Утопающие в отражении

В помещение стало очень тихо. Гарри с каким-то садистским удовольствием наблюдал за сменяющимися на лице... отца эмоциями: ступор, удивление, неверие, гнев, шок. Дазай Осаму не мог отвести взгляд от лица напротив. — Э-это, должно быть, какая-то ошибка... – начал было он неуверенным голосом, но Гарри перебил его. — Восемнадцать лет назад ты посетил Британию. В баре познакомился с девушкой, она была грустной, потому что в тот вечер крупно поссорилась со своим парнем. Вы провели ночь вдвоём. А на следующее утро тебя и след простыл. Всё бы ничего, но через месяц она почувствовала недомогание. Чтобы скрыть факт измены, она согласилась на замужество. Её звали Лили Эванс, – Поттер говорил почти бессвязно, короткими ёмкими предложениями, чувствуя, как сжимается горло от чего-то холодного. Осознание сдавливало лёгкие – они... он... он переспал с собственным отцом... И, что самое страшное, ему до безумия понравилось! В то время, когда брюнет занимался самокопанием, Осаму страдал от флешбеков почти двадцатилетнего срока давности, которые мелькали перед глазами: в тот вечер было пасмурно, и он, замёрзнув, решил скоротать вечер в местном кабаке. Там он был пленён яркими зелёными глазами одной молодой девушки, что грустно сидела у окна. Та ночь была потрясающей, но рано утром он был вынужден покинуть прелестницу из-за сообщения напарника о том, что товар готов к транспортировке, а нужные люди уже заметают следы... Теперь становится понятным томящее чувство ностальгии, что посещало его вчера. — И правда похож, черты лица один в один, – поделился с окружающими своими наблюдениями Куникида, переводя взгляд с одного на другого. В комнате воцарилось молчание, которое вязкой слизью заполняло уши, нервируя. Неловкая пауза затягивалась, а Гарри чувствовал, как у него начинают дрожать колени. — Что здесь происходит? – в просторном помещении громом прозвучал спокойный голос возникшего будто из ниоткуда сереброволосого мужчины в просторной зелёной юкате – Юкичи. Этого человека Гарри знал из досье на ВДА, составленного гоблинами. Гарри чувствовал, что у него начинает болеть голова от сюрреалистичности ситуации, в которой он оказался. Пошатнувшись, Поттер рефлекторно схватился за плечо стоящего рядом Накаджимы. — Гарри-сан! Гарри-сан, вам плохо? – его оперативно усадили на стул и подали стакан воды. — Нет... Нет, всё в порядке, – Поттер снизу вверх заглянул в карие глаза шатена. В них легко можно было прочитать беспокойство, шок, но никак не омерзение или презрение. Этого Гарри боялся больше всего. Боялся, что станет противен единственному родному человеку. Внезапно в офис вбежал рыжеволосый непримечательный парень – пройдёшь мимо такого на улице и на запомнишь. На его лице явно читался страх, даже ужас, а глаза лихорадочно бегали по комнате, наконец, сфокусировавшись на главе организации. — Портовая Мафия... – он согнулся пополам, пытаясь привести сбившееся дыхание в порядок, – Портовая Мафия окружала здание! Все присутствующие напряглись, мгновенно забывая, о чём разговаривали несколько секунд назад. Гарри же протяжно застонал на выдохе, запрокидывая голову. Возникло острое желание этой самой головой побиться обо что-то вроде стены. До кровавых разводов на её неприглядной поверхности, чтобы они ярко выделялись на ней алым цветком... Поттер так и не понял, как никто не заметил его, последовавшего за остальными, когда все кинулись к главному выходу. Там, на улице, было яблоку негде упасть – так много было людей в чёрных одеждах. Неприятная ассоциация вызвала болезненную судорогу, перекосившую молодое лицо. Гарри встал с краю толпы, у самой стены. Он с пониманием смотрел на бойцов Портовой Мафии – на лицах всех без исключения были нахальные ухмылки, грозные мины или безразличие, но Поттер видел суть – на самом деле большинству из них очень страшно или противно от самих себя, но они не смели показать этого в страхе перед возможным наказанием. Маг почувствовал, как его сила возмущенно подняла голову, накапливаясь плотным комком в районе солнечного сплетения. На кончиках пальцев засверкали пока-что тусклые искры, что срывались с кончиков и неохотно растворялись в воздухе, не успевая долетать до земли. Наконец, вперед, перед Фукудзавой, вышел молодой с виду мужчина-брюнет. На его лице играла нечитаемая ухмылка, но глаза оставались будто неживыми. Это сперва сбило с толку, но после Гарри всё стало понятно. Собранное гоблинами досье на Огая Мори было неоднозначным даже для них самих. В заключении говорилось, что этот мужчина, возможно, имеет психологическое расстройство, обострившееся после болезненного