***
Ричард Грейсон, я приговариваю вас к пятнадцати годам заключения в тюрьме Блэкгейт за крупное воровство и четыре обвинения в побеге третьей степени. Пусть Бог помилует твою душу. Оглядываясь назад, наверное, это была не лучшая идея — переспать с женой судьи Барнса. Она была милой, рыжеволосой, с длинными ногами и более длинными ресницами, которые хлопали вверх и вниз в тот момент, когда Дик предлагал ей свой «упавший» бумажник. На самом деле он собирался только получить приглашение в дом, сбежать с подлинником Ренуара Барнса, только что купленным на аукционе, и исчезнуть обратно в Бладхейвен, где он позовет Кори для поздравительного траха. Но миссис Барнс, Люси, как она настояла, чтобы он звал ее, была там и ждала Грейсона, и Дика вряд ли можно было винить в том, что он остался с тем, как ее ноги были раздвинуты, и, помоги ему бог, намек на кружево, выглядывающий из-под ее юбки. Час пролетел незаметно — что он может сказать? Дик любит не торопиться — и мистер Барнс был там, с томатным лицом и бушующим с 911 на быстром наборе. Обычно Дик был вне дома, но это немного тяжело, когда миссис Люси Барнс приковала его наручниками к железной стойке кровати. Иронично. Барнс планировал арестовать его по какому-то чушьовому обвинению, пока по отпечаткам пальцев не всплывёт его обширный список проколов в Бладхейвене, а остальное уже другая история. — Ты что, дурак, что ли? Имя и порядковый номер. Дик моргает. Офицер перед ним, дородный мужчина с серьезными шрамами от угревой сыпи, постукивает по блокноту. Дик тут же улыбается и опускает голову, притворно застенчивый. Он прослушал эту песню и танец так много раз, что мог делать это во сне. Офицер не верит в его наивную рутину и только повторяет, чуть более раздраженно. — Имя и номер. — Ричард Грейсон, 60813, — Дик опускает улыбку и оглядывает комнату обработки. Невзрачные белые стены с вентиляционным каналом на крыше не больше его кулака. Он может списать на то, что просто вышел из дома, как в мужском исправительном учреждении Бладхейвена. Это было весело. — Грейсон, да? — говорит офицер и про себя усмехается, сверяясь с буфером обмена. Дик может сказать, что будет дальше. — Ты красивый парень, не так ли? Сомневаюсь, что это имя надолго останется здесь. Ох уж эти инсинуации. Дик даст командиру, мистеру Кобблпоту, реквизит, по крайней мере, он продержался немного дольше, чем другие. В прошлый раз, когда он проходил обработку, офицер, проводивший его обыск, сказал Дику, что если его задница к концу дня останется целой, он подумает о том, чтобы попробовать. Дик рассмеялся и той же ночью украл форму и машину офицера, и сбежал. Дик не глуп, он знает, что хорошо выглядит — до высокомерия, как сказала бы Кори, — это не значит, что беспомощность — часть пакета. Дик хлопает глазами по Кобблпоту в явном непонимании и спрашивает. — Почему? Кобблпот хмурится и бормочет себе под нос что-то оскорбительное. — Проходите дальше, вам присвоят номер мобильного телефона и дадут матрас. Это единственный матрас, который вы получите, так что не уничтожайте его, если только вы не планируете делиться им в будущем. Дик слегка кланяется Кобблпоту и проходит мимо него. Он не собирается задерживаться здесь надолго, даже если ему понадобится матрац. Он берет один и подмигивает офицеру, отвечающему за инвентарь. — Спасибо, что поделился матрасом, милая. Офицер, на этот раз женщина по имени Исли, игнорирует его. — Заключенный 60813, вы находитесь в камере 40 уровня 2. — Скрещиваю пальцы, что сплю с тобой, красотка, — говорит Дик и посылает ей воздушный поцелуй, прежде чем проследить за стрелками на полу к тюремному блоку. Если и есть что-то, что есть у Блэкгейта в мужской исправительной колонии, так это то, что камера, как ни странно, чистая. Пожалуй, единственное, что было в этом месте. Непреодолимая вонь застоявшейся морской воды и остаточные следы пота, но это все. Сомнительно, чтобы это распространялось на персонал или самих заключенных. Все остальные газеты Готэма каждые выходные проповедовали о коррупции в Блэкгейте. Однако никто никогда ничего не делал по этому поводу, не то чтобы Дик возражал. Чем аморальнее рабочие, тем больше у него шансов выскользнуть. Никому не разрешается выходить из камеры, пока Дик и трое других, с которыми он пришел, идут через комнату к своим комнатам. В тот момент, когда запертая дверь с грохотом открывается, раздается какофония свиста и насмешек. Мужчина позади него немедленно придвигается ближе, как если бы он попытался прилипнуть к Дику, если бы мог. Дик на мгновение колеблется, он привык быть новичком, но Блэкгейт бесконечно больше, чем тюрьмы, в которых он провел менее половины недели. Если подумать, он тоже никогда раньше не выносил приговора. — Свежее мясо, эй, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — зовет грубый голос с верхнего уровня. — Привет, сучара. — Рыбка, улыбнись нам, — другой, на этот раз поближе, хвастается своими кривыми зубами. — Давай, улыбнись нам. — Красавчик, посмотри сюда, — Дик тупо косится краем глаза на голос. Мужчина хватается за промежность, когда ловит взгляд Дика. — Верно, детка, это только для тебя. — Эй, босс, я думаю, вы перепутали своих заключенных, я не знал, что вы можете приводить сюда девушек. — Свежее мясо — Рыба! Дик игнорирует это изо всех сил, отключаясь, как раньше, перед толпой в цирке Haly, со спокойными, глубокими вдохами. Человек позади него чувствует себя не очень хорошо, цепляясь за форму Дика сзади, что заставляет всех начать кричать. — Привет! Как себя чувствует эта задница, поросенок? — Фатасс, дай мне чутка, а? Мужчина позади него хнычет и придвигается ближе. Дик, уставший и не желающий выглядеть слабым перед всеми, слишком сильно отталкивает его. Он громко падает на пол с драматическим криком, свернувшись калачиком, а окружающие офицеры бросаются вперед. — Стоять, заключенный, — рявкает на Дика один из них. Он стонет и смотрит, как взгляды всей тюрьмы сосредоточены исключительно на нем. Ну, вот вам и попытка оставаться незамеченной в первый же день. И Дик делает то, что у него получается лучше всего. Он пожимает плечами и улыбается. — Так я и так стою. Мне присесть, офицер? Если честно, удар дубинкой в его грудь приносит облегчение.***
