Теперь всё будет по-другому | Crawling

      С приходом студентов школа преобразилась и стала напоминать гудящий улей. Воздух вибрировал от разговоров — сумбурных и пёстрых, иногда лишь по чистой случайности перекликающихся друг с другом. Кто-то обсуждал предстоящие занятия, кто-то — выходные в Чикаго. Лица студентов выражали целый спектр эмоций — от сонливой скуки до предвкушения перед скорой встречей с предметом воздыхания. На трех этажах уместилась целая жизнь, не имеющая ничего общего с образовательной программой. И во всём этом безобразии Джозефу предстояло найти и занять своё место.              Майкл выскочил из машины первым, скомкано попрощавшись с Джессикой и бросив короткий взгляд на двоюродного брата. Угадать его мысли было не такой уж и сложной задачей — Майкл надеялся, что Джозеф не увяжется за ним. На ходу оборачиваясь на машину, он подошел к двум парням, по всей видимости школьным друзьям. Один из них — крепкий афроамериканец, широко улыбнулся ему в знак приветствия и похлопал по спине. У второго было облако рыжих волос, а лицо благодаря бесчисленным веснушкам казалось цвета несозревшей моркови. С Майклом они ограничились скромным рукопожатием, а потом рыжий пристально посмотрел на машину, в которой сидел Джозеф, будто пытаясь рассмотреть его.              — Ну что, готов? — повернулась к племяннику Джессика. Тот кивнул и вышел из машины.              К счастью, после крепкого сна память вернулась. Утром Джозеф спустился к завтраку и держался расслабленно. Он улыбался, шутил, и Вероника, наконец, позволила себе выдохнуть. Она не стала поднимать эту тему и, переглянувшись с сестрой, телепатически попросила её поступить также. Откусывая тост, миссис Блэр с прискорбью сообщила, что ей пора возвращаться домой. После завтрака они попрощались — Вероника долго не выпускала сына из объятий и, как показалось Джозефу, даже успела всплакнуть.              — Звони мне каждый день, ладно? — она зажала его лицо между ладоней, не разрывая зрительного контакта. — Слушайся Джессику, Остина и Сару. Если что, я всегда на связи, даже ночью. Если почувствуешь неладное…       — Ма-ам, — Джозеф коротко обнял ее и поцеловал в щеку. — Хочешь, чтобы твой сын опоздал в первый же день?       — Хорошо, иди, — она грустно улыбнулась, но до последнего не отпускала его руки. — И Эф, директор знает.              Джозеф понял, что она имеет в виду, поэтому не стал уточнять. Под пристальным взглядом Майкла он сел в машину и пристегнулся. В наушниках двоюродного брата пели On the Larceny — Джозеф, немного шаривший в музыке, одобрил его выбор. Амбициозные тексты, зажигательные припевы, мотивы, похожие на саундтрек дня и прикольные звуковые эффекты — что ещё нужно в шестнадцать лет? Когда на водительское кресло села Джессика, Майкл прибавил громкость и отвернулся к окну.              Джозеф был готов поспорить, что знает, как пройдет этот день. Половину он потратит на заполнение разных бумажек и выбор предметов. Оставшееся же время проведет на занятиях, пытаясь подсчитать, насколько отстает от своих одноклассников. Не в развитии (хотя и такую возможность Джозеф не исключал). В прошлой школе его нельзя было назвать прилежным учеником. О том, как он как-то втянул в себя кокаиновую дорожку прямо на уроке химии или там же сделал Айзеку минет, пока учитель, отвернувшись, писал что-то на доске, даже вспоминать было неловко.              Джессика проводила племянника до кабинета директора. Его секретарь, миссис Литтл, была обладательницей массивной нижней челюсти и маленьких глазок. Она сообщила директору о прибытии нового ученика таким тоном, будто отвлекала его от собрания ООН, в котором и сама принимала участие. Положив трубку, она несколько ехидно посмотрела на нового ученика.              — Придется подождать. Директор Уилсон занят.              Джозеф только пожал плечами и сел на один из стульев, ряд которых был придвинут к противоположной стене. Джессика села рядом, и он тут же положил голову ей на плечо. Миссис Гилмор не сдержала улыбки. Обычно парни его возраста не были такими нежными. Даже её сын, который был на пару лет младше Джозефа, шипел и кривился от подобного. А ведь когда-то материнские объятия были его главным утешением.              — Хочешь заберу тебя после школы? — предложила Джессика. Джозеф покачал головой.       — Хочу изучить окрестности, — он попытался вложить в голос искренний энтузиазм.       — Могу стать твоим экскурсоводом, — предложила тетя не слишком уверенно, как будто запоздало испугавшись, что навязывается. — Прогуляемся, зайдем в какое-нибудь кафе, — Джозеф скосил взгляд на миссис Литтл. Секретарь притворялась, что не подслушивает их разговор, но её выдал неестественный поворот головы из-за того, что корпус тела непроизвольно тянулся к источнику новых сплетен.       — Я не против. Напишу тебе, как освобожусь.              