Теперь всё будет по-другому | Crawling

       Наверняка, Маркус будет злиться. Мало того, что Джозеф додумался у кого-то одолжить машину, так он к тому же ещё её и разбил. Хорошо, сам легко отделался — пара ссадин и лёгкое сотрясение угрозу жизни не представляли. Но доктор, спросивший, сколько ему полных лет, всё-таки вёл себя немного странно. Его лицо забавно вытянулось, когда Джозеф без задней мысли сообщил, что ему шестнадцать. Это только сейчас Джозеф понял, что не имел права находиться за рулем без сопровождающего. А доктор, быстренько сообразив, наверняка уже сообщил в полицию. Может, на первый раз он отделается предупреждением? Не хотелось бы терять права, едва получив их.              Вообще-то врач попросил его никуда не уходить. Но заснуть не получалось — вокруг постоянно переговаривались, пищали приборы, а две вредные бабульки по соседству громко спорили о том, чья очередь выбирать сериал, который они, к слову, смотрели на планшете без наушников. На всю громкость.              У него немного болела голова и ныла ключица, но в остальном Джозеф чувствовал себя просто чудесно. Ничего страшного не произойдет, если он немного прогуляется. Быстро — врач даже не заметит.              От вида крови ему стало не по себе, поэтому Джозеф поспешил выйти на улицу. Черное небо заполнили звезды — он никогда не видел таких в Мадисоне. Красиво. Ему всегда ночь нравилась больше, чем день. На солнце нельзя посмотреть, не прищурившись или не надев темных очков. Это раздражало. Луна же разрешала любоваться собой, а еще в чем-то напоминала людей. Рождение, рост, затухание, смерть. Каждая фаза была по-своему прекрасна. Человек за рутиной мог забыть об этом, но всегда ведь можно просто поднять голову, чтобы напомнить себе об этом.              Поежившись, Джозеф огляделся по сторонам. Он совершенно точно был не в Мадисоне. Но куда же его занесло? Джозеф смутно помнил уходящий день — все воспоминания вытолкнул звон разбитого стекла и глухой удар. А когда он пытался вспомнить, голова начинала болеть еще сильней.              Окончательно замерзнув, Джозеф вернулся в больницу. В чем-то доктор все-таки был прав — походив немного, он начал чувствовать ломящую усталость. Не мешало бы прилечь. Джозеф как раз направлялся к койке, когда кто-то дернул его за локоть.              Маленькая сухонькая старушка смотрела на него с мольбой, протягивая телефон. Забрав его, Джозеф покрутил гаджет в руках и вернул взгляд старушке. Та виновато улыбнулась.              — Совсем я не разбираюсь в этой технике. Хотела дочке позвонить, что-то накрутила и, кажется, перевела всё на японский, — к концу она почти перешла на шепот.              Сняв блокировку, Джозеф задумчиво почесал затылок. В плане общения с техником он был далеко не снежным человеком, но почему-то раньше Джозеф никогда не замечал, чтобы иконки на разных телефонах выглядели по-разному. Теперь его это раздражало. Заурчав, словно кот, у которого отобрали сметану, он невовремя вспомнил, что его телефон забрал врач, чтобы связаться с родителями.              О появлении отца Джозеф сначала услышал и только потом увидел его. Они с доктором подошли к его койке и, не обнаружив там пациента, не на шутку всполошились. Только когда уставшая медсестра истерично выкрикнула что-то, похожее на «я не обязана за всеми следить», Джозеф поднял голову и встретился взглядом с отцом.              — Сначала позволь мне перевести телефон этой чудесной леди обратно на английский, а потом убивай, — улыбаясь, попросил он у Маркуса. Тот, сократив расстояние между ними, сгреб сына в охапку. Джозеф поморщился. Он, конечно, любил отца, но в тесноте и духоте его начинало тошнить. — Трудно… дышать, — прошептал барабанщик, выхватывая крупицы воздуха. Отстранившись, Маркус встретился с ним взглядами.       — Ты напугал меня, — Джозеф закатил глаза.       — Пустяки. Док сказал, я родился в рубахе, — он задумчиво прищурился, — вас с мамой предупреждали об этом на УЗИ? — Маркус отпустил смешок, и Джозеф принял это за добрый знак. — У тебя как, кстати, с японским?              Вернув старушке телефон, переставший строить из себя иностранца, Джозеф присел на койку. У него немного кружилась голова, но такое было и если бы он весь день провел в Диснейленде. Простая усталость — пройдет после того, как Джозеф немного поспит. Пока отец разговаривал с врачом, он прилег на подушку и закрыл глаза. Было бы здорово, если бы доктор не стал держать его тут. Джозеф хотел домой. Ему казалось, он не видел маму и сестер уже много месяцев.              Джозеф чувствовал себя странно. Хоть он и сказал врачу, что ему шестнадцать, сейчас барабанщик начал в этом сомневаться. Он не помнил, какой сейчас месяц, не был уверен в том, какой сейчас год. Да даже день недели. Джозеф будто оказался в космосе, где границ, созданных человечеством лишь для собственного удобства, не существовало.              Кажется, он все-таки задремал. Доктор осторожно потрепал его по здоровому плечу и, когда Джозеф открыл глаза, попросил сесть. Отец был рядом, всего в нескольких шагах, и внимательно наблюдал за происходящим. Джозеф не понимал, чем он так встревожен — всё ведь хорошо. Доктор, проверивший реакцию его зрачков на свет и еще раз осмотревший синяк на ключице, был того же мнения.              — Ты и правда счастливчик, — улыбнулся он Джозефу, после посмотрев на Маркуса, — я могу выписать его домой. Лучше несколько дней соблюдать постельный режим, прежде чем возвращаться к обычной жизни. Сотрясения нет, но из-за удара образовалась гематома, она-то и спровоцировала амнезию. Это скоро пройдет.       — Как скоро? — уточнил Маркус. Джозеф мог только удивленно хлопать глазами. Амнезия?       — Пару недель, — врач, заметив округлившиеся глаза пациента, похлопал его по плечу, — может, месяц-два. Главное, Джозеф, береги свою многострадальную голову.       — Так вы отпускаете меня? — он покосился на старушек, из-за сериала которых не мог сосредоточиться на разговоре. Доктор кивнул.       — Ты одевайся, а я пока дам твоему отцу пару рекомендаций.              Только в машине Маркус, выдохнув, наконец, выпустил из легких скопившееся напряжение. Джозеф покосился на него. Кажется, сегодня его отец не был расположен к разговорам. Повернув ключ зажигания, он аккуратно выехал с парковки, пропустив карету скорой помощи, и свернул на главную дорогу.              — А ты маме уже рассказал? — спросил с опаской Джозеф. Маркус покачал головой. — Может, не стоит этого делать?       — Блестящая идея. Скажем, что ты поскользнулся и упал, — в его голосе отчего-то слышался сарказм. Джозефу захотелось включить радио, чтобы заглушить громкий стук собственного сердца и сердитое дыхание отца. Вместо этого, он осторожно прикоснулся к шишке на лбу, морщась от неприятных ощущений.       — Она ведь будет волноваться. А я, наверняка, просто въехал в дерево, когда попытался объехать выбежавшую на дорогу белку, — он улыбнулся, надеясь, что шутка поможет отцу расслабиться. Маркус бросил на него короткий взгляд.       — В тебя въехала фура, водитель якобы уснул, — Джозефа немного покоробило отцовское «якобы», но он не придал этому значения. — Ты даже не представляешь, насколько легко отделался. Человеку не может всегда сопутствовать удача.       — Всего один раз, — Маркус не ответил, но за его молчанием отчетливо слышалось несогласие.              