Джейсон спокойно наблюдает за происходящим сверху. Он смотрит через дорогу на камеру Слэйда и на этот раз замечает искру интереса в его единственном глазу. Джейсон тихо фыркает про себя и отталкивается от решетки. Он искренне думал, что красавчик с таким непристойным подбородком начнет рыдать первым. Джей потерял тату-пистолет, но не потеряет это. Он стучит по решетке в соседней камере. — А? — Приходит немедленный ответ. Джейсон пихает целый блок сигарет в ожидающую руку в камере. — Я и красавчик, завтра минутка наедине.***
Сосед Дика по комнате — еще один ненасильственный преступник, отбывающий пожизненный срок за кучу дерьмовых обвинений в употреблении наркотиков, и он слишком накачан собственными тюремными запасами, чтобы доставить Дику какие-либо неприятности, за исключением бессмысленного «у тебя очень красивые татуировки», когда Дик раздевается на ночь. Имя его соседа по комнате простое и легко забываемое, Лиам или Ли, и единственное, что он может сделать для Дика, — это сказать ему, что с такой задницей, как у него, ему лучше найти хорошего защитника. Дик не говорит ему, что он далеко не белая и пушистая овечка, нуждающаяся в помощи. А то все немного офигивает, когда овечка наносит им первый удар. Бог знает, что будет дальше в такой ситуации. — Душ первый после завтрака, — говорит Люк. — Затем один час свободного времени внутри, затем обед, затем один час свободного времени на улице, затем пять часов в камере и последний ужин. — Что-нибудь еще? — Дик подходит к решетке. Едва рассвело, но он почти не спал. В этом тюремном корпусе три этажа, окон нет. Дик получит лучшее представление о планировке, когда выйдет наружу, и тогда он сможет начать создавать свой план выхода на свободу. — Ага, расчищай углы, — Лео переворачивается на кровати. — Если ты видишь приближающийся угол и дверь с другой стороны, беги. Вот где они тебя поймают. — Так всегда? — Дик ловит блеск зеркала на верхнем этаже, заглядывающего в его камеру. Он отходит от решетки, и голос шепчет сверху. — Вернись, милый, я еще не закончил. — Нет, — говорит Лукас. — Но пока ты не прицепишься к кому-нибудь хулигану, ты можешь с тем же успехом держаться спиной к стене. К завтраку Дик избавился от большей части напряжения, которое не давало ему спать большую часть ночи. Половина тюремной публики играет с ним, пока он проходит через растяжки, и Лэндон, благослови его, храпит большую часть времени. Может быть, он глуп. Но он никогда не убегал от испытаний, и это, по его мнению, ничем не отличается от прыжка с башни без страховки. Только в этом случае нет страховочной сетки и множество львов с открытыми, пускающими слюни пастями на дне. Дик вздрагивает, когда низкий свист эхом разносится по кварталу, когда он начинает поднимать ноги. Он не позволит им запугать его и заставить вести себя низко и жалобно. Он сделает все, что захочет, он их не боится. Я в любом случае не задержусь здесь надолго, у них не будет шанса. Перекличка перед завтраком — дело тихое. Все они выходят из своих камер, ждут пересчета и идут своей очередью в столовую. Те, кто работает в столовой, уходят на час раньше всех, с затуманенными глазами и зевая. Он запоминает не каждого из сотрудников и планирует позже спросить о их распределении по блокам. Человек, которого Дик вчера сбил с ног, выходит из камеры, сопливый, с розовыми опухшими глазами. Дик слегка машет ему рукой, и мужчина решительно избегает зрительного контакта. — Не делай этого, — говорит Логан. — Не делать что? — Дик наблюдает, как открываются двери камеры третьего уровня. Мужчина выходит один из своей камеры, что удивительно, учитывая, что большинство в камерах по двое или даже трое, да ещё и с повязкой на голове. — Быть дружелюбным? — Нет, — Луи оглядывается. — Будь умным засранцем. — А как насчет тупого засранца? — Дик смотрит вперед, на мужчину с повязкой на глазу. — Это разрешено? — Понимаешь, это принесет тебе неприятностей больше, чем твоя внешность, — Лука медленно оглядывает его. — И это о кое-о-чём говорит. — Спасибо за комплимент. — Ты безнадежен. Послушай, в тюрьме куча мелких банд, ясно? Члены преступного клана живут вместе, но по-настоящему крупные — это Красные Колпаки и Слэйд. Не начинайте дел ни с одним из них, и они тебя не будут трогать. Им нужна услуга? Ты это сделаешь, понятно? Красные колпаки звенят отдаленным колоколом в глубине сознания Дика. Время от времени он слышал о них в новостях, печально известных своими войнами за территорию и стрельбой из проезжающих машин. Дик помнит суд, в результате которого лидер их банды был отправлен в Блэкгейт, но с тех пор он забыл о них. — А, — говорит Дик. — Я предполагаю, что они также просят членский взнос? — Господи, — качает головой Люк. — Ладно, умник. Не говори, что я тебя не предупреждал.***
