In a world on fire nothing ever as it seems. Klergy - World on Fire
Сильвана Ветрокрылая никогда не промахивается. Острый металлический наконечник стрелы тускло блеснул в свете пролетающего мимо огненного снаряда. Тугая тетива глухо скрипнула от напряжения, прогибаясь под заправленным хвостовиком. Едва уловимое движение одних лишь пальцев, и она сорвётся в яростный полёт к своей цели. Все движения выверенные — как одно. Как дышать, если бы Сильвана только могла. Ещё подбираясь к Тельдрассилу, она рассчитывала выманить и убить лидеров Альянса. Но свидание со смертью им удалось отложить. Разочарованная и в гневе, она и решилась на те меры. Результат не заставил долго ждать — Альянс на пороге её дома. И сегодня она обезглавит его. Их верховный король, юнец, оказалось — не бездарность. Его купол света и то, как он чуть не сбил им её войско и её саму с ног, мог бы впечатлить, если бы душа вождя Орды не была похожа на чёрную пропасть. Или может даже то, как встали ровными рядами мгновение назад едва живые солдаты, тронуло бы сердце, если бы оно могло биться. Но жрец в личине короля лишь отсрочил неизбежное. А его ухмылка только раззадорила королеву-банши. К тому же, его выходка позволила ей увидеть слабые места в доспехах. И, да, спасибо воеводе Саурфангу за сбитый с мальчишки до смешного нелепый шлем. Небольшая пауза в битве, вызванная тем световым шоу, хоть и дала Сильване возможность принять мысль, что оно всё-таки прекрасно, но для души, заглянувшей за край, и тьма могла быть по-своему очаровательна, если б только дарила покой. Также Сильване пришлось признать и то, что с той злополучной встречи на Нагорье Арати Андуин стал ещё немного больше похож на взрослого мужчину, хотя по-прежнему оставался не под стать мужественным, чеканным чертам лица своего отца, к тому же щедро украшенного глубокими шрамами. Действительно, просто маленький львёнок, возомнивший себя рыцарем в сияющих доспехах. Даже с такого расстояния Сильвана с легкостью могла попасть ему в глаз, словно в тыкву в одном лишь шаге от себя. Но так поступить с сыном человека, которого уважала, она, пожалуй, всё же не хотела. Да и портить такое красивое личико — кощунство по меркам Отрёкшихся. «Быстрая смерть…» — задумчиво согласилась она с собой. Лучшее, что она могла сделать в память о Вариане Ринне — великом войне и правителе, внушающем уважение всем, кто был хоть толику знаком с ним. Он был ей всю жизнь врагом, но погиб союзником, которого волею судьбы она оставила умирать на поле боя. Предала? В каком-то смысле — да, определённо. Она быстро прогнала эту мысль. В конце концов, её стрела сейчас оборвет жизнь его сына. Неумолимая решимость за миг до триумфа очистила сознание. Она через столько прошла ради этого момента, стольким рискнула. Орда ещё никогда не была так близка к победе, как в этот день. Нет, Альянсу будет уже не оправиться от потерь — останется только добить. Крутящийся без конца Верховный король Альянса, отбиваясь от ударов, полностью развернулся к ней лицом. Вот он — момент, когда всё случится. Тёмная энергия зародилась на острие гения охотничьего искусства и тут же охватила скользящее по перекладине древко. Стрела сорвалась в полёт, оставляя за опереньем сразу же растворившиеся в воздухе чёрно-фиолетовые паутинки дыма и гул вибрирующей тетивы. Короткий миг — и стрела нашла свою жертву. Под недоуменные взгляды стоящих поблизости солдат с губ Сильваны сорвался выкрик: — Он мой! — чётким, поставленным командирским голосом возгласила она и выругалась про себя на эредане: «Anach kyree!» — в идеале изученном ею за время последней войны с Легионом. Некоторые маги и шаманы, находящиеся поблизости, даже сменили направление обстрела. Сильвану охватила жгучая ярость. Она быстро нашла глазами воеводу, убеждаясь, что тот был достаточно далеко, чтобы избавить её от лишних вопросов, и распираемая внутренне взорвавшимся, не меньше сброшенной на Терамор манабомбы, негодованием, резко развернулась и удалилась во внутренний двор.***
