Боль — это дар. Без способности чувствовать её мы не можем понять ту боль, что причиняем другим.
Когда-то у меня был друг. В детстве мы бегали вместе, и я думал, что мы похожи. Но, когда мы выросли, оказалось, что это не так. А теперь она пытается разорвать мир на части, а я бегу слишком медленно и не успеваю его собрать.
— Я потерял Клару, я потерял Ривер, я потерял всех, кто был мне когда-либо дорог, — голос хриплый, будто невидимая рука сжала мои голосовые связки, перекрыла доступ кислорода к легким, и каждое слово — через боль, через обжигающую тоску и ярость, которую я так долго старался в себе погасить. — Доктор, я просто не понимаю, почему ты каждый раз так удивляешься смерти своих питомцев. Ты выбираешь людей себе в спутники, осознавая, как коротки и ограничены их жалкие жизни, а потом оплакиваешь, изображая себя мучеником. Что-то во взгляде Доктора заставляет её остановиться. Она лежит в хранилище, внутри защитного барьера на своём рояле. Волнистые локоны высоко заколоты шпильками, подол длинных юбок спускается до клавиш. Сейчас поздний вечер, обычно в это время сложно увидеть здесь Доктора, но всё-таки возможно. Обычный вечер, ничем непримечательный, так почему же на душе становится так тревожно под его пристальным взглядом? Он сегодня до невозможного раздавлен, уничтожен изнутри. Будто все его внутренности решили пропустить через мясорубку, после чего набили его тело перемолотыми костями, изувеченными органами. И вроде боли уже не осталось, она прошла со скрежетом зубов, с ночными кошмарами, в которых Доктор снова и снова переживает смерть близких, с разбитыми костяшками пальцев о консоль Тардис, но покой не приходит, всепоглощающая пустота не отпускает уже мертвых сердец. Он и сам не знает, почему пришел к ней именно сейчас. Не после «казни», вместо которой он заточил Мисси в хранилище, пообещав оберегать тело Мастера тысячу лет. Не после смерти его невозможной девчонки. Не после 24 лет счастливой жизни с Мэлоди Понд, когда он в последние часы их истекающего времени собственноручно вручил ей звуковую отвертку и координаты библиотеки — их первой-последней встречи. Он пришел к ней только сейчас, спустя 42 года для него и всего нескольких недель для Мисси. Пришел к той, кто всегда был и будет его лучшим другом, врагом, кто хоть немного похож на него самого. — У меня осталась только ты, Мисси. И я больше не стану играть в игры, пытаясь спасти твою душу. Я просто буду брать своё. У него будет много времени осудить то, что он собирается сделать. Тысячи, миллионы раз обвинить себя, возненавидеть, презреть каждую клетку своего тела, так жаждущую сейчас не осознавать, а просто выпустить зверя наружу. Впервые за полторы тысячи лет делать лишь то, что действительно хочется, не заботясь, что можешь сломать кого-то или поранить. И во всех вселенных есть только одно живое существо, с кем он может быть собой, отпустить тормоза, не боясь последствий. Потому что Мастер — не они. Мастер никогда не сломается, Мастера невозможно уничтожить, Мастер никогда не умрет и не покинет его. И что-то склизкое, мерзкое, чье имя начинается на В, вылезает на поверхность, расправляя свои мерзкие щупальца, окутывая разбитую выжженную душу повелителя времени. Доктора здесь больше нет! сказал он перед тем, как его милая невозможная Клара вышла на встречу квантовой тени. Я дал тебе обещание, мисс Освальд, я помню твой приказ быть Доктором, но тебя здесь нет. Никогда больше не будет. Больше никогда на панели управления не будет твоей маленькой ручки с аккуратным маникюром, мягко направляющей рычаг в погоне за новыми приключениями. Больше никто не скажет Беги, умник, и помни меня. И я бегу, бегу уже слишком долго. Мне больше некуда бежать. — Что, Доктор, всё-таки осознал, что я не стану хорошей? А я думала, что ты любишь заранее проигрышные дела, это так на тебя похоже. Мисси держит марку и начинает разговор с колкостей. Не может же она начать расспрашивать, что произошло в его жизни такого, что сейчас он смотрит на неё почерневшими глазами, столь же пустыми и безумными, как у её прошлой регенерации. Доктор напряжен, серьезен, зол, и у неё мелькает мысль, что он всё-таки передумал и пришел закончить её казнь. Умирать не хочется, но и показывать тревогу непозволительно. Всё это просто игры воображения: слишком много времени в замкнутом пространстве без разрушения миров и покорения вселенной. Но мысль прерывает Доктор, снимающий защитный барьер с центра комнаты. Он не включает свет, не отвечает и даже не моргает, просто медленно приближается, снимая пиджак. На