Три непростительных заклятья

      Прикосновение Гончего мгновенно сменило каменные стены замка знакомыми с детство фиолетовыми полотнами одной из гостиных Сферы. Книжные шкафы, вьющиеся растения, холодный мраморный пол укрытый коврами, потолок усеянный пучками света — здесь никогда ничего не менялось. Даже огонь в медной чаше горел здесь целую вечность, выполняя всего лишь декоративную роль.       В одном из бежевых кресел, контрастным фиолетовым пятном, как воспаленная рана на коже, сидела осанистая фигура. Капюшон скрывал лицо за непроглядной тьмой, но Вивьен знала кто перед ней. От этого знания сердце бешено колотило рёбра. Она выпрямила шею, сомкнула руки за спиной и сделала один шаг вперёд, сохраняя почтительное расстояние.       — Мама, — сказала она в манере, в которой вышколенные подчинённые говорят «мэм».       Еле слышный вздох, и фигура встала.       — Вивьен, — её тон, разочарованный и печальный, заставил кончики пальцев онеметь, а неистово бьющееся сердце притихнуть в ужасе. — Ты нарушила условия пребывания за пределами Сферы. Я вынуждена прервать твоё обучение.       Слова выбили воздух из лёгких. Вся кожа занемела, а мышцы напряженно замерли, зная, что убежать не выйдет, как бы не хотелось. Приговор вынесен спокойным жестом, создавшим в пустой стене знакомую дверь из красного дерева с руной в виде креста. Она возникла, как плаха на площади райского города.       — Нет, — пролепетала Вивьен, потеряв всякий контроль над дрожащим голосом.       — Нет? — удивилась мать и голос её стал прохладнее. — Ты поставила под угрозу секретность Сферы и не будешь продолжать обучение. Я ликвидирую последствия твоей ошибки, и ты попробуешь снова. У тебя будет время подумать над своими промахами.       Оправдаться она не могла: скажи она ещё хоть слово таким голосом, и мать сочтёт, что она не готова к обучению совсем. Пара секунд, отведённых на аргументы потрачены впустую. Всевластная рука сделала ещё один жест и безвольное тело Вивьен поднялось над полом. Массивная дверь захлопнулась за её спиной. Казнь свершилась. Ей отрубили глупую голову, которая посмела думать, что может обвести вокруг пальца всезнающую мать.       Время застыло. Кровь в жилах застыла. Вивьен замерла, зная, что ей остаётся только упасть своим мёртвым телом в кресло и беспомощно наблюдать, как тошнотворно фиолетовый туман в хрустальном шаре рассеивается и показывает мелькающие образы: белые волосы, вспышки огня, темный лес, кровь…       Океан отчаянья разбушевался под её ногами. Родное отчаянье, с которым она жила и мирилась, которое стойко выносила все эти годы, ударило её мощной поглощающей волной, оглушило и собиралось утащить в самые свои недра. В пучину вечной бессмысленной боли, в пучину потери всего настоящего, в пучину бескрайнего бессилия и смирения со своей участью.       За краем пропасти уже нечего терять, но здесь — на грани, где она твёрдо стоит на ногах, где она отчаянно дышит, где она неистово кричит, сопротивляясь бездонному океану — здесь в ней разгорается пламя древнего могущества, способного сжечь её саму дотла. Расколоть голову на куски, если она сейчас же не отойдёт от края обрыва, за которым бушует океан отчаянья. Расколоть топор палача и не позволить отнять последнее, что у неё осталось — надежду когда-нибудь обрести свободу.       Непроницаемо крепкая дверь раскололась на части от магического импульса, который вырвался из неё вместе с криком. Куски разлетелись по гостиной поливаемые алым дождём собственных щепок. Вивьен молниеносно выскочила из своей клетки и с надрывом вдохнула. Хрустальный шар за её спиной снова закрылся туманом.       А прямо перед ней из воздуха появилась непроглядная тьма капюшона, за которым скрывалось лицо матери. Вивьен давно научилась определять её эмоции по рукам и голосу. Сейчас её руки глупо замерли у бёдер, будто их хозяйка собиралась поднять их, чтобы защититься от опасности и остановилась на полпути.       — Вивьен? Что ты наделала? — голос её, хоть и казался привычно строгим и спокойным, оттенялся испуганным удивлением. — Как?       Впервые в жизни она видела мать растерянной. Даже сейчас это слово слишком сильное для эмоций, на которые способна эта женщина, но этого достаточно, чтобы Вивьен подарила ей снисходительно холодную улыбку.       — Как жительница Сферы, я требуют созыва Совета. Ты не в праве решать мою судьбу единолично, мама. — больное от крика горло только распалило сталь в её голосе, обращая слова в приказ.       Резким, чересчур резким, взмахом руки Вивьен создала другую дверь в ближайшей стене. Руки матери, всё так же глупо замершие у бёдер, сжались в кулаки. Невероятно. Она довела её до немоты и оцепенения. Скоро она придёт в себя, но Вивьен уже ушла в созданную дверь и оказалась в своей комнате.       — Гончий, — произнесла она на выдохе, сдерживая подступающую панику.       Он появился и посмотрел на неё со смесью тревоги и сочувствия.       — Дата… за пределами Сферы, — голос её дрогнул.       Фиолетовая карточка в руке Гончего гласила: «2 декабря 1994 года».       Полгода. Он жив. Должен быть жив. Мать не могла его убить — не в её принципах. Та кровь в хрустальном шаре не его. Вивьен не собиралась верить, что он мог умереть так просто.       Драко провёл Хэллоуин без неё. Она не поздравила его с победой после матча с Гриффиндором или не была рядом, когда он проиграл. Если это теперь имеет хоть какое-то значение. Если он её помнит. Вивьен закрыла глаза и сжала губы. По щекам уже ручьями текли слёзы полные предчувствия боли.       — Отчёт, — она почти не могла дышать и едва могла сформулировать, что ей нужно. — Что с ним… она…       Гончий коснулся её плеча и понимающе кивнул. Исчезнув на пару секунд, он вернулся с пергаментом.       — Всего один? — слёзы всё ещё текли по её лицу, но надежда взяла своё.       Она пробежалась глазами по пергаменту, а после удивлённо посмотрела на Гончего. В его руках возникла карточка: «Мы не сказали».       — Почему? — она ничего не понимала, но в груди уже забился костерок радости.       Карточка: «Добби попросил».       Вивьен выдохнула, осознав, что заплатила жалкую цену за свою ошибку. Мизерную, в сравнении с тем, чего боялась.       — Могу я… как-то отблагодарить его?       Карточка: «Считай, что эльфы загладили вину. Холли упомянула, что он был при обмене».       — Вот, как она узнала, — она снова прикрыла глаза, мысленно ругая себя за то, что посмела расслабиться. — Не важно. Вина всё равно на мне. Спасибо, Астер. Можешь принести мои записи из Хогвартса?       Гончий кивнул и исчез. Несколькими вдохами и выдохами она заставила мысли собраться в кучу, вытерла слёзы и села за письменный стол. В течении часа она перебирала множество пергаментов, сопоставляла факты и сведенья. Впервые за три года она писала настоящий отчёт. Отчёт всего-то на три пергамента, в котором было заключено больше правды, чем на всех тысячах страниц, которые она написала ранее. Правды, которую Сфера давно должна была понять. Её правды.       Гончий появился в фиолетовой мантии. Надпись на карточке: «Совет ожидает».       Вивьен оказалась на небольшой площадке посреди сферического зала. Огромные каменные ступени поднимались вверх, до визуальной границы, разделяющей две полусферы. Верхняя половина представляла собой точную копию ночного неба, к которому никогда не прикасались облака. Иллюзия, созданная магией кентавров, которые стояли и лежали на каменных ступенях и легко узнавались среди других по силуэтам своих мантий. Эльфов и гоблинов тоже можно было отличить от друг друга и от людей. А вот маглы от магов и люди от Гончих не особенно отличались.       