Исцелённое силой Света и ободрённое своим королём войско Альянса ринулось в бой с ещё большей силой. Гонимый твёрдой решимостью, Андуин в едином порыве с ним снова начал атаку, прорубая ряды противника и ведя своих солдат за собой, глотая горький пепел, слепнув от ярких вспышек заклинаний, переливающихся всевозможными цветами, и глохнув от череды бесконечных хлопков огнестрельного оружия. Словно обезумевшая от страха кошка, душу царапал и рвал миллионами острых когтей вид вновь поднимающихся солдат, что будто бы забыв о недавней нестерпимой боли или даже предсмертной агонии, вставали, снова поднимали своё оружие и упрямо шли вперёд. И снова падали, корчась в муках. А кому повезёт — сразу умирали. Андуин в промежутках между ближними атаками использовал каждую возможность для того, чтобы исцелить раны тех, кто был поблизости — любого своего солдата, до которого только мог дотянуться. Заставить королеву-банши — вождя Орды — сдаться, призвать её к ответу за Арати, Тёмные берега и Тельдрассил — цель, что заставляла Андуина держаться на ногах и держать меч в руке, даже против своей сути. Образ такого желанного мира острыми осколками рассыпался у него перед глазами и, болезненно покалывая, оседал тусклыми стекляшками в глубине души. Это не было сражением за мир — это было возмездие. «Оно того стоит», — повторял он себе, как молитву. Просто обязано стоить. Все те жизни, что так жестоко были отняты по приказу вождя, требовали расплаты. И он обязан был привести её к суду. Чувствуя в себе внутренний подъём и ощущая неотвратимо приближающуюся победу над отступающей Ордой, он двигался вперёд — он шёл за ней, за Сильваной Ветрокрылой. Мимолетный свист у самого уха, схожий со звуком работы острых ножниц в руках умелого парикмахера, внезапно заставил юного короля скинуть дурманящее наваждение битвы и рефлекторно обернуться. Тонкая прядь светлых волос осыпалась на богато украшенный резьбой и позолоченными вставками доспех и тут же, подхваченная дуновением ветра, исчезла без следа в пыли боя. За спиной Верховного короля, всего в одном шаге, застыл худощавый тролль с занесённым над головой топором и стрелой, торчащей из-под ключицы. Издав сдавленный хрип, тролль качнулся назад и рухнул замертво. Пульсация в висках, нагоняемая адреналином, заглушала командные выкрики Седогрива, звучащие всё громче по мере его приближения. Андуину казалось, что сердце бьётся у самой глотки. Тяжело пытаясь отдышаться, он заозирался по сторонам. Окинул взглядом высокие каменные стены Лордерона, по которым с присущей себе планомерностью запускали тяжёлые снаряды осадные башни Альянса, а ордынские лучники в ответ сыпали градом стрел. Он снова обернулся на своего несостоявшегося убийцу: спасительная стрела приковывала к себе взгляд. — Мой король! — крикнул обеспокоенный ворген, почти поравнявшись с ним. — Генн, она ордынская… — слыша сам себя, словно в шлеме ныряльщика на дне Великого моря, что омывает берега Восточных королевств, отозвался Андуин, зачем-то озвучив очевидное. Но, кажется, старый ворген не придал этому заявлению никакого значения, а быть может просто не услышал. Он активно размахивал руками и что-то кричал командирам близстоящих отрядов, чего Андуин под мороком собственных затопивших сознание чувств даже не пытался расслышать. Юный король облизал обветренные, пересохшие губы и вновь оглянулся на стены осаждаемого города, щедро украшенные красными знамёнами Орды и рядами лучников. Мысли роились в голове: что, Свет Орду вразуми, у