Дом, возле которого они остановились, был Джозефу незнаком. Двухэтажный, из белого сайдинга, он был копией домов, которыми был усажен этот район — за одним только исключением: только здесь, несмотря на приближающуюся к рассвету ночь, горел свет. Они поднялись по расчищенным от снега ступеням, и Маркус нажал на звонок.              Джозеф не успел подумать о том, когда и зачем они переехали, когда дверь распахнулась, выдавая беспокойство того, кто стоял за ней. В темноте Джозеф едва успел различить знакомые черты, но не успел ничего сказать, так как Кай крепко обнял его. Отпустив неловкий смешок, барабанщик похлопал его по спине. Все вокруг радовались ему так, словно он только что вернулся из кругосветного путешествия.              — С тобой всё в порядке? — отстранившись, Кай зажал между ладоней его лицо, внимательно рассматривая. Только сейчас Джозеф заметил, что один его глаз закрыт повязкой.       — Да, — выкрутившись из хватки, барабанщик отступил на шаг. О том, что произошло, он еще успеет спросить. Сейчас ему хотелось зайти в дом, потому что цепкие пальцы морозной ночи уже забирались ему под одежду, кусая кожу. — Так и будешь держать на пороге?              Кажется, за два года его жизнь круто изменилась. Это будоражило. Тяжесть и гул в висках отошли на второй план. Теперь Джозеф хотел лишь узнать больше о том месте, в котором оказался. Приняв душ и переодевшись, он спустился вниз, своим появлением разбивая приглушенный шепот. Конечно, Кай в его семье был уже как родной. Но то, что у него и Маркуса были общие секреты, все равно казалось странным.              — О чем шепчетесь? — ухмыльнулся он, падая в кресло. Кай, переглянувшись с его отцом, беззаботно пожал плечами.       — Отделался амнезией, значит?       — Если скажешь, что должен тебе денег, я, конечно, поверю, но возвращать пока не буду, — они встретились взглядами, и Кай слабо улыбнулся. — Так значит, я теперь совершеннолетний? — Джозеф перевел взгляд на отца. Тот был слишком серьезным — возможно не мог поверить, что всё закончилось хорошо. К тому же выглядел уставшим. Джозеф не хотел мучать его. Выпавшие годы могут и подождать. — Давайте-ка по койкам. Утром поговорим.              * * *              Джозеф не представлял, как кто-то может готовить, убираться или делать другие домашние дела без музыки. К тому же когда выдалось такое прекрасное утро. Лишь из уважения к отцу, который все еще спал, он надел наушники, погружаясь в гитарные рифы и барабанные отбивки.              Видимо, последние два года он страдал дальтонизмом — иначе объяснить, почему в его гардеробе преобладали черный, серый и коричневый, Джозеф не мог. Ему пришлось покопаться, чтобы найти что-нибудь… поярче.              В одном из ящиков на кухне нашлась вафельница. Хороший знак. Значит, его вкусовые предпочтения не сильно поменялись. Раньше Джозеф минимизировал последствия своей безграничной любви к вредной пище занятиями в спортзале, о чем, видимо, последние два года подзабыл. Нужно было возвращаться в форму.              И не только физическую. За прошедшее утро Джозеф несколько раз ловил себя на том, что на душе скребут кошки — раньше с ним такого не было. Хотелось выплакаться, только вот Джозеф не был уверен, что это поможет. Он просто старался сосредоточиться на хорошем. Например, на вафлях с сиропом и свежими ягодами.              Кай, лениво прошаркавший на кухню, застыл, разглядывая его ярко-красный с белыми вставками бомбер. Сам он все еще был в клетчатой пижаме, придающей ему сходство с британскими аристократами. Ни единой складочки, Кай даже после сна умудрялся выглядеть безупречно. Несколько верхних пуговиц были расстёгнуты, открывая пластырь, приклеенный чуть ниже ключицы. Джозеф видел такой однажды у своей бабушки, когда навещал ее в больнице.              — Ты в порядке? — спросил он обеспокоенно. Кай покачал головой.       — Пустяки. Хорошо выглядишь.       — Спасибо, — Джозеф улыбнулся. Прежде чем взять миску с тестом, он подвернул рукава, чтобы не запачкаться. Кай, проследив за этим движением, подошел ближе и прикоснулся пальцами к кольцам, которые Джозеф чудом нашел в тумбочке на самой нижней полке.       — Я и забыл, какой ты у нас стиляга, — хмыкнул он дружелюбно. Привыкнув к Джозефу, почти сливавшемуся со стенами, видеть его в яркой кофте и с аксессуарами было почти в диковинку. — Ещё и волосы уложил.       — Знаешь, как было сложно спрятать под челкой огромную шишку? — раньше Джозеф всегда забирал волосы наверх — ему казалось, так он выглядит как крутая рок-звезда. Но в связи с новыми обстоятельствами, предпочтениям пришлось изменить. Но Джозефу даже понравилось. Получилось мило.       — Я не буду тебе рассказывать последние два года жизни, даже не надейся. Но на пару вопросов отвечу.              Джозеф задумался. Он размышлял об этом, прежде чем уснул, и сейчас не был уверен, что вообще хочет что-нибудь знать. Если верить доктору, его амнезия все равно долго не продлится — так какой смысл? Судя по тому, что он увидел в зеркале утром, ему было чем заняться, чтобы Эф из настоящего сказал «спасибо». Погружаться в заботы и тягости неизвестного мира не было никакого желания. Он был верен себе — жить одним днем и наслаждаться всем, что тот ему предоставит. Но было кое-что, что Джозефа все-таки интересовало.              — А я все еще хожу в школу, да? — спросил он обреченно. Кай, рассмеявшись, кивнул.       — Давай я помогу тебе с завтраком.              Маркус настаивал на постельном режиме, но Джозеф бы просто не выдержал. Из окна мир не познаешь. Он не особо любил уроки, но ведь школа ими не ограничивалась. Люди — вот, что ему было интересно. Он ведь наверняка с кем-то подружился в школе. Будет забавно видеть их вытянутые лица, когда Джозеф расскажет, что потерял память, откатившись на несколько лет назад. Ещё бы выяснить их имена.              — Покажешь мне всё в школе? Будет неловко, если я заблужусь и опоздаю на урок, — он откусил большой кусок вафли, наслаждаясь тем, как тесто тает во рту. — Кстати, какие занятия я выбрал?       — Твое расписание лежит на столе. Секретарь все подробно расписала, так что не заблудишься, — одернул его отец. Кай прикусил губу.       — Я на домашнем обучении. Временно, — объяснил он. Джозеф понимающе кивнул.       — Везет. Тогда Фил и Джеймс мне все покажут. Они ведь тоже здесь?              За два года могло произойти всё, что угодно, но только в одном Джозеф был абсолютно уверен — Гайя, его вторая семья, по-прежнему рядом. Прежде чем ответить, Кай переглянулся с Маркусом.              — Ребята остались в Мадисоне, — его слова вызвали смешок. Это звучало нелогично. Зачем им разделяться? Джозеф недоверчиво покачал головой.       — Но почему? — тишина вызывала подозрения. Почувствовав это, Кай прокашлялся.       — Это концепция альбома, над которым мы сейчас работаем. Мы будем писать музыку здесь, они — там. А потом встретимся и посмотрим, что из этого вышло.       — Звучит бредово… — Эф отложил вафлю. Его губы медленно растянулись в улыбке. — Но мне нравится. Необычно. Не уверен, что в этом есть смысл, но почему бы и нет.       — И именно поэтому мы пока не созваниваемся, — Кай смотрел на него, не отрываясь. — Это очень важный момент. Иначе ничего не получится.       — Ладно, я понял, — Эф поднял руки, показывая, что сдается. — Что, даже коротких смс нельзя?       — Нет.              