разрыва с бывшим любовником и возлюбленным, которым – вот совпадение! – оказался Юкичи. Гарри было жаль этого мужчину. Разве можно ненавидеть того, кто запутался в жизни и страдает точно так же? Главы враждующих организаций уже успели обменяться несколькими колкостями, когда молодой маг вышел вперёд, вставая ровно между ними. Дазай дёрнулся было к сыну, но руки Накаджимы остановили его. Тепло разлилось по телу Поттера, стоило ему увидеть неприкрытое волнение в так полюбившихся глазах. Но не время было отвлекаться. На вопрос о его личности, заданный главой Мафии, Победитель Волан–де–Морта вынул палочку из невидимого чехла и направил на напрягшегося мужчину. Невербальное заклинание с лёгкостью сорвалось с кончика магического артефакта, и противника окутало бледно-голубоватой свечение. Но не успел старший брюнет испугаться, как передним прямо в воздухе возник лист плотной бумаги, подлетевший в руки незнакомца, а свечение пропало, не оставив никаких следов. Зеленоглазый, не обращая внимания на сотни шокированных взглядов, уткнулся в пергамент, сосредоточено сдвинув брови. — Так и думал, – будто бы для себя проговорил он в пол голоса, – Вам, господин Мори, давно пора было показаться толковому психотерапевту. Бьюсь об заклад, в последнее время вам не давали житья постоянная тревога и панические атаки, – строгий взгляд изумрудных глаз пресёк на корню все возражения, заставив опытного убийцу поёжиться. Мори не мог понять. Кто этот парень? Как он узнал о его состоянии? Конечно, бессонницу видно по тёмным мешкам под глазами, но про панические атаки не знал никто. Что это был за луч? Что вообще происходит?! Дыхание мужчины участилось, а на висках собрались капли пота, стекая жидкими льдинками по щекам. Сердце гулко забилось в грудной клетке, словно с трудом перекачивая вмиг загустевшую кровь. Гарри, видя, как паника мощной волной накрыла задрожавшего мужчину с головой, без страха подошёл к нему, отталкивая подскочивших к боссу девушку с бинтами на нижней части лица и рыжего парня-щеголя в шляпе и перчатках. — Не волнуйтесь, – парень осторожно приобнял мафиози за плечи, медленно подводя его к охреневшему Фукудзаве. Тот застыл на месте от шока, но Гарри не дал ему опомниться – толкнул Огая в объятья блондина, а сам снял с шеи простой бархатный мешочек и, распустив тесёмки, – к всеобщему шоку – залез в его по плечо, на ощупь пытаясь найти нужный предмет. Никто не мог сказать и слова, пытаясь переварить услышанное. И не у всех это получалось... Наконец, юноша вынул из мешочка руку с зажатым в ней стеклянным или хрустальным бутыльком. Повесив вновь завязанный мешочек на шею, трансфигурировал из ближайшего камня стакан и с помощью заклинания наполнил его водой. Зелье, что он достал, имело крайне неприятный вкус, который немногие могли перенести, оставив содержимое желудка при себе, поэтому его следовало принимать разведённым. Перестав считать капли, Гарри поднял глаза... и почувствовал, как защемило сердце – блондин в юкате нежно прижимал к себе дрожащего «врага», спрятавшего лицо в его шее, и лёгкими касаниями гладил по спине и лопаткам, что-то шепча на ухо. Вместе они залили в Мори успокоительное, посте чего тот быстро отрубился, облокотившись на Фукудзаву. — Необходимо срочно оказать ему квалифицированную помощь, Фукудзава-сан. Болезнь слишком запущена, чтобы бездействовать. Сейчас господина Мори нужно отнести в тихое место, куда позже прибудет специалист. У вас есть такое? В серебряных глазах главы Агенства Гарри увидел серьёзность и старую любовь, что никогда не покидала сердце этого мужчины. Среброволосый кивнул и назвал адрес, находящейся неподалёку штаб-квартиры. После, подхватив уснувшего под колени, унёс его в здание. — Что, твою мать, здесь происходит?! – взорвался-таки рыжик, хотя видно было, что это не злость, а банальное волнение. — Всё это время, – Поттер встал перед скучковавшимися людьми в черном, – ваш лидер был психически нестабилен. Его заболевание не проявляло себя слишком явно, но послужило причиной для вроде бы обоснованной жестокости, паранойи и ряда других признаков... Я в свои восемнадцать лет уже прошёл войну и успел умереть, так что не желаю быть свидетелем бодания двух организаций, выполняющих, по сути, одну и ту же функцию. Покой – единственное, что мне нужно, и я сделаю всё возможное и невозможное для его получения. Даже если придётся убить всех, здесь находящихся. Холод пробежался по внутренностям тех, кто видел взгляд незнакомца – холодные изумруды служили подтверждением слов парня. Убьёт. И рука его не дрогнет. Люди обеих организаций поспешили вернуться к себе на базы.