них там происходит? Зачем один из них спас ему — Верховному королю Альянса — жизнь? Быстро приняв решение, Андуин наклонился к своему несостоявшемуся убийце-троллю, обломил древко стрелы возле оперения и спрятал его в потайной карман у себя под доспехом. Оглянувшись на поле боя, Андуин увидел, что их атака по-прежнему продвигается, а вражеский напор идёт на спад. Ему даже показалось, что над его головой стало тише. Хотя в отношении тактики вождя это абсолютно ничего не значило. Андуин знал, что ещё во времена, когда она была генералом следопытов, она славилась своей изобретательностью. От неё можно было ожидать чего угодно, и её методы были весьма эффективны. И Сильвана Ветрокрылая способна уничтожить всё и вся на пути к своей цели. И Андуин бесконечно сожалел, что Азероту вообще пришлось узнать об этом. В подтверждение его мыслей очень скоро из-за стен Лордерона вылезло и преградило им путь улучшенное азеритом железное чудовище — воистину громадная машина. Андуину не впервой было находиться в гуще сражения. Но в роли правителя, ведущего за собой целую армию — это было… совсем иное. Оно давило, тянуло и заставляло превозмогать. Смотреть в лицо смерти и идти на огромную машину с одним лишь мечом в руке и верой в Свет. Наверное, только Свет и знал, насколько сильно его душа желала мира. И настолько же сильно он сам желал применять этот Свет только для защиты. Но золотое свечение, струящееся из Шаламейна, заставляло сердце жреца болезненно сжиматься, пока выкованная и зачарованная ночными эльфами сталь сокрушала натиском ударов врагов и железного исполина. Уже пробиваясь через дворы некогда величественного города людей, Андуин столкнулся с очередным «королевским» сюрпризом: прикрывая отступление своих войск, королева-банши подорвала несколько подготовленных бочек с чумой, и он, по собственной неосмотрительности, оказался отрезан разлившейся зелёной жижей от остальных. Смертоносное варево Отрёкшихся у самых ног тянулось от земли тонкими ниточками испаряющегося яда, уже жадно облизывая его сапоги и металлические пластины на них. Андуин видел, как несколько ордынцев кинулись в небольшой частный дворик. «Проход», — выстрелило у него в голове, и Андуин кинулся туда — в единственное вокруг себя неохваченное чумой место. Юный король остановился, оглядывая двор. Ни следа от проскочивших сюда ордынцев, только чёрный проём вместо двери на обрамлённом колоннами крыльце. Внезапно из тени от одной из них появилась фигура. — Ты знаешь, что бывает со львятами, отбившимися от прайда? — насмешливо и одновременно мелодично произнесла Сильвана, привлекая к себе внимание. Они встретились взглядами. — Тебе уже не победить, Сильвана! — твёрдо и решительно ответил Андуин, заглушая набат зашедшегося сердца. — Сложи оружие, и мы закончим на этом! — Я так не думаю, — саркастично пропела она. Ловко выудила стрелу и заправила её в гнездо на тетиве, усиливая натяжение. Мысленно взывая к Свету, Андуин приготовился к атаке. Нет, Шаламейн не поможет ему сейчас — только Свет. Его кости болезненно ныли, не переставая, весь бой, но сейчас боль как будто утихла. Или может он просто устал обращать на неё внимание. А может в миг перед смертью Свет решил не истязать своего послушника болезненными пульсациями в переломанном когда-то теле, ведь ждать пощады в этот миг мог лишь глупец, а Андуин им не был. Повисла пауза. Натянутая. Тяжёлая и душная, как могильный пепел. Андуин знал, что ему нужно сделать, но нужные слова потерялись в гуле взыгравшей крови. Он старательно гнал прочь любой намёк своих собственных мыслей на то, чтобы самому совершить суд над Сильваной, испепелив её силой Света. Он чувствовал тягучее ноющее сожаление, осознавая, что ей, должно быть, будет очень больно, когда он