Per Tempus

В ночном Нью-Йорке зажглись вечерние огни. Подростки, бросая домашнюю работу, выбирались на улицу, в клубы — танцевать и напиваться, ведь сегодня пятница, а это значит, что пришло время отдохнуть и провести время с друзьями. Преступники заводили машины, скрываясь в темноте и направляясь на очередную стрелку, им было все равно какой день недели, главное, что наступила ночь, которая скроет их во мгле. Взрослые включали телевизор, брали тарелку с горячим ужином и смотрели любимые передачи. А кто-то работал в ночную смену, желая вернуться домой и хотя бы час поспать. Были и те, кто как и подростки, выходили из дома, собираясь на очередной вечер, наполненный гостями в дорогих одеждах и дорогим алкоголем. На окраине города, на безлюдной и темной улице в бедном районе, в заброшенном доме загорелся свет, впервые со дня трагедии. Пять лет назад в небольшой дом на окраине Нью-Йорка пробрался вор. Что он там пытался найти, никто так и не узнал, но, видимо, преступник был настолько раздосадован неудачей, что, уходя, взорвал весь дом с его жителями. В тот момент в доме было всего три человека: родители и маленький сын, которые, по словам соседей и друзей, никому не переходили дорогу. Никто не выжил, а заселяться в тот дом больше никто не хотел. Соседи считали его проклятым. Даже дети, которых обычно привлекали развалины и старые здания с легендами, обходили его стороной, косясь. Каждый, кто находился рядом с домом, чувствовали дискомфорт и могильный холод. Жители района стали считать, что погибшая в огне семья не упокоилась и продолжает находиться в доме, ожидая, что убийца вернется обратно. Но сегодня, в доме, где давно не было не то, что электричества, даже обычной лампы, загорелся свет. Свет был странным, ярко-белым и ярко-желтым одновременно. Два цвета смешались, образуя какой-то непонятный оттенок. Лучи света были настолько яркими, что их было видно на другой стороне города. Прохожие со страхом смотрели на светящиеся окна, а потом бросались к себе домой, от греха подальше. Люди всегда боялись неизвестного, того, чего не могли понять. Яркий свет, похожий на солнечный, вызывал у них страх. Возможно, если бы они хотя бы на секунду проявили интерес и подошли ближе, они бы почувствовали, что этот свет нес в себе добро и радость. В этот момент в Асгарде страж Радужного моста широко раскрыл от удивления глаза. Яркая светящаяся точка в Мидгарде привлекла внимание Хеймдалля. Всевидящий и всеслышащий асгардец ничего подобного еще не видел, нет, он видел потоки магии и саму магию, но чтобы она была в Мидгарде? Ведьм на Земле не было уже очень давно. Свет был необычным, страж ощущал сильную магию, такую похожую, но все-таки чужую. Он присмотрелся, всеми клеточками кожи попытался ощутить энергию, вычислить, кому принадлежала подобная аура. Магия была яркой, солнечной, разрушающей и безумно привлекательной. Казалось, потоки магии смеялись и пели одновременно, даря радость и счастье, завлекая и зазывая с собой. Хеймдалль очнулся и отошел на пару шагов назад. Он вспомнил, у кого была похожая магия. У той, которая исчезла без вести миллион лет назад. Вторая дочь Одина — Нанна, богиня радости и мира. В отличие от Хела, Нанна дарила свет, радость и тепло. Ее улыбка лечила любые раны, а ее смех был похож на перезвон нежных колокольчиков. Она не была воином, как многие боги и богини Асгарда. Нанна была волшебницей и никогда этого не скрывала, используя магию во благо. Она лечила тяжело больных, борясь за их жизнь, и всегда находила время успокоить тех, кому было нелегко. Она утешала своей улыбкой страдающих от любви или испытывающих горе. В отличие от Локи, никто не смел считать ее слабой. Богиня не умела сражаться, но она была сильнее даже Одина. Хелf была любимицей Одина, она покоряла вместе с ним миры, а Нанна думала лишь о том, как помочь тем, кто был в печали. Она не любила разрушения и презирала насилие. Когда ее отец и сестра снова покорили очередной мир, жестоко расправившись с мирными жителями, она впервые за всю свою жизнь рассердилась. Хеймдалль слышал тогда ее слова, слышал, как она кричала. Но, как и все, он не вмешивался в семейные дела Одина. Нанна поняла, что отец и сестра ее не слышат, что они даже не думали прислушиваться к ее словам. Когда богиня это осознала, она исчезла. Ее пропажу заметили лишь через три дня. Обыскали все миры, все здания, но нигде не было даже следа принцессы Асгарда. Прошло время, и мир потерпел изменения. После пропажи второй дочери, Один вскоре переменил свои цели. Рассорился с Хела, а спустя много лет появились его сыновья — Тор и Локи. Никто из принцев не знал даже о существовании Нанны и Хелы, ведь имена принцесс были под запретом. Один построил новый мир, вычеркнув дочерей из истории. Хеймдалль был тем, кто еще помнил их. Помнил, но молчал, как и другие — на нарушение запрета Одина решился бы только глупец, да и не было смысла говорить о Нанне и Хеле. Одна исчезла, даже не попрощавшись, унеся с собой радость и любовь, а вторая стала символом смерти, уничтожая все на своем пути. Вот кого-кого, а о Хеле Хеймдалль вспоминать не хотел. Страж лишь радовался внутри, что богиня смерти далеко, заперта Одином в одном из миров. И скучал по Нанне, которой сейчас многим не хватало. Возможно, если бы принцесса была сейчас в Асгарде, не случилось бы ссоры между братьями. И сегодня, спустя миллионы лет, он почувствовал магию Нанны. Свет мира и радости исходил от Мидгарда. Страж не мог отвести взгляда от потока магии и света. В памяти всплыла улыбка Нанны, которая излечила его разбитое сердце. Асгардец закрыл глаза и отвернулся от света. Кто бы ни был обладателем ее магии, он не станет в это лезть. Как бы ему не было интересно, он не будет смотреть. Хеймдалль не мог соврать Одину, если бы тот спросил. А так, он ничего не знает, и лгать не придется. Он решил, что это не его и не Одина дело. Нанна когда-то помогла ему, а сейчас он поможет ей — не расскажет о том, что в Мидгарде есть кто-то или что-то с точно такой же магией, как у нее. Пока он смотрел в обратную сторону, свет померк. Исчезли лучи яркого солнца, в старом доме снова была тишина и темнота. Люди вздохнули с облегчением, списав все на воображение и решив, что им померещилось. Никто из них не скажет об этом, и все будут думать, что этого и не было. Зачем рассказывать о том, что показалось и что невозможно объяснить? Эра Мстителей только начала рождаться, и люди еще не привыкли к такому явному проявлению чудес. Лишь Мария Хилл в Щ.И.Т.е нахмурила брови, глядя на пульсирующую точку на экране, которая сигнализировала всплеск магии. Через час к дому подъедет машина, но агенты не найдут в разваленном доме следов странного явления. А пока, лежа на холодном полу в том самом доме, Морган открыла глаза. Проморгав, она поморщилась от сильной головной боли, и со стоном поднялась. Оглядев помещение, девушка нахмурилась, не понимая, где находится. Последнее, что Морган помнила это то, что она рассматривала фотографии, вернувшись с похорон матери. Как она оказалась в незнакомом доме, в который, судя по количеству пыли, никто не заходил точно больше года. Облокотившись на холодную стену, она прижала к груди колени, пытавшись разобраться. — Нужно вернуться домой, — прошептала она. Иногда Морган разговаривала сама с собой, чтобы конструктивно построить свои следующие шаги. Закрыв глаза, она досчитала до десяти, а потом прошептала заклинание и махнула рукой. По дому пролетел ветер, скрывая ее следы и ее саму. Став невидимой, она, все еще морщась от головной боли, медленно поднялась и вышла на улицу. В старом доме она бы не нашла ответы на свои вопросы, логичнее всего было выйти на улицу и попытаться найти дорогу домой. Было темно, девушка обхватила себя за плечи и решила идти вперед. Она никогда не была в этом районе, и с небольшим испугом смотрела на окружающие ее незнакомые дома. В некоторых горел свет, а в окнах были видны силуэты людей. Картина семейного ужина, с одной стороны, успокоила Морган — значит, она на Земле. Но с другой, она видела то, чего никогда не было у нее. Она не помнила, когда в последний раз у них был семейный ужин в компании Тони Старка. Морган помнила ужины с мамой и Питером, только с мамой, но с отцом — нет. Бывало, она представляла, что на незанятом стуле сидит отец и потихоньку глотает свое кофе, с теплотой в глазах наблюдая, как Морган быстро ест салат. Но, когда она оборачивалась к стулу, она видела лишь пустоту. Через пару минут Морган вышла на более освещенную улицу. Люди ходили в разные стороны, не оглядываясь и спеша по делам. Старк обратила внимание на цифровую вывеску, на которой рекламировался новая косметика. В правом углу стояла дата с временем, и Морган не поверила своим глазам.

