Три непростительных заклятья

      Вечером среды совы принесли два письма. Одно от отца Драко, в котором он выразил недовольство тем, что они с Вивьен не известили его о проводимом исследовании, и тем, что сам Драко не подписан автором статьи, хотя «его участие в её написании очевидно». Второе письмо кривовато-радостным почерком Хагрида сообщало о победе в суде и приглашало их на чаепитие с тортом по этому поводу.       После ужина они пришли в хижину, где Хагрид уже пил чай с Гермионой. Оказалось, что она внесла некоторые правки в защитную речь, сгладив острые углы, которые Вивьен не считала провокационными, пока не услышала их из уст Гермионы.       Разговор привёл их к вопросу о том, почему сегодня не пришли Рон и Гарри. Хагрид сказал, что поговорит с ними отдельно. Они ведут себя несправедливо по отношению к Гермионе (здесь он даже перешёл на громоподобное возмущение в голосе), обвиняют её кота во всех грехах земных и не разговаривают из-за этого с ней самой.       Впрочем, его это волновало явно больше, чем саму Гермиону. Сегодня она выглядела чуть веселее, чем последние несколько месяцев. Причиной тому стало её решение бросить прорицание и даже не участвовать в сдаче экзамена.       Упоминание экзаменов заставило всех троих без умолку обсуждать подготовку. Когда Драко и Гермиона пустились в обсуждение тонкостей зельеварения, Вивьен и Хагрид переглянулись счастливыми глазами и молча стали слушать дискуссию, в которой она понимала немногим больше лесничего.       Неделя медленно дотекла до своего предпоследнего дня. В эту субботу Вивьен решила, что безопаснее будет остаться в замке, чтобы Люпин, если всё ещё не решился уничтожить карту, не поднял шум. На следующей они в любом случае будут вынуждены выбраться на улицу, потому что бросаться заклинаниями в спальне было бы не очень удобно. К тому времени Вивьен планировала раздобыть заклинание, которое спрячет Драко от карты хотя бы временно.       Для такой тренировки комната должна стать ещё более уютной, чем обычно. Вивьен, спустя три года, всё таки занавесила окна, чтобы они могли спрятаться от давлеющего мрака глубины. На ящик поставила большое блюдо с пахучими вкусностями и там же разместила чайник, чтобы не приходилось лишний раз вставать. Подушек с вышивкой на ковре тоже прибавилось.       — Мне тревожно от твоего поведения, — состроил испуганное лицо Драко, как только вошёл.       — Тебе будет легче, если я скажу, что это для меня? — вздохнула Вивьен, осматривая результат своих десятиминутных трудов.       — Не уверен… Кажется, это тревожит ещё больше.       — Я хорошо владею окклюменцией, но легилименция… — она уселась на своё место в позу лотоса и схватилась за кружку, как за спасительный прутик. — Я не умею полноценно проникать в чужое сознание. Барахтаюсь на поверхности, чтобы уловить то, что меня интересует. Тот минимум, который нужен для окклюменции. Может сядешь уже?       — А, прости. Я просто удивлён, что ты так нервничаешь.       — Ты дочитал «Движение разума»? — спросила Вивьен провожая его глазами.       — Да, и моё мнение о ней не изменилось. Это самая туманная книга во вселенной.       — Это самый полный трактат о магии разума…       — Да, да, да. Только я думаю, что мне тоже стоило прочитать с десяток трактатов о магии разума, чтобы оценить великолепие этого. Тебе так не кажется?       От невозможности выразить своё возмущение его правотой Вивьен бросила в него подушкой, которая была с лёгкостью поймана и тут же присоединилась к уютной горе за его спиной.       — Если ты хочешь потратить столько времени, я могу дать тебе двадцать книг прямо сейчас, — саркастично сощурилась она.       — Или можешь объяснить так же, как сделала с изменением памяти, — победно улыбнулся Драко и взял свою кружку с чаем, показывая, что готов слушать. — Раздел «океаны мыслей» был вполне неплох, если не считать того, что я уже знал всё, что в нём написано.       — Изменение памяти — творческий и неторопливый процесс, который позволяет тебе всласть поплавать в самом себе. Окклюменция и легилименция — это игра в шахматы с чужим разумом на время. При этом чужой разум такой же океан, как и твой. В нём вполне можно утонуть…       — Вивьен, это прекрасные метафоры, но я их уже прочитал. Меня интересует техническая сторона вопроса.       — Метафоры? — она округлила глаза и раскрыла рот от удивления. — Ааа, подожди. Я поняла. Примени ко мне заклинание.       — Сейчас? Вводная лекция отменяется?       — Нет, но ты прав. Тебе будет проще, если ты будешь знать, о чём мы говорим.       — Ладно, — он неуверенно направил на неё палочку, и дождался разрешающего кивка. — Легилимент.       Вивьен вытащила из периферии сознания десятки образов и наполнила ими свои мысли. Зелёное поле, звёздное небо, чёрные мантии, палящее солнце, обрывки разговоров, колокол, натянутая тетива, синие пальцы, стопки книг, странные часы, топот ног, темнота, склянки, огонь, шлепки камня по воде, куча газет, пар от кружки, песок, рыжая шерсть, снежинки, вспышки света, графитовая чешуя, тени, каменные столбы, светящиеся буквы, деревья, масло на холсте, белые волосы, чёрные волосы, большая лестница, золотая цепочка, чей-то крик, пергаменты, звон галеонов, могильные камни, тихое пение, печать на банковском бланке, жёлтые цветы, сизые крылья, стальные цепи, кленовые листья, заснеженные горы, окна с резными рамами, дым из трубы, кинжал.       Драко вынырнул и резко вдохнул. Его глаза заслезились от переизбытка разных чувств, которые сопровождали каждый образ. Вивьен же молча отпила из своей кружки, давая ему время прийти в себя.       — Я понял… — сказал он, пытаясь отдышаться. — Это не метафоры. Чьи это были могилы? И лестница… такая огромная. Она же не для человеческих ног? И те камни, я их уже видел, они недалеко от моего дома. А волосы, как у моего отца, но там на фоне… — он зажмурился и взялся рукой за лоб.       — Драко, остановись. Воспринимай это, как странный сон. Тем более, что некоторые воспоминания были фальшивыми. Да, они собраны из знакомых мне вещей, но я их изменила. По сути, это взрыв фантазии.       — Это взрыв всего. Как вообще можно вынести такое?       — Вот так, — она указала на него рукой.       — Да, но…       — Ты уже приходишь в себя. Буквально в себя. Одна из самых больших проблем легилименции — отделить себя от других. Не цеплять чужие чувства на себя. И очень точно понимать, где заканчивается твой океан и начинается чужой. Этой способностью почти нельзя овладеть в полной мере, потому что каждый раз, когда ты будешь применять легилименцию, ты будешь нырять в чужой океан, чтобы найти там что-то своё. Что-то, что касается важных для тебя вещей. Единственное, что ты можешь сделать — отделить эмоции от информации. Это трудно, потому что эмоции тоже могут быть информацией. Обычно, только они и важны. Они позволяют понять, что движет людьми, а это даёт понимание того, как они будут действовать. При этом, будучи тем, кто защищается, ты должен знать, с какой целью тебя атакуют. И тогда, ты сможешь не допустить до информации или, что намного лучше, создать иллюзию победы.       — Вау, — завороженно проговорил Драко. — Ты просто цитируешь некоторые вещи из книги, но сейчас они имеют совсем другой смысл, — он на секунду засмотрелся в пространство перед собой, а потом оживился. — Я хочу попробовать окклюменцию.       Вивьен вздохнула, села поудобнее и кивнула. Получив ответный кивок она применила заклинание, как обычно, невербально.       Несколько цветастых вспышек образовали светящийся коридор, по которому она пролетела на зелёную лужайку перед Мэнором. Мелкие белые цветочки только-только зацвели на кустарной изгороди, и уже успели впитать всю утреннюю росу. Маленький Драко бежал по лужайке к отцу, который сидел в тени раскидистого тиса, читал очередное важное письмо и не глядя заставлял левитировать кусочки сыра, которые у него выпрашивал настырный белый павлин.       — Паааапааа, — рыдаючи прокричал Драко.       — Что случилось, мой хороший? — вздохнул отец.       — Мама… она… — он всхлипывая забирался ему на колени. — Заставляет меня… читать… на фаанцусском. Я, я, я, я не могу-у-у, — за рыданием он окончательно потерял способность говорить.       — Ну-ну, — отец положил письмо на столик, и принялся успокаивающе гладить сына по голове. — Тебе же раньше так нравился этот язык…       — Je déteste li… lire. — промяукал Драко, уткнувшись отцу в шею.       Самый тяжелый на свете вздох, с которым отцовское сердце превратилось в лужицу нежности.       — Давай-ка мы с тобой немного полетаем, а после обеда я поговорю с мамой, чтобы она нашла тебе книгу попроще, хорошо?       — Давай, — лишь немного успокоился Драко. — Но я не хочу попроще. Не хочу читать про волков и улиток. Они скучные. Хочу про павлинов. Есть книга про Исидора?       — Исидор целыми днями только по изгороди расхаживает и лакомства выпрашивает. Про него тоже неинтересно читать. Может лучше про сов? Знаешь, откуда совы взялись?       — Откуда?       — Вот после обеда и прочитаем, — он спустил сына на землю и взмахнул палочкой.       Спустя секунду со стороны особняка прилетела маленькая детская метла, а вселенское горе улетучилось с лица ребёнка.       Вивьен открыла глаза и быстро заморгала. Невыносимую боль приносило ощущение чего-то большого и тёплого, как объятия человека, который готов защитить тебя от всех на свете. Она забыла это ощущение или никогда не испытывала. Изнутри её разрывал безмолвный крик отчаянья, который она пыталась заглушить, но не могла.       — Вивьен, — окликнул её Драко.       — Да, я просто…       — Нет, Вивьен, у тебя комод горит.       Она точно знала, что горит не комод, а один конкретный ящик. Из её палочки вырвался поток воды и затушил огонь. Следующим заклинанием она заставила всё содержимое ящика парить вокруг неё, и принялась проверять и чинить каждый повреждённый пергамент. Слёзы на её щеках быстро высохли, уступив место холодной сосредоточенности на том, чтобы спасти каждую бумажку из этого ящика.       Драко терпеливо ждал, когда она закончит. Задавать вопросы сейчас казалось ему не лучшей идеей, учитывая, что она выглядела, как взбешенная горгулья. Через две минуты он всё же отважился спросить.       — Это твои отчёты?       Она вздрогнула, но быстро вспомнила о его существовании и вернулась к пергаментам.       — По большей части, нет. Это всё то, что в отчёты не входит.       Драко просто кивнул и снова замолчал. Убедившись, что все пергаменты целы, Вивьен уложила их обратно в ящик, заперла его несколькими заклинаниями и, глянув на себя в зеркало с глубоким вздохом, вернулась на своё место на ковре.       — Прости. Эти всплески магии меня достали.       — Всё в порядке, — уверил он. — Но… почему ты заплакала?       — Не знаю, — улыбнулась она, чтобы снова не расплакаться. — Наверное, потому что у меня не было отца, которому можно пожаловаться на маму. Да и вообще. Те, кого я в детстве воспринимала, как отцов, всегда молчали, отчего казались очень грозными и страшными.       — Гончие?       — Да.       — Мне они и сейчас кажутся грозными и страшными.       Вивьен усмехнулась и искренне повеселела.       — Они не грозные, просто у них всё сложно. Впрочем, эти тайны принадлежат им, — она на мгновенье засмотрелась куда-то перед собой, а потом дёрнула головой. — А я должна собраться, и научиться не подпускать так близко к себе твои воспоминания. И ещё, тебе нужно научиться применять заклинания невербально. В легилименции нет никакого смысла, если ты произносишь заклинание вслух.       Несколько неудачных попыток сориентироваться в сознании Вивьен, привели к тому, что Драко наконец научился дрейфовать в океане мыслей. Это позволило ему обзавестись представлениями о вкусе чая с любистоком, который Остад наливал в неудобную армуду посреди жаркого дня, утверждая, что это поможет справляться с пеклом.       Следующая попытка Вивьен применить легилименцию была более успешной, с точки зрения целей этой магии. Она спросила у него о страхе, который он не хотел показывать в начале года на уроке Люпина. Сознание Драко мгновенно выдало тусклую метку на руке его отца, которая быстро сменилась образом самого Драко, который лишен части памяти и не может её вернуть.       