Джейсон ловит Слэйда в очереди по пути в столовую. Он вкладывает тату-пистолет в ожидающую руку Слейда и берет его за запястье, когда тот пытается отдернуть его. — Я знаю, о чем ты думаешь, и я собираюсь сделать тебе одолжение, сказав тебе прямо сейчас, чтобы ты отстал нахер. — Джейсон знает, что Слейду нравятся высокие, темноволосые и болтливые. Прежде чем Слэйд понял, кто такой Джейсон, Слэйд попытался научить его «хорошим манерам». Оба были отправлены в одиночную камеру, но у Слэйда была сломана рука во время попытки, и половина его бицепса отсутствовала. Джейсон сломал ногу и челюсть, но Слэйд больше не пытался. Он видит тот же взгляд в глазах Слейда сейчас, когда тот смотрит на симпатичного мальчика, 60813, и будь он проклят, если позволит Слейду забрать то, что явно принадлежит ему. Слэйд лишь приподнимает бровь и усмехается. — Я не знал, что теперь я под твоим командованием, мальчик. — Если ты не хочешь, чтобы еще один рот выплюнул жвачку тебе в лицо, то ты отвалишь, — Джейсон отпускает его и отступает в очередь. Затем Слэйд поворачивается, хватает Джейсона за воротник его рубашки и швыряет его о решетку ближайшей камеры. Заточка, которую Джейсон держит под рукой с первого дня, выскальзывает и давит на шею Слейда в тот момент, когда его большие пальцы впиваются в припухлость его кадыка. — Тодд, Уилсон! — рявкает один из офицеров. — Завязывайте, или неделю скоротаете в одиночке! — Слушай меня очень внимательно, — наклоняется Слейд, почесывая бородой щеку Джейсона. — Ты не говоришь мне, что делать, а я не говорю тебе, что делать. Ты понял? Кивни один раз, если понял. — Да пошел ты, — выплевывает Джейсон и чуть сильнее вонзает заточку. Слэйд сжимает его чуть сильнее, и струйка теплой крови стекает по запястью Джейсона. — Никогда больше не указывай мне, что делать, — Слейд стаскивает Джейсона с решетки и швыряет его на пол. — Тот, кто поймает его и сможет удержать, тому он и достанется. Джейсон сердито смотрит на спину Слэйда и засовывает лезвие в рукав. Только за это Джейсон думает, что он безусловно сделает Слэйд своей сучкой.***
В первый раз это происходит в душе. Это настолько отвратительное клише, что Дик мог бы расплакаться, если бы его не застали врасплох. Он был разлучен с Люком с самого завтрака, Люк ушел обменивать еду на любой наркотик, который раздавали по столам. Дик отмахнулся от острых глаз, наблюдавших за тем, как он наполняет свою тарелку, и вместо этого держался снаружи комнаты, отмечая двери и положение охранников. Ему придется заслужить место в команде кафетерия, тогда он сможет увидеть, с какими выходами можно взаимодействовать на кухне. Пока это выглядело как единственный возможный путь к отступлению. Когда они поплелись в душ, это была вся их группа, Дик, по глупости, подумал, что никто ничего не попытается сделать в одиночку. — Дерьмо, — сказал мужчина в соседнем душе, когда Дик шагнул в открытую кабинку рядом с ним. — Лучше найди другое место, я не хочу сегодня иметь дело со всем этим дерьмом. — Боязнь сцены или конкретно зрителей? — Дик усмехается и толкает его локтем. — Не волнуйтесь, я видел меньше. Мужчина хмурится и пихает Дика обратно. — Закрой свой гребаный рот и держись подальше. Глупая рыба. Дик пожал плечами и принял душ, один из самых быстрых в его жизни. У него было мыло, вот и все — он еще не смог купить ничего из средств по уходу за волосами — и уже был на полпути к шкафчикам, чтобы переодеться, когда его загнали в угол. Он едва заметил их приближение. Их было трое, все разные оттенки уродливости, которые думали, что они хитрые. Достаточно тонко, Дик был слишком занят, глядя на зарешеченные окна в десяти футах над землей и думая, что нужно разбить одно из них. — Хорошие наколочки у тебя, рыбка, — сказал один из мужчин, протягивая руку вниз по его бицепсу. Дик отодвинулся, прежде чем эти пальцы успели коснуться разноцветных хвостовых перьев его малиновки. Похуй, если эти ублюдки увидят память о его матери, не говоря уже о том, чтобы ее тронули. — Спасибо, твои мне тоже нравятся, — Дик посмотрел на готическую надпись у себя на груди. — «Без сожалений» — это твой художник не умел писать или ты? Взгляд Рагретс темнеет, и он подходит ближе к Дику. — Ты любишь поговорить, не так ли? — Ну, это один из основных способов самовыражения, — говорит Дик. — Боюсь, я так и не выучил язык жестов. Кулак, который чуть не попал ему в живот, двигается так быстро и сильно, что ломает плитку позади него. Дик отпрыгивает в сторону только для того, чтобы Уродливый слева обхватил его руками. Он все еще насквозь промок от воды — слава богу, который все еще присматривает за тупой задницей Дика, — потому что так легче высвободиться из хватки. Он подумывает броситься к двери, думает о том, насколько хуже это ухудшит его отношения с остальными заключенными, и соглашается на то, чтобы ударить Нет Рагрета коленом в пах. Дик окажется на полу меньше чем через минуту. Он голый, полотенце сброшено в какую-то лужу поблизости, и трое мужчин прижимают его к земле. Дик цепляется пальцами за плитку и пытается выбраться из-под них, но не может, он застрял и собирается… — Отстань от него. Вес на спине Дика мгновенно исчезает. Он поднимается на руки и смотрит вверх. Человек, которого Дик видел ранее на перекличке, Мистер Повязка на глазу, стоит там, глядя на троих мужчин вокруг него. — Мы не знали, что он твой, — Дик пытается поправить Уродца, говоря, что он ничей, но у него слишком болит челюсть и больно говорить. — Оденьтесь все, — обходит их Мистер Повязка и предлагает Дику руку. На гладкой ладони Дика, его — мозолистая и шероховатая. Он немного шатается на ногах, лодыжка болит от неудачного приземления. Повязка на глазу молчит, пока Дик поправляет нежную лодыжку, наблюдая за ним с холодным весельем. — Слейд, — через некоторое время говорит мужчина. — Дик, — приподнимает бровь Слейд и поправляется, — Ричард. — Я не думаю, что вам нужно, чтобы я говорил вам, что то, что вы сделали, было глупо, — говорит Слейд. — Здесь никто не ценит умников, особенно тех, кто выглядит так, как ты. — И это как? — Миловидно, — говорит Слэйд. — Красиво, привлекательно, выбирай. Это не меняет того факта, что если ты продолжишь кусать людей за лодыжки, то их станет слишком много, чтобы остановить. Как сейчас, например. — Спасибо, — говорит Дик. — Ты можешь передумать через секунду, — Слейд не выглядит ни капельки извиняющимся. — То, что произошло, не прекратится. — У меня было предчувствие, — выдохнул Дик. — Хотя я могу с ними справиться. — Как ты только что сделал, не так ли, мальчик? — И это едва ли не заставляет Дика стиснуть зубы. — Даже идиоты понимают, когда что-то не стоит хлопот. Кроме того, я не собираюсь задерживаться