***

Мори просыпался тяжело, мучительно долго пытаясь вспомнить, что случилось перед тем, как он заснул. Память возвращалась урывками, как и чувство тревоги. Он вспомнил и здание Агенства, и Юкичи, и странного брюнета. Сердце застряло где-то в горле, а его стук гулко раздавался в висках. Внезапно Мори прошиб холодный пот – он не чувствовал Элис, не чувствовал свою способность вообще! Руки метнулись вверх, но их перехватили и сдавили в больших ладонях. Паника накатила с головой. Мужчина открыл глаза, но не увидел ничего, кроме расплывчатого серого пятна на фоне белого потолка. Огай дёрнулся, пытаясь вырваться из хватки, но его только сильнее сдавили, обхватив плечи и прижимая его руки к его собственной груди. В голове раздались голоса. Ненавистные голоса глумились, называли так, что горечь подступала к горлу, а перед глазами стояли каменные стены пыточной. Звуки шагов, звона цепей, грубого похабного хохота всё нарастал, и он уже чувствовал на себе липкие от алкоголя мозолистые руки и холодное прикосновение скальпеля, чувствовал на стёртых до мяса запястьях тяжесть кандалов, а на оголённой, ноющей от ран спине – холодный камень. Мори лишь понадеялся, что умрёт быстрее, чем они вновь решат попробовать что-нибудь новенькое.

***

Гарри наблюдал, как глава Портовой Мафии, страшный своей хладнокровностью и беспринципностью мужчина обмяк на руках своего «врага», плача от воспоминаний, душащих его в беспамятстве. — Пожалуйста... Не хочу... Нет... – шептал он в приступе панической атаки, не видя перед собой обеспокоенное лицо Фукудзавы. Гарри, нахмурившись, кинул, наконец, в старшего брюнета заклятие сна, рассудив, что так будет лучше для обеих сторон. Он знал это состояние. Он видел, как магглорождённый парень, освобождённый из подземелий Малфой-Мэнора, шарахался от каждой тени, а во время кошмаров умолял не трогать его. Беднягу не удалось спасти – тот, используя чью-то оставленную без присмотра палочку, покончил с собой, резанув Секо по собственному бедру. Поттер вновь зашагал вдоль стены, кружа вокруг кресла и кофейного столика. Квартира, куда они с Юкичи принесли бессознательного мужчину, находилась в нескольких кварталах от офиса Вооружённого Детективного Агенства и была довольно обжитой. Одна спальня, гостиная, кухня и ванная – комнат немного, но тесно не было, ведь минимум мебели гарантировал простор. После чулана под лестницей он, ведомый «детской психологической травмой», не терпел тесных помещений и толпы людей. — Как скоро прибудет помощь? – спросил блондин, аккуратно укладывая уснувшего на диван – никто из них даже не подумал о том, чтобы перенести больного в спальню. — Скоро, – Гарри наколдовал Темпус, – Минут через пятнадцать. Гоблины доставят даже самого Дьявола, лишь бы платили. — Кто ты? Маг ждал этого вопроса. Он сел в кресло, пытаясь успокоить беспокойное сердце. — Я – маг. Точно так же как и вы. Когда-то давно Магическая Япония длительное время была изолирована от всего остального мира. На магов совершались нападения обычными людьми, их убивали, пытали, ставили опыты. Пытались выяснить, почему кто-то обладает способностью колдовать, а кто-то – нет. Однажды дошло до того, что простецы уничтожили всех взрослых магов, по сущей случайности оставив в живых лишь детей, у которых магический дар не развился в полной мере и был незаметен. Что-то случилось тогда. Магические народы говорят, что это было благословение самой Магии, но тем не менее магические способности японских магов видоизменились. Проще говоря, произошла мутация, благодаря которой появился новый подвид