Напоследок Вивьен пропустила его в их общее воспоминание о Рёльдале, чтобы они могли немного расслабиться и снова почувствовать безмятежность этого горного городка. И всё равно, это погружение выпило остатки их сил, и они решили закончить на сегодня и просто болтать, пока не захотят спать. Разговоры решили вести максимально лёгкие, чтобы не задумываться о прошлом и будущем.       — А ты узнал, откуда появились совы? — спросила Вивьен, вытягивая затёкшие от позы лотоса ноги.       — О, да, — усмехнулся Драко. — Оказалось, что совы это анимаги, которые слишком многого хотели, и навсегда превратились в сов из-за ошибки в собственном заклинании. Волки и улитки были намного интереснее, как я позже узнал.       В следующую субботу они отправились в лес на старую поляну. Закрыв себя от внешнего мира защитными чарами, они тренировали Протего. Драко учился применять это заклинание сразу невербально, и оно срабатывало через раз и не в полную силу. Вивьен бросала в него заклинание разоружения, чтобы не навредить.       После тренировки она дала ему свою палочку, чтобы он вернул себе преданность своей, выбив её из рук Вивьен. По пути в замок она тихо прочитала ему лекцию о преданности палочек.       Ещё через неделю он планировал отточить навык невербального использования заклинаний на легилименции, но перед этим, ему предстояло сконцентрироваться на использовании старых навыков. Навыков ловца.       Диггори был значительно лучше своего предшественника, но после прошлой игры с Гриффиндором, встреча с Пуффендуем казалась просто напряженной тренировкой. Единственной проблемой был Маркус, который не учился на своих ошибках, и продолжал вести жёсткую игру. Победу со счётом сто шестьдесят/тридцать, не праздновали. Было совершенно очевидно, что Гриффиндор забьют четыре гола Когтеврану, чтобы набрать достаточно очков для получения кубка в этом году.       Радость от личных успехов в субботних тренировках с Вивьен перекрывала печаль от предстоящего коллективного поражения. Сезон квиддича закончился для Драко на этой игре, и он смог полностью погрузиться в книги, подготовку к экзаменам, магию разума и воскресные приступы проявлений любви.       В конце мая все узнали, что прогнозы по очкам, на которые Гриффиндор их обгонит, были слишком оптимистичным. Вуд так сильно хотел кубок, что выдрессировал команду до совершенства. Они в сухую разделались с Когтевраном, забив восемь голов до того, как Поттер поймал снитч. Кубок достался им, а Маркус даже не стал злиться или кричать. Просто не вылезал из постели два дня.       До экзаменов оставалась одна неделя, и в понедельник весь замок превратился в один огромный комок напряжения. Даже Гриффиндор забыли о своей победной эйфории и вгрызлись в учебники с удвоенной силой.       Вивьен могла бы избежать превращения в нервно-зубрящее существо, если бы не её усугубившиеся отношения с зельеварением. Они с Драко уже почти поселились в её спальне, и обменивались вопросами и пояснениями. Она помогала ему с нумерологией, в которой сильно прогрессировала, благодаря своему собственному методу обучения. А он, как обычно, консультировал её по зельеварению, иногда заменяя себя блокнотом, чтобы не отвлекаться от собственной подготовки.       Неделя интенсивного поглощения знаний взбудоражила Вивьен, скучавшую по такому темпу. К понедельнику она не почувствовала особой готовности к экзамену по зельям, но была настолько взвинчена, что опять перестаралась на экзамене по трансфигурации. Из одного чайника у неё получилось сделать целый выводок черепах, вместо одной. Она, конечно, быстро осознала свою ошибку, и сделала одну, но МакГонагалл уже успела удивиться лёгкости и скорости, с которой студентка совмещает разные заклинания в одном процессе превращения.       После обеда ей удалось немного собраться, и она сдала экзамен по заклинаниям без излишеств. Правда за неё излишество учинил Поттер, доведя Уизли до истерики, веселящими чарами. Профессор Флитвик нейтрализовал заклинание, но тот всё равно до конца дня ходил необычно радостным.       