краю сознания замечаю, что он сменил свой вельветовый пиджак на черную классику, хм, черный определенно больше идет даже этому старому шотландцу, не говоря уже о прошлых его регенерациях. Бросает пиджак на кресло, расстегивает запонки, подворачивает манжеты. Всё одновременно слишком медленно и стремительно происходит, но ни сказать, ни сдвинуться. Мисси просто смотрит наполовину загипнотизированным взглядом на приближающийся шторм и уже непонятно, от кого из двух тайм лордов опасность исходит сильнее. — Мастер — говорит только одно слово, руками облокачиваясь по обе стороны от бедер повелительницы. — Доктор — эхом отзывается тайм леди, не разрывая зрительного контакта. — Если это очередной твой хитроумный план по моему перевоспитанию… Закончить фразу Мисси не успела, её прервал грубый поцелуй и неожиданно сильная мужская рука на своей шее. — О, Доктор, что я вижу, целибат дает трещину. А я думала, ты у нас святой — пытается отшутиться Мисси, когда в голове тайм леди включается тревожный звоночек. Сейчас она чувствует себя в большей опасности, чем на Скаро в окружении далеков. Мозг повелительницы начинает усиленно работать, составляя план то ли побега, то ли легкого сотрясения для Доктора. Но все высказывания им игнорируются. Слегка морщинистые, крупные руки уверенно и спокойно начинают расстегивать пуговицы на её блузке. Мисси замахивается для удара и второй рукой одновременно пытается вытащить ключ от хранилища из кармана врага, но Доктор словно был готов к такому повороту — и вот уже Мастера стягивают за волосы с крышки рояли на пол, вынуждая встать на колени. Кажется, одна из заколок впилась в кожу головы. — Сука, я тебя уничтожу, не смей так со мной обращаться. Я сожгу твою любимую Землю. Я уничтожу человечество как вид, если ты сейчас же не уберешь от меня свои руки. Я выпотрошу кишки всем, кого ты когда-либо знал, и скормлю тебе. — несмотря на унизительно положение, на коленях, с грубой рукой, держащей её за волосы, Мастер оставался Мастером. О да, Мисси всегда знала главные страхи Доктора. — Если раньше я не убивала твоих обезьянок, а только игралась с ними, то сейчас я выжгу всю эту солнечную систему дотла, а пепел развею по твоей Тардис. Слишком хрупкое женское тело, слишком слабая регенерация. Раньше Мисси не вступала в физическую борьбу в своем женском обличии, но предполагала, что ничем хорошим это не закончится. Доктор был сейчас выше её почти на голову и вдвое сильнее физически. Будь её противник любой другой расы и вида, её мог бы спасти острый ум и хороший план, но Доктор и в этом не уступал ей ни на йоту. Угрозы не приводят к необходимому результату, даже к кратковременному замешательству. Тайм Лорду будто резко перестало быть дело до всего в этом мире, либо он оглох от собственного безумия. Он наконец-то справляется с пуговицами на тугой блузке, уже просто срывая её. Продолжая держать одной рукой черные локоны волос, другой разрывает молнию на юбке, срывает последние остатки одежды, оставляя женщину в одном нижнем белье. Безумие завладело Доктором, будто они с Мастером поменялись местами, и это сейчас у него в голове начнут свой бесконечный стук барабаны. Больше нет вины, скорби, больше нет дыр в двух мертвых сердцах, их заменила тьма, зверь доселе спящий в нем. То темное, что он крайне редко выводил погулять, склонное к разрушению, голодное и жаждущее напиться крови, вырвалось наружу, заполнило опустошенное тело Доктора, выправило раздробленные кости, заставило кровь вновь циркулировать по венам. И этому зверю хочется только одного — Мастера. Приручить, подмять под себя, посадить на цепь, переломать стройные ножки, чтобы больше никуда не смогла уйти от него. Зверю нужна та, кто хоть немного может сравнится с ним. Кто хоть немного похож на него самого. Практически бессмертная, непобедимая, безупречно сильная и столь же безумная. Она не умрет, не сломается, не исчезнет, не уйдет жить спокойной жизнью. Лишь она одна, только Мастер всегда будет гореть вместе с ним и всей этой вселенной. Такое красивое, стройное тело с нежной шелковой кожей. Нежное кружево совершенно не скрывает мягкие изгибы сексуального тела. Доктор присаживается на колени за её спиной, вытаскивая шпильки из волнистых волос, которые теперь ниспадают черной копной по плечам. Аккуратно поднимает Мисси на руки и несет в её спальню, сбрасывая на ходу туфли с них обоих. Мисси начинает колотить крупная дрожь, и, когда Доктор спускает с её плеч бретельки бюстгальтера, она интуитивно пытается прикрыться. Тайм леди никого не подпускала к себе в