представить не могла, насколько сильна эта любовь. Почти одержимость. Во время монолога глаза Джозефа блестели, он сам светился — и сияние это исходило изнутри. Пережитый им кошмар потерял свою силу и не мучал его. Недолго, но всё же. — Ты мне как-нибудь сыграешь на этой своей калимбе? — Сара шутливо улыбнулась. Джозеф кивнул. — Меня дважды просить не нужно. Правило #6. Посещать занятия в школе обязательно. Правило #7. Найти хобби, которое бы отвлекало от мрачных мыслей. — Может, на этом остановимся? — простонал Джозеф. Он уже плохо представлял, что сделает его жизнь еще невыносимей. — Осталось немного. Мы еще не поговорили об азартных играх, — Джозеф повернул к ней полное скорби лицо. — Карты на раздевание? А какой в этом теперь смысл. — И все-таки, — настояла доктор Грегори и склонилась над блокнотом. Правило #8. Воздержаться от любых азартных игр (даже на интерес). — Как думаете, удастся убедить отца, что шахматы тоже относятся к азартным играм. А то он обожает уделывать меня, — Сара впервые улыбнулась его шутке, но, как и остальные, оставила без ответа. — Есть мысли, что еще нужно добавить в наш свод? — Прислонившись затылком к стене, Джозеф потер виски. У него снова начинала болеть голова, и парень нисколько не сомневался, что это из-за ограничений, подобно тюремным прутьям ограничивающих его жизнь. — Не знаю, зарядка каждое утро? — предположил он без особого энтузиазма. Сара кивнула. — Почти. В течение дня ты должен придерживаться расписания. Приемы пищи в одно и то же время, зарядка по утрам, проветривание комнаты на ночь. Понимаешь, о чем я? — Джозеф немногословно кивнул. — Самое главное в этом, комендантский час. Обговори это с тетей. Тебе нужно будет возвращаться домой не позже определенного времени. — Я знаю, что такое комендантский час, — Джозеф сцепил руки в замок. Раздражение перешло на гортань, сделав его голос жестким и отреченным. Это не скрылось от доктора Грегори. — Поверь, это пойдет тебе на пользу, — их зрительный контакт продлился дольше положенного по регламенту. Правило #9. Придерживаться расписания. — Это всё? — Джозеф устало почесал щеку. Сеанс подходил к концу, и ему не терпелось выбраться на свежий воздух. — Есть еще кое-что, — осторожно начала Сара. — Но это совсем не трудно. Считай, полезная привычка. Просто благодари кого-нибудь каждый день. Любого человека. Брата. Повара в столовой. Учителя. Друзей. Можно повторяться. — Ага, — хмыкнув, Эф покачал головой. — Считаете, я разочаровался в людях? Это не так. — После того, что сделал Айзек… — начала было Сара, но пациент прервал ее движением руки и встал с кушетки. — Ладно, если ты настаиваешь, так и быть. Спасибо за сеанс, — он мысленно поставил галочку напротив десятого пункта правил. — До понедельника. — Пока, Эф, — доктор Грегори прикусила губу, провожая его взглядом. Правило #10. Каждый день находить повод для благодарности. Наверное, она поспешила бередить еще не зажившую рану — сказалась неопытность. Сара сделала еще несколько заметок на будущее, закрыла блокнот и, подойдя к окну, постаралась сосредоточиться на проблемах пациента, который вот-вот должен был постучаться в её двери.* * *
Когда Джозеф вышел, Остин ждал его у машины. Он держал в руках два больших, уже подтаявших рожка ванильного мороженого, один из которых был вручен племяннику. Остин заговорщицки подмигнул ему и сел в машину. — Только не рассказывай Джесси, а то она начнет ворчать, что это я порчу тебе аппетит, — продолжая улыбаться, он завел двигатель, — ну что, готов подпевать Фредди? Натянув немного усталую улыбку, Джозеф кивнул. Он наслаждался спокойствием, которым дышал Холбрук, его немноголюдными улицами, одетыми в багряный красный. Они проехали книжную лавку, на витринах которой владелец выставлял новинки. Возле скромной лютеранской церкви, разрезающей небо острым шпилем, стояли молодые люди, бурно дискутирующие друг с другом. В их руках Джозеф успел заметить кружки для пожертвований. Они проехали мэрию — величественное здание с колоннами и отдыхающими на ступенях подростками, проехали мимо улицы, с одной стороны которой тянулось спортивное поле, и остановились возле ворот, которые сейчас были заперты. Остин опустил стекло со стороны Джозефа. — А вот и твоя будущая школа. Как две капли воды она была похожа на школу в Мадисоне. Тот же багряно-красный кирпич, маленькие окошки в три ряда, плоская крыша. У входа развивались флаги — страны и штата. Рядом чьи-то заботливые руки