здесь надолго. Затем Слэйд ухмыляется хищной ухмылкой и качает головой. — Что, ты думаешь, что когда-нибудь выберешься отсюда? Слейд входит в его личное пространство, и Дик отступает. — Отсюда нет выхода, малыш. Тут люди не такие глупые, как в других маленькие детских садиках, в которых ты бывал. Я бы на твоем месте пристегнулся, потому что твоё очень долгое путешествие лишь начинается. — Тогда ты явно не знаешь, кто я такой, — говорит Дик, и Слейд подходит еще ближе. Его спина касается прохладной плитки, он чувствует себя в ловушке, как бабочка, прилипшая к стене. Его спаситель мрачно ухмыляется, и вдруг Дик хочет, чтобы трое его нападавших вернулись. По крайней мере, с ними он знал, с чем имеет дело. Беспокойство в его животе от Слэйда ужасно чуждо ему. — Ясно, — Слейд подходит ближе. — Ты тоже не знаешь, кто я, маленькая малиновка. Потому что если бы ты это знал, ты бы дважды подумалл, прежде чем отвергнуть мою доброту. — И что это за доброта? — Дик выдыхает чуть громче, чем шипя. — Очень выгодные отношения. — Слэйд делает шаг назад и уходит, забрав с собой покой Дика.***
Джейсон встречает его во время свободного времени на улице. Новенький чувствует себя как дома на гимнастическом оборудовании, делает петли и бог знает что еще — важно только то, что он выглядит как ёбаный пиздец, выполняя их. Он собрал небольшую аудиторию, наблюдающую за ним краем глаза. Одна из небольших банд, остатки преступного клана Фальконе, впечатлены его причудливыми ногами. Они, вероятно, спросят его, не хочет ли он присоединиться к их команде, но это не принесет малиновке никакой пользы. Единственная банда, к которой стоит присоединиться, это Джейсон. Если только с небольшими вложениями, конечно. Джейсон сидит со своими парнями в дальнем конце двора, когда решает, что пришло время поговорить с новичком. Его команда встает вместе с ним, и рассредоточивается, заставляя публику разойтись и вернуться внутрь, в то время как Джейсон неторопливо подходит к тренажерам. Малыш висит вниз головой на решетке. Он голливудский красавчик, а стрижка идеально сочетается с совершенной линией челюсти. Это немного неприятно, насколько прекрасен этот парень, что делает еще более важным то, что Джейсон владеет им, а Слэйд — нет. Как ребенок, не желающий делиться своей любимой игрушкой. — Ты ведь привык быть в центре внимания, не так ли, золотой мальчик? Джейсон садится на ближайшую скамейку. Мистер Распрекрасный делает еще один хруст, прежде чем позволить себе повиснуть на решетке. — Конечно, я, вы меня видели? — Парень ухмыляется и показывает на себя. — Я ходячая реклама Good Living. — Я слышал, что в душевых произошла небольшая потасовка. От имени этих идиотов я хотел бы принести свои самые искренние извинения. Голубоглазый внимательно смотрит на него, затем протягивает руку. — Ричард, Дик. Джейсон берет. Рука теплая и почти шелковисто гладкая, как и все остальное его тело. Чего только не сделал бы Джейсон, чтобы поставить на нем несколько собственных отметин. — Джейсон. Я слышал, что сегодня утром у тебя была стычка со Слэйдом. Это его взбесило. Ему придется дергать за ниточки, чтобы получить обязанности уборщика или что-то в этом роде, научить его обнюхивать, когда Джейсон говорит ему отступить. — Тебе следует держаться от него подальше, — говорит Джейсон. — Ничего хорошего в нем нет. — А в тебе? — Дик улыбается своим красивым розовыми губами, слегка показывая белоснежную полоску зубов. Черт, ему нужно быть немного осторожнее, иначе он заставит Дика встать на колени прямо здесь и сейчас. — Здесь нет никого хорошего, принцесса. Дик поднимается с прутьев и смотрит на Джейсона свысока. Это заставляет его волосы немного встрепенуться, как будто Дик — какая-то нахальная маленькая сучка, которая имеет право смотреть на него свысока, как это делают все никчемные говнюки в Северном Готэме. Этот ублюдок заставляет его смегчиться и быть более милым к этому новенькому, а это само по себе опасно и не сулит ничего хорошего. Он мог бы обернуть всю тюрьму вокруг своего мизинца, если бы захотел. Но Джейсон был умен, он мог играть в эту игру не хуже всех. — Ты выглядишь молодо для того, чтобы быть здесь, — Дик спрыгивает с решетки. Стоя на ровной поверхности, Джейсон и выше, и крупнее Дика. Это заставляет Джейсона немного выпятить грудь. — Достаточно взрослый, чтобы быть приговоренным к пятидесяти годам за вооруженное ограбление и трем пунктам обвинения в убийстве, — прихорашивается***
Люк говорит ему, что он полный идиот. И об этом он говорит всю ночь. — Между этими ушами действительно ничего нет, не так ли? Все, что ты получил от своих родителей, это твоя красивая внешность, и все. Кто в мире попадет в тюрьму, делая то, что ты делаешь? Ты самый большой долбаёб, которого я когда-либо встречал. О чем ты думал? И думал ли ты вообще? Предложили и Слэйд, и Джейсон, и ты сказал им обоим «нет»? Никто бы тебя не тронул, если бы ты сказал «да», ты был бы на вершине тюремной иерархии, а ты сказал «нет». — Я не пробуду здесь достаточно долго, чтобы это имело значение, — Дик наблюдает за охранниками, патрулирующими нижний этаж. Он пытается не обращать внимания на блуждающие взгляды из камер на верхнем этаже. В конце концов он смотрит на камеру Слэйда, там темно и пусто. — Придурошный, — бормочет Люк. — Нет никакого способа сбежать, ты думаешь, что никто из нас не пытался? Ты застрял здесь вместе с остальными. Лучше использовать тот козырь, который у тебя еще есть, пока он не стал бесполезным. — Для меня нет ничего невозможного, Лукас, — Дик отталкивается от решетки. — Скоро у тебя снова будет личный сотовый и не будет соседа по комнате, о котором можно было бы волноваться. — Люк смотрит на то, как Дик намеренно неправильно использует его имя с лицом, выражающим мировую усталость. — В этом я не сомневаюсь. Я просто не думаю, что реальность ситуации дошла до тебя.***