В ночь с понедельника на вторник Вивьен не спала, не смотря на попытки Драко убедить её, что перед экзаменом лучше выспаться, чем пытаться запихнуть в себя больше знаний. Он так и поступил: уснул прямо на её кровати, пока она задавала одни и те же вопросы по третьему кругу. Она отправила плед укрыть его, а сама взялась за перечитывание нужных страниц его блокнота.       Утром Хагрид заявил, что не будет принимать экзамен у студентки, которая написала такую хорошую статью о гиппогрифах. Вивьен разместилась на камне-столе всё с тем же блокнотом, пока остальные отвечали на вопросы Хагрида о всех магических существах, которых они успели пройти.       После обеда наступил экзамен «Икс», и к огромному невезению Вивьен, Снейп заставил их приготовить Морочащую закваску. Именно ту закваску, о которой она помнила только наличие в рецепте листьев любистока и длинных пальцев Драко, которые укладывают эти листья в пресс. Сверятся с рецептом было можно, но смысла в этом было мало, если не помнишь тонкостей, вроде степени отжима или густоты, при которой уже нельзя мешать, чтобы не разжижать закваску обратно.       Из задумчивости её вырвал щелчок пальцев, на которые она засмотрелась вместо того, чтобы браться за зелье. Драко поймал её взгляд и жестом предложил смотреть ему в глаза. Ушло секунды три, прежде, чем она поняла, что он предлагает. Эта идея была безумной, но могла сработать, если следить, чтобы Снейп был занят в момент, когда Вивьен будет применять легилименцию.       Она потратила много сил, сверяясь с сознанием Драко на каждом этапе приготовления зелья, но оно того стоило. Снейп недоверчиво осмотрел её котёл, бросил на неё прожигающий взгляд, и вывел пером в табеле с оценками что-то, состоящее из двух цифр. Котёл Драко удостоился только мимолётной проверки, и последующих трёх коротких скребков пера о пергамент.       Экзамены по астрономии, истории магии и древним рунам прошли без малейших происшествий. Вивьен даже была уверена, что нигде не переборщила на этих предметах с демонстрацией знаний. Разве что в древних рунах использовала настоящее значение одной из рун, вместо стандартного. В любом случае, профессорка Баблинг сочтет это ошибкой, что не так уж и страшно.       После экзамена по нумерологии Драко заявил, что метод обучения, который выбрала Вивьен намного интереснее, чем то, что делают все. Они столько времени провели делая задания вместе, что он по сути изучал нумерологию с ней, и сегодняшняя проверка знаний вогнала его в сон. Повторять основы, конечно, полезно, но требования к уровню знаний этих основ были чуть выше, чем у Хагрида, который почти прыгал от радости, когда Драко отвечал на его вопросы правильно и с первого раза.       Скука, в которую их вогнал этот экзамен мгновенно развеялась, когда Люпин повёл их в лес для прохождения полосы препятствий. Ландшафт одной из больших полян он изменил до неузнаваемости. Создал глубокую заводь и населил её гриндилоу, вырыл цепочку канав и поместил туда красных колпаков, наколдовал целое болото, по которому ползал болотный фонарик. И в самом конце этой полосы препятствий, в дупле старого дуба, поселил ещё одного боггарта.       Все прибывали в восторге и в ужасе одновременно. Экзамен, как и занятия по защите, был совместным с Гриффиндором. Поэтому, как обычно, Слизерин уступили право первенства и разведки факультету смелых и безрассудных. Только в глазах Вивьен загорелись какие-то дурацкие гриффиндорские огоньки.       — Повеселимся? — спросила она у Драко.       — Мне уже не нравится твой настрой. Может просто сдадим экзамен?       — Фу, какая тоска. Посмотри, как Поттер хорош, вряд ли нам удастся затмить всеобщего любимца. Но я попробую.       С этими словами она хитро улыбнулась, поместила палочку в зубы, чтобы завязать на голове тугой хвост, а как только закончила, рванула с места.       — Глациус! — выкрикнула она, и озеро с гриндилоу покрылось дорожкой из прочного льда.       