Человека Магического, населяющий просторы Японии. Видоизменённый дар стало легче скрывать, что позволило японским магам выжить. Так появились эсперы. Это лишь одна из теорий, но намного более правдоподобная, чем все остальные, да и изложенная гоблинами – они не могут обмануть. Я – британский маг, и моя сила, можно сказать, воспитывалась по британским меркам, но кровь и магия моего отца позволили мне иметь склонность к беспалочковой невербальной магии, что большая редкость там, в Британии. Это всё или у вас остались ещё вопросы? Юкичи перевёл взгляд на измученное лицо бывшего друга и возлюбленного. Информация никак не хотела укладываться в голове. Громкий хлопок заставил блондина вздрогнуть и положить руку на скрытый в складках юкаты пистолет. Посреди комнаты стояла молодая женщина в свободном кремовом платье до колен. В ухоженных маленьких ручках она держала чëрный объëмный саквояж. — Где больной? – деловито спросила целитель мелодичным голосом. Фукудзава освободил место для незнакомки, с замиранием сердца ожидая нападения на беззащитного брюнета. Но, вопреки его ожиданиям, шатенка села рядом с Мори и, сделав несколько гуль длинными пальчиками с аккуратным маникюром, приложила засветившиеся ладони к груди и голове спящего. Прошло не меньше пары минут напряжённого молчания прежде, чем она заговорила вновь. — На лицо психическое расстройство, причём запущенное. Оно медленно разрушало личность в течение многих лет. Здесь нужен маг Ментальной Магии, Поттер-сан. Я убрала все физические последствия длительного психического недомогания, но необходимо убрать первопричину. — Хорошо. Как скоро сможет прибыть менталист? — В течении следующего получаса. Всего доброго! Целитель исчезла с громким хлопком, не забыв захватить свой саквояж, а Гарри присел на её место. Он осторожно, в какой-то степени даже нежно, огладил осунувшееся лицо человека, на протяжении нескольких лет – если верить гоблиновским досье – мучавшего его отца. Наверное Поттер должен был чувствовать злость, но как можно злиться на того, кто не отдавал отчёта в своих действиях? — Вы любите его, – неожиданно даже для себя сказал маг. Хмурый Фукудзава вздрогнул, но оспаривать не стал. Вместо этого мужчина, сев на рядом стоящий стул, сосредоточился на том, о ком думал все эти годы. На бледной коже хорошо было видно сеточки тёмно-синих вен и мешки под глазами. Яркими красными лепестками выделялись тонкие искусанные губы. Хотелось дотронуться до них рукой и почувствовать подушечками пальцев – это их природный цвет или они такие от постоянного покусывания? Хотелось поцеловать Мори. В скулу, за ухом, в шею – везде, где бы этот строптивец позволил. Менталист прибыл через двадцать минут. Это был полноватый мужчина приятной наружности. Он, попросив Гарри разбудить пациента, мягко обхватил руками лицо не сопротивляющегося брюнета, заставляя смотреть прямо ему в глаза. Первые несколько минут ничего не происходило, но потом мужичок поджал губы, нахмурился, а Огай задëргался, будто пытался отвернуться, но не мог самостоятельно прервать зрительный контакт, а по его щекам с чётко выраженными скулами вновь потекли слëзы. Юкичи дëрнулся было помочь, прекратить, но рука Поттера имела внезапно сильную хватку. — Нельзя мешать. Иначе рискуете получить овощ, – Поттер лгал, но ему не было стыдно за это. Мори Огаю необходима правильная консультация Мастера Менталистики, иначе он никогда не избавится от источника проблемы. Сеанс Легилименции продлился ещё около сорока минут, за которые измученный брюнет выплакал все слëзы и сразу после окончания