разбили лужайку, на которой в хорошую погоду скорее всего любили поваляться студенты. Для тех, кто боялся испачкаться, установили лавочки. — Ну, как тебе? Здание, конечно, старое, но внутри по-своему уютно. Есть бассейн и небольшой тренажерный зал. Просторные коридоры, маленькие классы, — Остин так сильно старался прорекламировать это место, как будто ему за это заплатили. — А ещё, по крайней мере в моё время, здесь очень вкусно кормили. — Мне нравится, — улыбнувшись, соврал Джозеф. Ну вот, и пяти минут не прошло, а он уже нарушает правила. С другой стороны, разве что-то изменилось бы, скажи он, что школа ему не понравилась. Будь его воля, Джозеф вообще бы перешел на домашнее обучение. Но по словам доктора Саркара изоляция могла навредить выздоровлению. Да и одиночество Джозеф никогда не любил. Они вернулись домой в разгар дня. Майкл сидел перед телевизором, на который даже не смотрел, увлеченный перепиской. На вошедших родственников он не обратил внимания, только вяло кивнул в ответ на приветствие отца. Вероника с сестрой накрывали на стол. Она улыбнулась сыну и передала ему тарелки. С ними Джозеф направился в столовую. — Вот, бери пример, — уперла руки в бока Джессика, глядя на сына. Майкл только закатил глаза и, выключив телевизор с нескрываемым раздражением, ушел на второй этаж. Взрослые проводили его встревоженными взглядами. — Он хороший, правда, — снова попыталась оправдать его миссис Гилмор. — Просто ему нужно время привыкнуть. Через полчаса все сели за стол. Даже Майкл, который, казалось, ни на минуту не хотел расставаться с телефоном, присоединился к обеду. Он сел подальше от Джозефа и набросился на жареную курицу и овощи. Джессика налила ему сок и взъерошила волосы на макушке. — Как прошла встреча? — поинтересовалась Вероника у сына. — Отлично. Теперь на моем шоссе жизни сплошные дорожные знаки: круговое движение, осторожно опасный поворот, сбросьте скорость до шести миль в час, только однополосное движение, — похвастался Джозеф, отправляя кусочек брокколи в рот, — м-м, очень вкусно. — Спасибо, — миссис Блэр не унималась. — А как тебе доктор Грегори? — О, она классная. Думаю, мы поладим. — Она прислала мне по емейлу правила. Распечатай и повесь где-нибудь над кроватью, — Майкл хмыкнул, ковыряясь вилкой в тарелке. Он морщился каждый раз, когда Джозеф открывал рот, как будто один голос двоюродного брата уже доставлял ему дискомфорт. — Да, мэм, — Джозеф каждый раз напоминал, что она делает это только из лучших побуждений. Но как же иногда хотелось сбросить с себя оковы родительской гиперопеки и снова почувствовать себя свободным. — Лучше скажи, когда ты возвращаешься домой. — Я хотела задержаться на пару дней, — Вероника вздохнула, выражая разочарование. Они коротко переглянулись с сестрой. — Но Маркус не справляется с девочками, к тому же у него много работы. Так что мне придется уехать уже вечером. — Тогда тебе надо отдохнуть, — заметил Джозеф. Вероника погладила его по руке. — Знаю, милый. Потом они говорили о всякой ерунде — еженедельный ярмарках, рынке, благотворительных вечерах, часто проходивших в стенах школы — и Джозеф расслабился. Ему не нравилось ощущать себя букашкой, которую рассматривают под микроскопом. Он чувствовал себя гораздо спокойнее и мог поддержать разговор, когда речь шла об отвлеченных вещах. Когда Остин рассказал, что они проезжали мимо школы, Джессика попыталась вовлечь в разговор сына, но тот от этого только сильнее ушел в себя. До конца обеда Майкл сидел, чуть отстранившись и не поднимая глаз, а потом закрылся в спальне. — Надеюсь, вы подружитесь, — сказала Джессика, когда Джозеф помогал ей расправиться с посудой. — Он тяжело сходится с людьми. — А как иначе, — Эф ободряюще улыбнулся, проглатывая царапающие горло сомнения. Он может и не был против сблизиться с двоюродным братом. Только вот Майкл возвел слишком высокий забор. Не перепрыгнешь. Прибравшись на кухне, Джозеф вернулся в комнату. Миссис Блэр спала на его кровати. Поправив укрывавший её плед, Джозеф принялся разбирать вещи — прислонил гитару к стене рядом с тумбочкой, повесил кое-что из одежды в шкафу. Может, это рутина его так утомила, или день действительно выдался длинным, но Джозеф не мог и не хотел больше ничего делать. Он мысленно сделал пометку докупить вешалок и лег рядом с матерью. Глаза слипались. Джозеф повернулся на бок и обвел указательным пальцем профиль миссис Блэр. Его мама была такой красивой, полной жизни