Джозеф слышал, что иногда музыканты идут на различные ухищрения во время написания музыки. Путешествия на Аляску без гида, сексуальное воздержание, хождение по углям — и все это только ради того, чтобы получить хит. Наверное, отчасти Джозеф из-за этого и решил стать музыкантом, не считая безграничной любви к музыке, конечно — он тоже был не от мира сего, хотя попробовать всё вышеперечисленное согласился бы и просто по приколу. Но, так или иначе, сказанное Каем вполне могло быть правдой, хоть и вызывало вопросы. Может, Гайя просто решила поискать свое звучание? Будет нехорошо, если он всё испортит.              Правда, если кто-нибудь из парней не выдержит и напишет ему первым, он не станет вредничать и ответит.              Маркус сказал, что подвезет его до школы. Во-первых, потому что Джозеф понятия не имел, в какой она стороне. А во-вторых, чтобы поговорить с директором. Последнее, конечно, совершенно не устраивало барабанщика, но возражать он не стал. Отец и так выглядел чересчур взвинченным и напряженным. Казалось, любое невовремя сказанное слово может повлечь за собой лавину праведного гнева.              — А где мама?       — В Мадисоне, — не отрываясь от дороги, ответил Маркус. Джозеф удивленно посмотрел на него.       — Мы что, живем с Каем вдвоем? — когда отец кивнул, он коротко рассмеялся. — Вау. А ты уже говорил с ней?       — Ещё нет.              Джозеф опустил глаза. Кольцо на месте, значит, родители все еще вместе. Но все равно, Маркус выглядел так, будто разговоры о Веронике доставляют ему дискомфорт. Подумав, что давить не стоит, Джозеф решил, что лучше сменить тему.              — Как Фиби и Рут? — машина затормозила так резко, что Джозеф чуть не ударился головой о панель. Маркус, сжав руль, неотрывно смотрел на только что перешедший в красный сигнал светофора. Выдохнув, он обернулся к сыну.       — Сосредоточься сейчас на себе, ладно? Тебе здорово досталось, — его взгляд беспокойно перемещался по лицу сына. От медленно сходившей улыбки до удивленных глаз. — Просто прекрати беспокоиться о других. Стань эгоистом, хотя бы ненадолго.       — Странная просьба, — прошептал Джозеф, опуская глаза. Родители такому точно не учат. — Ладно, попробую.              Школа ему сразу понравилась. Здесь было так шумно — Джозефу казалось, что он находится в самом эпицентре Вселенной. Это было безумно здорово. Обрывки чужих разговоров, смех, неподдельные эмоции. Именно в толпе Джозеф чувствовал себя живым.              Разглядывая лица снующих туда-сюда студентов, он пытался понять, с кем из них успел подружиться или хотя бы просто болтать, коротая перемены. Но никто не улыбался ему в знак приветствия, а некоторые — всего парочка — как будто даже поморщились. Странно, но не стоило того, чтобы заморачиваться. Остановившись посредине школьного коридора, Джозеф понял, что столкнулся с первой серьезной проблемой.              Он не знал, где его шкафчик. Джозеф даже не мог предположить, какой из серой армии клонов его. Когда они учились в средней школе, он украсил свой локер наклейкой в виде барабанной установки. Джозеф не пытался выделиться, просто так мог не бояться внезапно забыть его местоположение — коридоры в средней школе были длинными, почти бесконечными, а его память, напротив, как у золотой рыбки. Джозефу очень бы не хотелось однажды спросонья ломиться кому-то в локер.              — Извини, — он одернул девушку, проходившую мимо. Она посмотрела удивленно, но без агрессии. — Знаю, прозвучит глупо, но не подскажешь, где мой локер? — неловко поинтересовался Джозеф. Девушка отпустила смешок, возможно, сочтя это за шутку. Взяв барабанщика за плечи, она чуть развернула его и пальцем показала на самый ужасный, заляпанный чем-то шкафчик.       — Вот же он.       — Это шутка? — повернув голову, уточнил Джозеф.              