уснул, на этот раз самостоятельно. — Что ж, – тяжело вздохнув, произнёс мужчина, – Кто из вас приходится родственником больному? — Никто, – просто и прямолинейно ответил Поттер, – Но мы оба заинтересованы в его здоровье. — Понятно, – менталист смерил обоих нечитаемым взглядом, будто рассчитывая что-то, – Скажу прямо: пациент большое количество раз подвергался пыткам и изнасилованиям. Это крайне пагубно сказалось на итак пошатнувшемся психическом здоровье. Сейчас всё нормально, я исправил проблемы с психикой, но впредь нужно исключить все травмирующие моменты. Гарри поблагодарил мужчину и заверил, что оплатит все его услуги через гоблинов. После ухода менталиста Фукудзава вновь сёл возле возлюбленного, нежно прижимая его холодную ладонь с тонкими «музыкальными» пальцами к своей щеке. Боль скручивала внутренние органы в тугой жгут и ломала сердце, словно кусок льда, так, что острые кровоточащие осколки брызгали во все стороны. «Мори, теперь я понимаю, что с тобой стало, мой милый. Понимаю, что и сам приложил к этому руку... Я всё ещё помню, какой ты был весёлый, бойкий... светился, будто солнышко. Моё личное солнышко. Я всё ещё люблю тебя, Мори. И не позволю больше случиться ничему плохому в твоей жизни.» Гарри наблюдал за блондином. За тем, как любяще тот прижимает к себе худую руку, как аккуратно укрывает пледом, мягко подтыкая по краям, как обращается с «врагом» так, будто тот – хрустальный цветок искусной нечеловеческой работы, что может развеяться в пыль от одного только неосторожного дуновения. Губы сами собой складывались в тёплую улыбку. — Я оставляю вас. Позаботьтесь о нём, господин Фукудзава. Юкичи, посмотрев на парня, кивнул и вновь обратил всё своё внимание на любимого. Гарри написал на бумажке номер своего телефона, которым пришлось обзавестись при переезде на острова, и, оставив на столике, вышел из квартиры.

***

Проснувшись, Мори не спешил открывать глаза, опасаясь, что нега, оставшаяся после сна, улетучится, сменится очередным приступом паники и головной боли. Он – по ощущениям – лежал в кровати, укрытый одеялом, а сзади, обхватив его одной рукой, прижималось мужское тело, обладатель которого жарко дышал в его волосы. Против обыкновения мысли текли вяло и последовательно, а не бессвязными резкими обрывками. Последнее время Мори чётко осознавал, что сошёл с ума очень и очень давно. Как только умудрялся руководить Мафией? С ним что-то сделали. Его вылечили. Осознание этого неожиданного факта заставило сначала задохнуться в неверии, а после расслабиться, почувствовать, будто со смирением ушли все силы. Тело сзади зашевелилось, а крепкая рука сжалась, от чего по плечам и лопаткам прошла толпа отборных крупных мурашек. Их армада накрыла шею и затылок, перешла на поясницу, руки... Чужие пальцы погладили его грудь через ткань рубашки, сзади к спине крепко прижалась твёрдая грудь, а затылок вновь обдало горячим дыханием, за которым последовал скромный поцелуй. Захотелось прижаться в ответ, утонуть в чужих объятиях, и Мори не стал себе отказывать в этой слабости. Он придвинулся близко-близко и почувствовал, как мужчина сзади сначала напрягся, но после расслабился и сжал руку, даря так необходимое сейчас чувство безопасности. — Мори, – голос был знакомым, но Огай не почувствовал опасности, поэтому никак не отреагировал, – Мори, скворчик, просыпайся, – брюнет внезапно вспомнил, как много лет назад его звал этим прозвищем всего лишь один человек в его жизни. Он повернул голову, подставляясь под незатейливую ласку, безумно желая продлить волшебное мгновение. Мори всё ещё боялся