Среди двух сотен фиолетовых мантий на самой нижней ступени сидела её мать. Мантия на ней была такой же, как у всех, но не только родная дочь, а все в этом зале могли отличить её. Безликую и безымянную Основательницу Сферы. Вивьен оторвала от неё пристальный взгляд, заставила три пергамента зависнуть в воздухе перед собой и прикоснулась к шее указательным пальцем.       — Все вы знаете мою личность и мою историю, — без лишних церемоний её спокойный голос равномерно заполнил пространство. — Я, в отличии от всех вас, родилась и выросла в Сфере, и мне приходится обучаться жизни за её пределами. Сохранять секретность существования Сферы моя приоритетная задача. Как и ваша, — капюшоны еле заметно закивали, придавая ей уверенности. — Однако, я нахожусь под защитой особых протоколов безопасности и являюсь исключением из правила семьсот сорок три.       Самый сложный и самый крупный отчёт в жизни Вивьен включал в себя много чувств и дерзости. Она рассказала о Драко и заклинании, которому его подвергла. Упомянула, что даже Сфера не смогла обнаружить это заклинание, чем вызвала встревоженные вздохи. О помощи Добби она, конечно, умолчала — другие члены Сферы не имели права вмешиваться в дела эльфов. Зал удивлённо вздыхал от её рассказа о василиске, одобрительно кивал от рассказа о философском камне, и насмешливо хмыкал от рассказа о Гермионе и процедуре «Аристотель».       Уложив три года в двадцати минутную речь, Вивьен щёлкнула серебряным футляром, увеличила хранившийся в нём свиток и заставила его парить над своей головой так, чтобы он всем был виден.       — Это самая полная система отслеживания заклинаний, произносимых на территории Хогвартса. К каждому заклинанию незримыми буквами приписано авторство, — она немного помолчала и прокрутила несколько заклинаний в свитке, «Редукто» повторялось тридцать раз. — Поразительно, Поттер нарушает комендантский час ради тренировок.       В рядах уже расслабленной аудитории послышались смешки. Некоторые ещё помнили, что когда-то были детьми и, если они попали в Сферу, нарушение правил ради знаний и навыков было их любимым детским развлечением.       — Я оставлю этот забавный артефакт Сфере. Уверена, вы найдёте ему применение, — она уменьшила свиток и заговорила более серьёзно и уверенно. — На этом мой отчёт закончен. Я хочу, чтобы, принимая решение, вы помнили о тех сходствах и различиях, что есть между мной и вами. Я хочу, чтобы вы не только решили вопрос моего дальнейшего обучения, но и честно признались себе в том, что мои действия в отношении Драко Малфоя куда более продуманы и осторожны, чем попытка приглашения в Сферу знаменитого Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора.       Каждое произнесённое имя нынешнего директора Хогвартса заставляло зал затихать всё больше и больше, и после его фамилии повисла гробовая тишина. Должного эффекта это не произвело только на мать.       — Вы упустили в своём докладе излишнюю осведомлённость мистера Гарри Поттера. Этому найдётся разумное объяснение? — отстранённо спросила она.       — Я вас умоляю, — заговорил низкий голос в правой от Вивьен части зала. — Гарри Поттер находится в ведении СУПОС, если он станет опасен, это будет нашей общей заботой, и наши добрые друзья сделают всё, чтобы избавить его от лишних знаний. В конце концов, если мальчишка окажется настолько умён, чтобы добраться до истины о Сфере по тем обрывкам знаний, что у него имеются, я лично поприветствую его у нас.       — Мерами безопасности нельзя пренебрегать даже в мелочах! — отозвался голос с гоблинской ребристостью. — Это может плохо кончиться.       — Чем кончиться? — с насмешкой спросил тот же низкоголосый. — Давайте попросим Астера стереть вам память о Сфере, а потом посмотрим, как вы вернётесь домой. Даже выше упомянутый Дамблдор, при всей его изворотливости, не может сюда попасть.       — Сфера это не только место, но и тайны наших личностей!       — Если так печётесь о тайне личности, может вам стоит чуть меньше выпячивать её на собраниях?       