Директор вышел к ним только через двадцать минут после начала первого урока. В коридорах стояла тишина, перебиваемая редкими шорохами, от которых у Джозефа стыла кровь. Всего один ученик, задержавшийся у шкафчиков — немного раскосый, с сережкой в правом ухе и растрепанными волосами, волнами доходившими ему до плеч, пробежал мимо них, устремляясь по лестнице наверх. Это спровоцировало невольное, вырванное из контекста воспоминание — точно также Джозеф бежал вниз по лестнице в своей прошлой школе всего с одной мыслью: «Он не должен опоздать». Директор Уилсон пригласил их в свой кабинет и плотно закрыл за собой дверь, проверяя, чтобы даже малейшей щели не осталось. Он улыбнулся гостям и сел за свой стол.              — Миссис Литтл отличный секретарь, очень исполнительная. Но ушки у неё всегда на макушке, — отметил он не слишком осуждающе.              Джозеф заметил. Как пылесос она собирала каждый звук и создавала из него новый повод для громких обсуждений. Прошлая жизнь Джозефа ей бы наверняка понравилась — каждую его косточку можно было обсасывать долго и с наслаждением.              Директор Уилсон производил впечатление сурового человека, придерживающегося строгой дисциплины, но одновременно с этим обманчиво доброго. Такой с улыбкой укажет на все допущенные в контрольной ошибки, а потом безжалостно поставит в журнал «D», оставив мольбы об исправлении неуслышанными. Потому что для такого человека как он справедливость превыше всего. На директоре был пиджак, почти сливавшийся с его темной кожей, контрастирующая на их фоне небесно-голубая рубашка и темно-серый галстук. Он поправил обручальное кольцо на пальце и пробежался глазами по личному делу Джозефа.              — Прежде всего, добро пожаловать, — он поднял глаза на ученика. — Ты уже определился с предметами? Могу устроить для вас с тетей небольшую экскурсию, — на лице Джессики проскользнула тень приятного удивления.       — Сами? — переспросила она. Директор Уилсон расплылся в широкой, напоминающей брошюрную улыбке.       — Почему нет? Наша главная задача, моя в том числе, сделать адаптацию новых учеников максимально комфортной. Скажи, Джозеф, у тебя есть какое-нибудь хобби?       — Музыка, — глаза защипало. Последний раз он прикасался к гитаре только чтобы разбить ту об стену. И даже не был уверен, что привез с собой в Холбрук барабанные палочки. Раньше музыка была неотъемлемой частью жизни Джозефа, но по неясной причине он не вспоминал о ней последние месяцы, как диабетик старается не думать о сахаре. Возможно, пришло время прервать хиатус.       — Тогда тебе здесь точно понравится. У нас царит творческая атмосфера, мы поддерживаем любые начинания наших учеников. Сейчас тебе стоит подойти к миссис Литтл и сказать, какие занятия ты собираешься посещать. С любыми вопросами обращайся тоже к ней, она подскажет.              Конечно, Джозеф выбрал музыку. А еще физику, химию, математику и естествознание. По большому счету просто повторил прошлогодний выбор. Он все равно тогда почти не посещал занятия. Миссис Литтл забрала у него листы, задерживая взгляд на кольцах, которые Джозеф снимал только на ночь.              — Подойди попозже, я отдам тебе готовое расписание.       — Спасибо, — улыбнулся ей Джозеф и вернулся к директору, обсуждающему с миссис Гилмор учёбу её сына.              Кажется, Майкл был тут на хорошем счету. Почти. Директор Уилсон отметил его успехи в изучении физики и пророчил светлое будущее в этой области, если только тот, конечно, перестанет препираться с мистером Роузом. Главными недостатками ученика преподаватель считал упертость и желание делать всё по-своему, игнорируя изученный на лекциях материал. Майкл цепенел, когда мистер Роуз пытался объяснить ему, что так делать нельзя и нужно следовать учебнику. А иногда, подумать только, огрызался. Миссис Гилмор, растирая пальцами появившийся на щеках румянец, пообещала поговорить на эту тему с сыном.              Оскар не соврал, коридоры в школе были действительно широкими. Немного пахло краской, но в большей степени все-таки к естественному запаху тела примешалась дикая смесь духов. По обе стороны коридора тянулись ровные ряды локеров. Возле одного из них директор Уилсон остановился, поворачиваясь к оглядывающемуся по сторонам Джозефу.              — Это твой шкафчик. Дебора даст тебе ПИН-код, — хорошо Джозеф быстро догадался, что так зовут миссис Литтл. Но лицо его, в короткое мгновение непонимания, должно быть выглядело глуповато. Директор Уилсон ловко перевел тему, не замечая смущения ученика. — Ты уже познакомился с нашим охранником? У него своя каморка у главного входа. Мы уделяем особое внимание безопасности, — добавил он, встречаясь глазами с Джессикой.              Джозеф сделал неоднозначное движение головой. Он смотрел на стеклянные двери, за которыми начинались улица. Когда они с Джессикой перешагнули порог школы, его охватила граничащая с ужасом паника. Захотелось, развернувшись, уйти и больше никогда сюда не возвращаться. Вряд ли школа, представляющая собой лабиринт из открытых коридоров, дверей без замков и запертыми запасными выходами хоть когда-нибудь покажется ему надежным местом.              В правом крыле школы располагались учебные классы, в том числе кабинет музыки и класс по рисованию. В левом — туалеты, столовая, подсобка и кабинет психолога. Последнее было их местом очередной остановки. Довольно неловкое, потому что впервые за все время их короткого знакомства директор Уилсон не знал, с чего начать. Джозеф спрятал руки в карманы черных джинс.              — Я уже посещаю психотерапевта.       — Правда? Это очень хорошо, — директор прижал подбородок к груди, руками защищая пах. — Тогда будем считать это кабинетом скорой помощи на случай, не знаю, приступов панической атаки. Но мне кажется, ты можешь приходить сюда и чтобы просто поговорить. О чем угодно. Мистер Хант — отличный специалист.              Джозеф недоверчиво прищурился. Во-первых, ему не понравилась фамилия школьного психолога. Слишком хищная. А во-вторых, директор всех своих сотрудников характеризовал только положительными эпитетами. Трудолюбивый, старательный, отличный. Джозефу казалось, это мешает разглядеть в них главное — человечность. Учителя не святые, ученики не должны уважать их за безгрешность. Просто люди, со своими тараканами в голове, посвятившие себя воспитанию подрастающего поколения. Сплетница, зануда, пусть даже матерщинник. Темная сторона не менее привлекательна, чем набор сворованных характеристик из резюме.              — Может заглянем к нему на минутку? Познакомиться, — поинтересовался Джозеф чтобы не портить о себе впечатление. Директор расплылся в улыбке как будто только этого и ждал.       — Конечно.              Мистер Хант полностью оправдывал свою фамилию. Стоило Джозефу постучаться и войти, он осмотрел его с ног до головы, подмечая каждую мелочь, и, остановившись на лице, уже не опускал глаз. Психолог немного заискивающе поздоровался с директором и Джессикой и предложил им сесть, но все трое остались стоять на ногах.              Кроме стола и шкафа, заваленного личными делами учеников, нашлось место еще для двух кресел и кушетки, похожей на ту, что стояла в кабинете доктора Грегори. Сам кабинет казался обидно маленьким. Здесь было душно, и Джозеф непроизвольно оттянул ворот футболки, стараясь не обращать внимания на прищуренный взгляд, которым мистер Хант проследил за этим движением.              — Позволь представить, Джейкоб, это наш новый ученик, Джозеф Блэр, одиннадцатый класс.       — Добро пожаловать, — Джозефу не понравился его взгляд, липкий и навязчивый. Но он постарался не доверять первому впечатлению и обаятельно улыбнулся. Может, Сара была права, его вера в людей действительно немного пошатнулась. Нельзя обвинять человека в чем-то, толком не поговорив с ним.       — Спасибо. Уверен, это наша не последняя встреча, — Джейкоб одобрительно кивнул в ответ.       — Никогда не отказываю себе в удовольствии провести время в хорошей компании. Заходите в любое время.              Джейкоб носил темно-бежевый пиджак с заплатками на локтях, джинсы и черную рубашку. В кармане пиджака виднелся серый носовой платок, сложенный аккуратным треугольником. Наверное, ему было под пятьдесят. Небольшая щетина придавала ему стати, но не старила. На прощание Джейкоб пожал директору и Джозефу руки и поцеловал тыльную сторону ладони Джессики. На её щеках пылал румянец.              — Такой обходительный, — прощебетала тетя. Джозеф согласно кивнул. Кажется, он и правда ошибся. Доктор Хант был обычным, немного вычурным мужчиной средних лет. Не женатый и возможно без детей, посвятивший себя карьере. Пожалуй, иногда действительно не помешает заглядывать к нему на чай.              Они поднялись на второй этаж. Тут располагался двухуровневый спортзал, снизу площадка для игры в волейбол или баскетбол, сверху маленький тренажерный зал. Сейчас здесь проходил урок у двенадцатиклассников, некоторые из которых с интересом рассматривали новенького. Одна девушка замедлила бег и обольстительно улыбнулась Джозефу, чем рассердила учителя физкультуры, тут же потянувшегося к свистку.              Он был старше их всех, но все равно учился на класс младше. Глупость и стечение обстоятельств. Джозеф старался не думать об этом, чтобы лишний раз не расстраиваться.              Вместе они вернулись в приемную. По дороге директор Уилсон посетовал на то, что совсем забыл позвонить высшему начальству, и еще раз напомнил, что, если Джозефу понадобится помощь, ему стоит просто сказать об этом. Все в школе будут только рады помочь. Это раздражало и было похоже на то, что многие знакомые Джозефа с презрением бы назвали «особым отношением».              Миссис Литтл уже всё подготовила. Действительно, очень исполнительная — директор не соврал. Вместе с благодарностью Джозеф подарил ей купленную в автомате возле столовой шоколадку. Та смущенно опустила глаза и подсказала, где находится нужный кабинет. Сущая мелочь, но теперь взгляд миссис Литтл ненамного, но всё же потеплел. Она даже разрешила Джозефу называть её Деборой.              Джессика ушла. Прощаясь, она хотела обнять Джозефа, но так и не решилась, так что он сделал это сам. Несмотря на случившееся, Эф все еще любил тактильность. Пусть иногда за ней тело била короткая судорога — от крестца вверх по позвоночнику, цепляясь за нервные окончания и затрагивающей в конечном итоге каждый миллиметр тела. Быстро. Немного болезненно. Но в общем-то терпимо.              