Anywhere you go, I follow

      «После», казалось, наступило через целую вечность.       Лордерон они отвоевали, но какой ценой? Руины королевства остались непригодными к существованию ни живых, ни даже мёртвых. Перед глазами всплыли толпы восставших по желанию королевы-банши павших солдат. Сперва умерших по её желанию, а после поднявшихся по нему же бездумными слугами. Грудь Андуина пронзила тупая боль.       Мёртвых. Сильвана.       Думать о ней сейчас, когда он только вернулся домой, хотелось в последнюю очередь. Долг жреца звал его излечить раны эвакуированных сразу по окончании битвы покалеченных солдат, что лежали кто в лазарете, кто в Соборе Света, а кто и вовсе всё ещё на причале. Но долг короля взывал к голосу разума, заглушая порывы сердца: там все лекари Штормграда, а что делать теперь всему Альянсу — без него решить не мог никто.       Минуты тянулись, словно каждая превращалась в целый час, пока он и другие лидеры Альянса подсчитывали потери и на скорую руку решали, как будут защищаться, если Орда вновь соберётся нанести удар. Им ещё предстояло восстановить свои силы и силы армии для полноценных сражений. И каждый из них надеялся, что это не произойдёт слишком скоро, потому что и Орде нужно восполнить потери после этой битвы.       Наконец уставшие и измождённые военачальники разбрелись по своим делам до утра. Андуин отдал последние на сегодня необходимые распоряжения и вышел на террасу. Здесь, на единственном открытом и продуваемом ветрами месте Штормградской крепости, откуда открывался вид на торчащие из-за её стены шпили Собора Света и Восточное святилище Земли, он чувствовал себя одинаково и защищённым стенами крепости, и единым с людьми любимого города. Была ли это уверенность в городских укреплениях, львиной страже или одно из его эфемерных желаний, таких как мир на Азероте, в который он продолжал упрямо верить? Скорее всего и то, и другое, и третье. Андуин остановился, хмуро глядя на маячащий перед глазами красный воздушный шар пандаренов, что в любую погоду упрямо плавал в воздухе к северо-западу от крепости, прямо над прудом Оливии, за которым — там, внизу, на ферме Уоллертона — расположилось большинство беженцев из Дарнасса.       Тельдрассил...       Разум рисовал охваченное пламенем Древо Жизни, которое он сам не видел в тот момент и мог лишь представлять по рассказам других, насколько ужасающе было это зрелище. А насколько сильны были боль и отчаяние — страшно было даже начинать думать.       Он обещал Тиранде отвоевать Тёмные берега, а вместо этого они лишь оставили ещё один народ без дома. Даже если только он считал Отрёкшихся народом. И, вероятно, Сильвана. Опять это имя. Андуин устало накрыл глаза рукой и потёр виски.       Из мыслей его выдернул знакомый низкий мужской голос:       — Ваше Величество, желали меня видеть? — послышалось из-за спины. Андуин под гнётом своих мыслей даже не заметил, как этот человек здесь оказался.       — Да, Матиас, — обратил он на начальника разведки своё внимание и жестом пригласил его следовать обратно в просторный переход, минуя Штормградскую библиотеку.       Начав разговор с общих вопросов и обсудив последние известия, они неспешно прошли в малый зал для совещаний. В такое позднее время он уже пустовал, и никто не мог помешать разговору.       — Меня очень заботят твои новости, — угрюмо подытожил Андуин, внимательно выслушав начальника разведки. — Зандаларская принцесса со своим флотом ищет союза с Ордой... — Он в раздумьях огорчённо помотал головой и добавил: — Завтра утром мы собираем совет, я хочу, чтобы ты рассказал всем то, что сообщил сейчас мне.       Продемонстрировав военную выправку, Матиас чётко и быстро кивнул, принимая приказ к исполнению.       — А теперь позволь задать ещё один вопрос. Уже неофициально, — обратился Андуин, и Шоу машинально кивнул ещё раз.       Юный король подошёл к письменному столу и, выудив из ящика спрятанный там заранее обломок стрелы, положил его на столешницу, на секунду задерживая над ним руку перед тем, как совсем убрать. Матиас нахмурился, предвосхищая вопрос. Андуин ещё пару мгновений не сводил взгляда с предмета, вызывающего у него скоп мыслей и чувств, и наконец посмотрел собеседнику в глаза.       — Что ты можешь сказать о ней? — спросил он, пристально следя за реакцией Шоу.       