На следующее утро Дик начинает отслеживать попытки. Он берет ручку и делает небольшую черточку тушью на внутренней стороне запястья. К концу завтрака к ней присоединяются еще трое. Это жалкие попытки, это действительно смущает Дика. Ничто так не пугает, как момент первого дня в душе. Те, что происходят на второе утро по той же схеме, что и пьяный парень из братства, пытающийся подлизаться к трезвой девушке из женского общества. Половинчатые и слабые, более или менее отворачиваются и бегут обратно к своим столам, когда Дик говорит им «нет». Ему приходилось сталкиваться с мусором и похуже от проклятых бизнесменов в барах Бладхейвена. С этим он может справиться, у него была большая доля практики. Большая часть населения не спускает глаз со Слэйда и Джейсона, которые более или менее публично заявили о своих интересах. Неважно, что Дик дал им отпор, если они выразили свой интерес, он более или менее неприкосновенен в течение следующих нескольких дней. Это все, что ему действительно нужно. К тому времени, когда другие мужчины снова осмелеют, он уже будет вне Блэкгейта и на полпути к планированию своего следующего удара по высшему обществу Готэма. И когда он закончит, он может добавить в свое резюме «сбежал из самой суровой тюрьмы на восточном побережье». К обеду он достигает счета до десяти. У нескольких мужчин синяки, а у Дика вывихнута лодыжка из-за того, что он поскользнулся на плитке, в следствии слишком резкого поворота во время бега. Он спрашивает, как попасть на дежурство в столовой. Все они говорят ему одно и то же. «Рыбам не дают эту привилегию, пока они не пробыли здесь дольше месяца. Однако вы можете попросить Джейсона об одолжении. Красные Колпаки отвечают здесь за распределение рабочей силы». Дик вычеркивает столовую из своего списка побегов и вместо этого сосредотачивается на охране, окружающей каморки охраны. В прошлом все, что ему нужно было сделать, чтобы украсть карту у охранника, это моргнуть глазами, прикусить нижнюю губу, и они прибежали. Он пробует это на единственном командире, Кобблпоте, который, кажется, всегда дежурит во дворе, когда Дик тренируется. — Ты думаешь, что ты очень умный, не так ли, — говорит Кобблпот, когда Дик начинает садиться на шпагат каждый раз, когда проходит мимо него во дворе. — Я не настолько глуп, чтобы поддаваться влиянию красивого лица, в отличие от остальных животных. Все в порядке, думает про себя Дик, все в порядке, всегда есть что-то еще. Через три дня после его прибытия около трети его предплечья покрыто одиночными черными отметинами. Примерно в то же время мужчины, жаждущие попробовать, но нервничающие из-за Слэйда и Джейсона, перестают бояться. Это не происходит в его третью ночь, но это чертовски близко. Он даже не предвидит этого, всего секунду он идет в очереди на обратном пути в камеру, и его толкают в стену в коридоре, два парня за его спиной, один работает над его штанами, а еще двое охраняют его и конец коридора. — Тссс, тсс, детка, я быстро, — шепчет кто-то ему на ухо и слегка сжимает его задницу. И Дик, всегда готовый помочь своей собственной кончине, говорит. — Ты сказал это — не я. Дик понимает, что между людьми, желающими вышибить тебе мозги и выбить зубы, небольшая очередь. Единственное, что спасает Дика от перерезанного горла и выбивания из него дерьма, — несколько непримиримых охранников. Дику повезло: у него окровавленный нос и сломанное запястье. Это доходит до него к концу второй недели, когда его рука покрыта таким количеством черных линий, что ему приходится смещаться налево, и он может фактически застрять здесь. Когда Дик в прошлом попадал в тюрьму, он никогда не смотрел на это иначе, как на несколько дней пребывания в отвратительном отеле, где «выселение» было больше игрой, чем чем-либо еще. Но теперь, блять, теперь действительно доходит до того, что он застрял здесь на следующие пятнадцать лет, или, как минимум, десять за хорошее поведение. Он один из немногих ненасильственных заключенных в Блэкгейте, и, черт возьми, ему здесь не место! Он не плачет, он не такое уж и слизливый нытик, но он остается на верхней койке в своей камере большую часть дня, когда Кобблпот радостно угрожает вытащить его за лодыжки, если он не пошевелится. Он должен получить помощь от кого-то, от кого именно — не имеет значения. Такими темпами ему повезет, если он доживет до конца года, не говоря уже о пятнадцати, учитывая то, как за ним наблюдает тюремный блок. В конце концов, все сводится к выбору 50/50, Слэйд или Джейсон. Дик ненавидит, когда ему доказывают неправоту, но он ненавидит быть настолько облажавшимся, что с таким же успехом можно умереть. Он откладывает выбор между ними еще на неделю, пока не подслушивает разговор двух Красных Колпаков в раздевалке. — Бумаги прошли вчера. Босса должны перевести из Блэкгейта к концу октября. Есть новичок, управляющий грузовиком, который будет перевозить автобус с острова. — Никогда не поздно, нам нужно, чтобы босс вернулся, иначе банда загнётся через год. Дик улыбается про себя. Хорошие вещи приходят к тем, кто ждет.***