открыть глаза и понять, что всё это всего лишь игры его больного воображения. Внезапный мокрый поцелуй в загривок заставил вздрогнуть, прогнуться в спине, прижимаясь поближе, и издать слабый стон удовольствия. Тело ощущалось ватным, но это была приятная истома. Мори послушно повиновался руке, что начала переворачивать его на спину. Серебряные глаза Юкичи были бездонны. Огай, глядя в них, почувствовал как по телу разливается приятный холодок. — Как ты себя чувствуешь? – идеальное лицо блондина было припорошено толикой обеспокоенности. — Хорошо, – Мори позволил себе слабо улыбнуться и понадеяться на дальнейшее ничегонеделание в кровати. Хотя бы недолго насладиться теплом и спокойствием. Юкичи, подтянувшись на руках, навис над брюнетом, вглядываясь в бездонные уставшие фиолетовые глаза. Медленно, будто давая время передумать, он переплёл свои пальцы с пальцами возлюбленного. Зрачки Огая потихоньку расширились, заполняя чернотой цветную радужку глаза. Фукудзава с нежностью смотрел на лежащего под ним мужчину и, кажется, мог захлебнуться в той любви, что плескалась внутри него. — Я люблю тебя, – слова, столько лет хранимые на самых задворках памяти, так легко сорвались с языка, поражая обоих мужчин своей простотой, что возникала мерзкая мыслишка, насквозь пропитанная виной: «Что мне стоило сказать их тогда?» Слёзы, наполнившие аметистовые глаза, не на шутку перепугали Фукуздаву. Но стоило ему беспокойно задать несколько вопросов о самочувствии мафиози, как его притянули вниз и обхватили подрагивающими руками. — Я тоже люблю тебя, – зашептал Мори в чужое ухо. Он чувствовал, как сердце напротив неистово бьётся о прутья-рёбра и что его собственное стремится навстречу, – Давай ещё полежим. Пожалуйста. Юкичи отстранился и вновь оглядел давнего «врага»: иссиня-чёрные волосы разметались по белой подушке, выражение лица наконец-то было расслабленным – не было того самого злобного прищура, невозможные глаза чуть жмурились, а густые ресницы раз за разом вздрагивали. — Ты наконец стал похож на того Мори, в которого я влюбился когда-то. Который был весёлым и жизнерадостным врачом и каждый раз искал у меня утешения после смерти пациента, – блондин, вновь наклонившись, провёл своим носом по чужим щеке и уху, чтобы после зарыться им в неаккуратной копне волос. Огай позволил себе растечься от нехитрой ласки. Его щеки зарделись, словно в первый раз. — Назови... Назови меня, как раньше, – умоляюще попросил брюнет, пальцами впиваясь в защищённую тканью спину. Он зажмурился от того, насколько ему было хорошо в руках того, о ком запретил себе мечтать больше десятка – или двух? – лет назад. — Ринтаро, – с несвойственной для него-нынешнего усмешкой протянул Фукудзава и внезапно завалился на бок, утягивая за собой и вмиг напрягшегося Мори, – Не беспокойся, Ринтаро. Теперь всё будет хорошо. Я обещаю тебе, – глава Агенства чмокнул любимого в висок, попутно накрывая обоих одеялом, – Спи, нам обоим следует отдохнуть. Улыбнувшись, Мори прижался настолько тесно, насколько смог, и обхватил рукой торс Юкичи, пристроив голову на его руке. Уже проваливаясь в сон, он вспомнил о том, что интересовало его больше всего там, у офиса ВДА. — А кто этот мальчишка? Твой новый сотрудник? — Нет. Он сын Дазая, – среброволосый рассмеялся в ответ на шокировано распахнутые фиолетовые глаза, – Спи, скворчик, потом я тебе всё расскажу. А, может быть, он сам расскажет. Брюнет смиренно улёгся обратно и в очередной раз глубоко вдохнул запах любимого одеколона Фукудзавы. «А жизнь-то налаживается...» – подумал он уже в подудрёме.