Начальник ШРУ нахмурился, не совсем понимая, что именно хотел услышать король, но попытался:       — Ордынская стрела… определённо, — Матиас задумался, соглашаясь со своей же догадкой. Он потянулся к обломку, в немом вопросе взглянув на Андуина, и только после его утвердительного кивка взял в руки. — Отличного качества. Насколько могу судить по одному оперенью — дальнострел. Такие используют, должно быть, лучшие лучники, — внимательно рассматривая каждую деталь, добавил он.       — Тёмные следопыты, — предположил Андуин. Матиас угукнул и вернул обломок стрелы в подставленную Андуином руку.       — А теперь скажи мне то, чего я не знаю, — попросил юноша.       — Мой король? — удивился Шоу, не улавливая сейчас сути вопроса. На что Андуин смиренно вздохнул и приготовился пояснить:       — Эта стрела спасла мне жизнь в Лордероне. Так скажи мне, Матиас, кто из твоих людей может быть так близко к вождю Орды, чтобы использовать такие стрелы? Или тебе удалось завербовать одного из тёмных следопытов Сильваны? — но даже ещё не закончив свои вопросы, по немой реакции начальника ШРУ Андуин понял, что Шоу не знал.       — Ваше Величество, — спустя некоторое время обратился Матиас к королю. — Орда полна слухами. Многие не разделяют методов вождя. — Он задумчиво почесал свою небольшую рыжую бородку. — Не могу сказать, что был бы сильно удивлён, если стрелок из Орды и правда сделал это намерено. Хотя это точно не следопыты Сильваны: те преданы ей, как божеству. Но я всё же склонен полагать, что это произошло случайно. В бою многое может казаться иначе, даже для бывалых воинов и ветеранов войн. Вы остались живы, и это главное. Остальное не должно вас беспокоить.       По лицу Андуина проскользнула тень досады. Он не мог согласиться с тем, что это вышло случайно, но смысла спорить не было никакого. Он прекрасно помнил тот момент: тролль подошёл слишком близко, так же близко у уха пропела свою смертоносную песнь эта стрела. Так не каждый сможет сделать специально, что говорить о случайности?       — Мы давно работаем над тем, чтобы иметь своего агента в непосредственной близости от вождя, — продолжал Шоу. — Но, как можете понимать, это непросто. Сильвана Ветрокрылая очень осторожна. Признаться, она самый осторожный и скрытный вождь на моей памяти.       — Да, Матиас, я понимаю, — устало согласился Андуин, прежде чем отпустить Шоу и отправиться к себе в покои.       Наконец оказавшись один, без своих доспехов, чистым и в уютной кровати, Андуин Ринн ещё долго не мог уснуть. Ужасы этой битвы мириадами тошнотворных картинок кружились перед глазами: переломанная, разорванная, изуродованная плоть разных цветов; кровь… много крови; вновь поднимающиеся для битвы воины и не помнящие себя восставшие мертвецы, внутри которых горело только одно желание — уничтожить то, что у них отняли. Уничтожить жизнь, и не важно, чью.       «В чём смысл этих сражений? В чём и кому вообще может быть выгода от потери стольких жизней с обеих сторон?» — сокрушался он снова и снова, вертясь по простыне и не находя на ней себе места.       Не дававший ему покоя обломанный конец стрелы с оперением покоился на прикроватной тумбе, приковывая к себе взгляд и заставляя теперь думать не о том, «кто?», а «почему?» стрелок его спас, предавая своих братьев по оружию. Но чаще всего он мысленно возвращался к шокированному образу королевы-банши, имевшей идеальное, как он слышал, и пару раз мог сам наблюдать, самообладание. И каждый раз не мог найти ответа на её вопрос.       Он помнил, как она нацелилась на него стрелой. Он помнил себя, преисполненного решимости и Света, чтобы сковать её и наконец предать суду. Но вместо того, чтобы сковать, Свет исцелил Сильвану. И Андуин не понимал, как так вышло, но чувствовал, что это правда. Это мягкое тепло невозможно спутать ни с чем другим.       «Мягкое для живых и жгучее для Отрёкшихся», — напомнил он себе. Он знал, что многие из них почти не ощущают физических воздействий. Некоторые не ощущали совсем ничего. Но были и те, кто чувствовал всё, может и не так сильно. Кем из них была Сильвана?       «Что она чувствовала, когда я её исцелил? Могла ли она, почувствовав исцеление вместо атаки, в ответ уничтожить свою же стрелу?» — задумался Андуин, не видя другой причины своего нахождения здесь — в королевских покоях, — а не среди восставших трупов, безвольно влачащих своё существование в угоду Тёмной госпоже.       Андуин поёжился от этой мысли и, попросив у Света очистить разум, сразу провалился в сон.