Проскользив по этой дорожке, Вивьен снова взяла палочку в зубы и сделала колесо, которое придало ей дополнительной скорости, чтобы как пружинке перелететь через все канавы, минуя красных колпаков. Болото она пересекла простым перепрыгиванием с кочки на кочку, а вот ещё раз встречаться со злосчастной дверью ей совершенно не хотелось. Пользуясь укрытием в виде дуба, она швырнула в боггарта смертельное проклятье, которое было слишком мощным для таких существ, и мгновенно его испарило.       На выходе из дуба её ждал обомлевший Люпин и мокрый, и теперь уже не такой довольный своим успехом, Поттер, который ждал Гермиону и Рона.       — Очень оригинально, Вивьен, — восхитился профессор. — И всё таки, ты помнишь, как справляться с гриндилоу и колпаками?       — Конечно, одним сломать пальцы, а вторых можно отпугнуть любыми чарами или заморозить, например. Но я предпочитаю не вредить никому, по возможности, — ответила Вивьен. — Кстати, там боггарт закончился. Когда я пришла, он уже был вялый. Думаю, Гарри его потрепал.       — Да, конечно. Я запасся ими для этого экзамена, — кивнул Люпин и пошёл к дубу, левитируя за собой бьющийся ящик.       Поттер проводил его глазами и шёпотом обратился к Вивьен.       — Тебе сегодня Дамблдор ничего не говорил?       — Нет, — нахмурилась она, наблюдая за Драко, который пытался пройти полосу нормальным способом, но при этом не испачкаться. — Он дал туманные инструкции, когда я в прошлый раз с ним говорила, но больше ничего.       — Он сказал, что я должен попросить у вас с Драко украшение. Оно как-то должно помочь мне… в одном деле.       — Не знание, но одолжение, — усмехнулась Вивьен. — Кажется, у него аллергия на прямоту.       — Это точно.       От дуба к ним возвращался Люпин, а следом шёл злой, мокрый и бледный Драко.       — Это отвратительно, — заявил он, стукнув себя по груди палочкой, отчего его одежда и волосы пришли в привычное идеальное состояние.       — Ты отлично справился, — поддержал его профессор.       — Неправда, — возразил он.       Вивьен мотнула головой, зазывая его отойти подальше, чтобы поговорить. Они скрылись от посторонних глаз за ближайшими деревьями.       — Помнишь, что мне сказал Дамблдор? — спросила Вивьен, прислонившись плечом к дереву.       — Поттер попросит не знание, но одолжение, — точно процитировал он и посмотрел на Гарри. — Что это за одолжение?       — Когда встретишь мистера Малфоя и мисс Перинс в лесу, одолжи у них украшение, — ответил цитатой он.       — Оу, так вот оно что… — он нахмурился и посмотрел на Вивьен. — А я вообще могу…?       — Да, можешь делать с ней, что хочешь. Пока жив, разумеется.       — Хорошо. Дай руку, Поттер.       Гарри протянул ему правую руку, и посматривал на Вивьен, будто надеясь, что она что-нибудь объяснит. Драко застегнул браслет на его запястье, оторвал от него маленькую подвеску в виде метлы и направил на неё палочку.       — Энгоргио, — подвеска мигом увеличилась в размерах до обычной метлы невероятно глубокого чёрного цвета. — Потянись к ней.       Метла вырвалась и впечаталась в руку Гарри после малейшего движения. Соприкоснувшись с временным хозяином она на секунду приобрела свойства причудливой жидкости и немного изменила свою форму.       — Что с ней? — завороженно спросил Гарри.       — Она подстроилась под тебя. Будет ощущаться, как часть тела, — он укоризненно посмотрел на Вивьен. — Потом расскажешь, стал бы ты играть в квиддич, если бы все летали на таких мётлах.       — Я уже говорила, что он плохо на тебя влияет?       — Говорила, — почти хором ответили парни.       — И теперь я понял, что ты имела ввиду. Ты летал не на ней, на последнем матче. И ты тогда сказала, что твоя метла всегда с тобой. Твоя такая же?       — Не совсем. Моя не такая быстрая, как эта. Ты и сам видел, я едва поспевала за тобой.       — Ну да… А как? — он указал на метлу и браслет.       — А, Редуцио, и застёжка заколдована, — объяснил Драко. — Появляется и крепится сама.       — Оу, удоб…       В этот момент с поляны раздался крик Гермионы, который заставил всех троих выскочить из-за деревьев с палочками наготове. Оказалось, что боггарт превратился для неё в МакГонагалл, которая сказала, что она завалила все экзамены. Вивьен, Драко и Гарри обменялись взглядами, в которых очень чётко читалось: «Нам бы её страхи»