Рассмеявшись, студентка направилась к лестнице. Только что прозвенел первый звонок, так что ему не мешало бы поторопиться и тоже направиться в класс. С локером он разберется позже — нужно будет только попросить моющие средства и немного задержаться после уроков. Достав листок с расписанием, Джозеф не без наслаждения обнаружил, что сейчас у него музыка.              Студенты только начинали лениво стягиваться в кабинет — было занято всего несколько первых парт. Красивая девушка с ямочками, появившимися, как только она приветливо улыбнулась Джозефу, а затем помахала ему рукой, почти сразу пряча её под парту и оглядываясь по сторонами. Очаровательная скромность.              — Привет, как провел выходные? — её светящиеся глаза подкупали. Она спрашивала не просто, чтобы разбить чем-то молчание, а искренне интересуясь. Джозеф многозначительно пожал плечами — весь уикенд он добросовестно выполнял прописанный врачом постельный режим. Скука.       — Спал, — ответил он, широко улыбнувшись. Барабанщик лихорадочно пытался придумать способ разузнать ее имя.       — Выглядишь отдохнувшим. Красивый такой, — засмущавшись, что произнесла это вслух, девушка прикрыла ладонью рот и опустила глаза в тетрадь. Джозеф не сдержал смешок.       — Хорошо, что я встретил тебя, — улыбнулся он. Девушка была для него как открытая книга — в хорошем смысле. Добрая, нежная, пускай немного стеснительная, но все равно очаровательная.       — Почему? — она удивленно округлила глаза. Приблизившись к ней, Джозеф перешел на шепот.       — Я совсем не помню тебя, но ты мне уже нравишься, — отстранившись, он продолжил. — И я рад, что у меня оказалась такая подруга.       — Что значит, ты совсем ничего не помнишь? Почему?       — Попал в небольшую аварию. Последние два года вылетели из головы, но доктор сказал, это скоро пройдет.       — Меня зовут Элеонор, — шепотом представилась девушка. Джозеф кивнул, фиксируя.              С появлением в кабинете незнакомого парня как будто даже похолодало. Джозеф обернулся, чтобы посмотреть на него, и тут же пожалел. С такой волной отвращения он еще никогда не сталкивался. Незнакомец смотрел на него как на грязь и поморщился, стоило им встретиться взглядами. Джозеф непонимающе повел бровью. Чем он успел провиниться перед таким красавчиком? Случайно наступил на туфли от Луи Виттон?              — Боже, ты все еще тут? — закатив глаза, застонал незнакомец, замедляя шаг возле их с Элеонор парты.       — Как и твоя недовольная физиономия, — хмыкнул Джозеф.              Реакция не заставила себя ждать. Остановившись, незнакомец повернулся, презрительно уставившись на него сверху.              — Что ты сказал?       — Со слухом проблемы? — Джозеф поднялся, почти сталкиваясь с ним носами. — Повторить на ушко? — прошептал он, обольстительно улыбаясь. Вряд ли незнакомец был геем — радар молчал — но почему-то сглотнул.              Встав, Джозеф уничтожил преимущество соперника на корню. Взгляд незнакомца уже не казался высокомерным, когда они оказались на одной высоте. А то, что Джозеф бесстыдно нарушил его личные границы, к тому же удерживая зрительный контакт, и вовсе как будто сбило одноклассника с толку. Поэтому, когда Джозеф начал идти на него, незнакомец начал рефлекторно отступать, пока не уперся в парту.              — Если я чем-то тебя обидел, прости, — Эф облизал пересохшие губы. Рваное дыхание незнакомца обжигало подбородок. — Но не надо относиться ко мне как к грязи, ладно? И огрызаться тоже не надо, я ведь и ответить могу.              