***

      На борту Воя Банши, взявшего курс сразу на Оргриммар, царила усталость. Каждому правителю было о чём подумать после битвы за Подгород. Сильвана быстро покинула палубу, предпочтя одиночество своей каюты. Разговаривать не хотелось, да и в общем-то было не о чём.       В целом всё прошло не совсем плохо, хотя и не так, как она планировала. Опять. Но война ещё не закончена, и у неё есть время наверстать упущенное. Впрочем, не время, которое Альянс сумел себе выкроить на своё жалкое существование, было важно для неё. У неё была великая цель, и она упрямо к ней шла.       Сильвана вынудила Альянс прийти к ней, на её территорию, для ответного удара. Она подготовила чуму, чтобы обеспечить себе преимущество. Она пожертвовала ради этого своим городом и своими людьми. И не смогла убить мальчишку. Это и мягкотелость воеводы Варока Саурфанга с его последующим предательством пробуждало в ней кипящую ярость.       Трижды за один день у неё был шанс убить юного льва. Но почему она колебалась? Почему на самом дне её души, где в беспросветной тьме она хоронила свои сомнения среди уже давно погребённых чувств, — всех, кроме боли, злобы и отчаяния, — так сильно скреблось и царапалось это странное нечто, не давая забрать одну единственную жизнь?       Образ человеческого короля, стоящего напротив, возник в её сознании.       Сильвана привыкла видеть и чувствовать страх и смятение других в своём присутствии. Недоверие, отвращение, ненависть... Но взгляд этого мальчишки выражал упрямое бесстрашие, праведный гнев и, кажется, печаль.       Прекрасное, даже сейчас, лицо Сильваны скривилось в гримасе отвращения. Её прямой аккуратный нос сморщился, образуя характерные складочки ближе к переносице, которые придавали особое очарование воинственному и беспощадному вождю.       Первая стрела должна была настигнуть короля Андуина мгновенной смертью, но… Могла ли она?.. Это омерзительное слово, которое никогда… Никогда! не могло быть использовано в её отношении, так и лезло наружу из задворок сознания, словно назойливая муха. Нет, не могла. Это было другое. Её руки двигались словно сами по себе.       Но она не просто не убила Верховного короля Альянса, сразив вместо него своего же солдата, она фактически дала ему иммунитет от убийства в спонтанной попытке сохранить своё лицо.       Её следопыты никогда не спрашивали свою госпожу ни о чём, выполняя беспрекословно её волю, но сейчас даже в маленьких по сравнению со всем телом глазах тауренов миролюбивого Бейна промелькнула гордость. Они, вероятно, посчитали, что вождь желает оказать юному королю честь, собственноручно убив его и не дав так позорно сгинуть.       «Что ж, так даже лучше… — мысленно рассуждала она. — Возможно, это поможет вернуть и укрепить их верность».       И всё-таки Сильвана не могла отделаться от мысли, что её стрела сразила бы юного короля раньше, чем топор тролля. Она знала это, она видела его, она яростно желала этой победы и абсолютно точно целилась не в проклятого тролля, а в Андуина Ллейн, Свет его подери, Ринна!       Бездна внутри вновь зашевелилась.       Сильвана резко и с силой сжала кулаки, на мгновение заглушив боль в пальцах правой руки. Их нещадно кололо на самых кончиках. Она ослабила ремни и не торопясь стянула перчатку, заранее зная, что должна увидеть, и всё-таки ахнула: кожа на подушечках была бледно розовой. Чтобы не намеревался сделать этот дерзкий мальчишка — он исцелил её. И теперь, на её бескровном теле живая плоть снова отмирала. Каждая её клеточка миллиметр за миллиметром уступала иссиня-серому цвету смерти и холоду. И хотя Сильвана давно перестала явно ощущать телесную боль, она её ощущала.       «Зачем?» — крутился без конца один и тот же вопрос. Эту злившую её головоломку хотелось выкинуть из головы, словно сломанную стрелу из колчана. Но Сильвана продолжала думать над ней, всевозможно отмахиваясь от осознания причин своих собственных действий. Всё в этом было не так: неправильно и нелогично.       Сильвана уставилась невидящим взглядом перед собой, заставляя себя игнорировать все чувства, вновь очищая сознание.       Вряд ли король-жрец хотел просто причинить ей боль. Если только намеревался таким образом помешать её атаке. Или, упаси его его же Свет от такой глупости — убить, изжарив священным огнём. Но тогда он наверняка обрушил бы на неё гораздо больший поток Света. Да и что его человеческие рефлексы против мастерства генерала следопытов? Неужто юный король был настолько наивен, что смел полагать, что может отбить её атаку? Её стрела должна была… она осеклась, понимая, что повторяется.       — Проклятье! — рыкнула она и одним резким движением натянула перчатку обратно, поспешно затягивая ремни. Пальцы всё ещё отчетливо гудели, напоминая о угасающей в них жизни.       — Нет, это должен был быть какой-то хитрый тактический ход. Не иначе, — рассуждала она себе под нос. — Может король Андуин и неопытен как военачальник, но к абсурдным поступкам не склонен…       Сильвана знала о практике некоторых жрецов, позволяющей и наносить урон и исцелять одновременно, и это объяснило бы всё, если бы они не были врагами. Но они были.       — Глупый маленький львёнок. — Она болезненно сморщилась из-за необходимости столько о нём думать.