***

Настырное солнце не переставало светить в лицо то ли одним большим лучом, то ли целой охапкой маленьких тоненьких, словно прутик, лучиков. Спящий, нахмурившись, хотел сначала накрыться одеялом с головой, чтобы урвать еще хоть пять минуточек сна, но со вздохом признался себе, что раз уж проснулся, то необходимо хотя бы пойти умыться и включить кофемашину. Он сонно потянулся, внезапно натыкаясь рукой на что-то тёплое. Инстинкты среагировали быстрее мозга, и мужчина вскинулся, перекатываясь на самый край кровати. Как? Кто? Ведь никому не известен адрес его квартиры! Почему не убили сразу? Последний вопрос вмиг остановил детектива от необдуманных поступков. В свете утреннего солнца на него смотрели мутные со сна жёлтые с фиолетовым оттенком глаза. — Дазай-сан? Что-то случилось? – парень широко зевнул, потягиваясь, разминая застывшие мышцы. — Ничего, Ацуши, совсем ничего, – Осаму сел на край постели и потянулся поцеловать беловолосого, сминая его губы совсем не целомудренно. Накаджима застонал в чужой рот, впрочем, не делая попыток отстраниться. Его рука с тонкими пальцами опустилась на шею мужчине, приобнимая того, притягивая ещё чуть-чуть поближе. Открыв глаза, закрытые от удовольствия, шатен почувствовал, как внутри поднимается удовлетворение от одного только вида пятен-меток, обширно рассыпанных по всему телу эспера. Дазай с чувством предвкушения потянул тонкое одеяло вниз, оголяя раскрасневшегося любовника, что уже почти мурчал от ласки... — Кхе-кхем. Я вам не помешал? – Ацуши резво отстранился, заливаясь краской смущения и пытаясь спрятаться под одеялом, так некстати зажатым Дазаем. В дверях стоял зеленоглазый брюнет, на губах которого змеилась усмешка. Очки поблёскивали на свету, порождая двух солнечных зайчиков. Из одежды на нём была только слишком большая растянутая футболка, едва прикрывающая пятую точку и оголяющая одно плечо. — Там завтрак стынет, бесстыдники. Для кого я старался? – притворно-строго, с нотками обиды в голосе, спросил юноша. Дазай оторвался от Тигра, наконец повернув голову к сыну. — Гарри, иди к нам. Вздохнув на, по всей видимости, загубленный завтрак, Поттер снял очки и забрался на кровать, попутно левитируя окуляры на тумбочку. — Что с вас взять, с бессовестных, – ворчливым тоном сказал он, залезая на задыхающегося от смущения блондина. Футболка немного задралась, а оставшаяся часть плотно облегала самую аппетитную часть парня – по мнению одного детектива. Ацуши пискнул, когда мокрый язык наглым образом прошелся по его шее, после чего на этом месте появились зубы, сжимающие так болезненно-сладко. Он откинул голову, опираясь всем весом на стену в изголовье кровати, и вцепился руками в брюнета, комкая в пальцах ткань футболки. Вид, открывающийся со стороны, невероятно сильно возбуждал, будоражил кровь и естество. Дазай, не вытерпев, прижался сзади к сыну, запустив руку под единственную преграду к вожделенному телу, вызвав тем самым тихий поощряющий стон. Да, все, кто узнает об их связи, скажет, что они – конченные извращенцы. Но разве они не заслужили немного личного счастья без оглядки на окружающих? Немного спокойствия и уверенности в завтрашнем дне? Дазай, повинуясь секундному порыву, тесно обхватил торс сына, прижимаясь как можно ближе в приступе нежности. — Па-ап!... – в голосе Гарри помимо возбуждения ясно слышалось волнение – не каждый день Осаму проявляет столько нежности к нему. К ним обоим. Шатен принялся выцеловывать шею и плечи сына, легко касаясь губами смуглой кожи и многочисленных шрамов самых разнообразных форм и размеров. Спереди послышался глухой несдержанный вздох. Гарри споро избавился от единственной вещи на нём, забросив куда-то подальше. Поттер вновь вернулся к беловолосому, рукой сжав жилистое бедро и перетаскивая его себе на талию. После рука, с силой скользнув по чужой ноге, опустилась меж их телами, пальцами находя едва приоткрытое после вчерашнего отверстие. Пальцы по велению магии покрылись слоем лубриканта, беспрепятственно проникая внутрь. Одновременно с этим он притёрся задницей к Дазаю, чувствуя, как стремительно наливается кровью чужое естество. Голова шла кругом. Поттер разрывался между любовниками, целуя то одного, то другого. Его член уже болезненно пульсировал от возбуждения, поэтому он чуть откинулся назад и завёл вторую руку себе за спину, растягивая уже себя. Наконец, член погрузился в горячее – гораздо горячее, чем у обычного человека – нутро. Накаджима