— Джейсон. Дик стоит так расслабленно, как только может, перед камерой Джейсона. Стены увешаны плакатами моделей, скудно одетых и соблазнительно позирующих. Сам мужчина лежит на своем матрасе и читает, кроме всего прочего, «Гордость и предубеждение». Джейсон едва поднимает глаза. — Дик. — Мне надо поговорить с тобой. — Конечно, — Джейсон жестикулирует рукой. — Войди в мой кабинет. Дик слышит приглушенные разговоры, происходящие в квартале, но они замолкают, как только он входит в камеру Джейсона. Может быть, это просто кровь стучит в ушах, заглушая их, в любом случае, ему это не нравится. — Нам нужно поговорить, — наконец говорит Дик. Джейсон кладет книгу рядом с собой и садится, его лицо скрыто от угасающего света камеры. — Есть только одна интересная вещь, о которой мы с тобой могли бы поговорить. Если это не так, ты можешь развернуться и пойти в свою камеру, золотце. Джейсон соскальзывает с кровати и встает, закрывая своим телом угасающий свет из окна своей комнаты. Дик вздергивает подбородок и улыбается, умиротворяюще и защищаясь. — Мне нужно выйти. — Как и всем нам, — Джейсон делает шаг вперед. Дик не отдаляется. — Тебе еще никто не сказал? Нет никакого способа покинуть это место. — Я не глухой и не глупый. То, что всем остальным не нравится смотреть тебе в глаза, не означает, что мне не нравится, и я знаю, что ты ищешь выход так же, как и я. — О? Ты угрожаешь пустить сплетни обо мне? — Джейсон делает еще один шаг вперед, и на этот раз Дик отступает. — Это будет немного сложнее, чем ты думаешь, дорогой. Надзиратель, так? Он моя сука. Офицеры? Если я скажу им прыгать, они спросят меня, как высоко. Ты говоришь. Понял? — Я не планирую такого, — Дик склоняет голову набок, как он знает, сбрасывает загорелую кожу с шеи без отметин.— Мне нужен билет на поездку отсюда. — За это высокая цена, — голос Джейсона становится ниже, и он смотрит на шею Дика с таким же голодом, как дикая собака смотрит на кость. — Я не уверен, что ты можешь себе это позволить. — Ты просто ещё не знаешь все мои способности. — Это не разовый случай, — твердо говорит Джейсон. — Ты не даешь мне никаких дерьмовых подручных средств, и ты получаешь доступ ко всему, что хочешь. Может быть, это работает на людях, с которыми ты имел дело за пределами Блэкгейта, но я — не они. Ты мой, когда я хочу, где я хочу, когда захочу. Если я скажу тебе отсосать мне посреди душа на глазах у всех, ты сделаешь это без нытья. Какой бы ты ни был красивый, золотце, я мог бы иметь кого угодно, кого я, черт возьми, захочу. Эта тюрьма. Ты доставляешь мне неприятности, сам по себе. Понимаешь? Дик сглатывает, но кивает. — Да. — Хорошо, — Джейсон кивает и обходит Дика, чтобы схватить импровизированную занавеску на стене комнаты. Прежде чем закрыть ее, Дик ловит взгляд Слэйда, стоящего посреди своей камеры и спокойно наблюдающего с сигаретой, зажатой между губ. Ледяной ужас ползет по его спине, и Дик быстро отводит взгляд. Слэйд никто, Дик сделал правильный выбор, обратившись к Джейсону. В тот момент, когда поднимается занавес, Джейсон нападает на него. Дик прижался к стене, а губы Джейсона раздавили его собственные. У Дика было много секса с самыми разными партнерами, но Джейсон бросается на него со скоростью бури, их зубы болезненно стучат друг о друга в грубом поцелуе, от которого разрывается его нижняя губа. Джейсон мгновенно отстраняется, его губы блестят от крови и слюны, он фыркает и просовывает бедро между ног Дика. — Я давно хотел это сделать. — Неудивительно, что это было ужасно, у тебя почти не было практики, — хмыкает Дик, когда Джейсон запускает руку ему в волосы и откидывает голову назад. — Я не понимаю, как никто до сих пор не смог тебя заткнуть. Этот твой чертов сладки рот, — Джейсон прижимает еще один сильный поцелуй к уголку рта. — У тебя такое отношение, что ты просто умоляешь кого-нибудь научить тебя манерам. — Сомневаюсь, что ты хороший пример учителя в этой сфере, — Дик склоняет голову набок, а Джейсон издает низкий смешок в разгоряченную кожу его шеи. — Ты образец плохого поведения. — Может, и нет, но я знаю, как правильно использовать твой рот. — Как будто я не слышал этого раньше… о, — Дик втягивает воздух, когда Джейсон прикусывает чувствительную кожу под челюстью. Джейсон сильнее впивается зубами, и Дик слегка скулит, цепляясь за руки Джейсона. — Что? Нечего сказать, красавчик? — Щетина Джейсона царапает укушенную кожу, и из горла вырывается смешок. — Так и думал. Джейсон скользит рукой под рубашку Дика, проводит ногтями по изгибу его бедра, затем отходит назад и рисует круги вокруг позвоночника. Другой собирает запястья Дика и прикалывает их над головой. Дик закрывает глаза, громко дыша, уже задыхаясь, когда Джейсон прижимается к нему всем своим большим телом. Глупо несправедливо, что Джейсон, похожий на Дика по возрасту и внешнему виду, имеет такое большое физическое преимущество. Мысль исчезает в тот момент, когда Джейсон прижимается большим бедром к быстро напрягающемуся члену Дика. — Чёрт, — Дик изо всех сил старается сохранить равновесие. — Ты издаешь самые сексуальные звуки, солнце, — стонет Джейсон и повторяет это снова. Дик чувствует головокружение и восхитительную беспомощность. Рука, вычерчивающая узоры на его спине, скользит под пояс его боксеров и сжимает его задницу. — Черт, ты вообще настоящий, милый? — Ущипни себя и узнай, — задыхаясь, смеется Дик. Джейсон шлепает его в ответ. — Этот рот, куколка, этот чертов рот. — Джейсон отстраняется, забирая с собой свое тепло, оставляя Дика жалобно скулить. — У тебя на коленях. Дик не любит, когда ему приказывают, даже если он согласился на договоренность. Он подходит к Джейсону, позволяя глазам медленно скользить по его телу — особенно с его тонкой талией — с оценивающей ухмылкой. Если он собирается отдать себя кому-то в тюрьме, он рад, что Джейсон хоть немного красив. Джейсон кладет руку ему на плечо и толкает вниз, пока Дик смотрит на него снизу вверх. Дик вздрагивает в тот момент, когда его колени ударяются о бетон, и тянется вверх, стягивая тюремные брюки Джейсона. Под растянутой тканью боксеров Джейсона уже видна внушительная выпуклость, но ее размер все еще застает Дика врасплох, когда он стягивает их. — Поторопись, дорогой, у нас не вся ночь в распоряжении, — рокочет над ним голос Джейсона. — Я вижу, твоя мать никогда не учила тебя быть терпеливым, — усмехается Дик и целует в щелочку. Джейсон на вкус соленый и, несомненно, мужской, а Дик, блять, Дик скучал по старому доброму минету. Он любит оральный секс, ладно, засудите его. Дик высовывает язык, чтобы провести по губам, прежде чем открыть рот и осторожно втянуть кончик. Джейсон резко втягивает воздух, перебирая пальцами волосы Дика. — Знал, что ты хорош в этом, звёздочка, — резко дергает Джейсон, когда Дик