Новая волна смешков сообщила, что тон, заданный Вивьен и поддержанный низкоголосым, овладел их сердцами и, что более важно, умами. Возражений и вопросов больше не нашлось. Мать встала со своего места и прошла в центр.       — В таком случае, уважаемый Совет, я прошу вас голосовать, — она взмахнула рукой и из звёздного неба выплыли большие весы; одна их половина была медно-красной, а другая медно-зеленой. — Пусть цвет её факультета позволит ей продолжить обучение.       В чашах начали появляться маленькие фиолетовые шарики, склоняя стрелку в зелёную сторону. В кучке маленьких шариков на красной чаше появился один большой. Голос матери, как главы и основательницы, буквально имел больше веса. Однако, под давлением большинства голосов, которые хотели, чтобы Вивьен вернулась за пределы Сферы и продолжила обучение, стрелка ни на секунду не указала в красную сторону.       Последний фиолетовый шарик приземлился на весы и обе чаши загорелись иссиня-чёрным пламенем. Голосование окончено.       — Благодарю, — сдержанно кивнула Вивьен залу. — Вечного познания!       — Вечного познания! — хором отозвался зал и мгновенно опустел на четверть.       Вивьен бросила на мать победный взгляд и вызвала Гончего.       Оказавшись в своей комнате, она подошла к напольным часам, которые стояли под мраморной аркой у левой стены. Часами, в привычном понимании, это назвать нельзя. Вырезанные из кусочков разных деревьев руны летали в воздухе над подставкой, образовывая собой шар. В самом центре этого шара располагались семь стрелок совершенно одинаковой формы, но из разных металлов. Магическое воздействие заставило их передвинуться, и все семь теперь указывали на руну в виде одной ничем не примечательной и простой палочки.       Манипуляция с часами заставила время в комнате идти с такой скоростью, что за пару месяцев здесь, в Хогвартсе не пройдёт и секунды. Наконец Вивьен смогла по-настоящему выдохнуть. Впереди ещё много работы. Нельзя просто вернуться. Необходимо изучить всё, что произошло в её отсутствие в мире и школе, узнать, как именно объяснили её исчезновение, и продумать легенду для возвращения.       Всё это казалось мелочами, в сравнении с тем, что её невообразимо грубое нарушение протоколов безопасности привело всего лишь к потере полугода жизни. Правда, она ещё не знала, что произошло у Драко за это время. Узнавать страшно. Вдруг Гарри тренирует Редукто, потому что Волан-де-Морт вернулся? Вдруг Драко, лишённый полноценной памяти наделал глупостей и разгневал этого сумасшедшего? Вдруг Драко, лишённый памяти, не помнит, почему он ненавидел Реддла и сейчас служит ему?       Не способная остановить крутящиеся в голове предположения, Вивьен села в кресло у окна с фальшивым видом на поля Уилтшира и сама не заметила, как уснула. Тонкий серп луны проплыл по небу лаская серебром траву и сменился солнцем. Рассветное золото разлилось по стройным рядам книг, заменявших собой почти все стены комнаты, высветило белые прожилки в тёмном мраморе пола и разбросало косые тени под немногочисленной мебелью. Только на закате солнце зацепило краешек идеально заправленной кровати, которая стояла в самом дальнем углу.       Когда солнце почти скрылось за горизонтом, Вивьен наконец проснулась. Воспоминания о произошедшем немедля накинулись на неё новым потоком жутких догадок, поэтому она отправилась в ванную, чтобы шум воды хоть немного заглушил их перед тем, как она приступит к изучению правды. Прохладная вода озера и хлёст массивного полотна водопада помогли окончательно проснуться.       Вернувшись она наконец заметила, что письменный стол со всех сторон уставлен связками газет, а на нём лежит небольшая стопка отчётов и волшебная палочка, которую она вероятно обронила в гостиной. Желания приняться за чтение газет так и не появилось, а вот потребность в еде напомнила о себе возмущённым урчанием в животе.       