***
Мужчины доехали в автозаке до СИЗО, Серёжа решил не заходить внутрь, а подышать свежим воздухом на безопасном расстоянии от этого места. Олег же собрался с духом и зашёл туда в последний раз. На входе у него ещё раз проверили документы, он продиктовал все нужные данные через прутья решётки, их записали. Проводили к дежурному, тот открыл номерную дверцу серого металлического шкафчика, как в спортивных раздевалках, и достал коробку со всем, что Олег сдал при задержании, и некоторыми личными вещами, что оставил сегодня утром. Переложил содержимое в простой чёрный пакет — коробку не отдали. Он расписался на указанных документах слегка помятой обычной ручкой с прозрачным корпусом и был отпущен восвояси. Радости в нём было, как в щенке, купающемуся в свежем снегу близ лесной опушки. Серый в очередной раз жалел, что не имел привычки курить. В достаточно близком общении с Хазиным он уже мысленно научился это делать. Когда они сидят вместе на кухне или выходят прогуляться до магазина вдвоём, потому что одному Пете скучно что-то выбирать, а Серёже скучно одному оставаться в до сих пор чужой квартире, он порывается попросить у друга закурить, сделать пару затяжек и вернуть сигарету. Но все время не решается. Не находит для себя достаточно веские аргументы, чтобы начать. Вот и сейчас он стоит и дожидается Олега с его распиской о невыезде и условно-досрочным, а в мыслях только удушливый никотин и горькие пары дыма. Волков не заставляет себя ждать больше получаса, выходит из-за железной тяжеловесной двери, полубегом направляется к другу и открыто улыбается. — А теперь домой? — Домой.***
«Прекрасна ты, достаточен я Наверное, мы — плохая семья Но это не зря, хотя, может быть, невзначай Гармония мира не знает границ Сейчас мы будем пить чай» Аквариум — Чай
Когда Петя открывает входную дверь, Олег пожимает ему руку и одним слитным движением притягивает к себе и хлопает по плечу, утыкая лицом в районе груди, а сам сгибается в три погибели, чтобы сравнятся с ним ростом. Выходит псевдо по-дружески, на самом деле даже слегка нежно. Майор до конца понимает, насколько сильно по нему скучал, но до конца не может понять, как так сильно можно скучать по человеку. Серёжу он просто коротко обнимает, забирает пакет с вещами и пропускает в квартиру. У Пети был определённый план. Он смотрел на этих двоих и, даже если и понимал, что они не вместе, то все равно не мог влезть между ними. Они намного ближе, чем друзья или любовники, они намного духовнее и честнее семьи. Он здесь абсолютно выбивался из общей картины. Вставать между ними и разрушать привычную тёплую идиллию Хазин не мог даже сметь в своих мыслях. Он думал остаться в стороне настолько, насколько это будет возможным, но заранее не верил в осуществление своих замыслов. И действительно, как только он увидел Олега за пределами суда, то поплыл. От его хриплого, надтреснутого голоса, таящего в себе много тайн, которые Петя подсознательно желал разгадать. От точных, выверенных движений, выдающих его военное прошлое. От выражения лица, полного беззаботности отпустившего себя человека, не боящегося за свою жизнь и жизнь близких. От счастливого и открытого Олега. Ему просто сносило крышу. Но как Пете перестать о нём думать? Все равно, что не хотеть вставать с инвалидного кресла, когда твой дом горит. А мысли, словно огонь, подходят все ближе и ближе, облизывают твои ноги, руки, затем добираются до головы, подпаливают волосы, обугливают кожу, и ты становишься полностью поглащен ими, на век обреченный на их плен. — Петь, тебя когда востановят? — Серёжа вышел из ванны, вытирая руки полотенцем, а потом вернулся обратно, чтобы повесить его на крючок. — Во время награждения по завершению дела. Мне повышение не светит. — Петя говорил чуть громче, чтобы Серый его услышал. — Сказали, только ксиву вернут после извинения перед Стрелковым. Да я бы рад, только если он без