проглатывает его наполовину. — Особенно с если учитывать, как много ты болтаешь. Дик закатывает глаза и расслабляет челюсть, отстраняясь и открывая рот. Он проводит языком по нижней части члена Джейсона, поднимая другую руку, чтобы обхватить его яйца. Он мягко выдыхает через нос и снова берет Джейсона в рот, засасывая его до самого корня. Джейсон задыхается над ним и дергается во рту Дика. Собственный член Дика дергается от интереса к милым звукам, которые издает Джейсон. — Черт, золотце. — Джейсон толкается глубже в рот. Дик подавляет свой рвотный рефлекс и тихонько мычит, слюна течет по его губам. — Я еще ничего тебе не сделал, а ты уже в таком беспорядке. Джейсон лениво ебет его в рот на мгновение или два, вытягивая его, а затем вталкивая полностью, пока нос Дика не уткнется в его жесткие волосы. Дик закатывает глаза, сосредоточившись на вдохе и выдохе через нос, изредка издавая приглушенный стон. Он лениво засунул руку в штаны и погладил себя. Джейсон никогда не говорил, что Грейсон не может наслаждаться собой. Когда Джейсон, наконец, полностью выходит изо рта Дика, он обхватывает рукой подбородок, проводя большим пальцем по пухлой нижней губе. — Как хорошо ты выглядишь, — Джейсон медленно просовывает большой палец внутрь, нажимая на язык Дика. — И это хорошо тебя затыкает. Дик ухмыляется, резко обводит большой палец и слегка прикусывает. Он вырывает голову из хватки Джейсона и говорит хриплым голосом. — Ты должен сделать всё самое лучшее для меня. Зрачки Джейсона — черные озера дикой похоти и кривая улыбка, демонстрирующая намек на собачью полосу рта. — Не так ли? Это происходит за секунду. Джейсон бросается на Дика, как в начале, дергая его за воротник рубашки и бросая на кровать. Кровать, представляющая собой не что иное, как жесткую пластиковую плиту с матрасом толщиной в дюйм поверх нее, сильно бьет Дика по больной щеке. «Гордость и предубеждение» слетает с кровати. Бедный мистер Дарси — думает Дик — его снова оттолкнули. Он стонет под горячим весом Джейсона на спине, его собственный член неудобно твердеет под ним. Джейсон шикает на него, задирает рубашку и проводит ногтями по спине Дика. — Джейсон, — ноет Дик, когда Джейсон стягивает штаны и кусает его за поясницу. — Верно, сладенький, продолжай так произносить мое имя, — мурлычет Джейсон и раздвигает щеки. — Когда тебя в последний раз как следует трахали, куколка? — Я хочу, чтобы ты знал, что я девственник… — Дик взвизгивает, когда Джейсон хлопает его по заднице. — С такой задницей? Сомневаюсь, — Джейсон наклоняется над Диком, головка его мокрого члена трется о розовую кожу его дырочки. — Лучше будь со мной откровенен, красавчик, потому что мне больше нравится, когда ты извиваешься. Дик зарывается лицом в матрас, а Джейсон покусывает его за ухо. У его головы слышен шорох ткани, и он с легким смехом отстраняется. — Я буду нежен с тобой в первый раз. Хлопок крышки открывается где-то над ним, затем холодный, влажный большой палец нажимает на него, мучительно медленно. Дик закрывает глаза и вздыхает в грубую простыню матраса, в то время как Джейсон бормочет над ним все, вот оно. Есть момент, когда Джейсон открывает его большим пальцем, а затем еще один, когда на него накатывает волна смущения. Он действительно делает это, он действительно продает свое тело, чтобы сбежать из Блэкгейта. Дик знает, всегда знал, что он был шлюхой, но даже это, эта ситуация, кажется, его пугает. Он превратился из обычного готэмского уличного бродяги в накуренную шлюху, отчаянно нуждающуюся в дозе. Затем пальцы Джейсона сжимаются внутри него, и Дик чуть ли не подпрыгивает в постели, съезжая с неё. Джейсон мрачно посмеивается над ним. — Останься со мной, куколка, я хочу, чтобы ты осталась на представление. — Как я могу не говорить, когда ты, блядь, продолжаешь болтать? — Дик толкается обратно против его пальцев. — Может быть, мне следовало обратиться за помощью к Слэйду… ах, ах! Дик вонзает ногти в кровать, в то время как Джейсон безжалостно прижимает пальцы к его простате, безжалостно нападая. Джейсон рычит над ним, дикий, как дикий зверь, и вонзает зубы в изгиб его плеча, прямо поверх татуировки малиновки. — Джейсон! Джейсон-а, стоп- стоп, не- ммм, — скулит Дик в кровать и пытается выкарабкаться, пока Джейсон не хватает его за бедра и не тянет назад. — Не произноси имени этого ублюдка, Дик, — серьезно говорит Джейсон. — Не хочу даже думать о нем сейчас. — Он говорит это параллельно с еще одним карающим движением рядом с простатой. — Собственник что ли? — Дик задыхается. — Тебе следует поговорить об этом с терапевтом. — Вместо этого я лучше трахну свою награду, — Джейсон убирает пальцы и скользит. Он думал, что иметь Джейсона во рту — это уже много, но когда Джейсон проталкивается внутрь, воздух из груди Дика не может выйти и он вздрагивает. Через несколько секунд он уже тяжело дышит в кровать, прижимаясь изо всех сил, но Джейсон чертовски большой, и, боже, он едва может сделать что-нибудь, кроме как просто лежать и терпеть. — Вот так, детка, вот так, — Джейсон хватает Дика за бедра и лениво качает его обратно на свой член. — Возьми это. Вот так. — Джейсон, — искренне хнычет Дик, мокрые ресницы слипаются. — О, о, о, Джейсон. — У тебя красивый голос, куколка, — со вздохом произносит Джейсон и проводит рукой по изгибу позвоночника Дика. Все, что он может сделать, это лежать, полностью растянувшись и полностью заполненый. — Говори для меня громче. Джейсон отстраняется почти до конца, когда кончик его члена едва выходит за кольцо мускулов, прежде чем он полностью входит обратно. Дик вопит. Его голос срывается на последней ноте, и он впивается зубами в постель, бессмысленно стоная, как шлюха, которой он и является, уворачиваясь от постоянных толчков Джейсона, потому что это слишком много одновременно. Кровь в его жилах раскалена добела, кожа лихорадит на ощупь, и он не может насытиться. Джейсон берёт одной рукой