Если в Англии час ночи, то позавтракать можно в Америке, Канаде, Японии и на востоке Австралии. Однако, покинуть комнату означало потерять драгоценное время, поэтому завтрак ей принёс Гончий. Когда с рисом, жареной рыбой и мисосиру было покончено, и даже кружка с чаем опустела, поводов откладывать исследование больше не было.       Вторая чашка чая на столе. Вздох. Взмах волшебной палочки. И всю комнату заполонили газеты, парящие в воздухе и создающие коридоры новостей. Первым на очереди был, конечно же, «Ежедневный пророк».       Глаза Вивьен цеплялись за крупные заголовки, сообщающие о принятии закона о праве на добровольную выдачу памяти, о попытке внутреннего расследования в министерстве, закончившейся ничем. Статья утверждала, что всё под контролем и Отдел Тайн подчиняется непосредственно министерству и министр в курсе, что там происходит.       — Угу, конечно, усмехнулась Вивьен.       О Чёрной метке на Чемпионате мира по квиддичу. Она на секунду закрыла глаза и только усилием воли смогла заставить себя читать дальше. О победе Ирландии в том же Чемпионате. О нападении на дом Алостора Грюма, в котором отличился сотрудник министерства Арнольд Уизли.       — Какая безалаберность, — фыркнула она.       О проведении Турнира Трёх Волшебников в Хогвартсе в этом году и возрастном ограничении для участия в нём. О нарушителе этого возрастного ограничения — Гарри Поттере. Об успешном прохождении им первого тура. Дальше газета из «Ежедневного пророка» превращалась в «Скандалы и сплетни Хогвартса».       Более сухие и информативные отчёты сообщили о том, что Реддл убил сотрудницу министерства Берту Джоркинс, поселился в старом поместье Реддлов и успел убить там садовника Фрэнка Брайса. Илайн уехала в Венгрию, а министерство уверено, что она вместе с дочерью не вернулась из отпуска в Албании. План состоял в том, чтобы сделать их с Вивьен случайными жертвами кровожадного Волан-де-Морта. Тела, конечно, искать не станут.       Узнав, что всё не так плохо, как рисовало боязливое воображение, Вивьен с жадностью впивалась в каждую новость, выискивая крупицы важной информации в потоке бесполезного текста. Несколько часов изучения новостей помогли построить картину обстоятельств, в которые ей предстоит вернуться. Разложить информацию по полочкам и ящикам, чтобы случайно не продемонстрировать лишние знания в школе. За окном взошло фальшивое солнце. Вивьен наконец закончила и была готова вернуться в Хогвартс. Появиться на уроках завтра же она не могла: нужно было разыграть пьесу чудесного спасения от химеры, которая застала их врасплох в горах близ Пермети. Тем не менее, были те, кому можно знать правду.       Вивьен позвала Гончего, коснулась его руки и представила место. Неощутимая магия сменила уставленные книгами стены на каменные. Она сделала глубокий вдох и постучала в дверь. За ней не было слышно ни единого звука, но сама дверь тихонько скрипнула, открываясь.       — Войдите.       — Профессор, — привычно поздоровалась Вивьен, осматривая кабинет и закрывая за собой дверь парой заклинаний.       Он стоял в светлой ночной мантии и колпаке с серебристыми звёздами посреди кабинета. Палочка скрылась в рукаве, а морщины меж бровей слегка разгладились, когда он увидел, кто его гостья.       — А, мисс Перинс. Вы припозднились на пару недель, — кивнул он самому себе и жестом пригласил её присесть. — Я уже начал волноваться, что вы не успеете научиться танцевать.       — Танцевать?       Разговор обещал быть необычным, поэтому она включила всё своё внимание и решила никуда не спешить: сложила руки за спиной и медленно зашагала по кабинету.       — Конечно, — он остановился на полпути к своему креслу. — Я думал, вам известны последние новости.       — Известны, профессор, но… я не думаю, что это самая важная их часть. Реддл живёт в поместье своего отца. Уверена, у него уже есть план.       — Это так, — согласился Дамблдор, бросив намерение добраться до кресла, и размеренно зашагал уже к окну. — Он планирует использовать Гарри, чтобы возродиться, а потом убить его.       — И как же он провернёт это под носом у великого Альбуса Дамблдора? — она скрыла за усмешкой разочарование тем, что не смогла удивить его новостью.       Вивьен поравнялась с ним у окна, и теперь они вместе рассматривали ночной пейзаж.       — О, он прибег к весьма изобретательной уловке, — тоже повеселел директор. — В школе есть его преданный слуга. Он поможет Гарри победить в Турнире и добраться до Кубка, который отправит его прямиком к Волан-де-Морту. Я, конечно, не могу раскусить такой хитрый план, поскольку сам буду чрезвычайно рад его победе.       — Неплохо, — с улыбкой кивнула она. — Когда это случится, вы можете рассчитывать на мою помощь в поиске остальных деталей пазла.       Дамблдор перевёл на неё серьёзный взгляд.       — Гарри не умрёт в этом году. Наша задача позволить свершиться первой части плана, но не позволить свершиться второй.       — Зачем? Это необходимо, а промедление может привести к бóльшим катастрофам. Или вы… — в её глазах мелькнула насмешливая догадка. — Надеетесь его спасти?       — К концу года вы сами захотите, чтобы он жил.       — Я и сейчас хотела бы этого, но он опасен.       — Вы ещё не знаете, что значит, хотеть, чтобы кто-то жил.       — Ошибаетесь.       — О, я это специально, — улыбнулся директор.       Теперь Вивьен задержала на нём долгий взгляд, но не нашла в его облике никаких объяснений и снова отвернулась к окну.       — В любом случае, ваша власть не безгранична. Над смертью вы не властны и не сможете нянчиться с ним вечно. Многие хотели бы его смерти, чтобы спать спокойно.       — Вы, а вернее Сфера, слишком поверхностны. У Гарри есть всё, чтобы сохранить себе жизнь и победить Волан-де-Морта. Однако, у меня есть опасения, что он может стать слишком сильным к концу года, и Волан-де-Морт не переживёт встречи с ним. Вы, конечно, проследите, чтобы этого не случилось?       — Мне не за чем следить. Гарри не настолько способный волшебник, чтобы это было возможно.       — Ошибаетесь, — улыбнулся Дамблдор. — Гарри может научиться лишнему, а потом, в силу случайности… — он тяжело вздохнул. — Случайности, хоть и не способны в корне изменить историю, могут повлиять на детали, которые потом будет трудно склеить. Случайности заставляют менять планы, а вы знаете, как это бывает страшно.       — Знаю.       Она тоже вздохнула. Окно подействовало на них обоих, как медная чаша с огнём — украло всё внимание и погрузило в тяжелые мысли.       — Я не видела в газетах скандальной новости об оправдании Сириуса Блэка, — спросила Вивьен спустя время.       — Он, не без оснований, полагает, что стоит ему показаться в Министерстве, его подвергнут поцелую дементора. Не хочет рисковать ради такой мелочи, как доброе имя.       — Удивительно разумное решение.       — Отнюдь. Он хочет побыть крёстным, пока может. А я не могу сказать ему, что в следующем году он этой возможности лишится, — устало сказал Дамблдор.       — Сложно использовать аргументы из будущего, споря с теми, кто этого будущего не знает?       Он снова улыбнулся и повернулся к ней.       — Рад, что у вас это не вызывает проблем, мисс Перинс.       — Я доверяю вам, потому что мой выбор не велик.       — У вас выбора больше, чем у кого бы то ни было. Однако теперь, вы не можете отступить от своей линии и упрямо следуете зову сердца, хоть и пытаетесь действовать разумно.       — Вы правы. Я уже сделала свой выбор. И, если вы больше ничего не хотите мне сообщить, я последую зову сердца.       — Что ж, вам и вашему сердцу, не стоит гулять ночами по лесу. В этом году лес слишком популярен. Думаю, восточная чайная снова послужит вашим целям. И… повеселитесь, мисс Перинс. Ближайшие три года будут далеко не такими лёгкими и расслабленными, как этот.       — Как оптимистично, — усмехнулась Вивьен. — Доброй ночи, профессор.       — Доброй ночи.