По расписанию у Джозефа шел урок музыки. Он понятия не имел, чем заслужил такую благосклонность судьбы. Начинать с чего-то привычного и любимого всегда проще. Спустившись на первый этаж, он впервые окинул взглядом разношерстную толпу, тусующуюся у шкафчиков. С кем-то из них Джозефу предстоит вместе учиться, с кем-то он будет просто пересекаться в столовой. Ну а кто-то так никогда и не войдет в его жизнь.              В незнакомой толпе взгляд почти рефлекторно выхватил знакомую белобрысую макушку, но подходить Джозеф не стал. Миссис Гилмор права — Майклу нужно дать время привыкнуть. Не то, чтобы Джозеф горел желанием сблизиться с двоюродным братом. Просто пока он был единственным знакомым ему человеком в этом месте, а потому Эф хватался за него как за спасательный якорь. Майкл тоже заметил его и, дернув своих друзей, ушел в левое крыло, обходя лестницу, на которой остановился Джозеф.              Дебора отлично справилась со своей работой. О таком подробном расписании в своей прошлой школе Джозеф мог только мечтать. Хотя кажется там он никогда не получал его на руки, тыкаясь наугад. Время, в которое проходило занятие, этаж, номер класса, фамилия преподавателя — Дебора, кажется, учла всё. С таким подходом к делу она заслуживала не просто шоколадки, а букет роз.              Спрятав листок в карман, Джозеф без труда нашел нужный кабинет. Внутри на ряду, тянувшемся возле окна, сидели несколько студентов и негромко переговаривались. Учителя не было. Джозеф занял место в конце класса и посмотрел на круглые настенные часы с большими черными стрелками и жирными цифрами. До конца перемены оставалось меньше двух минут. Скучающие студенты не обратили на него внимания, а сам Джозеф не торопился заводить новые знакомства. Он устало прикрыл глаза, растворяясь в накатывающей прохладными волнами темноте. Несмотря на кучу витаминов, которые по советам врача Эф принимал, ему едва ли становилось лучше. Во всяком случае хроническая усталость и бессонница, из-за которых он едва проживал каждый день, никуда не делись.              Прозвенел звонок. Джозеф вернулся к преподавательскому столу, издали заметив пронзительный взгляд парня с волосами мятного цвета, которому по всей видимости принадлежало случайно занятое им место. Проходя мимо Джозефа, он улыбнулся, обнажая белоснежные зубы.              — Мне нравится твоя футболка.              На ней был изображен Рафики — старый мандрил из Короля Льва, познавший дзен. Фон вокруг него напоминал космос — смесь черного, фиолетового, розового и брызги белых звезд. В зрачках мандрила застыла Земля — будто он впервые увидел необъятную планету, на которой родился и состарился. Его шерстка напоминала размазанные по холсту всполохи огня — желтые, оранжевые, красные.              — Могу подарить, — предложил Джозеф, едва улыбаясь краешком губ.              Незнакомец не ответил. Сев на свое место, он обернулся к друзьям, и они продолжили беседу. Джозефу быстро наскучило рассматривать его выбритый затылок, так что он перевел взгляд на окно. На большом дубе кто-то повесил качели. Сейчас на них сидела девушка с забранными верх волосами и читала книгу. Кажется, то, что перемена уже закончилась, её не волновало.              — А, мисс Лестер снова замечталась? — раздался над ухом Джозефа незнакомый голос, и он, вздрогнув, обернулся. — Надо позвать её, пропустит интереснейшую тему, — и с этими словами преподаватель, хитро улыбнувшись, подтолкнул Джозефа к окну. Класс, наблюдавший за ними, притих.              Джозеф пожал плечами. Он облокотился о подоконник и, открыв окно настежь, высунулся наполовину.              — Эй, — крикнул он, но девушка не отреагировала, и Джозеф повернулся к преподавателю, — как её зовут?       — Морган, — подсказал тот.       — Эй, Морган, — она даже не подняла головы.              Джозеф закатил глаза — поди в наушниках. Перекинув ноги, он спрыгнул и, поморщившись от прокатившейся по телу боли, подошел к ней. У Морган были волнистые волосы, забранные в пучок, далеко посаженные глаза и уши, немного загнутые сверху, что придавало ей схожесть с лесным эльфом. Почувствовав чужое присутствие, она вынула один наушник и подняла голову.              — Привет, что читаешь? — улыбнулся Джозеф.       — Улисс, — Морган осторожно накрыла книгу ладонью.       — Это автор или название? — не то, чтобы Джозеф был ярым противником книг. Просто у него всегда находилось занятие поинтересней. Морган фыркнула. — Я шучу. Урок начался, нас ждут. Сможешь забраться или тебя подсадить?              Когда они вернулись в кабинет, мистер Пейдж захлопал в ладоши. Морган села перед незнакомцем с мятными волосами, и тот, перегнувшись через парту, что-то шепнул ей на ухо. Бросив короткий взгляд на Джозефа, Морган загадочно улыбнулась.              — Мы знакомы? Не припомню ваше лицо… — вопросительно уставился на Джозефа преподаватель.       — Джозеф Блэр, — представился тот, путаясь в сбившемся дыхании. Давно у него не было таких физических активностей. Ещё и поврежденная когда-то лодыжка ныла, — я только перевелся в вашу школу.       — Меня зовут Клифтон Пейдж, преподаю музыку. Вы играете на каком-нибудь инструменте? — Джозеф не успел ответить, так как преподаватель схватил его за руку. Прикосновение было неожиданным и вызвало судорогу, которую Клифтон принял за попытку вырваться. — Извини. У тебя длинные пальцы. Играешь на гитаре?       — Немного, — учитель кивнул, будто ведя внутренний диалог сам с собой.       — Ну, хорошо. Можешь занять свободное место.              Мистер Пейдж завел разговор о кварто-квинтовом круге. Джозеф хорошо знал, что тот из себя представляет — кое-какие книги он все-таки читал. Скучная, но все-таки упрощающая жизнь теория, такая необходимая для музыканта. Кай, один из его лучших друзей, был немного повёрнут на математическом подходе к написанию музыки и буквально молился на квинтовый круг. От консенсуса музыки и логики он разве что в оргазме не бился.              Принцип кварто-квинтового круга был прост. Берешь ноту — первая тональность — откладываешь от неё вверх одну кварту, получаешь следующую тональность. Ещё одна кварта — новая тональность. И не стоит забывать про знаки — каждый раз прибавляя по одному. Через двенадцать таких шагов чудесным образом вернешься к началу. Круг работал и в обратную сторону, с одной только разницей: понижаешь звук — бери квинту. И вместо диеза бемоль. Элементарно. Даже он понял — после небольшой и очень доходчивой лекции Кая, но всё же.              Поэтому Джозеф почти не слушал. Он смотрел на залитое солнцем лицо преподавателя и пытался научиться читать по губам. Бесполезное занятие. Потеряй Джозеф слух — сразу бы свел счеты с жизнью. Без шуток. Он не представлял этот мир без звуков, без музыки. Так что иногда Джозеф все-таки уменьшал громкость в наушниках до рекомендуемого максимума.              Когда прозвенел звонок с урока, он не торопился уходить. Мистер Пейдж, простой и добродушный, понравился ему. Хотелось извиниться за то, что тот принял судорогу за брезгливость. Учитель складывал листы с материалами урока в папку, но, заметив Джозефа, тут же поднял голову и улыбнулся.              — Хотите взять тему доклада? Вы поздно присоединились к нам, мистер Блэр, придется наверстать упущенное.       — Вообще-то моя специальность — это барабаны, — пояснил Джозеф. — На гитаре я, конечно, тоже могу, но если бы представился выбор, то я бы остановился на ударных.       — Правда? — листы выпали из рук учителя и разлетелись по столу. Один упал на пол, и Джозеф, нагнувшись, поднял его. — Зайди ко мне после уроков. У меня есть к тебе дело.       — Хорошо, — Джозеф улыбнулся и поправил лямку сумки, сползшую с плеча. — А тему доклада дадите?              Айзек бы посмеялся над ним. «Посмотрите-ка, — сказал бы он, — кто решил примерить на себя роль пай-мальчика». Его слова были бы пропитаны издевкой. Ролевые игры Айзек ненавидел даже в сексе.              Следующим по расписанию шел урок физики. Джозеф почти предвосхищал, как будет злиться Майкл. Он наверняка мечтал о том, чтобы сталкиваться с двоюродным братом исключительно в коридорах.              Джозеф сел за первую парту. С физикой у него всегда были проблемы — об этом ему никогда не уставал напоминать его бывший преподаватель, мистер Грей. Таких гениев с невыносимо скверным характером надо было ещё поискать. Окончив Массачусетский технологический институт, он почему-то остался преподавать в школе. Кажется, его родители были иммигрантами из Украины. Единственным, что мистер Грей оставил от своего прошлого, было имя. Александр. Джозефу оно нравилось, да и учителю отлично подходило. Было в нем что-то высокомерное. При любом удобном случае мистер Грей находил возможность задеть студентов. Он безошибочно определял их слабые места и бил точно по ним. Иногда с особой жестокостью и хладнокровием. Он мог высмеять тупость студента или богатство его родителей. Насмехаться над лишним весом, проблемами со зрением или даже тем, что студент был левшой. Конечно, любимой темой Александра было то, что никто из учеников не мог осилить его дисциплину, но особо разозливших его студентов ждал полный пакет. Однажды мистер Грей прошелся и по Джозефу — начиная с того, как сильно тот отстает в развитии от сверстников, заканчивая тем, что, кроме того, как быть подстилкой Айзека он больше ни на что и не годится.              На самом деле Джозеф скучал по учителю. Даже несмотря на то, что событие, разделившее его жизнь на «до» и «после» произошло как раз перед дверьми его кабинета.              Мистер Роуз же оказался полной противоположностью мистера Грея. Теплый взгляд карих глаз. Приветливая улыбка. Эдакий добрый старичок, которому не терпелось поделиться своей мудростью с подрастающим поколением. Правда, урок начался с небольшого рассказа о его жене, учудившей в местном супермаркете. А потом мистер Роуз вызвал Джозефа, проверить его знания. Результат, ожидаемо, оказался неутешительным.              — У вас раньше была физика, молодой человек? — спросил мистер Роуз, водя карандашом по столешнице. Джозеф утвердительно кивнул. — Кто был вашим преподавателем?              Странный вопрос, как будто он мог знать всех учителей физике в стране. Хотя, может у них был свой чат, где они обсуждали закон Ома и нерадивых учеников, ни черта не смыслящих в их фундаментальной науке.              — Мистер Грей. Александр Грей, старшая школа Мадисона, — уточнил Джозеф на всякий случай. Мистер Роуз либо притворился, что это имя что-то ему дало, либо они действительно были знакомы.       — Наслышан о нем, наслышан, — его интонацию не получалось считать однозначно. Мужчина как будто одновременно восторгался коллегой и осуждал. — Ну, тут два варианта, либо он никудышный учитель, либо это вы на его уроках были заняты посторонними делами, — Джозеф не ответил, и мистер Роуз решил не мучить его. — Садитесь. В следующий раз жду от вас более подготовленного ответа.              Как бы большинство не хотело, но за экзекуцией Джозефа последовала проверка домашнего задания. Мистер Роуз прошелся мимо рядов, а кого-то даже вызвал к доске. В тетрадь к Майклу он даже не стал заглядывать, только фыркнул. Тот ответил ему презрительным взглядом. При этом директор хвалил его познания в физике. Значит, личная неприязнь все-таки не помешала мистеру Роузу признать талант ученика.              Урок тянулся бесконечно долго, а домашнего задания было так много, что Джозеф попытался прикинуть, сколько десятков лет у него уйдет на его выполнение. Когда прозвенел звонок, класс опустел за минуту. Майкла вообще как будто ветром сдуло. Подобрав сумку, Джозеф неспеша направился к выходу. Наконец, обед.              Взяв суп, йогурт и немного овощей, Джозеф направился к одинокому столику в углу. Из-за слишком коротких перемен он так и не успел ни с кем толком познакомиться. У Морган, девушки с качелей, и тем парнем с цветными волосами за столом не было свободных мест. Видимо, эта компания пользовалась особой популярностью в школе, потому что соседние столы тоже были заняты, а студенты жадно ловили каждое их слово. Можно было, конечно, позлить Майкла, но после физики он и так выглядел напряженным. Так что Джозеф решил не рисковать.              Когда в столовую вошел директор, сразу стало тише. Больше никаких громких разговоров и выкриков с набитым ртом. Строгая, почти солдатская дисциплина. Директор Уилсон остановился возле стола Джозефа и по-отечески накрыл его макушку своей большой ладонью.              — Ну, как ты, сынок? — рыжий знакомый Майкла даже выплюнул сок от удивления. Он закашлялся, и Майкл постучал его по спине.       — Супер, — что-то подсказывало Джозефу, что после этого случая у него будут проблемы. Никто не любит любимчиков. Незаслуженных особенно. — Спасибо, что спросили.       — Попробуй брокколи, весьма недурно, — посоветовал директор, прежде чем присоединиться к учительскому столу. Джозеф закрыл лицо руками. Кажется, у него случались приступы амнезии? Сейчас он бы не отказался от одного.              Убрав руки от лица, Джозеф почувствовал на себе злой взгляд. Тот рыжий, дружок его двоюродного брата, кажется задумал проделать в нем дыру. Он не спускал с Джозефа глаз в то время, как Майкл шептал ему что-то на ухо. Джозеф был плох в чтении по губам, но кажется несколько раз промелькнуло слово «наркотики». А значит, теперь двое, не считая директора, знали о его проблемах. Далеко не всех, но всё же. Рыжий встал, явно намереваясь подойти к Джозефу, но Майкл удержал его за руку и усадил на место, после чего покачал головой и снова заговорил. Неприятное ощущение будто облили грязью не проходило, но по крайней мере Майкл не собирался ступать на тропу войны.              Еда не лезла в горло, но Джозеф съел всё до последней капли. Он умел делать вид, что ему всё равно. Притворившись, что увлечен просмотром ленты новостей — хотя Джозеф удалился абсолютно из всех соцсетей — он скоротал время обеда, а потом отправился на следующие занятия. А после всех уроков заглянул к мистеру Пейджу.              Клифтон сидел в гордом одиночестве, проверяя тесты десятого класса. Обернувшись на постучавшегося в дверь ученика, он расплылся в искренней улыбке.              — Присядь пока ненадолго. Хочешь чай? У меня в термосе.       — Нет, спасибо.              Джозеф сел на край парты и, вытянув ноги, прогнулся в пояснице. Он успел написать Джессике о том, что немного задержится. Тетя сказала, что будет ждать его в кафе и пояснила, как до него добраться. Кажется, когда Остин устроил ему экскурсию, они проезжали мимо. От школы до кафе можно было дойти за пятнадцать минут. А потратив ещё семь, оказаться на приёме у Сары. В Мадисоне порой приходилось тратить два часа на автобус, чтобы добраться нужного места.              Мистер Пейдж закончил проверять работы и сложил их аккуратной стопкой на углу стола видимо только для того, чтобы случайно столкнуть, когда будет вставать. Подавив смешок, Джозеф помог ему поднять их. На самом деле ему нравились рассеянные люди, такие как мистер Пейдж. Дети ветра, они приносили с собой спокойствие и чувство невесомости. Клифтон положил поверх работ ручку — для утяжеления, и посмотрел на ученика.              — Ну, пойдем.              Они поднялись на второй этаж, и Джозеф сразу понял, куда учитель его ведет. Догадаться, на самом деле, было не так уж сложно. А вот зачем — вопрос уже совсем другой, хотя тоже во многом риторический. За дверью репетиционной были слышны голоса. Джозеф успел расслышать звонкий девичий, за которым последовал смех, а потом они вошли. Клифтон остановился у дверей, подталкивая Джозефа вперед.              — Привет, ребятки. Посмотрите, кого я вам привел.              