зубов будет. — И когда церемония? — На следующей недели когда-то. Я особо не вникал — не за чем. — Петя пожал плечами и вернулся к готовке ужина. Олег жадно смотрел на его спину, очерчивая фигуру по контуру уже несколько раз. Все, что было в его голове, это — Пётр, блять, Хазин. Он очутился в его квартире в четвёртый раз и был рад, словно школьник, которого к себе позвала девочка на чай. Родители уехали на дачу, старший брат где-то гуляет с друзьями, фильм как раз интересный в программе. Про любовь. И после первой же рекламы они на экран перестали реагировать. Разум материализовался на кухне и вызвался помочь с ужином, а сам отправил Олега разбирать вещи. Тот дёрнулся от его обращения и перевел задумчивый и глубокий взгляд с Пети, неохотно поднялся с места и ушёл «разбирать» свой пакет с вещами. Петя искренне хотел сделать что-то необычнее простых макарон и праздничное, чтобы отметить удачное завершение дела. Но, зная о кулинарных талантах Олега, он растерял всякую уверенность в себе и даже в этих дурацких макаронах. Он много думал об этом, готовился, планировал, хотел удивить и понравиться. Чтобы все оценили его готовку, но это ведь совсем не про него. Не про него стараться ради кого-то, пытаться угодить, понравиться, приготовить ужин, проявить внимание и заботу. Он не был похож сам на себя. Если бы его сейчас видел кто-нибудь из «прошлой» жизни, не поверили бы, что он на такое способен. Его никто не научил, более того, у него не было кого-то, для кого он бы захотел такое сделать, потратить свои силы и время, переживать об ужине и накручивать себя. Переживать о человеке. Слишком часто вспоминался Денис в последнее время, слишком похожие эмоции вызывал в майоре Олег, что становилось страшно. А если жизнь так же заберёт и его? Заставит в очередной раз страдать и жить с этой утратой, бороться с ней в одиночку, бояться и дальше кого-то к себе подпустить, чтобы не напороться на те же занесённые снегом грабли. Петя просто хотел перестать страдать. Олег решил осмотреться ещё раз в квартире и не мешаться под ногами Сережи и Пети. Те вместе продолжили готовить и о чём-то разговаривали на кухне. «У них уже свои шутки появились» — подумал Волков и вздохнул, разгоняя свежую пыль по поверхности книжной полки. Он провёл рукой по корешкам, выцепляя взглядом популярного Пелевина, братьев Стругацких, которых он тоже читал. Отмечал лично прочитанные романы из собрания майора и незаметно начинал улыбаться. Наткнулся взглядом на один фотоальбом, но не решился его открывать в одиночку. Красный ковёр под его ногами рябил своим сложным узором. Половицы привычно скрипели. Разум спал в проходной комнате на диване у стены рядом с окном, постельное принципиально каждое утро он убирал в шкаф, чтобы придать комнате более привычный вид. Там же стоял журнальный столик и большое серое кресло с мягкой обивкой. Оно немного выделялось на фоне обычных чешских стенок из тёмного дерева и второго старого жёсткого кресла с деревянными подлокотниками. На подоконнике неизменно стояла пепельница-блюдце, пачка сигарет и коробок спичек. Магнитофон обычно переезжал из комнаты в комнату и сейчас стоял на холодильнике. Волков, уже перестав реагировать на остальные вещи, происходящие в квартире, полностью ушёл в свои мысли, но очнулся от трели звонка. Разговор на кухне сразу же прекратился, Петя вышел в коридор, вытирая руки полотенцем, и открыл гостю дверь. — Привет. Я, конечно, рад тебя видеть, но какими судьбами? — Да Юля ушла отмечать победу к подружке из конторы, Сашке, а мне одному как-то совсем не хотелось сидеть и на Мухтара глядеть. Тем более, что вы бы тоже стали отмечать. — Игорь бренчал чёрным пакетом и стягивал кожаные макасины, наступая на пятки. Дальше он скинул кепку, вручил пакет хозяину квартиры, повесил куртку на вешалку и отправился послушно мыть руки. Петя развернул пакет и произнес: — Водку с соком кто будет?