сделает то, что должен. Ведь, несмотря на то, что её сердце давно не бьётся, она всё равно… живая. И он не понимал, почему Сильвана не торопится стрелять, хотя каждую секунду благодарил Свет за это. Чего вождь ждала? Что он активирует щит, чтобы дождаться, когда он иссякнет, как это было с Калией? Или, быть может, она на самом деле давала ему шанс атаковать первым, чтобы потешить своё тщеславие? Андуин даже успел подумать, что Сильвана специально тянет время, ждёт, когда будет готова очередная ловушка, но сомневался, был ли сейчас в том хоть какой-то смысл. Ведь он весь был сейчас собран на кончике стрелы в её руке. — Умри, король, — с нечитаемой интонацией наконец произнесла она так, что он едва её вообще услышал, и отпустила уже почерневшую под клубами магического дыма стрелу. Яркий свет ослепил её в тот же миг. Она зажмурилась и тихо зашипела. С усилием превозмогая резь в глазах, Сильвана разлепила их до прищура и, всматриваясь сквозь расплывающиеся бело-жёлтые круги таящего в воздухе мерцания, увидела, что мальчишка-король по-прежнему стоит перед ней. Он застыл с вытянутой вперёд рукой, а его доспехи в верхней части тела и лицо были хаотично измазаны чёрно-фиолетовыми тонкими извилистыми дорожками пыли — всем, что осталось от вражеской стрелы. Андуин закашлялся, вдыхая воздух с частичками этой пыли — совершенно безвкусной и сухой до першения в горле, — и размазал по лицу то немногое, что попало на него и в глаза, в инстинктивной попытке смахнуть. Сильвана медленно сжала пальцы руки, что только что держала стрелу, прислушиваясь к своим ощущениям. О да, эти ощущения ей были знакомы — её обдало волной жгучего Света. Она перевела взгляд на свою руку и обратно на короля Альянса. Бездна в её душе содрогнулась, и с её дна что-то глухо отозвалось, пытаясь вырваться из бесконечной тьмы. — Ты что, пытался... меня лечить? — ещё тише, чем до этого, в недоумении спросила Сильвана, так что среди шума боя вокруг её слова теперь практически невозможно было различить. — Что? — машинально переспросил Андуин, как будто бы они до этого просто о чём-то говорили. И, естественно, не получил ответа. Но, взглянув на Сильвану, увидел, как резко изменилось выражение её лица, с неподдельно удивлённого до полного ненависти и ярости, с рвущейся наружу сущностью банши. И только близкий оклик Джайны заставил вождя Орды отступить, вновь растворяясь в тени. — Я здесь! — откликнулся Андуин, всё ещё стирая лезшую в глаза и нос пыль и смахивая свои растрепавшиеся волосы, местами прилипшие к капелькам пота на лице. — Тут чисто, можно вый…— начала Джайна и запнулась. — …ти. Ты в порядке? — Она начала озадаченно его рассматривать, а потом пробежалась взглядом по дворику, но ничего подозрительного в нём так и не заметила. Внезапно Андуин осознал, насколько быстро и точно провернула этот ход Сильвана. Так, что самые верные союзники и близкие друзья даже не предположили, в какой именно опасности он был. Была ли это случайность или спланированный ход? Юный король попытался сглотнуть и смочить пересушенное горло — вышло с трудом. Быстро взвесив, могла ли Сильвана его отравить таким способом, он помолился на всякий случай Свету об исцелении от болезней и о рассеивании магии — вряд ли поможет, но хоть что-то. Только это всё равно не вязалось с выражением лица королевы-банши. В том, что она вовсе не собиралась обрекать его на долгую и мучительную смерть, он был отчего-то уверен. — Да, — не соврал он, прислушиваясь к своему вновь ноющему, как и до этого, телу. — Идём. Эмоции зашкаливали, но Андуин заставил себя собраться: он всё ещё жив и всё ещё на войне, а это значит, что ему необходимо продолжать наступление. Сейчас главное — остановить Сильвану и Орду. Об остальном он будет думать после.