женском теле и уж тем более никому никогда не позволяла подчинять себя. — Я не буду твоей игрушкой, Доктор. Гребаный лицемер, ты хуже, чем я. Я никогда не опускалась до использования такого грязного низкого превосходства над кем-либо. Убери свои руки, я убью тебя. Клянусь своими регенерациями, я убью тебя — шипит повелительница, пытаясь ударить, оттолкнуть, укусить. И эта борьба только сильнее распаляет Доктора. Ему так надоело сдерживать себя, спасать тех, кто этого не заслуживает, быть добрым, быть Доктором. Хватит. Доктора здесь больше нет. Есть лишь монстр в шкуре спасителя и врачевателя. И монстру необходимо впиться в плоть своей жертвы. Пощечина наотмашь. Сорвать остатки кружева, отделяющие нежное тело от жестоких рук. Впиться зубами в нежные губы. Накрыть женское тело, тело его любимого Мастера, своим. И больше не сдерживаться, лаская нежные изгибы, оставляя синяки на хрупком девичьем стане, в котором плотно укрыта такая сильная яркая душа последней тайм леди. — Доктор! А ну посмотри мне в глаза, сын далека. Он слышит, и ему плевать. Чувствует крупную дрожь Мисси под собой, как сжимаются её ноги, когда повелитель раздвигает их коленом. Напряжение в паху уже невыносимо, и мужчина расстёгивает ширинку, выпуская вставший колом член наружу. Проводит по нему рукой, большим пальцем размазывая выступившую смазку. И наконец смотрит прямо в глаза Мисси, проникая до упора внутрь, срывая девственную преграду на этом великолепном теле. Она почти сухая, что неудивительно, но сейчас нет дела до чужого удовольствия, которое, к тому же, так просто разбудить. И мужская рука опускается на нежный клитор, мягко лаская. От умелых ласк у Мисси сбивается дыхание, но ей противно ещё сильнее опускаться перед Доктором, давая ему понять, что он хоть немного её возбуждает в таком положении. Он воспользовался ей, изнасиловал её, взял её против воли. Ты обещал защищать меня Доктор, обещал меня спасти, а что на самом деле? Я просто твой способ выплеснуть злость и почувствовать себя контролирующим чью-то жизнь. Ты обещал стать моим спасителем, стать моим Доктором, а превратился в мой самый страшный кошмар, сделал со мной такое, о чем я и подумать не могла. И голубые глаза наконец наполняются слезами, но она не позволит себе показаться ещё более жалкой перед ним, только не так. Она просто прикусывает губу до крови и терпит болезненные толчки, разрывающие её тело изнутри. — Посмотри на меня, Мисси. — его голос звучит нереально, после такого долгого молчания. Она сначала хочет возмутиться, начать снова угрожать Доктору, но толчки становятся ещё грубее, вызывая болезненный стон, словно он таким образом наказывает её за непослушание. И она поднимает взгляд. Глаза в глаза, и у обоих небесно-голубые. Только его взгляд стальной, холодный, бешеный, а в её голубых льдинках расплылись слезы и бесконечная боль. И этот взгляд — умоляющий, полный боли, обиды, преданных надежд, и становится спусковым крючком, когда Доктора накрывает оргазм. От горячей жидкости внутри своего тела Мисси хочется стошнить пару десятков раз. Но она не может пошевелиться, просто ждет, когда он оставит её в покое, когда Доктор уйдет, чтобы позволить себе истерику. И только когда Доктор выходит из неё с хлюпающим звуком, и Мастер чувствует вытекающую сперму у себя на бедрах, её всё-таки скручивает в тошноте к себе. Хочется попросить уйти, но она открывает рот безмолвно, еле шевеля губами. Он всё понимает. Медленно накидывает пиджак на голое тело, застёгивает брюки и уходит прочь. Звук закрывающегося хранилища снится ей всю оставшуюся ночь.***
POV Доктор Из оцепенения меня выводит гудение Тардис. Интересно, сколько прошло часов/дней? Как надолго время остановило свой ход, оставив меня наедине со своими демонами? Сажусь на кровати и моя Секси, моментально улавливая телепатическую просьбу, синтезирует земные сигареты. Что ж, люди часто занимаются данным видом саморазрушения, говоря, что их это успокаивает. Поджигаю, и едкий дым врывается в легкие, вызывая приступ кашля. Тут же выбрасываю сигарету. Нет, я никогда не пойму человечество с их склонностью к самоистязаниям. Конечно, я лукавлю. Для себя я выбрал пытку куда извращеннее, сложнее, чем просто обжигать легкие ядом. Привожу себя в порядок и надеваю черный классический костюм 21 века. В собственном отражении вижу не глаза, а два автоматных дула, — взгляд говорит о готовности зайти так далеко, как только сможет выдержать мироздание. Я сошел с ума, или я просто в аду? Это ничего, ада я не боюсь. Это просто рай для плохих людей. В Тардис влетает