4 июля 2012. 10:06 p.m.

Девушка замерла, не отрывая глаз от даты. Как такое возможно? Она родилась в 2018, как она может находится в 2012?! Нет, это точно какая-то шутка. Скорее всего Локи решил просто пошутить и создал очень качественную иллюзию, чтобы отвлечь ее от тяжелых переживаний. Морган убеждала сама себя, в глубине души не веря в собственные аргументы. Она знала, что путешествия во времени возможны. Все знали, как мстители победили Таноса, вернувшись в прошлое. Она сама пыталась создать машину времени, чтобы переместиться на полгода назад и спасти старшего брата. Но все ее попытки оказались провальными, в итоге она оказалась в черном лабиринте наедине с Локи. Когда они оттуда выбрались и вернулись на Землю, она тратила все силы на университет и обучение магии. А потом умерла Пеппер Старк, и Морган занималась похоронами. Она забросила попытку создать машину времени, отвлекшись на другие дела, но девушка даже не думала перемещаться во времени на 28 лет назад, когда она даже не родилась! Нет, это точно шутка. Этого просто не может быть! Но, когда Морган снова посмотрела на вывеску, картинка сменилась. Во весь экран показывали Тони Старка, который признавался в том, что он — Железный Человек. А рядом с ним стояла Пеппер Поттс, закатывая глаза на пафос начальника. Морган села прямо на землю, до конца уверовав в то, что она в 2012 году. Ее родители живы. Оба. Питер жив. Но была одна проблема — Морган еще даже не родилась и о ней никто не знал. Девушка понятия не имела, куда ей идти, где ночевать и что есть. Но сейчас она решила для себя одно — она не позволит Тони Старку сделать щелчок.