Шепот действовал на незнакомца гипнотически. Все ещё плескавшая в глазах ярость как будто оказалась за сверхпрочным стеклом, беспомощно наблюдая за проигрышем хозяина. Тот, нервно сглотнув, оттолкнул Джозефа и, переходя на бег, вышел из кабинета. Барабанщик, проводив его взглядом, не мог избавиться от чувства, что кто-то пытается проделать в его спине дыру.              Он не успел опомниться, как незнакомец, с выкрашенными в мятный волосами, схватив его за руку, вывел в коридор. Они поднялись на второй этаж, прошли мимо кипящего жизнью спортзала и вошли в кабинет, судя по наличию в нем музыкальных инструментов, служащий чем-то вроде репетиционной. Только тогда незнакомец отпустил его руку и закрыл дверь, на мгновение прижимаясь к ней спиной.              Джозефу хотелось выть от боли. Почему-то незнакомцу понадобилось дергать его именно за больную руку. На глаза навернулись слезы. Джозеф даже возразить не смог, потому что от болезненной вспышки потерялся во времени и пространстве.              — Что это черт возьми было? — незнакомец злился так сильно, что не сразу сообразил, что его не слушают. Шумно выдохнув, Джозеф поднял на него глаза.       — Он твой парень что ли? Тогда извини. Если что, я не подкатывал. Это была провокация.       — Он? Нет…              Незнакомец запнулся. Его черты не были такими же идеальными, как у того задиристого, но барабанщику он показался куда симпатичней. От глаз, в которых сейчас плескалась буря, было невозможно оторваться. В незнакомце было что-то до боли знакомое.              Сердце пропустило удар. После его слов незнакомец выглядел растерянным — злость переродилась в вину. Только теперь он увидел, что Джозеф потирает ушибленную руку.              — Я причинил тебе боль?       — Терпимо, — место ушиба всё ещё немного пульсировало, но по крайней мере Джозеф смог распрямиться. — Так что тебя разозлило?       — Мне показалось, ты флиртовал… — Джозеф непонимающе дернулся.              Нотки, появившиеся в голосе незнакомца, одновременно горчили и дарили медовую сладость. Барабанщик еще ни разу не состоял в серьезных отношениях, но внутреннее чутье подсказывало, что именно так ощущается чужая ревность. Догадки подтверждал и румянец, заливший лицо незнакомца. Открыв окно, тот полной грудью вдохнул морозный зимний воздух и зажмурился. Джозеф, неторопливо приблизившись, остановился в нескольких шагах от него.              — Вот черт… — только и смог произнести барабанщик. Это не было его виной, но он все равно чувствовал её. Взгляд незнакомца опустел. Остались лишь крапинки боли, которую принесла чужая амнезия.       — Я должен был сразу догадаться. Ты сам на себя не похож.       — Прям кардинально? — Эф почесал затылок. Незнакомец неоднозначно пожал плечами. Будто решившись на что-то, он протянул руку ладонью вверх.       — Коди, — Джозеф неуверенно вложил в неё свою. Электрический разряд, зародившийся на кончиках пальцах, пробежал по спине. — Твой парень.       — Такой красавчик и мой парень?              Джозеф сократил расстояние между ними всего до нескольких миллиметров. Так все окружающее расфокусировалось, а он смог сосредоточиться на деталях — выцветших веснушках, фантастических глазах, цвет которых напоминал океан, небольшом шраме на щеке, издалека совсем незаметном, и приоткрытых губах, которые прямо сейчас Джозеф был бы непротив поцеловать — просто чтобы попробовать на вкус.              — Я тебя совсем не помню, — глухая боль, появившаяся в глазах Коди, невовремя подсказала, что барабанщику следовало бы подбирать слова получше. Он сглотнул, не понимая, почему мысли путаются. Раньше Джозеф не то, чтобы верил в любовь с первого взгляда. А теперь пытался понять — она ли это, или просто его тянет к Коди по привычке. — Но это не значит, что я не хочу узнать тебя. Сходим на свидание?              Коди, растерянно улыбнувшись, кивнул.