Нардол, прерывая размышления — О, Доктор, вы наконец-то вернулись спустя две недели. Только дали обещание охранять тело Мастера тысячу лет, как сразу сбежали, оставляя её на мне. Это было просто безответственно! — почти визжит Нардол. Я и забыл, что он здесь, такой доставучий. Может, прогнать его? Хотя если бы не он, о Мисси бы никто не заботился и, что ещё хуже, за ней никто бы не следил уже некоторое время. Но разве способен киборг противостоять Мастеру? Его контроль — мера предосторожности, не более чем сигнализация на двери хранилища. Пусть остается, пока не слишком мешается под ногами. — Ну вот, теперь я здесь и больше никуда не денусь. — не стоит говорить, что на самом деле для меня прошло почти пол века. — Я это отнесу сам И чтобы не продолжать разговор, беру из рук Нардола поднос с завтраком для Мисси, направляясь в хранилище. Конец POV***
— С моей стороны было предусмотрительно включить экранирование волн молекулярного расщепителя. А ещё лазера, любого огнестрельного оружия, которое можно добыть в данной временной зоне, нано дронов и… В общем, тебе придётся очень постараться, чтобы найти вид оружия, который работает в хранилище. — говорит Доктор, прижимая Мисси к стене. Конечно он знал, что на его жизнь будут покушаться после всего, что он сделал, но повелительнице придется придумать что-нибудь хитрее, чтобы заставить его регенерировать. — О, не беспокойся, Доктор, я убью тебя, как только ты увидишь черную дыру на месте твоей драгоценной Земли. — рычит Мастер, скидывая с себя мужчину. — Успокойся, Мисси. Ты сжигала целые галактики, устраивала геноцид, сжигала всё, к чему только прикасалась. Я не причинил тебе и миллиардной части той боли, что ты оставляла за собой всё своё существование. Но так уж и быть, я могу сделать тебе приятно, если будешь хорошей девочкой. На этот раз Доктор решил воспользоваться наручниками на руки и ноги с квантовым замком: пока они находятся в поле зрения даже взломать их невозможно. Мисси в брюках, но это не мешает обнажить стройные ноги, сразу пробираясь под тонкую ткань трусиков, после чего защелкнуть металлические браслеты на стройных щиколотках, оставляя женщину раскрытой и беспомощной перед своим мучителем. Она не выдержит этого снова, просто не сможет, думает тайм леди, пока руки Доктора по-хозяйски гладят, исследуют её половые губы, властно давят на клитор и сжимают девичью грудь. — Доктор, пожалуйста, остановись. Просто остановись. Пытай меня, убей, лиши регенераций, только прекрати. — шепчет Мисси сломленным голосом. Из голубых глаз уже не сдерживаясь текут слезы. — Тета, пожалуйста. Она любила его с начала времен, всё существование Мисси, но тогда — Мастера, было наполнено болью от потери Доктора. Они были созданы друг для друга — Тета и Кощей, Доктор и Мастер. В Академии они обещали друг другу увидеть вместе все звезды вселенной, но Доктор сбежал, бросил его одного наедине с барабанами и всепоглощающей пустотой в душе, и любовь обернулась ненавистью, желанием причинить боль, но никогда — навредить, сломать по-настоящему. И Тайм Лорд перешел все грани, воспользовался тем, чем не смел даже Мастер, разрушил её до основания. Это имя, эти искренние мольбы ощущаются Доктором как ушат холодной воды, выводящий из бездны похоти и ярости. Он вздрагивает, отстраняется, непонимающе смотря на результат своих творений, когда Мисси заходится в истерике, сотрясающей тонкие плечи. Не глядя наводит звуковую отвертку на кантовый замок наручников, давая команду открыть. Отшатывается неверяще, цепляясь руками в собственные седые волосы и закрывая лицо от всепоглощающего стыда, когда Мисси сползает на холодный пол и, обнимая собственные колени, рыдает уже не сдерживаясь. Он впервые в жизни не знает, что ему делать, только ненависть к себе, которая, кажется, сильнее, чем после войны времени, застревает комом в горле. Мисси в этой регенерации сильнее всего похожа на того мальчика с голубыми глазами в Академии, спавшего с ним в одной кровати, вызывающего в нем трепетную нежность и любовь, разделяющего с ним авантюры в любом времени и пространстве. Эта регенерация похожа на его лучшего друга, на его Кощея, своими глубокими голубыми глазами, хрупким маленьким телом, чувствительностью к Доктору. Хочется обнять её и успокоить, но руки не слушаются, да и имеет ли он теперь на это право? Поэтому они просто сидят вдвоем на холодном полу пока не остается ни слез, ни эмоций, и ни один не может заставить себя заговорить первым. Спустя несколько часов тишину всё-таки нарушает Доктор. — Я больше не сделаю тебе больно.