задрал голову, испуская низкий горловой стон. Его руки слепо зашарили по покрывалу и телу любовника, невольно ногтями оставляя красные, чуть кровоточащие в некоторых местах, полосы. Гарри закусил губу, чувствуя, как его руку, находящуюся за спиной, отвели в сторону и немедленно заменили немаленьким, так полюбившимся за эти три месяца, достоинством. Медленными толчками Осаму проникал всё глубже, положив ладонь на его выпирающие тазовые косточки. Гарри с удовольствием подавался назад, чувствуя кожей ягодиц жёсткие паховые волосы, и вперёд, насаживая на себя Тигра, что несдержанно стонал, опираясь на стену лопатками. Гарри притянул парня к себе, обхватив руками, и впился кусачий поцелуем в горячие, припухшие губы. — Даза-ай!... – между разорвавшими поцелуй любовниками на несколько мгновений повис мостик вязкой слюны, которая вскоре оказалась на их подбородках. Ацуши вскинул руку и потянул старшего партнёра на себя, умоляюще глядя на него блестящими от вожделения и удовольствия необычными глазами. Дазай послушно наклонился, прижавшись грудью к спине сына, и вовлёк эспера в чувственный поцелуй, посасывая его нижнюю губу и время от времени малость оттягивая её, осторожно зажав зубами. Гарри чувствовал себя находящимся меж двух огней – хотелось трахать Накаджиму и так же сильно хотелось трахаться с отцом. Неожиданно Гарри подкинуло, а изо рта против воли вырвался вскрик-полустон – член Дазая прошёлся прямо по его простате и по телу распространились сотни маленьких электроимпульсов. — А-ах! – не сдержавшись, Поттер завёл руку за спину и, схватив шатена за плечо, притянул его к себе, совершая глубокие поступательные движения. Получалось так, что он полностью насаживался на член Осаму, а при движении вперёд – до упора входил в беловолосого детектива. Тот уже не сдерживал стоны и буквально захлёбывался ими, слабо подмахивая, чувствуя, как трясёт от недостатка сил и страсти. Первым излился Гарри. Конвульсивно дёрнувшись, он выгнулся до хруста в спине, коротко и громко закричал, крепко сжав руку, находящуюся на талии Ацуши. Через несколько секунд тот последовал за ним, крепко зажмурившись и открыв рот в немом крике. Белёсые капли попали на впалый живот и плоскую, усеянную засосами грудь с бледно-розовыми ореолами сосков, вокруг одного из которых наливался кровью вчерашний укус. Дазай продержался дольше всех, продолжая трахать сжимающегося вокруг него мага, пока тот невольно стимулировал простату Тигра. Кончая, детектив сильно, до синяков, сжал ладони на талии и бедре сына. Уставшие они повалились на постель, красные и потные. Внезапно всю троицу обдал прохладный ветерок, заставивший поёжиться, и все следы их бурного утра тот час исчезли. Гарри привалился к отцу, нежным касанием губ дотрагиваясь до его кожи. Такого же поцелуя удостоился и Ацуши.Поттер позволил себе на короткое мгновение закрыть глаза и насладиться чувством удовлетворённости и счастья. Магия внутри него пела и стремилась выйти магическим выбросом... и он позволил, снял её с короткого поводка. Восхищённый вздох, раздавшийся справа от него, побудил открыть глаза. А посмотреть действительно было на что: по комнате порхали десятки самых удивительных бабочек в мире – они будто состояли из голубого и синего света, не имея чётких очертаний крыльев, а при полёте после них оставался ярко-лазурный след из опускающейся вниз «пыльцы». Жёлто-фиолетовые глаза молодого эспера с по-детски невинным восхищением наблюдали за самым настоящим чудом. Накаждима протянул руку – «пыльца» осела на молочной коже пальцев, бесследно растворяясь в воздухе. Гарри скосил глаза на отца – тот лежал, наблюдая то за прекрасным творением сына, то за восхищённым любовником. Поттер придвинулся к нему вплотную и потёрся щекой об прохладную кожу, укладывая голову на чужое плечо. Одна из бабочек села на протянутый пальчик Тигра, помахивая невесомыми крылышками. Глаза парня заблестели уже не от восторга. Кристально-чистые слёзы покатились по румяным щекам, прокладывая себе ровные дорожки. — Так красиво, – дрожащим, срывающимся голосом прошептал он. Не выдержав вида плачущего блондина, Гарри притянул его к себе под бок, взмахом руки закрывая плотные шторы и накладывая слабое заклинание темноты, чтобы полёт волшебных насекомых смотрелся поистине сказочно. Долго ещё троица лежала в кровати, нежась в объятиях друг друга, даря любовь и ласку. «А завтрак разогревать всё-таки придётся,» – мысленно скривился зеленоглазый.