Их было четверо. Парня с волнистыми волосами и сережкой в ухе Джозеф уже видел мельком — это он опоздал на первый урок. У него было широкое лицо с большим носом и глазами, внешние уголки которых были как будто опущены. Из-за этого создавалось впечатление, что парень постоянно чем-то расстроен. Конкретно сейчас — странным незнакомцем, которого привел их чудаковатый учитель.              — Он — барабанщик. Правда здорово? — продолжал улыбаться мистер Пейдж. Парень с сережкой поднялся на ноги и, подойдя к Джозефу, пристально уставился на него.       — А имя у барабанщика есть?       — Эф, — Джозеф протянул руку. Парень опасливо пожал ее.       — Чарльз. Я не видел тебя раньше. Новенький?       — Типа того.       — А из какой школы перевелся?              Вопрос задала единственная девушка. От неё пахло стиральным порошком и миндалём. На лице ни грамма косметики. Родинка на правой щеке у кончика носа прибавляла ей французского шарма. Густые каштановые немного вьющиеся волосы были небрежно перекинуты на правую сторону. На голых плечах россыпь темных веснушек. В голубых глазах тепло и немного детской наивности. Она спрыгнула с парты, на которой сидела с ногами, и тоже подошла к Джозефу. Невысокая, она доставала ему едва ли до подбородка.              — Элеонор, для друзей просто Элли, — они не стали пожимать друг другу руки, ограничившись улыбкой. Из одиноко торчащего из уха наушника доносился приглушенный женский вокал. Песня была Джозефу незнакома. Впрочем, как и язык, на котором она исполнялась.       — Я Дэвид. Добро пожаловать, чувак, — представился бренчащий на гитаре парень.              Волосы у него были даже длиннее, чем у Чарльза, а в носу торчала подковообразная сережка. Он разлегся прямо на полу, прижимая к груди гитару и перебирая струны. На нем была подвеска — знак хиппи, а ногти выкрашены во все цвета радуги. Каждый раз, бросая незаметные взгляды на Чарльза, он давился смешками. Кажется, серьезный вид товарища по команде его забавлял.              — Он еще не в группе, — огрызнулся на него Чарльз. — У нас вообще-то строгий отбор.       — Чарли прав, — подал голос последний член команды. — Пусть покажет себя.       — Нельзя так беспечно разбрасываться барабанщиками, Тео, — осадил его мистер Пейдж.              Он был воплощением заветной мечты всех сценаристок молодежных фильмов о том, как должен выглядеть плохой парень. Во всем — от кожаной куртки и цепей до влажной из-за геля челки. Тео даже не поднял взгляда на новенького, полностью поглощенный настройкой бас-гитары. На тыльную сторону правой ладони спускалась татуировка — сплошь острые шипы и стебли. Память болезненно кольнула расплывчатым воспоминанием, а затем, не давая опомниться, начала затягиваться пеленой. Джозеф медленно выдохнул, прогоняя наваждение.              Он ещё не научился определять приближение очередного провала в памяти, но догадался, что это оно. На этот раз беды удалось миновать. Голова немного кружилась, но во всяком случае Джозефа не отбросило обратно в прошлое.              — Ладно, Эф, — посмотрел на него мистер Пейдж. — Как смотришь на небольшое прослушивание?       — Без проблем, — он положил сумку на ближайший стул. — Будут какие-нибудь пожелания?       — Просто сыграй что-нибудь, — Чарли скрестил руки на груди. — Без лишнего выпендрежа.              Джозеф пожал плечами, оставляя последнюю фразу без комментария, и прошел к барабанной установке. Старенькие Yamaha. Он начинал на похожих, до того, как отец раскошелился на TAMA. Джозеф дорожил этим подарком, он тратил на репетиции все свободное время. Даже встречался с Айзеком меньше, чем тому бы хотелось. Джозеф стирал руки в кровь в погоне за совершенством — чистый звук, ровный ритм, легкость движений. А потом Айзек выкрал установку.              Джозеф догадался обо всём слишком поздно. Айзек обставил это как обычную кражу — мало ли какой торчок мог залезть в гараж и утащить барабаны. Да и кто будет подозревать самого близкого человека, с которым делишь эйфорию и постель? Точно не Джозеф. Кому бы Айзек не загнал барабаны, деньги он за это получил немалые. И ни цента не ушло на наркотики. Если бы только Джозеф знал тогда, что задумал его парень, то сразу бы связал два и два. Но он до последнего томился в блаженном неведении.              Палочки в руках. Нога на педали. Джозеф размял шею и превратился в концентрированное внимание. Окружающего мира больше не существовало. Только он. И музыка.              Ровный стук бас-барабана — сердца мелодии, переплетался с нарастающим ритмом том-томов. Тарелки. Барабанная перебивка. Джозеф абсолютно точно знал, когда опоздать или приглушить звук. Он понимал язык музыки даже лучше английского. Она была в его крови. В его ДНК. Не дать ударам и сбивкам перерасти в какофонию звуков. Сохранить гармонию. Звон тарелки вибрацией отозвался на кончиках пальцев и затих. Последняя нота стала тишиной. Джошуа поднял взгляд на группу. Они молчали, поглядывая на Чарльза — кажется, он был лидером и тем, кто единолично принимает решения.              — Неплохо, — Чарли покосился на мистера Пейджа, который не скрывал эмоций ликования. Улыбаясь, тот показал Джозефу два больших пальца, поднятых вверх. Десять из десяти. — Думаю, ты заслуживаешь шанса. Но ты на испытательном сроке. Наш предыдущий барабанщик сбежал, не выдержав нагрузок.              «Или чьей-то занудности», — подумал Джозеф, но вслух говорить не стал. Он отложил палочки и поднялся. Кажется, он действительно неплохо справился. Потому что даже Тео удостоил его заинтересованным взглядом и подобием улыбки. Дэвид похлопал барабанщика по плечу.              — Реально круто, чувак, — оставалось надеяться, что он всех так зовет. — Кстати, почему Эф? Родаки определились только с первой буквой?       — Сокращенно от Джозеф. Но только очень близким людям я позволяю называть себя полным именем, — Джозеф обольстительно улыбнулся, и Дэвид, засмеявшись, убрал руку.       — Я — натурал.       — Жаль, — Эф сделал вид, что расстроился.       — Могу и передумать, — не уступал Дэвид. Чарльз прокашлялся.       — Вы закончили? Можно порепетировать, если никто не против, — последнее было сказано таким тоном, что в случае иного мнения, человек, озвучивший его, был бы приговорен к смертной казни.              Джозеф нахмурился. Он впервые за день физически ощутил усталость, которая накопилась в нем за это время. Снова садиться за барабаны не было никакого желания. Тем более они с Джессикой договорились встретиться. Смертная казнь — значит смертная казнь. Джозеф прокашлялся, крадя внимание у Чарльза.              — С вашего разрешения, присоединюсь в следующий раз. Если честно, я устал и хочу домой.              После его слов кровь схлынула с лица Чарльза. Он как будто получил пощечину, и теперь стоял, открыв рот. Дэвид хрюкнул от смеха и закрыл лицо руками. Остальные молчали. Когда тишина начала давить — через минуту, не больше — мистер Пейдж решил вмешаться.              — Человек сегодня первый день. Чарльз, в самом деле, прояви уважение.       — И правда, — Чарли выдохнул. Его плечи опустились, и он, прокашлявшись, посмотрел на Джозефа куда дружелюбней, чем прежде. — Я как-то не подумал. Спасибо за честность. Конечно, ты можешь идти.              Хорошо, что его никто не стал догонять. Джозеф хотел немного побыть в тишине. Перед ним из школы вышла компания молодых людей. Он узнал только Морган — она шла под руку с другой девушкой и о чем-то с ней перешептывалась. Трое парней, в том числе тот с мятными волосами, шли сразу за ними. Джозеф задержался на ступенях и проводил их взглядом — почему-то не хотелось с ними пересекаться. Время близилось к пяти вечера, надо бы поспешить к тёте.              Джессика сидела спиной ко входу, и поэтому не заметила, как Джозеф вошел. Играла легкая, чуть попсовая песенка, которой хотелось подпевать. Пахло кофе и свежей выпечкой. Джозефу понравился стиль, в котором было выдержано кафе, похожее на одно из тех, которые часто показывали в старых фильмах. Кожаные диванчики в веселой красно-белой расцветке, много дерева и растительности. На официантке, подливающей посетителям кофе из френч-пресса, была милая форма мятного цвета, белоснежный передник, белые носочки и туфли-лодочки. Она словно вышла из фильма 90-х. Твин Пикс, или что-то в этом духе.              — Привет, — Джозеф сел за столик и улыбнулся. Джессика, оторвавшись от книги, которую взяла, чтобы скоротать время, погладила его по руке.       — Как первый день?       — Насыщенно, — он открыл меню. Хотелось побаловать себя каким-нибудь молочным коктейлем. — Кажется, теперь я в рок-группе.              Джессика открыла рот. Она огляделась по сторонам — посетители наслаждались едой и не обращали на их беседу внимания. Официантка протирала барную стойку. Почувствовав взгляд, она подняла голову, но Джессика быстро отвернулась. Джозеф оторвался от меню и посмотрел на неё.              — Я же не в мафиози подался. Разве плохо, что я снова занимаюсь музыкой? — его тетя покачала головой.       — Конечно, нет, — она прикусила губу и жалобно взглянула на него. Будто хотела отругать, но не могла найти в себе силы. — Но рок-группа? Они же все наркоманы, — на последнем слове она понизила голос до шепота, и Джозеф громко рассмеялся, привлекая общее внимание. Джессика шикнула на него.       — Не все. В Гайе я, кстати, был единственным, кто употреблял запрещенные вещества. И делал это не из-за статуса рок-звезды, — он возвел последнее слово в кавычки и болезненно поморщился, — а ради Айзека. Причина самоликвидировалась и проблема вместе с ней. Больше никто не утянет меня в это болото. Обещаю.              Джессика только за голову схватилась. Она ценила решение племянника говорить о собственных пороках открыто, но не тогда, когда вокруг так много людей. В маленьких городах все друг друга знают. Пойдут слухи. Лишние проблемы.              Официантка принесла Джозефу шоколадный брауни и кофе. Он поблагодарил её и сделал глоток. Реакция тети была предсказуемой и смешила его. Никто не подсаживается на наркотики, потому что так принято. У всех свои причины. Иногда это банальный интерес. Или любовь.              — Ладно, — сдалась Джессика. — Поговори с Вероникой и Маркусом. Если они не против, то и я препятствовать не буду.       — Спасибо, — Джозеф улыбнулся. — Хочешь тортик?