и свободно обхватывает шею Дика, прежде чем поднять его с кровати и усадить к себе на колени. Темп его безжалостного траха не колеблется, и если что-то становится немного быстрее в их новой позе. Голова Дика лежит на плече Джейсона, а грубая рука сжимает его горло. Его собственный член, мокрый от постоянных капелек предэякулята, шлепает его по животу ярко-красным. Он хочет прикоснуться к нему, ему нужно прикоснуться к нему, но все, что он может сделать, это вонзить ногти в бедра Джейсона и удержаться. Бессвязное бормотание срывается с губ Дика, когда он пытается сказать «пожалуйста», но вырывается лишь еще один жалобный стон, и Джейсон, сам лишенный комментариев, только сжимает шею Дика и тихо рычит ему в ухо. Оргазм обрушивается на него, как пощечина, выбивая его из колеи, когда капли спермы покрывают его живот горячими, тягучими дорожками. Он крепко сжимает Джейсона, и жалкий крик срывается с его губ. Джейсон замедляет темп ровно настолько, чтобы убрал руку с бедра Дика, провёл пальцем по теплой сперме и поднёс ее к губам Дика. Дик легко открывает рот, позволяя Джейсону ощутить мускусный вкус самого себя на языке. Он сглатывает и сосет палец Джейсона в поисках остатков. Джейсон стонет. — Блять, ты грязная тварь, золотце. Джейсон снова кусает его, на этот раз нежно, когда он делает последний толчок глубоко внутрь Дика, когда его наполняет влажный жар. Джейсон держит его там, покачивая бедрами, допивая остатки своего оргазма, посасывая кожу под зубами. Джейсон бросает Дика обратно на кровать, бескостного и слишком усталого, чтобы жаловаться на обращение. Дик вздыхает, когда Джейсон выходит, его дырка трепещет в небольших спазмах после всего этого. Джейсон мычит и тянется вниз, чтобы провести мокрым от слюны пальцем пухлую дырочку Дика, вталкивая часть спермы обратно внутрь него. Дик позволяет себе закрыть глаза. — Ты будешь спать со мной, — говорит Джейсон через минуту. — Я не позволю тебе делить камеру с каким-то наркоманом, который продаст твою задницу за глоток дури. Дик слишком устал, чтобы мыслить здраво, поэтому просто бормочет. — Каждый день побеждает походку позора» — Нам придется поработать над тем, чтобы держать твой язык в узде, — Джейсон встает с кровати и идет к раковине. Дик позволяет закрыть глаза, сытый и сонный. На его плечо падает мокрая тряпка. — Приберись, запирай через десять минут, и тебе понадобится каждая секунда, чтобы вернуться в камеру, куколка. Дик может только стонать. Во что он ввязался?***
— Уилсон! У вас посетитель. Слэйд делает паузу и слезает со стойки на руках, глядя на Кобблпота впереди. Он делает еще одно отжимание и опускает ноги на землю. Кобблпот ждет, глядя в сторону от головы Слэйда, чтобы не смотреть ему в глаза. Это хорошо. Он знает, кто в доме хозяин. Слэйд должен пройти мимо камеры Джейсона по пути к лестнице. Занавес поднят, но он все еще чувствует слабый запах пота и секса изнутри. Он помнит, как Джейсон подмигнул ему перед тем, как мальчик задернул шторы после того, как Грейсон перебрался в его камеру. Он отдаст должное панку, который думал, что Джейсон возьмет то, что хотел, в тот момент, когда Грейсон взмахнул своими красивыми голубыми глазами в сторону Джейсона. Его терпение было примерно таким же длинным, как его ноготь на мизинце. Он был намного хитрее, чем сначала думал Слэйд, используя тюремный блок, чтобы загнать Грейсона в свои объятия. В будущем ему следует быть осторожнее. В центре для посетителей темно, единственный свет над столом, за которым Слэйд должен встретиться со своим поздним посетителем. Нетрудно догадаться, кто это, если судить по предательскому туману сигаретного дыма и вони полированной кожи. — Роман, — приветствует Слэйд, садясь. Роман давит окурок и наклоняется к решетке. — Надеюсь, ты знаешь, как мне не нравится сюда приходить, — говорит Роман, едва скрывая отвращение. — Надзиратель и Красные Колпаки очень тщательно переключаются между внешними коммуникациями. Если вы не хотите, чтобы они знали, что вы задумали, вы сами с этим разберетесь. Роман хмурится, но смягчается и лезет в куртку, чтобы вытащить конверт. Он открывает его и держит бумагу внутри него. Перевести пять миллионов на номер счета 00743275611 Слейд кивает. — Я ожидаю получить известие о переводе самое позднее завтра вечеромъ — Я не знаю, почему я плачу тебе за это, — Роман запихивает газету обратно в куртку. — Мы за одним и тем же столом. — Ты пришел ко мне первым, Роман, — с ухмылкой откидывается на спинку кресла Слейд. — Это просто хороший бизнес. — Пойманный убийца не может читать мне лекции о хорошем деловом чутье, — Роман откидывается на спинку сиденья. — Сделка есть сделка. Что вы знаете о торговле оружием Красных Колпаков? Слэйд в точности повторяет то, что он слышал за последнюю неделю. Даты, груз, транспорт, когда, где и как. Джейсон хитер, но он слишком уж устроился на вершине тюремной пищевой цепи. Это делает его глупым и невежественным для тех, кто может слушать. Это работает для многих из них. Роман побеждает своего главного конкурента, и Слэйду больше не придется делить свое положение в Блэкгейте с Джейсоном. — Еще кое-что, — добавляет Слейд, когда Роман начинает вставать. — Остальные Красные Колпаки планируют перевести Джейсона в Бладхейвен к концу октября. Посмотришь, что ты можешь с этим сделать. — Украсть собственный план побега Джейсона для себя? — Слэйд слышит злобную ухмылку в голосе Романа. — Конечно. — Нет, просто отмени грузовик. Все, что вам нужно сделать, чтобы приказ о переводе заключенного не прошел. — Роман внимательно смотрит на него, потом смеется. — Сумасшедший сукин сын, ты хочешь остаться тут? Ладно, быть моим гостем для меня не имеет значения. — Роман вскакивает со своего места и кивает. — До следующего месяца, Слейд. Слэйд смотрит, как он уходит, застыв на своем месте, пока Кобблпот не возвращается, чтобы привести его в камеру. Никто не выходит из Блэкгейта.