женщиной. Какое-то время он не мог смотреть ей в глаза — мешало жгучее чувство стыда. В каждой ранней морщинке, седом волоске была его вина. Вероника не проснулась от его прикосновений, и Джозеф решил, что вместо того, чтобы валяться, лучше сходить в душ — смыть дорожную грязь и сонливость. Из ванной Джозеф вышел обновленным человеком. Немного гудело в висках, но это сказывалась усталость. Он было уже прошел мимо спальни Майкла, но, резко остановившись, все-таки заглянул внутрь. Конечно, прежде постучавшись. Его двоюродный брат сидел на кровати, привычно уставившись в телефон. Он поднял взгляд на непрошенного гостя и замер с открытым ртом. Осознав, что бесстыдно пялится на обнаженный торс, Майкл отвел взгляд. — Тебе чего? — спросил он, не глядя на Джозефа. — У тебя всё в порядке? Может, что-то тревожит? — Только твое присутствие в моей комнате, — пересилив себя, Майкл все-таки посмотрел на него. Прямо в глаза. Джозеф мягко улыбнулся, как будто слова двоюродного брата нисколечко его не задели. — Ну, это не проблема. Он пытался понять Майкла, но не получалось. Джозеф же не претендовал на его кровать, зубную щетку или стул. Ему просто нужно было укромное место и немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью, что теперь всё будет по-другому. А потом, к величайшей радости двоюродного брата, он уедет. Туда, где Айзек оставил от его жизни одни руины. Поднимаясь по лестнице на мансарду, Джозеф на короткое мгновение почувствовал усилившееся головокружение. В нос ударил запах пороха, в глазах потемнело, и чтобы не упасть, он схватился за перила. Сердце бешено билось, грозясь выскочить из груди. Джозеф зажмурился до боли в веках и снова открыл глаза. Ему не показалось. Темнота впереди казалась такой незнакомой и пугающей. — Ма-ам, — он боялся пошевелиться. Что это? Очередной кошмар? Мысли путались и липли друг к другу, как будто близняшки испачкали их в чем-то сладком. Откуда-то сверху послышались торопливые шаги. В полумраке сонное лицо миссис Блэр казалось еще бледнее. — Что такое? — она сглотнула, вслушиваясь в рваное сердцебиение сына. Джозеф пугливо озирался по сторонам. — Где мы? Такое уже случалось. Всего один раз. Тогда провал в памяти был коротким — Джозеф забыл всего час или два своей жизни. Ничего страшного — один или два потерявшихся кирпичика в необъятном глазу доме их воспоминаний. Сейчас же в его глазах было столько ужаса, что миссис Блэр поняла сразу — выпало как минимум несколько дней. Она прижала его к груди, придерживая голову. Джозеф дрожал, его дыхание сбилось, а сердце опережало привычный ритм на несколько тактов. Внизу лестницы показалась Джессика. Она не спрашивала, только смотрела на сестру, меняясь в лице, будто они обменивались информацией телепатически. — Пойдем в комнату, милый, — Вероника обхватила лицо сына ладонями, вынуждая посмотреть в глаза. — Я всё тебе расскажу, а потом ты ляжешь спать, ладно? В прошлый раз память вернулась. Врачи осмотрела Джозефа и сказали, что это может повториться — из-за полученных трав и пережитого стресса. Но никто так и не смог сказать, пройдет ли амнезия со временем или станет его постоянной спутницей. Миссис Блэр уложила сына на кровать и присела рядом. Джозеф как зачарованный смотрел на потолок. Его дыхание немного выровнялось, но в целом он выглядел таким же напряженным. Вероника поправила его челку, касаясь пальцами лба. — Мы в Холбруке, у Джессики. Это моя сестра, помнишь её? — Джозеф неуверенно кивнул. — Ты какое-то время поживешь здесь. Мы решили, что так будет лучше. — Что с Айзеком? — он как будто не слышал ничего из того, что Вероника сказала, находясь в моменте, который закончился несколько месяцев назад. Миссис Блэр прикусила губу, чтобы не расплакаться. — Поспи, милый. Обещаю, утром память вернется. Хочешь, я побуду с тобой? — Это моя вина, — в глазах Джозефа стояли слезы. Миссис Блэр нагнулась и поцеловала его в лоб. — Это не так, и ты это знаешь. Спи. Она вышла из комнаты, только когда убедилась, что сын крепко спит. Мистер и миссис Гилмор ждали её на кухне. Вероника села за стол, и сестра придвинула ей бокал вина. Короткое ободряющее прикосновение вызвало судорожную улыбку, за которой скрывалось желание расплакаться. — Как много Эф забыл? — осторожно поинтересовалась Джессика. Когда они с Остином согласились приютить у себя племянника, она знала обо всех возможных проблемах. Вероника сделала большой глоток. — Он ещё не знал, что Айзека больше нет.